Текст книги "Жаркие ночи в Майами"

Автор книги: Пат Бут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

42

Криста сидела на диване и через окно любовалась Центральным парком. Она и забыла, как ей не хватает Нью-Йорка. Даже в своем упадке город был великолепен. Однажды он возродится, как случалось всегда. Изгнанники стекутся обратно, жизнь опять забурлит, и вновь этот город станет центром вселенной.

– Не могу выразить, как я был рад услышать твой голос. Я не видел тебя со времени книжной ярмарки в Майами. Я уж подумал, что ты совсем исчезла из моей жизни.

Льюис Хеллер радовался, причем, похоже, совершение искренне. Он сидел на углу стола, который мог бы служить посадочной площадкой для вертолетов, и прикидывал, как бы трансформировать эту неожиданную встречу в ленч в «Четырех сезонах». Это произведет сильное впечатление на издательскую братию. Когда увидят, что Льюис Хеллер обедает вместе с Кристой Кенвуд, заработают все языки. Она стала своего рода легендой с того дня, как ее книга была продана за миллион чистыми. Книга должна выйти в будущем году, и все станут думать, будто Хеллер обсуждает с автором продолжение. Кроме того, приветствуя знакомых, он получит возможность характеризовать Кристу как свою «старую и близкую подругу», и акции Льюиса Хеллера подскочат. Он поправил галстук и стал ждать, когда Криста выложит ему свои карты.

– Мы друзья, Льюис. Я никогда не исчезну из твоей жизни. Просто я была ужасно занята со своим новым агентством. Ты ведь знаешь, как это бывает. Работа, работа и еще раз работа.

Льюис знал, что такое работа, пока не стал божеством в издательской фирме «Книги – XX век». Теперь работают другие, а он щелкает бичом надсмотрщика и выдумывает «стратегию», всякую чепуху, призванную главным образом находить приемлемые объяснения творящемуся в издательском бизнесе хаосу.

– Знаю-знаю, – вежливо пробормотал он, стараясь выглядеть так, словно он помнит, каково это – быть утомленным. – Все мы торопимся добывать баксы, а действительно стоящие в жизни вещи – дружбу, детей, женитьбу – откладываем на потом, пока они не сгорают. – Льюис рассмеялся. Удалось ли ему намекнуть, что его брак с Рондой – вещь весьма зыбкая? Он надеялся на это. Никогда не знаешь, что в голове у хорошенькой женщины. Фрейд был прав в этом, как ни в чем другом.

– Что мне действительно нужно, Льюис, так это твой совет.

– Чего бы он ни стоил, ты его получишь. – Льюис развел руками, показывая, насколько он открыт для Кристы.

– Я хотела поговорить с тобой о Питере Стайне.

– Питер Стайн… А что с ним? Он был с тобой тогда на книжной ярмарке, так ведь? С тех пор я его не видел. Кажется, я тебе говорил, что однажды он нагрубил мне. Очень колючий тип, тебе не кажется?

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – с чувством сказала Криста. – Я только хочу знать, что ты знаешь о его издательских делах? Я имею в виду, как продаются его книги, как у него с доходом, с хорошим ли издателем он связан?

Льюис выглядел озадаченным.

– Ты не будешь возражать, если я поинтересуюсь, почему ты хочешь узнать обо всем этом? – спросил он.

Криста посмотрела ему прямо в глаза.

– Я влюблена в этого колючего типа, – сказала она.

– О Боже! Видят небеса, я не собирался вторгаться в твою личную жизнь. Влюбиться в Питера Стайна! Ну и ну!

Не было до конца ясно, обрадовало ли Льюиса Хеллера это известие, удивило или разочаровало. Возможно, и то, и другое, и третье вместе.

– Значит, вы двое… Значит, между вами, как пишут авторы колонок сплетен, «существуют определенные отношения»? – За словами Льюиса крылся вопрос: «Отвечает ли тебе взаимностью Питер Стайн?»

– Думаю, что да, – сказала Криста, сопровождая эти слова, как она надеялась, смущенным смешком. – Дело заключается в том, Льюис, что Питер – блестящий художник, но в деловых вопросах он безнадежно слаб. Знаешь, у него даже нет литературного агента.

