Текст книги "Жаркие ночи в Майами"

Автор книги: Пат Бут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

37

Криста открыла глаза. В комнате была тьма кромешная, но она знала, что сейчас уже утро, может, даже день. Секунду или две она лежала не двигаясь, мысленно перебирая события прошедшей ночи. Потом потянулась и облизала все еще соленые губы. Она протянула руку, проверяя, здесь ли он, зная, что он должен быть рядом. Она улыбнулась в темноте. Видит Бог, это было замечательно! Она потеряла счет тому, сколько раз за ночь они занимались любовью. После первого дикого, фантастического соития, когда он довел ее до пика вожделения тем, что изображал из себя незнакомца, все переменилось. Невозможно поверить, насколько это было прекрасно! Позднее, уже насытившись страстью, они любили друг друга со знанием дела, нежно, неторопливо, каждый поцелуй – целая вечность, каждое прикосновение – осторожное, неспешное открытие. Потом, когда уже настало, надо полагать, раннее утро, освеженные сном, они предавались любви, как мудрые знатоки путей достижения экстаза.

Она дотронулась до его плеча. Он пошевелился.

– Питер! Ты проснулся?

Ответом ей было его ворчание. Ленивая рука протянулась, чтобы найти ее.

– Я, должно быть, умер и попал на небо, – сказал Питер и прижал к себе ее руку. Другой рукой он дотронулся до ее живота, заставив всю ее затрепетать.

– М-м-м… – промурлыкала она. Его рука продвигалась все ниже, пока не легла на ее самое сокровенное место. Криста застонала. В ней снова поднималось вожделение, и она незаметно задвигалась под его рукой.

– Питер! Питер! Не надо! – бессильно бормотала она сквозь пелену страсти.

Он замер. Ее тело волновалось, как бурная река. Ее разрывали противоречивые чувства. Разум кричал: «Остановись!», а душа требовала: «Вперед!» Разум взывал к ней. Который сейчас час? Черт побери, она совсем забыла о назначенной на два часа встрече. Но, видит Бог, она так хотела его! Ей необходимо было еще полчасика рая. Она выгнулась под его неподвижной рукой, желая, чтобы эта рука продолжала играть с ней. В то же время она сжала ноги вокруг его руки, не давая ей возбуждать ее еще больше.

– В чем дело? – прошептал он хриплым от желания голосом.

– Я должна встать. Я должна выбраться из этой постели, – отозвалась она и коротко засмеялась, чувствуя свою беспомощность.

Криста жила, руководствуясь своей волей. Ее жизнь всегда подчинялась строгому контролю. Она управляла собой и другими. Но сейчас она лежала на измятых простынях, не в силах преодолеть извечного зова страсти. И какая-то часть ее сознания верила, что она будет лежать так вечно.

– У меня назначена деловая встреча, – сказала она. – А я понятия не имею, сколько сейчас времени. Надеюсь, я еще не опоздала.

– Час дня, – ответил Питер.

– Ты видишь в темноте? О Боже, что еще ты умеешь?

– Я ем много моркови.

– Ты съел много меня.

Криста перевернулась и оказалась на нем, прижалась к его телу своим. Нашла его лицо и стала целовать его с отчаянием жрицы любви. В будущем ей придется обходиться без него часами, утром, днем, целыми днями…

Он лежал под ней неподвижно, не считая одной части его тела. Эта часть его упиралась в ее влажную, воспламененную кожу. Час дня. Ей нужно принять ванну, одеться, сделать макияж. Надо еще поесть. Она должна приехать в офис до двух, чтобы проверить, все ли в порядке. Есть ли у нее еще время?

Его язык проскользнул в ее рот. Его возбужденная плоть бесстыдно тыкалась в нее, в ее скользкий живот. Откуда он берет столько сил? А она? Откуда все это берется – вожделение и страсть? Почему Господь Бог придумал это – жестокое торжество вожделения над слабой плотью? Это какой-то нескончаемый поток желания. Едва только страсть утолена, она возрождается вновь.

– Питер, нет времени!

– Да, – согласился он, – времени нет.

Он приподнялся, лежа под ней. И вдруг рванулся вперед. Он овладел ею неожиданно. Еще минуту назад он терся о ее живот, о ее бедра, о влажный треугольничек ее волос… а в следующую минуту оказался глубоко в ее лоне.

Криста даже приподнялась от силы его вторжения, но губы ее уже впились в его рот.

