Текст книги "Порождая бурю (СИ)"
Автор книги: Оливия Бини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
36. Что-то не так
– Оз, нам надо поговорить!
Аугусто остановил Розалию, удержав ее за запястье. Она метнула в него молнии – он сразу же убрал руку, но остался стоять перед дверью, преграждая путь. Лучшим решением было согласиться, наконец, поговорить с ним, а не продолжать избегать. Но спортзал – место совсем не подходящее, особенно когда Бенджамин время от времени бросает в их сторону недовольные взгляды.
Розалия была уверена, что он видел сообщение от Аугусто, поэтому и спросил ее, встречается ли она еще с кем-либо. И она не соврала ему. Аугусто не представлял для нее никакого интереса, он, совершенно бесспорно, был незначимой фигурой в ее жизни, не смотря на то, что сох по ней уже больше года. Его нерешительность раздражала девушку, и до Рождества она держала его всегда на расстоянии. Но в тот вечер она первой поцеловала его, и алкоголь был совершенно ни при чем.
Признание Бенджамина в любви застало ее врасплох. Она, конечно, понимала, что очень нравилась ему, но только услышав “я люблю тебя”, осознала, что у него это серьезно. Ей и раньше признавались в любви, правда словами, выражающими крайнюю степень чувств: обожаю, схожу с ума. И ни разу так, как Бенджамин. Едва ли он напугал ее откровением, но однозначно заставил взглянуть на происходящее по-другому.
Когда Аугусто высадил Розалию у ее дома, он вышел вместе с ней и, по традиции, спросил о свидании. Она не ответила ему, но поцеловала в губы. Легко прикоснулась, чтобы попробовать, как это будет. Потом шевельнула губами, вскинула руки на плечи, и получила нетерпеливый ответ от Аугусто. Это длилось долго, или Розалии так показалось. Но поцелуй не впечатлил ее, а только напомнил о том, как ей нравятся поцелуи Бенджамина.
Аугусто смотрел на Розалию ошалевшими глазами. Еще бы! Она приблизилась к нему сама! Вот только так же быстро и ускользнула: без объяснений или намека, и до самого начала тренировок не отвечала на его звонки, посылая время от времени отговорки, что занята.
А теперь Аугусто стоял перед ней и ждал объяснений.
– О чем надо поговорить?
Розалия делала вид, что раздражена, на самом же деле ей просто не хотелось ничего объяснять. Тут вообще не о чем было разговаривать!
– Ты поцеловала меня! Что это значит?
– Ничего, – передернула плечами Розалия. – Ты разве никогда никого не целовал без причины?
– Нет... У всего есть причина! Даже у твоих сумасбродных поступков! – сердился Аугусто и так смешно надувал и без того пухлые мягкие губы, что девушка просто не могла воспринимать его всерьез.
– Именно у этого – нет! – насмешливо настаивала она. – Это был сиюминутный пьяный порыв. Ты же знаешь, когда я выпью, то совершаю глупости!
Розалия так широко и честно распахнула глаза, что Аугусто смутился и, возможно даже, устыдился собственного напора в желании докопаться до истины.
– Да, ты права, – разочарованно пробормотал он, опуская глаза. – Извини...
Он пошел прочь, а Розалия довольно улыбалась, смотря на втянутую в плечи голову. С тем же выражением на лице она развернулась к двери и уже собиралась войти обратно в зал, как заметила правее в тени Бенджамина. Не известно, как давно он там стоял, но по лицу было ясно, что он многое слышал.
– Зачем ты играешь с ним, Рози?!
– Мы играли с ним с самого начала... – отмахнулась девушка. – Он не возражал!
– Он давно уже не играет... Он влюблен в тебя!
– Я не могу отвечать взаимностью или играть в любовь с каждым, кто влюблен в меня, только потому, что ему этого очень хочется! – на этот раз по-настоящему рассердилась девушка.
Только выпалив эти слова вслух, она вдруг поняла, что сказала что-то не то. Хотя в тот момент и не разобралась до конца, что именно. И только ответ Бенджамина прояснил ситуацию.
