Текст книги "Порождая бурю (СИ)"

Автор книги: Оливия Бини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

– Лучше не стоит... – буркнула Розалия.

– Я им так и сказал, что пока лучше этого не делать, потому что у тебя еще не так много сил для посетителей, – с едва заметной улыбкой продолжал Бенджамин. – Думаю, Марию Луизу удерживать долго я не смогу. Кстати, это, – он протянул ей бумажеый пакет, – она приготовила для тебя.

Розалия недоверчиво, словно внутри лежало что-то подозрительное, взяла пакет у Бенджамина и стала вынимать содержимое.

– О, Боже мой! – с благоговением почти прошептала она, разворачивая фольгу, – это же… Все, как я и мечтала… Возьми, здесь два.

Розалия протянула второй сверток Бенджамину. Они ели молча, иногда сталкивались взглядом. Он, без сомнения, наблюдал за ней.

– Ты поверишь мне, если я скажу тебе, что я в раю? – промурлыкала Розалия.

Бенджамин кивнул, продолжая внимательно смотреть на нее. Она могла лишь догадываться, о чем он думал. Но его лицо казалось ей очень спокойным и располагало к тому, чтобы сказать те слова благодарности, которые Розалия еще не успела сказать ему.

– Ты знаешь, Бенджамин, я очень благодарна тебе за то, что ты сделал для меня.

– Я бы сделал это снова и снова и даже больше… – Бенджамин сжал губы в улыбке, значение которой было трудно уловить.

Рози глубоко, но очень осторожно вздохнула, чтобы не было слишком заметно. По телу разлилась приятное тепло. Удовольствие от присутствия Бенджамина рядом, его взгляда, вкусной еды, цветов – все приводило ее в робкий восторг. И в то же время на душе было немного тоскливо от мысли, что он скоро уйдет и как минимум до завтрашнего вечера Розалия его не увидит.

Она поерзала на кровати и разгладила одной рукой одеяло, закрывающие ноги. Потом откусила очередной кусок белой пиццы, о которой мечтала уже несколько дней, и даже не прожевав ее до конца, подняла глаза на Бенджамина и спросила:

– Ты все еще любишь меня?

49. Ты все еще любишь меня?

На него смотрели серо-зеленые глаза. Живые, прекрасные глаза, немного уставшие, но те же, что он знал прежде. Бенджамин и сейчас мог разглядеть в них иронию или даже ехидство. Его очаровывала возможность отыскать в них все: легкость и непосредственность, чувственность и страсть искушенной любовницы и даже зачатки гнева и хаоса, готовые в любой момент вырваться на свободу, если происходило что-то неугодное их хозяйке. Чем больше он смотрел на Розалию, тем лучше понимал, что с ней произошли необратимые изменения, причиной которых стал в том числе и он. Ему хотелось узнать, как можно быстрее, в чем она изменилась: коснулось ли это только ее глаз или поведения в целом. Он также боялся, что никогда не увидит ее прежней со всей палитрой чувств на лице, когда она начинала сердиться или безудержно веселится, раздражаться или обижаться, словно маленькая. Бенджамин надеялся на перемены и страшился их, опасаясь, что прежняя Рози, в которую он влюбился, исчезла безследно.

Для нее, безусловно, это был сложный шаг – позвонить ему и попросить прощения. Бенджамин оценил его. Он шел к Рози с надеждой увидеть ее улыбку, ведь за последнюю неделю она ни разу не появлялась на ее губах, не считая тех случаев, когда рот ее кривился в сарказме.

А ему так не хватало ее улыбки! Бенджамин не мог вспомнить, когда видел ее в последний раз. Возможно, на его дне рождения в баре, но та улыбка уж точно была адресована не ему.

Розалия и теперь не улыбалась, а с серьезным лицом уплетала принесенную им еду. Казалось, она полностью сосредоточилась на процессе и удовольствии. Поэтому Бенджамин совсем не ожидал ее вопроса.

– Ты все еще любишь меня? – спросила она и пару секунд еще дожевывала кусок.

