Текст книги "Мертвая женщина играет на скрипке (СИ)"
Автор книги: Павел Иевлев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
Двое воинов Большой Сосны вытащили кремень и кресало и зажгли трубки. Фитцалан улыбнулся и молча встал в дозор, пока остальные отдыхали, а старый боглин Крек жестом показал, что посторожит с другой стороны. Большая Сосна и Яннис Туркос покосились на боглина, но скорее с интересом, чем с подозрением.
Туркос повернул голову, как будто почувствовав взгляд Анеаса, и подмигнул. Это решило все. Анеас махнул ему, и мореец подошел, по дороге затянувшись чужой трубкой. Присел рядом, прихлопнул комара.
– Мои заклинания… неоднозначны. – Он вспомнил слово, которое часто употребляла мать. Обычно презрительно.
Туркос прошелся вдоль ямы. По какой-то странной причине яма как будто началась внизу, а потом потянулась вверх по склону. Большая Сосна, жуя на ходу кусок лакрицы, присоединился к ним.
– Капитан тут запутался, – сказал Туркос.
Большая Сосна бесстрастно кивнул, посмотрел на следы, прошелся вдоль них, как и Туркос, потом сделал несколько шагов на запад и на восток.
– Вероятно, они разделились, – сказал Анеас на архаике, надеясь, что его поймут.
– Не нравится мне это, – буркнул Большая Сосна.
Анеас подумал, что среди пелены заклинаний, запаха хейстенохов, мастодонтов и боглинов немудрено найти что-то неприятное.
Пришедший из-за Стены пробормотал что-то себе под нос, прошелся дальше на запад, а потом на север, довольно далеко. Анеас хотел пойти за ним.
– Оставайся здесь и командуй, – улыбнулся Туркос. – Он отличный следопыт.
– Я тоже, – мрачно заметил Анеас.
– Да, но ты попросил совета.
Анеас чуть было не сказал, что ничего не просил.
– Если пришедший из-за Стены предлагает помощь, принимай этот дар с благодарностью, – объяснил Туркос.
– Спасибо. – Анеас глубоко вздохнул.
Туркос рассмеялся и сказал:
– Я не над тобой смеюсь. Нет.
Большая Сосна вернулся и поманил их к себе. У дальнего ручья виднелся Фитцалан, прислонившийся к дереву.
Большая Сосна привел их на полянку, посередине которой торчал обрубок дерева с привязанными перьями, забрызганный кровью.
– Я не заметил его. – Анеас поклонился Большой Сосне.
Тот позволил себе улыбку.
– Ты и не должен был. Убрать можешь?
Анеас создал герметическую линзу. Он очень старался не думать о двух десятках людей, которые ждали его в жарком болоте среди мошки.
Именно к таким вещам мать его и готовила. Проклятье и иллюзия, сплетенные вместе. И ловушка для руки, которая попробовала бы вытащить уродливый обрубок из земли. В эфире он казался черным, а не зеленым. В принципе, Анеас знал, что черный цвет, связанный со смертью, существует. Но некоторые некромантские заклинания его мать презирала, считая любительскими и жалкими.
Это любительским не выглядело.
Любое заклинание можно убрать, если есть время и терпение. Как будто распутываешь вязание: иногда достаточно дернуть за нитку. Но это заклинание было сплетено так плотно, что походило скорее на вышивку.
Анеасу понравился образ. Он воспользовался им в эфире и увидел на месте заклинания покрытое стежками полотно. Перевернул его неаккуратной изнанкой вверх и принялся резать и вытаскивать нитки. Работал он медленно, на лицо ему садились мухи. Добравшись до особенно длинной черной нитки, он на мгновение замер от страха, а потом, собрав волю, дернул за нее – и проклятье рассеялось.
Анеас встал. На корточках он просидел долго, колени ныли. Улыбнувшись – и немного, самую чуточку, побаиваясь, он наклонился и выдернул палку из земли.
Раздался хлопок.
В черное желе Анеас не превратился. Он хотел улыбнуться Большой Сосне, но никого не увидел. Через пару минут прибежал Туркос со взведенным арбалетом в руках.
– Я его уничтожил, – сказал Анеас, надеясь, что выходит так же бодро, как у брата.
Туркос настороженно оглядывался и даже принюхивался. Рядом с ним появился Большая Сосна.
