Текст книги "Лилия прокаженных"

Автор книги: Патрик Данн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 37

Добравшись до Олдбриджа, я увидела черный «сивик» Бирна, припаркованный у кладбищенской стены, и пристроилась позади него. Достала из «бардачка» фонарик, включила, перелезла через ограду и пошла по тропинке.

Время от времени впереди, справа от меня, слышались удары металла о камень. Я выключила фонарик и двинулась наискосок в ту сторону, прячась за надгробиями, пока не увидела торец разрушенного собора. Под звуки землеройных работ я крадучись пробиралась вдоль внешней продольной стены нефа, которая становилась все ниже и ниже. Наконец подняла голову и заглянула внутрь.

Яркая луна над восточной торцевой стеной с тремя стрельчатыми окнами отбрасывала длинные тени и полосы бледного света на усыпанный гравием пол. На возвышавшемся в центре средокрестия надгробии горел свет, казавшийся желтым по сравнению с серебристым светом луны. А потом донеслись голоса – один глубокий и хрипловатый, другой высокий, пронзительный, отдававший распоряжения.

Я вытащила мобильный и отправила сержанту Дойлу сообщение о том, что Даррен Бирн и я находимся на кладбище в Олдбридже. Затем, как и раньше утром, проскользнула в пролом и, прижимаясь к стене, сторонясь лунного света, пошла вперед.

Стоя напротив двух мужчин, я разглядела, что к возвышавшемуся надгробию они подвесили ремонтный фонарь – такими пользуются автомеханики – и прислонили плиту с могилы Кэтрин Дьюнан. Падающий вниз луч выхватывал из темноты мелькающую лопату и летящие комья земли.

С зажженным фонариком я двинулась в их сторону и, увидев, что Бирн обернулся, направила луч ему в лицо.

– Прекратите немедленно, – крикнула я. – В могиле ничего ценного нет.

– В морду не свети, – прорычал Бирн, прикрывая ладонью глаза.

Я опустила фонарик, и луч скользнул по широкой голой спине Бена Аделолы.

– Бен, это Иллон Боуи. Что ты здесь делаешь?

Он обернулся и покачал головой. Пот градом катился по лицу.

– Я этого не хотел…

– Тогда вылезай.

– Вали отсюда, – прошипел Бирн, подхватив с земли лом и наступая на меня.

– Лучше не надо, – предупредила я, подняв свой мобильный, чтобы он видел. – У меня сообщение, готовое к отправке, – для вас это хуже бомбы. Один шаг – и через пять минут здесь будет полно полицейских. – Пока говорила, я переместилась так, что полуразрытая могила и груда земли оказались между Бирном и мной.

– Почему бы сразу не отправить? – хмыкнул он, опустив лом, но не выпуская его из рук.

Догадайся он, что сообщение уже ушло, попытался бы сбежать.

– Хочу раньше понять, как Бена втянули в осквернение могил. Думаю, он сам не знает, что делает.

– Не знает? Все он прекрасно знает, – ухмыльнулся Бирн. – Старина Бен ишачит здесь на своего друга Даррена. Потому что Даррену известно, что Бен продал свою сестрицу для любовных утех, и не хочет, чтобы парни в синей форме об этом пронюхали, ведь так, Бен?

– Бен, – сказала я, – ты поссорился с Латифой в понедельник, поздно ночью, после ее встречи с Терри, правильно? И во вторник утром она была еще жива.

– Да, только я все равно думаю, что убийца он. – Аделола согнулся и продолжал копать.

– Ну что, все знаешь, теперь проваливай, – вмешался Бирн. – Не видишь, Бен занят? Мы с ним скоро разбогатеем, да, Бен? – Было ясно, что он нанюхался кокаина.

– А вам откуда известно о сестре Бена и Терри Джонстоне?

– Какая разница? Ладно, признаюсь: заглядываю иногда в стриптиз-клуб – с девицами поболтать.

