Текст книги "Пока ты со мной"
Автор книги: Патриция Макдональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Ах, папа, папа, – с болью произнесла Линда.
– После того как ты исчезла, он заболел. Я имею в виду психически. Его лечили и так и этак, но он не поправился. Джек всегда гордился тобой даже больше, чем сыном, – в голосе Элис прозвучал отголосок былого осуждения. – Твое исчезновение мало-помалу вытянуло из него все жизненные соки.
Лицо Линды на миг потемнело. Казалось, дочь сейчас перейдет в контратаку, но в следующее мгновение плечи ее опустились.
– Я тоже очень по нему тосковала. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
– По тебе не скажешь, – недобро заметила Элис. – Вид у тебя вполне благополучный.
Линда пожала плечами, по-прежнему оглядывая комнату, в которой прошло ее детство.
– Когда я была девочкой, мое будущее рисовалось мне иначе. Но я крутилась, как могла, – голос ее звучал жестко.
В это время внизу хлопнула дверь и раздались звонкие детские голоса:
– Бабушка!
– А вот и Билл со своим семейством, – горделиво объявила Элис.
– Мама, где ты? – раздался зычный мужской голос.
Элис наскоро привела себя в порядок и поспешила к лестнице. Она побаивалась реакции Билла на внезапное появление сестры.
– Я здесь, наверху, – крикнула она, осторожно спускаясь по ступенькам.
Внизу Билл обнял мать и громко чмокнул ее в щеку.
– Поздравляем с праздником, дорогая!
Элис тоже обняла его:
– Спасибо, сынок.
– С праздником вас, мама, – сказала Гленда, держа в руках целую груду подарков. – Куда все это положить?
– Вон туда, на столик, – рассеянно ответила Элис, а маленькие Тиффани и Марк с двух сторон обхватили ее за ноги.
– У меня для тебя подарок, бабушка, – крикнула девочка.
– У меня тоже! – подхватил Марк.
– А вот и нет! – завопила Тиффани.
– Мне бы пивка, – попросил Билл.
– Возьми в холодильнике.
Сын направился в кухню, но в это время увидел чемодан, стоящий возле дивана.
– У тебя что, гости? Чей это чемодан?
По лестнице медленно спускалась Линда.
– Ты кто? – спросила Тиффани.
Гленда смущенно улыбнулась.
– Тиффани, не груби!
– У меня для тебя сюрприз, сынок, – с деланой бодростью сообщила Элис.
Билл уставился на Линду, и та поежилась под этим взглядом. Внезапно румяная физиономия Билла стало пепельно-серой.
– Привет, Билл, – еле слышно сказала Линда.
– К нам вернулась твоя сестра, – все тем же фальшиво-оживленным голосом подхватила Элис.
– Линда… – пробормотал Билл.
Элис очень хорошо знала своего сына. Она всегда обожала его, восхищалась им, но выражение, появившееся сейчас на его лице, было ей слишком хорошо знакомо. Она нервно облизнула губы и застрекотала:
– Ты не представляешь, как я была потрясена. Открываю дверь, и тут… В жизни у меня не было такого Дня матери. На пороге Линда, взрослая, живая. Наша Линда!
Она нарочно подчеркнула слово «наша», чтобы напомнить Биллу о родственных чувствах. В конце концов, разве есть на свете что-нибудь важнее, чем родство?
Линда не отрываясь смотрела на брата.
– Я так рада тебя видеть. Столько лет прошло…
Дети жались к матери и испуганно смотрели на отца. Они тоже хорошо знали, что последует дальше.
Серо-зеленые глаза Билла приняли стальной оттенок. Это был здоровенный детина, который в университетской футбольной команде когда-то выступал за форварда. В его волосах уже пробивалась седина, но лицо сохранило юношескую припухлость. Билл сжал огромные руки в кулаки и прорычал:
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Я хотела встретиться с мамой. И с тобой тоже.
– Линда живет в Чикаго, – затараторила Элис. – У нее там квартира, хорошая работа. Мы с ней говорили о прошлом, о том, что случилось. Она все мне объяснила.
– Я знаю, что никакими объяснениями нельзя оправдать мое поведение… – робко начала Линда.
Элис посмотрела на Гленду, которая инстинктивно прижала к себе обоих детей.
– Гленда, ты ведь слышала про Линду? – сказала Элис. – Думаю, вы даже встречались.