– Когда ты этим занялся, мы решили, что ты и без нас справишься. Господи, у него получилось!
Большая Сосна торжественно кивнул.
– Хорошо сделано. Теперь вижу.
Третий набор следов вел прямо на север. Среди отпечатков человеческих ног попадались и другие. Анеас вдруг испугался, что, сняв проклятие и развеяв иллюзию, он сообщил о себе вражескому герметисту. А врагов было больше.
– Я собираюсь отправиться за ними. Но идти надо западнее. Время от времени придется пересекать их след… – Он размышлял вслух.
– Боишься засады? – спросил Большая Сосна.
– Они знают, что я нашел ловушку, – вздохнул Анеас.
– Тогда надо быть осторожнее.
Через несколько минут они уже шли дальше, спускаясь в долину. Их вел Большая Сосна, он выбирал путь между стволов, поваленных древними бурями, и густых зарослей. Иногда их дразнили ровные зеленые луга – любой следопыт знает, что такие луга полны острых кольев и ям с мутной водой, где водятся бобры.
Анеас шел по следу врага. Он двигался как можно быстрее, но его противники полагали, что заклинание прикроет их, и не пытались спрятаться. Ну или это была ловушка. Анеас не отрывал взгляда от земли, рассматривая отпечатки и царапины. Саму эту тропу проложили пришедшие из-за Стены, охотящиеся глубокой осенью. Именно здесь хуранцы и сэссаги шли в глубины Эднакрэгов. Сейчас тропу завалило гнилыми листьями.
Анеас не забывал посматривать и в эфир, а время от времени останавливался и находил взглядом Большую Сосну и остальных.
Он умирал от страха и одновременно от восторга. Он действительно вел за собой военный отряд.
Прощайся с жизнью, Кевин Орли.
Вскоре после полудня Анеас перебрался через очередную кочку и подождал остальных у затопленного бревна. Нагнали его быстро. Выбрали пару часовых: Ричарда Ланторна из Зеленого отряда и Алана Бересфорда из королевских егерей.
Пришедшие из-за Стены ели, как в последний раз.
– Внутри себя нести легче, – обронил Большая Сосна на архаике. Многие засмеялись.
Туркос присел рядом с Анеасом.
– Мне не нравится, что ты идешь один. Я не знаю колдовского искусства, но где одна ловушка, там и другая.
– Я осторожен.
– Я умираю от страха и сейчас сдерживаюсь только из-за часовых. Давай с тобой пойдут двое. Или… у Большой Сосны есть ходящая по снам. Ее зовут Смотрит на Облака.
– Все хорошо, – пожал плечами Анеас, сам слыша ложь в своем голосе.
– Нет. – Туркос положил руку ему на плечо. – Я бы здесь один не пошел, а я кое-что повидал в жизни.
Туркос подсел к Большой Сосне, они оба посмеялись над чем-то, подозвали одного из пришедших из-за Стены. Тот выслушал их, кивнул и подошел к Анеасу. Анеас понял, что это не мужчина, а женщина – высокая, плоскогрудая, в красной грязной рубашке и штанах из оленьей кожи. В ушах у нее (него?) болтались длинные серебряные серьги, но лицо она разрисовала охрой, как мужчина, пряча всякую женственность.
Она – или он – коснулась ладонью лба.
– Ты – Смотрит на Облака? – спросил Анеас на архаике. Он использовал женский грамматический род.
Она долго и пристально разглядывала его и наконец странно хрюкнула. По движениям было видно, что это все-таки женщина. Краска на лице надежно скрывала возраст. Ей могло быть пятнадцать или пятьдесят – правда, руки, там, где их не испещряли шрамы или татуировки, казались гладкими и молодыми.
Если бы ему не сказали, что это женщина, он бы не догадался.
– Ты работаешь с силой?
Она прищурилась и снова хрюкнула. Кажется, утвердительно.
– Смотрит на Облака – баска, – объяснил Большая Сосна, который подкрался незамеченным. Анеас с трудом удержался, чтобы не вскочить.
– Что такое баска?
– Погоди несколько дней – увидишь.
– Возьми ее, – сказал Туркос. – Нам станет проще.
Анеас кивнул, зачарованный.
