Текст книги "Невеста графа"
Автор книги: Патриция Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 12
– Вам следовало бы обосноваться в более приличном месте, Атертон. У вас дурное соседство. На углу меня едва не огрел дубинкой какой-то негодяй, – сказал Фиц, бросив на стол туза, чтобы поставить победную точку в очередной партии.
Они играли в «двадцать одно», и он был в ударе. Протянув руку, небрежно сгреб со стола горсть монет, стоявших на кону.
– Возможно, этому человеку не понравилась ваша слишком смазливая физиономия. Или это были происки обнаглевших кредиторов, – с беззаботным видом предположил Николас Атертон, вольготно расположившийся в мягком кресле. Атертон вел праздную жизнь аристократа, у него были имения, он учился в Итоне, соблюдал вековые традиции, к которым так и не приобщился Фиц. Однако у Ника не было других дел, кроме поисков развлечений.
– Я вижу, вы обеспокоены моей безопасностью, – сухо заметил Фиц, следя за тем, как Атертон тасует карты. – Но давайте поговорим на другую тему. Монтегю, вы, случайно, не знаете, где можно купить болотную мяту?
Блейк Монтегю, к которому обратился Фиц, имел примечательную шевелюру: его густые черные волосы прорезала серебристая полоса седины. Этот человек сочетал в себе, казалось бы, несочетаемые качества: он был одновременно опасен и надежен. Фица всегда влекло к сыну английского барона. Тот обладал обширными знаниями во многих областях, и он высоко ценил это.
Они подружились в тот день, когда Блейк подрался со своим старшим братом; Фиц похвалил приятеля за решительность и угостил элем. Он сам давно уже мечтал поколотить своего более удачливого братца, и поступок Блейка восхитил его. В приступе гнева Монтегю был неукротим. Они очень быстро нашли общий язык, осудив пережитки несправедливой феодальной системы, из-за которых оба остались без гроша.
– Болотную мяту? Что за чушь? – переспросил Монтегю и засопел.
– О, а я слышал о ней! – оживился Ник. – Это такая трава. У меня была нянька, которая частенько баловалась чаем из нее.
– Я и без вас знаю, что это такое, – проворчал Монтегю, который всегда гордился своими знаниями и охотно делился ими. – Мята болотная – это растение с мелкими ароматными листьями, запах которых отгоняет москитов, муравьев и других насекомых.
Дав это определение, он выложил свою ставку на середину стола. Ник в это время раздавал карты.
– А зачем она вам? – спросил Монтегю.
– Я всегда стремлюсь знать больше, чем слуги, – уклончиво ответил Фиц. – Скажите, кабриолет все еще находится в вашем распоряжении? Я бы поставил все деньги, которые выиграл сегодня, на кон, с условием, что вы позволите мне воспользоваться им в случае моего выигрыша. У вас есть реальный шанс отыграться, Монтегю, не упустите его!
Несмотря на то, что Ник тоже был младшим сыном в семье, он мог себе многое позволить. Многое, но только не безоглядную трату денег. Он часто брал у Фица взаймы, а тот, в свою очередь, часто выигрывал у него. Деньги последнего перетекали в карман Фица, а потом возвращались к Нику, превращаясь в долг, который редко погашался. Так они и циркулировали по кругу. Поэтому Фиц не испытывал угрызений совести, когда выигрывал у друга пару монет в карты.
Монтегю, однако, получал на содержание очень скудную сумму. Он никак не мог скопить достаточно средств для того, чтобы поступить на военную службу в качестве офицера, и не раз грозился, что пойдет на флот простым матросом. Но отец обещал за это лишить его даже того скромного содержания, которое до сих нор выделял.
Фиц скорее использовал мозги Блейка, нежели стремился завладеть содержимым его кошелька. В благодарность за науку и знания друга он прикладывал все усилия к тому, чтобы обуздать его взрывной темперамент, проявления которого часто вели к плачевным последствиям.
– Хорошо, я согласен, – проворчал Монтегю. – Вы решили приударить за какой-нибудь богатой девицей и, чтобы пустить ей пыль в глаза, хотите покатать ее с шиком вокруг парка? Или рассчитываете эффектно подъехать к зданию ассамблеи «Олмак»? Графу действительно не пристало ездить в наемном экипаже.
