Текст книги "Звезда моря"
Автор книги: Памелла Джекел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
– Да нет же, Джек! – энергично запротестовала Анна. – Он не в тюрьме! Они держат его в доме судебного исполнителя, я знаю, как вызволить его оттуда, девочкой я не раз бывала в этом доме на балах. Я знаю, мы сможем это сделать. Мы не должны позволить им повесить его!
– Не вижу причины, почему мы должны делать это. Клянусь, что он позволил бы им повесить меня!
– Возможно. Но я бы не позволила. Так же, как не позволю сделать это с ним, – она сделала два шага к борту и вернулась назад, скрестив руки на груди.
– Джек, я собираюсь помочь ему! Ты со мной или нет?
– Ни ты, ни я не отправимся в Чарльзтаун. Клянусь Богом, ты суетишься, как воробей, который вьет гнездо! Я капитан этого судна и заявляю, что нога твоя не ступит с этой палубы! Нет! И я не собираюсь рисковать головой из-за какого-то хлыща, выряженного в парик, который когда-то спал с моей женщиной! Видит Бог, ты просишь слишком много, дорогуша!
Глаза Джека гневно сверкали, в них и в помине не было прежней нежности. Он бросил взгляд на наблюдавших за ними с палубы пиратов. Анна холодно отстранилась:
– Джек, я понимаю твои чувства, я больше не буду просить тебя. Но я так же не могу позволить человеку умереть, не протянув ему руку помощи. Никто, кроме меня, не сможет ему помочь. И если тебе все равно, я отправлюсь одна.
Он снова начал ее убеждать, но она повторила: – Джек, я все равно отправлюсь! Джек схватил ее за руку и увлек в сторону, чтобы никто не мог их услышать.
– Анна, если ты пойдешь туда, то клянусь, я больше никогда не разделю с тобой постели! Я не потерплю этого! – прошипел он и уставился на нее гневным взглядом.
– В чем дело, Джек? – рассерженно зашептала она. – Ты боишься? Но у меня есть план!
Он передернул плечами:
– Не хочу и слышать, никаких планов спасения какого-то бывшего любовника! Он позволил схватить себя, и с ним покончено! Лучше бы ему вообще не появляться на свет, и ты это знаешь! У него слабые коленки и нервы! Я не собираюсь рисковать из-за него своей задницей, и ты тоже!
Анна прищурилась и посмотрела на Джека, как будто впервые его видела. Она не могла понять этого качества его характера. Да и не хотела.
– Мне кажется, что Вы боитесь, капитан, – она сделала ударение на последнем слове; он не моргнул глазом, – а я нет. И я еще раз повторю где угодно, что я могу и вправе рисковать любой частью своего тела по собственному усмотрению, – она вырвала у него свою руку и пошла вниз, чувствуя спиной его острый, как клинок, взгляд.
Свое предложение Анна изложила команде. Лишь с небольшим перевесом экипаж проголосовал за отплытие к острову Салливан, который находился к югу от Чарльзтауна. Было решено, что судно станет на стоянку и будет ждать там. Несколько человек возражали против такого плана. Один из них – Матиас Бенч – корабельный плотник, заявил:
– Да, и люди короля схватят всех нас придачу к этому щеголю и его девице!
Но Хестор, главный рулевой, возразил ему:
– Бонне – славный малый, Бенч. Клянусь зрением, я уж лучше отправлюсь выручать его, чем этого сумасшедшего Тиша. Если бы не этот дьявол, Бонне и по сей день был бы в безопасности на море. Я не буду спускаться на берег, но уж одну-то ночь мы можем переждать рядом, пока помощница капитана справится со своей работой. Это святое дело, – повернувшись к Анне, он добавил. – Ты должна вернуться на борт еще до восхода солнца, или мы отплывем, не дожидаясь. Клянусь, если кто и может вытащить этого бедолагу, так это ты.
Спустя две ночи Анна направила шлюп в укромную бухту к югу от Чарльзтауна, а сама высадилась на берег, вытащив за собой на сушу маленький ялик. Ступив на обломок скалы, она повернулась, чтобы в последний раз помахать Джеку. Тот стоял на верхней палубе, глядя в темноту. Лицо его застыло, как маска, сам он даже не пошевельнулся. Анна повернулась спиной к кораблю и направилась к росшим на берегу черным дубам. В запасе у нее было всего двадцать четыре часа.
