Текст книги "Порождая бурю (СИ)"

Автор книги: Оливия Бини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

44. Понять, как быть

Задание дотторессы Микуччи, наконец, было выполнено. Розалия сказала это вслух много раз, пока Бенджамин спал. Собственный шепот показался ей неуместным. Она повторяла эти слова бесконечное количество раз, тихо рыдала и снова повторяла. Она даже представляла, будто Бенджамин слышит ее и открывает глаза. Но, что бы случилось дальше, она не знала и не могла даже представить. Она, увы, не видела выхода из сложившейся ситуации.

Розалия заснула в объятиях Бенджамина лишь на короткое время. А когда он откатился на другую сторону кровати, проснулась и больше не сомкнула глаз до самого утра. Она неподвижно лежала на боку и не двигалась, охраняя его сон. Когда его голова была повернута в ее сторону, она рассматривала его лицо, и сердце сжималась от желания дотронуться до губ, провести кончиками пальцев по линии бровей, поцеловать кончик носа. Розалия и раньше, пока они были вместе, любовалась Бенджамином, считая его не просто привлекательным, а красивым. Теперь же она делала то же самое с той лишь разницей, что он больше не был ее, а она не была его. Это было так странно после бесконечных ласк и поцелуев. Все было так же волнительно и чудесно, как и раньше. Только без колкостей, улыбок, смеха и звуков. Слишком серьезно, даже печально.

Что она могла ему предложить? И хотел ли он чего бы то ни было с ней? Могло быть так, что Бенджамин всего лишь поддался слабости и буре чувств и не справился со всем этим. То же самое произошло и с Розалией. Она слишком долго мучилась сначала от обиды, а потом от невозможности что-либо изменить. Конечно за время терапии она сдвинулась с мертвой точки, кое-что стало ясным, у некоторых своих поступков она поняла причину. Но путь перед ней был еще так долог, как если бы она шла до луны пешком. И успеха никто не гарантировал.

Рано утром Розалия встала с постели и оделась. Ей дико хотелось уйти, оставив Бенджамина спать. Но вместо этого она села на кровать и дотронулась до его плеча рукой. Столкнуться с ним взглядом, когда она уже собиралась уходить, было страшно. Ее прежнее поведение, безусловно, избавляло от ненужных объяснений. Но сегодня Розалия осталась.

– Бенджамин… – ее голос прозвучал очень тихо. – Я должна уходить.

Он открыл глаза не сразу: сначала провел рукой по холодной простыне в ее сторону, а потом посмотрел на Розалию.

– Почему? – кажется, он спросонья плохо соображал. – Останься…

Это слово ранило ее. На самом деле он не хотел, чтобы она была в его жизни. Он сам отказался от нее, и теперь, как никогда прежде, Розалия понимала почему. Она приносила страдания. Не только Бенджамину, но и всем остальным до него.

– Я не могу. У меня скоро самолет. Я просто хотела попрощаться…

– Я отвезу тебя…

– Не надо!

Это было бы слишком. Розалия не хотела этого, поэтому уперлась ладонью ему в грудь.

– Пожалуйста, не надо. Так будет хуже…

Розалия попыталась улыбнуться, чтобы этот момент не казался таким драматичным. Только у нее не особенно получалось. Вместо этого глаза стали предательски увлажняться.

– Рози…

Бенджамин смотрел на нее почти что с мольбой, и это унижало его. А Розалия не могла позволить, чтобы он снова почувствовал себя плохо.

– Пожалуйста, не надо Бенджамин. Я поддалась своей собственной слабости. Прости меня. Я не должна была этого делать. Мне пора.

Она почти убегала, потому что на самом деле боялась, что он начнет удерживать ее. На лестничной клетке она спешить не стала только потому, чтобы не было слышно ее торопливые шаги, а на улице Розалия бежала до угла и лишь там остановилась и перевела дух.

На пути в аэропорт в такси она написала Бенджамину сообщение, в котором объяснила свой поступок. Это заняло по времени всю дорогу, потому что Розалия набирала слова, и каждое из них казалось ей пустым и малозначительным. А ей хотелось дать понять Бенджамину, что он совсем не виноват в том, как она себя повела. Он, безусловно, был совсем потерян из-за смерти Джейн, а она-то… зачем она поехала к нему! Зачем ответила на его поцелуй, если это вообще он поцеловал ее первым!

