Текст книги "Хьюстон (СИ)"

Автор книги: Оливер Твист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Ну, здравствуй, – говорит, – особенный мальчик!

– Особенный? Почему ты меня так назвала? Что такого во мне особенного? – поразился Младший. И спохватившись, сказал: – Здравствуй, конечно.

А светящаяся девочка ответила:

– Разумеется особенный! Сам подумай, разве у всех есть феи-крестные.

– Да разве моя крестная – фея? – снова удивился Младший.

Рассмеялась девчонка так звонко, что смутился вдруг Младший.

– А как бы иначе ты попал сюда! Ведь, это она вам волшебное зеркало подарила.

– Так ты ее знаешь? – спросил Младший.

– Кому, как не мне ее знать!

Девочка посмотрела на Младшего, и тот вдруг заметил, что глаза у нее – цвета молодых незабудок или ясного апрельского неба, какое бывает погожим утром.

– Разве ты не узнаешь меня? Ведь, это же я, твоя крестная!

– Да как такое может быть? – воскликнул Младший. – Моя крестная уже бабушка, а ты – нет. Она уже старая, а ты еще совсем девчонка!

И подумал про себя, к тому же довольно нахальная девчонка!

– Это потому, что ты видишь меня в прошлом. Видишь меня прошлую. Такой, какой я была в детстве.

– Ну и как все это понимать? – спросил Младший, сел рядом с девчонкой на скамейку и вдруг еще кое-что вспомнил. – И почему у меня горло совсем не болит? Я может, тоже стал прошлым, каким был до болезни?

– Нет, – покачала головой девочка. – Ты самый настоящий. А понимать это совсем просто. Мне столько лет сколько тебе сейчас. Чтобы тебе со мной интересней было. Ведь ты бы не стал с бабушкой разговаривать. Стоял бы и ждал, что она тебе скажет. А сам бы молчал, только хихикал про себя: что, мол, бабушка понимает. Совсем ведь старенькая. А я только снаружи старая, а на самом деле совсем нет. И горло не болит, потому что ты этого не хочешь.

– Ну да! Скажешь тоже! Как будто, я раньше этого не хотел, а оно все равно болело. Почему?

– Потому что только глупые мальчишки едят снег! – засмеялась девчонка. И Младший тоже засмеялся, решил, что не стоит обижаться. Ведь она была права.

– Да и потом, ты сейчас в особенном месте. Здесь будет только то, что ты захочешь.

– Ну да! Все, что захочу?

– Попробуй.

– Хочу, хочу… Почему я ничего не хочу?

– Потому что здесь будет только то, что ты действительно хочешь. То, что тебе действительно необходимо. Ты захотел заговорить со мной, и вот мы разговариваем, и горло у тебя не болит. И этого пока для тебя достаточно.

– Чудеса, да и только! – сказал Младший, посмотрел по сторонам и снова спросил. – А здесь что, всегда так темно и скучно?

– Скучно? – удивленно переспросила молодая фея-крестная. – Тебе разве скучно?

– Пока нет, – откликнулся мальчик и неожиданно с удивлением понял, что ему на самом деле не было скучно. А напротив было очень приятно сидеть рядом с этой девчонкой с такими красивыми голубыми глазами, которая зачем-то прикидывалась его феей-крестной, старой и довольно скучной старушкой. А темнота вокруг была похожа на темноту кинозала, где вот-вот должен был начаться увлекательный фильм. Но он все равно упрямо сказал. – Но может стать скучно!

– Хорошо, – девочка вздохнула и покачала головой, словно хотела сказать, как же нетерпеливы и непоседливы эти мальчишки. – Давай еще поговорим.

– Давай, – охотно согласился Младший. – Значит, теперь, когда ты придешь ко мне в гости, ты опять будешь молодой?