Почти вся ночь и большая часть утра ушли у нее на то, чтобы добраться до Чарли. Она осторожно пробиралась по тихим тропам, держась поближе к реке и стараясь никому не попадаться на глаза» Все это время мысли ее вновь и вновь с ностальгической болью возвращались к отцу. Когда она добралась до стоящей в лесу хижины Чарли, тот с большим трудом узнал ее, так как одета она была как настоящий моряк, вся исцарапана, походка у нее стала вразвалочку, а волосы она подоткнула под грязную повязку. Быстро изложив Чарли свой план, Анна достала из небольшого узелка два своих самых лучших платья.
В ту ночь на Бродстрит, где стоял дом судебного исполнителя, раздавались звуки гулянья. Черные экипажи подкатывали к парадному крыльцу особняка, и из них выходили модно одетые дамы и кавалеры. Слуги в черных ливреях сновали по улице, отгоняя от дома всяких бродяг. Через дорогу, напротив дома собралась толпа зевак, чтобы не пропустить ни одного мгновения из этого блистательного зрелища бала у губернатора.
Почти все население города находилось в приподнятом настроении, потому что захват Стэда Бонне и его сподвижников сулил. в ближайшие недели массу волнующих зрелищ. Не было никаких сомнений, что зал суда во время процесса будет переполнен, а на неизбежно последующую за ним казнь съедутся люди со всего графства, а может быть, даже и от границ с Каролиной на севере.
Фронтон губернаторского дома был украшен всевозможными лампами, и это делало его похожим на водопад огней, переливающийся по ступеням, ведущим в бальный зал. И лишь над боковой дверью в подвал висел один-единственный фонарь. Под фонарем в тени кустарников и деревьев, росших вплотную к дому, несли караул два солдата.
Когда часы на церкви Св. Филиппа пробили десять, солдаты устало зашевелились. Они прислушивались к музыке, льющейся из бального зала. Младший из них, Стокдэйл, стал переминаться с ноги на ногу, стараясь размять затекшие конечности.
– Черт! Как долго тянется смена Какого дьявола нам повезло стоять в карауле в эту ночь!
– Точно, – поддержал его Молби, второй дозорный, – уж если я не могу танцевать, то я бы хоть посидел.
– Да уж, вот это было бы зрелище – такой болван как ты, танцующий с этими прекрасными дамами. Да ни одна из них не позволит тебе даже прикоснуться к ее рукаву.
– Заболей они все оспой, клянусь! – рассмеялся Молби.
– И если верить слухам, многие из них ею переболели.
– А, – сморщился Стокдэйл, – под вычурными платьями, да еще в темноте, этого все равно не видно.
Он поспешно сунул свою трубку в карман камзола так как услышал чьи-то мягкие шаги по дорожке.
– Кто идет? – крикнул Молби. – Стойте и назовитесь!
Переливчатый звук женского смеха приблизился и из тени в свет фонаря шагнула Анна. Она была одета в небрежно зашнурованное платье цвета изумруда, рыжие волосы свободно падали на плечи, как бы окутывая голову пламенем костра, бриллианты сверкали в глубоком вырезе между ее грудей. Талия была туго стянута, а лиф платья сильно опущен. Подходя к ним она шаталась из стороны в сторону. Девушка полускользила, полуспотыкалась, направляясь к Стокдэйлу, она оперлась на его плечо как бы ища поддержки и опоры.
– О, ля-ля джентльмены! Вы меня напугали!
– Мадам, Вы наверное заблудились промолвил Мойби не отрывая взгляда от ее груди – бал там наверх по центральной лестнице.
Анна рассмеялась, чарующее мягкое бормотание лилось из груди девушки.
– Я уже была на балу, капитан! А он побывал на мне. Мне кажется, – она всем телом прильнула к Стокдэйлу и прижала руки к горлу, – кажется я набралась как… проститутка! – Она вскрикнула. – О прошу прощения! Господа, я сегодня слишком пьяная, чтобы следить за собой.
Стокдэйл взял ее за руку и попытался увести туда где сверкали огни.