Розалия надеялась получить ответ от Бенджамина на свое сообщение, но она знала, что его не будет. Она страстно желала, подобно героиням мелодрам, увидеть его лицо среди пассажиров, но была уверена, что это был бы далеко не правильный финал. Ей физически хотелось его присутствия, но их близость и так отбросила ее на несколько недель назад.

Она не собиралась обсуждать случившееся в Лондоне с дотторессой Микуччи, желая сконцентрироваться на своих родителях и своему отношению к ним.

– Я заблокировала и удалила их номера. И приняла решение навсегда убрать из моей жизни. Это как ненужное барахло: никакой пользы, а место занято...

– Занятное сравнение, – усмехнулась дотторесса Микуччи. – Навсегда отмела мысль поговорить с ними?

– О чем разговаривать! Она – его тень, а он просто ублюдок. Когда он ударил меня в последний раз, Бенджамин поехал к нему и дал по морде, потому что мой отец сказал, что я заслуживаю все то, что со мной происходит.

– Ммм, ты в первый раз назвала его по имени, – насторожилась женщина и переложила одну ногу на другую.

– Неужели? – удивилась Розалия и слегка покраснела. – Возможно...

– Почему же? Что произошло? – хватка этой женщины была железная, и Розалия уже прочувствовала ее несколько раз.

– Да в общем-то, ничего! – неуверенно отнекивалась она.

– Не верю!

Если дотторесса Микуччи цеплялась, то уже не отставала. Розалия колебалась лишь пару секунд, а потом заговорила, зная, что рано или поздно ее вынудят сделать это.

– Я переспала с ним! – Она сцепила руки на груди.

– О, это уже интересно! Поделишься?! – женщина подалась вперед всем телом.

– Надеюсь, это профессиональный интерес?

– А как же!

– Что-то заставляет меня думать, что не только...

Розалия рассказала про похороны и то, как поехала к Бенджамину домой. Тогда она совершенно не планировала того, что случилось между ними. Только желание быть с ним рядом и разделить его горе двигало ею. Ведь она даже не знала, как он отнесется к ее приезду.

– И ты все равно поехала... – подчеркнула дотторесса.

– Я не могла не поехать.

– Почему?

– Никто не должен оставаться один в такой момент...

– С чего ты решила, что он будет один?

– Не знаю. Но он был один. Люди прощались с ним, а он стоял совсем потерянный.

– И все-таки, если бы Бенджамин – ты мне позволишь называть его так? – оказался не один?

– Я бы все равно подошла к нему. А потом уехала бы сразу в аэропорт. Не думаю, что была бы расстроена больше, чем сейчас...

Психотерапевт как-то странно посмотрела на Розалию, словно она произнесла вслух наиглупейшие свои мысли.

– И потом Джейн мне нравилась... – невзначай добавила девушка.

– Ты бы хотела иметь такую мать, как она?

– Я ее мало знала… Впрочем, да, хотела бы. Увлеченная уравновешенная женщина, которая воспитала самостоятельного мужчину и вовремя его выпустила на свободу. Ей было, чем гордиться! Остроумная и тактичная. Да, конечно, хотела бы! Я утром пробиралась к выходу из дома Бенджамина, а она спросила меня, удобная ли у ее сына кровать! Моя мать непременно бы закатила глаза.

– И что же ты ей ответила? – с интересом спросила Микуччи.

– Что его кровать гораздо удобнее машины!

Дотторесса рассмеялась. Но Розалия не улыбалась.

– Я не представляю, как быть дальше...

– Что тебя смущает? Ты считаешь, что теперь отношения между вами изменятся?

– В том-то и дело, что этого просто не должно произойти! Я этого не хочу! Я не хочу снова разочаровать его.

– Оставим тот факт, что Бенджамин тебе ничего не предлагал, – не без налета злорадности начала дотторесса Микуччи. – Ты должна решить, чего ты хочешь сама. Не говорить, чего не хочешь, а знать, чего желаешь. И спросить себя, как я могу сделать это.