– Достаточно сказать, что тебе не интересно! Никто не заставляет тебя принимать чужие условия.
Взгляд Бенджамина был напряженный. Он не укорял ее и вряд ли ждал ответа. Но он говорил о себе?
Розалия смутно понимала, что признание Бенджамина все еще оставалось полностью проигнорированным с ее стороны. Что именно он думал на этот счет, было еще менее понятным. Но докапываться до истины не было в ее натуре, особенно, если дело касалось чувств, которые ее особенно не интересовали. Возможно, Бенджамин считал, что она играла и с ним с той лишь разницей, что игра эта ей нравилась.
– А я и не приму чужие условия, – почти обиделась Розалия, как будто ее заподозрили в малодушии. – Не собираюсь ублажать чужое эго за свой счет.
– А тебе не кажется странным, что другим их эго ты ублажать не позволяешь, но продолжаешь ублажать свое собственное?
Розалия смерила Бенджамина взглядом, в котором можно было, если знать ее хорошо, усмотреть недоумение. Она недоумевала, почему он решил вдруг сейчас разоблачить ее. Что именно его задевало!
– К чему ты клонишь? – осторожно спросила девушка и сделала шаг вперед, как будто сокращенное расстояние между ней и Бенджамином могло позволить ей получить более честный ответ.
– Никуда. Это просто мое наблюдение, что к другим ты относишься гораздо хуже, чем к себе.
– По-твоему все должно быть наоборот?!
– По-моему, Розалия, – терпеливо начал Бенджамин, – прежде всего ты должна понять, что ты заслуживаешь лучшего. Но, – он сделал паузу, – подобно тебе лучшего заслуживают и другие, поэтому не стоит ставить свой личный интерес как самоцель и идти в том направлении по головам.
– Считаешь, что я делаю это?
Голос ее стал напряженным, губы плотно сжались, как будто Розалия боялась, что скажет лишнего. С Бенджамином она нередко сдерживала себя и не позволяла всем своим мыслям облачаться в слова. Сегодня ей тоже этого не хотелось. В том, что она слышала, в тоне, в выражении лица – везде она видела угрозу. Но не ей лично, а ее спокойствию. Было что-то новое в Бенджамине, чего она раньше не замечала и что сейчас настораживало ее.
– Да… – ответил Бенджамин и хотел добавить что-то еще, но Розалия не была способна слушать далее: в ее голове уже кружилось возмущение и несогласие с тем, что она только что услышала.
– Откуда у тебя такие сведения?! – разозлилась она. – Ты меня совсем не знаешь! И строишь свои догадки, основываясь на чем? На том, что смог узнать обо мне, пока мы были в постели?
– Не только на этом! – оборвал ее Бенджамин. – Как раз там мало что можно подчерпнуть. Вне спальни ты… хм… гораздо разнообразнее…
Розалия выпучила глаза.
– Разнообразнее, значит! – прошипела она.
– Черт! Хм… Я совсем не это хотел сказать…
Бенджамин выглядел озадаченным и даже расстроенным. Захваченная своим гневом, который уже давно набирал обороты, а теперь, подпитанный последней фразой, вот-вот собирался закружить ее в диком танце, Розалия совсем не замечала этого. Ей так сильно хотелось спустить с цепи свой нрав, что она совсем не думала о Бенджамине – как и прежде она становилась центром своей Вселенной.
– Не хотел, а сказал!
От обильного излияния потока речи Бенджамина спасла группа учеников, с шумом вывалиашаяся из дверей школы. Они обступили учителя, оттеснив Розалию в сторону, и заговорили с ним о предстоящих соревнованиях в феврале.