Девочка грустно улыбнулась:

– Нет, конечно. Время моей юности прошло. Оно осталось в прошлом. Если бы только я владела временем, я бы все время была молодой. Не только в прошлом, но и в будущем. Но будущее не подвластно нашим желаниям.

– А чему оно подвластно?

– Поступкам. Нашим поступкам в настоящем. Ведь, на самом деле нам принадлежит только настоящее. И что ты совершишь в настоящем, то и будет твоим будущим. Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы всегда оставаться юной и резвой, беспечной и веселой.

– Может как раз ничего и не нужно делать. Интересно, а если я буду лежать и ничего не делать? Не совершу никаких поступков, что тогда будет с моим будущим? Его может и вовсе не будет? Что ты на это скажешь?

Младший заерзал на месте. И девочка подумала, что это совершенно маловероятно, чтобы Младший долго ничего не делал, так долго, чтобы даже поставить под угрозу свое будущее. Она захихикала совсем как вредные девчонки-одноклассницы, когда Младшему особенно везло ляпнуть у доски какую-нибудь глупость. Но смех у голубоглазой девчонки был все же поприятнее, не такой ехидный и противный как у одноклассниц. Поэтому он снова не обиделся, а великодушно подумал: девчонка, что с нее взять! Хоть и рассуждает совсем по-взрослому. Наверное, умных книжек начиталась.

Девочка же похихикала и сказала:

– Скажу, что твоим поступком будет лежать и ничего не делать. А твоим будущим – превратиться в большого глупого увальня.

И снова захихикала. Тут Младший все же обиделся и сказал:

– Знаешь, что! Мне почему-то кажется, что ты меня обманываешь! Это не я, это – ты захотела со мной поговорить.

Девчонка всплеснула руками, хлопнула себя по коленкам и залилась звонким как весенний ручей смехом:

– Да ты не только особенный, ты еще и очень умный мальчик. Ну, конечно, я тоже хотела с тобой поговорить. Давно хотела. Даже позвала тебя однажды, и ты услышал меня. Только почему-то не стал разговаривать, подошел, посмотрел и убежал куда-то.

– Так это ты светилась тогда в зеркале? – догадался он вдруг. – Но я же не видел тебя, только яркий свет. Выходит, ты все время была здесь, в этом зеркале.

– Все время, – подтвердила девочка, а потом поправилась. – Только, здесь нет времени, нет настоящего времени. Время приходит сюда из вне, вместе с тобой. Ты приносишь его с собой, как аромат духов. Ведь ты живой и настоящий. Ты живешь во времени.

– А ты разве нет? Разве ты не живая и не настоящая? – Младший чуть-чуть поежился. Он немного боялся призраков. Хоть и храбрился иногда перед приятелями, что ему ничего не стоит заговорить с привидением, если только угораздит повстречать его. Но здесь не было приятелей, а была только красивая, он все-таки разглядел, что она была красивой, светящаяся девочка. И она ответила:

– Я тоже живая и настоящая, но только пока ты здесь, со мной. Пока ты делишь со мной свое время. А сейчас тебе пора уходить. Закрой глаза и сделай в любую сторону столько шагов сколько тебе лет. И окажешься дома.

– А что будет с тобой, когда я уйду? – забеспокоился Младший. Ему не хотелось уходить. Ему хотелось сидеть здесь с этой немного странной, но симпатичной девочкой. Или, еще лучше побегать с ней наперегонки. Он бы показал, как здорово это умеет, бегать наперегонки. Ей бы нипочем не удалось обогнать его. Если только он не поддался бы из великодушия, чтобы она не обиделась на него и не расхотела с ним дружить.

– Не беспокойся, со мной ничего не случится. Я просто стану волшебной. Немножко ненастоящей.

– А я смогу снова тебя увидеть? И… и как тебя зовут? Я не хочу называть тебя феей-крестной!

Девчонка поболтала в воздухе ногами, наклонилась вперед, как будто хотела соскочить со скамейки. Но не соскочила, а посмотрела на Младшего своими глазами-незабудками и сказала серьезно.