– Фиц принял приглашение приехать на бал, который устраивает моя матушка, – промолвил Ник. – Мои сестры с нетерпением ждут этого события.
Фиц усмехнулся. Приглашение приняла за него леди Салли – теперь она решала, ехать или не ехать графу на очередное увеселительное мероприятие. Была бы его воля, он вообще не появлялся бы в свете.
Сестры Ника всегда щебетали без умолку. С ними можно было с ума сойти. В противовес им Атертон всегда выглядел вялым и апатичным. Эта защитная реакция выработалась у него с детства.
Если бы Фиц женился на одной из его сестер, то наверняка вскоре пожалел бы, что опроверг слухи о своей мнимой смерти и воскрес из мертвых.
– Вы что-нибудь узнали о том, кто являлся источником распространения слухов о вашей гибели? – внезапно спросил Монтегю.
Он словно прочитал мысли друга. Впрочем, ход его размышлений было легко предугадать. Фицу давно уже намекали на то, что ему следовало бы приглядеться к сестрам Ника Атертона.
Он пожал плечами.
– Слуги из нашего поместья нашли на берегу реки принадлежащие мне одежду и пистолет и известили о своей находке поверенного в делах моего отца. Это все, что мне известно.
– А что, если всю эту махинацию устроил ваш кузен? – спросил Монтегю.
– А разве есть основания подозревать его? – пробормотал Фиц, беря карту из колоды.
– На прошлой неделе, когда мы все еще были уверены в том, что вы мертвы, мой отец случайно услышал в клубе, как ваш кузен интересовался, где можно найти мастера, который поместил бы герб на дверцу кареты. Казалось, он ничуть не был расстроен известием о вашей гибели.
– Мои сестры говорят, что он волочится за леди Энн Монфор, – сказал Ник, с отвращением бросая на стол короля, которого только что вытащил из колоды.
Удача снова была на стороне Фица.
– За леди Энн? Дочерью герцога? Я не знал, что Джефф столь же безумен, как и остальные наши родственники, – заметил Фиц, забирая со стола выигранные деньги. – Его мать происходила из семьи торговцев. Его светлость скорее задушит сына простолюдинки, нежели выдаст за него свою дочь.
– Что касается вас, Фиц, то ваша матушка, как известно, была дочерью герцога. Поэтому вы вполне могли бы сами ухаживать за леди Энн, – сказал Монтегю. – Она уже засиделась в девках. Вам не составило бы большого труда очаровать ее и прибрать денежки к рукам. Думаю, вам хватило бы месяца, чтобы добиться благосклонности этой гордой аристократки.
– Леди Энн не спешит замуж, потому что смотрит свысока на нас, бедных муравьев. Ей нужны более респектабельные женихи, с тугой мошной. Но богатые джентльмены не спешат обзаводиться семьями.
Фиц неплохо знал эту высокомерную девицу с командирскими замашками. Она держала конюшню и, наверное, проявила бы интерес к чистокровному скакуну Фица. Эта гордячка все свободное время проводила в манежах и на скачках. Женившись на ней, Фиц обрек бы себя на постоянную жизнь в Лондоне. Чем бы он здесь занимался? Азартными играми? Проматывал бы состояние жены, не имея никакой цели в жизни?
– Я извещу вас, когда мне понадобится экипаж, – сказал Фиц, пряча деньги в карман.
В хорошем настроении он вышел из кабинета Ника. Теперь у него было немного денег и, кроме того, он надеялся, что на балу у Атертонов завяжется карточная игра по-крупному, – возможно, ему и там повезет.
Пенни, наверное, уже лежала в кроватке, которая была приобретена на ссуду, полученную от Квентина. Ее няня сейчас громко храпела во сне. Фиц невольно улыбнулся, вспомнив, как дотошно мисс Мерриуэзер расспрашивала его о дочери. Леди Энн вряд ли стала бы делать это.
Идея жениться на дочери герцога, одержимой гордостью, казалась ему крайне неудачной. Пусть уж лучше Джефф ухаживает за ней.
– Погодите, Фиц! – услышал он вдруг голос Монтегю.
Стоявший уже на крыльце дома Фиц обернулся, и в этот момент ему в голову едва не угодил камень. Он инстинктивно пригнулся, и с его головы в грязь упала шляпа. Вслед за этим мимо него снова просвистел камень.
