Текст книги "Пока ты со мной"
Автор книги: Патриция Макдональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
– Слава тебе господи, – воскликнула Марго Хофстедер, возвращаясь от двери к стойке регистратуры. – Наконец-то Кнудсен соизволил приехать, чтобы починить автомат для льда. Вон его грузовичок подъезжает.
Эдди, осоловевший после обеда и выпитого пива, взглянул на часы.
– Что-то он поздновато. Уже почти полвосьмого.
– Лучше поздно, чем никогда.
Марго взяла из коробки еще одно печенье и уставилась в телевизор – показывали старый детектив.
– Я звонил насчет прутьев для ограды, – доложил Эдди. – До следующей недели завоза не будет. Еще какие-нибудь есть поручения?
Марго протянула ему коробку.
– Возьми-ка печенье. Очень вкусно. Я купила его на благотворительном празднике пожарников.
Эдди отмахнулся:
– Не надо мне печенья, которое испекли пожарники.
Марго хихикнула и провела пальцем по списку:
– Ничего особенного, только пара перегоревших лампочек.
– А это что? Не могу прочесть, тут все жиром заляпано.
– Дай-ка.
Марго ткнула в листок замасленным пальцем, потом надела очки для чтения и нахмурилась:
– Номер двести шестнадцать и двести пятьдесят. И еще проверь-ка номер сто шестьдесят. Подозреваю, что они тайком держат у себя собаку. Я видела на ковре пятно.
Эдди скривился:
– Ладно, проверю.
– К восьми возвращайся сюда. Что-то у меня спину ломит.
– Вернусь.
– Я все-таки оставлю тебе немножко печенья – на всякий случай, – благосклонно пообещала она.
Эдди прошел коридором к кладовке, чтобы взять лампочки. По дороге размышлял о Марго: конечно, она жуткая зануда, но ему случалось на своем веку видеть начальников и похуже. Интересно, со своим Энтони она тоже так обращалась – напоминала об одном и том же по сто раз, без конца повторяла то, о чем говорила раньше. Не приведи господь на такой жениться.
Лампочки лежали на самой верхней полке. Эдди взял две штуки, аккуратно запер кладовку. На обратном пути выглянул в окно – пустует ли место на стоянке, отведенное для машины постоялицы из 173-го. Машина стояла на месте. Эдди взглянул на список и, немного поколебавшись, сунул его в карман. Ничего, дела подождут. Из-под двери 173-го просачивался свет. Эдди сунул лампочки под мышку, вынул из кармана ключи и открыл дверь соседней комнаты – номер сто семьдесят один. Там было темно, но свет включать он не стал. Лампочки Эдди положил на стул, а сам направился к стенному шкафу.
Маленький секрет сто семьдесят первого номера Эдди обнаружил по чистой случайности. Один постоялец пожаловался, что скрипит дверца шкафа, и Эдди пришел привести ее в порядок. Тогда-то он и обнаружил, что из стенного шкафа сто семьдесят первого номера можно попасть в точно такой шкаф сто семьдесят третьего номера. Какой-то шутник устроил там потайную дверцу. Должно быть, покойный Энтони – больше некому. Развлекался тайком от жены. Неудивительно – Марго на любовный пыл не вдохновляла. Каждый раз, когда хозяйка начинала причитать, вспоминая своего обожаемого, незабвенного Энтони, Эдди вспоминал о потайной дверце. Он представлял себе, как обожаемый муж Марго крадется из одного номера в другой. Эта картина доставляла Эдди удовольствие.
Конечно, часто пользоваться этим трюком не удавалось: лишь когда один номер был занят, а другой пустовал. И еще следовало соблюдать крайнюю осторожность. Зато, если повезет, удавалось увидеть что-нибудь интересненькое. Не случайно Эдди поселил эту недотрогу мисс Эмери в сто семьдесят третий.
