Текст книги "Пока ты со мной"

Автор книги: Патриция Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

Карен притормозила возле школы, где уже нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Дженни, прижимавшая к груди альбом со своими детскими фотографиями. Девочка проворно юркнула в машину и захлопнула дверцу. Вид у нее был такой, словно она участвует в угоне автомобиля и ей лучше держаться подальше от посторонних глаз.

– Ну, поехали, – поторопила она мать.

– Нервничаешь?

Дженни подозрительно взглянула на Карен и пожала плечами:

– Просто взволнована.

Карен молча кивнула и тронула с места. Линда позвонила утром, когда они завтракали. Договорились о встрече после уроков в ресторанчике Миллера, хорошо известном каждому бейландцу. Дженни с гордостью сообщила матери, что Линда когда-то подрабатывала там официанткой. Линда хотела сама забрать Дженни из школы, но Карен, невзирая на возражения дочери, настояла на том, что заедет за ней сама. Карен изо всех сил старалась сохранять спокойствие и благоразумие, но это давалось ей с огромным трудом.

– Как прошли уроки?

– Нормально. У меня в голове было совсем другое.

– Могу себе представить.

Наступило молчание.

– Я вижу, ты захватила альбом с фотографиями, – заметила Карен.

Дженни посмотрела на пухлый том.

– Линда хочет все про меня знать. Я подумала, что будет неплохо, если я захвачу наглядное пособие.

Карен улыбнулась:

– Что ж, идея и в самом деле неплоха.

– Может быть, она захочет взять с собой в Чикаго мою фотографию.

При этих словах мрачное настроение Карен чуть-чуть прояснилось – значит, все-таки Дженни понимает, что Линда рано или поздно отсюда уедет.

– Конечно, пусть берет.

– Эх, жалко, что она не может здесь остаться, – сокрушенно вздохнула Дженни.

Карен поежилась и велела себе сосредоточиться на дороге. Было одно обстоятельство, которое не давало ей покоя после того, как Линда позвонила утром. Почему-то она дала Дженни телефон мотеля «Джефферсон». Грегу это тоже показалось подозрительным, и он даже хотел потребовать объяснений, но Карен его урезонила. Тем не менее она сама недоумевала. Она искоса взглянула на дочь, нервно потиравшую руки и смотревшую в окно.

– Скажи-ка… А Линда не объяснила, почему она живет в гостинице, а не у своих родных? – спросила Карен, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно естественнее.

– Не знаю. Может, у них там места нет. Какая вообще разница?

– Никакой, – быстро согласилась Карен.

Но мысленно попыталась себе представить, что к ним после многолетнего отсутствия возвращается дочь. Разве она могла бы сказать своей Дженни, что у нее в доме мало места? Никогда. Отдала бы ей свою собственную постель, спала бы на полу, но ни за что не позволила бы ей жить в мотеле. Здесь что-то неладно. Что-то у них там произошло.

– Мне просто показалось странным, что она не живет у матери. Все-таки столько лет не виделись…

– А может, она не хочет жить с матерью, – воинственно перебила ее Дженни. – Ты что, собираешься следствие устраивать?

Спокойнее, сказала себе Карен. Это не твое дело.

– А вот и ресторан, – произнесла она вслух.

Глаза Дженни загорелись, словно ей предстояло попасть в какую-то неведомую страну.

Мэри Миллер Данкан выросла между кухней и обеденным залом ресторана своих родителей. Оглядываясь в прошлое, она не могла вспомнить ни единого дня, когда отец и мать не работали. Должно быть, это и свело маму в могилу до срока. Сэм, муж Мэри, с которым она вместе училась в школе, сначала работал в ресторане официантом. Парень сразу понравился хозяину, и тот научил его всем премудростям своей профессии. Два года назад отец Мэри умер, твердо зная, что его заведение в хороших руках – зять больше всего на свете любил свою работу.

