Текст книги "Массимо (ЛП)"
Автор книги: Оливия Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Глава 32
Массимо
Мы зашли в местный продуктовый магазин и запаслись консервами. Я купил зубную щетку для Лучии и всякие дезодоранты, а также дешевое зарядное устройство для своего телефона, которое можно было подключать к розетке. То, что я купил на заправке, работало только от автомобильного прикуривателя. Кроме того, я купил дюжину матерчатых сумок. Ни в коем случае не хотелось оказаться на улице с разорванным бумажным пакетом.
– Почему мы не купили ничего вкусного? ― недовольно спросила Лучия, осматривая мой выбор продуктов.
– Нам нужно то, что долго хранится, ― сказал я негромко, чтобы никто не услышал. ― Мы останемся здесь еще на какое-то время.
– Отлично, ― пробормотала она.
– Покупай все, что хочешь, на сегодня и завтра. Только не бери ничего, что мы не сможем съесть в ближайшие сутки.
Она не стала брать яблоки и бананы. Это я взял несколько штук.
Нет... она набрала фастфуда. Два пакета картофельных чипсов и коробку пончиков с сахарной пудрой.
– И это ты называешь «вкусно»? ― спросил я, складывая еду на прилавок рядом с кассиром.
– Это гораздо лучше, чем консервы с тунцом, ― сказала она, сморщив нос.
– Нам нужен белок.
– Ну, похоже, ты покупаешь чертову тонну.
– Я – большой парень.
Она приблизилась ко мне и озорно прошептала:
– Да... насколько большой?
– ОТВАЛИ.
Она вздохнула и пошла ко входу в магазин, пока я рассчитывался с кассиром.
Я расплатился наличными. Я не хотел рисковать тем, что Фаусто может отследить мои кредитные карты.
– О, Боже! ― вдруг завопила Лучия ― не от злости, а от восторга.
Я оглянулся и увидел, что она стоит перед автоматом, который выдавал не конфеты, а пластиковые шарики, наполненные безделушками и дешевыми украшениями.
– Я обожаю эти штуки! Я не видела таких с детства! ― Она посмотрела на меня, и на ее лице расцвела огромная улыбка. ― Можно мне несколько монет?
Я посмотрел на нее и на секунду потерялся в ее глазах.
Иногда она могла быть такой невероятно раздражающей...
А потом, без предупреждения, ее глаза могли сверкнуть...
Ее улыбка начинала сиять радостью...
Этого было достаточно, чтобы...
– Массимо, ― рявкнула она. Она щелкала пальцами, словно пытаясь вывести меня из транса. ― Земля вызывает Массимо. Прием, Массимо.
– Да, да, ― проворчал я и протянул кассиру пятиевровую купюру. ― Можете разменять на монеты, которые принимает эта штука?
Я протянул Лучии горсть монет, она вставила одну и покрутила металлическую ручку. Когда шарик вылез наружу, она открыла его ― и увидела, что это брелок.
– Нет, ― объявила она, ни к кому не обращаясь, и бросила брелок и шарик на пол.
– Подними это, ― сказал я.
– Да, да, ― ответила она, отмахиваясь от меня, вставила еще одну монету и повернула ручку.
Из второго шарика появилось несколько кусочков жевательной резинки. Она положила их в рот и начала жевать, делая еще одну попытку.
В третьем оказалась наклейка с изображением скорпиона. Или то, что мне показалось наклейкой.
– О, круто ― татуировка! ― воскликнула она и протянула мне.
– Не похоже на татуировку, ― сказал я. Я кивнул кассирше, поблагодарив ее, и взялся за ручки дюжины матерчатых сумок.
– Их надо намочить, и они прилипают к коже, ― объяснила она.
– Подбери брелок и те пластиковые штучки, ― приказал я.
Она подхватила их с пола и сунула в одну из моих сумок.
– Спасибо, что предложила помочь, ― с сарказмом сказал я, когда мы шли к двери.
– Ты ― большой парень, ― сказала она игривым тоном. ― Думаю, ты прекрасно с ними справишься.
Не желая, чтобы она снова заговорила о размерах моего члена, я просто молча нес сумки, пока она рассматривала свою наклейку… татуировку… что бы это ни было.