Невестка резко помотала головой, словно хотела сказать: не втягивайте меня в эту историю.
Тогда Элис обернулась к Биллу:
– Помнишь, как вы с Глендой брали маленькую Линду с собой на пляж?
Элис надеялась, что это безобидное воспоминание смягчит Билла. Атмосфера в комнате накалялась.
– Ну конечно, Билл, ты этого не забыл, – не сдавалась Элис. – Ты всегда так заботился о своей маленькой сестренке…
Но сын, казалось, ее не слышал.
– А ну-ка, убирайся отсюда, – медленно произнес он.
– Билл, что ты! – ахнула Элис.
– Нет, мама, – рявкнул он. – Нет!
– Но разве тебе не интересно узнать…
– Из-за чего она сбежала? Где она была? Мне на это начхать. Я хочу только одного – чтобы духу ее здесь не было!
– Билл! – укоризненно протянула Гленда.
Линда побледнела, но глаз не отвела.
– Не смей так разговаривать при детях! – накинулась на сына Элис.
– Ничего, пусть знают, как я отношусь к этой особе. Ты ведь им приходишься теткой, верно?
В его устах слово «тетка» прозвучало как ругательство.
На глазах у Линды выступили слезы, но она упрямо выставила подбородок вперед и ответила:
– Именно так.
– Ну и наглости же у тебя! Надо же, посмела заявиться прямо сюда, мать твою так.
– Билл! – взорвалась Элис. – Не смей употреблять таких выражений в моем доме!
Тут Билл накинулся на мать:
– Чего это ты раскудахталась? Тебя мои выражения не устраивают? Пора проснуться, мамочка. Неужели ты забыла, что эта… сделала со всеми нами? Неужели ты ничего не помнишь?
– Что было, то прошло, – попыталась урезонить его Элис. – Нужно уметь прощать и забывать.
– Давай-ка без банальностей, мама. Я ничего не забуду и ничего ей не прощу.
Он схватил чемодан Линды и вынес его за дверь:
– Вон отсюда, Линда.
– Билл, немедленно прекрати! – крикнула Элис. – Она приехала ненадолго.
– В этом доме она жить не будет.
– Постой-ка, это пока еще мой дом, и она будет жить здесь, если я так решу.
Билл обжег ее взглядом.
– Этот дом по-прежнему принадлежит тебе, потому что я работал как вол и выплачивал проценты. Отец совсем сошел с катушек и зарабатывать больше не мог.
– Я и не знала, что ты так к этому относишься, – обиделась Элис.
– Ладно, мать, извини. С тобой у меня ссоры нет. Но эта здесь не останется. А если останется, то я уйду. Решай сама. Я не желаю находиться под одной крышей с этой… – Билл воздержался от эпитета.
Элис беспомощно обернулась к дочери. Она поняла, что Линда ожидает от нее поддержки и защиты, но что поделаешь, глава семьи теперь Билл. То, что он сказал о доме, сущая правда.
– Ты ведь не говорила, что собираешься остановиться у меня, – пролепетала Элис.
Лицо Линды вытянулось.
– Мама, неужели ты выкинешь меня на улицу? – у нее на глазах выступили слезы.
Элис в отчаянии смотрела то на сына, то на дочь.
– Вот именно, – с мрачным удовлетворением подтвердил Билл.
– Но я приехала сюда, чтобы увидеться с вами, чтобы быть вместе! – запротестовала Линда.
Элис казалось, что у нее вот-вот разорвется сердце. Смотреть дочери в глаза она не осмеливалась.
Но Билл был непреклонен:
– Надо было думать об этом десять лет назад. Где ты вообще была, в коме, что ли, находилась?
Линда устало покачала головой:
– Эх, Билл, я надеялась, что настало время залечить старые раны. По крайней мере, попытаться.
– Ты ошибалась, – отрезал брат.
Линда снова оглянулась на мать, но Элис смотрела себе под ноги.
– Ты ведешь себя жестоко, – сказала Линда, но Билл лишь фыркнул, а Элис промолчала.
Тогда Линда медленно подошла к двери, посмотрела на чемодан, валявшийся на крыльце. Когда она проходила мимо, Билл отстранился, словно не желал, чтобы она его случайно коснулась.
– Ладно, я сниму номер в гостинице, – бросила Линда.
– Извини меня, – умоляющим голосом сказала ей вслед Элис.