– Мадам, я провожу Вас назад. Вам не следует тут оставаться.
Но Анна вырвалась из его рук и капризно надула чудесные губки.
– Нет, нет, милорд. Я не вернусь в это душное помещение. Мне нужен свежий воздух – Она медленно направилась по дорожке к скамейке, наполовину укрытой в кустарнике – Мне надо немного посидеть и отдохнуть. А потом я вернусь и буду танцевать и танцевать.
Она положила руки на Стокдэйла и мягко улыбнулась.
– А Вы танцуете, милорд? – Она, заливаясь смехом, начала кружиться по дорожке и внезапно упала ему в объятия – Неужели нет такого места, где я могла бы минутку отдохнуть?
Стокдэйл посмотрел на товарища.
– Да, миледи, я помогу Вам дойти до скамейки. – Он взял ее за руки, и девушка снова прильнула к нему, тесно прижавшись к нему грудью. Она, казалось, запуталась в юбках и, обняв его руками, плотно прижалась к нему всем телом.
– О, милорд! Вы такой сильный, не то что эти щеголи там, наверху.
Теперь Молби в открытую подмигивал молодому солдату:
– Давай, парень, пользуйся моментом, а потом приходи меня подменить. – Он усмехнулся, – конечно, если леди не торопится.
Анна состроила ему гримасу.
– Вовсе не тороплюсь, капитан. Мне все равно некуда идти, и некому смотреть, чем я занимаюсь.
Она вновь захихикала и позволила увлечь себя к скамейке за кустами, скрывшими их из виду Стокдэйл усадил ее на скамейку и, слегка теряясь, потянулся к ней, настороженно поглядывая при этом через плечо. Он дрожал от предвкушения, и девушка почувствовала, как в нем вспыхнуло возбуждение. Она привлекла его к себе и прошептала:
– Сними этот дурацкий шлем, мальчик, я хочу запустить пальчики в твои волосы.
Он поспешно стянул с головы шлем, нагнулся, чтобы схватить ее в объятия, и тут из кустов вышел Чарли Фофезерс и дубинкой треснул ему по голове. За глухим стуком дубинки о череп Стокдэйла последовал тихий вздох и парень растянулся на траве у ее ног. Анна и Чарли быстро оттащили тело за скамейку, и она вновь выступила нетвердой походкой на дорожку, ведущую к свету.
Молби застыл, как громом пораженный. Эта прекрасная женщина, пьяно пошатываясь, направлялась прямо в его объятия, волосы ее были взлохмачены, корсет платья опущен еще ниже, обнажив при этом одну грудь, которая, – казалось, подмигивала ему в темноте.
– А где мой напарник? – выдохнул он. Анна рассмеялась:
– Он отдыхает, милорд. Он оказался не таким уж… не таким, каким выглядит, – она подошла ближе, многообещающе подмигнув. – А как настроены Вы, сэр? Покажем ему, как это делается?
Молби нервно облизнул пересохшие губы:
– Да, миледи! Я Вас не подведу! Но только, когда вернется мой товарищ.
Анна разочарованно повела плечами:
– Я мужчин не жду. – И она пошла вдоль дорожки в тень.
Молби колебался одно мгновение, раздираемый между вожделением к этому распутному существу и чувством долга. Сделать выбор ему оказалось крайне легко. И он побежал за Анной, восклицая:
– Подождите, миледи! Подождите меня!
Анна обернулась, и он с разбегу оказался в ее объятиях. Она засмеялась и прижалась к нему, обняв обеими руками.
– Могу сказать, сэр, что вас стоит и подождать. Она небрежно стащила шлем с его головы, в то время как Чарли возник из тени и поприветствовал стражника так же, как его приятеля. Теперь оба караульных лежали в темноте, не обращая никакого внимания на красотку, которая завлекла их туда. Анна обняла Чарли, а потом быстро достала из кустов второе платье. Она склонилась над Молби и обшарила его карманы в поисках ключа, затем пробежала по дорожке, поправляя платье, открыла боковую дверь и проскользнула вовнутрь.
