Текст книги "Помощник хирурга (ЛП)"

Автор книги: Патрик О'Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

Ночь, когда «Ариэль» снялся с якоря и вышел в заливаемое дождём полуночное море с командой из двадцати первоклассных моряков, выбранных из множества состоявших на службе датчан, поляков, финнов и литовцев, оказалась по-настоящему чёрной для всей эскадры, ведь судно увозило основные запасы вина кают-кампаний, а также угнетающе большую порцию рома и табака обитателей кубриков. За кормой шлюпа оставались люди, близкие к прострации, и весьма немногое могло стряхнуть или рассеять ее: при всем своем опыте службы на флоте, Стивен Мэтьюрин никогда не наблюдал такой скорости, с которой «Ариэль» оснастили в поход – шлюпки сновали вокруг, кладовые заполнялись под неусыпным надзором сэра Джеймса, поэтому не удивительно, что все моряки практически выбились из сил. Адмирал пожертвовал три бочонка благородного кларета, заявив, что скорее предпочтёт пить зелёный чай до конца службы, чем рискнёт уменьшить шансы «Ариэля» на успех. После такого жеста ни одна кают-компания не могла расщедриться меньше. По этой причине шлюп выступил, имея осадку большую, чем по прибытии, с более многочисленной командой, со всё ещё кое-где стоящими на палубе бочонками, с переставшими что-либо соображать казначеем и трюмным старшиной, и подозрительно весёлой, если не откровенно пьяной, половиной команды.

– Список наказанных завтра будет весьма приличным, – заметил Джек тоном, который существенно умерил веселье.

Он только что появился после долгого совещания с мистером Пелвормом и штурманом, во время которого каждый независимо от другого проложил курс для перехвата «датчанина», которого они не так давно встретили – еле ползущего, плохо укомплектованного кэта: три курса, почти точно совпадающих, дабы обнаружить кэт в первые часы наступающего дня.

– Мистер Фентон, за штурвалом должны быть только лучшие рулевые, держать курс семнадцать румбов к норд-осту. Витгенштейн, старшина-рулевой с флагмана, отлично подойдёт – великолепный моряк, я ходил с ним раньше. С каждой склянкой бросайте лаг, держите как можно ближе к шести узлам, работая парусами. Только не переборщите – мы не должны проскочить мимо них в темноте. И хотя я не рассчитываю на встречу раньше рассвета, будьте начеку, отправьте трезвого матроса на топ с трубой, да не забудьте менять его с каждой склянкой. Впередсмотрящий, первым заметивший кэт, получит десять гиней и отпущение грехов, исключая мятеж, содомию или порчу окраски.

Зовите меня, если что-то случится или переменится ветер.

На судах, где Джек служил раньше, он бы добавил, что собирается поужинать с доктором весьма странным блюдом – солёным осоедом от коменданта Гётеборга, и они возможно проговорили бы какое-то время о завтрашних шансах. Но это было лишь всего лишь временное командование. Обри едва знал этих офицеров, да и в любом случае, ониказались такими молодыми, как будто вообще принадлежали к другому биологическому виду. Их почтительное отношение представлялось обременительным, и даже на светском рауте от него бы потребовалось настоящее усилие, чтобы преодолеть эту бездну, если ее вообще можно преодолеть в принципе. Так что теперь благоговейная отдалённость команды стала для него естественной, поэтому, попросив Фентона повторить его приказания и поместить письменную их копию на доску у нактоуза, Джек направился прямиком вниз.

Осоед был уже разделан, причём операция явно прошла не с помощью христианских ножа и вилки, а посредством инструмента, который Стивен прятал у себя под салфеткой.

– Прости меня, Джек. Я не собирался начинать без тебя, но и удержаться от препарирования грудины не смог. В Париже мне довелось узнать много нового о грудной кости.

– Рад это слышать, – сказал Джек. – И я рад видеть, что ты восстановил свои силы.

– О, это было лишь лёгкое недомогание, вызванное, скорее всего, объедением рыбой. В

любом случае, достаточно было увидеть, что наша миссия завертелась, чтобы всё прошло.

