Текст книги "Частный дознаватель (СИ)"

Автор книги: Павел Журба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Мой стул пропитался тревогой, как маковые коржи жирными сливками. Наверное, если бы кто-то любил стулья и чувство бессилия, он бы нашёл этот стул очень вкусным…

Жандармы принесли инструменты – в грубой, серой ткани, и, конечно же, они принесли и кофе. Капитан вальяжно поднялся с кресла, забрал чистую белую кружку, сделал несколько глотков и принялся подбирать гвоздики.

– Знаешь, что чувствует человек, когда в него вгоняют сталь?

– Агонию, наверно. – я постарался спокойно пожать плечами. Вышло весьма топорно – от предвкушения несовместимой с земным существованием боли я не мог пошевелить и пальцем.

– Храбришься? Ну-ну… – де Лувиньи захватил молоток и направился ко мне.

Один жандарм остался стоять над гномом, а остальные два – зашли мне за спину и прижали к стулу. Капитан попросил одного из них вытянуть мне руку, после чего приставил к обратной стороне моей ладони средненький гвоздик.

– А знаешь, что самое смешное?

Пелена застилала мои глаза, но я всё равно сумел кое-как рассмотреть осклабившееся лицо следователя.

– Мы её даже не нашли… – посмеивающийся мужчина поднял молоток, и вдруг, одновременно, произошло два неожиданных события…

Первое – гном заорал «я подпишу всё, что скажете» и пустил слезу, и второе – капитан выронил молоток, схватился за сердце и упал на то место, где пять минут назад лежал я…

Глава 28

Нас закинули в пропахшую сгнившим сеном камеру. По идее, в подобном временном отрезке уже не должны были стелить каменные полы соломой, но, видимо, к тюрьме славные вехи прогресса никоим образом не относились – здесь царила своеобразная традиция. Пожалуй, всем местным консерваторам не терпелось попасть сюда, ведь именно в этом месте ничего и никогда не меняло своего облика.

Я не мог пошевелиться. Даже поднять руки. Любое движение отзывалось нестерпимой болью в костях. Хейни сказал, что у меня сотрясение, многочисленные ушибы и перелом рёбер. За пару дней Лойда де Салеса отделали так, что теперь он рисковал на всю жизнь остаться инвалидом. По крайней мере, я так думал.

– Хейни, какой сейчас час?

– За полночь. А что?

– Ночью ко мне должна прийти девушка. Если она не застанет меня дома, то начнёт переживать…

Гном одобрительно цокнул.

– Сабрина?

– Откуда ты знаешь? – задав вопрос, я так и продолжил валяться на полу, даже не повернув головы, и не прекращал пялиться в потолок, покрывшийся неровностями и трещинами.

– Ты сам говорил, когда мы пили. Не помнишь?

– Удивительно, что ты помнишь. – я улыбнулся, и у меня жутко заболела скула.

– А чего тут помнить. У меня – Лидия. У тебя – Сабрина. У Эйви… У него не знаю. Он сам по себе.

– Понятно.

Я вернулся к рассмотрению потолка и обморожению почек – пол был холодным, несмотря на лето и эту проклятущую солому, и я пришёл к выводу, что наверняка заболею… Но лежать не перестал. Это было слишком хорошим занятием, хотя бы, по сравнению с другими – сидением, катанием и стоянием… Также ещё существовало такое славное занятие как вешание, но оно показалось мне слишком претенциозным.

Гном зашуршал, чтобы обратить на себя внимание.

– Как думаешь, что случилось с этим ублюдком?

– Сердце заболело. Наверное, от злорадства… – сказал я на выдохе, держась за покалывающие рёбра.

– А я вот думаю, что это боги его покарали.

Я удивился: Хейни не казался мне таким уж верующим. Повернувшись к нему, я поймал на себе его серьёзный взгляд.

– Не шутишь?

– С чего бы. – гном пожал плечами. – В мире должна быть справедливость, Лойд. Как, с-собака, шар не крути, а должна. Если бы во вселенной только и делали, что наживались на человеческой доброте, наивности и слабости, то он – мир, давно бы канул в лету.

