Текст книги "Невеста графа"
Автор книги: Патриция Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 3
Заметив, что элегантный джентльмен смотрит на нее, как голодный на рождественский пудинг, Абигайль слегка оробела и долго не смела взглянуть ему в глаза. Наверное, она просто одичала за время своего вынужденного одиночества.
Ей следовало бы чаще общаться с мужчинами.
Сцепив пальцы поверх передника, Абигайль уставилась на перламутровую булавку на галстуке незнакомца. Перед ней стоял восхитительный мужчина, мечта любой девушки, а она пинала его ногой и самым бесстыдным образом разглядывала его зад!
Абигайль вдруг захотелось повернуться и трусливо сбежать, однако она не допускала позорного малодушия. Абигайль унаследовала обостренное чувство долга от отца, который был судьей, и всегда старалась вести себя стойко и мужественно. У робкой старой девы не было бы никакого шанса заполучить назад и воспитать четырех маленьких детей.
– Разрешите представиться, – натянуто улыбаясь, произнесла она. – Меня зовут Абигайль Мерриуэзер, это мой дом.
Она уже успела снять свою бесформенную смешную шляпу, и теперь жалела об этом. Ее непокорные кудри торчали во все стороны. Абигайль устала подстригать и укладывать их. Она давно уже не делала причесок, поскольку в этой глуши ее все равно никто не видел.
– Прошу прощения за свое поведение и капризы моей дочери, – промолвил незнакомец сочным баритоном, от которого Абигайль таяла словно от звуков органа. – Как вы уже, наверное, успели заметить, я еще не научился правильно обходиться с ней.
Джентльмен смущенно замолчал, и в кухне повисла тишина. Не выдержав столь длительной паузы, Абигайль робко подняла на него глаза. Незнакомец провел рукой по волосам, стараясь пригладить их. На его лице читалось волнение. Похоже, он нервничал не меньше, чем она.
Впрочем, джентльмен быстро взял себя в руки и очаровательно улыбнулся, стараясь обезоружить и расположить к себе женщин.
– Я Джек Уикерли, а мою дочь зовут Пенелопа. Я только что увез ее из дома, где были неблагоприятные условия для воспитания ребенка. И она недовольна тем, что ее вырвали из привычной обстановки.
У Абигайль не было времени задуматься о том, почему зеленые глаза незнакомца с восхищением смотрят на нее. Мужчины вообще редко обращали на нее внимание, и Абигайль никогда не замечала в них ни восторга, ни поклонения. Поэтому она не верила, что незнакомец покорен ее внешностью.
Правильное произношение и дорогая одежда тоже не могли ввести ее в заблуждение. Истинные аристократы не ездят в почтовых каретах, не путешествуют с детьми без нянек и без прислуги. Из всего этого Абигайль сделала вывод, что Джек Уикерли скорее мошенник, чем аристократ. В лучшем случае он происходил из обедневшего дворянского рода или принадлежал к семье, занимавшейся коммерцией.
Придя к такому заключению, она почувствовала облегчение. С настоящим аристократом ей было бы намного труднее.
Неопытность незнакомца в общении с девочкой настроила ее на деловой лад и пробудила в ней материнский инстинкт. Абигайль поняла, что этим двоим не обойтись без ее помощи.
– Дети очень быстро устают, – сказала она. – Вашу дочь нужно покормить и уложить хоть немного поспать.
– Правда? – удивился Уикерли. – Но ведь она уже не грудной младенец.
О Господи, его лучистые глаза, в которых светился живой интерес, просто пронзали душу Абигайль. Чтобы противостоять его обаянию, она сосредоточила взгляд на бакенбардах Уикерли.
– Маленьким детям нужно спать часов двенадцать в сутки или даже больше. Держу пари, что в дороге девочка совсем не отдыхала.
Фиц провел рукой по волосам, стараясь скрыть интерес, который у него вызывала пышная грудь восхитительной мисс Мерриуэзер, и сосредоточился на том, что она говорит.
– Вы хотите сказать, что Пенелопа вовсе не испытывает ненависти ко мне? Что она просто устала?