Бесшумно ступая по ковру, он открыл стенной шкаф и осторожно сдвинул пустые вешалки в сторону. Прислушался. Кажется, в шкафу она не роется. Эдди отодвинул неприметный засов, потянул на себя дверцу и через секунду оказался в стенном шкафу соседнего номера. На вешалках висела пара платьев, от которых пахло чем-то сладким и пряным. Еще он увидел несколько брюк, пару туфель. Больше в шкафу ничего не было. Зато сквозь щелочку пробивался яркий свет. Сегодня Эдди крупно повезло – дверца стенного шкафа была приоткрыта.
Эдди тихонечко раздвинул платья, благо пластмассовые вешалки не скрипели, и притиснулся к щелке. С отчаянно бьющимся сердцем и пересохшим горлом (не от страха, от возбуждения) он заглянул в комнату. Все внутри ныло от радостного предвкушения. Если эта дамочка такая же, как все нормальные люди, по номеру она наверняка разгуливает в неглиже. Ну, где ты там спряталась?
Он увидел ее не сразу. Сначала из туалета донесся звук спускаемой воды, потом открыли кран в ванной. Через минуту мимо приоткрытой щели прошла мисс Эмери. Увы, она была в сером платье. Единственное, в чем эта дамочка позволила себе расслабиться, – скинула туфли и расхаживала по номеру в чулках.
Эдди ужасно расстроился и стиснул зубы, чтобы не выругаться. Но ничего, надежда еще оставалась. Может быть, она еще разденется, и тогда ему удастся полюбоваться ее нижним бельем, а то и чем-нибудь более интересным. Главное – все время быть начеку и, если она направится к шкафу, вовремя ретироваться.
Пока Эдди размышлял над перспективами, женщина села на стул возле окна. Шторы были плотно сдвинуты, тюлевая занавеска тоже. Не повезло, подумал Эдди. Нет чтобы раздеться, развалиться на кровати, отдохнуть, как все нормальные люди. С другой стороны, подглядывать за дамочкой таких строгих правил было еще интереснее. У Эдди складывалось ощущение, что под строгим серым платьем непременно должна быть кружевная и очень коротенькая комбинашечка.
Женщина выпила содовой, зажгла сигарету и откинулась на спинку стула, то и дело поглядывая на часы. До Эдди дошло – она кого-то ждет. Как раз в этот миг в дверь постучали – женщина дернулась, да и Эдди тоже. Она встала, надела туфли и открыла дверь.
Она и вошедший в комнату мужчина не обнялись, даже не пожали друг другу руки. Наоборот, мужчина посторонился, как бы желая избежать прикосновения.
«Хреновые дела, – подумал Эдди, видя, что мужчина усаживается на стул. – Я не могу сидеть тут всю ночь, дожидаясь, пока они разогреются». В это время зазвонил телефон, и женщина сняла трубку, а ее гость сложил руки на груди и с явным неодобрением осмотрелся по сторонам.
Окончательно разочаровавшись, Эдди выбрался из шкафа, тихонечко закрыл за собой дверь и очутился в номере сто семьдесят один. Когда он выходил в коридор, ему навстречу попалась пожилая пара. Эдди чуть не шарахнулся от них обратно в номер, но, слава богу, вовремя очухался. В конце концов, ничего подозрительного он ведь не делает. Тут он вспомнил, что лампочки так и остались внутри. Придется вернуться. Эдди взглянул на часы – до начала смены оставалось всего ничего. Нужно торопиться, а то не успеешь лампочки вкрутить. Ну и черт с ними. Будет отличный повод заглянуть сюда еще раз попозже. Рано или поздно этот тип уйдет, и тогда дамочка разденется. Впереди еще весь вечер.
Глава 9
– Ты, главное, по сторонам поглядывай. Смотри, чтобы никто нас не засек, – сказал мужчина. – И погаси ты к черту эти фары. Я скажу тебе, когда их снова включить.
Женщина послушно щелкнула рычажком, теперь пустую автостоянку освещал только мертвенный свет уличного фонаря. Ночь выдалась темной, хоть до рассвета оставалось уже недолго.