– Не знаю. Сколько себя помню, только и видел, что несправедливые поступки. Взяточничество, драки, воровство… Государственный произвол.

«Мой… произвол?»

– А я видел доброту.

– И где?

– На рынке.

– Продавалась задаром?

– Нет-нет, у мальчика. Неделю назад. Я шёл по городу с похмелья, усталый и без денег, а жара стояла такая, что не продохнуть. Пить хотелось – хоть убейся. Никому до меня не было дела, и все обходили мою пьяную рожу стороной, но тут я повстречал его… Лет десять. Он назвал меня дядей, дал воды во фляжке, а сам продолжил и дальше разносить пирожки. Мне хотелось как-то его отблагодарить, но денег то не было. Вот я и ушёл.

– Равносильно ли одолжение воды и смерть какого-нибудь могильщика? Уравновешивает ли это баланс сил добра и зла? Мне вот кажется, что нет. Оттого в мире и беды.

– А что ты хочешь? Чтобы этот мальчик дал тебе мешок с топазами?

– Да дело не в мальчике. Дело в том, что когда он вырастет и ему будет положено творить добро в более крупных размерах, он наоборот – очерствеет и забудет о своём добром начале. Вместе с детством в людях пропадает бескорыстность.

– Твоя правда. Уверен, по молодости де Лувиньи не был такой скотиной. Это ж надо удумать, сфабриковать дело из ничего…

– У него есть на это причины. Поганые, но всё же: он боится, что общественность узнает о том, что он связан с пропажей Адель более прямо, нежели принято думать.

– Не понимаю. Зачем ему красть Адель?

– Де Лувиньи никого не крал. По крайней мере, я так думаю. Он лишь покрывает похитителя. Возможно, поэтому капитана изначально и выбрали на это дело – чтобы он стал ширмой… Но я не знаю местных богачей, оттого и не пойму, в кого тыкать пальцем.

За дверью зазвенели ключи. Мы приготовились к худшему… Задребезжал свет от лампы. На выходе появился тот, кого я никак не ждал увидеть.

– Добрый вечер… Вернее, ночь. Я прослышал о вашей беде и просто не мог не откликнуться… Господа, освободите этих джентльменов и проводите их в мою карету!

За спиной нашего спасителя показались жандармы. Они зашли в камеру, весьма культурно подняли нас с пола и, за что я им крайне благодарен, любезно потащили на выход. Там стояла карета. С замазанным гербом. На её козлах сидел маленький человечек в маске. Он носил широкое одеяние, и я не смог понять – крепок он или же худ.

У самого входа в карету жандармы отпустили нас и скрылись в конторе. Наш спаситель вышел из неё спустя минуту, весьма довольный собой… Впрочем, я бы тоже был весьма доволен собой, если бы спас детектива, расследующего пропажу моей любимой.

– Как вы нас освободили? В деле фигурирует нападение, порча имущества и убийство – по всем правилам нас должны запереть на семь замков…

– Мой дорогой, связи делают человека почти богом. – аристократ приобнял меня за плечи и улыбнулся. – Ну да не будем об этом. Данный этап жизни благополучно пройден. Вы относительно целы и готовы раскрыть мне местонахождение моей любимой…

Мускул на моём лице предательски дрогнул. Это не скрылось от внимания виконта и мигом привело его в подавление состояние духа.

– Что, следствие так и не сдвинулось с места?

Я не стал отвечать и только неловко развёл плечами. Да и что тут скажешь? «Ваша любимая похищена неизвестными, которые утирают мне нос и воруют письма?». Такого моя самооценка просто бы не вытерпела…

– Кхм, – гном едва заметно топнул ногой. – Лойд, мне надо идти. Предупредить нашего общего друга о… Гостях.

– Да-да, конечно. Я тоже не задержусь, пойду с тобой…

Только я хотел опереться на гнома и поплестись до ближайшего переулка, чтобы свалиться от боли, как виконт схватил меня за руку, будто вора, и с нажимом заявил:

– Я не шутил, когда говорил жандармам о том, что вы пойдёте в мою карету. Нам надо поговорить… О всяком.

