Текст книги "Частный дознаватель (СИ)"

Автор книги: Павел Журба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Бог смерти наигранно улыбнулся и уверенной рукой (которая на самом дело дрожала, как у сумасшедшего) отправил душу Ричарда Донавана в новое тело…

Глава 3

Детективы и воры одинаковы. Хоть они и разные, как небо и земля, но, присмотревшись внимательно, заметишь, что оба – наглые товарищи, у которых любопытство – ключ, с помощью которого они открывают, что другие желают спрятать от чужих глаз.

Детектив Конан

У меня жутко болела голова. Возникло стойкое ощущение, что какие-то навязчивые поклонники разбили её строительным молотком.

– Открывай глаза, уважаемый сыщик, сейчас мы будем считать убытки, которые нам принесла твоя детективная контора! – голос был преисполнен наглой и обличающей иронии. – Ты оглох, пьянчуга? – меня больно пнули.

Я испустил тихий стон, походивший на сипение мёртвой чайки. Впору думать, будто я выкурил дюжину пачек сигарет или пел в каком-то дрянном кабаке до рассвета.

«Студент? Пьянчуга? Этот болтун явно не дружит с головой. Перепутать мою гордую щетинистую физиономию с молодняком или алкоголиком может только слепой или вусмерть пьяный. Или вусмерть пьяный слепой… Что за глупый каламбур? Неужели я всё-таки пропустил стаканчик за мирное небо над королевством?»

Меня схватили за грудки и приподняли над землёй. Я сразу понял, что получу по лицу. От удара наглого критикана в моей голове вспыхнули искры.

«Судя по чудовищной боли в затылке, я вчера пил водку. Причём самого дрянного качества. Может ли так быть, что Марианна меня отшила?.. Чёрт, ничего не помню.»

Я упорно пытался восстановить события вчерашнего вечера, но почему-то вместо этого в памяти мелькал только какой-то смазливый остроухий тип, угрожающий мне строительным инструментом. Он очень меня злил.

– Эй, босс, – в комнате был ещё один человек. – А там на полу не кровь?

Меня отпустили в свободное плавание. Упав на копчик, я логично рассудил, что нахожусь в какой-то дешёвой конуре – половицы скрипели, как позвоночник после дыбы.

– Охренеть! – воскликнул главный говорун. – Сколько ж тут кровищи!

Я валялся в какой-то луже, как спокойный поросёнок, и очень боялся, что создателем этой лужи мог оказаться Ричард Донаван: стоит коллегам прознать, что я обмочился в каком-то кабаке, и меня сразу же заклеймят, как человека, не умеющего пить, а это в нашей работе смерти подобно.

«Человек с острыми ушами что-то с упорством мне втолковывает. Что-то про несправедливость, про распределение преступлений между детективными агентствами, про каких-то де Вилларе и де Ребер. Я в ответ кричу, что сделаю из матери этого человека эльфскую колбасу… Боги, что вчера произошло?»

– Эй, – меня вновь пнули сапогом. – Ты тут какого-то убил или у твоей новой бляди пошли месячные?

«Я ведь дознаватель. Если вы нашли кровь, то это значит, что я с стопроцентной вероятностью отправил кого-то на тот свет – к гадалке не ходи… Стоп, он что-то сказал про женщин лёгкого поведения? Намекает на Марианну?»

– Всех вас перевешаю… – я лениво открыл глаза, и в лицо мне ударил яркий солнечный свет.

«Звон в ушах. Хочется блевать. Кружится голова. Это уверенное сотрясение. Хотя, если судить по замёрзшим пальцам и онемевшим ногам, это далеко не обычная травма головы…»

Пришло осознание. Жгучий ком резко подступил к горлу, и мне вдруг захотелось издать пронзительный вопль, убежать далеко-далеко, чтобы кто-то невидимый и очень опасный не смог меня рассмотреть. Я задрожал, даже начал трястись, и этот мой жуткий страх сковал меня, как тюремная цепь – не шевельнуться.

«…Я умер»

В мою голову влили раскалённый свинец. Он зашипел, как вырезка, брошенная в кипящее масло, и навечно прожёг во мне дыру.

«Вечер. Публичный дом. Марианна. Внезапное предательство. Три болта в груди. Пробито лёгкое. Нечем дышать. Разорванное сердце.»