Когда мы подошли к машине, я погрузил все в багажник и отошел, чтобы позвонить по мобильному. В доме сигнал был слабый, но здесь, в городе, телефон показывал целых три деления.
Я по-прежнему не выпускал Лучию из поля зрения. Она прикладывала татуировку к разным частям тела, пытаясь определить лучшее место для нее.
Некоторые места ― над левой грудью, на заднице, внизу живота ― вызывали у меня неловкое шевеление в штанах, из-за чего мне приходилось поправляться.
Никколо ответил после первого звонка.
– Ты в порядке?
– Настолько хорошо, насколько можно ожидать.
– И что это значит?
– Это значит, что мой попутчик раздражает меня до смерти.
Он хихикнул.
– Ну, могло быть и хуже.
– Наверное. Как у вас дела? Ларс поймал стрелка?
– Нет, ― сказал Никколо, и в его голосе прозвучало беспокойство. ― Стрелок ушел.
– Черт.
– Да. Но с тех пор больше ничего не происходило. У меня все еще паранойя по поводу того, кому можно доверять, поэтому я пока не нашел самолет, чтобы вывезти тебя.
– Не проблема.
– Я общался с la Vedova. Она все еще опасается, что люди Фаусто скрываются поблизости, поэтому она попросила меня передать тебе, чтобы ты НЕ привозил Лучию, пока мы не убедимся, что это безопасно.
– Хорошо.
– Слушай, не сочти за паранойю… но, возможно, тебе лучше больше не пользоваться своим мобильным. Вдруг они могут его отследить.
– Я думал об этом. В любом случае, в том месте, куда мы едем, у меня не будет хорошего приема, но я думаю, что все равно оставлю его в качестве запасного канала связи. Напиши мне, если тебе понадобится связаться, и я позвоню, как только смогу.
– Понял. Что-нибудь еще?
– Аурелио позвонил мне вчера, когда я отъезжал от Венеции.
– В самом деле? ― удивился Никколо.
– Он угрожал обострить ситуацию, если я не выдам Лучию. Пара его слов натолкнула меня на мысль, что, возможно, за всем этим стоит он, а не Фаусто. Может быть, это он перебежал на другую сторону.
– Что конкретно он сказал?
– Ничего конкретного ― но он не позволил мне поговорить с Фаусто и, похоже, избегал говорить о Фаусто всякий раз, когда я заводил о нем речь.
– Хм… возможно, ты кое-что прояснил. Я все еще не думаю, что общий план ― Меццасальма убивает Агрелла и пытается подставить нас ― можно было осуществить без участия Фаусто, но ты можешь быть прав насчет Венеции. Это была грубейшая тактическая ошибка, которая может свидетельствовать о том, что Аурелио решил взять все в свои руки.
– Что значит ― тактическая ошибка?
– Фаусто настроил Пять Семей против нас, обвинив в убийстве Агрелла, какой смысл посылать в Венецию кучу наемников? Тем более, не достигнув результата? Это был полный провал с их стороны, и они растеряли все преимущество, которое у них было после того, как они подставили нас.
– Так ты думаешь, что за Венецией стоит Аурелио?
– Вполне возможно. Мне нужно еще подумать, но твое предположение насчет Фаусто разумно.
– Спасибо.
– Могу я еще чем-нибудь помочь?
– Нет, все в порядке.
– Хорошо. Будь осторожен, брат.
– И ты тоже.
И я завершил звонок.
Меня осенило, что это первый раз за всю мою жизнь, когда я лишен связи с семьей.
Конечно, бывали случаи, когда я находился вдали от дома и не мог позвонить…
Но со мной всегда был хотя бы один из моих братьев.
Время, которое я проводил в одиночестве в своем домике, я выбирал сам… И я был всего в нескольких минутах езды на машине от того, чтобы иметь возможность позвонить всем, кому захочу.
Сейчас все было иначе. Это была вынужденная разлука, и я мог рассчитывать только на себя.
Впервые за много лет я почувствовал себя очень одиноким.
Глава 33
Массимо
Когда мы вернулись в дом, я выгрузил банки и консервы с едой на столешницу и достал из шкафа свой рюкзак. Он был рассчитан на палатку и спальный мешок, которые я не собирался брать с собой, так что места для продуктов было предостаточно. Я также набрал в рюкзак всяких мелочей: зажигалку для разведения костра, консервный нож и штопор для бутылок вина, которые мы могли найти.