– Нечего перед ней извиняться! – крикнул Билл. – Сама во всем виновата.
– Мама, я тебе позвоню.
Элис хотела еще что-то сказать – хотя бы: я люблю тебя. Но не посмела. Биллу это не понравилось бы. Элис постаралась выразить свои чувства во взгляде, но Линда больше на нее не смотрела. Ничего, подумала Элис, у меня еще будет время обнять ее.
– И больше здесь не появляйся! – крикнул Билл.
Линда с грустью взглянула на брата, но он смотрел сквозь нее, словно это была не она, а какой-то призрак.
Глава 4
Карен сидела в гостиной с раскрытой книгой на коленях, но смотрела не на страницу, а в окно, где чернело звездное небо. Со второго этажа доносилось монотонное громыхание рок-музыки. В комнату вошел Грег, внимательно посмотрел на жену и невесело улыбнулся:
– Я смотрю, ты наслаждаешься чтением?
Карен вздрогнула:
– Что?
– Я вижу, книга тебя всецело захватила.
Муж сел в кресло напротив.
Карен посмотрела на книгу и захлопнула ее со вздохом.
– Не знаю, зачем я вообще ее открыла.
Грег сложил руки на груди.
– О чем ты думаешь?
– А то ты не знаешь.
– О ней, да? Может быть, лучше поговорим?
Карен снова уставилась в окно. Было видно, как сквозь ветви деревьев мерцают звезды. Она попыталась собраться с мыслями и уныло произнесла:
– Я знаю, ты скажешь, что моя реакция чрезмерна.
– Сомневаюсь в этом, – угрюмо ответил муж.
Его тон несколько удивил жену. Обычно Грег старался успокоить ее, убедить, что она волнуется из-за ерунды, но сегодня он выглядел таким же встревоженным, как она.
– А что, если… – начала Карен. – Что, если эта женщина захочет отнять у нас Дженни?
Грег покачал головой:
– Это невозможно.
– Откуда ты знаешь?
– Естественно, я это знаю. Мы удочерили ее законным образом. Эта женщина отказалась от всяких прав на своего ребенка, она подписала соответствующие бумаги. Разумеется, я исхожу из того, что этот болван Арнольд Ричардсон не забыл потребовать у нее подпись.
– Не нужно так говорить, Грег!
– Извини. Конечно же, она все подписала.
– У меня такое ощущение, что в наши времена старые правила и законы больше не действуют, – вздохнула Карен. – По телевизору в передаче Фила Донахью без конца показывают женщин, которым удалось отсудить права на детей, брошенных ими много лет назад.
– Ну, это один случай из миллиона. Именно поэтому подобные истории и попадают на телевидение. Понимаешь, мы ведь не купили своего ребенка на черном рынке, а удочерили совершенно законно. Так что к нам это не относится.
– Меня поражают эти женщины! – возмутилась Карен. – Такое ощущение, что просто не существует срока давности, после которого они могут потребовать своего ребенка обратно.
– Срок давности существует. Я читал об этом в газете. Месяц или что-то в этом роде.
– Не месяц, а три недели, – поправила его Карен.
– Ну вот, а еще спрашиваешь.
Карен кивнула. Она никогда не забудет те три недели, в течение которых ежеминутно ожидала звонка от Ричардсона – вдруг он позвонит и скажет, что мать Дженни передумала. Все это время Карен твердила себе: не привыкай к этому ребенку, не спеши полюбить его, ведь он еще не твой. Когда же срок истек и договор был окончательно подписан, началось настоящее ликование.
– Если хочешь, я позвоню завтра Арнольду Ричардсону и изложу ему ситуацию, – предложил Грег. – Он сам тебе все объяснит. У этой женщины нет ни малейших шансов на победу в суде.
– А я считаю, что Ричардсон сам во всем виноват. Как он мог допустить, чтобы посторонний человек рылся в его картотеке?
– Уверен, что это произошло без его ведома.
– Тоже мне оправдание! – вспыхнула Карен. – Его дело – обеспечивать конфиденциальность.
Грег глубоко вздохнул, взял со столика журнал, пошелестел страницами.
– Ну вот, теперь еще и ты на меня разозлился.
– Нет, не разозлился. Просто я не могу видеть, как ты убиваешься. Ничего страшного не произошло, небо на землю не свалилось. Нужно сохранять спокойствие.
– Что-то ты сам не больно-то спокоен.