В конце коридора девушка увидела приоткрытую дверь, из-под которой на пол пробивалась полоска света. Она прижалась к стене и направилась к этой двери, придерживая юбки, чтобы они не шуршали. Анна заглянула в комнату. На столе горела одна-единственная свеча. Стэд Бонне сидел спиной к двери и что-то писал. Сердце девушки отчаянно подпрыгнуло при виде мужчины, и она обхватила себя руками, чтобы успокоиться. Скрип двери привлек его внимание. Он оглянулся. На пороге стояла Анна, свет от свечи падал на нее, делая девушку похожей на картину. Бонне застыл, не в силах вымолвить ни слова.
Анна улыбнулась, губы ее дрожали.
– Это я, Стэд – Анна. Я пришла, чтобы спасти тебя. – Она поспешно оглянулась через плечо и подошла к нему, подавая ему платье. Любовь моя, у нас нет времени на разговоры. Одень это.
И как всегда действие принесло ей успокоение.
Стэд натянул платье прямо поверх бриджей, заправив в них рубаху. «Слава Богу, что он гладко выбрит», – подумала девушка, надевая ему на голову шляпку. Она заправила под нее кудри мужчины и завязала под подбородком бант.
– Пошли! – прошептала она, подталкивая его к двери, – там нас ждет мой помощник! Анна и Стэд вышли в коридор и, выскочив в дверь, по дорожке устремились прочь в темноту.
Анна, Бонне и Чарли втроем пробирались по задворкам Чарльзтауна до тихой заводи на реке Купер, где был спрятан их ялик. Здесь Анна набросила морской плащ и распустила волосы. Стэд стянул с себя платье и пылко обнял ее.
– Боже милостивый! Анна, любовь моя! Ты так рисковала из-за меня!
Девушка страстно его поцеловала:
– Я не могла вынести даже мысли, что тебя повесят на потеху всей этой толпе. – Она отстранилась от него, оглядываясь через плечо, – однако нам пора! Мы все еще в опасности. – Она потащила Бонне к ялику. Он и Чарли налегли на весла, направляя лодку в темноту к острову Салливан. Но начался прилив, и вместо того, чтобы грести против течения, они решили пристать к берегу и продолжить путь пешком через остров
***
Полковник Рэтт был поднят с постели известием о том, что пленник-пират ускользнул из его рук. В ярости он быстро организовал охоту на этого человека, намереваясь вновь схватить его.
Продираясь через гущу миртовых кустов и увязая в песке по щиколотку, Анна поняла свою ошибку, но возвращаться назад к лодке было поздно. Теперь им надо было пешком пересечь длинный остров, чтобы добраться до пиратского ялика, спрятанного на мелководье, а затем доплыть на нем до «Морского Конька», который ждал их за отмелью. Анна выбросила платье, сменив его на бриджи, но Стэд сильно вывихнул ногу и был не в состоянии поспевать за их шагом. Они уже слышали за собой шум погони, сигнальные выстрелы, крики людей и лай собак. Беглецы поняли, что им не уйти от погони. Даже если бы они вовремя успели добраться до ялика, то привели бы наступающего им на пятки Рэтта к ничего не подозревающему «Морскому Коньку», ждущему их за мелководьем. Анна знала, что Рэтт достаточно хитер и, наверное, уже отправил своих людей окружить весь остров. Кроме того, по приближающемуся шуму погони девушка поняла, что они даже не успеют дойти до ялика.
– Скорее, Стэд! Ты должен постараться двигаться быстрее! – крикнула она, продираясь сквозь заросли. Он застонал. Чарли поддерживал его, но заключение в тюрьме не прошло для Стэда даром, он был уже на пределе своих сил.
В конце концов Бонне попросил их остановиться и, часто и тяжело дыша, прислонился к дереву. Шум преследования слышался совсем рядом.
– Так не пойдет. Для них главное блюдо – я, а вы так, – подливка. Но если они схватят вас, то тоже повесят. Так что оставайтесь здесь, а я попытаюсь отвлечь их на себя.
Анна взглянула на Чарли, но тот только пожал плечами. Стараясь держаться спокойно, она подошла к Стэду, и они обнялись. Однако сердце девушки разрывалось от горя:
– Мне очень жаль, Стэд. Мы сделали для тебя все, что могли.
Он поцеловал ее.