Мэри вздохнула и оглянулась на мужа, который суетился за стойкой бара, проверяя, сколько спиртного осталось в каждой из бутылок. Вообще-то это входило в обязанности бармена, но Сэм предпочитал все делать сам. В зал кто-то вошел, и на лице Мэри появилась механическая улыбка, с которой она встречала посетителей.

На нее смотрела темноволосая женщина, губы которой кривились в странной улыбке.

– Привет, – сказала она негромко. – Свободное местечко в вашем заведении найдется?

У Мэри отвисла челюсть. – Линда, ты, что ли?!

– Она самая, во плоти.

– Линда! – повторила Мэри, уронила на пол стопку меню и бросилась к своей бывшей подруге. – Господи, мы-то думали… Чего мы только не думали!

– Знаю.

– Заходи, присаживайся. Сэм так удивится. Сэм! – крикнула она, подводя Линду к бару. – Ты не поверишь, кто к нам пришел.

Сэм Данкан, плотный молодой человек с преждевременной лысиной, который всегда носил костюм и галстук, обернулся на зов жены и озадаченно уставился на незнакомку. Внезапно выражение его лица изменилось, и бутылка водки, которую он держал в руках, с грохотом упала на пол.

– Линда!

Линда радостно улыбнулась:

– Привет, Сэм.

– Извини. – Он нагнулся, поднял бутылку и убедился, что она не разбилась. – Слава богу, бутылки научились выпускать небьющиеся.

– Ты все еще работаешь здесь, – констатировала Линда Эмери.

– Мы с Сэмом поженились. Еще девять лет назад.

– Это здорово. А как твой отец?

– Умер.

– Какая жалость!

– Мне тоже жаль, что с твоим отцом так случилось. Господи, Линда, где ты была все эти годы? Мы все так за тебя переживали! Твоя мать звонила мне, наверно, раз двадцать, все спрашивала, нет ли от тебя весточки.

– Это долгая история. Но сейчас мы поговорить не сможем, потому что у меня тут назначена встреча с человеком, который мне очень дорог.

– Понятно, – немного обиженно откликнулась Мэри.

– Ты ничего не поняла. Я очень хочу поговорить с тобой. Приятно, что мне хоть где-то рады. Ведь мне рады здесь, Сэм, правда?

– Само собой, – буркнул Сэм, отводя глаза.

– Твоя мать, должно быть, просто счастлива, – вздохнула Мэри.

Взгляд Линды затуманился.

– Трудно сказать. Я виделась с ней вчера вечером, а после этого поговорить с ней по телефону так и не удалось. Это мой братец постарался. Вчера он вышвырнул меня за дверь, и мне пришлось снять номер в мотеле «Джефферсон». Сегодня я стала названивать матери, но никто не брал трубку. Это Билл меня так наказывает. Дает мне понять, какая я скверная девчонка. Матери дома нет. Скорее всего, он перетащил ее к себе, а я не знаю, где они живут. В телефонной книге их номера нет. Ты помнишь моего брата?

Мэри кивнула и ответила, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучали неодобрительные нотки:

– Конечно, я знаю Билла Эмери.

Билл нередко заглядывал к ним в ресторан после работы, чтобы пропустить стаканчик. Сопровождали его, как правило, светловолосые девицы, которым пить спиртное вообще-то было рановато. Знала Мэри и его жену Гленду – очень милую женщину, которая не заслуживала того, чтобы с ней так обращались. Билл и Гленда жили не в Бейланде, а в соседнем городке. Мэри знала их адрес, но решила не сообщать об этом Линде. Ни к чему ввязываться в чужую семейную свару. Сэм всегда говорил, что нужно заниматься своим делом. Это была его любимая присказка, если не считать еще одной – о клиенте, который всегда прав. Кроме того, Мэри не могла слишком уж строго осуждать Билла за то, что он круто обошелся с сестрой. Она тоже хороша – могла бы по крайней мере сообщить родственникам, что жива и здорова.