– Да, я это знаю. Он не берет аванса. Он всегда был связан с издательством «Уорлд». У него отличные отношения с его редактором. Конечно, «Уорлд» – хорошее издательство. Весьма старомодное. Весьма солидное. Но, мягко говоря, «они не выжимают последнюю каплю из апельсина».

Льюис уже приготовился к деловому разговору. Он примерно представлял, о чем пойдет речь. Ленч в «Четырех сезонах» действительно может обернуться серьезным мероприятием.

– Не хочешь ли кофе, Криста? Как невежливо с моей стороны! Меня так ошеломляет твоя красота, что я совершенно забываю о приличиях.

– Да, это было бы прекрасно. Спасибо, Льюис.

Он быстро организовал им кофе.

– На самом деле я хотела сказать, что Питер может оказаться готов к переменам.

– Это он так говорит? – осторожно осведомился Льюис, стараясь не выдавать своего возбуждения.

Криста посмотрела ему прямо в глаза.

– Да, – солгала она.

– И у него нет литературного агента, а ты – весьма практичная деловая женщина, и потому ты ему сказала: «Почему бы мне не съездить и не повидать моего старого друга Льюиса?»

Криста только улыбнулась. Ее улыбка, как и было задумано, была воспринята как «да».

Льюис подошел к окну, поправляя манжеты рубашки, и обернулся лицом к Кристе. Первым делом следовало бросить тень на конкурента.

– Действительно, ни для кого в издательском мире не секрет, что хозяева «Уорлд» не лучшим образом ведут себя по отношению к Питеру Стайну. Иными словами, они играют на этой древней чепухе насчет того, что художникам и джентльменам не к лицу заниматься столь недостойным предметом, как деньги. Любое издательство в этом городе знает, что Питер Стайн, помимо положенного ему гонорара, стоит еще крупной премии, а от «Уорлд» он ее не получает. Это – одна сторона дела. Кроме того, существует маркетинг. «Уорлд» – издательство не наступательное. У них нет своей системы книгопродажи. Они используют книжные магазины «Фалькона «и почти не занимаются рекламой. Они не устраивают шумихи вокруг книги, потому что: а) они не знают, как это делается, и б) потому что они считают это вульгарным. Честно говоря, они могли бы вдвое увеличить первоначальный тираж и продавать гораздо больше книг Стайна, чем продают. Во всяком случае, мы это можем, я в этом уверен. Другое дело – личные отношения. У Питера хорошие личные отношения с его редактором… не помню его фамилии. Очевидно, они доверяют друг другу и им хорошо работается вместе. Это вопрос очень личный. Я не знаю, насколько Питер полагается на своего редактора. Эти отношения могут быть столь важными для него, что все остальное уже не будет иметь значения.

Льюис внимательно следил за выражением лица Кристы. До сих пор все шло легко. Дальше могло оказаться труднее.

– Именно так я и думала, – сказала Криста. – Они продешевили его. Они его не проталкивают. Они действуют по традиции. Они не утруждают себя и говорят: «Мы продали столько-то экземпляров последней книги и предыдущей, так что давайте напечатаем столько же экземпляров новой, потому что именно столько книг Питера Стайна продается». Что ж, минимум возврата. Никаких осложнений. Все спланировано.

– Ты очень верно все излагаешь. Так оно и есть на самом деле. Он для них – хлеб с маслом. А для такой фирмы, как мы, он был бы икрой с шампанским.

– Ну так как, «XX век» заинтересован в Питере?

– Понимаешь, издательское дело – сфера весьма ограниченная. Мы стараемся не наступать друг другу на любимые мозоли. Мы не переманиваем авторов… но… тем не менее… Да, заинтересован.