Пришедшая из-за Стены двигалась по лесу не так тихо, как Большая Сосна, но под ногами у нее ничего не хрустело. Анеас пытался приноровиться. Они вернулись на старую тропу вдвоем, не сказав ни слова. Анеас старался не обижаться: да, старшие чувствовали, что он нуждается в помощи. Он понимал, что ведет себя глупо, но странная женщина – или мужчина – относилась к нему как к ребенку. Или так ему казалось.
Смотрит на Облака сказала, что проверит след. Анеас наблюдал, как она перебирает сухие листья, а потом вдруг почувствовал скрытый взрыв энергии и невольно улыбнулся.
Баска поглядела на него и ответила улыбкой.
Они все еще не говорили друг с другом. Теперь они шли по сторонам от старой тропы, время от времени останавливаясь посмотреть на следы, а иногда пускаясь бегом. Ремни заплечного мешка врезались в плечи Анеаса, но ему хватало опыта понять, что так только в первый день. Через два мешок станет гораздо легче, а уже к четвертому дню Анеас будет об этом жалеть.
Прошел час, потом другой.
Смотрит на Облака прищелкнула языком. На краю маленькой дыры в центре тропы виднелись три четких отпечатка. Два следа перекрывали друг друга. Третий был очень четкий. Боглин. Большой боглин, возможно, даже упырь.
Баска приподняла бровь, а Анеас вошел в свой Дворец и принялся переставлять там вещи. Дворец этот выглядел как заклинательная комната матери в Тикондаге. Он добавил только столбцы букв на беленых стенах. Там висели зеркало и несколько мощных заклинаний, которые ему подарила мать.
Он шел вдоль стены, касаясь нужных слов. Буквы начинали светиться. Большую часть юности он провел, пытаясь что-то спрятать от братьев и матери. Он даже не подозревал, что этот талант может пригодиться на войне.
Сейчас он творил заклинание, которое представлял деревом, склонившимся над костром и скрывающим дым.
Установив эту систему защиты, он начал главное заклинание. Лучи света замелькали по залу, пока не превратились в небольшую звезду, существующую во множестве измерений. Потом он отпустил ее, и звезда взорвалась, распускаясь, как цветок.
В реальности упырь в грязном светлом хитоне появился рядом со своими следами. Он застыл, пытаясь поднять голову и посмотреть вперед.
Баска рассмеялась и слегка шлепнула Анеаса по спине. Он ухмыльнулся. Заклинание вышло неожиданно удачно, и он был крайне доволен собой. Обычно это улучшало его мнение и об окружающих.
– Больше двух дней назад, – сказал он на архаике.
Баска покачала головой. Или покачал. Анеас все еще не понимал. Руки у баски были сильными, но гладкими. Анеас поднял два пальца, указал на солнце, а потом на следы.
Баска просияла.
– Геер-лон-сен, – заявила она, как будто это все объясняло, и бросилась вперед.
Вечером Анеас лежал рядом с Рикаром Фитцаланом и смотрел на звезды.
– Устал, – признался он.
Фитцалан рассмеялся.
– Ты весь день бежал впереди и выискивал ловушки. А я нет. Я разве что тащил поклажу и перелезал через сотни поваленных деревьев, но я и то устал. Боже, и это моя жизнь. Как пришедшие из-за Стены двигаются так быстро? Кстати, а эта ведьма – она мужчина или женщина?
– Иногда мне кажется одно, иногда другое, – ответил Анеас. – Но она мне нравится. Или он.
Фитцалан рассмеялся с явной завистью.
– Не очень-то увлекайся.
– У тебя есть подружка в Н’Гаре, – напомнил Анеас другу.
– Она в Н’Гаре, а ты-то здесь, – с юной откровенностью заявил тот.
Анеас слишком долго любовался звездами, Рикар уснул и захрапел. Через некоторое время Анеас встал, попил из фляги, облегчился и сел под сосной. Потянулся в эфир. И сразу нашел их. То ли случайность, то ли большая удача, то ли ловушка.
Он застал врага за плетением заклинаний. Враг закрылся, но довольно небрежно. Анеас внимательно смотрел на цвета и их переплетение.
Проснулся он уже на рассвете. Фитцалан стоял и смотрел на него.
– Я что-то не то сказал? – спросил красивый повстанец. Он уже оделся, а в руке держал лук.