Я вскрикнул и резко подорвался с места. Меня шатало, как только сошедшего на берег моряка. За всем этим озадаченно наблюдало двое вышибал. Один из них держал в руке смятую записку.

«Бред! Я не умер, иначе бы не мог ощущать боль! Глупость!»

Я сразу понял, что произошло: девушка опоила меня каким-то наркотиком, от которого у меня свело горло и поднялось давление, и увезла куда-то за город, в маленький трактир, где никто не будет задавать лишних вопросов. Лишь одна тайна оставалась неразгаданной: Даже затупленный болт на расстоянии пяти шагов с лёгкостью пробивает доспех, что уж говорить об обычной коже и горстке костей…

Со всеми этими догадками я уже и позабыл, что нахожусь в какой-то конуре рядом с двумя подозрительными субъектами.

– Молодые люди, – дуболомы удивлённо переглянулись. – Если вы решили похитить меня и потребовать выкуп, то уверяю, это гиблое дело – лучше сразу убейте. Меня не жалуют при дворе. Возможно, даже хотят избавиться не меньше вашего. Кстати, Марианна всё ещё с вами или уже уехала из города? Сколько вам заплатила эта шлюха? Я заплачу в два раза больше…

– Лойд, ты чего? – хозяин записки насупился. – Опять эту водку с портового района хлестал? Скажи честно, бить не буду.

От изумления мой лоб превратился в гармошку.

– Я дознаватель его королевского величества Августа Третьего и требую… – я потянулся в задний карман куртки, чтобы достать удостоверение, но нащупал лишь вьющиеся волосы на груди.

«Что за…»

Я опустил голову – на мне был южный халат в полоску и дырявые тапочки. От стыда мои щёки превратились в спелые помидоры.

– Извиняюсь за столь непристойное одеяние…

– Да не извиняйся, мы привыкли! – хмыкнул один из громил, тот, что поменьше, и медленно двинулся в мою сторону.

– Граждане, – я с опаской взглянул на мощные кулаки моих собеседников и потихоньку начал пятиться. – За нападение на дознавателя его королевского величества вам грозит десять плетей и три года каторги. Лучше семь раз подумайте, прежде чем решитесь на столь ужасное преступление.

Великаны по-плотницки засучили рукава.

– Хорошо, Лойд, мы взвесим все возможные риски и придём к наилучшему решению для нашей торговой компании. – мужчина с запиской захохотал. Его друг лукаво мне подмигнул.

Поняв, что дуболомы скрутят меня за здорово живёшь, я сделал обманное движение влево и затем резко рванул к окну. Мой идеальный план спасения нарушило лишь одно незаметное обстоятельство – лужа вина на полу. Я поскользнулся на ней, как танцор на ледовом покрытии, и с треском влетел в маленький шкафчик. Там-то меня и взяли в оборот.

– Что вы делайте, остолопы! Пустите меня! – я сражался, как раненый лев, но силёнок в моих мускулах явно не хватало. Мышцы словно атрофировались.

Вышибалы открыли дверь, в которой не доставало половины досок, и на выдохе закинули меня в большой тазик. Какой-нибудь бедняк мог бы назвать это ванной.

– А вы знали, что расчленить тело весьма непросто… – я так и не успел договорить, почему им нельзя меня убивать, потому что в моё лицо резко врезалась холодная струя воды.

– Вот нажрался. – мужчина с запиской с укором покачал головой. – Я обещал твоему отцу, что буду помогать тебе, пока сам не лягу в гроб, но, как видишь, помогать такому, как ты – гиблое дело.

«Что он несёт? Моего первого отца повесили на ближайшем суку, как и всех его друзей, а у второго из товарищей были только инвалиды и циничные инфантилы, которым самим нужна помощь…»

Напор воды увеличился. Оказывается, холод и вправду приводит в чувство. По крайней мере, туман в голове немного рассеивается.

– Сынок, – громила хлопнул товарища по плечу и тот выключил холодный душ. – Так больше продолжаться не может. – похититель взглянул на меня жалостливым взглядом. Обычно я никогда не был подвержен смертельной болезни под называнием сентиментальность, но от этих участливых глаз у меня защемило сердце. Я словно знал этого человека всю жизнь, и мне очень не хотелось разочаровывать его.