Льюис Хеллер разошелся. Закрыть кран его возбуждения уже было невозможно. «XX век» слыл среди издателей бандитской фирмой, отличающейся от «Уорлд» стилем своего поведения так же, как дьявол от святого. Для них книги были товаром, которым следует торговать, как мылом. В издании популярной литературы они занимали первое место, потому что платили самым читаемым писателям самые высокие ставки, а потом бессовестно надували их. Поэтому в их конюшне было мало настоящих писателей. Литературные гиганты не хотели иметь с ними дела, и такая ситуация начинала плохо сказываться на доходах. Они отчаянно нуждались в том, чтобы повысить престиж своего списка авторов. Только сегодня утром эта проблема обсуждалась на заседании правления как самая главная. Очевидно, Питер Стайн знал, что Криста Кенвуд разговаривает сейчас с Льюисом. В принципе это означает, что у него нет серьезных возражений против «XX века», если он решил порвать с «Уорлд». В это трудно поверить, но чего не бывает в жизни! Может быть, гордый лауреат Пулитцеровской премии нуждается в деньгах, чтобы содержать свою новую подругу? Криста наверняка обходится недешево. Льюис никогда не видел девушку, которая выглядела бы такой дорогостоящей. Она не из тех, кто согласится провести всю свою жизнь в Ки-Уэсте. Захочет путешествовать. Лучшие отели, туры первого класса. И туалеты она заказывает не в дешевых фирмах. Но ясно одно: если Питера Стайна удастся убедить поступиться своими принципами, то за это придется платить очень большие деньги.

Насколько большие – вот в чем вопрос.

– Ты можешь, хотя бы в самых общих чертах, примерно сказать мне, сколько такое издательство, как ваше, может платить Питеру? – спросила Криста.

Льюис прищурил глаза.

– Трудно сказать, не имея цифры продаж его книг. Но… я не знаю… предположим, что «Уорлд» продает его книги тиражом сто пятьдесят тысяч в твердой обложке и, скажем, семьсот – в мягкой. Исходя из этого, я уверен, что «XX век» может довести его тираж до трехсот тысяч в твердой обложке, и я буду весьма разочарован, если он не дотянет до полутора миллионов массового тиража. Конечно, для этого потребуется очень активная рекламная кампания.

– То есть ты думаешь, что вы могли бы удвоить продажу его книг?

– Надеюсь. Я бы с удовольствием этим занялся.

– Значит, если он получает в «Уорлд» примерно восемьсот тысяч за книгу, вы сможете удвоить его гонорар и гарантировать аванс?

Льюис рассмеялся.

– Не совсем так, Криста. Понимаешь, увеличение продажи – это грубая прикидка. Это то, на что мы надеемся. Мы не можем гарантировать. Да, мы можем дать ему гонорар больше восьмисот тысяч, если это столько, сколько он зарабатывает, и, конечно, можем гарантировать ему аванс. Но я не думаю, что мы можем приблизиться к цифре в один и шесть миллиона. К сожалению, в деле реализации книг у нас нет магического кристалла, с помощью которого мы могли бы определить цифры продажи. Мы только предполагаем на основании опыта.

– Но в списке авторов «XX века» не так уж много лауреатов Пулитцеровской премии, не так ли? – заметила Криста. – На самом деле – сколько?

Льюис проглотил слюну. Почему у красивых девушек репутация глупышек? Те, с кем он имел дело, остры, как бритва. А Криста, по всей видимости, еще острее.

– На самом деле – никого, – ответил он, поправляя галстук.

– Ну, если вы заполучите Питера Стайна, у вас уже будет один. И если он окажется в списке ваших авторов, вы сможете заполучить и многих других, поскольку, как говорится, лед будет сломан.

– Да, это было бы прекрасно.

– А прекрасные дела стоят денег, не так ли?

– Да, ты права. «XX век» был бы счастлив иметь в своем авторском списке кого-нибудь вроде Питера Стайна. – Льюис слабо улыбнулся.

– Так что, вероятно, он стоит миллиона и шестисот тысяч, да? А может быть, и больше.

– Послушай, Криста. Мы с тобой сейчас ведем гипотетический разговор. Я имею в виду, что я, конечно, главный человек в издательстве, но у меня есть коллеги. Я должен обсудить…

– Не морочь мне голову, Льюис, – возразила Криста. – Я хорошо помню, как мы однажды обедали, и ты сказал мне, что у тебя нет служащих, а есть только коврики для вытирания ног.

– Уверен, что никогда не говорил ничего подобного. – Льюис натянуто улыбнулся.

После третьей рюмки мартини он всегда говорил так. Это была одна из его любимых реплик.

