Текст книги "Помощник хирурга (ЛП)"

Автор книги: Патрик О'Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

decem[7] Горация, но наслышан о чудесных эликсирах и каплях.

– Это вовсе не неизбежно, – ответил Стивен. – Вспомните старого Парра,[8] вот уж поистине старец. Он вновь женился, и плодотворно, в возрасте, вроде бы, ста двадцати двух лет. Если мне не изменяет память, позднее был даже осуждён за изнасилование.

Моему коллеге Бопену, с которым я имел честь познакомиться во Франции, было всего лишь восемьдесят, когда он повторно женился, однако его жена принесла ему шестнадцать детей. Перед тем, как я выскажу своё врачебное мнение, могу ли я как друг спросить, окончательно ли ваше решение вновь разжечь эти угли? Когда мужчина смотрит по сторонам он, несомненно, замечает, что боли вокруг больше, чем удовольствий. Даже ваш Гораций молил Венеру пощадить себя: «parce, precor, precor».[9] Разве мир не лучшее благо? Спокойствие не лучше шторма? Как-то мне довелось плавать с юношей, сведущим в китайском, и я помню его цитаты из «Лунь Юй»,[10] в которых мудрец радовался тому, что достиг тех лет, когда может делать то, что подскажет сердце, без малейших нарушений законов морали. А Ориген,[11] как вы помните, оскопил себя, чтобы предаться чистым, безмятежным размышлениям.

– Вполне понимаю вашу точку зрения, она весьма убедительна. Но вы забываете, что я веду речь не о свободной и безнравственной связи, а задумал жениться. Хотя будь дело нев этом, я всё равно просил бы вашей помощи. Я не считаю себя мужчиной горячего нрава или влюбчивым. И сняв обувь с чулками, не вижу копыт сатира. Но с тех пор, как на меня напала слабость, я заметил, что раньше на особ более красивого пола я смотрел соответствующим оценивающим, даже несколько похотливым взглядом, со слабой надеждой. Когда же этот взгляд угас, вместе с ним будто подошла к концу весна моей жизни. Я не понимал его значимости. Вы моложе меня, Мэтьюрин, и возможно на собственном опыте не знаете, что отсутствие мук само по себе может быть худшей мукой.

Вам хочется отбросить власяницу,[12] не понимая, что она одна даёт вам тепло.

– Одежда Несса[13] в данном случае подошла бы больше, – произнёс Стивен, но его слова не были услышаны.

– И вынужден напомнить, что опрометчивый поступок Оригена был осуждён вторым Константинопольским собором, заодно с остальными разрушительными доктринами.

Пусть святой Августин молился о даре целомудрия, правда с оговоркой «но не сейчас, Боже», конечно же, он понимал, что без искушения не будет и соответствующей добродетели и что мир, о котором вы говорите, сильно походит на смерть. На смертном одре мы все становимся стоиками.

– Что ж, пусть будет по-вашему, – согласился Стивен. – Но перед тем как начнётся консультация, позвольте заметить, что лицезрение пловца, достигшего края водоворота и имеющего возможность покинуть неспокойные бурные воды, но добровольно погружающегося глубже, заставляет философа во мне с удивлением вскрикнуть.

– Даже если допустить, что ваш мудрец знал об этом водовороте, что чрезвычайно маловероятно, мы не можем ему полностью доверять, ведь он никогда не встречал никого, похожего на мисс Бленкинсоп. В противном случае мы бы не услышали такого количества его россказней.

***

За завтраком Джек и Стивен не не встретились. Доктора не было видно, так что Джек, дважды высунув голову за дверь, за которой раздавалось мирное сопение спящего друга, одел лучшую форму и направился в Адмиралтейство, дабы выяснить, не приблизилось ли ещё на день время его назначения. Шансы есть, прикинул он. Однако принявший его человек был одним из гражданских чиновников, и, как большинство из них, обращался с морскими офицерами не то чтобы как с врагами, но с созданиями, постоянно желающими хапнуть больше положенного на службе, в вопросах повышения, денежного довольствия, вознаграждений, призовых, отступных и пушечных денег. Словом, как с людьми, с которыми стоит быть максимально сдержанным. Подчас получаемые требования для проработки или сбора замечаний можно было перенаправить в Морское министерство, Управление транспорта или Комитет по больным и раненым, так что просящий мог без особого результата очень долго ждать удовлетворительного ответа или вызова на встречу.