– И когда же она вам рассказала? Вряд ли до того, как занималась с Джонстоном сексом. А по понедельникам вечером она в клубе не работала, так, Бен?

Аделола прекратил рыть землю.

– Но она договорилась с каким-то журналистом о встрече во вторник, – продолжала я, – чтобы рассказать о себе.

Бирн слушал, постукивая полому кончиками пальцев.

– Ну да, так все и было. Она встретилась со мной. Должно быть, тогда и рассказала о сделке между Джонстоном и Беном… Точно, она еще говорила, что боится Джонстона. Он грозился ее убить, если проболтается о том, что между ними произошло. Я так думаю, он видел, как она заходила в мой дом, и решил, что его заложили. А когда от меня вышла, затащил куда-нибудь и прикончил.

Аделола снова взялся за лопату.

Я не отставала от Бирна:

– Если вы знали, что он ей угрожал, почему не обратились в полицию, когда несколько дней спустя в ручье обнаружили тело африканки?

– И все бы решили, что у меня какие-то дела с черномазой стриптизершей? Ты что, с луны свалилась?

Раздался глухой удар лопаты о сырое дерево.

Бирн заглянул в яму.

– Звук-то какой – лучше всякой музыки. Что там у нас, Бен?

– Крышка гроба, наверное. Лом нужен.

Бирн посветил в могилу фонариком.

– Так и есть. Всего ничего осталось. – Он передал Бену лом.

– Вы не имеете права, – попыталась я их остановить. – Пусть покоится с миром.

– Ты бы помолчала. – Бирн закурил. – Сама-то на жизнь чем зарабатываешь? Или, может, я в археологии не разбираюсь? Надо будет как-нибудь встретиться, объяснишь.

– Меня больше интересует, о чем еще вы с сестрой Бена разговаривали.

Было слышно, как Аделола взламывает крышку гроба.

– А о чем, ты думаешь, мне было с ней говорить? – Бирн старался не пропустить, что делает Аделола, и все время отвлекался. – Хотела вытянуть из меня денег побольше. Рассказывала то, что, как ей казалось, читатели «Айрленд тудей» хотят услышать: завсегдатаи клуба – известные политики и промышленные магнаты, – пялящие глаза на танцовщиц, высунув языки и еще кое-что; где потом они трахают девиц и сколько им платят… – Он заглянул в могилу. – Как там дела продвигаются?

– Посвети фонариком, – попросил Аделола.

Я посмотрела вниз и, кроме голой спины Аделолы и нетронутой части крышки гроба, успела заметить промелькнувшие в луче света кости ног.

– Что за черт, Бен, заканчивай уже. – Бирн отшвырнул сигарету и начал расхаживать взад и вперед по краю ямы.

– Ты свети, не дергайся, – подал голос Аделола.

Бирн застыл на месте, но от возбуждения с трудом сдерживался.

Я стала допытываться дальше – от кокаина язык у него развязался.

– Она не упоминала о сексе с Джонстоном? О том, что подвергалась обрезанию? Не говорила, что у нее кровотечение? Не пыталась рассказать свою историю, которую вы обещали опубликовать?

– Ладно, угадала. Только об этом и зудела. Представляешь, открываю бутылку классного шампанского, ставлю музыку под настроение, чтоб сначала, значит, лэп-данс, а потом эту черную задницу поиметь, – и что? Она начинает меня доставать своими говенными проблемами. Нормально? Я ей объяснил, что оно мне не надо, пусть лучше делом займется. Она – в слезы. Велел заткнуться – ни в какую. Сказал, могу только пропечатать, что брат продал ее как шлюху. Так она на меня с кулаками полезла – ударить пыталась. Их, видишь ли, обоих депортируют, если узнают. Скатертью, говорю, дорога. Всех бы вас из Ирландии к такой-то матери.

Остатки крышки гроба с треском отвалились, но Бирну было уже не до того.