Джек считал, что и более плавный ход судна сыграл свою роль – шторм прошёл стороной, и теперь шлюп с ветром в бакштаг скользил по волнам, чуть кренясь и с размеренной килевой качкой – но оставил это замечание при себе.

– Не желаешь взглянуть на кость? – спросил Стивен, держа её в руках. – Сможешь определить, в каких местах крепились грудные мышцы?

– Вот уж в этом я не смог бы тебе поклясться, честное слово.

– Несколько дней назад не смог бы и я. На самом деле они крепятся к точке соединения костей, которые формируют грудину на ранних этапах роста птицы. Выдающийся академик сказал мне об этом, человек, знакомством с которым я очень горжусь. Он разрабатывает совершенно новую классификацию... – Джек отвлёкся на брам-стеньги «Ариэля», затем, следуя за порывом ветра, перевёл взгляд на палубу, но тут Стивен с особым выражением произнёс: – ...те, кто переоценивает наличие птичьих лап как доминирующих признаков, вынуждены признать козодоя и орлика двоюродными братьями.

– Конечно же, так нельзя, – кивнул Джек. – По вкусу он скорее похож на свинину, разве нет?

– Очень похоже. Но когда понимаешь, что диета осоедов на самом деле состоит из ос и им подобных, это не слишком удивляет. Позволь мне.

Он взял кости с тарелки Джека и завернул в носовой платок.

– Твой адмирал изрядно меня впечатлил, – заметил доктор. – Замечательный адмирал, принимает очень вдумчивые решения: я так опасался встретить тряпку, не способного в ответственный момент взять на себя ответственность.– Этого о сэре Джеймсе точно не скажешь, – кивнул Джек. – Возможно ты помнишь, как в Гибралтаре он разгромил объединённую эскадру? Вот уж точно – никаких колебаний. Но Стивен, разве ты не заметил, как адмирал постарел? Ему ещё нет шестидесяти, а выглядит он просто дряхлым стариком.

– Оценка возраста так относительна: могу поспорить, что для юнцов из кают-компании ты похож на эдакого патриарха. А в Гётеборге один мичман помог мне перейти дорогу, будто я гожусь ему в прадеды.

– Может и похож, – усмехнулся Джек. – Действительно, по-моему они слишком юны, ужасно юны. Молю бога дать им время, чтобы освоить своё ремесло. Ты уходишь, Стивен?

– Да. Я, наверное, уже отправлюсь на боковую. Прилягу и переварю осоеда, а потом как следует придавлю. Доброй ночи.

Стивен казался совершенно спокойным и веселее обычного, так что Джек не сомневался, что друг проспит мёртвым сном до самого утра. Ему можно было позавидовать. В

результате долгих тренировок обычно Джек мог отключаться при первом удобном случае, но капитан знал, что сегодня нормально отдохнуть не удастся. Его охватила тревога, для которой он нашёл все возможные и невозможные причины. Капитан попросил чашку кофе, а выпив её, вновь проверил намеченный курс действий. Результат не изменился, но ведь существовало такое множество факторов, которые он мог учесть ошибочно, так много переменных.

Одной проблемой стало бы меньше, будь у него время забрать собственных офицеров, людей вроде Пуллингса, Баббингтона и Моуэта, которые ходили с ним многие годы и которых он прекрасно знал. Или любого из лучших взращенных им мичманов, которые теперь уже стали лейтенантами. Но конечно же, юнцы в кают-компании «Ариэля» знают своё ремесло. Хоть они и молоды, но все служат во флоте с самого детства, да и судно содержится в лучшем виде. Сэр Джеймс даже заметил: «редко увидишь военный шлюп в столь образцовом порядке». Возможно Хайд не хватает звёзд с неба, да и моряк не из самых лучших, но первый лейтенант из него прекрасный: сторонник строгой дисциплины, твёрдый, но не придирчивый. Штурман, без сомнения, отлично знает своё ремесло. А Фентон выглядит крайне дружелюбным, компетентным лейтенантом – человеком, который не упустит своего, выпади ему малая толика удачи получить повышение. Джек уверил себя, что по части команды беспокоиться не стоит. Десятью минутами позже он был уже на палубе, проверяя как обстоят дела.