Выбранный момент мог бы заставить додумать кого бы то ни было, что девушка желала преуменьшить значимость своего вопроса. Но Бенджамин так не считал. Наоборот, он видел невозможность более терпеть, оставаясь в неведении. Но поскольку сам он в тот момент тоже жевал, то не мог ответить сразу.

Розалия застыла, но быстро спохватилась и снова принялась за еду. Теперь она жевала быстрее и не поднимала глаз на Бенджамина, но часто моргала. А когда закончила, то вытерла масляные пальцы о салфетку и посмотрела, наконец, на мужчину напротив себя. Возможно, она хотела что-то сказать или повторить свой вопрос. Но не успела – в палату вошел Ренга. Он поздоровался сначала с Розалией, а потом перебросился парой фраз с Бенджамином прежде, чем сообщил, что через пару дней Рози должны выписать, но ей необходима реабилитация в специальном центре.

– Мы уже связались с тем, что находится в Тиволи...

– Где? – с ужасом воскликнула Розалия. – Как я буду туда ездить? Это же не меньше семидесяти километров в одну сторону!

– А ездить и не надо! – спокойно продолжал профессор. – Ты будешь находиться там две недели.

Глаза Розалии округлились не то от испуга, не то от возмущения.

– Я не поеду! Я хочу домой! Я жутко устала спать при свете у всех на виду!

– Я понимаю, это очень нервирует, но ты еще не готова даже передвигаться нормально по кухне.

Девушка из-под насупленных бровей упрямо смотрела на врача. Бенджамин знал, что в такие моменты с ней было бесполезно разговаривать – она уже составила себе определенное мнение и на данный момент не собиралась его менять. Потому он покачал головой профессору, давая понять, что дальше продолжать бессмыссленно. Они вдвоем скоро вышли из палаты.

– Убеди ее, – сказал Ренга. – Она не может прямо сейчас вернуться к обычной жизни.

– Я постараюсь, но Розалия не та, с кем легко договориться. Я действительно вижу, что она устала. Может, есть другое решение? Если я буду возить ее к себе в центр физиотерапии...

– Если у тебя есть на это время... – скептически заметил профессор. – Она нуждается в комплексном подходе, и ты об этом знаешь сам. Но и в доме ей необходима помощь. Разве что ты перевезешь ее к себе...

Бенджамин уже думал об этом. Сама по себе идея не казалась ему такой уж безумной, но он должен будеть перекроить весь свой график. И не известно еще, согласится ли Рози.

В тот вечер он ничего ей так и не предложил. Когда вернулся в палату, она лежала и смотрела в телефоне погоду на завтра, как будто для нее вообще это могло иметь какое-либо значение. Розалия коротко поблагодарила Бенджамина за то, что пришел, дав ему таким образом понять, что его визит подошел к концу. При этом она не спросила ни придет ли он завтра, ни напомнила, что ее вопрос так и остался без ответа. Создавалось ощущение, что она специально молчала, чтобы не наговорить лишнего, хотя и так было ясно, что Рози была расстроена и поэтому сердилась.

Перед уходом Бенджамин подошел к ней и, наклонившись, поцеловал в щеку.

– Увидимся завтра, Рози… – проговорил он и выпрямился.

Девушка подняла на него глаза и кивнула в ответ.

– Приятного вечера, Бенджамин, – с нескрываемой то ли завистью, то ли сарказмом добавила она.

Он вышел и прикрыл за собой дверь и почти сразу услышал звон из палаты: скорее всего Розалия или что-то уронила, или разбила специально. Бенджамин улыбнулся, с удовольствием отмечая про себя, что психотерапия и авария не загубили окончательно ее темперамент.