Множество лейтенантов и капитанов проходили через это. Так что до сих пор вряд ли хоть один настоящий пост-капитан был принят с большим почтением, чем капитан Обри,ведь мистер Солмс не только встал, чтобы его поприветствовать, но даже предложил сесть.

После нескольких ничего не значащих фраз он вытащил папку, открыл её и начал разговор.

– Относительно вашей стычки с «Ваакзамхейдом». Перво-наперво, прошу вас пояснить, каким образом вы поняли, что это был именно тот корабль?

– Что ж, капитан Филдинг с «Нимфы» доложил, что видел их у мыса Кабу-Бранку, так что когда мы наткнулись на судно под голландским флагом вскоре после этого, мы резонно предположили, что это оно.

– Но ведь вы не располагали ни пленными, ни документами, которые могли бы подтвердить это предположение, так что мы не можем быть абсолютной уверенны, что обсуждаемое нами судно – именно «Ваакзамхейд», как вы его называете.

В течение нескольких секунд Джек хранил молчание. В нём начинала закипать злость.

Затем он продолжил.

– «Леопард» под моим командованием потопил голландский семидесятичетырёхпушечник на сорок втором градусе южной широты. Условия в тех водах, изобилующих штормами и сильным попутным волнением, в достаточной мере известны, чтобы объяснить факт отсутствия пленных и документов. Тем не менее, сэр, как только за бортом стало возможно разглядеть их фок-мачту, они рыскнули и скрылись из видимости. В подобных водах не стоит и пытаться искать документы или выживших – судно или стремительно летит вперёд, или гибнет.

– Я в этом абсолютно убеждён, сэр, – воскликнул мистер Солмс, который не мог игнорировать строгий голос капитана и тот факт, что он, казалось, увеличился в размерах.

– Поймите, что я действую согласно директивам, подробно обсуждая этот вопрос.

Порядки ведомства должны быть соблюдены. А это дело весьма необычно.

– Не пойму, что в нём необычного, – Джек пожал плечами. – Множество кораблей неприятеля были уничтожены, не оставив и щепки в качестве материальных свидетельств того, что они вообще бороздили море. Я мог бы припомнить дюжину примеров. Судовой журнал и единогласное утверждение офицеров всегда принимались. Такова давняя флотская традиция.

– Вполне согласен, – кивнул Солмс. – Но – простите меня, капитан Обри, – в этом деле мнение офицеров не совсем единогласно. В этом и заключается особый его характер.

Мы получили сообщение от вашего бывшего первого лейтенанта, в котором, кроме всего прочего, он знакомит нас со своим впечатлением, что судно было скорее голландским транспортом, с вооружением en flute.[14]

– Транспорт? – изумился Джек. – Да он сумасшедший! Возможно, я не рассмотрел название «Ваакзамхейд» на корме, но клянусь богом, я видел их бортовой залп и ощущал его на себе. Чтобы пост-капитан с моим стажем не узнал линейный корабль, когда еговидит – не узнал семидесятичетырёхпушечник в схватке! Бог мой, это чудовищно! Этот человек сумасшедший!

– Без сомнений, сэр, без сомнений. Но пока он официально не признан безумцем, мы связаны правилами и должны разобрать его соображения. Могу ли я рассчитывать, что вы предоставите полученные под присягой письменные показания выживших офицеров и уоррент-офицеров? Я вижу, что у вас были лейтенант Баббингтон, лейтенант Байрон и хирург Мэтьюрин. Входите.

Появился посыльный: адмирал Доммет узнал, что капитан Обри сейчас у мистера Солмса и был бы счастлив увидеть его, когда тот освободится.

– Обри! – воскликнул адмирал. – Рад встрече! За вами как раз собирались послать, когда выяснилось, что вы уже здесь, в Уайтхолле! Вот уж стечение обстоятельств!