– А я уверена, что ты это говорил, – сказала Криста. Она не улыбалась. Сейчас настало время быть крутой. – Во всяком случае, Льюис, я здесь зондирую почву. Как ты можешь себе представить, «XX век» не совсем то издательство, которое подходит Питеру. Есть и другие издательства, где-то между «Уорлд» и «XX веком», если говорить об их литературной репутации. Если ты считаешь, что не можешь сделать ему серьезное предложение, будем искать дальше.

– О скольких книгах мы сейчас говорим? – быстро среагировал Льюис.

– Возможно, о трех, – сказала Криста, видя, что он сдает позиции.

– Около четырех с половиной? – предложил Льюис.

– Около пяти миллионов, – ответила Криста.

– Ты не собираешься куда-нибудь на ленч? – неожиданно спросил Льюис. – Я обычно в это время отправляюсь в «Четыре сезона».

– Я присоединяюсь к тебе.

43

Лайза Родригес колотила в дверь фешенебельных апартаментов на крыше «Парк-Сентрал» так, словно стучала в ворота ада. Горничная открыла ей.

Лайза Родригес уперлась рукой в грудь горничной и толкнула ее изо всей силы. Та отлетела назад в комнату, широко раскрыв глаза и рот. Лайза решительно шагнула следом.

Мэри Уитни сидела у окна за столиком. Она завтракала. При виде ворвавшейся в помещение Лайзы она приподняла брови. При этом продолжала прихлебывать кофе.

– Ах ты, затраханная шлюха! – закричала Лайза. – Затраханная шлюха!

Она бросилась к столику, сжав кулаки. Но по какой-то причине остановилась, не добежав до Мэри.

– Несколько рановато для такого крика, – заметила Мэри.

– Но, чтобы слегка перепихнуться, никогда не рано, а? – завопила Лайза, добавляя децибелов в свой крик.

– Полагаю, что ты имеешь в виду… э-э-э… свидание, которым мы с Робом наслаждались под конец того удивительного вечера, – проговорила Мэри Уитни, позволив улыбке нескрываемого торжества чуть тронуть уголки своих губ. – Правда, на заднем сиденье лимузина было несколько тесновато, но я думаю, что при данных обстоятельствах мы оба вышли из ситуации с честью. Возможно, в будущем я захочу сделать его несколько длиннее. Лимузин, я имею в виду.

– Ты купила его, потаскуха! Купила его на свои вонючие деньги!

– Совершенно верно, дорогая, ты права. Деньги для этого и существуют. Чтобы покупать на них вещи.

Лайза была вне себя от ярости. Никогда раньше она не испытывала такой злости. Она окунулась в целый новый мир гнева, красного тумана, бушующего в крови адреналина, в кипящий котел ненависти. Один ее вид мог любого человека превратить от страха в каменное изваяние. Однако Мэри Уитни осталась совершенно спокойна.

– Ты заплатила… ты заплатила миллионы долларов, чтобы трахнуть моего парня!

Названное вслух ужасное деяние, казалось, стало выглядеть еще хуже.

– Не так уж много миллионов, – сказала Мэри с коварной усмешкой. – И я потратила их на хорошее дело, с какой стороны ни посмотри.

– Но он мой! – взвыла Лайза.

– Безусловно, дорогая. Я просто одолжила его ненадолго, как Криста на пляже. Во всяком случае, это я его открыла. Ты ведь знаешь, как это говорится: «Кто находит – тот хранит, кто упускает – плачет».

– Я убью тебя! – прошипела Лайза сквозь скрежещущие зубы. Глаза ее сузились от ненависти.

– Всегда хотела умереть с шумом, – невозмутимо ответила Мэри.

Лайза дикими глазами оглядела комнату. Что делать? Начинать наземную атаку? Или еще продолжить бомбардировку с воздуха? Мэри, похоже, возвела серьезные укрепления. Необходимо прямое попадание.

– Бедняга Роб, – прорычала Лайза, – когда он вернулся, его чуть не вырвало! Я не знаю, что ты с ним сделала, но, наверное, от тебя в раздетом виде действительно может стошнить!

Красное пятно на щеке Уитни показало, что удар нанесен точно.