Что, черт возьми, происходит?!
– Назад, в дом! – закричал Монтегю, бурно жестикулируя.
Обстрел камнями продолжался, сопровождаясь нецензурной бранью. Фиц не имел возможности разглядеть своего обидчика. Ему ничего не оставалось, как только подхватить шляпу и снова взбежать по ступеням в квартиру Ника.
– Похоже, этот шалопай стрелял из рогатки, – морщась от отвращения, сказал Монтегю. – Что за люди! Какой идиот может пользоваться детской игрушкой?
– Пьяный. Вы разобрали, что он орал? – спросил Фиц, с сожалением рассматривая свою испачканную помятую шляпу.
– У этого придурка был сильный акцент. По-моему, что-то вроде: «Ты должен мне кучу денег!»
– Кредиторы активизировались, узнав, что я жив, – мрачно заключил Фиц.
Впрочем, брошенный в голову камень мог бы убить его. Была ли смерть Фица выгодна кредиторам? Или их науськал Джефф? Возможно ли такое?
Фиц не хотел бездоказательно обвинять кузена в подлости.
В прихожую, в которой они стояли, торопливо вышел Ник.
– Что случилось? – спросил он.
– Я уже говорил вам, что вы поселились в опасном районе, – проворчал Фиц, хотя он прекрасно знал, что уличные хулиганы обычно не стреляют из рогаток.
– Кто-то обстреливал нашего приятеля, а также забрасывал обломками кирпичей и кусками мрамора, – сообщил Монтегю. – Если бы попали в висок, он мог погибнуть. Я выйду из дома через черный ход и посмотрю, нет ли на улице подозрительных типов.
– Какая чушь, – пожал плечами Ник. – Из рогаток стреляют только дети.
Фиц не стал надевать свою испорченную шляпу. Невзирая на протесты Ника, он тоже вышел вслед за Монтегю через черный ход.
– Я сомневаюсь, что мой наследник совсем лишился ума и хочет во что бы то ни стало заполучить титул, который ничего не стоит, – промолвил он, как будто споря с невысказанными подозрениями Блейка.
Фиц открыл калитку, и она громко скрипнула в ночи.
– А что тут удивительного? – возразил друг. – За время вашего отсутствия он уже привык к мысли о том, что скоро станет членом палаты лордов и сможет просить руки леди Энн. Будьте осторожны! Ваша жизнь в опасности. Не надо подставляться.
– Вы это серьезно? Неужели вы считаете, что меня хотят убить из рогатки?
– Я не удивлюсь, если следующий раз вам на голову свалится кирпич с крыши, – сказал Монтегю и, выйдя в переулок, внимательно осмотрелся.
Ник наблюдал за ними, стоя на пороге дома.
Фиц угодил ногой в вонючую навозную кучу и поморщился от отвращения. В переулке не горели фонари.
– Вы не сможете перейти улицу незаметно, – сказал Монтегю. – Надеюсь, вы успели составить завещание?
«Пенни…» – с ужасом вспомнил Фиц. Ему надо было поручить кому-нибудь заботу о ней, что будет с маленькой дочерью, если он погибнет? Фиц решил, что утром обязательно напишет завещание. А еще он должен успеть придушить того негодяя, который охотился за ним.
Тем временем приятели миновали переулок и добрались до перекрестка без всяких происшествий.
– Должно быть, этот ублюдок прячется за вон теми колоннами, – прошептал Монтегю. – Больше здесь негде скрыться.
– Если нападение не было случайностью, значит, кто-то весь день выслеживал меня, – вздохнув, промолвил Фиц. Знаете, мне приятнее думать, что этот обстрел – всего лишь детская шалость.
– В таком случае мы бы заметили убегающего мальчишку. Скорее всего, нападавший уже убрался восвояси. Позвольте, я проверю, так ли это.
– Я вижу, вам понравилось играть в шпионов, – раздраженно заметил Фиц. – А я хочу преподать этому негодяю хороший урок.
И он с решительным видом, размахивая тростью, зашагал к портику ворот, расположенных на противоположной стороне улицы. Фиц полагал, что ему хватит ловкости увернуться от камня, если неизвестный враг снова начнет стрелять в него из рогатки.