Подумаешь о человеке, а он уже тут как тут! Так недолго и в гадание на хрустальном шаре поверить. Что же, вот в чём дело: одна весьма деликатная и неотложная операция требует вмешательства твёрдой и опытной руки. Были опасения, что вы откажитесь от предложенного вам шлюпа, но я сказал: « Ерунда! Обри не будет ставить во главу угла собственное достоинство – Обри не будет вести себя как Великий Могол – Обри и на плоскодонном ялике, если только на нём есть пушка, готов пойти на врага». Я прав, Обри?

– Верно подмечено, сэр! – сказал Джек. – Я очень вам признателен за столь лестную оценку моей персоны. – Он прекрасно понимал, что идея подобной манипуляции принадлежит самому адмиралу, но в сложившихся обстоятельствах совершенно не стал возмущаться. – Могу узнать, что за шлюп, сэр?

– «Ариэль», – ответил адмирал. – Стоит в Норе.[15] Если поспешите, можете поймать утренний прилив. Бог даст – будет дуть зюйд-вест.

– Могу ли я заскочить к себе и перекинуться словом с женой, сэр?

– Что вы, нет, Обри! Дело очень срочное, говорю же – я телеграфирую в Портсмут и ей передадут, что вы вернётесь через месяц и пожнёте лавры – но время и прилив не могут ждать, вы ведь знаете.

– Так точно, сэр, – сказал Джек. И для красного словца добавил. – Говорят, лучше пожать лавры, чем пожать скорби.[16]

– Именно! Что ж, отправляйтесь, нельзя терять ни минуты. Первый Лорд желает вас видеть.

Первый Лорд в более серьезных и взвешенных выражениях рассказал капитану Обри всё, что он уже слышал от Стивена и адмирала Доммета, поздравил с успешным побегом из Америки, участием в столь знаменательной победе и заверил в готовности, отбросив лишние формальности и условности, поспособствовать успешной службе капитана.

Прозвучало утверждение, что командование «Ариэлем» даже близко не соответствует тем почестям, которые, по мнению Ведомства, заслуживает капитан. В завершении встречи, хотя на данном этапе нельзя было дать никаких обещаний, Джека заверили, что возможность по возвращении получить один из новых тяжёлых фрегатов, которые сейчасснаряжаются для Североамериканской станции, всё же есть. Приказы капитана Обри будут отправлены ему, как только обретут письменную форму. Если же он желает сэкономить на наёмном экипаже, то может отправиться с дипломатическим курьером, который двинется в путь вскоре после обеда.

«Стоило спросить, где эти курьеры обедают», – думал Джек, быстрым шагом меряя Стрэнд. – «Интересно, они обедают в восемь, как и все?»

Самого капитана к таким людям вряд ли можно было причислить. За годы, проведённые в море, его желудок привык принимать подношения в заведённый на флоте ранний час и кричать, если этот час пропущен.

– Миссис Броуд, я пообедаю тем, что есть. Так голоден, что просто нет сил. Где же доктор?

– Всё уже на столе, капитан, только доктора и ждём. Он наверху с молодым иностранцем, всё болтают не по-нашему.

– С таким милым юным джентльменом, – бросила Люси из-за барной стойки.

– Я звала его уже с десяток раз – продолжала мисс Броуд. – Никакой окорок или дичь не переживут такого пренебрежения. Пойду, позову снова.

– Позвольте мне, тётя Броуд, – рванувшись из-за стойки, воскликнула Люси.

Джек вошёл в комнатку, схватил ломоть хлеба и съел. Спустя мгновенье появился Стивен, а за ним – милый юный джентльмен, стройный офицер в лиловом мундире с серебряными позументами. У него были поразительного оттенка золотые волосы, яркие, большие и широко расставленные голубые глаза и цвет лица, которому позавидовала бы любая девушка. Выглядел он скромно, но весьма мужественно: Люси неотрывно глазела на него с открытым ртом, готовая при первой возможности пододвинуть ему стул.