Странно, но для Фица, который всегда считал себя отъявленным эгоистом, мнение дочери имело огромную ценность. Должно быть, потеря ближайших родственников изменила его.
– О, вполне вероятно, что малышка действительно не в восторге от вас, – снова закудахтала симпатичная курочка. – Я не могу судить об этом, не зная всех подробностей ваших отношений. Может быть, вы причинили ей страдания. Но, с другой стороны, дети очень легко приспосабливаются к новым обстоятельствам. Они быстро отзываются на ласку и отвечают любовью на любовь.
Абигайль говорила как опытный человек, хорошо понимающий детскую душу. Но Фиц до сих пор не заметил признаков присутствия детей в этом доме. И все же ему отчаянно хотелось верить ей. Ему была необходима передышка, время, чтобы собраться с мыслями и обдумать следующий шаг. Помощь Абигайль была бы как нельзя кстати. Он уже потерял надежду справиться со строптивой дочерью.
Фиц не любил лгать, действительно хотел научиться быть ответственным человеком, но сейчас не мог назвать свое настоящее имя. За ним по пятам следовали судебные приставы, стремившиеся упрятать его в тюрьму.
Он должен был скрывать его до тех пор, пока не решит все финансовые проблемы.
– У меня нет никакого опыта в воспитании детей, – признался Фиц. – И, честно говоря, я не был готов взять к себе Пенелопу прямо сейчас. В настоящее время я нахожусь в… стесненных обстоятельствах. Понимаете, мне нужна небольшая передышка для того, чтобы научиться ладить с ребенком, найти общий язык, а потом мы могли бы продолжить путешествие.
Задержаться на этой отдаленной ферме, затерянной где-то в сельской глуши, было прекрасной мыслью. Здесь его по крайней мере не будут искать приставы и кредиторы. Фиц отправился в путь вместе с Пенни из Рединга, городка, расположенного в графстве Беркшир недалеко от разоренного родового поместья Уикерли. Очень скоро он понял, что еще один день, проведенный в почтовой карете рядом с капризной дочерью, сведет его в могилу.
Кроме того, Фиц не мог вернуться назад в поместье вместе с ребенком верхом на жеребце, за которым, собственно, он и отправился в дальний путь. Необходимо было оставить Пенни на время в надежном месте. Он должен был один съездить за скакуном, продать его, а затем уже вернуться к дочери с карманами, набитыми золотом.
И вот судьба сотворила настоящее чудо. Фиц с трудом мог поверить в такое везение. Совершенно случайно они попали в скромный дом, который мог стать временным убежищем и для него, и для ребенка.
Мисс Мерриуэзер довольно подозрительно смотрела на него, но имела все основания не доверять непрошеному гостю, вторгшемуся в ее дом. Фиц задавался вопросом, есть ли в доме мужчины, с которыми он мог бы поговорить о предоставлении приюта ему и маленькой дочери. Однако, несмотря на молодость и кажущуюся беззащитность, мисс Мерриуэзер вела себя как независимая женщина. Похоже, она сама себе была хозяйкой и ни перед кем не отчитывалась.
Независимость женщины была редким явлением в высшем обществе, к которому принадлежал Фиц.
– Не могли бы вы приютить нас на несколько дней, мисс Мерриуэзер? Я хочу наладить контакт с Пенелопой в спокойной обстановке, – вкрадчиво продолжал Фиц.
– Пожалуй, нам с вами было бы неприлично жить под одной крышей, мистер Уикерли, – промолвила Абигайль, и Фиц понял, что в этом доме действительно нет мужчин. – Хотя у нас с некоторых пор пустует детская, в которой могла бы жить ваша дочь.
Фица поразила грусть, сквозившая в голосе Абигайль, но он не знал, чем она вызвана. И ему не хотелось отвлекать ее лишними вопросами от принятия решения.
– Может быть, у вас найдется работа для пары крепких мужских рук? – спросил Фиц, хотя хорошо знал, что его руки годились только для того, чтобы ловко сдавать карты и искусно ласкать женщин. – Если вы позволите Пенелопе занять детскую, я мог бы ночевать в конюшне и помогать вам по хозяйству, оплачивая тем самым крышу над головой.