Лучия вышла из ванной с новой татуировкой на правом плече, прямо вдоль ключицы. Скорпион был выполнен в стиле индейцев, поэтому представлял собой скорее набор черных линий, напоминающих клешни, и изогнутый хвост с жалом.
Но я смотрел не на это.
Она вышла из ванной топлес, прикрыв грудь рукой, как и вчера вечером, когда ложилась в постель.
Но теперь, при дневном свете, я гораздо лучше разглядел округлости ее грудей.
И… что ж… этот вид вызвал реакцию.
Скажем так, я был рад, что стоял за кухонной стойкой.
– Тебе нравится? ― спросила она с восторгом, откидывая свои длинные волосы в сторону, так что ее плечо полностью обнажилось.
– Они очень милые, ― пробормотал я.
Она прищурила глаза.
– Они?
– Это, ― быстро ответил я. ― Это очень мило.
Она одарила меня самодовольной улыбкой.
– Тебе нравится кое-что еще, да?
– Иди надень топ, ― приказал я.
– Зачем? ― спросила она с притворной невинностью. ― Мне показалось, ты сказал, что они очень милые.
Она переместила руку к центру левой груди, так что был прикрыт только сосок.
И даже тогда я мог видеть темно-розовый цвет ареолы между двумя ее пальцами.
– Иди надень какую-нибудь одежду, ― рыкнул я на нее.
– Господи, ну ладно, ― огрызнулась она, затем снова ухмыльнулась. ― А что? Он становится больше? Я хочу посмотреть…
Она начала обходить прилавок.
– Лучия, ― предупредил я.
– Не снимай штаны, я просто…
И я почувствовал, как ее свободная рука коснулась передней части моих джинсов.
– Вот черт, ты такой твердый, ― сказала она голосом одновременно дразнящим и удивленным.
С меня было достаточно.
Я повернулся, схватил ее за горло и прижал спиной к стене.
Это было не сильно ― я не ломал ей трахею или что-то в этом роде.
Но это было чертовски агрессивно.
Особенно потому, что моя рука была достаточно большой, чтобы обхватить ее шею целиком…
И еще потому, что я толкнул ее на полметра назад.
Она ударилась о стену и уставилась на меня изумленными глазами.
Я сердито посмотрел на нее.
– Все это прекратится. Все эти заигрывания прекратятся. Вся эта обнаженка и вопросы «насколько он большой» прекратятся. Я здесь по одной и только одной причине ― чтобы обеспечить твою безопасность. Я здесь не для того, чтобы нянчиться с капризным ребенком. Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя. Я здесь для того, чтобы ты осталась жива и не попала в руки очень плохих парней. Поэтому, когда я говорю тебе что-то сделать, ты это делаешь. А я говорю тебе прекратить все это. ПОНЯТНО?
Она просто смотрела на меня широко раскрытыми глазами…
А потом она перестала прикрывать грудь и обхватила своими руками мое запястье.
– Так вот что тебя возбуждает? ― прошептала она.
В тот момент я был так зол… отчасти потому, что она была права.
Мой член, казалось, вот-вот разорвет джинсы.
Особенно сейчас, когда я смотрел на ее голую грудь.
В гневе я достаточно сильно сжал ее шею.
Она задыхалась, но не вырывалась.
Не пыталась убрать мою руку…
Она держалась за нее.
– Тебе нравится? ― прошептала она, продолжая смотреть на меня с полным отсутствием страха в глазах. Затем она облизнула губы. ― Нравится.
Я был в ярости.
И я боялся, что могу зайти дальше, если не остановлюсь.
Я убрал руку с ее шеи, схватил ее за плечо и грубо развернул.
Затем я подтолкнул ее рукой в спину к задней части хижины.
Правда, легче мне не стало, потому что теперь я любовался ее задницей…
Которая была обтянута штанами для йоги так плотно, что они казались нарисованными.
– Иди в комнату и надень какую-нибудь гребаную одежду, ― прорычал я, подталкивая ее к спальне.
– С тобой невесело, ― сказала она насмешливым голосом.