«А этот аристократик умеет проявлять упорство… Ну ничего, я тоже умею»

– Мне надо встретиться с дамой – она ждёт меня дома. К тому же, посмотрите, – я чуть отошёл от виконта и широко раскинул руки, чтобы он увидел всю глубину моего ужасного положения, – Я избит, как портовый пьянчуга. Устал, голоден и хочу спать. Какие тут могут быть разговоры?

Гном не мог меня бросить и поэтому неловко переминался с ноги на ногу в ожидании разрешения проблемы. Мне не хотелось делать его невольным свидетелем, но и забраться в карету и поехать чёрт знает куда я не тоже не желал.

– Лойд, после ужина у меня осталась половина рябчика. К тому же, в моей квартире есть ванная комната и гостевая спальня… Но если и это вас ещё не убедило, то вот вам жест доброй воли: в моём кабинете вы найдёте вытяжку из драконьей поджелудочной железы, смешанную с магическим Керийским ядом.

Гном невольно раскрыл рот.

– Вытяжка… с Дракона? – Хейни схватился за бороду. – Лойд, немедленно едь туда! Это лучшее средство для заживления мышечных тканей!

– Ну, не знаю… Это ведь очень дорогая химическая субстанция.

– Для детектива по делу Адель мне ничего не жалко. – аристократ раскрыл дверь кареты и, словно какой-то слуга, плавно махнул рукой, приглашая меня войти.

«Сын графа открывает перед родственником работорговцев двери?.. Не нравится мне это. Ни один самовлюблённый павлин, а этот щёголь – явно самовлюблён, не станет унижаться перед таким, как я»

Гном подошёл ко мне и, встав на цыпочки, зашептал:

– Не мнись, как баба перед спальней. Эта вытяжка стоит, как половина моего товара, твою мать…

Я устало вздохнул и ещё раз взглянул на улыбчивое лицо виконта… И оно мне не понравилось.

– Ладно, что это я. Едем!

– Наконец-то вы решились! – обрадованный аристократ залез в карету и оставил дверь открытой.

Прежде чем залезть в экипаж, я наклонился поближе к гному и шепнул ему на прощание: «Будь осторожен. За тобой следят…», а затем уселся на пуховые перины. Мы моментально тронулись с места и быстро поехали по ночным улицам.

* * *

– Он уезжает! Видите, олухи? Уезжает! – Пастушок убрал бинокль и злобно врезал по черепице. – Не поймаешь.

– А вы нам не верили! – запричитали дуболомы, разминая ушибленный места. – Говорили, мы обманщики и даже одного дурака поймать не можем…

– Так это правда – вы патологические неудачники. – Джейме наставительно поднял палец к небу. Это означало, что сейчас он скажет какую-нибудь мудрость. – Чтобы поймать лису, надо забрать её лисёнка.

– Но у Лойда нет лисы…

– Гербан, и чем ты только думаешь! – взорвался красный Гарри, ещё обиженный на острый язык товарища, что привёл их к нынешнему незавидному положению. – Лиса и лисята – это аллегория.

– Теперь понятно. – громила медленно закивал…

– Да что тебе там понятно! – Гарри с яростью вмазал по крыше. После его удара на черепице остался след кулака.

– Аллегория – выражение отвлеченного понятия в конкретном художественном образе…

Пастушок и Красный Гарри недоумённо уставились на товарища.

– Откуда… впрочем, неважно. – букмекер провёл по сонному лицу рукой и затем поднёс к глазам бинокль. Вдалеке он увидел вышагивающего по улице гнома.

– Собираемся. Пора показать Лойду, кто в этом городе главный.

Процентщик поднялся с насиженного места и начал спускаться по маленькой лесенке. Бедные громилы неповоротливо потопали за ним. Вскоре они спустились на землю и пошли дворами, надеясь подловить мастера ядов в узком переулке. Так оно и вышло – опытные бандиты добрались до предполагаемого места встречи первыми и устроили гному засаду.

– Как только он пройдёт мимо нас, Гербан бьёт ему по затылку, А Гарри – вяжет верёвками. Ясно?

Вышибалы кивнули. Вскоре в проулке показался и сам Хейни – он плёлся по мостовой, едва волоча ноги от усталости. За ним шли четверо маленьких и подозрительных личностей.