Девушка поспешно ретировалась и пошла в раздевалку. Она не стала полностью переодеваться, а поспешила уйти как можно быстрее. Разговор этот с Бенджамином ей не понравился. Если раньше она как будто заряжалась энергией от перепалки или ссоры с кем бы то ни было, то сегодня – нет. Вместо этого она чувствовала странное беспокойство, как будто кто-то методично выбивал у нее почву из-под ног. Это были всего лишь первые толчки, как при землетрясении, когда земля оповещает тебя о приближении чего-то колоссального, и тебе нужно решить как можно скорее, что делать и куда бежать. Но Розалия плохо распознавала подобные знаки, часто обесценивала их, но чаще просто игнорировала. Беспокойство было скорее назойливым, чем реальным, и она, как и прежде, просто задвинула его подальше.
Почему Бенджамин решил уличить ее в эгоизме? Раньше он многое спускал ей, улыбаясь ее изобретательности. Может, он считал, что она играет с ним также, как и с Аугусто… А она играет?
Мысли об этом терзали ее по дороге к нему. Она сама предложила встретиться. Ей нужно было проверить, что происходит. В школе Бенджамин был очень сдержан и не проявлял никакого непрофессионального интереса, даже когда они оставались наедине. Сначала Розалия отвечала ему тем же, но скоро ее начало это задевать. Внимание Бенджамина ей было необходимо, с ним она чувствовала себя нужной и любимой. Поэтому его холодность уязвляла ее.
– Что происходит? – спросила она с порога, когда он открыл ей дверь.
– Добрый вечер, Розалия. Что именно ты имеешь в виду? – спросил Бенджамин с искренним интересом на доброжелательном лице.
– Ты игнорируешь меня! – бросила она ему в лицо, на ходу расстегивая куртку и бросая ее на камод у входа.
Бенджамин сразу взял ее и повесил в шкаф. Затем прошел за ней в гостиную.
– Я не игнорирую тебя, Рози, – его голос смягчился, – я просто жду, когда ты мне расскажешь, почему ты поцеловала Аугусто.
– У меня нет ответа на этот вопрос, – Розалия смотрела ему прямо в глаза, как делала это всегда, когда ей было необходимо убедить кого-нибудь в своей искренности.
– Хм… А я уверен, что есть! Более того, ты должна бы понимать, что это причиняет мне… хм… некоторое неудовольствие. Или тебе и до этого нет дела?
Кажется, он загоняет ее в угол, а Розалия этого не просто не любила, она начинала нервничать. Если она скажет, что ей нет до этого дела, то еще больше заденет его самолюбие. Если же скажет, что есть, то поставит в уязвимое положение себя.
– Не зависимо от причин моего поступка, ты не был целью.
Кажется, ей удалось выкрутиться.
– Неужели?! Хм… Розалия, – девушка дернула головой, – может ты назовешь мне в этом случае преследуемую тобой цель?
– Нет никакой цели, Бенджамин! – вспылила она, но сразу же осеклась. – Ты же знаешь, я часто совершаю необдуманные поступки, когда выпью.
Он ей не верил – это было явно написано на его лице. Но Бенджамин сделал вид, что это так. Зачем? Впрочем, Розалия гораздо больше радовалась тому, что они закончили этот неприятный разговор.
– Бенджи, – она раньше никогда его так не называла, – не сердись на меня…
Перед Бенджамином снова появилась, словно оборотень, мягкая кошка. Она взмахнула своими мягкими руками и обняла его за шею, плотно прижимаясь всем телом. А он еще некоторое время упрямо смотрел ей в глаза, давая понять, что все еще сердится. Но Розалия уже знала, что он скоро сдастся. Едва она коснулась его губами, как он прижал ее к себе.
– Ты никогда не сожалеешь о своих поступках, я помню… – проговорил Бенджамин, оторвавшись от Розалии лишь на пару сантиметров.
Нет, именно в тот момент она не сожалела, но ей было неловко, и она хотела замолить свое поверхностное поведение, предложив ему свое тело. А в общем, Розалия сожалела о чем-то постоянно, но едва ли когда-либо призналась в этом хотя бы одной живой душе.