– Я знаю. Я вам очень за все благодарен. Со мной останутся мои воспоминания, они будут поддерживать мой дух до конца.
Бросив на них последний взгляд, он повернулся и, хромая, побежал в другом направлении, волоча за собой вывихнутую ногу.
Анна повернулась к Чарли, на ее глазах блестели слезы.
– Они точно схватят его, – прошептала она. Чарли взял ее за руку и повел за собой в сторону залива. Когда они подошли к ялику, сзади них раздался крик радости. «Они настигли его», – подумала девушка. Перед ее мысленным взором промелькнула картина – Стэд, хромающий по песчаной дюне, его фигура резко очерчена на фоне лунного неба, и стая псов, догоняющая его. Пока Чарли греб к шлюпу, Анна пыталась уговорить его стать пиратом, и не рисковать попасть в плен. Он оглядывался через плечо на черный корабль, затаившийся, как осторожный зверь. Море было похоже на серебро, отражающее темное небо. По краям оно начинало отливать зеленью, подсвеченное нарождающейся зарей.
– Здесь ты никто иной, как раб, Чарли. А на море ты будешь свободен.
– А кто мы все, как не рабы? – печально ответил он, – все мы в рабстве чего-нибудь. Каждый из нас сам выбирает себе хозяина. – Он улыбнулся, что было довольно редким проявлением чувств для его морщинистого загорелого лица. – Ты выбрала море, а я – землю.
Из кармана своей короткой куртки он достал маленькую морскую звезду и протянул Анне:
– Пусть это станет твоим талисманом.
Анна с нежностью улыбнулась ему в ответ:
– Спасибо тебе, Чарли. Она прекрасна! – взгляд ее на мгновение застыл на этом чудесном пятиконечном создании, затем она перегнулась через борт ялика и опустила ее в лагуну, – так я всегда буду знать, где она находится.
Чарли кивнул.
Когда они подплыли к кораблю, девушка повернулась и махнула рукой ему на прощание, а затем начала подниматься на палубу по веревочной лестнице. На самом верху ее спину вдруг пронзила острая боль. Анна замерла, закрыла глаза и усилием воли заставила боль уняться. Потом она задумалась, только ли Стэда Бонне отняла у нее эта ночь.
***
Теперь Анна знала, что ей осталось плавать по морям недолго. Она чувствовала, что становится совсем другой. Ее груди налились, живот стал расти. Наконец старший рулевой, Хестор, подошел к ней, держа в руках шляпу. Такое редкое проявление галантности со стороны одного из команды сразу насторожило Анну.
– Бесполезно и дальше скрывать это, девочка. Об этом уже все шепчутся.
– О чем? – она уже поняла, что он имеет в виду, но ей было интересно* сможет ли она обвести его.
– О том, что ты беременна.
– Тебе сказал об этом Джек?
– Ему не надо ни о чем говорить, Анна. Твой живот сам лезет вперед и всем рассказывает эту новость. Настало время причалить к берегу. Команда не хочет рисковать твоей жизнью и… ребенком Рэкхэма при следующем захвате добычи.
Анна подумала о Джеке. Он был рад видеть ее, когда она невредимой вернулась с острова Салливан, но девушка чувствовала, что расстояние между ними увеличивается. Они продолжали делить постель, но Анна спрашивала себя, продолжают ли они любить друг друга? Часто она ловила на себе его взгляд, когда шла по палубе, но так и не могла понять, что он выражает. Раньше она всегда видела в его глазах свое отражение, теперь в них пряталась тень.
Все теперь вызывало в ней раздражение и усталость – каждое движение, жара, работа. Мысль о белоснежном теплом береге показалась ей вдруг пределом желаний.
– Это правда, Хестор, я ношу ребенка. И когда мы подойдем к Кубе, я охотно сойду на берег. А пока пусть это останется между нами, хорошо? Я не вынесу если на меня будет глазеть вся команда Хестор улыбнулся.
– Они никогда и не прекращали этого делать, просто ты не замечала Но я буду молчать, если ты даешь мне слово.
– Даю. А Джек согласен высадить меня на берег на Кубе?