– Ты можешь сам дать мне имя, какое захочешь.

– Ух, ты! Можно, я буду звать тебя Светлячок?

– Ну, конечно, можно. Мне нравится это имя. А теперь иди. Тебе уже пора.

– Как мне найти тебя? И как я снова смогу попасть сюда?

Светлячок, так теперь звали девочку, ничего не ответила. Молча встала, подняла над головой руки и очертила ими овал, в полный свой рост. Овал тут же засеребрился и стал похож на большое зеркало. Девочка помахала Младшему рукой, улыбнулась, шагнула за край светящегося овала и сразу исчезла.

Оставшись один, Младший сделал как ему советовала девочка. Закрыл глаза. А когда открыл их оказался дома в своей комнате, на своей кровати, под теплым толстым одеялом. Горло было по-прежнему замотано колючим шарфом, но уже не болело, а только немного першило. И не успел он ни о чем подумать, как открылась дверь и вошел брат, хмурый и озабоченный.

– Ну как? – рассеянно спросил он Младшего. – Тебе уже лучше? Хорошо поспал?

– Да я не спал вовсе! – воскликнул Младший. – Слушай, что со мной приключилось.

Он схватил брата за руку и заставил сесть с собой рядом. Хотя тот, казалось, куда-то спешил и нетерпеливо поглядывал на дверь. Но Младший все же рассказал ему про зеркало и про светящуюся девочку. Старший выслушал, потом хмыкнул и сказал равнодушно:

– Да, здорово. Интересный тебе сон приснился.

– Да никакой это не сон был! Пошли! Сейчас сам все увидишь. – Он соскочил с кровати и потащил брата за собой к чудесному зеркалу.

– Вот, гляди! – закричал он, подбегая к зеркалу. Ткнулся в него руками и застыл изумленно, глядя на свое отражение.

– Ты поаккуратнее по стеклу стучи? – насмешливо сказал Старший. – А то расколотишь и влетит тебе от родителей. Ну что, убедился теперь, что приснилось?

– Нет, постой! Как же так, – чуть не заплакал от расстройства и досады Младший. Снова к зеркалу ладонь приложил, надавил на стекло еще и еще раз. Все напрасно – обычное зеркало, ничего чудесного. Так и ушел ни с чем. Вечером, не выдержал, снова прибежал. Постучал по стеклу осторожно, все его ощупал, ничего не изменилось.

Прошло несколько дней. Младший совсем поправился, снова принялся за учебу, с приятелями гулять и проказничать, родителям по дому помогать. Только, нет-нет, да и сбегает к зеркалу, проверить: может стало оно вновь волшебным. Нет не стало. Так что Младший уже и сам начал думать, что голубоглазая девочка, которой он имя дал, ему приснилась. Пришла весна. Пригрело солнышко, растаял снег. Тепло на улице, хорошо. А вот дома – не очень: холодно и неуютно, темно, хоть и свет горит, и видно, как солнце в окно светит. Светит, а в дом не заходит. И брат совсем как чужой стал. Смотрит иногда на Младшего, хмурится, будто не узнает. Стал угрюмым и раздражительным. Все отстань да отстань. А Младший не отстает:

– Что с тобой? Ну скажи мне? Ты же знаешь, я никому не разболтаю. Если ты натворил чего, вместе придумаем, как дальше быть. Как раньше придумывали.

То раньше было, когда они всегда вместе были и друг за друга – горой. А сейчас Старший будто и не брат вовсе, а чужой человек. А потом и вовсе беда случилась. Исчез однажды Старший. Как обычно, спрятался от брата и нет его нигде. Вот уже ночь подошла, родители забеспокоились.

– Как же так, говорят, что ты не знаешь, где твой брат? Вы же все время вместе. Не мог он уйти ничего тебе не сказав.