Грег не ответил. Он свернул журнал трубкой и принялся постукивать им по ладони.
– Грег, закон – это еще не все.
– В каком смысле?
– А что, если Дженни сама захочет уехать с ней? Вдруг она выберет Линду, а не нас… Не меня?
– Какая чушь! С какой стати она будет отдавать предпочтение чужой женщине? Нас она знает, любит!
– Ты сам видел, как она себя вела. Она просто в восторге от всего этого. Такое ощущение, что Дженни всю жизнь только и ждала момента, когда появится ее расчудесная «родная мать».
– Ты преувеличиваешь.
– Может быть. Но я так напугана. В последнее время мы с Дженни только и делаем, что ссоримся. Буквально вцепляемся друг другу зубами в глотку. Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, ей все не нравится. И в этот самый момент появляется загадочная и совершенно восхитительная незнакомка, которая заявляет: «Я – твоя родная мать. Я всю жизнь мечтала о тебе, моя прекрасная дочурка, а ты на самом деле оказалась еще прекрасней, чем я себе воображала». – Карен вскочила и принялась расхаживать по комнате. – Теперь давай сравним. С одной стороны, старая ведьма Карен, неродная мать, которая заставляет несчастную малютку делать уроки, ставить вещи на место и так далее; с другой стороны – Линда, ласковая и нежная родная мать, которая смотрит на Дженни восхищенными и обожающими глазами. Теперь ответь мне, какую из матерей выбрал бы ты?
– Не нужно упрощать, – пробормотал Грег, отводя глаза.
– Дженни и без того в последнее время лихорадочно искала причину, по которой можно было бы меня отвергнуть раз и навсегда. А сегодня эта причина заявилась к ней сама. Я этого не выдержу, Грег. Дженни – мой единственный ребенок, кроме нее, у меня в жизни ничего нет.
Муж с размаху швырнул журнал на столик и вскочил на ноги.
– Немедленно прекрати! Ты делаешь из мухи слона. Ради бога, будь разумной.
Карен свирепо уставилась на него, но в следующую секунду из глаз ее хлынули слезы.
– Извини. Но если я даже собственному мужу не могу рассказать о своих страхах…
На его лице появилось страдальческое выражение. Грег отвернулся.
– Послушай, ты так говоришь, словно этот вопрос будет решать сама Дженни. А если тебя интересует мое мнение, мы просто возьмем и запретим ей встречаться с этой женщиной. Скажем «нет», и дело с концом. Она несовершеннолетняя, мы ее родители. В конце концов, что мы знаем об этой женщине? Может быть, она чокнутая, психически неуравновешенная. Уж, во всяком случае, нормальной ее назвать трудно – иначе она не заявилась бы вот так, без предупреждения.
– Это верно.
Карен села на диван рядом с мужем.
– Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ты разрешила девочке встретиться с ней завтра.
Карен не ответила.
– Все очень просто. Мы запретим дочери встречаться с этой самой Линдой, и точка. Я с удовольствием сообщу этот приговор Линде Эмери. Ты никогда ее больше не увидишь.
– Нет, – вздохнула Карен. – Так поступить мы не можем.
– А что такого? Я и с Дженни поговорю. Роль жестокого отца меня не пугает.
– Дело не в этом. Просто… Мы не можем лишить девочку возможности узнать поближе свою родную мать. Особенно теперь, когда они уже встретились. Это было бы нечестно. Нечестно по отношению к Дженни. Я ведь знаю, что этот вопрос ее мучает. Школьный психолог говорил мне, что Дженни как раз в таком возрасте, когда у подростков происходит кризис самоидентичности. В особенности у приемных детей. Может быть, знакомство с родной матерью поможет девочке. Пусть узнает ее получше, выяснит, кто ее отец. Ну, я не знаю, что там Линда решит ей еще рассказать.
– Я тебя не понимаю! – развел руками Грег. – Сначала ты говоришь одно, потом, когда я предлагаю тебе разумное решение, тебя заносит в противоположную сторону. Я же хочу тебя защитить. Тебя и Дженни. Давай я сделаю то, что собираюсь.
– Нет, это не выход. Как ты сам не понимаешь? Если мы займем жесткую позицию, Дженни все равно будет с ней встречаться, только тайком. А может быть, произойдет что-нибудь и похуже. Нет, запрещать мы не будем. Иначе она затаит на нас обиду.