– Когда ты взял академический отпуск, что я тебе сказал? – добряк умолк и стал ждать моего ответа.

«Возможно ли, что меня с кем-то спутали?.. Но как же я тогда сбежал из публичного дома?»

– Я сказал тебе, – снова начал громила, поняв, что заставить меня что-то вспомнить – дохлый номер. – «Сынок, делай, что хочешь, если считаешь, что это приведёт тебя к мечте». Помнишь?

Я решил кивнуть: уж больно пристально на меня смотрел тот парень, держащий душевую лейку.

– И что ты? – обиженно спросил душегуб, взглянув на меня исподлобья. – Веселишься на мои деньги, прожигаешь жизнь за карточным столом и барной стойкой, а своё любимое предприятие, о котором мечтал с самого детства, так и вовсе забросил в дальний ящик. Когда ты последний раз расследовал дело? Или хотя бы смог раскрыть его, а не взять аванс и спустя неделю стыдливо развести руками?

«Позорище! Гробовщика спутали с юнцом-детективом, бросившим институт. Только вот в начале нашего диалога этот болтун упомянул, что университет является магическим… Очередная ирония? Магия ведь давно ушла из мира.»

– Не хочешь говорить, понимаю. – собеседник смурно кивнул. – Просто нечего отвечать…

Когда по лицу бугая потекла одинокая слезинка, я задумался, что надо мной, должно быть, шутят.

– Гражданин, – я аккуратно вылез из тазика, после чего взял юмориста за плечо. – Пошутили и хватит. Я и студент? Тут даже ребёнок не поверит… – договорить у меня не получилось: я увидел на стене криво висящее зеркало.

Я нерешительно подошёл к нему и чуть поддел ногтем. В отражении на меня уставился какой-то худощавый паренёк с чуть удлинёнными русыми волосами.

– А как вы это провернули? – я наигранно усмехнулся и ткнул в зеркало большим пальцем.

Громилы непонимающе на меня уставились.

– Если ты про разбитый затылок, то это у тебя надо спрашивать. – ответил хозяин записки, а затем вдруг хлопнул себя по лбу. – Точно! – мужчина развернул смятый лист бумаги и зачитал: – Пусть это жалкое преступление будет уроком каждому, кто решит, будто может самостоятельно вести дела, не поделившись с товарищами. Собаке – собачья смерть… – громила хмыкнул и утёр пот со лба этой же писулькой.

– Босс, – маленький крепыш наконец сложил душевую лейку в тазик. – Это что ж получается, кто-то решил, что убил Лойда?

– Выходит, что так, Гастон. – мужчина задумчиво взялся за подбородок. – Лойд, что ты помнишь со вчерашнего вечера?.. Лойд?

Я наконец сумел вытереть зеркало дочиста и взглянуть в своё отражение, не отвлекаясь на разводы и капли. От увиденного по моей спине прошёл холод.

«Это точно не я. Не тот нос, не те уши, не тот лоб, не то выражение лица. Может, это маска?»

Я принялся скрябать по щекам ногтями. На них оставались отчётливые красные следы.

– Не маска… – чтобы не упасть, я схватился за раковину и сжал её до побелевших костяшек. – Не может быть… Что с тобой стало, старина?

Я заплакал. Первый раз за десять лет. Слёзы текли по моим исцарапанным щекам, и я никак не мог их остановить.

– Ну, мальчик, – громила подошёл к зеркалу и неловко меня обнял. – Дядя Джим всегда рядом. – он похлопал меня по спине и затем, чтобы переключить моё внимание, кивнул в отражение. – А ты стал выше. Небось, уже шесть футов?

«Футы… Что эта за странная мера измерений? Что это за странные люди? Кто это в зеркале, неужели и вправду я?!»

– Ну, пошли, – Джим перестал меня обнимать. – Выпьем чайку, побеседуем.

Теперь мне очень хотелось побеседовать. Хотелось настолько, что я опередил этих двоих на шаг и со скоростью профессионального официанта расставил стулья, после чего мигом бросился к чайнику и в одно движение заварил гремучую смесь трав.

– Ловко. – оценил Гастон и присел на треножный стульчик. – Раньше ты так не умел.