Дождь кончился и небо расчищалось, хотя стояла кромешная тьма и луны не было. Шлюп шёл полным ходом, и быстрый взгляд на доску записей подтвердил, что крепкие шесть узлов оставались неизменными. Стояли взятые на один риф марсели с потравленными шкотами. Фентон отлично знал норов своего корабля. Несмотря на то, что почти пробили три склянки ночной вахты и никаких работ на палубе не проводилось, она оставалась необычайно многолюдна. Тут и там, втянув головы в воротники курток, прячась за шлюпками, расположились не сумевшие уснуть люди. Каждый, кто не забрался высоко наверх, находился у поручней, вглядываясь в ночь. Одним из них оказался Витгенштейн, гельголандец, как-то возвращавшийся на угольщике в Лейт. Ещё мичманом Джеквытащил его с того угольщика, после чего они к взаимному удовольствию вместе ходили в течение четырёх плаваний. Во время второго из них, когда способности Джека как навигатора оставляли желать лучшего, Витгенштейн был одним из членов призовой команды, с которой ему удалось отвести весьма ценного «купца» в Порт-оф-Спейн. И благодаря одному лишь Витгенштейну они не только смогли пережить пару весьма неприятных шквалов, прилично снёсших их в сторону от проложенного курса, но и нашли дорогу в Тринидад, хоть и с трёхнедельным опозданием. Он отправился на корму, чтобы привести в порядок кормовой фонарь и Джек сказал:

– Что ж, Витгенштейн, рад вновь тебя встретить. Должно быть, уже семь или восемь лет прошло с тех пор, как мы ходили вместе. Как ты?

– Неплохо, сэр, хвала Господу, хотя мы уже не так молоды, как раньше. Вижу, что и вы достаточно энергичны, сэр, – проницательно разглядывая освещённую жёлтым светом фигуру Джека ответил Витгенштейн. – Честно говоря, очень энергичны, если уж начистоту.

Ещё пару склянок Джек оставался на палубе, после чего стал появляться наверху время от времени, наблюдая за ровным ходом судна и разглядывая усыпанное звёздами небо. У созвездия Девы восходил Марс, где-то над Литвой. За кормой ярко сиял Юпитер.

Казалось, эта ночь и этот переход никогда не закончатся.

Джек подрёмывал в большой каюте, сидя в искусно подвешенном Дрейпером кресле-качалке, когда вошёл мичман и сказал, что показался парус. Капитан проспал смену вахт, и поднявшись на палубу, увидел первые полосы рассвета: нактоузные огни ещё горели, и вначале он не смог ничего разглядеть кроме линии горизонта.

– Чуть впереди переносного бакштага, – сказал рулевой, нёсший утреннюю вахту.

Капитан заметил раскачивающееся белое пятнышко, направил на него трубу с ночной оптикой и изо всех сил напряг зрение. Нет, что-то не так. Это не тот кэт. Ему появляться ещё слишком рано, да и судя по парусам, судно шло на зюйд. С другой стороны...Пока Джек, машинально сложив трубу, карабкался на салинг грот-мачты с серьёзным и довольно суровым выражением на лице, в голове у него прокручивались варианты. От адмирала он знал, что в этих водах нет британских крейсеров кроме брига «Рэтлер», но это судно трёхмачтовое. Опять же, маловероятно, что английский «купец» решится на переход в одиночку. Обычно они дожидались конвоя для защиты от датских приватиров.

Штурман следовал за ним.

День быстро разгорался: далёкий корабль – а это был корабль, хоть и небольшой – всё ещё болтался на горизонте, искажённая картинка в окуляре трубы с ночной оптикой, практически призрачная.

– Никакой это не кэт, – заметил Джек, передавая трубу. – Что скажете, мистер Гриммонд?

– Не кэт, сэр, согласен, – кивнул Гриммонд после долгой паузы. – Я отчётливо вижу грот-брам-реи. Не стал бы биться об заклад, но корабль скорее похож на «Минни», «датчанина» из Орхуса. В прошлом году мы часто его видели и дважды пускались впогоню. Он держит приличную скорость в бейдевинд, а идти может и правда очень круто к ветру.