Он редко впадал в такую ярость, что был готов начать выяснение отношений на кулаках прямо посреди улицы. Фица выводила из себя прежде всего мысль о том, что какой-то подонок может оставить Пенни без отца. Он надеялся, что его противником был взрослый человек. У Фица чесались кулаки, но, к сожалению, за колоннами никого не было.
– Он сбежал, – сказал Монтегю, обнаружив за колоннами притоптанную землю. – В следующий раз у вас в доме перебьют оконные стекла.
Фиц понимал, что ради дочери ему следует быть осторожным. Весть о его переезде в городской дом семейства Уикерли еще не получила широкой огласки. Приглашения и другая корреспонденция приходили на адрес его прежней холостяцкой квартиры. Лишь Мерриуэзер и леди Изабелла знали, где сейчас обитает граф со своей дочерью. Судя по всему, они хранили это в тайне. Даже лучший друг Фица не догадывался о его переезде.
– Я поговорю с кузеном, – пообещал Фиц, хлопнув друга по спине, – и постараюсь выяснить, что у него на уме. Спасибо, что вы вовремя окликнули меня, иначе мне разбили бы голову.
– Когда пойдете к Джеффу, обязательно возьмите с собой вооруженную охрану, – посоветовал Монтегю. – В отчаянии человек часто совершает необдуманные поступки.
Фиц хорошо знал это.
– Я приму ваш совет к сведению. Кстати, а почему, собственно, вы окликнули меня? Хотели что-то сказать?
Монтегю пожал плечами.
– Я просто собирался спросить, намерены ли вы воспользоваться своим правом и принять участие в заседаниях палаты лордов. Я хочу выдвинуть свою кандидатуру на один высокий пост в военном министерстве, и вот подумал, что вы могли бы замолвить за меня словечко. Мне не нравится нынешнее положение дел. Власти спокойно ждут, пока Наполеон завоюет весь мир. Кто-то должен заставить их занять более активную позицию.
Фица больше интересовала собственная непростая ситуация, нежели внешняя политика.
– Черт побери, я совсем забыл о своих новых обязанностях, – тряхнув головой, промолвил он. – Неужели теперь я обречен тратить время на эти скучные дебаты? Среди напыщенных аристократов в накрахмаленных манишках? Хотя, с другой стороны, с радостью посмотрел бы на то, как при виде входящего в зал заседаний «порочного Уикерли» у них вытянутся и побагровеют лица!
– Вы могли бы прожить другую жизнь, не похожую на ту, что ведут ваши печально известные родственники, – возразил Монтегю.
Фиц фыркнул.
– Не думаю, что это мне удастся, Блейк. Плащ благородства, который когда-то, возможно, принадлежал моим далеким предкам, побит молью. Но не сомневайтесь: если мне представится случай пообщаться с влиятельными людьми, я непременно буду рекомендовать вас. По-моему, ваш отец против того, чтобы вы занимались политикой?
Монтегю провел ладонью по волосам.
– Моя мать хочет, чтобы я стал священником и возглавил местный приход. А отец всегда прислушивается к ее мнению. Вы же знаете, как это бывает.
– Честно говоря, не представляю. Я не помню свою мать. Что же касается моего отца, то он всегда был своевольным. Собственные желания и интересы были для него превыше всего.
Приятели уже вышли на более оживленную улицу и теперь шагали по тротуару.
– Что интересного в браке? Мы женимся, спим со своими женами, оплачиваем их счета и занимаемся рутиной повседневной жизни.
– В моем случае хорошо то, что счета будет оплачивать супруга, – сказал Фиц и, быстро попрощавшись с другом, двинулся по направлению к своему дому, размахивая тростью.
Глава 13
– Вы же слышали доклад моего поверенного, – с недовольным видом произнесла маркиза, глядя на Абигайль поверх страницы утренней газеты, которую просматривала за завтраком. – Дети сыты и одеты, о них хорошо заботятся. – Вам нет никакой необходимости срываться с места и мчаться в графство Суррей. Сегодня вечером мы едем в театр, и мне не хотелось бы, чтобы у вас были красные от слез глаза.