Как и раньше Розалия выбиралась из дома Бенджамина ночью, словно воришка. Хотя на этот раз она была уверена – он не спал. С его стороны не доносилось глубокого ровного дыхания, которое она слышала прежде. Но он почему-то никак не выдавал себя. Оставаться до утра у Розалии не было никакого желания, но и уходить, зная, что Бенджамин не спит, казалось совсем нелепым. Поэтому она даже не торопилась, а спокойно одевалась в ожидании, когда же он окликнет ее. Но этого не произошло.
Розалия не тихо захлопнула входную дверь и обернулась на окна. На втором этаже в спальне горел свет.
37. Реальное положение вещей
Внизу громко захлопнулась входная дверь. Этот звук показался Бенджамину не просто сильным, но оглушающим, как будто применили всю имеющуюся силу. Спать и до этого не было желания, но теперь пропала всякая надежда на сон. Ему бы хотелось не знать, почему Розалия каждый раз уходила, но прятать голову в песок не было в его правилах. Розалия всего лишь удовлетворяла свои потребности: физические ли или эмоциональные. Большего она не хотела, да и вряд ли была способна на большее. Иногда Бенджамину казалось, что в глазах ее проскакивали огоньки человечности, и он ей дорог хотя бы отдаленно на столько, на сколько она дорога ему. Но слова любви ни разу даже по ошибке не пытались сорваться с ее губ. Вместо этого она продолжала раздражаться, сердиться, чудить и не извиняться.
Конечно, в моменты затишья, Рози была чудесна: ее улыбка, запах и взгляд сводили Бенджамина с ума. Он мог любоваться ею до бесконечности, находя в чертах и движениях что-то новое, что снова увлекало его. Он любил наблюдать за ее глазами, когда она переставала сердиться и как будто возвращалась к нему на землю. Он любил ее. Любил даже тогда, когда она не извинялась за свои поступки, когда не признавала чужой правоты, когда доказывала свою точку зрения, не считаясь с мнением других. Любил даже тогда, когда она уходила от него ночью, пока он делал вид, что спал.
И это причиняло Бенджамину боль. Как и осознание того, что Розалия сама поцеловала Аугусто. В действие алкоголя он не верил. Тогда зачем? Что она пыталась доказать себе?
Промучившись до утра между тяжелой дремой и полным отсутствием сна, Бенджамин рано встал и уехал в порт, чтобы выйти в море как только рассветет. О Розалии невозможно было забыть, но оградиться физически не составляло труда. При всех ее способностях, она не смогла бы найти его на лодке. Подобно многим влюбленным до него в голову ему приходили иррациональные мысли, что Рози ищет его, а он не доступен. Как и прежде мысли эти на ее счёт были ошибочными: она не только не искала его, но в понедельник утром сообщила, что не сможет прийти в школу. Причина не уточнялась, а спрашивать Бенджамин не стал.
О том, что Розалии не будет ни в среду, ни в пятницу он узнал от Марии Луизы.
– Хм… Она сказала, почему?
– Нет. Ты же знаешь ее, она никогда ничего не объясняет, особенно мне. Может, заболела гриппом, сейчас ходит. Голос у нее был, словно нос заложен.
– Спасибо, Мария Луиза. Я позвоню ей.
Но Розалия не ответила ему. Бенджамин оставался в полном неведении, почему она не вышла на работу. А тем временем коллеги спрашивали, почему ее нет, когда их просили подменить ее на занятиях.
– Что с ней на этот раз? – недовольно спросил Адриано.
– Я не знаю, – скрывая раздражение ответил Бенджамин.
– Все понятно. Все как обычно!
– Что как обычно? – зацепился Бенджамин.
– Подводит, как обычно. Ничего не объясняет, как обычно. Ставит других в неудобное положение, как обычно. Продолжать?
Адриано свирепо раздувал ноздри. Его густая борода и усы делали его еще более сердитым.
– Ты никогда не рассказывал мне, что произошло между вами. Почему ты так относишься к ней?
– Я отношусь к ней так же, как она хочет, чтобы к ней относились…
– И все же. Что произошло? – настаивал Бенджамин.
– Ты уверен, что хочешь знать это, учитывая, что ты с ней… в общем, у вас отношения.