– Я ночью что-то почувствовал, – пояснил Анеас. – Орли творил заклинания.
– Разумеется, милорд, – фыркнул Фитцалан.
– Рикар, хватит. – С утра Анеас был не в духе. – Я лорд, в конце концов.
– Пожалуй, я пройдусь и посмотрю, не оставили ли нам враги сюрпризов. Пока не скажу что-нибудь, о чем мы оба пожалеем.
Он ушел. Анеас залюбовался им. Повстанец прекрасно владел собой. Он не грозил, что уйдет, а просто сделал это. И не сказал ничего лишнего. Тут было чему позавидовать.
– Будь осторожен, – крикнул Анеас вслед.
Он помог готовить завтрак. С собой он прихватил пакет этрусской кахвы и теперь сварил немного в котелке и поделился с капитаном Туркосом, которому угощение очень понравилось. Пришедшие из-за Стены жевали сушеное мясо, кто-то курил. Потом стали собираться. Смотрит на Облака снова встала рядом с ним. Увидев, как Анеас косится на нее (него?), Смотрит на Облака фыркнула.
Анеас почувствовал себя грубым. Он вспыхнул и зашагал слева от тропинки. Шел он быстро и слишком много шумел. Мыслями он был уже там, где вчера ночью творилось колдовство. По пути он понял, что не рассказал об этом остальным. Глупо. И чем дальше, тем глупее. Он замедлил шаг, посмотрел вокруг и чуть не споткнулся.
Он вытащил из-под котты роговой свисток и резко дунул. Смотрит на Облака повернулась. Анеас остановил ее жестом.
На расстоянии лошадиного корпуса виднелось расколотое пополам дерево с двумя мертвыми мотыльками, покрытое мешаниной перьев, мха и экскрементов.
«Твою мать, – подумал Анеас. – Он же колдовал, чтобы привлечь меня. Вот настоящая ловушка, в миле от лагеря.
…они прямо здесь.
…наверняка. Это не проклятье. Это капкан. Я дурак».
Смотрит на Облака осторожно приближалась к нему. Он присел, чувствуя себя идиотом. Указал баске на проклятье. Ноздри у нее дернулись, а потом она закрыла глаза.
Анеас вытянул тоненькое эфирное щупальце. Баска открыла глаза, тряхнула головой и поползла вперед. В нескольких дюймах от него она прошептала:
– Большая Сосна знает.
Анеас и не предполагал, что шаман и вождь могут говорить друг с другом.
– Пусть он остановится и заляжет, – прошептал он. – Черт, ты говоришь по-альбански!
– Немного, – улыбнулась она.
– Скажи Большой Сосне, что это наверняка засада. В полумиле отсюда.
Глаза закрылись. Снова открылись.
– Он говорит да. – Баска посмотрела налево, направо, снова налево, показала рукой. Анеас увидел очередное проклятое дерево.
Очень осторожно он потянулся к нему в эфире. Было невероятно жарко, комар уселся прямо на нос и принялся пить кровь, но Анеас не шевельнулся. Хоботок вонзился в плоть, как нож, а рыцарь смотрел. Вчерашнее заклинание, которое он и должен был увидеть, звенело набатом. Он снова почувствовал себя дураком.
Но вот маленькие проклятья казались темными и плотными. Да, они были слабы, но не настолько, чтобы показать ему дорогу.
Черт возьми. Линия проклятий тянулась на полмили. Почему-то начиналась она на огромном лугу к западу. Шепотом он рассказал все это баске.
– Туркос предлагает вернуться.
Они поползли назад. Было больно, неудобно, жарко, сыро, тяжело и страшно. У них ушел почти час – солнце успело подняться совсем высоко, – чтобы пересечь тропу и спуститься к лугу. В ольховых кустах сидели Туркос и Большая Сосна. Остальные куда-то пропали.
– Мы обойдем их с фланга, – сказал Туркос. – Хорек который Охотится говорит, что на лугу чисто. Он бы знал. Мы стали приманкой.
– Приманкой, – повторил Большая Сосна, которому понравилось слово.
– Я могу снять одну из ловушек, – предложил Анеас.
Он подумал, не стоит ли разозлиться на двух старых вояк, которые взялись командовать без него, но решил, что это будет глупо. Большая Сосна что-то сказал по-хурански. Смотрит на Облака развела руками и улыбнулась.