«Конечно не умел, дубина, потому что я никакой не Лойд! Я Ричард Донаван, и этого никто не изменит, даже моя новая морда!»

– Когда ты уже переедешь. – Джим окинул помещение осуждающим взглядом. – Тут даже гоблины бы не жили, а уж эти гастарбайтеры на определении квартирных сортов говна собаку съели.

Мы находились в берлоге какого-то нищего холостяка: одна большая комната, в углу валяется пожелтевший матрас с мокрой наволочкой, на гладильной доске сплошь мятые, а то и вовсе грязные вещи, а в кухонной зоне свалено с десяток грязных кастрюль и столько жен тарелок. Венцом всего интерьера была огромное красное пятно на полу. Оно уже настолько въелось в половицы, что оттереть его не представлялось возможным. Только от одного его вида мне хотелось схватиться за затылок.

Когда чай был готов, я быстро разлил его по кружкам и, захватив с полки какие-то чёрствые пряники, присел на третий стул. Он так скрипел, что я сразу догадался – одно неверное движение и он скинет меня на пол.

– А вкусно. – Джим всосал в себя половину чашки, умудрившись не обмакнуть в чае густые чёрные усы. – Но перейдём к делу: налоги на твою детективную деятельность составили целых шесть золотых.

По смущённому виду Гастона я понял, что сумма для этих мест весьма большая.

– А налог за то, что ты записался в гильдию детективов и они посылают тебе оттуда работу, – продолжил Джим, испугав бедного помощника ещё больше. – Пять золотых и три серебрушки. Ни сказать, что большие деньги, – от этих слов Гастону стало плохо. – Но есть одна проблема: совсем недавно я вложился в игорный бизнес и денег у меня нет. Кто ж знал, что мой названный сын не заплатил за собственное предприятие ни гроша.

– Я могу заработать.

«Враньё. Мой примерный план действий: найти в этом странном сказочном мире какого-нибудь колдуна и потребовать, чтобы он отправил меня домой. Только вот для этого нужны деньги.»

В дверь неожиданно постучали. За мутным стеклом, за которым виднелся порог, я углядел какого-то напыщенного гражданина в цветастом одеянии. На плече его куртки был вышит чёрный лев.

– Мистер де Салес, я знаю, что вы здесь! Попрошу вас соблюдать договорённости гильдии и наконец выйти на работу, иначе я подам на вас жалобу вашему начальству!

– Лойд, ты связался де Вилларе? – Джим сурово нахмурил брови. Это особенно комично смотрелось в купе с маленькой чашкой в его руках.

«Отрицательный ответ приводит к новым вопросам. Я выучил это уже в первый год обучения.»

– Ну да, связался. А что такого?

Джим злобно засопел. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что связываться с де Вилларе в этом месте непозволительно.

– Откройте! – завопил обиженный бедняга за стеклом. – Ваша мышкин союз частных сыщиков дал мне этот адрес, поэтому я непременно добьюсь ответа, пусть даже мне придётся простоять под этим крыльцом весь день!

«Какой упёртый малый.»

– Ты хоть понимаешь, что наделал?.. – усач помрачнел, как грозовая туча. – …Это ведь новое дело, сынок! – вся угроза с лица шутника мигом улетучилась, и он бросился обнимать меня, как плюшевого медведя.

Я успокоился и на секунду перевёл дух.

«Де Вилларе… Остроухий человек предупреждал меня о них. Только вот что конкретно он сказал?»

– Мистер де Салес, вы слышите меня?! – надоедливый слуга забил по двери, как по южным барабанам.

– Болтают, что у них де Вилларе дочка недавно пропала, прямо перед свадьбой. – заговорил Гастон. – Журналисты как с цепи сорвались: пишут, самое громкое преступление этого лета…

– И это значит, – Джим до хруста схватил меня за плечи. – Что Лойд де Салес снова в игре! Зрители, занимайте лучшие места, ведь этот непревзойдённый сыщик не раскрыл ещё ни одного дела! – громила заржал, как скаковая лошадь. Его смех подхватил и Гастон, всем своим видом олицетворяющий фразеологизм «рубаха-парень».

– Вы ещё и смеётесь! – человечек за окном смешно завизжал. – Да я подам на вас в суд!