– Босс, там охрана. – Красный Гарри тревожно поправил давно приготовленные верёвки. – Что будем делать?

– Ты видел, какая там мелочь? Быстро разберёмся… А где гном, твою мать?!

Бандиты уставились на дорогу. По ней шли лишь четверо маленьких человечков, в плащах до самых глаз.

– Может, он под плащом?

– Думаешь? – Пастушок нервно взялся за волосы на затылке и принялся накручивать их на пальцы. – Ладно, не мог же он исчезнуть, так? Значит, работаем.

* * *

Квартет гоблинов бесшумно двигался по ночной улице. В руке каждого из них тяготело стальное оружие. Они хотели одного – мести.

Впереди шёл более крупный гоблин – тот самый банкир, известный всему городу как один из самых богатых граждан империи. Он намеревался отомстить подлому бородачу, решившему, что он имеет право бить миллионера по пятой точке… Но неожиданно для всех, гном куда-то пропал. Шёл себе по дороге, и раз – нет его. Это обстоятельство привело банкира в тихую мигрантскую ярость.

– Он не мог хорошо спрятаться. Продолжаем идти и смотрим по сторонам.

Квартет двинулся дальше. Гоблины внимательно осматривали каждый угол, но так и не смогли найти затаившегося нечестивца.

Банкир был очень зол. Он так уверенно и яростно ступал по мостовой, что с виду даже добавил пару сантиметров в росте. Вскоре главный гоблин вышел из проулка…

– Раззудись плечо!!!

* * *

Гербан очень устал от несправедливости окружающей его действительности, и поэтому, когда ему выпал шанс отомстить за своё незавидное положение в обществе, он не стал играть в полсилы – размахнувшись что было мочи, бандит засадил по гному огромной дубиной и раскроил ему голову. Даже не потребовались верёвки – негодяй свалился без чувств.

Красный Гарри накинулся на тройку телохранителей и раскидал их по всему проулку. Джейме Пастушок был вне себя от радости. Он даже засмеялся – злобно так, утробно, и гнусный хохот его растёкся по улицам, как осенний туман.

– Ну что ж, мистер гном, – букмекер вылез из укрытия и вальяжно подобрался к поверженному противнику. – Расскажите мне, где прячется Лойд де Салес? – завершив исключительную по содержанию фразу, мужчина перевернул тело гнома лицом к небу… – Ты кто такой?!

Разъярённый Пастушок вцепился в миллионера и принялся яростно его трясти.

– Сволочь, где гном? Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Ты… – ненормальный карлик зажмурил глаза и тут же резко их раскрыл. – Это ты…

– Да, я! – ничего не понимающий Джейме отвесил банкиру пощёчину. – А ты кто?

– Ах ты, проклятый гном!

Ослеплённый яростью миллионер сбросил Пастушка и, обмотав букмекеру ноги плащом, принялся неистово его избивать.

Громилы не стали спасать босса и, устало облокотившись на стену, закурили.

– Гарри, а это ведь карлик.

– Я видел его в газете. Банкир. Миллионер.

Богач слез с окровавленного Пастушка и принялся избивать его ногами.

– Как думаешь, Гарри, у нас есть время, чтобы собрать вещи?

– Ты это к чему?

– Мы ведь прокляты. Нам надо скорее бежать из города.

– Гербан?..

Коллега Красного Гарри пугливо огляделся по сторонам и, не заметив опасности, рванул прочь из проулка. Не ожидавший этого Гарри спешно побежал за ним.

В это время из пастушка выбили весь дух. Вспотевший миллионер завершил дело последним ударом и, сломав бедняге челюсть, радостно поковылял по городу. На охрану ему было плевать.

Спустя пару минут из темноты показался силуэт эльфа. Под его плащом припрялся ужасно красный гном. Проходя мимо Джейме, бородач не выдержал и разразился весёлым смехом.

– А всё же, Лойд, в мире есть справедливость!

* * *

Наша компания приехала на улицу генерала Стефана. Кучер погнал экипаж в стойло рядом с домом, а мы с виконтом зашли в единственный подъезд и поднялись на седьмой этаж. Дверь в его квартиру представляла собой произведение искусства. Я невольно сравнил её с моей дверью, и пришёл к выводу, что тело Лойда де Салеса – не лучший из возможных вариантов.