Нет времени. Эти слова эхом звучали в ее сознании, лишенные всякого смысла. Два слова, просто два глупых сочетания звуков, не услышанные и никому не интересные в пустынном лесу. Что значит деловая встреча рядом с этим? Вот она, главная встреча! Единение душ, единственный настоящий контакт между людьми, обреченными вечно быть островами в жестоком потоке жизни. Ради таких моментов можно забыть и простить боль существования и одиночества. Это было единение с мирозданием, единственность, которую люди обретают только в чреве матери и в могиле. Эти моменты нельзя променять ни на что другое. И тут Криста поняла еще кое-что. Она поняла с прозорливостью пророчицы, что сейчас произойдет. Сейчас в нее изольется его семя. И оно оплодотворит ее. Всю ночь они занимались любовью. И вот теперь, в середине дня, произойдет зачатие ребенка.

Это знание распахнуло ее сердце. Если раньше у нее были какие-то сомнения, то теперь их не стало. Это не эгоистичная любовь, унизительный поиск наслаждения, партнерства, поиск в другом тех качеств, которых не хватает в тебе. Здесь же была отдача. Ее любовь изливалась на этого мужчину, лежащего под ней. Она ничего не просила взамен, но была готова принять главный подарок жизни.

Похоже, что он тоже знал. Их союз перешагнул грань простого наслаждения. Это уже не было только радостью. Он двигался в ней с благоговением верующего. Она осторожно держала его в своем теле. Совершалось нечто священное. Они шли к этому вместе, и результатом будет их будущее. Криста с нежностью посмотрела на него, ничего не видя и сама невидимая в темноте, но зная его, как не знала никого в своей жизни. Питер смотрел на нее, и в глазах у него стояли слезы любви, когда она нежно двигалась над ним. Он лежал между ее ног, оставаясь в ее теле, но на более глубинном уровне он касался той сокровенной ее части, которая никогда не умрет, касался той частью себя, которая будет жить вечно.

Криста на мгновение замерла. Ее проходы были открыты для него, два канала, ведущие к алтарю ее сердца. На этой грани зарождения жизни не было сопротивления. Да, она ощутит завершающую судорогу одновременно с ним, но ее оргазм, как и его, не имел особого значения. Она ощущала, как он напрягся в самом центре ее существа. Никогда еще не испытывала она подобной нежности. Ее мягкий рот прижимался к его рту, но она отодвинулась, ибо хотела сказать ему о том, что происходит, в тот момент, когда это случится.

Он почти не двигался в миг завершения, только содрогнулся, лежа под ней. Она почувствовала, как он увеличился, сжался и снова увеличился. И тут его встретил ее оргазм, и драгоценный дар жизни устремился в нее, теплый и удивительный, как и ее прилив, выплеснувшийся ему навстречу. Он плыл в нее. Она изливалась ему навстречу. Вот сейчас, именно сейчас, их ребенок возникнет из небытия. Их сердца замерли, благоговея перед этим моментом.

– Ты сделал меня беременной, – прошептала изумленно она.

– Я знаю, – пробормотал он в ответ.

38

Они были в сборе. Все без исключения. Криста вошла, нет, впорхнула в помещение. И присутствующие сразу же поняли, что с ней случилось нечто необыкновенное.

У Мэри Уитни было заготовлено кислое замечание насчет пунктуальности как основной человеческой добродетели. Однако она предпочла не нажимать на курок. Настроение Кристы, приподнятое, как на Рождество, помешало ей.

– Привет, дорогая, – сказал Стив. – По какой-то причине ты выглядишь еще более прекрасной, чем обычно.

Криста улыбнулась ему. Неужели это так бросается в глаза? Она обрадовалась: так и должно быть. Она заново родилась. Она была как потерпевшая кораблекрушение, но мужчина, которого она любит, за ночь и половину дня возродил ее. Криста торопливо прошла к своему письменному столу и села.

– Привет всем. Извините за опоздание.

– Пусть тебя это не беспокоит, – сказала Мэри Уитни. – Нам всем все равно нечего делать, а ты, дорогая, по всей видимости, так занята.

– Да, ночь у тебя несколько затянулась, – заметила Лайза.

Она расположилась на диванчике, целиком заняв его, и выглядела как котенок в дурном настроении – если такое вообще бывает.

Говоря эти слова, Лайза смотрела на Роба. Он внимательно изучал ковер. Мэри Уитни взглянула на него, потом на Кристу, затем на Лайзу. Совершенно очевидно, что прошлая ночь была хороша для одних и не удалась для других. Мэри Уитни полагала, что она одна из выигравших.

– Ты рано покинула нас, Криста, – сказал Стив. – Мудрые девственницы предпочитают рано ложиться спать.