– Поднимемся на салинг, мистер Гриммонд, – сказал Джек, делая знак вперёдсмотрящему, чтобы спускался. На столь тесном корабле, как «Ариэль», на грота-салинге едва хватало места для весящего шестнадцать стоунов пост-капитана и крепко сбитого штурмана. Хилый рангоут угрожающе скрипел. Гриммонд был ужасно смущён и напуган: двум таким масштабным фигурам на столь ограниченном пространстве пришлось бы слиться вместе, но не мог заставить себя пойти на такую фамильярность с человеком в ранге капитана Обри, так что вынужденно принял странную и неудобную позу между вантой и ахтерштагом.

Перво-наперво Джек попытался обнаружить преследуемый им кэт, шедший в Ригу. На такой высоте он имел в своём распоряжении сектор моря в двадцать пять миль в диаметре, но искомого кэта в этом секторе не наблюдалось. Не было вообще никакого кэта. По всем прикидкам, тот вероятно находился на северо-востоке, за горизонтом, ползя к той точке моря, где «Ариэль» сможет пересечься с ним курсом где-то в начале полуденной вахты.

– Да, сэр, – сказал штурман. – Теперь я почти уверен, что это «Минни». Ее борта выкрашены чёрной краской, а на кормовой балке подвешена шлюпка.

– Для чего же она здесь?

– Что ж, сэр, иной раз она ходит как «купец», получив нашу лицензию или имеет какие-то дела с французами по своему усмотрению, подчас действуя скорее как приватир:

возможно, и то и другое разом, когда позволяют обстоятельства. Несомненно, у нее не было лицензии в тот раз, когда удрала от нас в Данциг.

– Хороший ходок, вы говорите?

– Прекрасный с попутным ветром, сэр. Но в бакштаг «Ариэль» даст ей фору. Во второй раз мы бы их поймали, не нырни они под защиту батарей Борнхольма. Настигали мы довольно резво.

– Какое вооружение?

– Четырнадцать датских шестифунтовок, сэр.

Значительное количество для «купца», но совсем не ровня мощи «Ариэля». Джек размышлял, болтаясь между ясным небом и палубой. Кэт являлся фантомом. Весьма близким к реальности, но всё же фантомом. Он чрезвычайно медлителен, и чтобы доставить или отбуксировать его вниз по Балтике нужно немало времени. «Минни» же осязаема. Вот она, видна невооружённым глазом. Быстра, идёт в таком направлении, так что погоня бы только приблизила ее к нужной цели, и находится под ветром.

– Что ж, мистер Гриммонд, – решил Джек. – Посмотрим, удастся ли нам поймать их на этот раз. – И дотянувшись до бакштага, одним плавным движением соскользнул на палубу.Джек был уверен – из любопытства и жажды наживы, свойственной этому полу-приватиру, особая хитрость в погоне не понадобится, не говоря уж о самом начале, когда вперёдсмотрящий на «Минни», по примеру обычного «купца», просто не обратит на «Ариэль» никакого внимания. Предстояла открытая гонка, соревнование в скорости, возможно, в искусстве управления судном. Впереди ждал целый день, устойчивый ветер и открытое море. Джек горько сожалел о своих брам-стеньгах, спущенных на палубу во время вчерашнего шквала и до сих пор не поднятых – он отложил эту работу, пока на палубе не окажутся обе вахты.

Обману во время долгой погони места нет, но было бы глупо не воспользоваться теми преимуществами, которые реально получить. Их разделяло почти пять миль, с палубы корпус едва виднелся, и много времени уйдёт, чтобы сократить это расстояние, особенно если учесть, что на «Минни» уже поставили брам-реи, а «Ариэль» изрядно нагружен.