Абигайль бросила на него скептический взгляд.
– Я не могу допустить, чтобы джентльмен спал в конюшне. Это абсурд. Может быть, у вас есть опыт управления поместьем?
Это был удар в самое больное место. Фиц откашлялся и принял важный вид.
– Вообще-то я всегда поручаю управление хозяйством людям, более компетентным в этом деле, чем я. Но я был бы счастлив помочь вам.
– Вы согласны выполнять распоряжения женщины и во всем слушаться ее?
Фиц нервно затеребил узел шейного платка. Он никогда никому не подчинялся. Это противоречило его свободолюбивой натуре. Однако, вспомнив о Пенелопе и своем решении начать жизнь с чистого листа, Фиц стиснул зубы и постарался придать своему лицу смиренное выражение.
– Я уверен, что вы знаете свое хозяйство лучше, чем я, – произнес он и услышал в ответ недоверчивое фырканье.
Приподняв бровь с надменным видом, он взглянул на девицу с пышной шевелюрой золотистых завитков. Каким образом до этой сельской глуши дошла последняя лондонская мода на прически?
– Конечно, я неплохо знаю свои владения, ведь я выросла здесь, на этой земле. Ради вашей дочери я согласна пойти на уступки. Вы можете поселиться в домике садовника, расположенном за конюшнями. В вашем распоряжении будет всего лишь одна комната. Предупреждаю сразу, что она требует ремонта. Пенни может жить в усадебном доме. Думаю, ваше появление не возбудит кривотолков. Все соседи знают, что я ищу садовника. Хотя, впрочем, ваша одежда может вызвать у них сомнения…
Фиц взглянул на свой сюртук. Его одежда была не самой модной и дорогой. Однако лучшей у него не было. Фиц надел ее, надеясь произвести благоприятное впечатление на дочь. Вчера он действительно выглядел как настоящий денди. Однако Пенелопа быстро испортила его одежду, посадив на рукаве жирное пятно от пирожка с мясом. А заварка, пролившаяся только что из чайника, испачкала манжеты единственной приличной рубашки Фица.
Обожженное запястье все еще саднило. Но больше всего в этой ситуации пострадала гордость Фица. Его багаж выбросили из почтовой кареты на дорогу, и теперь он вынужден был идти за ним.
– Боюсь, что у меня нет с собой подходящей одежды, – признался Фиц.
Все эти годы он тратил деньги, которых всегда не хватало, на содержание дочери, дорогие костюмы, женщин и крышу над головой. Франтоватый внешний вид и знатное происхождение открывали ему двери в дома богачей и аристократов, и Фиц пользовался этим, чтобы добывать себе деньги на пропитание за карточным столом в гостиных высшего общества. Если родовое поместье Дэнкрофт и приносило доходы, то они текли мимо его карманов.
– Может быть, мне удастся что-нибудь подобрать вам из гардероба отца, – сказала мисс Мерриуэзер с задумчивым видом. – Некоторые вещи, оставшиеся после него, слишком ветхие, их совестно раздавать нуждающимся.
Вот это да! Фиц едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Вряд ли в Англии найдется еще один граф, которому предложили бы донашивать ветхую одежду с плеча покойного владельца захудалой сельской усадьбы. Причем тряпье, которое ему предстояло надеть, было столь старым, что его отказывались принять даже нищие.
– Обещаю, вы не пожалеете о своем великодушном поступке, мисс Мерриуэзер, – промолвил Фиц.
Он говорил совершенно искренне. У Фица не было денег, чтобы заплатить Абигайль за приют, но зато имелись полезные связи.
– Поживем – увидим, мистер Уикерли. Мазь от ожогов скоро будет готова. А я сейчас распоряжусь, чтобы вам показали ваш домик. Обед у нас подают в полдень, ужин – в шесть. Если Пенелопа не возражает, то я ее покормлю и уложу спать в детской.
Абигайль вышла из кухни бравой походкой солдата, спешащего на поле битвы. Фиц пытался не задумываться о том, во что он ввязался. Истинный граф, которым он пытался стать, должен всегда сохранять выдержку и хладнокровие.