– Ты увидишь, насколько я НЕ весел, если не перестанешь вести себя как шлюха, ― рявкнул я.
Это ее зацепило.
Она резко повернула голову и посмотрела на меня через плечо. Ее глаза пылали гневом.
– Знаешь что? Пошел ты на хуй, мудак.
– И ты тоже, принцесса.
Она вошла в ванную и изо всех сил хлопнула дверью.
Грохот стоял на весь дом.
Ругаясь под нос, я вернулся на кухню и начал складывать вещи в рюкзак.
Глава 34
Лучия
Когда Массимо назвал меня шлюхой, я пришла в ярость.
Я выросла, слушая, как мафиози моей бабушки смеются и хвастаются, думая, что я не слышу.
Я подслушивала. Я любила прятаться по углам или сидеть под лестницей, чтобы меня не было видно.
Только так я могла услышать правду от человека ― когда он думал, что я не слышу.
При бабушке они говорили:
– Да, синьора. Конечно, синьора. Безусловно, синьора.
Но когда они оставались одни?
Ты бы видел девушку, с которой я трахался в выходные ― Madonn, какие сиськи… вот, я попросил ее прислать мне несколько обнаженных фоток, посмотри.
Она начала на меня наезжать, и я ее немного поколотил. Преподал ей урок.
Гребаная сука, надо бы надрать ей задницу, но они все, блядь, сумасшедшие.
Да, моя старушка не знает, что у меня есть еще две телки на стороне… Никто из них не знает…
Я еще в раннем возрасте поняла, что мужики ― настоящие куски дерьма.
И трусы к тому же.
Они были такими самоуверенными с другими парнями.
Но когда рядом оказывалась женщина-начальница, которая без колебаний могла прострелить им голову за достаточно крупный промах, они превращались в заискивающих лизоблюдов.
Кроме поварихи и служанки, других женщин в доме не было.
Зато было много долбаных мафиози.
И много возможностей услышать кучу сексистского, женоненавистнического дерьма.
Нона понимала, что мне не стоит находиться рядом с ее придурковатыми лакеями, и отдала меня в католическую школу-интернат для девочек. Двадцать четыре часа в сутки, с понедельника по пятницу. С 10 до 18 лет я приезжала домой только на выходные.
Меня буквально вырастили в монастыре, в окружении монахинь.
Я не была религиозной ― Нона не ходила на мессу и говорила, что мне это не нужно, ― поэтому я просто терпела монахинь и читала все, что они заставляли.
Но как же плохо я себя вела! Не думаю, что какая-нибудь другая девочка в школе получала по рукам так часто, как я.
И там не было абсолютно никаких мальчиков…
Хотя я была на 1000% помешана на мальчиках.
В пятницу днем меня забирал какой-нибудь мудак средних лет в костюме…
Сопровождал в палаццо, где я проводила все выходные под замком…
А потом отвозил обратно в монастырь рано утром в понедельник.
Единственные мальчики, которых я видела, ― те, которые попадались в поле зрения, когда мы катались по каналам на лодке.
И в телевизионных шоу, которые я смотрела онлайн.
А я смотрела несколько сериалов в интернете.
Правда, только Netflix, Hulu и HBO Max. Нона не очень разбиралась в том, как работает интернет, но она знала достаточно, чтобы заставить своего консильери Сильвио заблокировать все порносайты. Думаю, ему пришлось это сделать, потому что иначе все мафиози смотрели бы порно на своих телефонах по Wi-Fi.
Однако ни Нона, ни Сильвио не подумали запретить мне смотреть Netflix или другие потоковые сервисы.
Так что у меня был насыщенный день.
Эйфория… Элита… Бриджертоны… какой-то испанский сериал, название которого я не помню, но в основном там трахались горячие двадцатилетние соседи по комнате…
И фильмы: «50 оттенков серого» и сиквелы… «365 дней»… «365 дней: этот день»… «Следующие 365 дней»…
Могу вам сообщить, что мне понравились фильмы 365 дней.
Но я заметила одну вещь ― все они демонстрировали сиськи и задницы, но очень мало членов.
И уж точно никаких твердых членов.