– Позвольте представить: мсье Ягелло, шведские вооружённые силы – капитан Обри, королевский флот, – познакомил военных Стивен.

Ягелло кивнул, залился краской и сказал, что глубоко почтён знакомством.

Приступили к еде. Джек усадил юношу по правую руку и затянул светский разговор, чтобы тот не заскучал. Ягелло отвечал на беглом, почти безупречном английском, лишь временами путая «v», «w» или «j» и «y», что позволяло местным уроженцам ощутить свое превосходство. Стивен хранил молчание, проронив лишь пару слов во время затянувшейся паузы, когда Ягелло нарезал дичь. Было слышно, как Люси и Дебора спорили о том, кому посчастливится вынести следующее блюдо. Джек быстро прошептал доктору, что у него на руках все необходимые приказы.

– Прекрасно, – ответил тот. – Мсье Ягелло составит нам компанию.

– От всего сердца рад это слышать, – сказал Джек, которому уже начал нравиться этот юноша. – Надеюсь, сэр, вы хороший моряк?До того, как прозвучал ответ, в сопровождении Деборы и Люси вошёл посыльный из Адмиралтейства, вручив Джеку в руки пакет. Уйти ему оказалось сложнее, ведь обе дамы стояли на месте как вкопанные, во все глаза разглядывая Ягелло, пока окрик миссис Броуд не вынудил их покинуть комнату по какому-то делу. Но всё равно они периодически заглядывали под разными предлогами – принести ещё соли, подливки, немного горчицы, предложить джентльменам ещё хлеба. Под конец же обеда повод был уже не шуточный – Джек любил оказывать чужеземцам честь в собственной стране, а лучшим способом сделать это было наполнить их брюхо таким количеством портвейна, какое только возможно. Так что в ожидании королевского посыльного, батарея бутылок всё пополнялась, пинта за пинтой, увеличившись до весьма впечатляющей цифры.

Ягелло держался молодцом, но со временем прекрасного цвета лицо порозовело, хотя голубые глаза горели всё так же, и юношу потянуло музицировать: с граничащей с восторгом пронзительностью он завёл речь о популярных английских песенках, и теперь, с показной неохотой, чистым высоким тенором развлекал компанию с помощью «The Lady and Death». Затем последовали «Chevy Chase», «All in the Downs», где Джек своим глубоким голосом заставил дрожать стаканы, а хриплое и неблагозвучное карканье Стивена вынудило девушек за дверью в судорогах корчиться от смеха.

В это гнездо певчих пташек вошёл худой молчаливый и хмурый джентльмен в пальто тёмного цвета с забрызганными грязью пуговицами, накрахмаленном галстуке и с кислой миной на лице. Его появление мигом развеяло веселье, и вся компания последовала за незнакомцем в экипаж с такими физиономиями, будто их застукали за чем-то очень постыдным. Стивен, бросившись назад за забытым платком, заметил, как Люси целует пустой стакан милого джентльмена.

Краска, залившая лицо юного офицера, на воздухе улетучилась. Какое-то время он выглядел даже несколько бледным и, казалось, был на волосок от того, чтобы тряска и рывки экипажа сделали своё дело и взяли над ним верх. Однако стоило покинуть Блэкхет, как он пришёл в себя и стал оглядываться по сторонам, вовсе не возражая не против беседы. Одобрения этому, как бы то ни было, он не встретил. Посыльный вытащил книгу и свернулся в углу так, чтобы страницу освещал свет, который заслоняли спутники.

Доктор Мэтьюрин, рассматривая собственные башмаки, пребывал в глубокой задумчивости. Капитан Обри спал, давая храпака сильным командирским басом.

Посыльный, время от времени неловко дёргался, пытаясь растолкать капитана, но так, чтобы это намерение не было раскрыто. Впрочем, без малейшего успеха. Кроме этого в экипаже не наблюдалось никакого движения.