Хотел он ответить, что уж давно они не вместе. Да не стал, чтобы еще хуже родителей не расстроить. В свою комнату побежал, чтобы слез его никто не видел. Прибежал, дверь распахнул, да так и замер. Сидит на его кровати брат и смотрит на него так, словно и не видит. Охнул Младший, кинулся к нему, за руку схватил и чуть не отдернул. Рука у брата была такой ледяной, что обжигала холодом. Так что у Младшего самого, пальцы заледенели сразу. Стал он брата по имени звать, руки ему греть. А брат сидит не шевелится, не моргает даже и молчит. Испугался тут Младший не на шутку. Бросился он к родителям сам не свой. Отец с матерью как увидели своего старшего, тут же за врачом послали и той же ночью увезли брата в больницу. А Младшего впопыхах дома оставили. Когда у него слезы кончились, стал он по комнатам бродить. Не сиделось ему на месте, все о брате думал, так что не замечал куда шел. Только вдруг увидел, что стоит перед зеркалом, и оно вроде как светится немного. Протянул он руку по привычке, думал опять на стекло наткнется. А рука возьми да исчезни! Ох и застучало сердце у Младшего! Ох и забилось, затрепыхалось словно птичка в силках. Не стал он больше ждать – шагнул за раму и оказался в прежней темноте, уютной и теплой. Посмотрел вокруг, позвал сначала тихо, а потом все громче и громче:

– Светлячок! Светлячок, где ты!

– Да здесь же я! Чего ты кричишь! Вылечил горло?

Обернулся он и увидел здешнюю девчонку. Смотрит на него как ни в чем не бывало и светится. А глаза еще ярче, еще голубей стали. И тоже сияют. Обрадовался он. Так обрадовался, что опять поздороваться забыл. А девчонка снова не обиделась, первая поздоровалась.

– Ну, здравствуй. Что с тобой? Ты как будто расстроен чем?

Рассказал ей Младший какая у них беда приключилась. Вздохнула девочка тяжело и говорит ему:

– Не помогут твоему брату никакие врачи. Только зря время потеряют. Не болезнь у него и не вылечить его никакими лекарствами. Плохо дело, очень плохо.

– Да что ты такое говоришь, – похолодел Младший от страха. – Если знаешь, что с ним приключилось, отчего он замерз вдруг, так скажи мне, Светлячок. Ведь он мой брат и я жить без него не могу.

Посмотрела на него девочка грустно-грустно и говорит:

– Брату твоему помочь очень трудно. Да, наверное, почти и невозможно. Он в плену у того, кто никогда не видел солнца. Он не отдаст его так просто. Ни за что не отдаст.

– Да кто же это такой! В каком плену? И как это случилось?

– Пойдем, – сказала девочка. – Я тебе расскажу.

Взяла она Младшего за руку и повела за собой. И чем дольше они шли, тем светлее вокруг делалось. Не как днем, а как звездной ночью. Так что разглядел Младший и траву под ногами и какие-то камни да кусты по сторонам. Даже показалось домишки вдали окнами засветились. А впереди две узкие полосы заблестели, как два серебряных, тонких луча, длинные-предлинные. Не лучи это оказались, а рельсы. Пошли они дальше вдоль рельс, пока не пришли к остановке. Скамейка и сверху навес от дождя и солнца. Только показалось Младшему, что не светит здесь солнце вовсе. Сели они с девочкой на скамейку, и стала она рассказывать.