Мужчина открыл заднюю дверцу пикапа и, кряхтя, выволок оттуда пластиковые мешки с мусором.
– По-моему, твоя мамаша за последние сорок лет вообще ничего не выкидывала, – проворчал он.
Женщина не ответила. За эти три дня ей до́ смерти надоело его брюзжание. Ее мать отправили в дом для престарелых, и теперь она и муж очищали дом старушки от всякого хлама, чтобы привести родовое гнездо в порядок, а затем продать. Херб несколько раз ездил на загородную свалку, но тащиться туда нужно было по меньшей мере полчаса. Поэтому супруги по ночам тайком отвозили часть мусора на задние дворы соседних магазинов и засовывали мешки в чужие мусорные баки. Сюда, например, к бакалейному магазину, они приезжали уже в третий раз. До сих пор все сходило благополучно. Джин считала, что пора и совесть знать, но Хербу ужасно не хотелось каждый раз ездить за город на свалку.
– Ты брось сначала железки, – прошептала она. – А потом накроем их сверху пакетами.
Херб выволок из машины допотопную закопченную плитку.
– Господи, зачем она хранила этот хлам? – не выдержал он. – Мы ведь подарили ей в позапрошлом году микроволновую печь. Эту чертову керосинку не разжигали, наверно, лет десять!
– Я не знаю, милый, – терпеливо ответила Джин.
Конечно, Херб прав. Освобождать дом от накопившегося мусора – тяжелая работа, а у Херба и без того дел хватает. Мама действительно накопила массу ненужного барахла.
– Что поделаешь, она росла в годы Великой депрессии, – попыталась найти оправдание матери Джин. – Наверно, думала, что плитка ей когда-нибудь может пригодиться.
Херб со вздохом подтащил плитку к баку.
– Ладно, открывай.
Джин откинула крышку и посветила фонариком внутрь. Там лежали гниющие овощи, какие-то разломанные ящики, а сверху расположился большой переполненный пакет.
– Видишь, не одни мы сюда мусор подкидываем, – заметила Джин.
– Держи фонарик ровней, – потребовал Херб, морща нос от запаха.
Он положил плитку сверху на мешок, и ее острый угол разодрал черный пластик.
– Теперь телевизор, – сказала Джин.
– Сейчас.
Херб вернулся к машине за сломанным телевизором, а Джин пугливо огляделась по сторонам. Она знала, что в некоторых магазинах держат ночных охранников. Поскорей бы уж унести отсюда ноги.
– Нааукционвыставляетсячерно-белый телевизор «Сильвания» в неисправном состоянии, – объявил Херб, подтаскивая телевизор к баку.
Джин нервно хмыкнула:
– Может, оставим на память?
– Еще чего.
Херб с размаху швырнул телевизор в бак. Тот упал на плитку, перевернулся и разодрал пластиковый мешок сверху донизу. Джин посветила фонариком и увидела, что из мешка высовывается что-то темное и блестящее.
Муж вернулся к пикапу.
– Надеюсь, в баке хватит места для всей этой дребедени. Что брать теперь?
Жена не ответила.
Тогда Херб вытащил проржавевшую подставку для елки.
– Может быть, это произведение искусства? – он обернулся. – Джинни, ты что?
Жена без движения застыла возле мусорного бака словно парализованная. Когда она наконец обернулась, Херб увидел, что лицо у нее белее мела.
– О боже! – прошептала Джин.
Глаза ее закатились, колени подломились, и женщина осела на землю.
Херб бросился к жене, подхватил ее под мышки.
– Что с тобой?
Фонарик упал в бак, но продолжал гореть. Херб заглянул внутрь и увидел в ярком электрическом луче кровь, спутанные волосы, безжизненный раскрытый глаз. Херб бухнулся на землю рядом с женой и судорожно схватил ее за рукав.
– Господи боже! – завопил он. – Помогите! Эй, кто-нибудь!