Линда выжидательно смотрела на Мэри, явно надеясь, что та сообщит ей адрес Билла, но Мэри так ничего и не сказала.

– Я обязательно все тебе расскажу, – пообещала Линда. – Но не сейчас, а попозже…

Голос ее дрогнул, взгляд стал отсутствующим. Мэри вспомнила, что когда-то ее безумно раздражала привычка Линды умолкать посреди фразы. Они были близкими подругами, но даже в те годы Линда отличалась невероятной скрытностью. Вроде бы откровенничает с тобой, а все равно остается ощущение, что главное придерживает, оставляет при себе. Эта таинственность в сочетании с хорошенькой мордашкой делали Линду неотразимой в глазах мальчиков. Мэри оглянулась на мужа и увидела, что Сэм буквально впился в Линду взглядом – совсем как в школе.

– Как бы то ни было, я ужасно рада тебя видеть, – поспешно сказала Мэри. – Где ты живешь? Или это тоже секрет?

Ей тут же стало стыдно за скрытый упрек, который прозвучал в ее вопросе, но Линда, казалось, этого не заметила.

– Почему секрет? Я живу в Чикаго и там жила все это время. Нет уж, теперь с секретами покончено. Я приехала сюда, чтобы раз и навсегда разобраться с тайнами. Причем не только с моими.

Это было произнесено таким тоном, что у Мэри по спине пробежали мурашки. Взгляд Линды потемнел. Мэри хотела было спросить, нормально ли Линда себя чувствует, но в это время лицо подруги просияло.

– А вот и она! Сэм, Мэри, идемте-ка со мной, я вас кое с кем познакомлю.

– Вот она! – закричала Дженни и стала махать рукой.

Карен настояла на том, чтобы войти в ресторан вместе с дочерью. Дженни ужасно разозлилась, считая, что мать хочет оскорбить Линду – неужели та не явится на свидание с родной дочерью? Тем не менее Карен проявила настойчивость и сейчас с замиранием сердца смотрела, как к ним приближается Линда. Ее сопровождали двое: женщина с каштановыми волосами до плеч и простым, невыразительным лицом, а чуть поотстав – лысеющий мужчина, нервно стиснувший кулаки. Только теперь Карен поняла, что все это время надеялась на чудо – вдруг Линда не явится на свидание. Конечно, мечтать о таком было жестоко. Девочку это просто убило бы. Но ведь сердцу не прикажешь…

Линда смотрела на Дженни с улыбкой, но, заметив, что девочка пришла не одна, а с матерью, не могла скрыть огорчения.

– Вы пообедаете с нами? – вежливо спросила она.

Прежде чем Карен успела ответить, Дженни выпалила:

– Нет, она сейчас уйдет.

В улыбке Линды явно чувствовалось облегчение.

– Тогда, прежде чем вы уйдете, позвольте познакомить вас с моими старыми друзьями. Это Мэри Миллер, по мужу Мэри Данкан. А это Сэм Данкан. Этот ресторан основан родителями Мэри. Когда-то я подрабатывала здесь официанткой. Мы все тогда учились вместе – Мэри, Сэм и я.

Мэри улыбнулась профессиональной улыбкой и протянула руку.

– А это моя дочь Дженни, – с гордостью объявила Линда. – И ее приемная мать Карен Ньюхолл.

Карен не могла подавить возмущения по поводу того, что ее представляют подобным образом. Мэри тоже была смущена – она коротко пожала руку Карен и тут же отвела глаза. Сэм пробурчал нечто неразборчивое и уставился себе под ноги.

Одна Линда, казалось, не ощущала ни малейшей неловкости. Она смотрела только на Дженни.

– Мне пришлось отказаться от Дженни, когда она была совсем маленькой. Но теперь я нашла ее и надеюсь, что мы наверстаем упущенное. Конечно, все это так неожиданно…

– Да, новость и в самом деле сногсшибательная, – не выдержала Мэри.