– Вот что, Лайза, у меня нет ни времени, ни настроения сидеть здесь целый день и выслушивать твои излияния. Если ты хочешь что-нибудь предпринять по этому поводу, то валяй!

Лайза замерла. Помимо крови этой твари, чего еще она хотела?

– Я хочу порвать контракт и выйти из этого дела, – прошипела она. – Ищи себе другую дуру для рекламы своих вонючих духов.

– Значит, прощайте, миллионы, и здравствуйте, судебные иски, а я тем временем найду какую-нибудь другую горячую девку, которая будет изображать секс с юным Робом на пляже, так?

– Ладно, давайте успокоимся.

Лайза проглотила слюну. Потеря миллионов ее не тревожила. Или все-таки тревожила? Их ведь так много! Но судебные иски? Это уже другое дело. Есть ли у нее основания для расторжения контракта? Вероятно, нет. Судебные иски всегда выигрывает тот, у кого глубже карманы, а карманы Уитни вообще бездонны. Длительный судебный процесс разорит именно ее, Лайзу, а публичные обвинения противной стороны погубят ее репутацию. Ее и так уже кое-кто считает чем-то вроде потерявшей управление ракеты. Судебный иск Уитни укрепит это впечатление. А фактическая сторона проблемы вообще не годится для публичного обсуждения. Лайза хочет расторгнуть контракт потому, что ее клиентка трахалась с мужчиной-фотомоделью, с которым хочет трахаться она сама. Это не вызовет одобрения у обывательниц. Это не вызовет одобрения нигде и ни у кого. И, кроме того, найдут новую модель. Это, конечно, не будет Лайза Родригес, но и не уродка. И кончится тем, что именно она будет на закате целоваться с Робом. Об этом страшно даже подумать!

Лайза приняла решение быстро. По какой-то необъяснимой причине ее ярость начала тут же испаряться.

– Вы должны понять, – сказала она уже более сдержанным тоном, – как я потрясена тем, что произошло!

– Дорогая, я никогда ничего не понимаю ни в других людях, ни в их чувствах. У меня полно своих хлопот.

– Вы на самом деле собираетесь отдать эти деньги на благотворительные цели?

Голос Лайзы звучал теперь вполне примирительно. Сможет ли она когда-нибудь посмотреть на все это глазами Роба – как на разумный поступок во имя достойной цели, совершенный по прихоти эксцентричной женщины?

– Конечно, так я и сделаю, радость моя, я же сказала.

– Просто не знаю, что мне делать, – проговорила Лайза.

– Ну, для начала сядь за стол и съешь тостик. Ты нарушаешь мое пищеварение тем, что стоишь там и стараешься мне грубить. Между прочим, умение быть грубой – это большое искусство. Я преподам тебе урок. Правило первое: никогда не выходи из себя. Правило второе: целься в слабое место противника.

Лайза села.

– А какое у вас слабое место, Мэри?

– У меня нет слабых мест, – ответила Мэри Макгрегор Уитни.

– Сомневаюсь, – сказала Лайза Родригес.

44

Спальня Кристы была самой большой комнатой в огромном доме на острове Стар. Ей это нравилось. Спальня – это то место, где вы проводите больше всего времени. Она могла разговаривать по телефону, лежа в постели, могла отдыхать и смотреть фильмы. Могла купаться и наводить на себя красоту в просторной мраморной ванной комнате. А теперь спальня стала к тому же хранилищем воспоминаний. Криста не могла не думать о Питере. Она уже жестоко сожалела о ссоре, которая разгорелась из ничего. В той восхитительной смеси человеческих свойств, какую представлял собой Питер, была только одна черта, отдающая дурным вкусом. А именно – его пренебрежительные высказывания насчет умственных способностей Кристы. Уже дважды это приводило их на грань разрыва. Неужели так и будет продолжаться, пока их отношения не превратятся в кучу битого щебня? Черт! Какие отношения? С того момента, как она накричала на него, он исчез из ее жизни. Когда она вернулась домой, то обнаружила, что он уже давно уехал, вероятно, вернулся в Ки-Уэст, к своему холодному убежищу – работе. Не позвонил. Не оставил даже прощальной обиженной записки. Ничего.