И я поняла, что все эти шоу были похожи на мафиозных бандитов моей бабушки ― рассказывают о женщинах, которых они трахают, показывают женщин, которых они трахают, и постоянно плохо обращаются с женщинами, которых они трахают…
И все это с точки зрения зрителя-мужчины.
В основном. Бриджертоны был довольно крут.
Но, несмотря на все это, я все еще умирала от желания начать заниматься сексом.
Поэтому, когда я наконец покинула монастырь и поступила в университет, я была готова.
Да, я спала со многими парнями.
Ну, с теми, с кем могла, при условии, что мне приходилось возвращаться домой в палаццо к двум часам ночи в пятницу и субботу. В будние дни было еще хуже.
И нет, большинство из них были не очень хороши в постели.
Ни один из них не принес мне удовлетворения. Я кончила только дважды, и то потому, что взяла дело в свои руки, если вы понимаете, о чем я говорю.
Большинство из них были просто отстойными. Три минуты и все кончено.
Пару раз было около 60 секунд или меньше.
И это я считаю только тех, кто не был слишком пьян, чтобы вообще быть в состоянии что-то сделать. Таких было еще с десяток.
Четверо или пятеро были очень хороши. Это были те, с кем я встречалась еще пару раз.
Но даже с ними я не задерживалась надолго. Я трахала их несколько раз и бросала.
Как только мне надоедало, они уходили.
Или...
...как только я начинала что-то к ним чувствовать.
Были ли они кусками дерьма вне спальни?
Ну, они же были мужчинами, верно?
Но я этого не выясняла. Я не позволяла им задерживаться достаточно долго, чтобы показать, что они похожи на тех же мудаков, которые работали на мою бабушку. Мне это было не нужно.
Я наслушалась слишком много дерьма, сидя под лестницей в девять лет, чтобы доверять мужчинам.
Поэтому подавляющее большинство парней, с которыми я переспала, были однодневками. С некоторыми я встречалась еще пару раз...
Но у меня никогда не было постоянного парня.
И уж точно я никогда не влюблялась.
Кроме того, мой вибратор доставлял гораздо больше удовольствия. И не изменял мне.
Конечно, заниматься сексом было весело. Не поймите меня неправильно.
Самое приятное ― это флирт... и нарастание... и предвкушение...
Но «главное событие» обычно было, мягко говоря, разочаровывающим.
Но если мне не нравился секс, зачем тогда им заниматься?
Думаю, потому, что я всю жизнь была заперта в монастыре и палаццо Ноны. Я не могла ничего делать, никуда ходить, и уж тем более не могла встречаться с мальчиками.
То есть я выросла в монастыре в буквальном смысле слова.
И когда в 18 лет я наконец-то стала свободной, я стала неуправляемой.
Потому что могла.
Потому что все говорили мне: «Ты не можешь».
И я отвечала: «Да пошли вы. Подержите мое пиво».
Но больше всего меня бесило то, что я понимала, как меня будут осуждать, если люди узнают, чем я занимаюсь.
Если парень к двадцати одному году переспал с двадцатью женщинами, то он, блядь, жеребец.
А если это делает женщина, то она ― шлюха, блудница, как угодно можно ее назвать.
Такое ощущение, что система была разработана всеми этими гребаными мафиози, которых я слушала из-под лестницы, когда мне было девять лет.
Они могли делать все, что хотели... врать, обманывать, оскорблять женщин, издеваться над ними...
И никто никогда не называл их дерьмом. Даже моя бабушка.
А они оскорбляли женщин, с которыми спали.
Женщин, которые отдавали свои тела этим мужчинам.
А в некоторых случаях ― даже свои сердца.
Эти мафиозные придурки просто поливали их грязью и смеялись над ними.
Честно говоря, я ненавидела мужчин.
И это особый ад, когда тебя привлекает то, что ты ненавидишь.
Еще хуже, когда тебя привлекает то, что может тебя убить.
Поэтому, когда Массимо назвал меня шлюхой...
Мне захотелось убить его.
В эту секунду он напомнил мне всех тех мафиози, которых я подслушивала.
Мне начало казаться, что Массимо может быть другим.
Но оказалось, что это не так.
Он тоже осуждал меня.
Так быстро навесил на меня ярлык...
И к тому же, был трусом.