Здоровячки подошли к окну, тихо прыская в ладошки.

– Не будем вам мешать. – сказал Гастон на прощание и закрыл за собой ставни.

«Я в теле юного детектива-профана и повесы, мой дом неизвестно где, а под моим окном стоит красный как помидор представитель какого-то знатного рода и требует, чтобы я приступил к работе. Отлично же я отдохнул прошлым вечером.»

Глава 4

Я работал над многими убийствами, терпеливо ожидая тот день, когда я смогу воскликнуть: это сделал дворецкий!

Касл (Castle)

Ричард «Рик» Касл

Когда напротив вас сидит какой-то незнакомый тип в дорогой одежде, то вам обязательно надо что-то ему сказать. «Какая сегодня хорошая погода, сэр!», или «этот костюм так прекрасно подходит к вашим туфлям, милорд!». После такой лести, как правило, даже самый чёрствый человек немного оттаивает и сменяет гнев на милость… Так я думал до сегодняшнего дня.

Впустив старичка в парадной ливрее в мою новую конуру, я никак не ожидал, что он будет настолько молчалив и угрюм. Всё, что делал этот наглый седой крикун – с отвращением рассматривал комнату, в частности, жёлтый матрас, которому он уделил даже больше внимания, чем бурому пятну на половицах. Будь у меня время, я бы выпытал из этого лаконичного гостя всю необходимую мне информацию и попросту бы сбежал, но вот незадача – времени как раз-таки и не было. Меня ждало королевство.

– Вы не знаете, в какой стране мы находимся? – спросил я после минутной паузы и затем лениво отпил зелёного чая, будто бы мой вопрос входил в категорию вполне обычных.

Лицо гостя вытянулось, как у приведения, которое под воздействием сквозняка начало стремительно улетать в дымовую трубу.

– Мне говорили, что жребий в детективном агентстве может сыграть с клиентами злую шутку, – дедок сжал кулаки до хруста в суставах. – Но чтобы так – ни разу.

– А мне кажется, что я задал вполне логичный вопрос, мистер… как вас там?

– Броуди. Броуди де Вис. – выцедил старикан, чуть не плюнув в меня. – Вчера мы с вами уже общались. Вы обещали прийти в наше поместье к десяти утра.

– Тогда я и вовсе не понимаю вашего негодования. Пока мы идеально укладываемся. – я указал на настенные часы, висящие прямо у старика за спиной. Они остановились ровно на девятке.

– Сейчас уже половина двенадцатого. – пробурчал старик, нахмурив орлиные брови.

Возникла неловкая пауза. Я ещё никогда не опаздывал, поэтому не знал, что надо говорить в таких случаях. Наверное, простым «извини» тут не отделаешься: надо как минимум заняться тем, о чём вас просят, чего я делать решительно не хотел.

– Слушайте, – сорвал я вуаль тишины спустя чашку чая. – Вы не знаете, поблизости нет никакого… скажем так, колдуна? – я вопросительно поднял бровь.

– Юноша! – гость вскипел. – Вчера вы божились мне, что раскроете дело за три дня, и что же я вижу теперь? Вы валяетесь в смердящем вином халате, сладко попиваете чай и задаёте мне самые глупые вопросы на свете! – грубиян закашлялся, но его было уже не остановить: он продолжал кричать даже сквозь больное горло. – Есть ли у нас колдуны?! Да вы и сам маг! Кстати, ещё и профессионал, если судить по вашей анкете! – дедок язвительно усмехнулся. – Только вот на профессионала вы не очень-то тянете. Мне кажется, ваш максимум – подпалить волосы в носу.

«В словах этого негодяя есть доля правды: если прошлый хозяин тела обещал ему золотые горы, то он имеет право требовать от меня хотя бы встать с дивана.»

– Что ж, Броуди, вы хотите, чтобы я взялся за дело?

– Это я-то хочу?! – бедняга просто взбесился. Будь он чайником, из его ушей повалил бы пар. – Расследовать дела – ваша прямая обязанность! Нечего было заносить свою контору в реестр детективного агентства, если вам так не нравится работать детективом!