– Он сам меня и послал
***
Так Анна оказалась на кубинском берегу. Рэкхэм устроил ее в маленьком домике в Загоа, захудалом испанском поселении на побережье, в котором было лишь несколько таверн, борделей и рынок. Девушку глубоко обидело безразличие Джека, показавшееся ей предательством. Но пока он еще был с ней. Надолго ли? Она знала, что он не выдержит на Кубе четыре месяца, которые оставались до родов. Почти сразу же он стал беспокойным, не находил себе места и все говорил об упущенных возможностях и опасностях слишком долгого пребывания в испанских водах.
В один из редких приступов заботливости Джек послал за Мэг Мур, чтобы она побыла с Анной во время родов. Как только Мэг услышала что Анна застряла в какой-то дыре под названием Загоа и собирается родить там ребенка, она сразу же села на борт торгового судна, направлявшегося на остров и при мчалась к ней.
Анна заключила ее в объятия прямо на берегу смеясь от радости. Мэг привезла доброжелательную улыбку и готовые помочь руки, но дурные новости. Стэд Бонне был повешен 18 ноября 1718 года в Уайт-Пойнте.
Когда Мэг поняла, что Анна достаточно мужественна, чтобы услышать подробности, она рассказала ей все, что слышала сама. Девушка вздрагивала от ужасных картин, но заставляла ее продолжать рассказ.
Бонне вновь схватили и сразу же отправили в суд. Все двадцать два его товарища были повешены у него на глазах 8 ноября. Однако люди были настроены против столь же скорой расправы с человеком, который некогда владел поместьем и титулом. Группа горожан, во главе которой, всем на удивление, стоял Полковник Уильям Рэтт, выдвинула требование – отправить Бонне в Англию, чтобы он предстал перед судом там. Но это движение было заблокировано сэром Николасом Троттом, председателем суда над пиратами, который отказался даже прочитать прошение о снисхождении, написанное Бонне, и приговорил капитана пиратов к смерти. Мэг слышала, что некоторые знатные дамы города плакали, глядя на Бонне, сидящего на скамье подсудимых в парике и шитом галунами камзоле, сжимавшего в руке томик своих стихов.
Стэда отправили в Уайт-Пойнт привязанным к телеге, на которой стоял предназначенный для него гроб. Район порта был заполнен толпой горожан, а одной девушке удалось проскользнуть к осужденному, и она вложила в его скованные кандалами руки букетик полевых цветов. Когда телега доехала до виселицы, выяснилось, что кто-то из сочувствующих ночью подпилил перекладину. Когда ее в спешке починили, Бонне пришлось встать на собственный гроб, чтобы взобраться на помост. На шее у него затянули петлю, и Бонне ждал, пока священник прочитает над ним молитву и пока соберутся сановные лица.
– Проклятые псы! – выругалась Анна, услышав это, ее глаза были полны невыплаканных слез, – если только есть на свете Бог, он швырнет их лицемерные души в пекло, – она провела рукой по глазам, – он не мучился, Мэг?
– Судя по всему, нет. Веревка оказалась короткой, и палачам пришлось схватить его за ноги и потянуть вниз, пока он не затих. Но перед тем как умереть, говорят, он произнес: «Ад, должно быть, местечко повеселее этого!»
Анна, кивнула:
– Это похоже на него, – губы ее искривились в усмешке, – как будто ад – это что-то вроде несъедобного бисквита. Он так любил море, что земля, казалось, обжигает ему ноги, – она вздохнула, – а кого еще отправил вместе с ним Тротт?
Когда Мэг начала перечислять имена, Анна застонала и закрыла лицо руками. Боб Такер, ее старый приятель с Ямайки; Джон Уильям Смит, пират, гостивший за столом ее отца; Джим Левитт из Нью-Провиденс. Немало бокалов с элем подняли они с Джимом в «Палате Лордов». Друзья, товарищи… Двадцать два повешенных, вывешенных, как белье после стирки, в порту, а затем брошенных в неглубокие воды, где прилив омоет их кости.
Спустя два дня, когда девушка еще не оправилась от известия о смерти Бонне, в домик ворвался Джек с еще более ужасными новостями.