– Это любимая кровать моей маленькой сестренки Дженнифер, – сказала Абигайль.
Накормив Пенелопу, она отвела ее наверх в детскую и показала кроватку, застеленную пестрым стеганым одеялом. Абигайль сама нашивала на него аппликации – цветы и кролики, вырезанные из старых платьев Дженни. Пенелопа с интересом разглядывала узоры.
Абигайль открыла платяной шкаф, делая вид, что не обращает на нее никакого внимания. Она хорошо разбиралась в детской психологии. После смерти мачехи ей пришлось взять на себя воспитание братьев и сестер.
О, как ей сейчас их не хватало! За последние три года Абигайль потеряла отца и мачеху, которую тоже искренне любила. Больше всего на свете она боялась новых утрат.
– Думаю, что Дженни уже выросла из этого платья. Ты можешь позже примерить его, – сказала Абигайль, вешая на стул муслиновое платьице с розово-зеленым узором. – Если оно окажется тебе впору, я подберу еще несколько нарядов для тебя.
Стоя на плетеном коврике посреди комнаты, Пенелопа растерянно переводила взгляд с детских книг на кровать, а потом – на красивое платье. Абигайль поняла, что пора оставить в покое усталого ребенка. Она была уверена, что в ближайшее время Пенелопа найдет себе интересное занятие.
Абигайль взялась за ручку двери.
– Спасибо, – еле слышно прошептала малышка.
Абигайль улыбнулась с облегчением. Девочка не была полной невежей.
– Пожалуйста, Пенелопа. Отдыхай!
Выйдя из детской, она вдруг наткнулась на человека в поношенной саржевой рубашке и расстегнутом жилете. Абигайль сразу же узнала одежду покойного отца и лишь через мгновение осознала, что перед ней стоит мистер Уикерли.
Прикрыв дверь, она смущенно отступила в сторону.
– Ваша дочь должна хорошенько отдохнуть.
– Вы профессиональная нянька? – поинтересовался мистер Уикерли.
Он так спешил взглянуть, как устроилась его дочь, что даже не потрудился застегнуть потертый кожаный жилет.
В другой обстановке Абигайль улыбнулась бы, услышан его наивный вопрос, однако сейчас была слишком смущена тем, что красавец мужчина стоял так близко к ней.
– У меня четверо маленьких братьев и сестер, – пробормотала Абигайль, лихорадочно соображая, как ей лучше обойти вставшее на ее пути препятствие и благополучно добраться до лестницы.
– Когда они вернутся домой? – спросил Фиц.
Это был совершенно нормальный вопрос, однако, услышав его, Абигайль едва не расплакалась.
– Они сейчас живут у своего опекуна, – сказала она, еле сдерживая слезы, и перевела разговор на другую тему. – Пойдемте, грядки с клубникой срочно требуют прополки. А потом вы поможете одному из работников вскопать землю. Следуйте за мной, я покажу вам огород.
И с этими словами Абигайль быстро, не оглядываясь, зашагала по коридору. Фиц поколебался, а затем молча последовал за ней.
В этот момент хозяйку дома занимал только один вопрос: есть ли среди знакомых мистера Уикерли богатые холостые поверенные, которые были бы готовы в один момент обзавестись большой семьей?
Глава 4
– А вот на этой грядке растет ревень, – сообщила мисс Мерриуэзер.
Фиц, чувствовавший себя неуютно в поношенной одежде с чужого плеча, со скучающим видом скользнул взглядом по пышным растениям с огромными, слегка сморщенными листьями и толстыми красноватыми стеблями. Он явно не разделял восхищения, сквозившего в голосе хозяйки усадьбы.
– Вы намеренно выращиваете сорняки на своем огороде? – спросил он, пытаясь как-то растормошить эту ледышку.
Его раздражало ее холодное спокойствие. Фиц битый час одаривал ее своими самыми обольстительными улыбками, не скупился на комплименты, заигрывал, но она не отвечала на его флирт. «Должно быть, все дело в рубище, которое я вынужден был напялить», – сокрушенно думал Фиц.