Розалия молчала, как будто совсем не понимала сидящую напротив женщину и ждала продолжения объяснений.

– Ты смотришь на меня непонимающим взглядом, – это не могло не раздражать. – Когда мы концентрируемся на чем-то, даже на том, чего не хотим, мы именно это в итоге и получаем. Тебе же надо сконцентрироваться на желаемом. Хочешь быть вместе с ним? Встреться, поговори, расскажи про себя... Не хочешь – проясни ситуацию и живи дальше!

Психиатр говорила складно, но слишком упрощенно. Розалия сама не знала, чего хотела. Вернее знала, но только в идеальном варианте, без учета настоящего положения дел. Стоило ей начать рассматривать желаемое в контексте своих проблем, как все преобретало абсурдное значение. Зачем пытаться вернуть Бенджамина, если внутри нее ничего не изменилось!

Розалия со страхом думала о понедельнике, предполагая, что встретится с Бенджамином в школе, когда она сама еще не успела принять решение. Но он не объявился даже в среду, и в пятницу его тоже не было. А поскольку спрашивать у Марии Луизы казалось почти неприличным, девушка оставалась в неведении до того дня, когда войдя в зал, она увидела крупную фигуру любимого человека. Бенджамин, вероятно, заметил ее гораздо раньше, потому что его глаза уже смотрели на нее. Розалии даже показалось, что он собирался ринуться к ней. Она инстинктивно дернула головой, словно предупреждала его, чтобы он не приближался к ней. А потом заметила, что на голове его больше не было обычного “хвоста”. Вместо него в разные стороны торчали крупные вихри кудрявых волос, к которым хотелось прикоснуться.

Это желание было очень сильным. Казалось, не потрогай его Розалия, Бенджамин так и останется чужим. Новая прическа шла ему, с этим сложно было поспорить, но в их последнюю встречу, она запомнила его совсем другим.

Нет, это был все тот же Бенджамин с глубокой складкой между бровей, которая появилась у него, наверное, давно, но со смертью матери теперь не разглаживалась. И взгляд тот же самый, и губы, и каратэги. Но Розалия испытывала необъяснимую тревогу. Когда во время занятия он коснулся ее, показывая прием в кумитэ, внутри нее поднялось такое волнение, что, казалось, его должны были заметить все. Хотя урок и дальше шел своим ходом, не смотря на то, что Розалию трясло. В какой бы момент не обменялись они взглядами или же рабочими фразами, ее не покидало ощущение, что Бенджамин требует от нее ответа на вопрос, который она не слышала, но интуитивно чувствовала.

В тот вечер Розалия сбежала из школы не попрощавшись и дав сама себе обещание, что в следующий раз ее не застанут врасплох, и она будет не просто готова к встрече, она будет готова прояснить происходящее.

45. Потрясение

После того, как Розалия сбежала не попрощавшись, Бенджамин ожидал, что и последующее ее поведение не будет отличаться от прежнего. С чего это вообще он решил, что после встречи в Лондоне что-то должно измениться. Да, они провели вместе ночь, да, она не ускользнула из спальни, как прежде под покровом ночи, она даже извинилась за то, что ушла и кое-что прояснила. Но это совершенно не означает, что Рози изменилась.

Бенджамин был тронут ее поступком. Появление на похоронах вдохнуло в него немного силы. Только рядом с Рози он больше не чувствовал себя одиноко. Ее заплаканное лицо среди чопорной скупой и даже безразличной печали давало ощущение единения. И пусть она не знала его матери, их знакомство было довольно коротким, но она соболезновала ему по-настоящему. Ее присутствие, словно сладостный дурман, хотелось продлить как можно дольше. Поэтому Бенджамин не позволил Розалии уйти, а повез к себе домой. Едва она оказалась в его руках, как он понял, что любовь к ней не только не ослабла, но стала как будто упрямей от того, что на протяжении нескольких недель ее пытались подавить.

