Текст книги "Невеста графа"

Автор книги: Патриция Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 28

– Пудинг, пудинг! – кричал Джереми, требуя сладкого, и при этом стучал Фица по спине маленькими кулачками.

Настало время укладывать детей спать, однако они были слишком перевозбуждены. Фиц поддерживал крошку Сисси, которая, стоя на кухонном столе, пыталась забраться ему на плечо.

Дженнифер пыталась подружиться с местной кошкой, а Томми, сытый и довольный, наблюдал за этой суетой, сидя за столом.

Оказалось, что в доме еще остались слуги, которые все это время, по-видимому, неплохо жили здесь.

В общем и целом Фиц считал первый ужин в своем новом доме удачным, хотя ворчливая кухарка встретила их нелюбезно. Однако Абигайль обезоружила ее своими обширными познаниями в кулинарии, обещав поделиться кое-какими интересными рецептами.

Девушка не чуралась грязной работы, и спустившийся в кухню Байбли запротестовал, когда она высказала намерение помыть посуду после ужина.

– Мы сами приведем в порядок свои комнаты, – смущенно промолвила Абигайль, когда дворецкий попытался выдворить их с той половины дома, где обычно находятся только слуги. – Покажите нам только, где хранится постельное белье.

Дворецкий тут же приказал худой немногословной служанке выдать господам все необходимое. Фица поразило то, как властно он вел себя со слугами.

– Я вижу, у вас тут все ходят по струнке, старина, – заметил Фиц, обращаясь к дворецкому, который, судя по его внешнему виду, за последнее время неплохо отъелся. – Однако вам не избежать моего гнева, если гости останутся недовольны обслуживанием.

– Как вам будет угодно, милорд, – промолвил Байбли, даже не пытаясь скрыть скептического отношения к графу.

Фиц подхватил близнецов на руки и донес до холла. Здесь он поставил малышей на ножки, и они стали самостоятельно подниматься по лестнице, как и старшие дети.

– Может быть, нам следует взять с собой в комнаты кошек? – спросила Абигайль. – Я терпеть не могу мышей.

Фиц усмехнулся, заметив, как напряглась спина уязвленного Байбли.

– В покоях графа нет ни одной, миледи, – пробурчал он.

Кивнув, Абигайль поспешила вперед, стараясь догнать детей.

– Если слуги будут вести себя хорошо, старина, эта женщина согласится стать графиней, – тихо сказал Фиц. – И я снова начну выплачивать вам жалованье. Хотя, впрочем, вас следовало бы придушить за имитацию моей гибели.

Фиц строго взглянул на строптивого дворецкого.

– Ваш кузен заупрямился, не желая давать ссуду на выплату жалованья слугам, – с невозмутимым видом сообщил тот, храня стоическое спокойствие. – Ему необходимо было напомнить, что когда-нибудь это поместье станет его собственностью.

– Значит, вы решили, что моя мнимая смерть заставит его раскошелиться? Ну и как? Ваши расчеты оправдались? – с интересом спросил Фиц.

– Я надеялся, что ваш кузен – истинный джентльмен, но это оказалось не так. – В голосе Байбли сквозило сожаление. – Он потребовал предъявить ему ваш труп.

Подобное требование выдвинул бы любой Уикерли. Все это походило на правду. Значит, Джефф был здесь и вел переговоры с Байбли. Возможно, после этого он решил нанять хулиганов в надежде, что они напугают Фица и заставят бежать за границу.

– Если вы снова нарушите хоть один мой приказ, старина, – пригрозил он, – я найду все, что вы украли в этом доме, и отдам эти ценности кредиторам в счет погашения долга. Вам все понятно?

Фиц не сомневался, что хозяйство, остававшееся без присмотра на протяжении многих лет, постепенно разворовывалось.

Дэнкрофт решил, что ему нужно провести тщательное расследование. В частности, он должен был установить, действительно ли Джефф замышлял козни против него.

Однако на сегодняшний вечер у Фица были более приятные планы. К черту титулы, родовые поместья и наследников! Он знал, что не обретет счастья до тех пор, пока мисс Мерриуэзер не согласится стать его женой.

Для молодой супруги и пятерых детей Фиц готов был стараться изо всех сих, восстанавливая усадебный дом и возрождая хозяйство.