Однако мысль о том, что женщины пленялись им только из-за того, что он всегда хорошо одевался, казалась ему унизительной. Неужели он сам по себе совсем ничего не стоил?
– Сорняки? – переспросила Абигайль и удивленно покачала головой. Выражение восхищения в ее глазах померкло. – Неужели вы никогда не пробовали желе из ревеня? Или пироги с начинкой из него? А компот? Вы когда-нибудь пили компот из ревеня?
– Простите, – поспешно промолвил Фиц. – Я пошутил. Не совсем удачно. Обещаю впредь этого не делать.
Она прищурилась. Этот красавчик явно потешался над ней.
– А вы знаете, что у вас на носу ровно двенадцать веснушек? – внезапно спросил он. – Если предположить, что каждые два года у вас появляется новая веснушка, то можно вычислить ваш возраст.
Абигайль прикрыла ладонью нос с такой поспешностью, как будто боялась, что Фиц украдет ее веснушки, а затем фыркнула с негодованием, представив, как смешно она сейчас выглядит. Он, по-видимому, намеренно поставил ее в неловкое положение.
– Начинайте обрабатывать грядки с клубникой, – сказала она, кивнув в сторону расположенных у забора гряд. – Мне нужно сходить в деревню. Кухарка и служанки присмотрят за вашей дочерью.
Фиц тоже с удовольствием пошел бы с ней. Ему совсем не хотелось мотыжить землю. И он быстро придумал удобный предлог.
– Там есть магазин писчих принадлежностей? Мне необходимо написать несколько деловых писем. Если вам будет угодно, я мог бы, выполнив свою работу, сходить в деревню вместо вас. Это избавило бы вас от необходимости терять понапрасну время.
Она бросила на Фица испытующий взгляд, а затем переплела пальцы в своей неподражаемой манере. Он уже заметил, что Абигайль делала это, когда нервничала или о чем-то думала. Она была вся соткана из противоречий, и Фиц находил это восхитительным. Жаль, что эта девушка была деревенской простушкой. И к тому же небогатой.
– Уже поздно, – наконец промолвила Абигайль, – магазины скоро закроются. Если вам это удобно, отправляйтесь в деревню прямо сейчас. Отнесите мое письмо на почту, расположенную на постоялом дворе, и купите в лавке моток ниток. Я хочу починить для вас пару старых рубашек.
Фиц готов был на что угодно, лишь бы это позволило ему избежать более серьезной пытки – сельскохозяйственных работ, в которых он был полным профаном.
– Я был бы рад помочь вам. А грядки смогу обработать после ужина.
Мрачный взгляд, которым она его наградила, свидетельствовал о том, что ему не удалось обмануть ее. Абигайль хорошо видела все его уловки.
– Позвольте мне немного привести себя в порядок, и я с радостью выполню ваши поручения, – сказал Фиц.
Через некоторое время Абигайль вышла в переднюю, где ее уже ждал Фиц. В старом твидовом сюртуке он выглядел более респектабельно, чем когда-то ее отец, которому принадлежала эта одежда. Она вручила мистеру Уикерли шиллинг на нитки и отправку письма, адресованного дальнему родственнику отца, аристократу, который так и не удосужился ответить на два ее предыдущих послания. Возможно, они затерялись по дороге.
Абигайль надеялась, что маркиз убедит мистера Грейсона, душеприказчика ее покойного родителя, вернуть детей домой. С ней им будет намного лучше, чем с дальними родственниками. Впрочем, возможно, он и не захочет вмешиваться во всю эту историю.
Ее отцу следовало бы оставить более четкие распоряжения на случай своей смерти, а не передоверять составление завещания упрямому своенравному поверенному. Хотя, конечно, он не думал, что сойдет в могилу вскоре после смерти жены. Он был убит горем в последние месяцы своей жизни и не занимался делами.
И вот теперь последствия небрежности отца тяжелым бременем легли на плечи Абигайль.