Разговор был окончен. Маркиза умела очаровывать людей, но Абигайль успела узнать и неприятные стороны ее характера. Изабелла часто вела себя с ней холодно и отчужденно. Конечно, маркиза желает ей добра. Но у леди Изабеллы не было своих детей и ей был неведом страх за них. А братья и сестры Абигайль потеряли родителей, и эта невосполнимая утрата нанесла им душевную травму. Они были ранимы и восприимчивы к боли и обидам.
После завтрака маркиза уехала в город по делам, а Абигайль перешла из столовой в гостиную. Через некоторое время лакей принес ей записку на серебряном подносе. Она сразу же взглянула на подпись, и у нее затрепетало сердце. Уикерли.
Абигайль отметила про себя, что Фиц не стал подписывать адресованную ей записку «граф Дэнкрофт». Он как будто хотел подчеркнуть этим, что для нее он никогда не будет высокомерным аристократом.
«Сегодня я получу в свое распоряжение экипаж, – писал Уикерли. – Не хотите отправиться на небольшую экскурсию в Суррей?»
У Абигайль сразу же поднялось настроение.
– Пусть посыльный передаст отправителю записки, что через час я буду ждать у входа в парк, – сказала она слуге.
Девушка едва могла поверить своему счастью. Неужели Фиц действительно отвезет ее к детям?! Она понимала, что поступает опрометчиво, соглашаясь отправиться в эту поездку в компании с посторонним мужчиной, однако ее уже ничто не могло остановить.
Абигайль не привыкла лгать и изворачиваться, но сейчас у нее не было другого выхода. Маркиза не одобрила бы ее поступка, поэтому она решила утаить от нее правду.
Пока девушка собиралась в дорогу, надевала новую сиреневую накидку и подобранную в тон ей шляпку с искусственными фиалками, у нее созрел план. Спустившись в холл с сумочкой и кружевным зонтиком от солнца в руках, Абигайль направилась к выходу.
– Передайте леди Белден, – сказала она на ходу лакею, – что у меня назначена встреча с леди Салли в швейной мастерской. Мы хотим выбрать ленты для новых нарядов. Я вернусь вечером.
Абигайль не было дела до слуги, проводившего ее изумленным взглядом. Она понимала, что нарушает правила приличий. Ей следовало взять с собой хотя бы горничную. Однако Абигайль надеялась, что о ее поездке с графом никто не узнает.
Кроме того, вместе с ними должна была поехать Пенни.
В сумочке Абигайль лежало несколько монет. Это были деньги, которые выплатила ей модистка в качестве компенсации за возврат ранее купленных лент.
Ей не пришлось долго ждать у входа в парк. Вскоре из-за угла выехал элегантный экипаж. Пенни оживленно махала Абигайль рукой, а граф правил лошадьми.
Когда коляска подкатила, Фиц спрыгнул на землю и с улыбкой распахнул дверцу перед Абигайль. Взглянув на него, она почувствовала, что у нее учащенно забилось сердце.
– Рад видеть вас, мисс Абигайль. Надеюсь, вам не составило большого труда сбежать из логова людоедки?
Она крепко вцепилась в руку Фица, когда он помогал ей сесть в экипаж, и еще раз убедилась в том, что это очень сильный мужчина. Его близость пугала ее, внушала греховные мысли. Абигайль попыталась отогнать их, устроившись на сиденье рядом с Пенни.
– Я свободная женщина, никому не принадлежащая – заявила она. – Эта поездка погасит ваш долг, милорд. Вы же говорили, что в долгу передо мной, не так ли?
Фиц вскочил в открытую коляску и, сев по другую сторону от дочери, взял вожжи в руки. Экипаж тронулся.
– Если бы все мои кредиторы были бы столь великодушны, как вы, – промолвил он, правя лошадьми с удивительным мастерством. Коляска ловко объехала сломанный цветочный фургон, стоявший на дороге. – Полагаю, вы знаете дорогу в графство Суррей и нам не придется весь день скитаться, отыскивая место, где живут ваши братья и сестры? Похоже, собирается дождь.
Фиц взглянул на небо с таким видом, как будто уже жалел о том, что решился предпринять эту безумную поездку.
– Дом опекуна детей расположен к югу от Кройдона, неподалеку от Брайтонской дороги, – поспешно уточнила Абигайль, стремясь развеять его сомнения. – Я узнала точный адрес у душеприказчика отца. Туда можно было бы добраться по железной дороге, но как преодолеть остальную часть пути? Нет, удобнее все же ехать в экипаже.