В течение целого дня Криста кипела и ждала Питера, ненавидела и придумывала способы его уязвить. Но не звонила ему. Каждый раз, когда у нее возникало это желание, гордость подавляла его вопреки странной убежденности, что она носит под сердцем его ребенка. Его слова снова и снова всплывали в ее мозгу, ложась тяжелым грузом на прекрасные воспоминания, разрушая их. «Сомневаюсь, что ты смогла бы добиться хоть какого-то успеха в издательском мире, пытаясь продать что-нибудь серьезное. Там сумеют распознать твою тупость с первого взгляда».

Это она-то тупая! И не умеет продавать! Вот что ее ранило больше всего. Пусть бы он обозвал ее уродкой, жадной, слабой, скучной, но тупой… Тупицей! Тупицей в бизнесе! Кристу, которая ни разу не заключила сделки, которая не устраивала бы ее. Это невыносимо! Даже хуже. Это неправда! За такое надо мстить! Ей не потребовалось много времени, чтобы придумать план мщения. В памяти ее телефонного аппарата были телефоны ее поклонников, скопившихся за годы, – воротил бизнеса в промышленности, кинозвезд, художников, политиков, чиновников. Каждый из них хотел ее. Каждый обещал положить к ее ногам все свое состояние. Она не давала им то, чего они хотели, но держала всех их на привязи, пока они не понадобятся в будущем. Они получали от нее открытки с поздравлениями к Рождеству, фотографии Кристы Кенвуд со словами дружеского привета, и это годами поддерживало в них готовность услужить ей, поскольку позволяло греться в лучах ее славы, сияющих с фотографии, помещенной на почетное место – на рояль. Одним из таких мужчин был Льюис Хеллер, большая шишка в издательстве «Книга – XX век». Криста несколько раз обедала с ним, никогда не спала, но выслушивала его признания в вечной любви и заверения, что он по первому слову Кристы готов бросить жену. В тот же миг, когда в ее мозгу всплыло имя Льюиса Хеллера, Криста уже знала, что будет делать.

Она покажет Питеру Стайну раз и навсегда, кто в бизнесе светило, а кто – просто урна для мусора. Миллионы, которые она ему добудет, станут козырной картой, которая завершит их спор. Это будет двойной удар, поскольку она докажет свою правоту и сделает его богатым. Он будет выглядеть глупцом, и в то же время она вынудит его быть ей признательным. Он на коленях будет благодарить ее, тупицу в бизнесе, которая принесет ему огромные деньги за то время, какое у большинства женщин уходит на посещение супермаркета. Криста поспешила на самолет, появилась в офисе Хеллера, выпила с ним шампанского в ресторане «Четыре сезона». И к концу ленча заключила с Хеллером сделку. Она добыла для Питера Стайна по пять миллионов долларов за каждую из его трех будущих книг и договоренность дать ему такую рекламу, какой он никогда не видел. Она за два часа удвоила его доход. А бедный ее возлюбленный еще даже ничего не знает. Пока.

Это будет следующим шагом. Она позвонит ему. Будет с ним очень мила, постарается вести дело к примирению. Назначит встречу. И тогда выстрелит в него хорошей новостью и плохой. Плохая новость заключается в том, что в бизнесе он профан. А хорошая новость – что благодаря Кристе он стал богатым. Криста хихикала, расчесывая перед зеркалом волосы и размышляла, когда именно ей доставить себе удовольствие позвонить ему.

Зазвонил телефон.

Криста замерла. Это он. Он пересилил себя и готов извиниться перед ней. Она встала. Очень хорошо, так даже лучше! Сердце ее забилось чуточку сильнее. Успокойся, Криста! Все карты у тебя на руках. У тебя перед ним преимущество, перед этим литературным львом… преимущество денег, а только это и принимается в расчет. Криста лениво подошла к телефону. А почему, собственно, она так уверена, что звонит именно он?

– Алло, – протяжно произнесла она.

– Криста?

Это не его голос. Смутно знакомый, но не голос Питера Стайна.

– Кто это?

– Билл Браддок. Криста?..