– На мысе Страха убили Тиша! Какой-то королевский прыщ по имени Мэйнард ухлопал его! Говорят, в него стреляли пять раз, и на теле у него было двадцать пять ран от сабли, прежде, чем он умер. Анна, почувствовала какое-то странное спокойствие. Нэда тоже больше нет. Веселый Роджер быстро выбирает сеть.
– Жизнь его была трудна, и было ясно, что умрет он тоже нелегко.
– Да, – Джек печально покачал головой, – эти собаки как какие-то дикари отрубили ему голову, а тело скормили акулам.
– Он всегда говорил, что уж лучше рыбы, чем канюки, – Анна отвернулась, – хоть это его желание исполнилось.
Глаза Джека глубоко запали. Он поерзал на стуле:
– Черт возьми, Анна! Море кишит людьми короля и призраками. Может быть, надо было принять прощение, когда его нам предлагали?
Анне вспомнилась его самоуверенность, когда Дженнингс предлагал им такой шанс, вспомнилось, как он гордо вышел из круга пиратов и дал обет вернуть свой корабль на море. А теперь ветер покинул его паруса. Джек взглянул на нее. Девушка только пожала плечами и удалилась в свою комнату.
Судьба Нэда Тиша стала наглядным примером и предостережением всем пиратам Карибского бассейна.
– Сладкое вино в конце концов становится кислым, – сказал Рэкхэм.
На Анну навалилась глубокая депрессия. Днями она сидела на берегу, устремив взгляд на север, в сторону колоний. Она вспоминала всех тех, кого не стало.
***
«Морской Конек» простоял в Загоа больше месяца, достаточно долго, чтобы карманы команды полностью опустели. Хотя Джек и старался почаще бывать с Анной, она вдруг осознала, что ей хочется остаться одной, насладиться одиночеством и чувством растущей в ней жизни. Своими придирками и нытьем он стал действовать ей на нервы.
– О, Боже! Эта чертова дыра невыносима! – все чаще и чаще стал повторять он. Анна подняла взгляд от ожерелья, которое она мастерила из ракушек, нанизывая их на нитку.
– Тогда поднимай якорь! Я бы тоже хотела убраться отсюда, но не могу. И ты, шагающий взад и вперед, как волк в клетке, не улучшаешь моего настроения. Ты делаешь все, чтобы заставить меня пожалеть о том, что я подпустила тебя к себе!
– Ха! Ты хотела меня ровно столько, сколько я тебя! – Он приподнял ее из кресла и нежно поцеловал, – да и сейчас ты хочешь меня, могу поклясться в этом!
Анна состроила кислую мину:
– Да, здесь не так много народу. Убирайся отсюда, идиот!
Он с готовностью отпустил ее:
– Пойду пройдусь в город и посмотрю, не смогу ли я соблазнить каких-нибудь простаков сыграть в кости.
– Простаков уже не осталось, Джек. Скривившись, он отправился в путь, избавившись от скуки.
Анна отложила в сторону рукоделие и пошла на берег. Медленно шагая по пляжу, она почувствовала, что ребенок внутри нее повернулся, и это движение наполнило ее ощущением, что она – океан, который несет в себе волну. Вчера она обратила внимание на вздувшуюся голубую вену под коленом, которую раньше не замечала. Ей доводилось видеть многодетных матрон, у которых животы обвисли, как у старых сук спаниелей. Два месяца назад семя внутри нее казалось ей якорем, теперь оно давало ей ощущение открытой всему миру двери. Иногда она трогала свой живот и чувствовала его легкое движение, и вспышка озарения пробегала по ее коже, как если бы крошечные ручки ощупывали ее живот изнутри и наполняли ее новыми чувствами. Временами на нее наваливался страх, который она испытывала в таких местах, где раньше никогда не боялась. Страх боли, страх смерти, страх быть уничтоженной той самой жизнью, которую она носила в себе. А временами она чувствовала себя защищенной от любого зла, совершенно неуязвимой, как сама жизнь.
***
Рождество в Загоа имело торжественно-мрачную, религиозную окраску и было не похоже на ту языческую фривольность, которую Анна помнила по Чарльзтауну. Испанцы установили огромный алтарь, сделанный из пальмовых ветвей и обломков рангоута, в середине они поместили маленькую колыбель с глиняной фигуркой младенца-Христа. Слева установили высокую фигуру из пальмовых ветвей и шнурков, повязанную большой голубой шалью. Затем вся эта композиция была украшена гирляндами из раковин моллюсков, и все опустились на колени и принялись возносить молитвы Святой Деве и ее младенцу.