Джек на ходу распорядился направить все еще идущий под одними марселями шлюп так, чтобы пересечь кильватерную струю «Минни», отменил ритуал приведения палубы в порядок, распорядился, чтобы гамаки убрали только по особому распоряжению, приказал, чтобы парусиной, в которую убирают гамаки, накрыли пушечные порты, а брам-стеньги и реи разложили и подготовили к подъёму по первому распоряжению, а следом и бом-брам-стеньги, а также чтобы офицеры последовали его примеру и сменили синие мундиры на бушлаты. Он вышел в море в том комплекте формы, что была на нём, – в парадном. Так что кают-компания «Ариэля» решила, что таково его требование к внешнему виду окружающих, его обычная форма одежды, и до настоящего времени имела внешний вид, которому бы позавидовали на флагмане – сияющие пуговицы, эполеты, высокие шляпы, прекрасно видимые издалека – непременные атрибуты военного судна Его Величества.

Также капитан большую часть матросов отправил вниз, оставив на виду что-то около дюжины.

На «Минни» их заметили раньше, чем ожидал Джек. С топа грот-мачты он разглядел, как на палубе засуетились люди – удивительно многочисленная команда и весьма убедительное доказательство тому, что это приватир. Достаточно народа, чтобы управиться с семью орудиями одного из бортов или взять на абордаж любого рядового балтийского «купца». Он привёлся, чтобы лучше рассмотреть преследователя и Джек прокричал:

– Датский флаг, мистер Гриммонд.

Казалось, на «Минни» остались довольны ответом, потому что ответили также, ещё немного сблизившись.

– Идём прямо к ним, мистер Гриммонд, – произнёс Джек в воцарившейся тишине.

Однако вместе с этими словами на «Минни» почуяли недоброе и, распустив грот-брамсели, рванули что есть мочи курсом на зюйд-ост.

До того, как «Ариэль» смог поставить свои, беглец уже расправил бом-брамсели и дистанция стремительно возрастала. Задержка ужасно раздражала Джека – винить было некого, кроме себя самого. Изо всех сил он подгонял постановку бом-брам-стеньги с реями, проявляя суровую настойчивость, которая заставляла матросов испытывать беспокойство.Всё же стеньги, реи и паутина снастей оказались поставлены вовремя и на свои места. Все паруса, которые корабль мог нести, были подняты и натянуты как барабан. Все фалы выбраны и смотаны. Так что «Ариэль» уже под своим флагом и трепещущем на ветру вымпелом не оставил и следа от покоя, в котором пребывала «Минни», мало-помалу набирая ту предельную скорость, какую только мог сообщить судну устойчивый ветер с правого галса. На данном этапе определить, которому из двух судов повезёт больше, было нельзя, Джек лишь был твёрдо уверен, что погоню необходимо закончить до конца дня: на службе конечно найдутся шлюпы и пошустрее «Ариэля», но уже сейчас он понимал корабль достаточно хорошо.

– Что ж, мистер Хайд, – сказал Обри. – Пожалуй, стоит убрать гамаки и начать драить палубу.

Прерванный было распорядок вернулся в обычное русло: песчаником и пемзой драили изношенные доски, гамаки собрали, задымила камбузная труба и команду свистали к завтраку. Всё это время два корабля состязались в скорости, скользя по утреннему морю.

Когда Стивен поднялся на палубу, томимый желанием получить свой кофе, удивлённый и отчасти обиженный тем, что всё ещё не ощущает его аромата, один из мичманов великодушно отвёл его на нос, где капитан и штурман испытывали свои секстанты на преследуемом.

– Доброе утро, доктор, – поприветствовал Джек. – Надеюсь, ты хорошо спал?

– Великолепно, спасибо. Как младенец. Теперь зрение моё остро, аппетит и остальные чувства необыкновенно пронзительны. Но что это? Я вижу парус в отдалении – там, прямо по курсу. Вероятно, ты тоже его заметил.

– Мистер Гриммонд сумел его обнаружить ещё во время утренней вахты. Это и есть твой «купец», правда несколько странный. И рад тебе сообщить, что мы наконец начинаем их догонять. Поначалу они отрывались очень споро.

– Вот почему мы так несёмся и так много парусов?

– Поспешишь сейчас – сбережешь час, – сказал Джек. – Но сомневаюсь, что долго сможем нести бом-брамсели.