Я знала, что он хотел меня.
Он просто держал себя в руках, потому что до смерти боялся Ноны ― как и все остальные.
Но ему было чертовски удобно говорить мне, что он обо мне думает.
Он осуждал меня целыми днями.
Оскорблял меня...
Так же, как все эти мафиози с каждой женщиной в своей жизни.
Долбаный мудак.
Это было хорошим напоминанием о том, что каким бы сексуальным ни был Массимо...
И как бы он ни убеждал меня, что хочет уберечь...
Он все равно был врагом.
Никогда не забывай об этом.
Глава 35
Массимо
Я уже заканчивал укладывать рюкзак, когда из ванной вышла Лучия.
На ней была толстовка, и это было хорошо. Но она вернулась в спальню с недовольным видом.
Да пошла она. Пусть себе обижается.
Если бы она не пыталась постоянно меня раздражать, все было бы намного проще.
Когда еда была собрана, я пошел в спальню. Она лежала на кровати и смотрела в потолок.
Она выглядела разгневанной. Испытывающей холодную ярость. Словно готова воткнуть нож в спину и повернуть его.
Это заставило меня засомневаться в следующем шаге ― но его надо было сделать.
Ее глаза прищурились, когда она увидела меня.
– Отвали.
– С удовольствием, но сначала я должен тебе кое-что показать, ― сказал я, подходя к сейфу с оружием в углу комнаты и набирая код.
– Не интересно.
– Ты передумаешь, если кто-то придет за нами, так что лучше подготовиться.
Я открыл сейф и достал дробовик.
Это привлекло ее внимание.
Она села на кровать.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь научить тебя, как этим пользоваться.
Ее глаза расширились.
– ...правда?
– Да. Я полагаю, что ты не знаешь, как обращаться с дробовиком. Или знаешь?
– Нет. ― Она сделала паузу, затем сказала: ― Нона не считала необходимым учить меня стрелять из чего бы то ни было.
– Тогда, полагаю, нам придется заняться и пистолетами. Пойдем.
Я вышел из спальни.
Она быстро последовала за мной.
Видимо, любопытство взяло верх над гневом.
Мы вышли на улицу, и я повернулся к ней лицом.
– Ты не будешь стрелять из ружья, потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь услышал и понял, что здесь кто-то есть, но я собираюсь показать тебе, по крайней мере, как им пользоваться.
– Это охотничье ружье. Я использую его для стрельбы по куропаткам и тетеревам ― дичь, которую можно встретить в лесу, но оно также эффективно и для убийства человека.
– У дробовика есть большое преимущество перед пистолетами и винтовками ― не нужно целиться. Недостатком является то, что оно не так хорошо стреляет на расстоянии. Но если цель находится в пределах десяти или пятнадцати футов, и ты направила ружье в нужную сторону, у тебя есть чертовски хорошие шансы попасть в цель. Это происходит потому, что вместо одной пули из ствола вылетает множество маленьких шариков, называемых «дробью». Они разлетаются...
– Я знаю принцип действия дробовика, ― презрительно сказала она.
– Ну ладно, ― сказал я, стараясь не раздражаться. ― Двигаемся дальше.
– Самое главное ― это безопасность. Всегда считай, что ружье заряжено. Не направляй его ни на кого, если не собираешься убить. Всегда держи палец вне спусковой скобы, пока не будешь готова стрелять.
– Я не могу сосчитать, сколько историй слышал, как какой-то идиот на ходу держал палец на спусковом крючке, спотыкался и либо стрелял себе ногу, либо случайно убивал кого-то другого.
– Это двуствольное ружье, но у него только один курок. Если нажать на него, то выстрелят оба ствола. У него также есть внутренние курки, так что для выстрела не нужно ничего взводить.
Я показал ей предохранитель ― скользящую пластину на прикладе пистолета с небольшим выступом, на который нужно нажимать.
– Это и есть предохранитель. Чтобы выстрелить, нужно сдвинуть его вверх. Если его отвести назад, вот так, пистолет не выстрелит.
Я нажал на двухдюймовый спусковой рычаг и открыл затвор.
– Это рычаг для открывания затвора. Сюда вставляют патроны. Я собираюсь положить туда несколько патронов с картечью. Картечь достаточно крупная, чтобы без проблем завалить любого в радиусе 10 футов от тебя.