Эмили Ференс стояла посреди своей безупречно чистой кухни, пытаясь продеть пояс в петельки на талии платья. Голова раскалывалась, руки дрожали, пальцы не желали слушаться. Ясное дело, одну из петель она пропустила. Пришлось вытягивать ремень сызнова.
Эмили облизнула губы и ощутила привкус соли. Майский день выдался жарким. Ну а кроме того, была и еще одна причина для ее скверного самочувствия. В мусорном ведре лежала пустая бутылка из-под джина. Эмили сунула ее туда минувшей ночью перед тем, как свалиться замертво. Сухость во рту и жжение в желудке тоже безжалостно напоминали о вчерашнем позоре.
«Выпей кофе, причешись, прими аспирин, – мысленно приказала себе Эмили. – Сразу станет лучше. – Ей удалось продеть ремешок еще в одну петлю, но в это время в дверь постучали, и Эмили пришла в панику. – Я еще не готова! Что это она пришла так рано?»
Каждое утро, кроме выходных, ее золовка Сильвия Ференс заходила, чтобы вместе с Эмили идти к заутрене. После церкви Сильвия отправлялась на службу в банк, а Эмили возвращалась в пустой дом, полная раскаяния и добрых намерений. Последние бесследно исчезали, стоило ей переступить родной порог. Эмили думала, что ее тайный порок для окружающих является тайной, но сохранение этой тайны стоило ей немалых усилий. Она всегда аккуратно одевалась, держала дом в идеальном порядке, старалась никуда не опаздывать и не совершать неподобающих поступков на публике. Никто не должен смотреть на нее косо, это самое главное.
Эмили лихорадочно просунула ремешок в последнюю петельку, застегнула его, пригладила волосы рукой и направилась к двери.
– Иду! – крикнула она, надеясь, что в ее голосе не отразилось волнение.
Эмили открыла дверь, заранее заготовив шутку по поводу своего внешнего вида, но, к немалому своему удивлению, увидела на пороге не золовку, а молодого полицейского Ларри Тиллмана.
– Доброе утро, миссис Ференс.
Это был крупный веснушчатый парень с льняными волосами, Эмили знала его с тех пор, когда он был совсем мальчишкой. А сейчас Ларри считался одним из лучших полицейских в команде Уолтера.
– Доброе утро, Ларри. Я думала, что это пришла моя золовка.
– Лейтенант Ференс дома? – вежливо спросил Ларри.
– Да, но он еще спит. У него ведь сегодня отгул.
Молодой полицейский срывающимся от возбуждения голосом сказал:
– Шеф велел немедленно его привезти. Боюсь, вам придется его разбудить. У нас убийство.
Эмили не нуждалась в дальнейших объяснениях.
– Вот кофейник, налейте себе кофе, – сказала она, показывая в сторону кухонного стола, и поспешила в спальню.
Уолтер Ференс спал на краю постели, сложив обе ладони под щекой, как маленький ребенок. Ему было пятьдесят два, но кожа сохраняла прежнюю гладкость – если не считать шрама на лбу. Во сне вид у Уолтера был каким-то детским и беззащитным. Эмили со стыдом подумала, что вчера ночью Уолтер, наверное, нашел ее пьяной и отнес в постель. Или у нее все-таки хватило сил дотащиться до кровати самой? Во всяком случае, он ни единым словом ее не упрекнет, и это она хорошо знала.
Лейтенант вздохнул и перевернулся на спину. С минуту Эмили смотрела на мужа, размышляя о том, какими выросли бы Джои и Тед – были бы они похожи на отца или нет. Однако, испугавшись, что снова подступит кромешная тьма, она прогнала прочь непрошеные мысли и потрясла мужа за плечо.
Уолтер открыл глаза. Взгляд его был ясным и сосредоточенным, словно он совсем не спал. Вот что значит всю жизнь проработать полицейским, подумала Эмили.
– Пришел молодой Ларри Тиллман, – сказала она. – Его прислал Мэтьюз. Кажется, произошло убийство.