– По крайней мере в теории, – со смехом отозвалась Криста и закинула ногу на ногу. Чувствовала она себя божественно. Ничто не могло задеть ее. Она чувствовала себя женой и матерью, и еще самой красивой, сексуальной и блистательной девушкой на всем белом свете.

– Роб не относится к числу «умных девственников», – сказала Лайза. – Он вернулся только после восьми часов.

– Это моя вина, – сказала Мэри Уитни. – Мы увлеклись дискуссией о голодающих детях и о том, как помочь им выжить, и эта дискуссия продолжалась и продолжалась…

Лицо Роба вспыхнуло. Несмотря на свое радостное настроение, Криста заметила это. В чем дело?

– Почему ты покраснел, Роб? – спросила Лайза.

– Я не покраснел, – сказал Роб.

– Здесь жарко, – вступилась за него Мэри Уитни. – И ночь была жаркая. Дьявол ее побери, но это Флорида! Здесь и должно быть жарко.

– Не можешь ли ты включить кондиционер? – обратилась Криста к секретарше. – Кстати, Мона появлялась, чтобы подписать контракт?

– Да. А полчаса назад был звонок из Мехико от «Буэна Виста». Они хотят нанять ее на две недели. Быстро сработано, правда?

– Прекрасно! Замечательно! – Криста захлопала в ладоши. Может ли день начаться лучше?

– С какой это стати кто-то так рвется заплатить большие деньги за Мону? – выразила удивление Мэри.

– У некоторых людей больше денег, чем здравого смысла, – заметила Лайза, намереваясь оскорбить одним махом как можно большее число присутствующих.

– Если имеешь деньги, здравый смысл ни к чему, – объявила Мэри Уитни.

– Откуда мексиканцы узнали, что Мона работает на твое агентство, если она только утром подписала контракт? – спросила Лайза.

– Наверное, Мона сообщила им, – ответила Криста. – Ты ведь знаешь, как это бывает. Часто модели более тесно связаны с клиентами, чем их агентство. Может быть, она придерживала эту сделку, чтобы произвести на нас впечатление. Надо сказать, что это сработало. На меня это действительно произвело впечатление.

– Да, и я готова держать пари, что на Джонни это тоже произведет впечатление, – вставила Лайза.

– Джонни ничего не будет знать, пока кто-нибудь не скажет ему, – резко сказала Криста. – Вряд ли Мона сама станет делиться с ним своими секретами.

Она многозначительно взглянула на Лайзу. Никому не удастся испортить ей настроение!

– Итак, что все думают о ночах в Майами? – спросила Криста.

Вечер вчера был сумасшедший. Она посмотрела на Мэри Уитни. Когда будет подходящий момент выложить ей свою идею о духах «Майами»? Наверное, лучше сделать это с глазу на глаз.

– Ночь была превосходная, – сказала Мэри Уитни. – Сплошной отпад, как говорят молодые. Или скорее те, кто «чуть моложе». Кстати… – Мэри выпрямилась на стуле так, что все поняли: она собирается выложить кое-что важное. – Кстати, в оставшуюся от моих долгих бесед с Робом часть ночи мне пришла в голову одна из моих «идей».

Все внимательно слушали, Мэри Уитни умела заставлять людей почувствовать, когда она – что с ней бывала весьма редко – говорит серьезно.

– На меня Майами произвел сильное впечатление. Это город, до краев наполненный событиями. Остальная Америка еще не осознала это. Люди все еще представляют себе, будто Майами – это сплошные туристы, кримпленовые костюмы и убогий уровень жизни. Но так было в прошлом. В будущем все будет иначе, я это чувствую. А лучшее, что во мне есть, – это интуиция.

Криста улыбалась. Не может быть. Неужели Мэри собирается сама выполнить работу за Кристу? Благодарение Богу за такое совпадение. Нет, «совпадение» здесь неправильное слово. Это везение. То, что происходит здесь, – это древний феномен, когда умные люди думают одинаково. Мысли Мэри Уитни и Кристы Кенвуд совпадали, и вовсе не случайно, а под влиянием Майами и всего, что здесь происходит.