– Потом крик подняла по-настоящему. Я рот ей зажал, в глотку вцепился, а она вдруг обмякла и свалилась на пол. Говорят, нерв есть такой: нажмешь – и сердечный приступ. Никто ее душить не собирался, но она откинулась, и что было делать? Смотри, думаю, сука тупая, как ты меня подставила. Ведь жизнь загубишь. Мою жизнь. Я тебе рекламу сделать хотел, клиентов бы первоклассных завела… А ты мне вместо спасибо… Потом говорю себе: не суетись, Даррен, прорвемся. Затащил тело в ванную, обмозговал все. Понял, что можно ее на куски разрезать, и сойдет за ритуальное убийство. Почти получилось. Если б не африканер, толстяк из Донегола принял бы все за чистую монету.

Аделола выбросил из ямы обломки крышки под ноги Бирну.

Бирн заглянул в могилу.

– Ей-богу, Бен, не собирался я твою сестру убивать. Теперь все наружу вышло. Только дальше этих стен не пойдет. – Он огляделся. – Если можно назвать это стенами.

Он схватил кирку и свирепо уставился на меня.

– Сначала ты встряла между мной и потаскушкой Дейзи, а теперь несчастный случай хочешь на меня повесить.

Парень совсем свихнулся. Где же полиция? Телефон все еще был у меня в руке. Может, стоит позвонить Дойлу…

Прежде чем я отреагировала, Бирн с размаху ударил меня киркой по руке. Телефон вылетел и упал где-то сзади. От дикой боли в пальцах я, мыча, села на землю, засунув ладонь под мышку.

Бирн обошел могилу с поднятой киркой, готовясь нанести удар.

– Сейчас кое-кто составит старой леди компанию, – крикнул он Аделоле.

Я попыталась подняться, не удержалась и стала отползать от Бирна на боку, не спуская с него глаз.

– Здесь что-то есть, – крикнул Аделола. – У нее в руке…

Бирн сразу остановился и вернулся к краю могилы.

– Давай сюда! – рявкнул он, садясь на корточки, чтобы взять у Аделолы реликвию. – Что это? Больше ничего нет? Какого черта…

Как из воды кит, из ямы вынырнул Аделола, а убийцу его сестры подбросило в воздух. На мгновение показалось, что Бирн завис над открытой могилой – руки хлопали как крылья, ноги дергались как у пляшущей марионетки, а из горла вырывались булькающие звуки. Он болтался на острие лома.

– Нет, Бен, прекрати, не нужно! – Голос у меня хрипел. Спотыкаясь, я бросилась к Аделоле, чтобы помешать ему прикончить Бирна.

С чудовищной силой, как рыбак тяжелую добычу на остроге, упершись спиной в край ямы, Аделола удерживал Бирна на конце лома, который вогнал ему в горло.

Я вцепилась в правую руку Аделолы – твердую от напряжения, как стальная балка.

– Пожалуйста… прошу, не надо.

Бирн заскулил. Глаза его молили о пощаде.

Аделола сделал глубокий вдох и резко поддал лом снизу вверх еще раз. С той стороны, где на лицо Бирна падал лунный свет, показалось острие, проткнув шею насквозь. Даррену было уже не помочь. Конечности его несколько раз конвульсивно дернулись. Аделола выпустил из рук лом, и тело сползло в могилу.

Ноги подогнулись, и я села на землю, прислонившись спиной к высившемуся надгробию.

Аделола выбрался из ямы.

– Я должен был его убить, – сказал он, стоя рядом со мной. – За жизнь сестры пусть своей расплачивается.

Мне показалось, что ему хочется поговорить. Чистый сюрреализм – на краю разверстой могилы болтать с убийцей, когда неостывшее тело жертвы лежит рядом. Но выбирать не приходилось – я понятия не имела о психическом состоянии Бена. Знала только, что сама не в лучшей форме.

Я покачала головой.

– Как все получилось? Ты… Терри… О чем выдумали?