– Ружье всегда должно быть заряжено и поставлено на предохранитель. Я сомневаюсь, что тебе понадобится перезаряжать его ― если это произойдет, это будет означать, что мы оказались в центре перестрелки или попали в серьезные неприятности, ― но знай, что ствол открывается вот так, с помощью этого рычага.
Я рассказал ей об основных принципах, а затем показал, как держать пистолет.
Для этого мне пришлось встать позади нее, держа руки по обе стороны ее тела.
Я очень хорошо знал ее изгибы... особенно ее задницу... но я держался подальше, чтобы не задевать ее.
От нее все еще исходил слабый запах духов. В сочетании с запахом ее тела трудно было не возбудиться, но я сосредоточился на пистолете и представил, что перед нами стоит убийца.
– Самое главное, чтобы ружье было прижато к плечу, вот так, ― сказал я, прижимая приклад к ее плечу. ― У дробовика чертовски сильная отдача. Ты должна убедиться, что ружье плотно прижато к плечу, иначе оно отбросит тебя назад, и ты получишь сильный ушиб.
– Ты можешь смотреть вдоль ствола правым глазом и наводить прицел, но, как я уже сказал, главное преимущество дробовика в том, что достаточно просто навести его на цель и нажать на курок. Все остальное будет зависеть от того, как разлетятся дробинки. Есть вопросы?
– Почему я не могу попробовать? ― спросила она.
– Можешь. Жми на курок сколько хочешь.
– Нет, я имею в виду, почему я не могу выстрелить?
– Как уже сказал, я не хочу афишировать наше присутствие здесь. Кроме того, это единственный вид оружия, для эффективного использования которого не нужно много тренироваться. Я не хочу, чтобы ты стреляла из него, если только это не крайняя мера.
– Например, если кто-то найдет нас и попытается убить, ― тихо сказала она.
– Именно так.
После этого я показал ей Sig Sauer, который я снял с наемника, тот самый, из которого я стрелял в лодке. Я рассказал ей об основных принципах работы с пистолетом, заставил ее сделать несколько выстрелов, а затем показал, как заряжать новый магазин и извлекать его, когда в нем закончатся патроны.
– С пистолетом нужно быть гораздо точнее, чем с ружьем, ― сказал я. ― Обычно нужно сделать тысячу выстрелов, прежде чем у тебя получится попасть в цель, но из дробовика ты справишься с этим с первой попытки.
Закончив, я протянул ей Sig.
Она уставилась на меня большими глазами.
– Это мне?
– Да. Как я уже сказал, у тебя в руках жизнь и смерть. Не надо дурачиться и направлять его на меня, даже в шутку ― хорошо?
– …хорошо, ― мрачно сказала она.
– Ладно, давай вернемся в дом и закончим собираться.
– Почему ты собираешь вещи? ― спросила она, следуя за мной. Я заметил, что весь ее прежний гнев исчез.
– Потому что нам нужно уезжать.
– Почему?
– Я уже говорил тебе ― есть небольшой шанс, что мой дядя и кузен знают об этой хижине. И если это так, то нам нужно искать другое место.
– А где мы остановимся?
– Здесь полно хижин. Некоторые люди приезжают сюда летом, некоторые живут в них круглый год, но большинство владельцев снимают их на время горнолыжного сезона и больше сюда не приезжают. Все, что нам нужно сделать, ― это найти пустой дом подальше от всех остальных, и все будет в порядке.
– А как мы его найдем?
– Мы пойдем в поход.
– И…?
– И будем идти, пока не найдем дом, который выглядит как пустующий.
Она уставилась на меня.
– Ты шутишь.
– Я хоть раз шутил по поводу всего этого?
– …нет, ― проворчала она.
– Именно. ― Я схватил рюкзак, который купил в магазине, и сунул ей в руки. ― Иди, собирай свою одежду. Мы быстро пообедаем, а потом отправимся в путь.
– А как же машина?
– Мы оставим ее здесь.
– Почему?
– Потому что это место находится в тупике. Дальше мы пойдем пешком через лес.
– …хорошо, ― сказала она, и я удивился, что она не стала больше спорить.