– Ну что ж вы так кричите. – я сделал миролюбивый жест руками. – Возьмусь я за ваше дело, не переживайте…

– И как тут, спрашивается, не переживать? – хрыч испустил грустный вздох. – Вы читали, что пишут в газетах?

Я отрицательно кивнул головой.

– Да уж, и на что я надеюсь. – мухомор неодобрительно отпил чая. – Молодёжь и газеты несовместимы.

«Я никогда не брал в руки газету, потому что всегда был уверен, что слова, выходящие из-под пера журналиста – преувеличение, перевирание фактов или и вовсе плод его бурных фантазий. Эта моя непоколебимая уверенность обусловлена многими факторами, и самый простой из них лежит на поверхности: когда человек что-то пишет, пусть даже и рапорт, он забывается, и из-под его руки выходит далеко не то, что ему первоначально хотелось бы написать. Да и верить тому, кто всегда субъективен и обладает точно такими же чувствами, как и у тебя – непозволительная роскошь.»

– И что пишут в газетах? – спросил я с напускным любопытством.

– Что Адель сбежала из-под венца. – неохотно ответил собеседник, впрочем, сразу добавив: – Разумеется, в этих сплетнях нет и доли правды!

– А зачем тогда вы их читаете? – вновь задал я вопрос, для проформы подозрительно прищурившись.

Старик немного сконфузился. Не найдя достойного ответа, он обозлённо выпалил:

– Ваше дело – расследовать преступление, а не задавать мне глупые вопросы! – и был таков.

Я оказался весьма доволен тем, что подловил глупца на противоречивых взглядах, но этого по-прежнему было крайне мало: мне хотелось ответов. И, как я уже давно понял, от дедка их не дождёшься. Чтобы спросить элементарные вещи – год, страну, форму правления и местонахождение хорошего колдуна, мне придётся воспользоваться услугами улиц. Как в молодости. На ностальгию пробирает.

– Ну ладно. – я встал из-за стола. – Мы, конечно, хорошо посидели, но мне уже пора.

Я подошёл к двери и приветственно её открыл.

«Надеюсь, намёк понят…»

– Ах вы сволочь!.. – разгневанный старик выкинул чашку с цветочками в дверной проём. – Сначала возвращайте деньги, а потом уже катитесь на четыре стороны!

– Какие деньги? – я сдвинул брови к переносице. – Вы не давали мне никаких денег.

Дед схватился за сердце и упал на пол.

– Чтоб вас, проклятый тунеядец! – уже на половицах бедняга достал из-за пазухи какой-то синий флакончик и выпил его залпом.

Я не стал обращать внимания на актёрскую игру надоедливого гостя и подошёл к шкафу с одеждой. Кое-как найдя нормальные брюки и достойную рубашку (всего-то без пары пуговиц), я вышел на порог и обулся в замечательные военные ботинки, явно кем-то украденные. Догадаться об этом было не сложно: надпись «Эйвариллиан» на внутренней стороне обуви весьма прозрачно намекала на статус собственности.

Заметив, что я не планирую ему помогать, дедуля перестал корчиться и самостоятельно поднялся с пола.

– Верните аванс, мошенник! – седой клещ вцепился в меня, как мать казнённого в прошлом году контрабандиста.

– Отстань, прилипала! – я толкнул де Виса в сторону кухни и выпорхнул из душной комнаты. – У меня нет времени, я спешу на встречу… а это ещё кто?

На пороге меня поджидало двое каких-то подозрительных личностей. Повезло, что крыльцо было на втором этаже, и, чтобы добраться к нему, приходилось для начала пройти узкую деревянную лестницу.

– Лойд, какая встреча! – низенький мужчина залез на первую ступеньку. На нём был чёрный костюм не по размеру. – А мы всё думали, когда к нам заглянешь!

За моей спиной показался тяжело дышащий Броуди.

– Кто эти люди? – спросил он с дворянской наглостью, сразу прибавив пару сантиметров в росте.

– Кто мы такие? – передразнил старикана новый гость, приподымая низко висящие брюки. – Мы, дедуля, обманутые букмекеры.

Громила позади коротышки ехидно усмехнулся. Его бицепсы были готовы порвать кожаную куртку.