Было видно, как тело Уолтера напряглось под простыней, лейтенант сосредоточенно уставился в потолок. Эмили поняла, что муж пытается прогнать из сознания остатки сна. Затем он резко сел на кровати, поставил ноги на пол и потер ладонью лицо.
– Ладно. – Уолтер потянулся за очками, лежавшими на столике. – Сейчас буду готов.
– Я налью тебе кофе.
Эмили завернула в ванную, приняла аспирин, причесалась и через лабиринт комнат первого этажа отправилась на кухню. Ларри Тиллман сидел возле стола с чашкой кофе в руке.
– Он идет.
– О'кей. – Ларри рассеянно забарабанил пальцами по столу. – Красивый у вас дом. Я люблю старинные дома, – сказал он, чтобы нарушить возникшую паузу.
– Спасибо. Когда Уолтер был маленьким, обстановка в этом доме была пошикарнее.
– Она и сейчас хоть куда, – вежливо заметил Ларри.
– Спасибо.
Эмили отлично знала, что за минувшие годы дом постепенно пришел в упадок. Он был слишком велик для двоих, а ведь когда-то здесь жили четверо… После рождения детей Уолтер выкупил у своей сестры Сильвии ее половину. Тогда казалось, что это идеальное жилище для семьи из четырех человек.
В дверь постучали, и от неожиданности Эмили вздрогнула.
– Это Сильвия, – объяснила она и открыла дверь.
Молодой полицейский вежливо поднялся. Сильвия осмотрела его с головы до ног, потом перевела взгляд на Эмили.
– У Уолтера, кажется, сегодня выходной?
– Да. Но произошло убийство.
Сильвия испуганно подняла глаза и уставилась на полицейского.
– Кого убили?
В кухне, завязывая галстук, появился Уолтер.
– Доброе утро. – И обратился к Ларри: – Что стряслось? – Супружеская пара обнаружила час назад труп белой женщины в мусорном баке за магазином «Шопрайт».
Эмили и Сильвия ахнули.
Лицо Уолтера было хмурым.
– Когда наступила смерть?
Ларри покачал головой:
– Точно неизвестно, но, во всяком случае, недавно. Минувшей ночью. Там сейчас доктор Янсен. Судя по всему, женщину забили до смерти.
– Личность установлена? – спросил Уолтер, беря у Эмили чашку с кофе и засовывая в карман ключи и мелочь.
Тиллман посмотрел в свой блокнот:
– Водительские права, выданные в Чикаго, на имя Линды Эмери.
– Линда Эмери! – воскликнула Сильвия. – Не может быть! Она ведь исчезла много лет назад. Ты знаешь семью Эмери? – спросила она Уолтера.
– Кажется, Эмери-старший утонул несколько месяцев назад, – вспомнила Эмили.
– Да-да, он был плотником. Тихий такой, спокойный человек. Они ни с кем не общались. Помню, когда Линда была маленькая, она все время бегала за отцом, словно собачонка.
От этого сравнения Эмили поморщилась.
– Вряд ли от тела могло что-то остаться, – заметила Сильвия. – Один скелет, как от Эмбер.
– Нет-нет, мэм, – возразил Ларри. – Этой женщине лет тридцать. Так что это не может быть Линда Эмери.
– Еще бы, ведь девочка бесследно исчезла лет пятнадцать назад.
– Никаких подробностей, – приказал Уолтер полицейскому. – Мы обсудим все по дороге.
– Что с тобой, Уолтер?! – возмутилась Сильвия. – Ведь я твоя сестра!
– Я не желаю, чтобы весь твой банк болтал о случившемся до того, как мы сами разберемся в деле.
– Это оскорбление! Я что, сплетница какая-нибудь?! – раскипятилась Сильвия.
– Понимаете, мэм, мы и в самом деле не имеем права обсуждать данные следствия с посторонними, – извиняющимся тоном произнес Ларри.
– Ну и черт с вами! Я вовсе не желаю слышать эти ваши кошмарные подробности.
– Вы готовы, сэр? – спросил Ларри.