По возвращении в Рим Бенджамин собирался позвонить Розалии, но, к счастью передумал. Достаточно было посмотреть на ее лицо в их первую после расставания встречу, чтобы понять, что Розалия не была в восторге от своего поступка. И, кажется, не имела намерений обсуждать это. А неделю спустя она сама подошла к нему до занятий.

– Я хотела поговорить с тобой.

В последнее время Бенджамин не мог соединить воедино то, что слышал от Розалии с тем, что видел. Твердый, даже напористый голос никак не уживался с мечущимся взглядом.

– Слушаю!

– Я много об этом думала и решила, что не могу работать в школе…

– Что?! Конте, ты спятила?!

Это не было похоже на Бенджамина, но и он никогда прежде не оказывался в похожей ситуации.

– Вовсе нет! – резко ответила Розалия и засунула руки в задние карманы джинсов. – Моя основная работа страдает от этой…

– Не верю! – ноздри Бенджамина сердито раздувались. – Ты говорила, что все решила, поэтому и согласилась преподавать три раза в неделю.

– Меня часто просят остаться, а я не могу! – раздражалась Розалия. – У меня ни на что нет времени!

– Я. Не. Верю! – отчеканил Бенджамин, продолжая свирепо сверлить девушку взглядом.

Он ни за что бы так не злился, если бы не имел никаких ожиданий на ее счет. Там в Лондоне она казалась ему совсем другой, нормальной, а теперь снова виляла перед ним, не говоря всей правды.

– А что по-твоему является правдой?! – голос Розалии все еще был сдержанный, но Бенджамин слишком хорошо ее знал и видел, что она не по-доброму смотрела на него.

– Ты мне об этом скажи! – упрямо настаивал он. – Я устал додумывать и догадываться, что значит то или иное твое поведение! И от твоего эгоизма устал.

– Эгоизма? Додумывать?! Что ты додумывал? Что было неясного в моем поведении!!!

Розалия неосознанно перешла с настоящего на прошедшее время.

– Многое! – была не была, Бенджамин так злился на нее, что решил высказать все, что думает. – Что значили для тебя наши встречи, твои исчезновения по ночам…

– Они значили, – перебила его Розалия, но тоже не смогла закончить, потому что Бенджамин перебил ее в свою очередь.

– Мне не нужны ответы на эти вопросы! – рявкнул он. – Меня интересует, почему ты решила уйти сейчас из школы!

– Потому что не хочу видеть тебя! – в ярости закричала Розалия, но с таким расстроенным лицом, что Бенджамину было сложно сложить вместе резкий звук ее голоса и выражение на лице. – Я не хочу работать с тобой! Не хочу видеть тебя три раза в неделю!

Розалия на мгновение замолчала, переводя дыхание, словно сама не верила в то, что сказала это все вслух.

– Чего еще ты не хочешь? Не хочешь признавать свои ошибки? Не хочешь признать, что покрываешь свое наплевательское отношение к окружающим непростым детством? Что тебе наплевать даже на себя саму?!

Слова, подобно пейнтбольным шарам, полным яркой краски, выскакивали из Бенджамина и оседали невидимыми пятнами на лице Рози, меняя его до неузнаваемости. Если вначале их разговора она сердилась, раздражалась, а глаза ее при этом горели всей палитрой невысказанных чувств, то теперь лицо ее сбросило гневный румянец и превратилось в некрасивое. Глаза расширились и казались непропорционально большими, рот приоткрылся, готовый возразить. Но девушка молчала, а Бенджамин продолжал рычать. И только когда закончил, заметил, что Розалия стояла перед ним с мокрыми глазами.

– Ты сказал предостаточно! – все еще резко, но уже спокойнее проговорила она, а потом едко добавила: – Ты только не переживай!.. Ты думаешь, я не знаю, как больно сделала тебе? К твоему сведению, больно было не тебе одному. И сейчас ты продолжаешь добивать меня, потому что тебе все еще больно! И именно поэтому я не понимаю, почему ты просто не дашь мне пинок под зад и не уволишь. Но я избавлю тебя от терзаний!

С этими словами Розалия развернулась и вышла из дверей, задев при этом Адриано своей большой спортивной сумкой.