Через два дня оба они ехали в машине по направлению к дому Розалии. Бенджамин так и не предложил ей переехать на время к нему, но вместе они обговорили план реабилитации в его центре. Он должен был заезжать за ней рано утром перед работой, возвращаясь при этом назад в недра ужасной пробки, чтобы затем снова застрять в ней на этот раз уже по направлению к центру. В первый день на это ушло не менее полутора часов. Во второй – час сорок. Бенджамин приезжал на работу с опозданием, Розалия – в состоянии нервного напряжения. Там она перемещалась из одного кабинета в другой. Иногда из-за закрытой двери слышались ее чертыхания и спокойный голос физиотерапевта Алессандро просил попробовать еще раз. Бенджамин пресекал собственное желание войти к ним, напоминая себе, что в первое время у всех так: что боль может быть сильной, а сил совсем мало. Днем, когда они ехали назад, Розалия отключалась по дороге. Казалось, усталость была сильнее ее. Она открывала глаза, когда машина уже останавливалась у ее подъезда.

Бенджамин переживал, как Рози справлялась дома, удавалось ли ей готовить себе что-то, перемещаясь на двух костылях. Он даже спросил ее об этом, но она лишь рассмеялась и ответила, что держала все под контролем и что синьора Пеллегри помогает ей. Он, однако, ей не поверил и позвонил Жандарму. Ответ, который он услышал, оказался не тем, что он хотел бы услышать, но вполне ожидаемым, зная Розалию. Синьора Пеллегри уже три дня, как уехала погостить к одной из дочерей. А ему ведь казалось странным, что когда он доводил девушку до квартиры, из открытых дверей не выскакивала пронырливая пожилая леди.

– Можно мне войти? – спросил в конце первой недели Бенджамин и, не дожидаясь ответа, прошел в прихожую.

– Синьора Пеллегри, ты знаешь, не приветствует мужчин на своей территории, – напряженно улыбнулась Розалия, однако закрыла за Бенджамином дверь.

– Уверен, она не будет возражать, потому что ничего не узнает.

Рози стала серьезной, сообразив, очевидно, что попалась.

– Не знала, что вы созваниваетесь…

Она подернула нижней губой, раздраженная, что ее разоблачили.

– Только в случаях крайней необходимости! – иронизировал Бенджамин, наслаждаясь выражением ее лица и реакцией.

Она веселилась гораздо меньше, но продолжала держать лицо.

– Послушай, Розалия, эта неделя была катастрофической не только для тебя, но и для меня. Мы оба измучены и устали. Более того, ты не принимаешь ни от кого помощь…

– Я совершенно… – попыталась вклиниться она, но Бенджамин не позволил ей.

– Не принимаешь ни от кого помощь! – упрямо повторил он. – Поэтому я подумал…

– И решил? – подковырнула она его.

– Хм… да и решил, – усмехнулся он нелепости фразы, – что следующую неделю ты поживешь у меня.

– Очень интересно… – пробормотала Розалия, когда Бенджамин замолчал. – Я могу не согласиться?

– Можешь, но это ничего не изменит. Тебе будет сложно сбежать…

– Тоже верно! – согласилась Розалия качнув одним из костылей. – Когда ты закончишь занятия в школе, я буду готова!

Бенджамин даже замер – он был готов к схватке с девушкой, а не ее безропотному согласию. Он даже приготовил несколько неоспоримых аргументов на тот случай, если она упрется рогом. Но ничего этого не потребовалось, что вселяло надежду. И вечером, когда он заехал за Рози, она, действительно, была готова и встретила его с обворожительной улыбкой. Бенджамин гадал, в чем подвох. Он ловил себя на том, что испытывал легкое волнение от неизвестности, но затруднялся определить, было ли оно приятным или приносило некоторое неудобство. Рози же вела себя спокойно и последовательно. Она даже рассмеялась в машине на то, что Бенджамин, помогая ей сесть, тронулся затем и забыл убрать в багажник костыли. Он посмеялся вместе с ней, но решил быть внимательнее.

В тот вечер Розалия рано ушла спать в комнату, приготовленную на первом этаже специально для нее. Когда за ней закрылась дверь, Бенджамин пожалел о своем решении привезти ее к себе домой. Находиться рядом оказалось сложнее, чем он предполагал. Ощущение неловкости возникало отчасти от того, что Розалия, казалось, не испытывала его совсем. Утром она выходила из комнаты в легкой пижаме, под которой не просто угадывалось ее соблазнительное тело, но Бенджамин мог разглядеть мелчайшие детали. И тогда он начинал хмуриться и часто вставлять свое знаменитое “хм”. А Рози веселилась еще больше.