Прилив поднимался по Темзе, экипаж двигался к её устью. Течение ослабело у Пула, и в этом месте судоходство становилось плотнее. Начался отлив, и из-за крена мачты кораблей казались короче, оголились покрытые чёрной грязью борта. В Норе оставался ещё целый час для удобного выхода в море, когда шлюпка Джека зигзагами продвигалась среди военных кораблей к видневшемуся в сумерках «Ариэлю». На расстоянии мили стало ясно, что капитан шлюпа развлекается на борту: из кормовых окон струился свет, были слышны звуки музыкальной вечеринки, на квартердеке виднелись фигуры танцующих дам, – зрелище, очевидно привлекавшее к себе все взгляды на судне, так как шлюпку не окликали до тех пор, пока она не приблизилась на расстояние плевка, австреча капитана Обри, когда тот поднялся на борт, была организована из рук вон плохо.

Джек не стал отдавать шлюпке приказ задержаться и не подходить к борту, чтобы дать время для соответствующих приготовлений, частично из-за того, что спешка была жуткой – он потерял драгоценные минуты, приобретая вещи первой необходимости в Чатеме, – и частично из-за того, что для человека, голова которого раскалывалась от принятого в «Грейпс» портвейна подобная слабость не казалась простительной.

– Я не ждал вас раньше утра, сэр, – воскликнул раздосадованный капитан Дрейпер. – Адмирал говорил про утренний прилив.

– Извините, капитан, – ответил Джек, – но я намерен воспользоваться этой высокой водой. Прошу вас собрать команду на корме.

Завывания и свист боцманских дудок, приказ «шляпы долой» и Джек подошёл к гроту.

Дрейпер держал для него фонарь, а он читал сильным голосом: «Комиссионерами Лорда Верховного Адмирала Великобритании, Ирландии, всех колоний Его Величества и проч., и проч. Джон Обри, эсквайр, сим назначается капитаном корабля его величества «Ариэль». Данными нам силой и властью, названному капитану поручается незамедлительно направиться на борт корабля его величества «Ариэль» и взять его под командование, требуя от офицеров и команды, принадлежащих сему судну, чтобы они исполняли свои различные обязанности со всем надлежащим уважением и послушанием вам как их командиру. Дабы вы также выполняли Военно-Морской Устав, равно как приказы и указания, полученные от любого вышестоящего Офицера на Службе Его Величества. Посему ни вы, ни ваши люди не должны дрогнуть перед лицом опасности.

Тем самым вы получаете назначение...»

Он читал дальше. К моменту, как он закончил, команде казалось, что «Ариэль» из шлюпа превратился в ранговый корабль с капитаном Дж. Обри, не подчиниться приказам которого равносильно смерти.

– Мне жутко неудобно спихивать вас вместе с гостями за борт, – сказал он бедняге Дрейперу, и во весь голос прокричал: – Сниматься с якоря!

– Сниматься с якоря! – проревели боцман и его помощники, повторяя приказ, хотя его и так было слышно на всем корабле и даже далее – до «Индомитабля», пришвартованного в двух кабельтовых с наветренного борта.

– Джек Обри готовится к отходу, – заметил первый лейтенант «Индомитабля», обращаясь к штурману. – Ставлю бутылку портвейна, что увидим небольшой фейерверк ещё до того, как они пройдут Маус.

– Счастливчик Джек Обри всегда был охоч до пушек, – отозвался штурман.

Пока члены команды занимали свои места, а плотники крепили вымбовки, Джек попросил Дрейпера представить офицеров. Все они стояли неподалёку: первый лейтенант Хайд, второй лейтенант Фентон, штурман Гриммонд и остальные. Дрейпер поспешно назвал каждого – ему не терпелось очистить свою каюту и проводить притихших гостей. Перво-наперво Джек сказал, что рад всех здесь видеть, попросил Дрейпера передать смиренные извинения дамам, добавил: «Продолжайте, мистер Хайд», – и занял своё место рядом соштурвалом. С этой позиции он внимательно наблюдал за суматохой, поднятой собиравшимися гостями.