– Хорошо. – Туркос все понял.
Анеас вошел в свой Дворец, потянулся вперед, отыскал дерево и заставил его упасть в ловушку. Потом создал иллюзорный крик и приготовил заклинание, которое ломилось бы еще двадцать шагов через лес. Это было просто.
– А теперь? – спросил он.
Туркос воздел палец в воздух. За лугом что-то вспыхнуло.
– Ждите, – сказал Большая Сосна.
Они лежали в грязи под ольхами, и на них садились слепни, комары и даже запоздалая тля.
Вдруг Смотрит на Облака напряглась и схватила Анеаса за руку.
– Готс онах! Скорее!
Анеас потратил немного времени, чтобы прикрыть свое заклинание, и отпустил его. Заклинание было совсем небольшим… эфир взорвался.
Деревья пылали или падали. Взрывы трещали вдоль линии проклятий, щепки летели во все стороны на высоте человеческого лица.
Лежа в безопасном месте, Анеас смотрел, как тяжелая темная энергия, видимая даже в реальности, расплылась над участком леса. Завидная демонстрация мощи. Заняться было нечем, и Анеас наблюдал за облаком силы, оценивая цвета и мелкие нюансы.
Его уловки начали срабатывать. В нескольких сотнях шагов зашевелились силуэты. Анеас не понимал, что это, и начал собирать силу и творить оружие. Силуэты поглощали свет и кричали на ходу. Их было несколько сотен.
– Мать твою, – сказал Туркос.
Анеас знал, что в лесу драться непросто. Он дрался в густых лесах с тех пор, как подрос достаточно, чтобы следовать за отцом. Тот все время твердил, что мальчик должен слушать музыку: боевые кличи, крики, песню тетивы, звон клинков и доспехов.
Странные темные фигуры двигались как тени и выли как шакалы.
До столкновения оставалось около сотни ударов сердца. Больше, если силуэты будут их искать. В ушах звенело от взрывов, но Анеас многое успел понять во время короткой герметической стычки. Теперь он прикидывал возможности, изучал их, как прилежный студент – сложную математическую задачу, и догадывался, а точнее, был уверен, что его способ сработает.
– Я скоро вернусь, – сказал он Туркосу.
Прямо перед ними лежало очередное затопленное дерево. Старый клен, за ветки которого еще цеплялись мертвые листья. Старика повалил недавний ураган. Анеас обратил внимание, что клен упал параллельно другим деревьям, вывороченным ветром. Сейчас их гнилые стволы казались маленькими холмиками. Прятались четверо за самым западным деревом, на краю болота.
Анеас перепрыгнул через огромное бревно и легко побежал навстречу теням. Одна из них вышла на свет, шагах в восьмидесяти, и остановилась, принюхиваясь. От увиденного у Анеаса поднялись волосы на загривке. Перед ним предстало человекообразное создание, крепкое, коренастое, оплетенное нечеловеческими мышцами, с тяжелой нижней челюстью и торчащими клыками, рогами вроде оленьих, только чернильно-черными, да еще и вооруженное тяжелым копьем.
Анеасу показалось, что слева летит стрела, он присел за старым кленом и скорчился там, глядя на темную кору под пальцами.
Где-то глубоко в стволе еще тлела жизнь. Анеас помедлил и крикнул в эфире: «Старик, прости. Я возьму твою жизнь, у меня нет другого выхода». Дерево молчало.
Времени на лишнее милосердие не оставалось. Прижав ладонь к дереву, Анеас вспомнил символы любимого заклинания матери. Рискнул поменять их местами, нарушив элегантную простоту. Ее заклинание высасывало из живого всю воду, оставляя иссохшую материю рассыпаться в прах. Его же заклинание собрало всю воду в одной точке, в центре ствола. Длинная и тонкая струйка протискивалась сквозь годовые кольца старого дерева. В эфире Анеас слышал треск: вода начала рвать ствол, но тот пока держался.
Выйдя из транса, он увидел рядом Смотрит на Облака, стрелявшую из лука. Рогатые подошли совсем близко. Стрела попала в мускулистый живот, тварь сделала еще два шага и рухнула, завыв по-волчьи.