Бенджамин никак не мог взять в толк, что происходит между ними. Создавалось смутное ощущение, что она снова играла с ним в уже известную игру “кошки-мышки”, только ему не к чему было придраться. Розалия вела себя безупречно: не перечила и не упрямилась, часто была довольна и даже весела. А Бенджамин с трудом мог разобраться во всем этом. И, желая прояснить, наконец, сложившуюся ситуацию, он решил вернуться к незаконченному разговору в больнице.

50. Ответы на все вопросы

Дверь в комнату Розалии закрылась в четвертый раз с того дня, как она переехала. Бенджамин выключил свет в гостиной и стал подниматься наверх к себе, освещая лестницу фонариком в телефоне. На втором этаже он остановился и некоторое время прислушивался к звукам, доносившимся снизу. Затем он вошел в свою комнату, разделся и принял душ. Он чувствовал дикую усталость после очередного дня сначала в студии, затем в школе. А в промежутке между ними он возил Розалию к дотторессе Микуччи. Это был не первый раз с тех пор, как она вышла из больницы. Но именно сегодня ее лицо показалось ему другим: не то строгим, не то недовольным. Лучшим решением было не заметить. Но именно это наигранное безразличие сейчас гнало его обратно вниз к ней в комнату.

Бенджамин снова оделся и тихо приоткрыл свою дверь. Теперь в доме стояла звенящая тишина. Он как можно тише спустился и постучал, но вошел, не дожидаясь ответа. Розалия сидела на кровати и надевала майку от пижамы. В последний момент Бенджамин увидел, как грудь скрылась под тонкой тканью и теперь проглядывалась через нее. Словно юнец, он застыл, не желая отводить взгляд и думая только о том, как хотел бы сейчас припасть к ней губами.

– Тебе что-то нужно, Бенджамин?

Голос Розалии вернул его к реальности. Он поднял на нее глаза и понял, что находился в замешательстве с абсолютно пустой головой.

– Я хотел поговорить...

– Хорошо, – ровно проговорила девушка. – Присаживайся.

Он сел на край кровати рядом с ней.

– Перед тем, как тебя выписали, ты задала мне вопрос, на который я так и не ответил. Ты помнишь?

– Помню...

– Ты можешь задать мне его еще раз? Если тебя, конечно, все еще интересует ответ.

Розалия несколько раз моргнула, как будто оценивала ситуацию: стоит ли вообще возвращаться назад, но потом произнесла:

– Я спрашивала, любишь ли ты меня все еще...

Бенджамин закивал. Нужные слова почему-то не приходили в голову, а промедление могло сыграть против него.

– И поэтому ты высказал мне все, что думаешь? – спросила Розалия, и в голосе ее совсем не было обвинений.

– Хм… да, – наконец, заговорил Бенджамин. – Мне было невыносимо больно. И я выбрал из нас двоих себя...

– Ты поступил разумно.

Розалия дернула голыми плечами.

– Хм... Наверное, – согласился он. – Но не уверен, что правильно.

– Ты знаешь, что на жалости далеко не уедешь. Так что однозначно твое решение было правильным.

– На жалости? – переспросил Бенджамин.

– Ты сказал, что не уходил, потому что обещал Луиджи заботиться обо мне…

– Я соврал.

Розалия изменилась в лице: брови удивленно взмыли вверх, губы приоткрылись.

– Зачем?

– Хм, – усмехнулся Бенджамин, узнавая любимый ее вопрос, – потому что хотел сделать тебе больно…

– О… Тебе это удалось…

Губы ее искривились, брови вернулись на место.

– Прости меня. Я чувствовал себя… хм… загнанным в угол. Было трудно принять какое-либо решение.

– Ты выбрал не лучшее… Но… Я тебя прекрасно понимаю!