Мистер Уикерли надел по-мальчишески набекрень кожаную кепку из гардероба покойного хозяина дома, и его глаза заискрились ребяческим задором. Однако горделивая осанка выдавала в нем искушенного человека, знающего себе цену. «Странный тип этот незнакомец, – подумала Абигайль. – Надо вечером подробно расспросить его о прежней жизни».
– Не забывайте, что ужин у нас подают в шесть, – резко сказала она и тут же прикусила язык.
Абигайль не имела никакого права обращаться с ним так, словно он был членом ее семьи.
Фиц с удивлением посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на адрес, написанный на конверте.
– Вы знакомы с маркизом Белденом? – с изумлением спросил он.
Абигайль приосанилась.
– Да, это троюродный брат отца по материнской линии, – сказала она.
Она, конечно, не обязана была пускаться в объяснения, но и не хотела важничать, делая вид, что находится на короткой ноге с особами из высшего света.
– Но вам, полагаю, известно, что новоиспеченный маркиз живет в Шотландии?
– Что это значит? – с недоумением переспросила Абигайль.
– Старый хрыч умер несколько месяцев назад. Я слышал, от удара. У него не осталось прямого наследника, и потому титул перешел к дальней ветви рода. Вдова покойного маркиза все еще находится в Лондоне. Может быть, вы переадресуете письмо ей?
– Хрыч? – переспросила Абигайль с растерянным видом, забирая из рук Фица письмо.
– О, простите, я неловко выразился, – спохватился Фиц. – Вообще-то он был весьма суровым человеком. Я подожду, пока вы исправите имя адресата.
Абигайль отметила про себя, что мистер Уикерли хорошо знал лондонских аристократов. Это почему-то встревожило ее.
Смяв письмо в руке, она покачала головой. Вдова покойного, хотя и была маркизой, не могла иметь влияния на мистера Грейсона. Даже если бы она захотела, ей не удалось бы убедить опекуна вернуть детей в отчий дом.
Что же теперь ей делать?
– Пожалуйста, отправляйтесь в деревню. Позже я напишу вдове маркиза письмо с соболезнованиями.
– Я сомневаюсь, что она оплакивает смерть покойного мужа. Он оставил ей огромное состояние, а деньги быстро развеивают печаль.
Абигайль не завидовала маркизе. От матери она унаследовала небольшую усадьбу и хозяйство. Это был ее дом, и она радовалась, что у нее есть крыша над головой.
– Лондонские сплетни намного более интересны, чем те, которые ходят по нашей маленькой деревушке, – спокойно сказала она. – Спасибо за ценные сведения.
Фиц отсалютовал ей, коснувшись кепки, подмигнул и зашагал по подъездной дорожке с видом уверенного в себе человека. О, как хотелось бы Абигайль быть такой же!
Зажав в руке смятое письмо, она вернулась в кабинет, стараясь не поддаваться отчаянию. Закрыв дверь, Абигайль смахнула слезы с глаз и обвела взглядом полки с книгами, пытаясь найти альбом с генеалогическим древом своего рода. Она не знала имя наследника покойного маркиза, но, возможно, он согласится помочь ей, если она обратится к нему с такой просьбой. Однако сначала необходимо было выяснить, как зовут этого человека.
То, что он живет в Шотландии, по ее мнению, не имело большого значения. У влиятельных людей были связи по всей стране. Но признает ли новоиспеченный маркиз в ней родственницу?
Впервые за время разлуки с братьями и сестрами Абигайль усомнилась в том, что им удастся снова быть вместе. И от этого на ее глаза вновь навернулись слезы. Абигайль было трудно сосредоточиться: пелена застилала ее взгляд.
В душе она поклялась, что никогда не оставит попыток вернуть детей домой. Воспоминание о последнем письме Томми, в котором он умолял ее приехать за ними, подстегнуло Абигайль. Найдя наконец тонкий альбом с изображением генеалогического древа, она углубилась в его изучение.
Направляясь в деревню, Фиц пытался отделаться от мыслей о молодой прелестной огороднице с грустным лицом. Она, по-видимому, переживала какие-то серьезные жизненные трудности, но он был не способен помочь даже самому себе, не говоря уже о других людях.