– Терри из кожи лез – искал средство от СПИДа, обо всем мне рассказывал и готов был на что угодно. Как-то я спросил его насчет секса с девственницей – там, откуда я родом, принято считать, что это помогает. Он пошутил: мол, в таких делах верить женщине на слово глупо. Смеха ради я сказал, что могу гарантировать девственность сестры, но «лечение» дорого обойдется. Терри принял это всерьез, стал подбрасывать мне деньги, а я пользовался случаем, чтобы вернуть мистеру Макаливи часть долга.

Однажды Терри заявил, что ждать больше не может и остаток суммы получит в день своего рождения. Я пытался уговорить Латифу заняться с ним сексом – ей открывался путь к свободе, а риск заразиться от одной встречи невелик. Она отказывалась, пока я не объяснил, что часть денег уже получил, вернуть не могу и выполнить условия договора для меня вопрос чести. В тот вечер, когда у него был день рождения, они встретились… но у него… у него не оказалось обещанных трех тысяч евро – он обещал заплатить, когда найдет какое-то исчезнувшее сокровище, поисками которого занимается. Поэтому она так на меня злилась.

– А о чем вы с Бирном на мосту разговаривали?

– Он оставил мне в двери записку, в которой назначил встречу. Когда увиделись, предупредил, что полиция в Каслбойне готовит жесткие меры против нелегальных иммигрантов, и мне лучше оставаться в Наване. Как я сейчас понимаю, он просто не хотел, чтобы я связал найденное тело с исчезновением Латифы.

– Затянул опознание и пустил следствие по ложному следу. Он не объяснил, с какой стати решил тебя предупредить?

– Услуга за услугу. Терри Джонстон рассказал ему о сокровище, и он хотел, чтобы я помог найти клад.

– На самом деле о сокровище он впервые услышал от Латифы. Когда нашли статую, отправился в больницу, надавил на Терри, и тот признался, что в статуе могут быть ценности. После неудачной попытки забраться в центр он вызнал, что сокровище, вероятно, зарыто где-то здесь. Я подозреваю, что сегодня Бирн шпионил за Россом Джонстоном и мной, подслушал наш разговор и убедился, что так и есть.

– Он заявился сегодня днем, потребовал, чтобы я раскопал могилу. Я отказался, и он пригрозил сообщить полиции, что я заставил Латифу заниматься проституцией. По его словам, они доказали, что Терри убийца и мне грозят серьезные неприятности. – Аделола тихо заплакал.

Я собиралась поискать свой телефон, когда фары полицейского автомобиля высветили небо за оградой кладбища.

– Вечером я заезжала к тебе домой и оставила деньги – Росс Джонстон передал то, что его брат задолжал Латифе.

– Вы же знаете, я не могу их принять.

– Она бы хотела, чтобы ты их взял, Бен, – возразила я. – Поверь, они тебе очень пригодятся.

Пульсирующая боль говорила о том, что несколько пальцев сломаны. Осматривая их, я заметила на земле предмет, который Аделола передал Бирну, и подобрала его левой рукой. Размером он был с большую брошь, и когда я разглядывала его на фоне темного неба, выглядел полупрозрачной, не больше мраморного шарика, планетой, окруженной, как орбитой, серебряным кольцом. В свете луны я смогла различить внутри сферы крохотные белые частицы. Они каскадом сыпались вниз, словно падающие с неба звезды.

ГЛАВА 38

Как ни странно, когда я позвонила в отель, Грут был у себя в номере. Время близилось к полуночи. Я поведала, что разыгралось у нас после его отъезда в Дублин.

– Я допускал, что Джонстон надеялся сексом с Латифой Хассан вылечиться от СПИДа, – сказал он. – Собирался вам об этом сказать в тот вечер, когда приехал Финиан. Теперь мы хотя бы знаем – он не насильник и не убийца. Злая ирония судьбы в том, что заразила его она, причем с фатальным исходом.

– Бен Аделола говорит, у него на родине больные СПИДом прибегают к такому же методу лечения. Невероятно!