Глаза Мэри зажглись странным огнем, и она продолжила:

– Мы видим, что здесь происходит. Европейцы, похоже, знают об этом. А американцы, как всегда, последними понимают, в чем их выгода. Их надо учить, чтобы они поняли. И мы сможем научить их. Мы можем назвать этот аромат «Майами Мэри Уитни» и снять всю рекламу здесь, на берегу, под этими окнами, в этих удивительных, сумасшедших клубах, из которых нас вышибали прошлой ночью. Мы можем присоединиться к этой всеобщей вечеринке в Майами. Мы можем стать этой вечеринкой. Более того, мы можем упаковать во флакончик всю суть этой вечеринки и все те дикие, волнующие вещи, которые она может представить. Аромат вберет в себя запах этого места, распускающегося по ночам жасмина, гардений… сексуальный, экзотичный и к концу дня превращающийся в американский. Вы можете приехать сюда. Вам не надо лететь самолетом. Вы в Испании, но одновременно у себя дома. Вы первопроходец, но вам не нужен заграничный паспорт. Вы можете выйти на пляж с обнаженной грудью, вы можете кататься на роликах по улицам, вы можете загореть до цвета черной икры, вы можете утонуть в моем аромате, и каждый мужчина в Америке захочет любить вас.

Мэри сидела на самом краешке кресла, и слова вылетали из ее рта, как проповедь с губ вошедшего в раж священника. Воодушевление ее переливалось через край. Оно распространялось вокруг, как зараза. У Кристы в крови взыграл адреналин. Лайза улыбнулась. Стив разинул рот. Роб сидел – весь внимание. Конечно, то, что говорила Мэри, было верно. Но почему это не пришло в голову никому другому?

Ответил на этот невысказанный вопрос Стив.

– Разные люди, – проговорил он, – видят Майами по-разному. На Севере многие считают это местом, куда уезжают умирать.

– Вы можете умереть здесь. Ничто вам не помешает. Вы можете умереть от рома, от солнца, от слишком долгого катания на моторках. Вы можете умереть от невероятной кубинской пищи, от того, что слишком долго засиживаетесь в клубах, где музыка настолько хороша, что становится опасной. Вы можете утонуть, занимаясь серфингом, или разбиться на своем «Харлее», а если будете употреблять мои духи, вы можете умереть от неумеренных занятий любовью. Послушайте, Стив, я говорю не о вчерашнем дне. Я говорю о завтрашнем. Деньги – там. Люди скоро увидят Майами другим. Иначе и быть не может. Выгляните в окно. Зайдите в бар. Проведите утро в кафе «Ньюз». Поверьте собственным глазам. Это то, что сделала я. Все начинается, но еще не началось. Через пять лет это место будет определять лицо Америки. Через несколько лет утонченные люди и их жены захотят жить и умереть в Майами. А я, черт побери, хочу этого сейчас. Я намерена сегодня же купить один из здешних отелей. Может быть, этот. Сколько они хотят за него? Четыре миллиона? Больше? Ерунда!

– Она права, – сказала Криста.

– Я знаю, – отозвался Стив, – я выступал адвокатом дьявола.

– Ах, – вздохнула Мэри Уитни.

– Потрясающе! – сказала Лайза.

– Да, звучит великолепно, – согласился Роб.

– Итак, молодежь на нашей стороне, – заявила Мэри.

– Но духи должны быть изготовлены немедленно. Разве Индия пахнет так же, как Майами? Наверное, нет. Достаточно ли просто изменить название? – В голосе Стива звучало сомнение.

– Запах может быть изменен за один длинный уик-энд. Это будет стоить денег и времени, но все это не имеет значения. Важна концепция, мечта. Если она выбрана правильно, все остальное становится на свои места. Боже, как я возбуждена! Пожалуй, не меньше, чем когда… – Мэри замолчала и взглянула на Роба. – Ладно, не важно… В общем, я хочу сказать, что колдовство рождается из возбуждения. Это и есть творчество. Вы желаете верить, и ваши соки изливаются, и… – она щелкнула пальцами в воздухе, – …вы побеждаете. Все очень просто.

На лице Мэри возникло выражение отрешенности.

– Майами богат ароматами цветов. От них кружится голова, и мысли у вас становятся сладострастными, жаркими. Вы окутаны жарой и горячим ветром, а луна рисует серебряные нити на воде и разбрасывает тени на пляже, где вас ожидает ваш любовник. А за спиной у вас веселье и огни пестрящих яркими красками зданий «Арт-деко». А перед вами океан. Над вами звезды. Вы подымаете руки к флакончику, висящему у вас на шее на розовом шнурке. Открываете пробку бутылочки, имеющей форму раковины, такой же, какие лежат у вас под ногами. Аромат проникает в ваше сознание. Вы увлажняете вашу кожу, коричневую от загара, и ваш мужчина придвигается к вам, привлеченный этим ароматом и этим мгновением. Он тоже вдыхает ваш запах, запах Майами, и занимается с вами любовью, и все счастье на земле ваше…

– Неужели это ты, Мэри? – спросила Криста.