Как только моя нога ступила в квартиру, мне сразу бросилась в глаза удивительная роскошь – вся мебель в доме была деревянной, оформленной бронзой или слоновой костью, а столешница на кухне, на которую меня спровадили, и вовсе походила на чистый мрамор; сиденья, стоящие близ этой столешницы, все как один были оббиты бархатом. Все предметы быта, конечно же, декорировались – резьбой, позолотой, лепниной – словом, чем угодно, лишь бы несравненно дорогим и броским. Квартира производила впечатление жилища некоего очень богатого и очень влиятельного человека. Возможно, такой она и была. Адель и Вивьен никогда бы не тёрлись рядом с бедняком.

– А вот и я, – в широком дверном проходе появился виконт. Он уже переоделся – на нём был домашний халат. – Принёс, что и обещал. – мужчина протянул мне хрустальный флакон с алой жидкостью. Я без промедления взял его и выпил. Спустя минуту адская боль в тело сменилась умеренной, а спустя пять – и вовсе прошла, уступив место лёгкому приятному покалыванию.

Я наконец смог систематизировать полученную информацию – во время поездки я с горем пополам запомнил, что мистер де Лувиньи скончался от сердечного приступа, а виконт, зачем-то, решил перекрасить герб, потому как его старый стёрся.

– А какой у вас герб, Реймонд? Я так и не успел спросить: от боли меня выворачивало наизнанку.

– Да так, не суть важно. Обычный герб. Не хочу хвастать. – мой спаситель мило улыбнулся. – Главное, что вам полегчало…

– Да, спасибо…

– И вы можете ответить на мои вопросы. – настойчиво добавил хозяин квартиры, чуть прикусив нижнюю губу.

Что-то во мне переломилось.

«Ричард, ты идиот…»

Глава 29

Погруженная в тень кухня заволоклась дымом – виконт торжественно вручил мне пару курительных трубок. Я боялся к ним притрагиваться и, на всякий случай, незаметно поменял их местами.

– Так что же приключилось с мистером де Лувиньи? – участливо спросил виконт, постукивая длинными пальцами по столешнице. – Сердечный приступ, да?

– Зачем спрашивать, если и так знаете?

«Кому выгодно красть девушку из-под венка…»

Виконт несколько помрачнел. Тень упала на его милое лицо и сделала его похожим на ночной кошмар, в котором куклы превращаются в безжалостных убийц.

– Я спросил вас лишь оттого, что переживаю, как бы смерть де Лувиньи не стала для вас отправной точкой… Обратно в тюрьму.

– Вы очень добры ко мне, Реймонд. Даже не знаю, чем вам отплатить.

– Найдите мне Адель, – глаза спасителя засверкали. – Я люблю её. Люблю каждой клеточкой своего тела…

– А она… вас?

К горлу хозяина квартиры подступил ком. Он вспотел, безумно огляделся по сторонам и спросил дрожащим голосом – с минорной, жуткой интонацией:

– И что вы имеете в виду?

Я поспешил объяснить:

– Любила ли вас Адель? В конце концов, она ведь решила выйти замуж за другого…

– Это всё деньги. – моментально парировал виконт, с возмущением присосавшись к курительной трубке.

– А у вас их разве нет? – я окинул взглядом богатое убранство кухни. – Один набор ножей, должно быть, стоит, как чья-нибудь квартира в Золотом Утёнке.

– У меня есть деньги, это правда. Но она бы их никогда не приняла… Гордячка. Своевольная. – мужчина с отчаянием вцепился в стул: будто боялся, что некий ураган сметёт его с этой треклятой кухни навсегда. – Ей не нужна золотая клетка, ей нужна свобода. Представляете, свобода! Кому она вообще нужна в наше время?

Я почувствовал странную, едва заметную боль в голове. Она отдавала колющими ударами в затылок.

– Молодые никогда не смотрят на мир трезво. Выбирая золото или свободу, они с большей вероятностью выберут свободу.