Я понял, что дело пахнет жаренным. Букмекеры никогда не приходят к друзьям, чтобы попить чай, потому что и друзей-то у них нет. Если грязный ставочник оказался на моём пороге и называет себя обиженным, то это значит, что я, а ещё вернее – Лойд де Салес, задолжал ему денег.

– Парень, – обратился я к маленькому кредитору, попутно затолкав ворчащего старика обратно в комнату. – Ты знаешь, что ставки – противозаконная деятельность?

– Неужели? – малыш нагло осклабился. Ещё два шага, и он окажется прямо у моего носа. – А я-то думал, что парламент давно отменил этот закон, а тут, оказывается, какой-то задрипанный студентик знает больше, чем я. Грустно.

Ироничный болтун подошёл ко мне вплотную и достал маленький раскладной ножик. Холодное оружие вынудило меня прижаться к ограждению.

– Лойд, ты знаешь, почему Гарри прозвали красным? – ростовщик указал в сторону громилы, еле умещающего свои шарообразные плечи на крыльце.

– Не имею понятия. – ответил я, сглотнув ком в горле. В своё время мне приходилось много тренироваться, чтобы добиться такого эффекта: пугаться я попросту не умел.

«Такие, как этот букмекер, любят замечать, что люди их боятся. Уверен, от радости он предоставит нерадивому должнику ещё пару дней, а там уже проблемы Лойда де Салеса перестанут быть моими проблемами: я вернусь в своё тело.»

– Гарри прозвали красным, – моя игра понравилась букмекеру: он противно заулыбался, обнажив гнилой ряд зубов. – Потому что когда он выбивает долги, его лицо приобретает алый цвет. Довольно пугающая особенность, ты согласен?

Я робко кивнул.

– И вот, ты вынуждаешь Гарри вновь стать красным. – букмекер оскалился. – Верно, Гарри?

– Угу. – ответил гигант, умело засучив рукав на правой руке.

«Чтобы соблюсти необходимые дворовые формальности, мне отвесят пару пощёчин и пинков, а затем наконец отпустят домой – собирать деньги. Очередная победа, Ричард…»

Маленький ставочник отошёл в сторону и спрятал ножик. Я недоумённо на него покосился.

– А на что ты надеялся, Лойд? – малыш гнусно захихикал. – Ты кормишь меня завтраками уже с месяц. Уж извини, но придётся тебя хорошенько избить и выкинуть голым где-нибудь в пригороде…

Кулак красного Гарри впечатался в мою физиономию. Я и не успел понять, как это произошло – вышибала был чертовски быстр. От удара я с треском врезался в гнилое ограждение и, сломав его, вместе с досками выпал на улицу, в какую-то грязную канаву.

– Шикарно, Гарри! – букмекер захлопал в ладоши. – Не зря тренировал удар на той старушке!

Я валялся на заднем дворе парочки доходных домов. Они окружили меня, как друзья Марианны, и предоставили единственный выход – через узкий проулок, ведущий к двери с надписью «золотой утёнок».

Я неловко встал, и, чуть шатаясь, направился к спасительному проходу. Коротышка захныкал.

– Ну, Лойд, ну трусишка! Ты сам хоть раз дрался или всегда звал папашу? – мужчина язвительно фыркнул. – А теперь нет его больше, старшего де Салеса, в петлю засунули и скинули в яму, даже без могилки. Теперь ты сам по себе, гад!

За ярким представлением пришли понаблюдать все соседи – они украдкой повыглядывали из окон, словно боялись, что Гарри может прийти и за ними, и с нетерпением стали ждать, когда какого-то зарвавшегося детектива размажут по стенке. От их голодных взглядов мне становилось не по себе. Неужели во всех мирах люди так хотят жестоких зрелищ?..

Я почти добрался до двери золотого утёнка, но ловкач-Гарри успел схватить меня за плечо и развернуть.

«Не хотел я этого делать, но выбора нет – убей или будь убитым.»

Когда громила уже готовился нанести свой сокрушительный удар по челюсти, я сделал одно простое движение, от которого все люди на земле буквально теряют способность дышать – удар двумя согнутыми пальцами под дых. От простенького приёма лицо Гарри приобрело приятные пунцовые оттенки: чтобы таскать такую гору мяса, ему приходится прикладывать немало усилий, и стоит перекрыть такому гиганту кислород – он труп.