При мысли о том, что Абигайль скоро рассыплет свои золотистые кудри по подушке их общего брачного ложа, он чувствовал сильное возбуждение.

«Кстати, надо распорядиться, чтобы Байбли нашел хорошую кровать для супружеской спальни», – подумал Фиц, быстро поднимаясь по лестнице.

Дети сразу же определили местонахождение детской и классной комнат, поднявшись на третий этаж. Они располагались рядом со спальнями для гостей. Несмотря на малочисленность слуг, оставшихся в штате усадебного дома, помещения содержались в относительном порядке. Хотя на мебели виднелась пыль, полы были подметены, кровати стояли на своих местах, а у горничной нашлось чистое постельное белье.

Пока Абигайль и служанка перетрясали перины, матрасы и подушки, дети обшаривали комнаты в поисках игрушек. Вскоре они обнаружили покрытых ржавчиной солдатиков и несколько безголовых кукол. Фиц в это время как будто находился в прострации. Бродя по комнатам, он вспоминал проведенные в этом доме годы юности.

– Как странно, – промолвила Абигайль, когда он проходил мимо. – В классной комнате я не заметила ни одной книги. Как же вас обучали учителя?

– А этого просто не было, – рассеянно ответил Фиц. – Поначалу нам нанимали гувернеров, но те лишь гонялись за нами по коридорам. Через некоторое время им это надоело и они уволились. Больше отец не нанимал для нас наставников.

Застелив одну постель, Абигайль перешла к соседней кровати. При этом она продолжала краем глаза наблюдать за играющими в комнате детьми и время от времени посматривала на Фица. Граф был погружен в задумчивость – должно быть, перебирал в памяти страницы прошлого.

– И куда же подевались все книги, интересно?

– Я не знаю. У меня была одна, я ее стянул из дома священника, прежде чем церковная крыша рухнула и он уехал от нас.

– Возможно, книги есть в вашей библиотеке, – предположила Абигайль.

Фиц бросил вопросительный взгляд на застенчивую служанку:

– В этом доме сохранилась библиотека?

Та кивнула и попятилась, стараясь держаться подальше от графа. Получив ответ на свой вопрос, Фиц стал вытрясать матрас. Это занятие помогало ему справиться с негативными эмоциями, хотя толку от такой работы было мало: граф скорее поднимал пыль, чем наводил порядок.

В сундуках с одеждой они нашли ночные рубашки для детей. Абигайль уложила малышей и поцеловала на ночь. Выйдя в коридор, она стала присматривать для себя одну из соседних комнат. Ей следовало находиться рядом с детьми, которые могли проснуться среди ночи и заплакать.

– Покажите нам библиотеку, – неожиданно распорядился Фиц, когда служанка уже было распахнула дверь в комнату, которую могла бы занять Абигайль.

Девушка удивленно взглянула на графа, который вдруг взял ее за руку и увлек вслед за служанкой, кинувшейся исполнять его приказ.

На лице Фица не было и тени улыбки. Выражение его зеленых глаз было непроницаемым. Резкая перемена его настроения поразила Абигайль. Однако она знала, что аристократы, привыкшие повелевать, часто подвержены капризам. Возможно, на него повлияли какие-то тайные воспоминания.

Служанка так быстро шла, что они отстали от нее.

– Байбли солгал, – тихо промолвил Фиц, спускаясь вместе с Абигайль на первый этаж. – В этом доме водятся мыши. Правда, они одеты в униформу.

Абигайль едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Поговорите утром с управляющим поместьем и попросите его нанять крепких, бойких служанок, которыми вы могли бы заменить серых мышек, раз уж последние вам не нравятся.

– Умные женщины не пойдут служить в этот дом, – грустно сказал Фиц. – Я обречен жить бок о бок только с такими, как эта.

– Вы слишком высокомерны. Я советовала бы вам оставить надменный тон.

– Вы смеетесь надо мной?

Тем временем служанка остановилась у едва заметной двери в конце длинного темного коридора.

– Ну только если совсем чуть-чуть, – ответила Абигайль. – Вы граф. Вам принадлежит огромный дом, похожий на дворец. У вас есть слуги. Это не мыши и не тараканы. И не надо пугать напускной суровостью бедную женщину.