Реймонд захохотал: кажется, он принял что-то очень мощное и, вероятно – противозаконное. Будь я доктором, немедленно бы отправил парня в лечебницу – только там людям разрешено смеяться с таким остервеневшим удовольствием.

– А вы всё понимаете, да, Лойд? Всегда так внимательны к деталям.

«…Знаю только, что их было трое. Один – статный, крепкий мужчина, второй – масенький, почти как ребёнок, и третий – худой, среднего роста. Они зашли в дом и вернулись оттуда спустя минут пять. Тот, статный, был очень недоволен – вовсю махал руками и бранился. Те двое его слушали. Затем они, эти двое, взяли из кареты какой-то мешок и зашли обратно. Вернулись они уже с телом…»

– Может, и внимателен. Не знаю. Вам со стороны виднее.

Реймонд противно хмыкнул.

– Мне-то да… Мне всё видно. Но давайте не будем бередить мои сердечные раны и вернёмся к де Лувиньи… Скажите, он пил что-нибудь перед тем, как свалиться с ударом? Или, может быть, ел?

«Реймонд идеально подходит на роль похитителя, но остаётся вопрос – зачем он убил следователя? Какую цель преследовал? Или это не он… Спрятал от меня герб кареты, опоил Керийским ядом с железой дракона и желает подарить Адель золотую клетку. Думай, Ричард!»

– Следователь выпил кофе. Думаете, оно отравлено?

Из рук виконта выпала курительная трубка. Она разбила кафель. Мужчина её так и не поднял – его руки слишком дрожали. Извинившись, он бросился прочь из кухни и оставил меня наедине со своим поражением.

«В комнате девушки не нашлось следов борьбы. Мог ли Симон их спрятать? А если драки не было, то каким образом похитители вывели Адель за пределы поместья? Капитан сказал, что они её даже не нашли, это ведь наверняка про Адель? Она сбежала раньше, чем её успели поймать? Чёрт!»

Я опрокинул кресло, на котором сидел, и врезал по ненавистному мрамору.

«Не делай поспешных выводов: Реймонд может быть просто испуганным любовником… Но зачем он убежал, чёрт его дери!»

Не став поднимать кресла, я вышел в коридор. Тёмный, как беззвездная ночь. Я не видел его концов, не видел даже того, что или же кто прячется за углом.

– Реймонд? Реймонд…

Уняв подлую дрожь, я решительно двинулся вперёд. Квартира имела много комнат, но ни в одной из них не было виконта. Это меня нервировало. А темнота – пугала. Я не мог успокоить себя, сказать, что если бы виконт захотел меня убить, то он бы оставил меня гнить в тюремной камере: я не понимал его мотивов. Не мог найти их и впервые за долгую практику пребывал в уродующем чувстве неведения.

«Если бы я украл девушку, мне бы было выгодно оставить детектива живым? Нет. Я бы никогда не вытащил его из тюрьмы, скорее засунул бы ещё глубже. Если бы я потерял девушку, которую желаю украсть, я бы оставил детектива живым?..»

За очередной дверью, открытой моей дрожащей рукой, спрятался кабинет. Двухкомнатный. В первом помещении стоял письменный стол и множество книг, а также – камин, отчего-то жарко пылающий даже тёплым летом…

Я бросился к огню и, невзирая на высокий шанс получить ожог, умудрился вытащить оттуда огарки исписанной бумаги. Судорожно стряхнув с них пепел, я придался загадочному чтению:

«…Приди в Ложку, нам надо… Ты уедешь… Кажется, я знаю… Скрывается… Сегодня к тебе… Забери дневник и сожги, он… Действуй»

Письмо не открыло мне тайн, скорее добавило новых.

«Какую цель преследует Реймонд? Чего он хочет? Он убил Симона, чтобы замести следы?»

Я взял второй обожжённый лист.

«Если меня… Знайте, это… Не верьте ему, он заставил… Убийца… На улице Каменщи… Одноглазый че…»

Я бросил чтение письма и отскочил от камина: мне показалось, что в дверном проёме показался арбалет.

«Всё сходится. Троица, упомянутая бездомным, это Реймонд, Симон и человек в сером костюме. Но если бы Адель захотели похитить, хватило бы и одного Симона… Зачем нужна Беатрис?»