Уолтер вздохнул:
– Ладно, пошли.
– Нам тоже пора, Эмили. Кстати, ты знаешь, что неправильно вдела ремень?
– Да-да, – рассеянно бросила Эмили. – Что-то я не могу сумочку найти.
– К ужину меня не жди. – Уолтер чмокнул жену в щеку. – Я перекушу в городе.
Эмили смущенно потупила глаза. Неужели он таким образом взывает к ее совести? Эмили не помнила, ужинала ли она вчера вообще, и уж тем более она не приготовила ничего для мужа. Она искоса взглянула на него. Нет, он ее не упрекает, просто делает вид перед посторонними, что у них дома все в порядке.
– Твоя сумочка на стуле, – ядовитым тоном сказала Сильвия. – Вон она скалится на тебя разинутой пастью.
– Спасибо, – прошептала Эмили.
У выхода Сильвия остановилась.
– Уолтер, я желаю тебе поскорее раскрыть это преступление. Мы в церкви поставим свечку за упокой души этой несчастной, кем бы она в конце концов ни оказалась, – благочестиво закончила она.
– Ты загородила своей машиной проезд, я не могу выехать, – невозмутимо сказал сестре Уолтер.
Глава 10
Карен сняла балетное трико с сушилки для белья, сложила его, убрала в сумку. На кухне было включено радио – по местному каналу передавали камерную музыку, и еще было слышно, как Дженни хлопает дверцами шкафов.
Каренстала снимать майки и рубашки Дженни.
– Твоя красная рубашка высохла! – крикнула она.
Дочь не ответила. Карен заглянула на кухню и увидела, что Дженни стоит возле открытой дверцы холодильника и наливает себе сок.
– Я сказала, что твоя красная рубашка высохла.
– А я не слышала. Это чертово радио так орет. Неужели мы обязаны каждый день с утра слушать эту идиотскую радиостанцию?
– Папе нужно знать прогноз погоды, чтобы спланировать день.
Дискуссия на эту тему возникала почти каждое утро.
– Да он еще даже вниз не спустился, – запротестовала Дженни.
– Неправда, я спустился. – В кухню вошел Грег и взял с полки пустой стакан. – Налей мне тоже, пожалуйста.
Дженни налила ему соку. Грег сел к кухонному столу, и Карен протянула ему тарелку с булочками.
– Ты вчера рано уснула, – сказал Грег, намазывая булочку маслом.
Карен отвела глаза:
– Устала. Немножко почитала и задремала, не дождавшись тебя. Как прошла встреча с клиентами?
Грег покачал головой:
– Не особенно. Они сочли, что смета слишком дорогостоящая. Думаю, у меня с ними ничего не выйдет.
– Что-то на тебя не похоже, – холодно заметила Карен.
– Ничего, пусть найдут кого-нибудь, кто сделает работу дешевле и быстрее.
Карен кивнула. Она знала, что при выполнении трудного строительного подряда обязательн о возникают непредвиденные задержки и внеплановые расходы. Грег избегал иметь дело с клиентами, которые с самого начала проявляли склонность к нетерпению и подозрительности.
– Давайте переключимся на другой канал, а? – попросила Дженни. – Вот опять крутят какое-то старье.
– Это же классические мелодии, – поддразнил ее Грег. – Мы с твоей мамой когда-то ходили на свидания под эту музыку.
– А вот и очередная сводка дурацких новостей, – буркнула Дженни.
– Я вижу, ты сегодня в лучезарном настроении, – заметила Карен.
– Ладно, не будем привередничать, – весело вставил Грег.
– Главная новость дня. В мусорном баке за магазином «Шопрайт» было обнаружено мертвое тело.
– Ничего себе, – присвистнула Дженни.
– Полиция установила, что жертвой преступления стала тридцатидвухлетняя Линда Эмери, жительница Чикаго, приехавшая в наш город встретиться с родственниками.
Стакан с соком с грохотом упал на пол и разбился. Дженни сдавленно вскрикнула.