– Африка не просто другой континент, Африка в каком-то смысле – иной мир. Не нужно думать, что африканцы больны и развратны; они больны и невежественны. Больны СПИДом и невежественны в его лечении. Когда в Средние века в Европе разразилась «черная смерть», люди тоже пользовались странными средствами.

В Африке, например, родственники насилуют девочек препубертатного возраста. Они верят, что секс с девственницей убережет от заражения или исцелит от ВИЧ. Так фактически неактивные в сексуальном плане малолетки заболевают. Работник службы по борьбе со СПИДом рассказывал мне, что сейчас настолько трудно найти девственницу-подростка, что мужчины переключились на девочек десяти лет и младше. Иногда они платят их родителям. Для тех, кто не расположен заниматься сексом с ребенком, взрослая незамужняя женщина с самой радикальной формой обрезания – безопасная и очень соблазнительная перспектива.

– Разве обрезание гарантирует девственность?

– Теоретически нет, но на практике – безусловно. До замужества, конечно. Инфибуляцию отчасти практикуют, чтобы не допустить распущенности. Такие женщины не склонны спать с кем попало – как по физическим причинам, так и опасаясь, что не смогут впоследствии выйти замуж.

– А могла Латифа в конечном итоге умереть от своей болезни?

– Трудно сказать. Неизвестно, как долго она болела, где заразилась и на какой стадии заболевания инфицировала Терри Джонстона. Ее случаем вплотную займется Всемирная организация здравоохранения. Мелиоидоз встречается в Нигерии, но в целом болезнь довольно редкая. Для начала установят мониторное наблюдение над регионом, откуда она приехала, хотя заразиться можно было и в других местах.

– То есть она могла заполучить недуг и здесь?

– Мало ли где. Вспомните своих паломников – то ли они занесли чуму в Каслбойн, то ли она их там настигла.

– Раз уж мы заговорили о приезжих, продолжим на более веселой ноте – вас что, совсем не интересует ночная жизнь Дублина?

– Предпочел остаться в отеле, телевизор посмотреть. Новую жизнь начинаю. И не без вашего благотворного влияния.

– Не стоит из-за меня идти на такие жертвы.

– Лучшего повода не придумаю. Кстати, все хотел спросить – вы не будете возражать, если я иногда пришлю письмо?

– Ради бога. Хотите записать адрес?

– Уже взял у Пегги. Последний вопрос – что вы решили с реликвией?

– Она вернулась туда, где и должна быть, – сказала я.

Отец скончался на следующее утро, когда я встречала Ричарда в аэропорту. Был первый июньский день.

Уже после того как брат вышел из зала прибытия и я увидела, до чего он похож на отца, словно плотину прорвало. Переполнявшие меня последние дни чувства вырвались наружу. Ричард все понял. Ему тоже нужно было меня увидеть, чтобы осознать происшедшее.

В тот день и на следующий Финиан проявлял ко мне внимание, однако был официален и сдержан. В воскресенье тело отца перевезли в церковь Святого Патрика. Дома были расставлены напитки и сандвичи, собрались родственники и друзья. В течение нескольких часов нам пришлось отвечать на вопросы о предстоящей свадьбе, поэтому я решила коротко и ясно с ним объясниться. Финиан собирался уезжать, я вышла вслед за ним и догнала, когда он садился в «рейнджровер».

– Так дальше продолжаться не может, – сказала я. – Давай расторгнем помолвку.

Возможно, оттого, что пришлось столько пережить за последнее время, сердце у меня не дрогнуло – сама удивилась.

– Если хочешь. – Он включил зажигание.

– Пока говорить никому не будем – мама расстроится, а ей и без того тяжело.

– Хорошо.

Он уехал, не сказав больше ни слова.

В понедельник во время заупокойной службы пел хор, и я солировала в «Laudate Dominum» Моцарта – таково было желание отца. У могилы Ричард декламировал «Июнь», стихотворение Фрэнсиса Ледвиджа, которое мама просила меня разыскать. Она верила, что ее ненаглядный Пэдди дождется своего любимого месяца, и прочла ему стихи перед тем, как он нас покинул.