Ради развлечения Анна и Мэг прогуливались по маленькому поселению. Их домик еще больше опустел после того, как Джек с командой отправились на шлюпе в ближайшие воды на охоту за каким-нибудь кораблем. Живот Анны теперь угрожающе раздался в размерах, и даже самое широкое платье не могло его скрыть. От брюк она отказалась еще месяц назад. Создавалось впечатление, что ребенок в первые шесть месяцев еще не был уверен, следует ли ему расти, а теперь наверстывал упущенное. Возвращаясь домой, Анна то и дело потирала поясницу. Она болела весь день. Ночью, когда девушка лежала в постели, и прислушивалась к шелесту волн, по ее телу пробежала дрожь. Возможно, это было из-за рома, выпитого за ужином. Но она и прежде каждый вечер пила ром. Внезапно, Анна почувствовала легкую дрожь в пояснице и хлопок, слабый разрыв в животе. Не успела она понять, что это такое, как ее белье и бедра залила жидкость. «Боже мой! – дошло до нее, – да это жеребенок». Она приподнялась на локтях, попыталась сесть и согнулась вперед, уставившись на свои ноги. Она едва могла видеть свое тело из-за возвышающегося живота. Ее простыни были насквозь мокрыми. И теперь боль в спине стремительно ворвалась в ее сознание.
– Мэг, – закричала она, – я рожаю!
Анна услышала быстрое шлепанье босых ног, и Мэг появилась у кровати.
– Так скоро? Тебе ведь ходить еще больше месяца.
– Да взгляни сама! – И Анна указала ей на мокрое белье.
– Боже милостивый! Да у тебя отошли воды. Значит, пришла пора!
Анна почувствовала страх, поднимающийся волной в животе, но отогнала его прочь усилием воли.
– Но еще слишком рано! Ты можешь это остановить?
Мэг поморщилась:
– Девочка, этого никто не может остановить. Скоро это произойдет, хочешь ты или нет! И чем скорее, тем лучше! Раз уж это началось, ты не сможешь не думать об этом. Вот увидишь, все будет хорошо! – она помогла Анне подняться на ноги. – Теперь лучше походить, милая. Ходи, пока хватит сил. Не обращай внимания на боль. Тебе плохо?
Анна покачала головой, зрачки ее были расширены,
– Нет. Но такое ощущение, – что там газы, как от густого пива.
– Ara, – улыбнулась Мэг, – так и должно быть. Ходи, ходи!
Три часа Анна ходила и садилась, садилась и ходила, руки придерживали живот, со лба градом лился пот, до тех пор, пока она уже не могла передвигать ноги. От растущей боли, которая, казалось, достигла критической точки и жгла живот, как раскаленные угли, Анна не могла даже вздохнуть полной грудью. Потом боль начала понемногу утихать, но опять вдруг вспыхнула с новой силой, и все мысли девушки сосредоточились на ее плоти. Она опустилась на колени, опираясь на руки и вцепившись в простыни, волосы рассыпались по спине.
– О, Боже, Мэг! Он прорывается через меня, как расплавленный свинец!
– Я знаю, детка, знаю.
– Откуда ты можешь знать? – Анна поморщилась от ужасной боли, – ты ведь никогда через это не проходила. О, Боже, ну наконец-то он выходит!
Она закрыла глаза от невыносимой боли и закричала. Ее сознание раздвоилось. Какая-то часть ее существа удивлялась этим диким, животным звукам, идущим неизвестно откуда; другая часть ее сознания на чем свет стоит проклинала Джека, шляющегося где-то по морям, в то время, как он ей так необходим. Часть сознания испытывала стыд от этого зрелища, которое она, должно быть, представляла из себя – скрюченная, беспомощная, обнаженная, с тяжелым, выпяченным животом. Вдруг ее сознание опять сконцентрировалось только на той ужасной тяжести, которая взрывалась внутри ее тела. Некоторые моменты стали выпадать из ее сознания, если только они не были отмечены болью.