– Скорость весьма возбуждающая, – сказал Стивен. – Разве она не заставляет трепетать ваше сердце, мистер Гриммонд? Поглядите, как вздымаются серые волны, мы в них врезаемся, а вдоль бортов летят облака белой пены! Что за корабль – просто загляденье! Мог бы наблюдать за этим вечно, хотя в каюте стынет завтрак. То есть, стынет кофе, капитан Обри, я хотел сказать.

– Я составлю тебе компанию, – воскликнул Джек. Так друзья и поступили: поглотили тарелку овсянки, полудюжины жареных яиц с должной порцией бекона, тостов и мармелада, которыми так гордились Гётеборг и Карлскруна. С последней чашкой кофе Джек поднялся на палубу.

До сего момента он гнался наудачу, но в душе понимал всю ответственность: по своей воле он взялся за весьма сложное дело и должен довести его до конца. Но более того,капитан прекрасно осознавал всю важность порученной миссии и значение Гримсхольма.

Ничто бы не смогло убедить Стивена оставить эту попытку. Джек всецело полагался на собственные силы и был в них уверен. Для Стивена же риск будет гораздо меньше, если они сумеют высадиться на остров до того, как прибудут французские офицеры, способные перевернуть всю ситуацию с точностью до наоборот. Во вторник французы достигли Холленштайна, и если дальше они воспользуются каким-нибудь быстроходным судном вроде «Минни», то и правда могут оказаться на острове очень, очень скоро. На самом деле, точной уверенности, что французы сейчас не на борту «Минни», не было – курс беглеца прекрасно подходил их предполагаемому маршруту.

Офицеры-«ариэльцы», по крайней мере большинство из них, были компетентны. Но они и близко не обладали тем опытом судовождения, способностью выжать из порыва ветра максимум, какой имелся у капитана. Когда разгорался день, коварный ветер проявил себя в полной мере, иной раз заходя сильным порывом, достаточно мощным, чтобы засомневаться, выдержат ли брам-стеньги или сами верхние мачты. «Минни» оказалась весьма лукавым соперником: корабль менял направление, использовал малейшее колебание руля, каждое сочетание парусов, чтобы выяснить как «Ариэль» ходит лучше.

Джек отвечал на каждый манёвр и каждую перемену ветра – то верхние и нижние лиселя затрепещут на реях за пределами бортов, то с той стороны, которая будет угодна ветру, появятся бонеты и дополнительные лисели, то всё это исчезнет, пока не унесло порывом.

На «Ариэле» царила атмосфера радостного возбуждения. Матросы с рвением брались за свою работу. Они разматывали шланги, чтобы намочить паруса, выдавая гораздо более мощную струю, чем нужно, чтобы достать до реев. С завидным усердием поднимали вёдра на салинги, чтобы намочить брамсели. С умом предвосхищая приказ, загодя оказывались у шкотов и фалов. Выигрывать получалось не много, иногда не больше кабельтова в час, но определённо получалось. С середины полуденной вахты корпус преследуемого стал отчётливо виден.

Ко времени полуденных наблюдений на «Минни» пришли к выводу, что в фордевинд они проигрывают меньше. Так что этого курса стали держаться и дальше, под внушительной пирамидой парусов, разрезая носом воду и выбросив орудия – четырнадцать всплесков, которые облегчили судно на столько же тонн.

– Ты собираешь обедать? – спросил Стивен двумя часами позднее. – Стюард очень щедр – пообещал побаловать нас молочным поросёнком.

– Нет, – сказал Джек. – Видишь его оснастку? Чертовски обидно при погонях на Балтике, что, как правило, соперники лучше экипированы – лучшая рижская парусина, вдоволь пеньки для её крепления – они способны позволить себе потерять парус-другой, мы же не можем об этом и мечтать. За этим датчанином нужен глаз да глаз. Я перекушу на палубе. Чертовски хороший моряк.

– Сможет он оторваться, как ты считаешь?

– Я думаю, вряд ли. Если так пойдёт и дальше, то мы его настигнем чуть позже заката.

Но этот ветер очень строптив и чем больше он слабеет, тем меньше мы выигрываем.