– Да, уверен.
Адриано криво улыбнулся одними губами. Лицо его при этом покраснело. Он несколько раз провел ладонью по пушистым кудрявым волосам, забранным в “хвост”, а потом вдохнул воздух так, что грудная клетка приподнялась и разошлись полы каратеги.
– Думаю, не стоит тебе рассказывать, – начал он, – как несложно увлечься Конте. Она умеет нравиться, очаровывать. Не знаю, что стало ключевым моментом в твоем случае: ее красота или остроумие, а, может быть, живость ума или ее темперамент. А меня поразила ее непохожесть на других, в частности на Ромину. Эти вспышки, резкость и при этом глаза ангела. Она играла со мной, дразнила, задорила, а когда я признался ей во всем, она рассмеялась мне в лицо, словно я все еще шутил. Просто не придала значения моим словам. Но не это я считаю подлым поступком с ее стороны. Подлым было то, что она рассказала обо всем Ромине.
– Разве ты не был готов расстаться с Роминой ради Розалии? – удивился Бенджамин.
– Да, и я сделал это до того, как поговорил с Конте. Но зачем надо было издеваться над Роминой?
– Может Роз…
– Нет, твоя Рози, – Адриано неприятно подчеркнул имя, – ходит по головам. По тем, кого она оставляет в стороне, она любит проехаться тяжелой артилерией. Ей просто необходимо самоутвердиться, возвысить себя за счет других…
Как бы ни хотелось Бенджамину возразить на каждое утверждение друга, он просто не мог этого сделать. Многое из сказанного было правдой. Кое-что он испытал на себе. А ее молчание явно подтверждало то, что Розалии не до кого не было дела. Она просто жила, как считала нужным, игнорируя тот факт, что вокруг нее были люди, для которых она была дорога.
Бенджамин сердился на ее молчание, но продолжал писать ей. Розалия вяло отвечала, что занята, а потом игнорировала сообщения, вообще их не читая. По дороге в школу в пятницу Бенджамин зашел в аптеку, где она работала и узнал, что Розалия была на больничке с понедельника. Уже после занятий он пошел к ней домой.
Чтобы прорвать оборону синьоры Жандарма, Бенджамин позвонил в первую попавшуюся квартиру и представился соседом с верхнего этажа. Ему открыли, даже не разобравшись, кто он на самом деле. Теперь оставалось самое сложное – уговорить синьору Пеллегри позвать Розалию.
Бенджамин нажал на кнопку звонка и даже услышал шорох за дверью, когда открылась створка глазка. Несколько секунд спустя в дверном проеме показалась седая аккуратно причесанная голова. У хозяйки квартиры оказалось недовольное лицо, а потому и приветствие получилось сдержанное, хотя и вежливое.
– Что желаете, молодой человек? – поинтересовалась она, когда Бенджамин закончил с поздравлениями с прошедшим Рождеством и новым годом.
– Я ищу Розалию. Мне нужно увидеть ее.
– А почему ты думаешь, что она у себя? – мелкие глазки пристально смотрели на переносицу.
– Потому что я это знаю…
Синьора Пеллегри соображала, что возразить на это, но видимо, ничего не придумала и решила спустить на Бенджамина собак.
– Что ты сделал с моей Розалией? – накинулась на него пожилая дама и, если бы у нее был в руках зонт или даже кухонное полотенце, Бенджамин был в этом уверен, непременно огрела бы его по голове.
– Ничего, – растерялся он. – Но она пропала. И не отвечает на мои звонки!
– Уверена, она не хочет тебя видеть, поэтому я не пущу тебя, большой человек! – храбрилась синьора Пеллегри и готовилась защищать грудью входную дверь.
– Синьора, мне надо увидеть Рози. С ней что-то случилось… Если вы не позволите мне войти к ней, а я обещаю вести себя прилично, то мне придется посадить вас на шкаф, чтобы вы мне не мешали. Потом я вас, конечно, верну на место… – он замолчал на пару секунд и добавил уже серьезно: – Я очень волнуюсь за нее. Пожалуйста, я должен ее увидеть!