Она была одновременно поражена и разгневана – Линда не должна была ставить ее и Сэма в такое дурацкое положение. Неужели она не видит, что на приемной матери Дженни буквально лица нет. Мэри не решалась даже посмотреть в сторону Карен.

– Мы приготовим вам столик, где никто не будет вам мешать, – сказала Мэри и указала на стол в углу. – Сейчас пришлю официантку. – И она чисто автоматическим жестом протянула Линде меню.

Прежде чем сесть, Линда крепко обняла подругу, но та словно язык проглотила.

– Мы обязательно с тобой обо всем потолкуем, – пообещала Линда. – Я должна многое тебе рассказать. Это очень-очень важно.

– Что ж, ты знаешь, где меня найти, – сказала Мэри, повернулась и пошла прочь.

Дженни уселась за столик, а Карен осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– Когда за тобой заехать?

Дженни вопросительно взглянула на Линду.

Та посмотрела на часы:

– Я даже не знаю, сколько времени нам понадобится.

– Ну хорошо, – вздохнула Карен. – Ты мне позвони, Дженни, хорошо?

– Ничего, мама сама меня отвезет, – нетерпеливо отозвалась девочка.

Карен усиленно заморгала глазами, чтобы скрыть слезы.

Зато Линда при этих словах вспыхнула от неожиданности и удивления. Бросив на Карен сочувственный взгляд, она сказала:

– Спасибо, что сами привезли Дженни. Мы позвоним вам, когда закончим. В принципе, я могла бы просто отвезти Дженни домой, чтобы вам не тратить зря время.

Карен была слишком потрясена, чтобы спорить. Она боялась, что ее голос дрогнет, поэтому ограничилась кивком и, стараясь не терять достоинства, направилась к выходу. Она почувствовала на себе изучающий взгляд Мэри Данкан, но сама смотрела прямо перед собой.

Глава 7

На обратном пути Карен то и дело утирала слезы рукой. Когда она выбралась из машины, у нее подкашивались ноги. Слова Дженни звучали в мозгу назойливым рефреном: «Мама сама меня отвезет…»

Дома было темно и уныло. Слава богу, у Карен не было сегодня занятий в танцевальной школе. После ее выкидыша Тамара, владелица школы, перевела Карен на облегченный режим. Хотя, может быть, в такой ситуации лучше было бы не сидеть дома, а работать. Это отвлекло бы Карен, хоть на время избавило бы от мучительных мыслей о дочери, которая в эту самую минуту увлеченно рассказывает о себе совершенно чужой женщине, своей родной матери.

Карен налила себе холодного чая, села на табуретку возле кухонного стола. Она вспоминала прошлое: всякие мелочи, праздники, памятные дни. Когда Дженни было три года, она больше всего на свете любила блины, и несколько недель подряд Карен кормила ее блинами каждый день, на завтрак и на обед. Когда девочка окунала блин в сироп, ее глазенки горели таким восторгом, что ради этого можно было пойти и на нарушение диеты.

Все минувшие годы Карен благодарила судьбу за то, что доход Грега позволяет ей проводить так много времени с дочерью. Сама Карен выросла без отца, мать почти все время находилась на работе. Карен на всю жизнь запомнила чувство одиночества, которое охватывало ее, когда она возвращалась после уроков в пустую квартиру. Мама всегда была усталой, на игры и развлечения сил у нее не хватало. Что касается Грега, то он вырос в семье, где было семеро детей. Мать была так замотана домашним хозяйством, что на каждого из отпрысков времени не оставалось. Она умерла, когда Грегу было тринадцать, и все семейство почти сразу же разлетелось по белу свету, как осенние листья под порывом ветра. Вот почему и Карен, и Грег хотели, чтобы Дженни росла в полноценной семье, чтобы мама все время была дома, и если девочке хочется питаться одними блинами – пожалуйста, нет вопросов!