И все же его тянуло на подвиги ради прекрасной дамы. Так хотелось оказаться чем-то полезным ей. Может быть, кружка крепкого пива успокоит его и отобьет охоту геройствовать?
Что же касается работы в огороде, то Фиц постарается справиться. Раз он обещал Абигайль свою помощь по хозяйству, значит, во что бы то ни стало сдержит слово. Хотя у него, к сожалению, не было никакого опыта и навыков в этом деле.
Войдя в сельскую таверну, Фиц обшарил глазами небольшое помещение в поисках жертвы. Молодой широкоплечий фермер с добродушным лицом вполне подходил на эту роль. Взяв со стойки кружку пива, Фиц сел неподалеку от молодого человека и разложил на столе горстку монет – все, что у него было в карманах.
По части опустошения кошельков светских богатеев Фиц не имел себе равных. Он достиг невиданного мастерства в этом деле. Азартные игры и пари были для него прибыльным занятием. Однако здесь, в сельской глуши, богачей не было. Фиц не хотел обирать деревенских жителей, но заставить их заплатить за небольшое развлечение не считал зазорным.
Он стал с довольным видом перебирать монеты, надеясь, что эта мелочь издали произведет впечатление крупной суммы. В конце концов, ему удалось привлечь внимание молодого фермера. Фиц повертел в пальцах один из медяков и ловко подменил его шиллингом, который дала ему Абигайль. Этим фокусам он научился еще в детстве.
Делая вид, что радуется своему богатству, Фиц заказал еще одну кружку пива, а потом рассеянно взглянул на парня и улыбнулся.
– И налейте пива этому молодому человеку за мой счет; я вижу, его кружка опустела, – сказал он. – У меня сегодня удачный денек!
Хозяин таверны пожал плечами и выполнил его заказ.
– По-моему, вы тот самый человек, который прибыл к нам с почтовой каретой.
– Да, мы гостим у мисс Мерриуэзер, – с небрежным видом сказал Фиц. Это «мы» как будто намекало на то, что он путешествует с сестрой или женой. – Ей нужна кое-какая помощь.
Идея Абигайль выдать его за садовника казалась Фицу неудачной. Но если у нее в роду были маркизы, то он вполне мог сойти за ее дальнего родственника.
Он снова рассыпал горсть меди на столе и стал перебирать монеты.
– Теперь, когда малышей нет, ей следовало бы выйти замуж. У мисс Мерриуэзер хороший участок земли, – сказал хозяин таверны и многозначительно посмотрел на молодого фермера.
Неужели эти люди не понимают, что хрупкая мисс Огородница и деревенский увалень не пара? Может быть, они просто слепы? Фиц скрыл свое недовольство и задумался над словами трактирщика. О каких это малышах говорил он? Может быть, Абигайль была замужем и потеряла детей? Неудивительно, что у нее такой грустный вид.
– У этой девушки каменное сердце, – промолвил один из посетителей и, подойдя ближе к столику Фица, стал наблюдать за движением его рук. – Ей нужен мужчина, который работал бы с восхода до заката.
– Не забывайте, что вы говорите о хозяйке дома, в котором я гощу, – предупредил Фиц, не переставая приветливо улыбаться. От мысли, что его заставят день-деньской работать в огороде, Фица бросало в дрожь. Физический труд был для него малопривлекательным занятием. – Спорим, что я смогу превратить медную монету в серебряную?
– Не вздумайте заключать с ним пари, проиграете, – сказал молодой фермер. – Я только что своими глазами видел, как он это делает.
Стоявший за спиной Фица человек, мужчина среднего возраста, недоверчиво фыркнул.
– Никогда не поверю, что кто-то способен на такой фокус. Это все равно что превратить дерево в камень.
Фиц быстро выложил на столе круг из медяков и поместил в центр большое пенни.
– Дерево, долго пролежавшее в земле, превращается в каменный уголь, – заметил он. – В этом нет ничего сверхъестественного. На свете возможны всякие чудеса. – И Фиц показал рукой на монеты. – Надо только правильно подобрать комбинацию действий.
Он взмахнул рукой над пенни, слегка коснулся его, и оно вмиг превратилось в сверкающий шиллинг. Мужчина наклонился над монетой и потрогал ее.