– И тебе добрый вечер! – недовольно буркнул он. – Чего это она опять?

Бенджамин пропустил вопрос мимо ушей и угрюмо пошел в кабинет Марии Луизы. Он злился от необъяснимого чувства беспомощности. Опять вместо конструктивного разговора оба скатились на личное и, как и прежде, не обошлось без обвинений.

Во время последней тренировки ему пришлось встать в пару с Лаурой, так как она осталась одна. При первой же возможности Бенджамин переместился к другому ученику, а потом его позвала Мария Луиза. Она держала на вытянутой руке смартфон, который использовали в школе для рассылки сообщений и звонков от родителей, так, чтобы было видно имя звонящего.

– Что там? – удивленно, но совершенно без энтузиазма спросил Бенджамин.

– Это номер Розалии.

– Я вижу. Ответь, это точно не меня! – отмахнулся он.

– Может, тебя…

– Ответь, пожалуйста…

Мария Луиза нажала зеленый кружок на экране. Бенджамин, однако, остался стоять рядом, а не вернулся на татами. Он наблюдал за ней, но женщина практически сразу отвернулась и с самого начала разговора не проронила ни слова. Затем она поблагодарила кого-то на другом конце и опустила телефон.

– Плохие новости… – проговорила она.

– Розалия – это всегда плохие новости, – проворчал Бенджамин, но сразу же пожалел о сказанном, увидев странное выражение лица Марии Луизы, когда она развернулась к нему.

– Она попала в аварию. Ее везут сюда, в Грасси.

– Представляю, как сейчас она там матерится на медиков на всю карету скорой помощи... – усмехнулся Бенджамин, хотя уверенности в его голосе заметно поубавилось.

– Они ищут родственников, Бен. Не думаю, что она матерится... Иначе бы она позвонила сама... И возможно, не сюда...

Бенджамин прошел в кабинет и сел там на стул. Он провел в таком состоянии не меньше двадцати секунд, а потом попросил Марию Луизу закрыть школу самой и, схватив пиджак с вешалки, выскочил на улицу прямо в каратэги.

До больницы было не больше пяти минут пути, но Бенджамин гнал, словно перед ним лежали еще сотни километров. Он резко тормозил на перекрестках, когда замечал одиноких пешеходов в последний момент. И вероятно не раз был проклят ими. На территории больницы, не смотря на поздний час, место на парковке найти не удалось. Тогда Бенджамин, совсем отчаявшись, выехал за пределы больницы, бросил машину у обочины и побежал к входу в скорую помощь. Ему пришлось перейти на шаг – шлепки, которые он надевал в зале и оставлял, как и все остальные, у татами, мешали двигаться быстро.

В зале ожидания все неудобные пластмассовые стулья были заняты ожидавшими медицинской помощи и их родственниками. Бенджамин метнулся к регистрационному окну, обойдя по крайней мере двух ожидающих своей очереди.

– Я ищу Розалию Конте. Мне позвонили с ее номера, что везут сюда.

– Подождите! – отмахнулась медсестра и отвернулась от окна вглубь просторной комнаты за стеклом, где кроме нее находились еще двое в оранжевой униформе парамедиков.

Было очевидно, что молодая женщина решала рабочие вопросы, но она перемежала их с шутками и комментариями, не относящимися к делу.

– У нее есть важные аллергии на медикаменты, – уже громче сказал Бенджамин.

– А вы ей кто? – его критически осмотрели с головы до ног.

– Муж.

– Ее только что привезли.

Медсестра снова отвернулась от стекла и зависла с коллегами на неопределенное время, показавшееся Бенджамину вечностью.

– Я повторяю еще раз: у моей жены есть аллергии на медикаменты… – с напором, но все еще вежливо сказал он.

– Я слышала, – недовольно ответила медсестра.

– Но ничего не сделали. Мне нужно увидеть ее!

– Не надо так нервничать! С ней врачи!

– Я тоже врач и настаиваю, чтобы вы сейчас же пустили меня, пока не стало слишком поздно.