Под его пристальным взором команда действовала особенно чётко, выполняя обязанности с рвением, которое вряд ли можно было увидеть под началом юного мистера Дрейпера. О

грядущем появлении капитана Обри на борту они знали с того момента, как флаг-лейтенант доставил на судно балтийского лоцмана вместе с приказами для капитана Дрейпера – распространяемые капитанским буфетчиком новости разлетелись по всему шлюпу менее чем за пару минут – и хотя многие из «ариэльцев» были салагами или юнгами, на борту всё же имелось достаточно вояк, чтобы поведать о репутации Джека Обри как боевого капитана, тогда как трое или четверо, ходивших с ним, плели небылицы: будто он ест огонь на завтрак, полдник, обед и ужин, а лодырей обыкновенно собирает вместе, суёт в бочку и бросает за борт, проделывая подобные штуки без особых помех. Новый капитан владеет капиталом в сотню тысяч фунтов, даже две, – ворочает миллионами, сделанными на призах, а разъезжает в экипаже с шестёркой лошадей. И им жаль тех бедолаг, что служили под его началом и тратили на выстрел больше сорока секунд или промахивались мимо цели. Все, кто чувствовал за собой грешок, наваливались на вымбовки под отрывистый свист боцманской дудки и следили за ним, следили с опаской, ведь капитан, молча стоявший рядом с нервничающим мистером Хайдом, и правда выглядел весьма грозно. Казалось, что в сумерках его фигура затмевает сам свет, а он сам вовсе не находится в хорошем расположении духа, несомненно имеет привычку командовать и обладает авторитетом.

Швартов правого борта отдали. Ютовые, морские пехотинцы и большинство марсовых усердно трудились. Остальные травили канат через клюз левого борта. Рулевые и баковые укладывали пропахший речной грязью канат. Кат-лопарь был осмотрен, фиштали отпущены.

– Якорь встал, сэр – прокричал второй лейтенант с полубака.

– Поднять и вывесить якорь для обсушки, – ответил мистер Хайд, всё ещё волнуясь, затем бросил нервный взгляд на Джека. – Я имел в виду поднять и обсушить якорь перед вывешиванием.

Лучший становой якорь «Ариэля» вынырнул из пучины. Кат был закреплен за кольцо.

Матросы навалились на конец, со сноровкой бывалых моряков пропустив его через шпиль. Почти сразу судно начало двигаться навстречу малому якорю, шпиль постоянно крутился.

– Якорь чист! – раздался крик и впервые новый капитан решил вмешаться. – Навались, – прокричал он голосом, явно рассчитанным на корабль побольше. – Почетный караул к трапу. – Он видел, что Дрейпер уже готов и хотел, чтобы тот сошёл за борт как положено, хотя бы это и стоило ему потери нескольких драгоценных минут прилива.

Под вой боцманской дудки Дрейпер, с глазами на мокром месте, так и поступил, его угрюмые гости молча сидели в шлюпке.– Отчаливаем! Поднять паруса! – прокричал Джек в тот самый миг, когда шлюпка отвалила и направилась к берегу. Марсовые ринулись к вантам, промчались по реям, отпустили сезни и замерли в готовности ставить паруса.

– Отпустить. Отдать шкоты. Эй, на фалах – тяни же, тяни! крепи!

Реи пришли в движение, шкоты закрепили на корме, трепещущие было паруса натянулись и «Ариэль», раскачиваясь, сорвал якорь с грунта. На шпиле энергично выбрали последние сажени каната и малый становой якорь взяли на фиш как раз в тот момент, когда шлюп, направляясь прямиком в море вместе с уходящим отливом, с наветра на дистанции броска галеты прошёл мимо «Индомитабля», протиснувшись между кораблём и его соседом.

– Хорошо пошли, – сказал рулевой «Индомитабля».

– Пройти с наветра от нас – это просто дерзость, – заметил первый лейтенант. – Могли ведь попортить свежую краску, стоило чуть недосмотреть за якорем.

Несколькими мгновеньями позже на «Ариэле» распустили брамсели.

– Приведите меня к банке Маус, мистер Гриммонд, – сказал Джек. – При низкой воде там вечно наткнёшься на какой-нибудь мусор.

До этого самого момента Стивен, Ягелло и королевский посыльный смиренно стояли в стороне у кормового флагштока, словно часть груза. Джек позвал первого лейтенанта, представил его и сказал:

– Мистер Хайд, мы должны разместить этих джентльменов с максимальным удобством.