Сотни людей пришли на похороны, среди них – товарищи отца по работе на телевидении и в театре. Фрэн и Мэтт раньше вернулись из поездки, дань уважения отдали Малкольм Шерри, Мюриэл Бланден и Кора Гейвин. Финиан приехал на кладбище с Артуром, и тот, взяв меня за руку, помянул отца добрым словом. Старику нужно было отдохнуть, и Финиан, извинившись, что не сможет после похорон присутствовать на ленче в ресторане гостиницы, увез его в Брукфилд.

Во вторник я зашла в кабинет управляющего городским муниципальным хозяйством – на кладбище Ашер напомнил, что хочет со мной увидеться.

– На прошлой неделе состоялось заседание муниципального совета, и мне поручили сделать вам одно предложение, – сказал он, поднимаясь из-за стола.

– Какое же? – Я даже не догадывалась, о чем пойдет речь.

– Раскопки в Модлинс и статуя убедили нас в том, что Каслбойну необходима площадка для стационарной экспозиции новых находок, а их будет все больше по мере роста градостроительства. Но чтобы Центр исторического наследия получил статус музея, требуется квалифицированный хранитель, и вы могли бы им стать после непродолжительной дополнительной подготовки.

– Вы хотите… – Я уже отрицательно замотала головой: – Нет, мне бы никогда…

Ашер замахал руками.

– Пожалуйста, выслушайте до конца. Никто не рассчитывает, что вы оставите консультационную деятельность. Полный рабочий день не понадобится – можете работать по совместительству. Вначале, конечно, придется ездить в служебные командировки, знакомиться с организацией музейного дела у нас и за границей. Если сдвинемся с мертвой точки, я верю, что в скором времени здесь будет музей графства.

– Обещаю подумать, Доминик, – сказала я. – Сами понимаете, сейчас не самое лучшее время для принятия решений.

– Знаю. Приходите, когда созреете.

Я ушла, поблагодарив Ашера, пораженная тем, как его предложение совпало с намерением Финиана попробовать свои силы на новом поприще. Учитывая все, что случилось за последние две недели, казалось, что лодку, в которой я плыла да и плыла себе по жизни, вдруг подхватило течением и понесло неведомо куда. Сначала перспектива меня испугала, но постепенно в течение дня настроение менялось – на смену страху пришло кружащее голову предвкушение того, что сулило мне будущее.

Вечером я впервые за несколько дней заглянула в электронный почтовый ящик и обнаружила письмо от Грута: «Только взгляните, что я купил и собираюсь посадить за окном».

В приложении была фотография выставочных образцов капского плюмбаго; Грут переименовал цветы в «глаза Иллон».

Через неделю наша скульптура экспонировалась в Центре исторического наследия. И вот что я о ней написала.

ПРЕСВЯТАЯ ДЕВА С МЛАДЕНЦЕМ

Середина XIV века

Раскрашенная и позолоченная полихромная деревянная скульптура Пресвятой Девы с Младенцем найдена во время недавних раскопок на кладбище Модлинс в Каслбойне.

Сделанная в Германии из древесины липы, по всей вероятности, итальянским мастером, она представляет собой особый тип скульптурных изображений Богоматери, известный как алтарная Мадонна. Внутри статуи имеется небольшое углубление, предназначенное для связанной с Пресвятой Девой реликвии. Можно предполагать, что в нем размешался маленький контейнер с грудным молоком Девы.

С далеких времен раннего христианства со стен пещеры в Вифлееме, где, по преданию, во время бегства в Египет Мария кормила Младенца Иисуса грудью и пролила несколько капель своего молока, люди собирали белый как мел налет и смешивали его частицы с водой.

Самой реликвии внутри статуи не обнаружено.

После выставки в Центре исторического наследия скульптура будет передана в Национальный музей для хранения в особых условиях и дальнейшего изучения. Можно надеяться, что она станет частью стационарной экспозиции в новом музее Каслбойна, который вскоре планируется возвести.