– Я злюсь потому, что не могу заплатить жалованье этой служанке, – сказал Фиц.

Они подошли к двери. Фиц осветил ее фонарем, который держал в руке, а служанка, сняв с гвоздя висевший на стене ключ, вставила его в замочную скважину и отперла дверь.

Он застыл на пороге с таким видом, как будто забыл обо всем на свете, а потом, больно вцепившись в руку Абигайль, увлек ее внутрь помещения.

В библиотеке было много пыли и паутины, и тем не менее она выглядела величественно. Полы были устелены коврами, стены отделаны панелями из дорогого красного дерева. Помещение имело высокие потолки и антресоли. У резного камина, украшенного гербом Дэнкрофтов, стояли кожаные кресла. На покрытых пылью столах с инкрустацией лежали стопки книг и раскрытые атласы.

Почти все полки тянувшихся вдоль стен шкафов были пусты.

– Байбли! – взревел Фиц, и Абигайль вздрогнула от неожиданности. – Немедленно идите сюда!

Как по мановению волшебной палочки старый дворецкий возник на пороге.

– Я здесь, милорд.

– Где книги?! – грозным тоном спросил граф.

Старик огляделся по сторонам с таким видом, как будто до сей минуты не подозревал, что в этом доме есть библиотека.

– Понятия не имею, милорд.

– А я уверен в обратном! Мои расточительные предки наверняка накупили дорогих книг для создания атмосферы роскоши. Если вы распродали библиотеку, я велю вас повесить, Байбли! Это помещение, насколько я помню, всегда было заперто на ключ. Я полагал, что мой отец не хотел, чтобы мы с братом увидели книги, не предназначенные для детского чтения. Думаю, мои предки хранили здесь альбомы фривольного содержания и регулярно просматривали их, не дотрагиваясь до других книг.

– Они не умели читать, милорд, – с невозмутимым видом заявил Байбли.

Фиц вперился в него сердитым взглядом. Абигайль вжалась в кресло. Она видела, что перед ней разыгрывается одна из семейных драм, однако не понимала ее значения.

– Что вы говорите! – снова взревел граф Дэнкрофт. – Как мой отец мог подписывать бумаги без их предварительного прочтения?

– Их ему читали секретари и поверенные, – сказал Байбли, сложив на груди руки. – Это все, милорд?

– Нет, черт побери! – вскипел Фиц. – Мой отец не был глупцом, Байбли. Он был лентяем и алкоголиком, но никак не дураком! Как и мой брат Джордж. Или вы хотите сказать, что тот тоже был неграмотным? Да у него было больше учителей, чем у меня! Я же умею читать, значит, Джордж тоже владел грамотой.

– Сколько бы ни было у него наставников, милорд, от этого не было никакого проку, – невозмутимо промолвил дворецкий и, поправив на носу очки в проволочной оправе, смахнул с рукава изношенной ливреи невидимую пылинку. Судя по всему, он считал этот разговор бессмысленным. – Ваш брат был точной копией вашего отца и дедушки. Все они страдали одним и тем же заболеванием.

– По-твоему, они были больны?!

Фиц был вне себя от бешенства. На месте Байбли Абигайль поостереглась бы злить его. Однако старик сохранял хладнокровие. Он смотрел куда-то в сторону, мимо графа, и лишь его голова слегка тряслась – то ли от старости, то ли от волнения, которое дворецкий пытался скрыть.

– Ваш отец считал, что обучение грамоте – это игра в бирюльки и что буквы прыгают перед глазами как блохи, их трудно собрать в одно целое, – продолжал Байбли без тени робости. – Он говорил, что устает смотреть на них, пытаясь складывать слова. Когда у его наследника проявился тот же недуг, он не стал настаивать, чтобы виконта Уикерли сажали за книги.

– Да, но отец обучал Джорджа управлять хозяйством. Он садился вместе с ним на лошадь и объезжал владения, – сказал Фиц поникшим голосом. – А до моих способностей к наукам вообще никому не было дела.

– Вы повсюду следовали за братом, пытаясь подражать ему, – сообщил Байбли.

– Младшие дети всегда подражают старшим, – мягко заметила Абигайль.

Ей хотелось обнять и утешить Фица, которого расстроил этот разговор о прошлом.