Анеас выпустил одно из приготовленных заклинаний, и зеленая молния осветила еще троих рогатых. Но они просто отмахнулись от нее.
– Беги! – закричал Анеас.
Смотрит на Облака встряхнула рукой, и одна из теней упала. Плечо и грудину твари как будто размозжило ударом лома. С запада полетел еще десяток стрел, и Смотрит на Облака бросилась бежать.
Анеас не оглядывался. Он в ужасе несся вперед, придерживая разумом заклинание, как ребенок мог бы удерживать на бегу яйцо в ложке.
Туркос поднялся из укрытия и спустил тетиву арбалета. Анеас успел подумать, что стреляли в него самого, и сделал следующий шаг.
– Ложись! – крикнул он.
И спохватился, что баска могла не понять, что он задумал.
Туркос упал, когда Анеас сделал восьмой шаг. Больше над гниющим стволом не показалась ни одна голова. Анеас замедлил ход… баска догнала его.
Рогатые перепрыгивали через мертвое дерево. Их было двадцать или около того…
– Ложись! – кричал Анеас.
Он обхватил шаманку за пояс и дернул, опрокидывая на землю, вышибая дух из груди. Одновременно он обратил в пар всю воду, собравшуюся в сердцевине мертвого дерева. Простое заклинание, не требующее сосредоточения, в отличие от мучительной сушки. Ствол взорвался. Девяностофутовое бревно превратилось в тысячи острых деревянных игл, разлетевшихся на сорок шагов во все стороны.
Герметическая защита тут помочь не могла.
Когда Анеас поднял голову, в ушах у него звенело, звуки доносились с запозданием, а с деревьев все еще падали ветки. Листьев на них не осталось. Одну рогатую тварь пригвоздило к гнилому бревну. Щепки, измазанные алой кровью, торчали повсюду.
Баска задергалась, и Анеас сполз с нее, нашаривая кинжал – меч он потерял на бегу или при падении. Он не думал, что справился со всеми.
Туркос что-то сказал – по крайней мере, зашевелил губами. Перегнулся через бревно и выстрелил из арбалета.
Большая Сосна встал и поднес к губам рог. Анеас что-то расслышал.
Взрывы старого клена и проклятых деревьев уничтожили подлесок и листву. Яркий солнечный свет заливал искалеченный лес.
Анеас встревожился. Что-то искало его. Смотрело прямо на него. Его раскрыли. Он загородился, а потом, помня о давлении, принялся поднимать щиты один за другим. Баска, сияющая золотом, уже ставила свои.
Удар был черно-зеленый и такой сильный, что снес его первый внешний щит. Золотой щит удержался.
Анеас сражался, как учила мать. Отправил тихое, малозаметное атакующее заклинание, как только ударил противник, не успев понять даже, выдержит ли щит. Врагу тоже пришлось поставить защиту – и открыться. Анеас, хороший ученик, обрушился на него. Перехватив инициативу, он стал бросать во врага весь свой арсенал без перерыва. Три иллюзии атаки, мощный электрический разряд, крошечный акт творения, сложный, изысканный, старательно опробованный.
Он сотворил слепня.
Враг парировал электрический разряд, влил часть силы в развеивание иллюзий и ударил в ответ, послав молнию.
Занавес золотого пламени упал на черную молнию, как дождь на лесной пожар. Баска была сильна. Но магию почему-то предпочитала золотую, а не зеленую.
В реальности слепень пробрался через черно-фиолетовое сияние одного щита и тяжелую, пахнущую человеческим семенем зелень другого.
Это был Кевин Орли.
То есть человек, спрятанный за щитами, походил на неуклюжую рогатую копию Кевина Орли: бледно-черное тело, облаченное в черные доспехи, с угрожающе торчащими черными, налитыми кровью рогами. На голове и ладонях светились вытатуированные руны. Но лицо оставалось лицом Кевина Орли, хотя его и исказил гнев.
Анеас пожалел, что слепень такой слабый. Но все же он сумел укусить волшебника, попытавшегося прихлопнуть эту симуляцию живого.
Кевин Орли заревел, почувствовав яд.
Капли золотого огня прожгли его внешние щиты. Волшебник… исчез.
– Черт! – рявкнул Анеас.
Рогатый перепрыгнул через бревно. Из массивного тела торчали щепки. Приземляясь, он отправил Туркоса на землю копьем.