Железная Леди дрогнула. Сначала она разжала губы и наклонила голову на бок, а потом убрала сухую руку с двери и отошла в сторону.
– Иди, но она все равно не пустит тебя. Она почти не выходит с понедельника…
Сердце неприятно ускорило шаг. Но сейчас он все узнает. Не могла Рози пропасть просто так.
Бенджамин постучал и позвал девушку по имени, но она не ответила. Он повторил все заново, хотя результат не изменился. Тогда он дернул за ручку – дверь оказалась не запертой на ключ. В комнате горела только лампа на комоде у окна. Розалия стояла к ней лицом и спиной к двери.
– Зачем ты пришел, Бенджамин? – она даже не развернулась.
– Ты не отвечаешь мне…
– Наверное, у меня есть на это причина.
– И я хочу ее знать.
– Как тебе будет угодно, – усмехнулась Розалия и развернулась к нему лицом.
Против света ее фигура и лицо оказались в полутьме. И сначала Бенджамин не понял, почему девушка молчала и что именно она демонстрировала ему. Он подошел ближе и стал вглядываться ей в лицо. В какой-то момент ему показалось, что она криво улыбается. Не ясно было только, чему именно. Такой улыбки он у нее ни разу не видел. Тогда Бенджамин взял ее за плечи и развернул к окну. Когда тусклый свет упал ей на лицо, стало ясно, что Розалия вовсе не улыбалась. Ее рот был перекошен не от улыбки, а от большого отека с уже пожелтевшим синяком с красными вкраплениями.
– Что это? – Бенджамина так поразило увиденное, что он задал этот идиотский вопрос.
– Стукнулась, – съязвила девушка и тряхнула руками, прогоняя руки.
– Ты шутишь?! – снова отличился он
гениальностью следующего вопроса.
– Конечно! И мне ужасно весело!
Розалия засмеялась, и голос ее был неестественно звонким. А потом она так внезапно смолкла, и плечи ее затряслись, что Бенджамин снова растерялся. Он смотрел на нее и не знал, что делать и что говорить. А она вруг скривилась и приложила к отеку пальцы – ей было больно. И плач сразу стих. Вот тут-то Бенджамин и очнулся. Он метнулся к двери и включил свет в комнате. Теперь на него смотрела совсем больное лицо с безобразным синяком и красными, совсем чужими глазами.
– Рози, кто это сделал? – вернувшись к ней, теперь он рассматривал ее – она молчала. – Твой отец?
– Я хочу, чтобы ты ушел...
Первым желанием Бенджамина после этих слов было желание уйти. В них он не видел ничего, кроме обесценивания себя. Любая женщина захотела бы защиты, но только не Розалия. Она хотела остаться одна.
– Я уйду, не волнуйся. Чуть позже... А сейчас одевайся!
– Поведешь меня ужинать? – ерничала девушка.
– Почти...
Она села на кровать и стала надевать ботинки. Бенджамин следил за ней не без некоторого удивления – он думал, что она упрется и никуда с ним не поедет. По крайней мере, это было бы логичным поведением. Но Розалия часто рушила самые логичные предположения и удовлетворяла самые невероятные.
Из комнаты она выходила в капюшоне и на ходу попрощалась с синьорой Пеллегри. Бенджамин поблагодарил ее и добавил, что Розалия не придет сегодня ночевать, потому что должна завершить важное дело.
– Где живут твои родители?
– В Казаль Палокко.
– Мне нужен адрес, – требовательно проговорил Бенджамин, все еще сомневаясь в успехе своей идеи.
Но Розалия назвала и адрес. И это казалось очень странным. Интересно, она хотя бы отдаленно представляла себе, зачем ему все это и что именно он собирается сделать. Или ей настолько было наплевать на происходящее! Она ни разу не раскрыла рта в машине, ничего не спросила, только забила адрес в навигатор.
У дома она вылезла из машины вместе с Бенджамином и шла до самой двери немного позади. Он не обернулся на нее, все его внимание было сконцентрировано только на его ярости против подонка, который тронул ее.