«Минни» очень неплохо идёт, и, думаю, пойдёт ещё лучше при слабом ветре. Ее осадка невелика, как видишь, и я почти уверен, что медную обшивку только поменяли – всеофицеры сходятся в том, что она никогда не выказывала такой прыти. Именно такое судно нужно адмиралу. Ему в принципе недостаёт посыльных судов.

– Как посмотрю, ты не сомневаешься, что сможешь его захватить?

– О! От меня ты никогда не услышишь столь несчастливой фразы! Не стоит делить шкуру неубитого медведя – о, нет! Я только имел в виду, что если мы захватим судно, его можно использовать на службе. Шансы весьма благоприятны, но я всё же очень надеюсь, что до заката нам удастся приблизиться, потому как на яркие звезды сегодня едва ли стоит рассчитывать.День давно перевалил за середину, а погоня всё продолжалась. Несмотря на увеличенное число матросов, команда «Ариэля» выбивалась из сил из-за непрекращающейся работы на помпах и с верхними парусами, но по прикидкам Джека на борту преследуемого судна ситуация была ничуть не лучше, а возможно даже хуже. Кроме того, теперь он знал лучшее сочетание парусов: голая бизань, оба грота-шкота заведены на корму, фор-стеньга приспущена, фок взят на гитовы, все передние лисели поставлены, бушприт с полнымвооружением. Теперь можно дать команде отдохнуть. Чего Джек действительно опасался, так это подъёма барометра и ослабления ветра, что очень сыграло бы на руку более лёгкой «Минни». Не то, чтобы в глубине души он усомнился, что рано или поздно противник будет настигнут, даже после того, как порывом оторвало ликтрос грот-брамселя. Но это «рано» имело столь важное значение, думал он, сердито посматривая на натянутые как барабан паруса «Минни» и на тонкую, изношенную парусину собственного корабля.

Позднее, когда заходящее солнце начало ослаблять ветер и «Минни» ощутимо стала вырваться вперёд, холодный липкий страх и опасение провала всё же овладели Джеком.

Вот уже час «Ариэль» находился на расстоянии максимальной дальности пушечного выстрела и погонные орудия стояли наготове, но Джек не хотел наносить урон судну, которое позже намеревался использовать. К тому же, открыв стрельбу, существовал риск «съесть» и этот последний ветер. Но решение могло оказаться верным: стоит «Минни» и дальше так же уходить в отрыв, при слабом и устойчивом ветре, у нее все шансы достигнуть Гримсхольма раньше «Ариэля» – остров лежал прямо по курсу, а теперь уже находился и не так далеко. Вероятно, в одном ночном переходе.

Приказав выполнить рискованный манёвр – поставить трюмсель на грот-мачте – рискованный по той причине, что бом-брам-стеньга «Ариэля» треснула, когда сорвало парус – Джек обдумывал этот вопрос. Маленький квартердек был заполнен людьми, с самого начала погони все офицеры и юные джентльмены не покидали палубы, едва ли сделав по небольшому перерыву, но даже если и разговаривали, то делали это шёпотом.

Теперь они замолчали вовсе, ожидая, что произойдёт, когда поставят трюмсель.

Единственный звук, доносившийся до Джека на шканцах, его священной территории, это разговор между доктором Мэтьюрином и Ягелло: значимость трюмселя совершено их не волновала и они преспокойно вели свою беседу.

– Скажите, мистер Ягелло, – сказал Стивен, – что это за берег перед нами? Часть Курляндии или, возможно, Померании, если я не совсем заблудился?

– Я совершенно не ориентируюсь в море, – с воодушевлением ответил Ягелло. – Мы можем быть где угодно. Эта часть балтийского побережья довольно однообразна – низкий берег, непременно с песчаными дюнами насколько хватает глаз и мелководьем.

Земля здесь бесплодна, неплодородна и не добра ни к кому, но поляки, шведы, русские и немцы сотни лет дрались за неё. В подзорную трубу я вижу руины замка, но точно не могу его опознать. – Он передал подзорную трубу. – Единственное, что здесь есть – это янтарь.