Смотрит на Облака уклонилась от второго удара почти нечеловеческим движением, левой рукой вонзила нож в плечо рогатому и развернулась, заставляя того потерять равновесие. Босой ногой, усиленной герметически, она раздробила колено твари. Выдернув нож, она атаковала еще раз, отсекла половой орган твари и разрезала бедро. Сосуды у рогатого были человеческие, кровь брызнула фонтаном, и через четыре удара огромного сердца тварь сдохла, выбросив напоследок струю крови на десять шагов.
Анеас успел восхититься этой сценой – почему он сам, худой юноша, ни разу не додумался использовать герметическое искусство, чтобы усилить свои удары? Но сейчас им с Большой Сосной и без того было чем заняться. Рогатые приближались. Анеас не мог даже сосчитать их. В высоту они достигали семи футов, их тела испещряли уродливые раны от стрел, щепок или огня. Глаза горели безумием.
Первый противник возник с другой стороны гнилого бревна, и Анеас ударил. Тварь напала слишком быстро, и наконечник копья на мгновение завис перед ним. Анеас отбил его кинжалом в правой руке, а левой схватился за древко – тварь дернула его назад. Анеас вцепился в копье и оттолкнулся от гнилого бревна – в ногу воткнулась заноза, но теперь Анеас повис на копье. Он оказался выше твари и совсем близко к ней – и всадил кинжал между челюстью и плечом. Затем прыгнул вперед и обхватил ногами огромный торс. Безумие в глазах твари погасло, и она упала.
Оба противника Большой Сосны уже сдохли. Один получил этрусским топором в голову с пяти шагов, а второй сидел, глядя на собственные кишки, пока Большая Сосна не отрубил ему башку.
Анеас покатился по земле, забыв, что за спиной у него висит лук. Попытавшись встать, он понял, что потянул мышцы. Опять почувствовал бы себя дураком, но времени не хватило. И лук сломался.
Так или иначе, он встал. Смотрит на Облака нанесла еще один усиленный в эфире удар последнему рогатому, а Туркос прикончил его из маленького арбалета и выхватил меч.
Анеас выпустил все атакующие заклинания, которые знал. Рогатые бежали.
– За ними! – заорал Анеас и дунул в рог. Рог Фитцалана взревел в ответ, а потом еще два других. Анеас побежал вперед, не обращая внимания на боль в спине и текущую из ноги кровь. На ходу подхватил с земли потерянный меч. Взрыв оставил меч без ножен, и тратить на них время не пришлось.
Смотрит на Облака бежала рядом, как олень, а потом обогнала Анеаса. За ней следовали два ирка, Льюин и Тессен. Анеас вдруг понял, как Смотрит на Облака похожа на ирка.
Тессен почувствовала взгляд и остановилась. Анеас ускорился. Несмотря на всю свою силу, рогатые бежали медленно. Вообще-то они в целом двигались очень медленно, но, чтобы это понять, пришлось подождать, пока схлынет ужас.
Двоих раненых догнали сразу: Смотрит на Облака опрокинула их ударами эфирных кулаков, а Льюин прикончил. Но через полмили даже яростная баска выдохлась. Льюин остановился под деревом, дыша тяжело, как собака. Анеас видел, что самые быстрые бегуны напали на упыря, хитон которого горел противным тусклым светом. Рикар Фитцалан и Бертран де ла Мот из королевских егерей бросились на него. На западе слышался шум. Звенела тетива тяжелого лука. Ричард Ланторн только что вогнал стрелу в спину бегущему.
Упырь двигался неестественно быстро. Два длинных клинка мелькали, как ножницы, он выбил меч из рук Фитцалана, блокировал отчаянный удар де ла Мота и успел еще послать волну сырой силы в баску.
В других руках он держал кинжалы. Грязно-белые надкрылья служили ему щитами. Но тварь тоже устала. Жвалы у нее разошлись, показывая фиолетовую пасть. Бежать упырь больше не мог, но собирался дорого продать свою жизнь.
Анеас, держа кинжал в левой, а меч в правой, ударил с оттяжкой, из-за плеча, как учил инструктор по фехтованию. Такой удар выходит сильным, даже если меч легкий. Упырь прикрылся двумя руками, Анеас ткнул его кинжалом, но тот соскользнул с костяной пластины. Тогда он бросил кинжал и схватил упыря за нижнюю руку, блокируя мечом встречный удар в голову.