Фиц удивленно поднял брови.
– Тем не менее, я вижу, вы обдумывали возможность отправиться в путь по железной дороге? Вам не кажется, что такая поездка была бы опасной?
Абигайль усмехнулась.
– Вы становитесь удивительно похожи на маркизу. Она говорит то же самое. Но я не наивный ребенок. Я попросила вас о помощи. Однако если бы вы отказали мне, я была готова действовать на свой страх и риск.
– Вы меня пугаете, мисс Абигайль, – смеясь, промолвил Фиц. – Теперь я вижу, что ничто не может остановить вас, если речь идет о возвращении домой ваших братьев и сестер.
– Я единственная родная душа для них. Кроме меня, у детей никого нет. Я намного старше их, и, по существу, стала им матерью. О, конечно же, я не святая! Бывали дни, когда я очень сердилась на них за плохое поведение, но это никогда не мешало мне всем сердцем любить их.
– А госпожа Джонс запирала меня в чулане, – неожиданно промолвила Пенелопа. – Она считает, что от меня нет никакого покоя.
Абигайль искоса взглянула на Фица и заметила, что тот изменился в лице. Граф понятия не имел, как обращаются с его дочерью. Он стиснул зубы, и на его скулах заходили желваки. Абигайль хотелось упрекнуть его за пренебрежение родительскими обязанностями, но, судя по всему, Фиц сам себя ругал сейчас последними словами.
Улыбнувшись, она обняла Пенни за худенькие плечики.
– Забудь про миссис Джонс. Ты счастливая девочка, у тебя есть папа, и он больше никогда никому не отдаст тебя.
– Я уверена, что тебе понравится моя сестричка Дженнифер. Вы почти ровесницы, сегодня ты познакомишься с ней. Быть может, ты поможешь ей присматривать за близнецами. Они еще совсем маленькие и плохо говорят, им нет и трех лет.
– Миссис Джонс иногда присматривала и за младенцами, – сообщила Пенни. – От них страшно воняет!
Граф засмеялся:
– От тебя тоже не фиалками пахло. Я как-то навещал тебя, когда ты была совсем крохой, так ты обмочила меня!
– Неправда! Такого никогда не было! – с негодованием воскликнула девочка.
Тем не менее, по Пенни было видно, что слова отца были ей приятны. Она с удовольствием узнала, что он посещал ее в младенчестве. Фиц не был плохим человеком, он просто не знал, как вести себя с детьми.
Абигайль с интересом и глубоким сочувствием следила за его попытками стать хорошим отцом для малышки.
Миновав запруженные транспортом улицы города, они выехали на шоссе. Мимо замелькали опрятные деревеньки, поля и отары овец. Абигайль наслаждалась свежим воздухом, приятной компанией и возможностью быть наконец самой собой. Она старалась не обращать внимания на то, что на небе собираются тучи. В конце концов, если пойдет дождь, можно поднять складной верх экипажа.
Через некоторое время коляска свернула с шоссе на проселочную дорогу. Теперь Абигайль не была уверена в правильности выбранного направления. Несколько раз они останавливались на перекрестках, чтобы спросить дорогу. И вот когда экипаж наконец подъехал к невысокой каменной ограде, за которой виднелся трехэтажный дом, у нее перехватило дыхание от волнения.
Именно здесь жили сейчас ее братья и сестры. Дом Уэзерстонов был больше и новее, чем ее сельский коттедж.
Фиц с беспокойством взглянул на свою спутницу, останавливая коляску у крыльца. Всю дорогу мисс Мерриуэзер мило болтала, однако как только они свернули на подъездную дорожку к дому, замолчала и теперь сидела с каменным лицом.
Он пожал ее руки в перчатках.
– Я уверен, что у детей все хорошо. Подождите здесь, пока я схожу в дом и сообщу о нашем приезде.
Абигайль молча кивнула, не сводя взгляда с громоздкой постройки. «Сразу видно, что хозяева этого дома нувориши», – думал Фиц, стуча молоточком в дверь. Наконечник его был железным, а не медным, и это означало, что слугам очень трудно начищать его до блеска. Должно быть, здесь содержали солидный штат прислуги.