– Вы свободны, Байбли, – сказал граф и, взяв со стола книгу, стал листать ее.

Дворецкий кивнул и, шаркая ногами, вышел из комнаты.

– Я не тупица, – заявил Фиц. – Да, я не получил образования, но умею читать. Я сам научился грамоте.

– У вас есть образование, – попыталась успокоить его Абигайль. – Только оно отличается от обычного. Вы обладаете уникальным опытом и знаниями.

Фиц положил книгу на место и взял руки Абигайль в свои. Она встала. Поймав на себе пылкий взгляд графа, она забыла обо всем на свете и жаждала поцелуя, чувствуя жар, исходящий от его ладоней.

Фиц обхватил ее за талию и оторвал от пола.

– Выходите за меня замуж, прелестная Огородница, ведь все равно сейчас вы станете моей, – сказал он и горячо поцеловал ее.

Глава 29

Фиц как с цепи сорвался, не давая возможности Абигайль ответить. Его напор был неистов и неудержим. Он прижал девушку спиной к стене и стал жадно терзать ее рот. Его ладонь шарила по ее груди.

Абигайль едва стояла на ногах, чувствуя пульсирующую ноющую точку у себя в промежности. Дрожь предвкушения неведомого наслаждения пробегала по ее телу. В это мгновение она поняла, почему неженатых мужчин и незамужних женщин нельзя оставлять наедине.

Она со страстью отвечала на его ласки. Но ей было мало их. Она обняла его за плечи, и Фиц, снова оторвав ее ноги от пола, подхватил Абигайль ладонью под ягодицы. Та попыталась вырваться, однако ее усилия были слишком вялыми. На самом деле ей хотелось слиться с ним в единое целое.

Фиц рухнул в одно из кожаных кресел, и Абигайль оказалась у него на коленях.

– Выходи за меня замуж, дорогая, – промолвил Фиц. – Умоляю тебя, скажи «да». Я боюсь, что у меня не хватит сил остановиться.

Однако снова, прежде чем она успела ответить, он припал к ее губам в страстном поцелуе. Щетина на его подбородке царапала ее нежную кожу, не давая забыться. Запах рома и мускуса дурманил сознание Абигайль, а прикосновения сильных пальцев к груди заставляли ее согласиться на все, что угодно. Она полностью находилась во власти Фица.

Девушка задыхалась, чувствуя, как ловкие мужские пальцы расстегивают лиф ее платья, а затем скользят под сорочку. Фиц ласкал обнаженную грудь Абигайль, и ее сердце замирало. Волны удовольствия пробегали по всему ее телу. О, как давно она грезила об этих ласках! Впрочем, Абигайль хотела большего, однако стеснялась сказать об этом.

Убедившись в том, что девушка и не думает сопротивляться, Фиц стал смелее. Она ощущала его возбуждение, ей хотелось быть такой же дерзкой в проявлениях своих чувств, как он, но она не решалась на это. Абигайль была готова упасть навзничь и позволить ему сделать то, что делают обычно мужчины с женщинами. Ее сжигала страсть, и каждое прикосновение Фица только увеличивало ее напряжение, требующее разрядки.

– Тебе хорошо, моя маленькая Абигайль? – шептал в исступлении Фиц. – Правда, тебе хорошо?

Наконец он уложил ее на кожаную кушетку.

«Ему нужны только мои деньги», – мелькнула в голове Абигайль предательская мысль, однако девушка была не в силах сопротивляться.

Фиц трясущимися от нетерпения руками спустил корсаж ее платья, и Абигайль предстала перед ним до пояса нагой. Она была готова отдаться ему. Воздух холодил ее обнаженное тело, однако исходивший от Фица жар страсти согревал ее.

Наклонившись над Абигайль, он стал поигрывать языком с ее соском. Она застонала, запустив руку в густые волосы Фица. Ей не хотелось, чтобы он прекращал эту ласку.

– Ты нужна мне, Абигайль, – шептал он. – У нас все получится, поверь.

«Ты отдашь ему все деньги, превратишься в бесплатную служанку, а он будет проигрывать твое наследство в притонах Лондона», – говорил ей разум, но она не слушала его.

Его сильная смуглая рука проникла под юбку Абигайль и стала гладить ноги в тонких чулках.