– Янтарь? – воскликнул Стивен, и в тот же миг весь квартердек с облегчением выдохнул. Трюмсель стоял, и этот клочок парусины – а большим его назвать просто нельзя – придал судну ощутимый толчок, необходимый ровно для того, чтобы отставание вновь превратить в погоню. Это не решило проблем Джека, как бы то ни было, и он поймал себя на мысли, довольно навязчивой и отдающей редким для него недовольством, что разговор о янтаре, его происхождении, электрических свойствах, использовании в древности и вкладе Фалеса Милетского[1] стоило бы прекратить.

– Мистер Хайд, пожалуйста... – начал Джек, не отрывая глаз от «Минни», но замолчал: к его удивлению, руль беглеца пришёл в движение, судно стало принимать влево, покаветер не оказался в трех румбах к корме. Он прервал молчание и выдал целую россыпь распоряжений: контр-бизань, крюйс-марсель, грот-брамсель и бом-брамсель, фок, фор-марсель с кучей лиселей и стакселей, которые при фордевинде были бесполезны. Теперь вышколенная команда военных моряков в полной мере демонстрировала собственные преимущества: вся эта громада парусов сменилась с ошеломительной быстротой – на «Минни» не смогли поставить и половину своих, а на «Ариэле» уже уложили и завели шкоты.

Но ещё до того, как с делом было покончено, до того, как Стивена и Ягелло не единожды сбили с ног мечущиеся туда-сюда группы людей, Джек отправил мичмана на топ. Смена курса «Минни» казалась истинным самоубийством. Дело не только в том, что при таком курсе «Ариэль» имел явное преимущество – это было доказано этим же днём ранее – но и в том, что за последние несколько минут расстояние сократилось на целый кабельтов.

На таком курсе они будут терять почти по миле в час, даже поставив все возможные паруса, а ведь солнце ещё высоко над горизонтом. Единственным объяснением, которое могло прийти на ум – они увидели союзника в прибрежном районе или ещё одного врага в море.

– Эй, на палубе! – прокричал мичман. – Парус, сэр, в двух румбах справа по курсу.

– Вы можете различить вымпел? – прокричал в ответ Джек. Вопрос можно было считать риторическим. Если бы на «Минни» не разглядели вымпел – явный признак военного судна, – они бы никогда не отвернули. Однако, капитан хотел получить подтверждение этой радостной догадке.

– Конечно, сэр. Мне кажется, я узнаю корабль. «Гермафродит»[2] по правому борту – вот они подходят ближе – да, сэр, я точно их узнаю.

– Кто же это?

– «Плут»,[3] сэр, – выкрикнул мичман, впрочем, довольно нерешительно.

Джек сомневался, не подвёл ли его слух.

– Что вы сказали? – прокричал он.

– «Плут», сэр.

На носу началось шумное веселье. Если тройка юных джентльменов, находившаяся рядом с капитаном, изо всех сил пыталась держать себя в руках, то офицеры улыбались во весь рот. Дело было в известной на Балтике забавной истории, которую новоприбывшие не могли знать: непосредственно перед тем, как русские вступили в союз, остроумный английский капитан захватил одно из их судов, хорошего ходока, весьма типичного, построенного на реке Тайн «гермафродита», и поменял непроизносимое русское название на это. Во всём списке судов второго «Плута» было не найти, да и вряд ли получится найти когда-то в будущем.

Боже мой, его назвали плутом! На собственном квартердеке, прилюдно – юнец, должно быть, выжил из ума! На мгновенье лицо Джека приобрело самый сердитый вид, и ухмылки как ветром сдуло. Затем его праведное негодование растворилось.– Что ж, мистер Джевонс, – сказал он. – Оставайтесь на месте, пока я вас не позову.

Капитан бросил взгляд на «Минни»: он вошёл в клинч, что тот Джексон.

– Давайте уберём трюмсель, мистер Хайд. Нет смысла рисковать мачтой.

Джек был уверен, что на таком курсе может дать «Минни» фору в виде бом-брамселей, а возможно даже и фор-брамселя, и всё равно настигнуть беглеца в течение часа.