Он сражался с тварью сильнее себя, да еще четверорукой. У него не было выбора.
В грудь ему ударил кинжал. Спасла его только естественная броня, ребра: кинжал прорезал кольчугу и сломал ребро, но дальше не пошел. Анеас даже не заметил боли. Он схватил дальнюю руку упыря, дернул ее, выламывая, а упырь тем временем взмахнул мечом и отрубил голову Рикару Фитцалану.
Анеас увидел, как умирает друг.
Охваченный горем и ненавистью, он оторвал руку упыря, лишив того равновесия. Упырь раскинул две руки, пытаясь удержаться, и де ла Мот ударил его в бронированную башку, а Смотрит на Облака проткнула бок, так что брызнул ихор. Ирки бросились вперед, занося узкие мечи. Неестественно прекрасные лица стали жуткими клыкастыми рожами.
Ричард Ланторн выбежал из-за деревьев. Окровавленным мечом он работал, как крестьянин – топором. Упырь опустил руки, и Анеас вогнал меч ему в глаз.
Оставшиеся члены отряда выскочили из леса с запада и востока, перекликаясь высокими от страха голосами.
Анеас опустился на колени рядом с телом Фитцалана. Смотрит на Облака принесла его голову.
Анеас не понимал, что плачет. Только потом он обнаружил, что лицо мокро от слез.
Ричард Ланторн положил руку ему на плечо.
– Еще мы потеряли Гарта и Бересфорда. Но мы их разбили. Как чертову стеклянную вазу. Трупы разбросаны по всей дороге.
Анеас собрался. Он привык скрывать свои чувства от отца и матери. Тут не было никакой разницы, разве что все точно знали, как он относился к Фитцалану. Он почти достиг мрачного душевного равновесия, когда де ла Мот пробормотал:
– Посмотрите на них.
Хорек, самый мелких из пришедших из-за Стены, срезал рога с одного трупа. Товарищ придерживал голову твари и скалился.
Ланторн расхохотался:
– Мне тоже не помешает.
Через некоторое время он подозвал Анеаса. Тот поднялся, шатаясь, как пьяный. У кого-то из ирков была при себе маленькая лопата. Надо попросить.
Труп твари лежал вытянутый во всю длину. Не меньше восьми футов. От него воняло смертью, и мухи собрались над ним. Ланторн уже добыл себе рога.
– Думаю отрезать ему яйца и сделать кошель, – заржал он.
Иногда Анеас не мог поверить, что красавица Кайтлин – сестра Ланторна. Ричард поднял мертвую руку, чтобы показать татуировки. Анеас сразу все понял, но все же дунул в рог, призывая Туркоса и Большую Сосну. Через некоторое время они появились.
– Рога зовут, люди зовут. – Туркос сделал знак, отгоняющий злые силы. – Леса сегодня не добры.
– Я думал, ты захочешь это увидеть.
Большая Сосна долго разглядывал татуировки трупа.
– Не мой народ, – сказал он. – Сэссаги. Или северные хуранцы.
Анеас почесал в бороде и обнаружил, что она вся в грязи.
– Но это люди. Или они были людьми.
Большая Сосна покачал головой и провел ладонью по раздутым мышцам.
– Да, – грустно сказал он. – Люди.
Встал, отряхнул руки, достал из мешочка немного табака и разбросал его по четырем сторонам света. У Анеаса осталось совсем мало силы, но он сделал все что мог, использовал все свои знания астрологии и сотворил самое простое заклинание узнавания.
Ответ был очевиден.
– Их создал Эш.
Анеас тяжело сел на мягкий мох. Шоссы промокли от его собственной крови, от крови друга и от алой человеческой крови рогатых. На него потихоньку садились мухи. Думать он не мог. Просто сидел и дышал, как усталый пес. Никто не двигался, и Анеас понимал, что все ждут.
Смотрит на Облака присела рядом с ним, как люди не сидят. И слишком близко. Обхватила его лицо ладонями. Теплыми и липкими от крови. Шаманка вглядывалась ему в глаза, он чувствовал, что она тащит его в свой Дворец, и согласился, хотя ему никогда раньше не предлагали подобной близости.