Доктор Мэтьюрин может воспользоваться моей каютой, но вам придётся найти место внизу для ещё двух коек.

Хайд, казалось, обеспокоился ещё больше. С почтительной, но безрадостной улыбкой он сказал, что сделает всё возможное, но «Ариэль» всё же гладкопалубный корабль.

Если бы Джек уже не отметил, что на судне отсутствует теоретический квартердек и бак, а палуба простирается ровно без перепадов от штевня до штевня, делая шлюп хотя и красивым, но определённо тесным – то заметил бы это сразу после того, как повёл своих спутников вниз. Богатый опыт подсказал ему наклоняться, передвигаясь между палубами, что он не задумываясь и сделал, входя в каюту. Ягелло не был столь удачлив: он налетел головой на бимс с такой пугающей силой, что несмотря на его уверения, что это пустяки и он ничего не почувствовал, лицо его стало мертвенно бледным, а выступившая на лбу кровь особо это подчеркнула. Его усадили на рундук – даже посыльный продемонстрировал проблеск человечности – и пока Стивен вытирал пострадавшему лоб, Джек послал за грогом, сказав, что подобное может случиться с каждым, ему стоит постоянно быть начеку и опасаться низких бимсов на подобных судах, особенно французской постройки. Капитан Обри, как бы то ни было, не просидел долго в каюте.

Как только стало очевидно, что Ягелло останется жив, Джек вновь отправился на палубу.

Эскадра в Норе уже осталась далеко за кормой, а Ширнесс казался смазанным миражом.

«Ариэль» легко скользил по тихой стоячей воде, уверенно делая пять узлов с нежным бризом, оставляя за кормой прямую, как добротная борозда, кильватерную струю.Джек отмерил полдюжины кругов на тесном квартердеке, посматривая то на марс, то за борт, пытаясь почувствовать корабль. Шлюп во многом был таким, как он ожидал, производя ощущение крепко сбитого, хорошо оснащённого судна, быстрого, остойчивого и маневренного. Джек был прекрасно с ним знаком: дважды безуспешно его преследовал, когда тот ещё являлся французским корветом. После захвата он видел его чаще. Это был один из немногих французских корветов с оснасткой корабля, который Адмиралтейство не испортило добавлением надстроек, хотя, как обычно, на него поставили слишком много орудий, прорезав в бортах дополнительные порты, что наверняка ухудшило ходовые качества и конечно, добавило дифферент на корму. Аккуратный кораблик, фрегат в миниатюре, но с более чистыми и гладкими обводами. И весьма грозный корабль, с шестнадцатью тридцатидвухфунтовыми корронадами и двумя длинноствольными девятками – очень грозный на близкой дистанции, ровня любому судну того же класса, стоит получить шанс подойти достаточно близко.

Услышав название шлюпа в Уайтхолле, Джек был уверен, что в открытом море при должном управлении «Ариэль» выполнит всё, чего он от него пожелает. Чего он не знал – так это способностей тех, кто это управление будет осуществлять. Очевидно, что в команде имелось несколько превосходных моряков. Швартовы были отданы прекрасно и палуба содержалась в образцовом порядке, кроме разве что того болтающегося впереди слаблиня. Но «Ариэль», безусловно, недоукомплектован, не хватало, вероятно, двух десятков душ до полных ста двадцати, к тому же, доля юнг казалась непомерной. И всё же главный вопрос не в том, смогут ли они идти под парусами на корабле, а смогут ли драться. Капитан ничего не знал о командовавших кораблём последние два года юношах и их стандартах артиллерийского дела. А раз завтрашний день может принести схватку с голландцами с Шельды, не говоря о вероятном отдалённом появлении французских или американских приватиров и конечно же датских канонерок в Белте, он хотел знать, чего ожидать и уже от этого строить свою тактику.

– Выбрать шкоты на полсажени, мистер Гриммонд, – сказал он нёсшему вахту штурману. – Мы не должны прийти на место слишком рано. И возможно, стоит завести тот слаблинь.