– Знаешь, Рози, мне казалось, что все, что бы я ни сделал, тебе было недостаточно. Хм… Что ты хочешь больше, что ты словно самоутверждалась за мой счет…

– Тебе не казалось… – бесцветным голосом проговорила Розалия. – Это было действительно так. Я хотела, чтобы ты добивался меня, чтобы ты нуждался во мне… Я хотела быть тебе нужна!

– Хм… – Бенджамин недовольно сжал губы. – Тебе это тоже удалось. Это очень неприятное чувство – пытаться догнать кого-то или удержать.

Розалия опустила глаза и некоторое время смотрела на свои руки. Она снова часто моргала, и Бенджамин заподозрил слезы, но предпочел молчать и дождаться, пока она заговорит сама.

– Мне очень жаль, Бенджамин. Я не осознавала, почему делала это. Микуччи на многое пролила свет, хотя я и отбрыкивалась как могла. Мне очень жаль… – голос ее немного дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – Только не думай, что я не понимала, как ты относишься ко мне и не ценила это. Мне с тобой было очень хорошо. Я всегда восхищалась твоей выдержкой, терпением и умением заботиться – тем, чего у меня нет.

– Это не так, – возразил Бенджамин. – У тебя много терпения по отношению к ученикам. И заботиться ты умеешь. Я знаю, что на соревнованиях ты чуть не опоздала, потому что бегала в отель за ингалятором для Диего. Я многого не разглядел в тебе и не понял, и поэтому вел себя неправильно. А когда я начал сомневаться в тебе, то и чужие голоса пошатнули мои убеждения.

– Адриано? – Бенджамин кивнул. – Знаешь, почему я рассказала все его будущей жене? Потому что мне казалось нечестным, что он оставил себе пути к отступлению. Как будто она была запасным вариантом! Это оскорбительно! Не получится с одной, все равно есть другая…

Бенджамин вдруг вспомнил о том, как пытался отдалиться от Розалии, переспав с тремя разными женщинами. Он решил, что никогда не расскажет ей об этом, даже если она прямо спросит его. Правда не принесет ей ничего, кроме боли, а этого ей и так хватало с лихвой. Есть вещи, которые просто не стоит поднимать, потому что они были мелкими и совершенно ненужными. Хотя, возможно, те короткие встречи усилили тоску Бенджамина по Рози и позволили ему по-новому взглянуть на свои чувства. Но как бы то ни было, Розалия никогда не узнает об этом. Она и так находится в непонятно на чем держащемся хрупком равновесии. Она нуждается в нем, это видно. А он нуждается в ней.

– Я хочу, чтобы у меня получилось с тобой.

Бенджамин подвинулся к Рози ближе на кровати и взял ее за руку. Она смотрела на него, и сначала, ему показалось дернула рукой, словно хотела, чтобы пальцы выскользнули. Но затем передумала. Губы ее медленно расползлись в улыбке, а потом она дошла и до глаз, и вот они снова заблестели.

– Ты – очень важный для меня человек, Бенджамин. Наверное, важнее тебя у меня никогда никого не было. И, наверное, сильнее тебя никто никогда не любил меня.

Он сгреб ее в охапку своими большими ручищами. В его объятиях она почти затерялась, но тело вспомнило и узнало ощущение от Рози на его груди. Все было так же, как прежде. И вот уже сердце стучало так близко, что и Розалия могла слышать его. И странное чувство спокойствия накрыло его, как будто теперь многое стало ясно.

– Рози, как я скучал по тебе… – шептал он, вдыхая запах волос и целуя шею.

Она же взяла его лицо ладонями и подняла так, чтобы видеть его. Перед Бенджамином снова оказалась прежняя Рози с ее взрывной смесью чувств во взгляде. Ее поцелуй тоже был знакомым, но таким долгожданным.

– Ты только не думай, что я всегда буду похожа на дохлую кошку, – девушка отстранилась от него, хотя лица их все еще находились очень близко друг от друга.