Даже в последние дни, когда Карен и Дженни почти все время ссорились, в миг, когда Дженни врывалась домой после уроков, швыряя тетрадки и учебники на кухонный стол, Карен испытывала блаженство. Ей было приятно смотреть, как дочь шарит по холодильнику, попутно рассказывая что-то про своих одноклассников и учителей.

Карен вымыла стакан и медленно стала подниматься по лестнице на второй этаж. Она подошла к комнате Дженни и открыла дверь. Комната находилась в самом углу коридора, окна ее выходили во дворик. На ярких голубых обоях играли солнечные блики. В последнее время Дженни жаловалась, что комната выглядит слишком «по-детски», и Карен сшила новые занавески, позволила дочери самой выбрать новое покрывало и наволочки для подушек.

Они вместе отправились в универмаг, и Карен не мешала Дженни подбирать ткань, но в конце концов дочь все-таки спросила у нее совета. Обе остались весьма довольны результатом. Карен смотрела на комнату, казалось, наполненную невидимым присутствием дочери. Дженни утром развесила по местам всю одежду, но под кроватью валялись кроссовки, а на белом письменном столе грудой лежали книги и бумаги. Сбоку на полке были выставлены всевозможные флаконы, баночки и бутылочки – косметические ухищрения, с помощью которых девочки-подростки пытаются избавиться от комплекса неполноценности. «Дженни это совершенно ни к чему, – подумала Карен. – Она даже не понимает, какая она хорошенькая».

Против воли Карен представила, как Линда и Дженни сидят рядом за столиком, такие похожие друг на друга. Она взглянула в зеркало, увидела лицо, не имевшее ничего общего с чертами Дженни – светлые волосы, темно-карие глаза. Вот на Грега Карен была похожа, друзья дразнили их «братом и сестрой». «Она – сестра моей души, – серьезно отвечал на это Грег. – Поэтому нечего удивляться, что мы так похожи». То, что Дженни совсем не напоминает своих приемных родителей, никогда раньше Карен не беспокоило. Тем большим потрясением стало для нее сходство Дженни со своей родной матерью. Видеть это почему-то было больно.

Карен отвернулась от зеркала и увидела, что полученную в подарок музыкальную шкатулку Дженни водрузила на самое видное место. Карен открыла крышку, раздались аккорды «Прекрасной мечтательницы», по зеркалу заскользила игрушечная балерина. «Если бы я подарила ей такое, – подумала Карен, – она сказала бы, что я совсем чокнулась. Но Линда – другое дело».

Снаружи донесся звук подъезжающей машины, и от неожиданности Карен вздрогнула. Она подошла к окну и увидела внизу машину Линды. Вылезла Дженни, прижимая к себе альбом, Линда тоже вышла из автомобиля. Какое-то время они стояли, разговаривая, потом Дженни обняла Линду, и они поцеловались.

У Карен от ревности сжалось сердце. Она уже не помнила, когда Дженни целовала ее в последний раз. Если Карен хотела ее обнять, девочка отстранялась. Почему? Ведь к этой женщине, которую она совсем не знает, Дженни так и льнет. Да, она родила тебя. Но кто тебя убаюкивал, кто тебя лечил, когда ты болела, кто тебя кормил, кто вытирал твои слезы? Настоящая мать – та, кто тебя вырастила. Я всегда считала, что ты мне родная. Неужели теперь ты ко мне относишься иначе?

Словно почувствовав на себе взгляд Карен, Дженни обернулась и увидела лицо в окне своей комнаты. Девочка улыбнулась и помахала рукой. Карен тут же устыдилась своих мыслей, своей ревности и отошла от подоконника. Как можно обижаться на Дженни за то, что девочка придает такое большое значение встрече со своей родной матерью? В конце концов, что в этом страшного? Карен решила, что нужно быть добрее, и со смягчившимся выражением лица подошла к лестнице, ведущей на первый этаж. В это время как раз открылась входная дверь, и Дженни крикнула:

– А вот и я!