– Я добуду особое разрешение на брак, – продолжал бормотать Фиц, осыпая поцелуями ее шею, – и мы сможем немедленно пожениться. Никто не посмеет забрать детей у графа.

Здравый смысл подсказывал Абигайль, что Фиц прав. «Я хочу его. Я нужна ему, – думала Абигайль, – и я… совсем сошла с ума». Ее мысли путались.

И, в этот момент Фиц пересек запретную границу. Он дотронулся до той части женского тела, до которой только муж имеет право дотрагиваться.

– Тебе понравится волшебство, которым мы сейчас займемся, Абигайль, – прошептал он. – Но если вдруг тебе это не принесет удовольствия, значит, я не твой мужчина, и ты можешь выбросить меня из головы. Скажи, что ты согласна, сокровище мое, потому что я не смею действовать против твоей воли.

– Умоляю, не останавливайся, – сдавленным голосом пробормотала Абигайль.

Пальцы Фица глубже проникли в ее лоно, и она закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Абигайль чувствовала его ласки каждой клеточкой своего тела. В эти мгновения она, как никогда, была беззащитной и уязвимой. В ней зрела непонятная, трудноопределимая сила, все внимание ее было приковано к тому, что делал Фиц.

– Значит ли это, что ты согласна? – спросил тот, целуя ее грудь с набухшими сосками.

Абигайль рванулась к нему, чувствуя, как его палец проник в ее девственное лоно.

– Да, да! Прошу тебя, не медли!

– Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, – пробормотал Фиц, поигрывая большим пальцем с нежной плотью Абигайль.

Она шире раздвинула ноги. Ее юбки сбились на талии.

Девушка боялась взглянуть на Фица.

Фиц мешкал, и у Абигайль перехватило дыхание. Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с вожделением. Темные взъерошенные волосы и щетина на лице придавали ему озорной вид. На губах Фица заиграла улыбка, от которой у девушки стало тепло на душе.

– Отныне ты – моя, Абигайль, я буду холить, лелеять и защищать тебя. Я, конечно, когда-нибудь раскаюсь в том, что сдержался сегодня, но все же думаю, что поступаю правильно, – сказал он.

И не слушая возражений, припал к ее губам. Его язык властно проник в ее рот. Абигайль вцепилась в измятый жилет Фица. О, как ей хотелось, чтобы он сбросил с себя одежду и предстал перед ней во всем великолепии своей наготы! Она жаждала прикоснуться к его обнаженному телу.

Пальцы Фица глубже проникли в ее лоно, и Абигайль впала в экстаз. Зажмурив глаза, она ощущала, как ее тело сотрясают волны острого наслаждения.

Сжав ее в своих объятиях, он шептал ей на ухо нежные слова.

Придя немного в себя, Абигайль подумала о том, что теперь ее честь навеки погублена.

– А как же вы, милорд? – восстановив дыхание, смущенно спросила она.

Абигайль понимала, что, доставив удовольствие ей, он ничего не получил взамен. Это казалось ей несправедливым.

Фиц не был отпетым негодяем, и поэтому не стал искушать судьбу. Кто-то охотился за ним, и он не хотел, чтобы его драгоценная мисс Огородница забеременела прежде, чем они сыграют свадьбу. Если он вдруг погибнет, Абигайль останется одна, навеки опозоренная, с незаконнорожденным ребенком на руках. Этого Фиц не мог допустить.

Он поцеловал Абигайль в голову.

– Моя очередь наслаждаться наступит только после того, как мы поженимся, – сказал он. – Вот какой я разумный!

– Но ведь моя репутация уже погублена. Чего же еще? – удивилась Абигайль.

Она как будто подбивала его на более дерзкие поступки.

Фиц и без того был сильно возбужден. Он гладил ее обнаженные ягодицы, сгорая от страсти. Ему, конечно, страстно хотелось овладеть девушкой. Ее лоно было влажным, горячим, готовым к соитию. Фицу оставалось только расстегнуть брюки…

Однако он давно научился обуздывать свои желания, управлять ими. Сделав над собой усилие, он опустил юбки своей будущей жены, закрыв тем самым самые соблазнительные части ее тела. Абигайль была так прекрасна, что он едва верил своему счастью.