Будь ты проклят! Криста постаралась, чтобы в ее голосе не звучало разочарование. Браддок был очень хороший фотограф, который перебрался в США из Англии и много работал для лучших журналов. В этом качестве он был для Кристы весьма важной персоной. Она хотела представлять как можно больше фотографов, а Браддок числился одним из лучших. Если она правильно разыграет карты, то сможет подписать с ним контракт. Ну а если нет, он, возможно, хотя бы наймет кого-нибудь из ее девушек.

Криста удивилась, откуда он узнал номер ее домашнего телефона.

– Да, Билл, извини, это я. Как ты? Не видела тебя с тех пор, как мы были в Антигуа.

– Да, времени прошло много. Даже слишком много. Я слышал о твоем агентстве и о том, что Стив с тобой и Лайза, и о рекламной кампании Уитни. Дела у тебя идут замечательно. Хочу сказать, что очень рад за тебя. Ты всегда была чем-то гораздо большим, нежели самым роскошным телом и самым прекрасным лицом в нашем бизнесе.

– Спасибо, Билл. Ты не забыл, как говорить комплименты.

– Да. Послушай, мы должны поработать вместе. Мой агент слишком много пьет. Мало суетится. Работы у меня навалом, но я не возражал бы получать за нее побольше баксов.

Криста увидела перед собой морковку.

– Конечно, мы можем договориться, Билл. Стив очень хорошо отзывается о твоей работе. И я всегда была большой твоей поклонницей.

– Ты здорово отделала эту крысу Росетти. Последний раз, когда я разговаривал с ним, он с пеной у рта кричал, что ты увела от него Родригес, а потом ухватила эту сделку с Уитни. Ты подписала контракты со многими девушками?

– Я только начала. Вчера подписала контракт с Моной. Ты помнишь ее, чернокожая модель из агентства «Элли», она еще рекламировала продукцию «Эсте Лаудер». Утром подписала с ней контракт, а днем ее на две недели вызвали в Мехико поработать на «Буэна Виста». Как тебе нравится такая оперативность?

– Мехико. Она летит в Мехико? Когда?

– Улетела сегодня утром. А почему тебя это интересует?

– Это просто замечательно! Послушай, Криста, не могла бы ты помочь мне в одном деле? Или поручить это Моне. Несколько месяцев назад я работал в Мехико для «Космо» и оставил там на таможне две фотокамеры. Ну, ты знаешь, обычные придирки насчет неправильно оформленных бумаг, а на самом деле они просто хотели содрать с меня взятку. У меня с собой не было кредитной карточки, и пришлось оставить там камеры. Я прямо писал кипятком от злости. Ты не могла бы связаться в Мехико с Моной, чтобы она выкупила мои камеры и привезла их? Я мог бы послать туда своего ассистента, но я весь в работе, и он мне нужен здесь. Я не могу просить об этом «Буэна Виста», потому что они мне должны, и я собираюсь судиться с ними. Я был бы тебе очень признателен. Честное слово, я буду тебе очень обязан.

– Не вижу никаких причин, почему бы это не сделать. Сообщи подробности.

– Ты только скажи ей, чтобы она привезла две камеры. У меня там на таможне есть один проныра, который упакует их и привезет туда, где она остановилась. Если она может дать ему триста долларов, я отдам ей шестьсот, когда она вернется. И, кроме того, сосватаю ее для журнала «Браво». Я там имею возможность делать все, что хочу.

– Нет проблем, Билл. Я сейчас же все сделаю. Скажу ей, чтобы она дала триста долларов парню, который свяжется с ней, сошлется на тебя и вручит ей две камеры. А ты дашь ей шестьсот долларов за хлопоты и устроишь ее сниматься для «Браво». Все прекрасно. Она будет прыгать до потолка от радости.

– Спасибо, Криста. Я тебе очень благодарен. Меня это очень устроит. Не люблю терять камеры. К ним привыкаешь. И вот что еще, Криста. Этот парень на таможне… он дерьмовый маленький бюрократ, готовый на все ради денег. Ты только передай ей факсом, что ему надо отдать три… не упоминай баксы… и что она получит здесь шесть за хлопоты. Она поймет, что ты имеешь в виду, а если нет, то мексиканец объяснит ей, когда принесет камеры.