– Что ты там замялся, тролль! – вскрикнул букмекер, сердито топнув ногой.

Обескураженный вышибала попытался пнуть меня в пах, но я резво отпрыгнул от его подлого взмаха и контратаковал прямым ударом ноги в колено.

Что-то хрустнуло. Гарри закричал, как плаксивая баба, и с жалким видом свалился на землю. Я подобрал доску из бывшего ограждения моего крыльца и с превеликим удовольствием опустил её на голову противника. Красный Гарри перестал двигаться. Букмекер завизжал.

Я опустился на колени и прощупал пульс бедного вышибалы. Он еле прослеживался, но всё же был – это радовало. Не хотелось начинать день в новом мире с трупа.

– Ты чего наделал! – конторщик спустился с крыльца, не подымая волочащихся по земле штанов, и достал сверкающий ножик. – Я думал зря не мучать тебя, но теперь так изуродую, что мать родная не узнает! Кстати, где это шлюшка? – наглец противно улыбнулся. – Сейчас в спелом яблочке, ведь так?

– Наверно. – я неопределённо пожал плечами. – Трахается с каким-то забулдыгой.

От удивления букмекер раскрыл рот.

– Ты чего… – мужчина неверяще замахал головой. – Нельзя так о матери говорить! Вот гад, ничего святого!

«Знал бы ты, насколько мне плевать на мать какого-то Лойда де Салеса, ты бы заплакал…»

Разгневанный букмекер бросился ко мне с ножом и получил, что хотел – в бубен. Первым же ударом локтя я отправил мальца считать звёзды. Бедняга даже не успел воспользоваться оружием – наверное, носил его, чтобы яблоки резать.

– Это я изымаю. – я поднял блестяшку с земли и спрятал её в карман брюк. – А ты, – я ткнул в хорька пальцем, и он смешно затрясся. – Ещё раз здесь увижу, сдам властям. Понял?

Малыш поднял руки в молящем жесте.

– Ладно, вали отсюда. – я махнул на мелкого вредителя рукой и направился к своей комнате, чтобы переодеться.

Люди на балконах расстроенно повздыхали и быстро разошлись по своим делам. Вскоре задний двор опустел, и лишь парочка ребятишек продолжила качаться на тарзанке, подвешенной к старому почерневшему дереву.

«Интересный город» – я внимательно посмотрел на дом, в котором жил де Салес – трёхэтажное здание, примыкающее к золотому утёнку, как старший брат. «Сплошь малоэтажный. С крыльца, должно быть, открывается шикарный вид, а я даже не удосужился на него посмотреть…»

Поднявшись на навесную конструкцию, я мельком взглянул на открывшуюся панораму города – ровные ряды каменных домов, медленно спускающихся к линии моря… Ах, это подлое море! Оно было не таким, как на юге моего королевства – светло-голубое, сверкающее на дневном палящем солнце, как гора кианитов. Его лёгкие волны гнали белопарусные корабли в огромную бухту, окружённую полуостровом, а на краю этого полуострова стоял высокий маяк. Белый, без всяких уродливых полосок. Сейчас он был выключен, но ночью, я больше чем уверен, его желтоватый свет прекрасно освещал всю бухту.

– Красиво… – старик тихонько встал напротив меня и уставился на водную гладь.

– Вы правы. Но люди не ценят красоту вокруг себя, – я кивнул на широкий проспект, с которого точно так же открывался вид на бухту. Прохожие даже не подымали лиц. – Они привыкли, что прекрасное неизменно ходит рядом с ними, как тень, и даже и не думают, что это великолепие может когда-нибудь исчезнуть. А оно ведь может – исчезнуть. На моей родине давно нет такого моря: его испортили фабрики, заводы и трубы с отходами. Циники и глупцы гордо называли это прогрессом, а люди им долго верили. Слишком долго.

Старик понимающе хмыкнул.

– А где вы жили? Де Салес – южная фамилия. Родились на юге империи?

Я издал грустный вздох.

– Нет. Я родился в Реордане – королевстве, раскинувшемся почти на всём континенте. На севере там добывают сверкающие изумруды и топазы, столь большие, что и в руку не умещаются, а на юге делают вино такого вкуса, что только от одного его запаха можно захмелеть…