– Ты сама не знаешь, чего хочешь! То у тебя одно, то другое.
– Перестань на меня орать! Я же в этом не виновата, не я это затеяла. Я всего лишь пытаюсь справиться с ситуацией. Что ты на меня разозлился?
– Ты связываешь мне руки! Ты рисуешь всякие кошмарные картины, а когда я пытаюсь что-то предпринять…
– Ничего предпринять здесь нельзя. Эта женщина уже есть. Нам нужно быть готовыми ко всему. А что до моих слов, так я всего лишь хотела поделиться с тобой своими чувствами.
– Вот и отлично. Поделилась – и превосходно.
– Я-то надеялась получить от тебя моральную поддержку! – возмутилась Карен.
– Ты хочешь, чтобы я стоял рядом с тобой сложа руки и смотрел, как эта баба разрушает нашу жизнь?!
Карен изумленно уставилась на мужа. Ей показалось, что земля внезапно заколебалась у нее под ногами. Ведь Грег всегда был таким хладнокровным, таким уверенным в себе.
– Ты правда думаешь, что такое возможно? Ты серьезно?
Грег покачал головой:
– Нет, извини меня. Просто день выдался слишком уж тяжелый.
Ей стало его жалко. И еще ей стало стыдно – она обрушила на него свои страхи так, словно Грег – сторонний наблюдатель. Ведь Дженни и его дочь тоже. Жизнь Грега зависит от того, чем закончится схватка между матерями.
– Ничего, – ласково сказала Карен. – Все равно это случилось бы рано или поздно. Не сегодня, так в другой день.
– Наверно, ты права, – хмуро кивнул Грег.
Карен провела рукой по его насупленному лицу.
– Мы справимся.
– Обычно это я так говорю.
– Обычно да, – подтвердила Карен.
Грег отвернулся.
Глава 5
Женщина, сидевшая за стойкой регистратуры в мотеле, была так увлечена чтением, что не заметила, как в вестибюль вошел тощий мужчина с ввалившимися щеками. Когда он возник над стойкой, женщина вскрикнула, схватившись за пышную грудь.
– Эдди, господи! Ты ходишь бесшумно, как какой-нибудь индеец!
Эдди Макхью сверил наручные часы с теми, что висели на стене.
– Меньше нужно триллеров читать, – пробурчал он.
Марго Хофстедер закрыла книгу и тоже посмотрела на часы.
– Что, уже восемь?
Эдди кивнул:
– Я вытер лужу под автоматом для льда. Но лучше все-таки вызвать мастера. Сам я в холодильных установках ни черта не смыслю.
Марго, грузная женщина лет шестидесяти, вздохнула и слезла со стула.
– Я еще два дня назад звонила в ремонтную контору. Мастер говорит: приду, приду, а все не приходит. Я иногда перестаю понимать, зачем мне нужен этот проклятый мотель. Теперь, когда Энтони не стало, все валится у меня из рук. Вот Энтони умел заставить эту публику вертеться.
Эдди равнодушно хмыкнул. Эти разговоры, по правде говоря, ему уже до смерти надоели. Марго освободила место за стойкой, и Эдди заступил на ночную смену. Мотель «Джефферсон» принадлежал Марго и ее мужу Энтони лет двадцать. В прошлом декабре Энтони хватил удар – прямо за обеденным столом. Когда приехала «Скорая», он уже умер. С тех пор Марго все никак не могла решить, продать ей мотель или нет. В феврале она наняла Эдди в качестве ночного портье и вообще – по хозяйству помогать. Эд недавно ушел от жены, и бесплатное жилье в мотеле было очень кстати, хотя зарплату Марго платила более чем скромную. Вдвоем они кое-как справлялись с делами, но это до поры до времени: приближался летний сезон, и скоро хозяйке придется решать, продает она мотель или же нанимает полный штат прислуги. Марго просто не знала, как быть. Эд Макхью вроде бы с работой справлялся, но только от сих и до сих. Когда был жив Энтони, хозяйствовать в отеле было одно удовольствие. С другой стороны, что делать без работы? Переехать во Флориду и сидеть там в окружении других таких же вдов? Это уж совсем тоска. Одним словом, Марго пребывала в нерешительности.
– Ну, ты ведь знаешь, как обращаться с этой штуковиной для расчета по кредитным карточкам, – сказала Марго, показывая на машинку, что стояла на стойке.