– Бог мой, я сама не знаю. Я ли это? О небо, я не чувствовала себя так со времени той моей летней коллекции, которая в конце семидесятых покорила Париж. Некоторые считают, что именно на этой основе я заработала свой миллиард.

– Значит, мы снимаем здесь, в Майами, а главной темой является любовь, – сказал Стив, подытоживая существо дела.

– Да, именно так, – сказала Мэри. – Да, так и будет.

При этом все посмотрели на Роба и Лайзу. Теперь многое зависело от них.

39

– Дела становятся все более волнующими, – сказал Стив.

Все разъехались, Стив и Криста остались вдвоем.

– Для некоторых больше, чем для других.

– Что ты имеешь в виду?

– Я пропала, Стив. Я не просто влюблена, я вся в любви, она надо мной, подо мной – словом, повсюду.

– Отсутствие возлюбленного заставляет сердце биться сильнее?

– Не верь этой чепухе. Этой ночью Питер приехал ко мне из Ки-Уэста. И это он приготовил мне еду, перед тем как я отправилась сюда.

– Должно быть, он превосходный повар.

Криста засмеялась.

– Это правда. Он умеет все на свете.

– Я ревную. Как долго он здесь пробудет?

– Вечно, если это будет зависеть от меня.

– Настолько плохо обстоят дела?

– Еще хуже!

– А что он думает обо всем этом? Полагаю, он большой мыслитель. Писатели обычно все такие.

– Как можно знать, о чем думают другие люди?

– Надо смотреть, что они делают, и никогда не слушать, что они говорят.

– Если учитывать дела, то пока он остается у меня.

– Звучит так, словно ты настроилась на долговременный роман.

– До конца моей жизни.

– Даже так? Но вряд ли это уже обсуждалось.

– Но зато чувствовалось.

– Ладно, думаю, шафера он сам подыщет, но мне всегда хотелось выступить в роли подружки невесты.

– Более почтенную старую подружку трудно себе представить.

– Спасибо, дорогая. Надеюсь, он храпит.

– Он спит, как дитя.

– По-моему, о детях думать еще рановато, – сказал Стив, сморщив нос от отвращения.

– Тем не менее можешь начать привыкать к этой мысли, – широко улыбаясь, ответила Криста.

Стив в шутливом ужасе воздел руки.

– Для меня все происходит слишком поспешно. Дай мне передохнуть. Не можем ли мы сменить тему и поговорить о чем-нибудь менее угрожающем… вроде термоядерной зимы?

– Мы можем поговорить о фотосъемках.

– Ты хочешь сказать, об интермедии к твоим любовным делам с мистером Книжником? – рассмеялся Стив.

– Очень важно определить, что важнее.

– Ладно, поговорить о фотосъемках нетрудно. Мы позвоним Кэрри Саймон, и она организует разрешение, место и все остальное. Сможем начать хоть завтра, потому что вся аппаратура вместе с моими ассистентами прибывают сегодня днем. У Мэри наверняка найдется пара комнат, набитых купальниками, и парочка модельеров, чтобы управиться с ними. Единственное, о чем остается беспокоиться, так это о нашей главной суперзвезде, нашем малоизвестном главном мальчике и об отношениях между ними.

– Хотелось бы сказать, что там нет проблем, – вздохнула Криста. – Что он делал с Мэри до восьми утра?

– Беседовал о голодающих детях? – предположил Стив.

– Как бы не так! – Криста не согласилась с его предположением.

– Не похоже на Лайзу, что она оставила его без своего присмотра.

– Судя по ее репликам во время совещания, она сожалеет об этом, – заметила Криста.

– Мэри такая шлюха! – рассмеялся Стив: он всегда испытывал слабость к подобным женщинам. – Но не станет же Роб плясать под ее дудку, имея при себе Лайзу Родригес.

– Не могу поверить в это, – согласилась Криста.

– В твоем голосе нет полной убежденности.

– Да, знаю. Мэри всегда находит свой собственный, оригинальный подход, и вообще она отнюдь не дура. Она способна быть безжалостной, когда хочет чего-то.

– Или кого-то.

– Совершенно верно.

– Не хотел бы я разнимать Мэри и Лайзу, если между ними начнется кошачья свара, – сказал Стив.

– Этого не должно случиться, – ответила Криста, глядя в окно и удивляясь, почему именно в этот момент пушистое облако закрыло солнце.