– Дохлую кошку? – насмешливо пересспросил Бенджамин. – Хм… ты имеешь в виду свою ногу… О, Рози, это совершенно не имеет значения, если ты мне позволишь… я покажу тебе, как это может стать даже преимуществом! Не забывай, я – знаю о движениях все…

– Я еще ни разу не делала это после вывиха бедра… – развеселилась Розалия.

– Надеюсь, ты умеешь лежать смирно? – усмехнулся он.

– Когда ты рядом? – она закатила глаза. – Не думаю, что у меня получится.

Бенджамин укоризненно смотрел на нее.

– Долго ты еще будешь бездействовать?! – почти взмолилась она и стала стягивать с себя майку.

***

Прежде чем пойти к бассейну кемпинга, где ежегодно школа каратэ устраивала церемонию вручения поясов и праздничный ужин, Бенджамин задержался у своей машины, куда убрал сумку с каратэги. Теперь он был одет в легкие льняные брюки и рубашку, а пиджак прихватил с собой.

Солнце уже закатилось за высокие средиземноморские сосны, подкрасив небо снизу в розовато-оранжевый оттенок. Дневной ветер стих, обещая теплые влажные сумерки, такие же уютные, как ровно год назад, когда в жизнь Бенджамина, словно торнадо ворвалась Оззи – девушка с именем из четырех слогов и предательски наивными серо-зелеными глазами. Если бы можно было заново прожить тот день, Бенджамин сделал бы это еще много раз.

Но сегодня он был один. Розалия отказалась ехать на праздник. Со дня аварии она ни разу не появилась в школе и ни с кем не встречалась. Ее решение было ему понятно. И как бы ни хотелась сейчас взять ее за руку, Бенджамин сразу принял его. Она появится, когда сама посчитает нужным. Главное, что она снова в его жизни, в его доме, а он – в ее серце.

По традиции в начале вечера руководитель школы всегда начинал с речи. Раньше это делал Луиджи, сегодня – очередь Бенджамина.

Он вышел вперед к импровизированной сцене, и сразу быстро стихли голоса, а взгляды устремились на него. Приветствие, пара фраз о чудесном вечере, а потом настал момент вспомнить о Луиджи.

– Думаю, со мной многие согласятся, что этот год был сложным для нас. Мы потеряли наставника, друга, прекрасного учителя. Луиджи. Нам всем его не хватает. Пришлось многому учиться, раз за разом спрашивая себя, а как бы поступил в этой ситуации он. Что из этого ввшло, судить вам!

– У тебя все получилось! – крикнул из толпы Адриано, чьи слова были тут же подхвачены свистом и аплодисментами.

– Благодарю за доверие, – улыбнулся Бенджамин. – Скажу вам из личного опыта – заменить одного человека другим на работе очень сложно, а в сердце – невозможно. Луиджи навсегда останется для нашей школы ориентиром. Но сегодня мне бы хотелось выразить благодарность не только ему, но и всему коллективу учителей. Без вашей слаженной работы все стало бы намного сложнее. Спасибо, что не забываете, какая ответственность лежит на нас – воспитывать наше будущее и передавать им все лучшее, что есть в нас. И говоря это, не могу не упомянуть Розалию Конте, которой сегодня нет с нами. Но я надеюсь...

Бенджамин заметил шевеление за последним рядом гостей. Он сделал шаг в сторону и увидел Розалию. Она подходила к стоящим плотной стеной родителям и ученикам, опираясь лишь на один костыль. Засмотревшись на ее воздушное светлое платье с цветочным принтом, он не сразу сообразил, что, должно быть она уже очень давно идет от парковки. От бассейна ее отделяли не менее трехсот метров. Тогда Бенджамин опустил взгляд на ее ноги: к счастью обувь она надела спортивную закрытую. И все же, он знал, она еще не была готова к таким длинным переходам особенно с одним костылем. Тогда он быстро двинулся ей навстречу, охваченный юношеским волнением, что сейчас возьмет ее на руки у всех на виду. Присутствующие узнают об их отношениях. Приятное возбуждение разливалось по всему телу от этих мыслей. Главное, чтобы Рози не двинула ему костылем по голове, когда поймет, что именно случится.