– Я здесь, наверху, – крикнула Карен совсем как в добрые старые времена.

Она услышала, как Дженни поднимается по лестнице. Девочка просунула голову в родительскую спальню, где Карен ни с того ни с сего начала наводить порядок в платяном шкафу.

– Привет, – сказала Карен. – Я тут белье раскладываю.

– Привет. Ой, черт! Забыла сказать, чтобы ты не клала мою красную рубашку в сушилку.

– Я повесила ее на веревку.

– Спасибо, мам.

– Как прошла встреча?

– Отлично. Пойду положу альбом на место.

Девочка тронулась к своей двери, и Карен, немного поколебавшись, последовала за ней. Она смотрела, как Дженни засовывает альбом на полку, между книг.

– Значит, вы хорошо провели время?

– Просто превосходно. Все говорили, говорили, не могли остановиться.

– Что ж, это замечательно.

– Это просто невероятно, сколько у нас общего. Трудно поверить.

– Ей понравились фотографии?

– Да, очень. Она все рассматривала снимки, на которых я совсем маленькая. Говорила, что я была очень хорошенькая.

– Это правда.

– Ну, не знаю, – улыбнулась Дженни и достала из сумочки фотографию, на которой Линда была запечатлена с котом.

– Вот, это она мне подарила. Самая последняя из ее фотографий. Кота зовут Пусси.

Карен взяла снимок и посмотрела на Линду: голубые глаза с легким оттенком грусти, мягкая улыбка.

– Хорошая фотография.

Дженни взяла фотографию и сунула ее за рамку зеркала.

– Ладно, когда закончишь, спускайся вниз, поможешь мне резать овощи, – сказала Карен. – Хочу приготовить на ужин твое любимое куриное рагу. – Уже на ходу она обернулась и спросила: – А может быть, ты так сыта, что не хочешь есть?

Дженни покачала головой:

– Нет, я так психовала, что почти ничего не ела. Куриное рагу – это шикарно. Сейчас спущусь.

Улыбаясь, Карен спустилась вниз и начала готовить ужин. Настроение у нее значительно улучшилось, все было почти нормально. Несколько минут спустя, весело напевая, в кухню вошла Дженни.

– Что резать? – спросила она.

– Порежь кабачок.

Дженни взяла нож и принялась за работу. У нее с раннего детства была привычка резать овощи с аккуратностью ювелира. Карен пошутила по этому поводу, после чего наступило сосредоточенное молчание. На улице начинало смеркаться, яркое сияние весеннего дня постепенно тускнело. Карен поглядывала в окно на эту привычную картину с обостренным чувством благодарности: как драгоценны все эти обыденные краски и звуки, улыбающиеся лица тех, кого любишь… Ей не хотелось нарушать воцарившийся мир, но необходимо было задать один вопрос. Глядя в сторону, чтобы Дженни не видела ее лица, Карен как бы между делом спросила:

– Вы еще будете встречаться?

– Конечно, будем. Думаю, мы будем видеться каждый день, пока она здесь.

Карен судорожно вздохнула, но заставила себя улыбнуться.

– Что ж, очень хорошо. Вы сможете познакомиться получше.

– Да, а когда наступят каникулы, я поеду к ней в Чикаго, поживу там немного.

Карен резко обернулась к дочери.

– Как это так? Кто сказал, что ты поедешь в Чикаго?

– Мама, но ведь она живет в Чикаго, – сказала Дженни, недоуменно пожав плечами, словно разговаривала с умственно отсталой. – Естественно, мне придется туда поехать.

– Дженнифер Ньюхолл, одного твоего желания еще недостаточно, чтобы тебе позволили ехать в Чикаго.