– Господи боже, – ахнул Грег.
– Этого не может быть! – воскликнула Карен.
Она взглянула на мужа, потом оба посмотрели на Дженни. Девочку била крупная дрожь.
– Дженни, успокойся! – Карен обняла девочку.
– Это же моя мама! – кричала Дженни. – Нет!
– Деточка, сядь, пожалуйста, – взмолилась Карен, заставляя Дженни опуститься на стул.
Грег схватил щетку и стал суетливо собирать разбитое стекло.
Дженни смотрела на приемную мать, но выражение лица у нее было какое-то отсутствующее.
– Не может быть. Это не она…
– Сделай погромче, – сказала Карен мужу.
Он подкрутил громкость и весь обратился в слух.
– Может быть, это какая-нибудь ошибка, – всхлипывала Дженни.
– Вряд ли, – мрачно покачал головой Грег.
Дженни мотала головой из стороны в сторону. Потоки слез струились по ее щекам. У Карен разрывалось сердце при виде худеньких плеч девочки, сотрясающихся от рыданий.
– Господи, как такое могло случиться, – сказала Карен, обнимая дочь за плечи. – В это просто невозможно поверить!
Дженни сбросила с плеч ее руки.
– Ничего вам не жалко! – захлебываясь от рыданий, выкрикнула она. – Я же вижу, вы рады, что ее убили!
– Дженни! – ужаснулась Карен.
– Вы вели себя с ней просто ужасно! Вы ненавидели ее! Вы не хотели пускать ее на порог!
– Это неправда! – тоже перешла на крик Карен. – Так говорить нечестно. Я вовсе ее не ненавидела.
– Как бы не так! Ты рада, что она умерла!
Первым порывом Карен было ответить какой-нибудь резкостью на это жестокое и несправедливое обвинение, но она поняла, что Дженни сейчас сама не своя от боли и, как раненый звереныш, готова кидаться на кого угодно. Поэтому Карен вновь схватила дочь за плечи и попыталась заглянуть ей в глаза.
– Она была твоей родной матерью. Благодаря ей ты появилась на свет. Я вовсе не желала ей зла.
Гнев Дженни растаял, осталось только горе.
– Если бы вы были к ней немного добрее, – несчастным голосом пролепетала она.
Тут Грег, до этого мгновения хранивший молчание, не выдержал:
– Ну все, хватит!
– А что, не так? – всхлипнула Дженни. – Вы даже не попытались отнестись к ней по-человечески. С самой первой минуты вы были настроены против нее.
– Ну-ка сядь и слушай внимательно.
Карен с удивлением посмотрела на разом посуровевшего мужа.
– Грег, девочка расстроена. Ты ведь сам видишь.
– Я знаю, что она расстроена, но пусть сядет и внимательно меня выслушает.
Испуганная его тоном, Дженни высморкалась и вытерла слезы.
– Значит, так, – начал Грег. – Сегодня же полиция узнает о том, что Линда твоя мать. Они заявятся сюда, будут задавать массу вопросов. Я хочу, чтобы ты держала свои претензии ко мне и к матери при себе. Это понятно?
– Грег, как ты можешь! – воскликнула Карен.
– Была ли эта женщина твоей родной матерью или нет, это не имеет в данном случае значения. Мы ее почти не знали, и мы не хотим, чтобы нас втягивали в эту историю.
– Но ведь мы… – попыталась протестовать Дженни.
– Мы здесь ни при чем, – оборвал ее Грег. – Она ворвалась в нашу жизнь два дня назад, ворвалась безо всякого предупреждения. Что бы с ней ни произошло, мы за это ответственности не несем. Мы ведь ее толком не знали. И поставим на этом точку. Конечно, ужасно, что ее убили, но теперь ничего не исправишь. Если ты недовольна тем, как Карен и я с ней разговаривали, оставь свое недовольство при себе. Мы собираемся сказать полиции, что встретили ее радушно, сразу же нашли общий язык, никаких конфликтов у нас не было.