Его самого передернуло от собственных слов, но, похоже, именно они заставили молодую женщину хоть как-то шевелиться. Она неспешно слезла со своего стула и вышла в боковую дверь, которая вела в смотровые скорой. А когда скоро вернулась сообщила Бенджамину, что “его жена в сознании и ее осматривают”.

– Она в состоянии сама рассказать врачам все необходимое, – назидательно заключила медсестра. – Надо набраться терпения.

Но у Бенджамина его просто не осталось. Вращаясь в медицинских кругах и имея друзей врачей, он был достаточно наслышан об этой больнице, чтобы сомневаться и даже волноваться. И если отделение акушерства и гинекологии хвалили, то об ортопедии, например, ходили жуткие истории. Воспользовавшись моментом, когда из дверей, ведущих в отделение скорой помощи, выходили родственники пациентов, Бенджамин быстро проскользнул вперед. Найти Розалию оказалось просто – ее громко звали по имени врачи, только ее голоса не было слышно. Противно запищал какой-то прибор, и все засуетились. Прошли несколько секунд, но звук, казалось, становился только сильнее. Бенджамин стоял несколько секунд и ждал, пока писк прекратится, но этого не происходило.

– Сатурация упала! Чего вы ждете! Интубируйте! – крикнул он.

Три пары глаз молодых врачей устремились на него, словно им сказали непроходимую глупость. Они продолжали мешкать. Тогда Бенджамин подбежал к ним и потребовал перчатки нужного размера и все необходимое. Медсестра молча выдала инструменты и выскочила из-за ширмы, оставив там только растерянных врачей.

У Бенджамина никогда прежде не тряслись руки, даже в самую его первую операцию он был собран и сосредоточен. Но теперь перед ним лежал не просто незнакомый человек, а Рози. Он боялся вводить ларингоскоп, боялся, что надавит слишком сильно, он боялся, что будет поздно. Только когда все было сделано, и сатурация поднялась, он услышал со стороны крики пожилого врача.

Его сразу выставили за дверь, пригрозив позвать охрану. Тогда Бенджамин выскочил на улицу и едва добежал до огромного куста земляничника, как его вырвало. Затем он вернулся в зал ожидания, чтобы купить воды в автомате. С двумя бутылками в руках Бенджамин снова вышел на улицу, где прополоскал рот, умылся и сделал несколько глотков. Затем он достал телефон и набрал номер человека, который мог бы ему помочь.

– Здравствуйте, профессор, это – Чапман. У вас есть минута?

– Бенджамин, рад тебя слышать! Как твои дела? – на другом конце, кажется, ему были рады и располагали той минутой, о которой просили.

– Мне нужна ваша помощь…

Бенджамин сначала думал, что ему будет неловко просить об огромном одолжении, но руки все еще тряслись после того, как он интубировал Рози, а она все еще находилась в руках неумех.

– Если смогу, то сделаю, – ответил профессор.

– Я нахожусь сейчас в Грасси. Сюда только что привезли после аварии, подробностей которой я не знаю, девушку. Я хочу перевезти ее к вам…

– Если она в сознании, то это не сложно... А в чем, собственно дело? Почему ты не хочешь, чтобы она оставалась в Грасси? Диагноз какой?

– Я не знаю… – Бенджамин глубоко вдохнул влажный теплый воздух, чтобы справиться с эмоциями.

Он понимал, что профессору не хватало исходных данных, но их не хватало и ему самому тоже. Единственное, что он мог сделать, это рассказать, как ин убировал Рози, какой бедлам творится в скорой и какие некомпетентные медики там работают.

– Так, Бенджамин, пациентка – твоя жена, родственница?

– Нет.

– Если она не замужем, то тебе нужно разрешение ее родителей. Без него я ничего сделать не смогу.

Бенджамин и сам это знал. Чуда произойти не могло. К сожалению, закон нельзя обойти и даже при всем желании не удастся выкрасть Рози из этой больницы.

– Как только у тебя появятся новости, звони. А я пока посмотрю, что еще могу сделать.

Бенджамин бегло взглянул на часы. Начало десятого не самое удачное время, чтобы заявиться в дом к родителям Розалии. К черту правила хорошего тона. Без согласия одного из них он оттуда не уйдет.