– Если хочешь, я придумаю, как выйти из затруднительного положения и спасти твою репутацию, – сказал он. – Но как бы то ни было, я слишком уважаю тебя и не могу овладеть тобой до свадьбы.

Абигайль прищурилась. Ей казалось, что она видит его насквозь.

– Ты снова затеял какую-то игру, да?

Фиц встал и поднял Абигайль на руки.

– В каком-то смысле. Я тешу себя надеждой, что ты пойдешь со мной к алтарю из любопытства и желания испытать то, в чем я тебе сейчас отказываю, – с усмешкой сказал он.

Выйдя из комнаты с ней на руках, Фиц направился к лестнице.

– Если я и передумаю выходить за тебя замуж, то только потому, что ты заядлый игрок и никогда не изменишься, – сказала Абигайль, доверчиво положив голову ему на плечо.

Фиц чувствовал себя варваром, несущим на руках прекрасную пленницу, которая должна принадлежать ему. Никогда прежде он не сжимал в своих объятиях такое сокровище и поэтому был готов зубами и кулаками отстаивать свое право стать ее мужем.

– Умные люди не верят досужим сплетням, – Сказал он. – Чтобы составить о чем-то собственное мнение, нужно сначала собрать достоверные факты и проанализировать их. Да, я игрок, но не безрассудный, не одержимый. Я могу в любой момент остановиться.

Абигайль не спешила с ответом, как будто размышляя над его словами. Фиц медленно поднимался со своей драгоценной ношей на третий этаж, где располагались приготовленные для них комнаты.

Его тяготило ее молчание. Он не знал, какие мысли крутятся в этой хорошенькой головке.

– Сомневаюсь, что ты говоришь правду, – наконец промолвила девушка. Это были именно те слова, которые боялся услышать Фиц. – Игра – твое призвание, ты слишком азартен. Крестьянин возделывает землю, моряк ходит в море, а игрок играет.

– Крестьянин может бросить свой плуг, моряка могут списать с судна, – возразил Фиц.

– Но если у них нет другого дохода, они умрут от голода, – сказала Абигайль.

Войдя в коридор, Фиц заметил свет в его конце и направился туда. Должно быть, Байбли оставил зажженную свечу в комнате, предназначенной для графа. Девушка, которую Фиц нес на руках, вдруг показалась ему тяжелой. Или, может быть, потому что такими были ее мысли? Но он не хотел выпускать ее из рук.

– Я знаю, что ты не любишь оставаться перед кем-нибудь в долгу, – продолжала Абигайль. – Сколько ты задолжал лорду Квентину?

– Очень много, – ответил Фиц, толкая приоткрытую дверь плечом.

Она распахнулась, и он, переступив порог, быстро обвел комнату глазами. Здесь была широкая кровать, застеленная свежим постельным бельем и шелковым покрывалом. Балдахина не было. Должно быть, его съела моль или он слишком загрязнился.

Фиц опустил Абигайль на мягкий матрас и, отметив про себя, что пыль при этом не поднялась, удовлетворенно улыбнулся. Уперев руки в бока, он некоторое время любовался своим предметом страсти, раскинувшимся на покрывале.

– Жаль, что у меня нет твоего портрета. Я хотел бы, чтобы художник запечатлел тебя на кровати, вот в таком виде. Я бы повесил эту картину в своей комнате.

Абигайль сразу же села и попыталась прикрыть обнаженную грудь спущенным на пояс лифом платья. Однако Фиц тут же отвел ее руки в стороны. Не удержавшись, он наклонился и припал к розовому соску, похожему на бутон. Он прекрасно разбирался в людях, и поэтому сделал правильный выбор: эта девушка, выросшая в сельской глуши, была как будто создана для него.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила Абигайль, когда Фиц начал раздевать ее.

– Продолжаю портить твою репутацию, – деловито ответил он, – чтобы ни один другой мужчина на свете не позарился на тебя. Поэтому перестань задавать глупые вопросы. Думаю, на сегодня их достаточно.

Неожиданно Абигайль толкнула Фица, и он упал навзничь на постель. Улыбнувшись, она стала расстегивать его жилет. Фиц помог ей в этом.

– В таком случае, милорд, я вам помогу, – предложила она.

Фиц залился счастливым смехом.