Ещё пара поворотов и он почувствовал, как «Ариэль» умерил прыть, словно покладистая кобыла, нежно одержанная ездоком. Маус был всё ещё далеко впереди.

– Позовите канонира, – сказал Джек, а когда ясноглазый круглоголовый юноша явился, произнёс, – доложите о состоянии арсенала.

«Ариэль» нельзя было считать обеспеченным судном, но и нуждающимся оно не было.

Джек мог рассчитывать на два или три бортовых залпа, используя пару половинных зарядов низкокачественного пороха. Это покрыло бы разрешённую для учений адмиралтейскую норму на восемь месяцев вперёд, но добравшись до Карлскроны, где ему надлежало соединиться с командующим морскими силами на Балтике, он бы заполнил пороховой погреб и снарядные ящики из собственного кармана, как делали большинство капитанов из тех, кто мог это себе позволить и которые были глубоко убеждены, что точная и быстрая пушечная стрельба – лучший способ побить неприятеля в море.– Прекрасно, – сказал он, когда пробили три склянки последней собачьей вахты. – Мистер Хайд, будьте добры пробить «все по местам».

– Все по местам! – прокричал первый лейтенант.

Однако за этой командой последовала ужасающе долгая пауза. Никто не ожидал услышать подобный приказ в это время дня. Барабанщик сидел в гальюне со спущенными штанами. Барабан долго искали, наведя изрядную суматоху. Как бы то ни было, подбадриваемая боцманом и его помощниками команда собралась на местах, а несколькими мгновеньями позже глаз Джека порадовал нелепый вид барабанщика, с болтающимся подолом рубахи, бешено отбивающего ритм для замершей без движения команды.

– Прекратить барабанить! – прорычал мистер Хайд, погрозив кулаком неудачнику.

Затем, повернувшись к Джеку, сказал тихим и уважительным тоном доложил: – Все в сборе и трезвые, сэр, если вам угодно!

– Спасибо, мистер Хайд, – кивнул Джек и переступил воображаемую линию, отделяющую воображаемый квартердек от воображаемого шкафута. Банка Маус приближалась, и хотя солнце почти село, он всё ещё мог различить длинную линию мусора, скапливающегося там между приливами.

– Тишина на палубе! – прокричал он. Впрочем, нужды в этом окрике не было: вся команда корабля хранила гробовое молчание и единственные звуки издавали поющий в снастях ветер, скрипящие блоки и плеск воды за бортом. Однако все поняли, что литания,[17] начавшаяся таким образом, обязательно продолжится словами «открепить орудия – откатить орудия – дульные пробки долой – накатить орудия». Такое продолжение было ожидаемо, но капитан нарушил ритуал, обратившись к штурману:

– Правьте на половину мушкетного выстрела от той бочки с подветренного борта, мистер Гриммонд, – и затем громким голосом: – Привести орудия в боевую готовность.

Бочка по правому борту – ваша цель. С передних орудий стрелять по готовности.

Пауза, затаив дыхание, – и вспышка выстрелившей на носу девятифунтовки осветила небо, почти сразу последовали карронады правого борта, выдав перекатывающийся бортовой залп.

– Что я говорил? – подмигнул первый лейтенант «Индомитабля» рулевому.

Оба моряка обратили взгляд на север: глубокий злой гул достиг их ушей и спустя мгновенье покрытое низкими облаками небо на севере озарились вновь.

– Он сменил галс, – заметил рулевой.

Вновь гром в отдалении и пауза, пока рулевой вслух вёл счёт. На цифре семьдесят в небе вновь вспыхнула вспышка.

– Будет и четвертый, – сказал первый лейтенант. Но в этот раз он ошибся.

– Найтовить орудия, – отдал приказ Джек. – Похвальная подготовка, мистер Хайд.Капитан с улыбкой спустился вниз. Головную боль сняло как рукой, от скверного настроения не осталось и следа.

Примечания:

Ruse de guerre – (фр.) военная хитрость [?]

Джек приводит примеры мест, также имеющих несколько общеизвестных названий.