– Но это неправда! – крикнула Дженни. – Вы оба ее ненавидели!
– Этот вопрос не обсуждается! – взорвался Грег. – Ты сделаешь так, как я сказал. Или ты намерена устроить нам неприятности с полицией только из-за того, что ты, видишь ли, обижена? К нам эта история не имеет никакого отношения. Ясно?
По голосу отца Дженни поняла, что дальнейшее обсуждение исключается. Потрясенная столь непривычным тоном, она замолчала, всхлипывая.
– Думаю, тебе лучше никуда не уходить сегодня из дома, – мягко сказала Карен.
– Неужели ты думала, что я пойду в школу в день, когда убили мою маму? – зарыдала в голос Дженни. – Я буду наверху.
Вытирая глаза, она выбежала из кухни. Сердце Карен разрывалось от жалости.
Грег вздохнул и снова опустился на табурет.
– Зачем ты это сделал? – набросилась на него жена.
– Что «это»? – тусклым голосом переспросил он.
– Ты что, не видишь, в каком она состоянии? Зачем ты заставляешь ее лгать? Да, нам не нравилась эта женщина, мы не пришли в восторг из-за ее появления, но ведь это само по себе еще не преступление. Полиция не проявит к нам никакого интереса.
Грег устало посмотрел на жену:
– Ее убили. Полиция будет выяснять, чем она занималась с момента появления у нас в городе. С точки зрения следствия, у нас с тобой отличный мотив для убийства. Мы могли пойти на все, чтобы только избавиться от нее.
– Это просто смешно, – фыркнула Карен. – Бред какой-то!
– Ты так считаешь? Она поставила под угрозу наше семейное счастье. Людям свойственно реагировать на подобные вещи самым резким образом.
Карен была поражена:
– Но ведь не доходить же до убийства!
– А почему бы и нет?
– Ради бога, Грег! Полиция наверняка разыскивает сейчас какого-нибудь маньяка.
– Может, да. А может, и нет. Я знаю одно. Когда полиция выяснит, что эта женщина приехала в наш город, чтобы предъявить свои права на ребенка, воспитывавшегося в другой семье, а на следующий день ее загадочным образом убили… Что бы ты подумала на месте следователя? Сама знаешь, что такое материнский инстинкт. Помнишь, как хрупкая женщина подняла передок грузовика, придавившего ее ребенка? Матери и отцы, когда их родительское чувство под угрозой, способны на любые поступки. А тут еще наша Дженни начнет разглагольствовать о том, как мы с тобой возненавидели ее с первого взгляда, как ужасно ее встретили.
Карен прищурилась:
– Ты говоришь обо мне, да? Ты об этом подумал? Ты считаешь, что они могут меня заподозрить?
– Послушай, я всего лишь говорю, что мы должны подготовиться.
– Но это… это просто чушь какая-то. Ее наверняка убил мужчина. Скорее всего, это сексуальное преступление.
– Об этом ничего сказано не было, – возразил Грег.
– А что же еще? – голос Карен дрогнул. – Нет, никому не может прийти в голову подобное. Это просто невозможно! – Она взглянула на мужа. – Или возможно?
Грег подошел к ней, утешающе обнял за плечи:
– Я не знаю, кто там что подумает. И я вовсе не призываю тебя врать. Повторю лишь то, что уже сказал дочери. Мы не обязаны выставлять перед полицией напоказ свои чувства. Зачем полиции знать о наших семейных проблемах? Мы ведь не виноваты в том, что эта женщина приехала в наш город и нашла здесь свой конец. Нас это не касается. Я хочу только одного – чтобы мы держались подальше от этого скандала.
Карен рассеянно кивнула:
– Все это звучит так…
– Как?
– Ну, не знаю. Как-то бессердечно. – Она передернула плечами.
– Зато разумно.
– Может быть, ты и прав, – согласилась Карен, все еще потрясенная скрытым смыслом его слов. Если на нее и в самом деле может лечь тень подозрения… – Да, наверно, так будет лучше.