– Звучит вполне разумно, Билл, ты серьезно подумываешь о том, чтобы сменить агента? Я знаю, что могла бы обеспечить твою ставку. Дела здесь выстраиваются хорошо. Проект Уитни обещает быть сказочным. Будет очень много работы. Ты когда-нибудь работал с Мэри?

– Нет, но хотел бы. Послушай, давай пообедаем вместе. Я в следующем месяце по поручению «Элли» буду в Саут-Бич. Пообедаем и обсудим все дела. Я очень благодарен тебе за камеры, Криста. У меня все время крутилось это в голове, и я никак не мог избавиться от этих мыслей. Ты ведь меня понимаешь? И, кроме того, мне ненавистна мысль, что какой-то мексиканец взял надо мной верх. Ты знаешь, как связаться с Моной?

– Не беспокойся, Билл, через пару недель ты получишь свои камеры. А я буду ждать следующего месяца. Мне очень хотелось бы иметь тебя в своей команде. Ты в своем деле звезда. Береги себя.

Положив телефонную трубку, Криста задумалась, правильно ли она разговаривала с Браддоком. Заполучить его было бы большим выигрышем для агентства. Черт побери! Она ведь думала, что звонит Питер. Не почувствовал ли Браддок ее разочарования? Добраться до Браддока будет нетрудно с помощью этого фокуса с возвратом его дурацких камер.

Она подошла к компьютеру и села. Умение печатать было одним из ее достоинств. Она открыла справочник, нашла номер факса отеля «Хилтон» в Мехико и быстренько набрала текст.

«Кому: Мона Эпплгейт, отель «Хилтон», Мехико.

От кого: Криста Кенвуд.

Дорогая Мона!

Можешь ли ты сделать мне одно одолжение? С тобой свяжется человек и передаст тебе две фотокамеры. Они принадлежат Биллу Браддоку. Он вынужден был оставить их на таможне, и я сказала, что ты поможешь ему и привезешь их. Дай, пожалуйста, три человеку, который их принесет. Когда ты вернешься, Билл отдаст тебе шесть за помощь. Тот человек тебе все объяснит. Надеюсь, для тебя это не будет слишком обременительно. Билл обещает пристроить тебя, когда вернешься, в «Браво». Так что получится двойная оплата. Надеюсь, у тебя много работы. Скоро увидимся.

Шлю привет.

Твоя подруга Криста».

Она поставила свою подпись и засунула лист бумаги в факс. Набрала номер отеля «Хилтон». Одно дело сделано. Какое следующее?

Питер Стайн. Следующий он.

Номер его телефона она помнила наизусть. Питер тут же снял трубку.

– Да?

Он, наверное, «работает», сидит за письменным столом, уставившись на бассейн. Криста ощутила запах его комнаты, увидела ее так, словно сама находилась там.

– Ты работаешь? Я тебе помешала?

– Привет, Криста.

Голос у него был ровный. Может, Питер старается, чтобы голос звучал так? Или это получается у него само собой?

– Как ты?

– Хорошо. А ты?

– Я очень сожалею.

Долгая пауза.

– О чем ты сожалеешь? – спросил наконец Питер.

– О том, что уничтожение тропических лесов в Амазонии приводит к уменьшению озонового слоя в атмосфере Земли, что создает парниковый эффект над планетой, результатом чего будет глобальное потепление и повышение уровня приливов, что будет угрожать таким прибрежным районам, как Майами и Ки-Уэст.

Криста напряглась, желая услышать, как он улыбнулся.

– Значит, вот о чем ты сожалеешь. – В его голосе прозвучала-таки улыбка. – О чем-нибудь еще?

– Я сожалею, что огорчила тебя, и сожалею, что ты уехал разгневанный, и я сожалею, что ты сейчас не здесь.

Голос ее стал проникновенным. Извинение превратилось в приглашение.

– Знаешь, ты была очень груба.

– Я разозлилась. А когда я злюсь, то становлюсь грубой.

– Мне очень жаль, если я рассердил тебя и спровоцировал на грубость.

– Ты прощен.

– Значит, мы опять друзья?

– Мы опять любовники.

Он тихо засмеялся.

– Интересно, как я смогу сидеть здесь все оставшееся утро, выдавая очередную порцию литературной депрессии, если ты устраиваешь мне секс по телефону?