Бенджамин нетерпеливо нажал на звонок несколько раз и до того, как дверь открыли, успел сжать кулаки, разжать их и провести обеими пятернями по волосам, глубоко вдохнуть и шумно выдохнуть, оглянуться на стоящую в сторону девушку и снова сконцентрировать все свое внимание на двери и доносящихся оттуда шагах.
На пороге появилась женщина, худощавая, с короткой стрижкой и подавленным выражением лица.
– Чем могу помочь? – спросила она несколько раздраженно, увидев незнакомца, но затем заметила Розалию. – Розалия, кто это?
– Мне нужен синьор Конте, – напористо проговорил Бенджамин и без приглашения вошел в дом.
Джакомо, услышав свое имя и чужой мужской голос, поднялся с дивана. Бенджамина поразило, на сколько Розалия была на него похожа: те же волосы, огромные глаза и длинные ресницы, те же губы. Как можно было не ценить дочь, которая являлась твоей копией!
– Я вас знаю? – надменно спросил Джакомо.
– К счастью, мы не знакомы, – ответил Бенджамин, – но я знаком с вашей дочерью.
Он сделал шаг в сторону, открывая обзор той части прихожей, где стояла Розалия. Ее отец бросил на нее беглый взгляд, и выражение его лица ничуть не изменилось.
– Она заслуживает всего, что с ней происходит!
Сколько пренебрежения было в его словах! И каким же они показались знакомыми! И какими несправедливыми! У Бенджамина помутнело перед глазами. Ярость затуманила разум, и он подскочил к нему и с силой приложился кулаком к лицу. Раздался визг и крик синьоры Конте, отец Розалии повалился спиной на этажерку, заставленную форфором. Она удержала его, но закачалась и сбросила на пол большую часть фигурок животных, балерин и другой мелочи. Раздался безобразный звук битого стекла, заглушивший даже визг Аделе. Джакомо чертыхался. Только Розалия так и осталась стоять на своем месте в полном молчании.
– Если ты еще раз ударишь ее, – рычал Бенджамин с бешенным взглядом, – я нанесу тебе столько ударов, сколько получила она, начиная с двенадцати лет. И каждый из них я лично буду считать. Ты понял меня?
Он сверлил глазами подонка сверху вниз, но не ждал ответа, а пытался прийти в себя. Ему хотелось ударить еще и еще, чтобы наказать того, кто поднял руку на своего ребенка.
– Уходите! – сквозь плач попросила Аделе.
Бенджамин развернулся, но не увидел Рози в доме. Тогда он вышел на улицу и увидел ее, стоящую спиной к двери.
– Пойдем, Рози, – он обнял девушку одной рукой за плечо, – нам надо съездить на скорую и получить заключение, чтобы ты смогла заявить в полицию.
– У меня есть заключение со скорой. И в полиции я уже была! Отвези меня теперь домой…
Повернув голову в сторону Розалии, Бенджамин посмотрел ей в лицо. С его стороны совсем не было видно ни отека, ни синяка. Она, как и прежде была прекрасна. Но такой отчужденной и холодной она раньше никогда не представала перед ним. Рози даже не смотрела на него, она не нуждалась в нем, он был для нее посторонним человеком, с которым она ничем не хотела делиться, чье мнение для нее совсем не имело значения. И осознание этого придавило Бенджамина, словно огромной каменной плитой. Ему стало трудно дышать, захотелось оттолкнуть эту чужую холодную Розалию и уехать, куда глаза глядат. Ему стало жаль себя, что ввязался во все это, что не послушал тех, кто предупреждал его о разрушительной силе этой девушки с невинным лицом. Ему было больно от того, что не смотря на все попытки быть рядом с ней, она продолжала исключать его из своей жизни.
Словно в бреду он доехал до дома Розалии и уехал в то же мгновение, едва дверца с ее стороны захлопнулась. Хотелось напиться, но принимать решения Бенджамин предпочитал на трезвую голову.