– Знаю-знаю, – раздраженно отмахнулся Эдди.
Она говорила ему одно и то же перед каждой сменой.
– Вот и хорошо. А я пойду домой, книжку дочитаю. Спокойной ночи, Эд.
– Пока, – ответил он, думая: не только дочитаешь книжку, но и слопаешь пару фунтов конфет, знаю я тебя.
Сам он, оставшись один, включил допотопный черно-белый телевизор, стоявший под стойкой, и стал смотреть футбол. В конце второго тайма входная дверь хлопнула, и в вестибюль влетела Валери, жена Эдди. Она была в свитере, обрезанных по колено джинсах и золотых босоножках на высоком каблуке. В руке у Валери дымилась сигарета. Вестибюль сразу же наполнился запахом гвоздичного одеколона и табака.
– Ты здесь? А я думала, что ты опять сортир драишь, – сказала она вместо приветствия.
Эдди вновь уставился в телевизор.
– Какого хрена тебе нужно? Где дети?
– Там, в машине.
– Ну и вези их домой. Им спать пора.
– Нам нужно поговорить.
Валери сняла накрашенным серебристым лаком ногтем крошку табака с кончика языка.
– А по телефону нельзя было?
– В том-то и дело, – победоносно воскликнула она. – Телефон сегодня отключили.
– Так заплати по счету.
– Интересно, чем? – Валери глубоко затянулась. – У меня таких денег нет. Ты ведь мне выплачиваешь жалкие гроши.
– Перестань стервозничать. Никаких денег не хватит, если ты будешь звонить своей мамочке по двадцать раз на дню. Из-за этого и телефон отключили.
– Не смей так говорить о моей матери, Эдди. Она всегда относилась к нам просто по-ангельски, – возмутилась Валери, уставив сигарету, словно обвиняющий перст, на мужа. Длинный столбик пепла рухнул прямо на стойку.
Эдди закатил глаза:
– Ты что, не можешь пепельницу взять?
Он подтолкнул к ней вазочку из крашеного алюминия, и Валери с размаху ткнула окурком в надпись позолоченными буковками «Мотель «Джефферсон», Парквей-бульвар, Бейланд, штат Массачусетс».
– На всякие дурацкие журналы и никотиновую заразу у тебя всегда денег хватает, – заметил Эдди.
Валери вытащила из пачки последнюю сигарету, на личико с выщипанными бровями упали светлые пряди волос. Убедившись, что пачка опустела, Валери скомкала ее и швырнула на пол.
– Послушай, я пришла сюда не для того, чтобы с тобой собачиться.
– Для начала нечего тут мусорить. Возьми пачку и брось в урну, – потребовал Эдди. – Иначе Марго мне печенку выест.
– Ох уж эта твоя Марго. – Валери нагнулась и подобрала пачку. – Послушай, бросил бы ты к чертовой матери эту дыру, возвращался бы домой. Может быть, удалось бы восстановиться на старой работе.
– Во-первых, там до сих пор не закончилось сокращение. Во-вторых, если я вернусь домой, ты мне снова начнешь плешь проедать своими придирками и жалобами.
– Не буду, честное слово. Да и дети по тебе скучают.
Эдди покачал головой. Была и третья причина, по которой он ни за что бы отсюда не съехал: работка, конечно, дерьмовая, но зато собственная комната, можно дрыхнуть допоздна, и никто не трогает. Есть тут и еще одно преимущество, о котором лучше никому не знать.
– Да ладно тебе, – взмолилась Валери. – Не так уж нам с тобой плохо жилось.
Эдди сделал вид, что всерьез задумался над ее предложением. В эту минуту входная дверь снова распахнулась, и вошла темноволосая красотка с чемоданом. Эдди расправил плечи и изобразил на лице дружелюбную улыбку.
Красотка подошла к стойке и мельком взглянула на Валери, которая тут же уселась в кресло и сделала вид, что перелистывает журнал.
– Мне нужна комната.
– Никаких проблем. На какой срок?
Женщина явно колебалась.
– Сама еще не знаю.
Нервным жестом она отбросила со лба прядь волос.
– Дело в том, что у нас специальная скидка, если клиент берет номер на неделю или больше, – объяснил Эдди и протянул ей буклет.
Пока женщина изучала прейскурант, Эдди шарил взглядом по ее фигуре.