Бенджамин шел ей навстречу. У него это получалось гораздо быстрее, потому что ему уступали дорогу. Рози же сзади никто не видел.

– Я рад, что ты пришла, – он прикоснулся к ее плечу, а затем приблизился к щеке и прошептал на ухо: – но я сержусь, что ты прошла весь этот путь пешком одна.

Розалия сделала вид, что согласилась с ним, а потом улыбнулась. Тогда Бенджамин слегка наклонился и подхватил ее на руки, наслаждаясь при этом и легким удивленным вздохом, и удивленным взглядом.

– Остаток пути придется тебя нести! – назидательно произнес он.

– Как ты смотришь на то, чтобы я стукнула тебя костылем по голове за твои вольности на публике? – прошептала Розалия у самого уха Бенджамин.

– Я знал, что ты так скажешь, – рассмеялся он, уже вынося ее на прежнее свое место перед всеми и сразу опустив на землю, а затем громко обратился к присутствующим: – А вот и Розалия Конте! Никогда не сдается!

Аплодисменты взорвали затянувшуюся до этого тишину. Первой к Розалии подбежала Сара и крепко обняла ее. Затем Лаура и другие одногруппники и коллеги. Розалия стойко переносила назойливое внимание к своей персоне и время от времени украдкой поглядывала на Бенджамина, свирепо приподнимая бровь и раздувая ноздри. Он лишь веселился, наблюдая за ней. А когда официальная часть и ужин закончились, заиграли музыканты и начались танцы.

Бенджамину было сложно добраться до Розалии, сидевшей на диване в окружении подруг, потому что каждый так и норовил украсть у него пару минут. А ему очень не терпелось добраться до Рози. Когда до нее оставалось не более десяти шагов, откуда ни возьмись объявился Адриано. Но Бенджамин решил, что с него хватит и настойчиво предложил отложить разговор на другой день. Только тогда он смог подойти к дивану своей любимой и предложить ей потанцевать.

– Я настаиваю как твой физиотерапевт.

– А, тогда ладно, – как будто нехотя согласилась Розалия и взяла костыль.

Они остановились с краю от танцующих. Бенджамин тесно прижал девушку к себе за талию. Она не отрываясь смотрела на него тем волшебным взглядом, который в последнее время все чаще и чаще появлялся в ее глазах.

– Чудесный вечер, – проговорила Розалия. – Я так горжусь тобой!.. И очень тебе благодарна за то, что ты появился в моей жизни.

– А ты – в моей, – отозвался Бенджамин.

– Я люблю тебя…

Розалия коснулась кончиками пальцев колючей щеки.

– Хм… ты еще никогда не говорила мне этого.

– Правда? Но очень часто думала, – Розалия опустила глаза на губы Бенджамина, а потом вернулась к его глазам. – Поцелуй меня у всех на виду, – попросила она. – Я хочу, чтобы все знали, что мы вместе…

Он сделал, как она просила: целомудренно прикоснулся губами к полуоткрытому рту, но задержался непростительно долго, успев разжечь то, что и так постоянно находилось на грани пожара.

– Давай улизнем в тот бар на другом конце кемпинга, – заговорщически предложил Бенджамин. – Я предложу тебе два коктейля…

– А потом мы наделаем вместе глупостей!

Щеки Рози вспыхнули.

– Самых безрассудных, – пообещал он.

Они уже спустились вместе с небольшого склона, который вел к посыпанной гравием дороге, ведущей к парковке и бару. Еще в самом ее начале их догнал Адриано.

– Бен, есть минутка?

Он бросил один лишь взгляд на Розалию, и Бенджамину это не понравилось.

– Нет, сейчас нет. Прости, – отмахнулся он, даже не остановившись. – Сейчас все мое время принадлежит Рози.

Она посмотрела на него с таким благоговением, словно он не просто отказал другу и остался с ней, а бросил к ее ногам весь мир. И Бенджамин знал, что именно так она это и воспринимала.

Конец