Ему открыла горничная в белом чепце. Сделав книксен, она взяла его визитную карточку, с удивлением взглянула на нее и ушла, оставив Фица стоять на пороге у распахнутой двери, не пригласив войти внутрь. Это был крайне неучтивый прием.
Откуда-то из глубины дома доносились громкие крики детей. Фицу даже показалось, что он слышит шлепанье босых детских ножек по деревянной лестнице.
У него не было опыта общения с оравой детей, поэтому он пожалел о том, что оставил свою спутницу в коляске.
– Абигайль приехала! – вдруг раздался пронзительный детский крик с верхней лестничной площадки.
– Стой, маленький хулиган, – раздался вслед за этим недовольный женский голос, говоривший с заметным ирландским акцентом. – Сейчас время послеобеденного сна. Немедленно ступай в постель!
В этот момент к Фицу подошли Абигайль и Пенни, которым надоело сидеть в экипаже. Они с любопытством и нетерпением заглянули в дверной проем.
– Абигайль! Абигайль! Абигайль! – раздался на лестнице пронзительный голос, сопровождавшийся громким топотом.
Пенелопа уцепилась за ногу отца.
Зачем только он согласился на эту безумную поездку! Разве Фиц не расплатился за гостеприимство мисс Мерриуэзер работой на клубничных грядках?
Впрочем, за вкуснейшие пирожки с ревенем он все еще был у нее в долгу…
По лестнице быстро сбежала светловолосая девочка с длинной косой и бросилась в объятия сестры. Пенни еще крепче вцепилась в ногу Фица. «Вряд ли у нее когда-нибудь были подруги», – с горечью подумал он. Его маленькая дочка росла настоящей дикаркой.
За девочкой спустился высокий рыжеволосый мальчик. Он вел за руки двух малышей, следя за тем, чтобы они не споткнулись на ступеньках лестницы. С тревогой взглянув на Абигайль, он тут же придал своему лицу беззаботное выражение.
У Фица дрогнуло сердце. Мальчуган явно хотел выглядеть взрослее и пытался надеть маску безразличия, хотя испытывал сильное душевное волнение.
Когда Фиц в детстве чувствовал страх и неуверенность, то вел себя точно так же.
На верхней лестничной площадке появилась горничная, которая открыла Фицу дверь, и, по-видимому, няня, с виду очень суровая женщина.
Абигайль опустилась на колени, чтобы обнять и расцеловать малышей. Они нещадно мяли ее шляпку, вытирали ладошки о дорогую накидку и юбку. Лицо девушки расплылось в блаженной улыбке, она была счастлива.
– Насколько я понимаю, вы мисс Дженнифер? – приняв галантную позу, обратился Фиц к застенчивой светловолосой девочке, стоявшей возле двери. – Разрешите представить вам мою дочь, мисс Пенелопу. Я полагаю, что вы ровесницы и сможете найти общий язык.
Прятавшаяся за отца малышка выглянула из своего укрытия. Не обнаружив явной опасности, она немного осмелела и подошла к Дженнифер.
Фиц тем временем переключил внимание на высокого мальчика, который стоял, сцепив за спиной руки, и со снисходительной улыбкой наблюдал за всем происходящим.
– Должно быть, вы мистер Томас Мерриуэзер? Я так понимаю, вы присматриваете за этим выводком. А меня зовут Фицхью Уикерли. Чрезвычайно рад нашему знакомству. Ваша сестра так долго настаивала на нашей поездке сюда, что я в конце концов сдался.
Мальчик пожал протянутую руку Фица.
– Я польщен, сэр. Благодарю вас за то, что привезли, сюда Абигайль. Дети очень скучали по ней.
А сам он скучал больше остальных, это было очевидно. Абигайль крепко обняла брата, и тот покраснел от удовольствия, стараясь держать в узде свои эмоции.
Фиц с завистью наблюдал за ними. Он очень хотел, чтобы кто-нибудь был привязан к нему так, как Абигайль к своим братьям и сестрам. Однако эта мечта была неисполнима, поскольку шла вразрез с его планами – женитьбой на состоятельной невесте. Или богатство, или любовь… Надо было выбирать что-то одно. И Фиц, похоже, уже сделал свой выбор.