– Спорим, что вы не сможете превратить сразу два медяка в серебро, – сказал молодой фермер.
Фиц приподнял брови. Он обычно правильно намечал свои жертвы, но опасался, что сегодня его метод может не сработать. Однако, как оказалось, его обаяние производит такой же эффект на сельских жителей, как и на завсегдатаев столичных светских салонов.
– Это вызов? Превосходно! – Но в таком случае мне понадобится еще несколько монет. Может быть, бросите немного мелочи, чтобы ускорить процесс?
Парень добавил две монеты по полпенни, а мужчина постарше – еще три. Вокруг них начал собираться народ.
Фицу хотелось подробнее расспросить местных жителей о загадочной мисс Мерриуэзер, но он должен был вести себя осмотрительно. Нельзя было забывать, что Фиц представился ее родственником.
– На что держим пари, господа? – задорно спросил Фиц. – Предлагаю следующую ставку. Мисс Абигайль нужна помощь в прополке грядок с клубникой. Итак, если вы проиграете, то по часу отработаете в огороде этой достойной девушки, а если выиграете – я каждому из вас дам по шиллингу. Идет?
– Конечно, – согласились оба.
Фиц с довольным видом улыбнулся.
– Папа забыл про меня, – пожаловалась Пенелопа, усаживаясь с помощью Абигайль на стул в кухне.
В руках девочка, как всегда, держала свою растрепанную куклу.
Абигайль боялась, что мистер Уикерли не просто забыл про ребенка. Она предполагала, что он бросил дочь на произвол судьбы и бежал. До деревни было рукой подать. Дорога туда и обратно заняла бы не больше часа. Однако Фиц до сих пор не вернулся, хотя время ужина уже миновало.
– Не волнуйся. Он скоро придет. Жаль только, что он опоздал на ужин, – попыталась она утешить ребенка, повязывая вокруг шеи Пенелопы полотенце, чтобы уберечь ее платьице от пятен. – В конце концов, ему придется лечь спать голодным.
Малышка бросила на Абигайль не по-детски серьезный взгляд.
– Папа бросил меня. Я слышала, все папы так поступают.
У Абигайль защемило сердце. В это мгновение она готова была избить мистера Уикерли за его легкомыслие. Впрочем, она не была наивной девушкой и знала, что светские люди обычно препоручают своих детей заботе слуг. Должно быть, отец малышки стремился походить на них. Абигайль встречала бедных молодых людей, учившихся в Оксфорде и усвоивших там привычки аристократов.
Она надеялась, что новый опекун ее братьев и сестер из другой породы людей и не станет подражать знати. Дети требуют постоянной заботы и внимания. Абигайль могла полагаться только на устные заверения мистера Грейсона в том, что Уэзерстоны – порядочная семья. Ее познакомили с ними, но это была формальная встреча, продлившаяся очень недолго. Девушка так и не успела сложить об этих людях определенное впечатление.
Если бы ей удалось собрать хороший урожай клубники, то она, возможно, смогла бы выручить за нее деньги и отправиться в графство Суррей проведать малышей. Письма от Томми с приписками, сделанными рукой Дженнифер, были очень жалобными и разрывали Абигайль сердце. Впрочем, их тон еще не означал, что с детьми в новой семье обращались дурно. Возможно, дети просто скучали по дому.
Так хотелось верить в это!
– Отцы занимаются важными делами, зарабатывая деньги, чтобы купить своим дочерям красивые платья и сладости, – сказала она веселым тоном, накладывая на тарелку, стоявшую перед девочкой, тушеный зеленый горошек. – Им нужно также заботиться о том, чтобы у их детей была крыша над головой и добрая няня.
– Мой папа не такой, – промолвила Пенелопа, искоса поглядывая на нее. – Миссис Джонс говорит, что я незаконнорожденная и он стыдится меня.
Кухарка и судомойка, суетившиеся в кухне, оцепенели, услышав эти слова ребенка. Абигайль взяла из рук застывшей на месте женщины миску с картофельным пюре и положила порцию на тарелку Пенелопы.