– Я уже не маленькая. Ты не можешь мною так командовать. Я имею полное право съездить в гости к своей родной матери.

Ну вот, снова началось. Каждый раз это словосочетание – «родная мать» – заставляло Карен морщиться, хотя возразить на это что-либо было трудно. И тем не менее у Карен было такое ощущение, словно внутри у нее все переворачивается.

– Интересно, откуда ты возьмешь деньги на авиабилет?

Дженни отложила нож и сузила глаза.

– Мы об этом уже говорили, – с торжеством в голосе заявила она. – Она вышлет мне билет. Сама предложила и очень этого хочет.

Открылась дверь черного хода, и в кухню вошел Грег, бросил на столик газеты и ключи от микроавтобуса.

– Привет. Как поживают мои девочки?

Карен и Дженни мрачно смотрели друг на друга, ничего не отвечая.

Грег вздохнул. Он уже привык к тому, что Карен и дочка все время ссорятся.

– Милая, – сказал он, делая вид, что ничего не замечает, – давай поужинаем пораньше. Мне нужно встретиться с клиентами, которым я обещал сегодня вечером дать предварительную смету.

Ответом ему было гробовое молчание. Тогда, поняв, что чему быть, того не миновать, Грег спросил:

– Ну ладно, что тут у вас произошло?

– Ничего. Твоя дочь только что сообщила мне о своих планах на летние каникулы.

– Да! – с вызовом подхватила Дженни. – Когда кончатся занятия, я съезжу к Линде в Чикаго.

– Минуточку, минуточку! – поднял руку Грег.

Но Карен уже разозлилась не на шутку:

– Я тебе вот что скажу, маленькая мисс. Решение здесь принимаешь не ты. Во всяком случае, до тех пор, пока ты здесь живешь.

Глаза Дженни вспыхнули огнем.

– Ну что ж, может быть, я не всегда здесь буду жить. Может быть, я возьму и перееду к своей настоящей матери!

– Не смей нам угрожать! – взорвался Грег.

Дженни выбежала из кухни.

– Немедленно вернись сюда и извинись! – заорал он.

– Не буду! – крикнула в ответ Дженни и взбежала вверх по лестнице.

Грег обернулся к жене, которая с потерянным видом вытирала руки полотенцем.

– Она просто болтает.

Карен покачала головой.

– Нет, – тихо ответила она. – Это серьезно. Именно этого-то я и боялась.

– Нельзя позволять, чтобы она вертела нами, как хочет, – раздраженно бросил Грег, доставая из холодильника банку пива. – Ничего, все утрясется. Эта женщина вернется в Чикаго и забудет про Дженни.

Карен сощурилась, словно ей трудно было сфокусировать взгляд.

– Ты что, ничего не понял? Или тебе все безразлично? Мы теряем свою дочь. Я теряю ее!

– А по-моему, у тебя с мозгами не в порядке. Это все депрессия из-за выкидыша. Если бы не она, ты бы поняла, что все это выеденного яйца не стоит.

– С тобой невозможно разговаривать!

– С чего ты взяла, что мы ее теряем?

– С чего? А с чего мы потеряли своего маленького?

– Это совсем другое, и ты сама это знаешь.

– Другое? Абсолютно то же самое. Все идет прекрасно, а потом вдруг все рушится. В жизни именно так и происходит.

Грег смотрел мимо нее, в сгущающиеся сумерки.

– О чем ты думаешь? – спросила Карен.

– Так, ни о чем.

– Ты ведь знаешь, что я права.

Грег отпил пива и опустился на табурет.

– Я уже ничего не знаю.

– Ужин будет готов через час, – ледяным тоном проинформировала его Карен.

– Хорошо. Пойду умоюсь. А заодно просмотрю кое-какие расценки.

Карен не слушала его. «Это моя проблема, – с горечью подумала она. – Что ж, я сама с нею и разберусь».