Реймонд отыскался в крайней комнате: с стеклянными шкафами, за которыми припрятались многочисленные пузырьки. К неудовольствию своему, я признал, что они напоминали яд. Виконт пил один из этих настоев, зелёный. Вся комната была также уставлена ретортами.

– Практикуетесь в алхимии?

Обезображенный страхом виконт жалко поднял голову и ехидно ухмыльнулся.

– Почему у вас руки в саже? Полезли в камин, погреть?

– А почему у вас в камине письма убитого слуги Адель де Вилларе? Почитать перед сном?

Реймонд попятился и по-животному – плавно и умело, встал, после чего с присущим преступникам фатализмом молвил:

– Это должно было случиться. Раньше, позже – всё едино.

– Не вытащили бы меня из тюрьмы, и ничего бы не произошло.

Виконт фыркнул.

– Знаете, это как в сказке. Человек бежал от судьбы, но привёл её в свой дом. Я хотел узнать, не наплёл ли де Лувиньи лишнего, но в итоге всем своим видом раскрыл свою истинную сущность. Грустно, не правда ли?

– Кем вам приходиться де Лувиньи?

– Вы и об этом уже догадались… Родственником. Дальним. У нас обоих на гербах львы. Ведь вы хотели узнать именно это, да? Довольны?

– Буду доволен, когда узнаю, что случилось с Адель.

– А вы ещё не поняли, идиот? – виконт заиграл пальцами и начал обходить меня по кругу. – Если я не убил вас ещё в тот день, когда вас наняли, это значит, что я желаю найти эту бессовестную врушку не меньше вашего…

– Врушку?

Лицо униженного любовника исказилось. Тогда-то я и догадался обо всём.

– Она обещала вам, что в случае помощи с побегом пойдёт за вами на край света, но в итоге сбежала?

Мужчина оскалился.

– Верно.

– Симон был нужен, чтобы обмениваться с ней письмами, а Беатрис – как контрольный пункт, откуда вы должны были вместе уехать в вашу золотую клетку?

– Негодяй… Вы глумитесь надо мной… – мускулы на лице Реймонда задрожали. Он больше не владел собой. Этот неспокойный день стал последней каплей в чаше его безумия.

Приготовившись к худшему, я медленно, скрещивая ноги, как на дуэли с рапирами, приблизился к полкам с ядами.

– Что это за лаборатория?

– Я практикуюсь в алхимии. – виконт страшно ощерил зубы. – И обучил этому ремеслу Адель.

– Значит, убийца не вы… – тихо сказал я, доселе почти уверенный в обратном.

Осознав, что же происходило на самом деле всё это время, я пришёл в ужас. Не от ситуации – от своей убогой недальновидности.

– И всё же, вы оказались не до конца правы.

Я недоумённо поднял голову и взглянул на изуродованного яростью виконта.

– Сегодня – убью я…

Я сделал кувырок и оказался около пузырьков с ядами. Арбалетный болт пробил стеклянный шкаф, и с него потекло множество цветных жидкостей.

Реймонд вознамерился одолеть меня силой, но благодаря его противоречивому разуму, желающему одновременно грохнуть детектива и дать настойку на поджелудочной железе дракона, у меня тоже была энергия. И много.

Я увернулся от бокового и ударом снизу выбил из виконта дух. Он повалился на свои ядовитые книги, и я локтем прошиб ему голову. Реймонд свалился без чувств.

В комнату вошёл одноглазый человек.

– Так случилось, что все тузы у меня на руках.

– Но так уж случилось, что я не в карты играю.

Я отбежал от подозрительно уверенного в себя негодяя и, захватив с полки какую-то красную бурду, бросил ею в него. Результат превзошёл все ожидания: несколько капель попали одноглазому на лицо, и он принялся жутко, заунывно кричать. Это прибавило мне смелости, и я бросился на малыша и одним пинком от груди влепил его в стеклянную, выходящую на балкон дверь. Противник пробил её своим телом и свалился где-то у ограждения.

Не став испытывать судьбу, я выбежал из кабинета и, натыкаясь то на мебель, то на цветочные горшки, устремился на выход. Меня никто не остановил.