Тут Валери кашлянула, и Эдди заметил злой блеск ее прищуренных глазок.
Красотка отложила буклет.
– Пожалуй, неделю я здесь пробуду, – неуверенно сказала она.
– Вот и отлично. Заплатите как за четыре ночевки.
– Идет.
– Вы одна?
– Да.
Женщина положила на стол визитную карточку.
– О'кей, мисс Эмери, – кивнул Эдди, прочтя имя на карточке. – Я поселю вас в сто семьдесят третьем. Первый этаж, рядом автомат с газированной водой, никто вас там не потревожит.
– Меня устраивает.
– Бывали когда-нибудь в Бейланде?
Линда невесело улыбнулась:
– Бывала, но давно.
Валери громко откашлялась.
– У нас чудесный, тихий городок. Желаю вам приятно провести здесь время.
– Спасибо.
Линда подняла свой чемодан.
Эдди вышел из-за стойки и осмотрел постоялицу с головы до ног.
– Если вы голодны, то вокруг полно мест, где можно перекусить.
– Я не голодна, – коротко ответила Линда и взяла ключ. – Всего хорошего.
Как только Линда вышла, Валери вскочила на ноги и отшвырнула в сторону потрепанный журнал.
– Ах ты, ублюдок! Я видела, как ты к ней прилип!
– Я всего лишь выполнял свою работу.
– Не рассказывай сказки. Я-то тебя знаю, я сразу все поняла.
Валери размахнулась, словно желая влепить мужу пощечину, но Эдди успел схватить ее за запястье и вывернуть.
– Отпусти! – завизжала она.
– Мне до смерти надоело, что ты сюда таскаешься, – процедил он.
– Да эта шлюха на тебя даже не взглянет! Разве что плюнет в твою уродливую рожу!
Эдди еще раз вывернул ей руку, и Валери пискнула от боли.
– Убирайся отсюда, – оттолкнул ее он.
Валери потерла запястье, сунула в рот сигарету и приняла надменный вид.
– Я знаю, что я права.
Она медленно подошла к двери, открыла ее и огляделась по сторонам, словно на автомобильной стоянке происходило нечто необычайно интересное. Эдди знал все эти фокусы наизусть. Валери просто ждала, что он ее окликнет. Когда же этого не произошло, она обернулась, бросила на него высокомерный взгляд и швырнула на коврик горящую сигарету. Нарочно раздавила ее каблуком и поспешно шмыгнула за дверь, а он заорал ей вслед:
– Ах ты, сука!
Эдди подобрал еще дымящийся окурок со следами оранжевой губной помады на фильтре и отнес его в пепельницу. На коврике осталось черное пятно. Нужно будет взять в кладовке пятновыводитель и привести коврик в порядок.
Эдди вернулся к телевизору. Команда «Ред Сокс» проигрывала со счетом 9:3. Вконец расстроившись, он выключил телевизор и поставил на стойку картонные часы с передвижными стрелками. На циферблате было написано: «Вернусь через… минут». Он установил картонные стрелки на цифру 5 и повесил часы за стекло входной двери, а сам пошел в кладовку, находившуюся в дальнем конце коридора.
Достав пятновыводитель, Эдди закрыл дверцу кладовки и взглянул туда, где стояли автоматы, продававшие лед, содовую воду и закуски. Там стояла женщина из 173-го номера, набирая в стакан лед.
Эдди подошел к ней сзади и сказал:
– Мое почтение.
Линда Эмери чуть не подпрыгнула, кубики льда раскатились по полу.
– Не смейте так подкрадываться! – сердито воскликнула она.
– Извините. – Эдди посмотрел на лужу, растекавшуюся под автоматом. – Протекает, зараза. Должен прийти мастер, починить. Давайте-ка я вам нового льда насыплю.
– Не нужно.
– Как ваш номер? – Эдди прислонился к стене.
– Сойдет. А теперь не могли бы вы посторониться, мне нужно пройти.
Голос ее звучал повелительно, но в глазах появилось испуганное выражение, и это доставило Эдди несказанное удовольствие.
– Прошу прощения, – нахально бросил он и чуть-чуть посторонился, чтобы ей пришлось протискиваться мимо него.
Линда отвела взгляд, шмыгнула к себе в комнату, захлопнула дверь и повернула ключ.
Эдди ухмыльнулся, глаза его горели холодным блеском.
– Еще увидимся, – прошептал он и расхохотался.