– Брат твой хоть и похож на тебя как близнец, но совсем не такой как ты родился. Не такой особенный. А обычный, хоть и совсем неплохой мальчишка. Почему так вышло, я не знаю. Только если ты – особенный, то Зазеркалье для тебя дверь, а если обычный – то ловушка. Ведь здесь все правда и все ложь. И понять это может только тот, кому дано. И только такой как ты здесь туда, куда надо попадает и в свое время. А если обычный человек, и не в свое время, то его встречает, тот, кто никогда не видел солнца, разговор заводит, обещает все, что хочешь исполнить. Но нельзя его слушать. Ни за что нельзя. Потому что, ничего он не может дать, совсем ничего, только мрак и холод. Ведь он никто. Без имени, без лица, без души. А вот забрать может. То, что у тебя есть, твою жизнь, твою душу, твое время. Ему нужен кто-то, чтобы заполнить свою пустоту. Она томит его как голод, как жажда, которые никогда не проходят. Только не голод это и не жажда, а тьма и злоба. Если его долго слушать, то начнешь соглашаться с тем, что он говорит, а потом сделаешь все, что он скажет. А потом ты исчезнешь и будет вместо тебя тот, другой. И будет жить твоей жизнью, сея вокруг себя мрак и холод.

– Неужели теперь уже поздно? – закрыл Младший лицо руками и заплакал.

– Почти, но не совсем. А может и совсем. Смотря что, ты для брата готов сделать, чтобы вернуть его, чтобы спасти.

– Все что нужно. Даже жизнь отдам, с радостью, – сказал Младший горячо. И слезы его тут же высохли. – Говори, что мне нужно сделать, Светлячок! Ведь, ты знаешь. И я ничего не боюсь, никаких испытаний, ни смерти, ни холода.

Посмотрела на него девочка и заблестели у нее слезы на глазах.

– Нет, не жизнью ты своей пожертвуешь. Она у тебя долгая будет, очень долгая. А счастьем. Таким огромным счастьем какое редко кому выпадает. С этим ты справишься?

– Счастьем? – растерялся Младший. – Что еще за счастье? Да никакого мне счастья не нужно, если я брата потеряю. В нем все мое счастье.

Тут откуда-то издалека послышался звук, как если бы где затрезвонил трамвай. Девочка встала со скамейки, положила Младшему руки на плечи и сказала:

– Оглянись вокруг. Видишь эти валуны? Это те, кого забрал тот, кто никогда не видел солнца. Они стали камнями, холодными, ничего не чувствующими, ко всему равнодушными. И останутся такими навсегда. Навсегда. Запомни это. А теперь прощай.

– Постой! Ты не сказала, что мне делать, как мне спасти брата? И почему прощай, разве мы не встретимся больше, Светлячок? Постой же не уходи. Еще хоть минуту побудь со мной.

Но девочка уже очертила в воздухе серебристый овал и прежде, чем шагнуть в него и исчезнуть, сказала печально:

– Ты сам все поймешь. А сейчас жди, он уже близко.

– Близко? – пробормотал Младший. – Кто близко? Тот, кто забрал брата?

Но ему никто не ответил. Только послышался прежний звон и вскоре вдали на рельсах показался крохотный мерцающий огонек, который все рос и рос, пока не стал большим и ярким фонарем, освещавшим путь трамвайному вагону. Заскрежетав, весь красно-золотой, трамвай остановился, дверь открылась и со стороны вагоновожатого послышался хрипловатый мужской голос.

– Граждане пассажиры проходите в салон, не толпитесь у дверей, не задерживайте движение. Следующая остановка конечная.

Младший посмотрел по сторонам, но кроме него никого вокруг не было, никаких других пассажиров. Тогда он зашел в трамвай, и, хотя вагон был совершенно пустым, не стал задерживаться в дверях. А прошел в середину салона, чтобы не расстраивать вагоновожатого, и сел на сиденье. Он все-таки был хоть и озорным, но очень воспитанным и вежливым мальчиком. Только вот со светящейся девочкой почему-то всегда забывал поздороваться. На потолке тускло горела одна-единственная лампочка. Когда трамвай тронулся, она тревожно замигала, но не погасла. Стекол в окнах трамвая не было и теплый ночной воздух приятно обдувал лицо Младшего, хотя и немного резал глаза. Трамвай негромко постукивал на стыках, покачивался и периодически трезвонил. Младший смотрел в окно и думал о брате и девочке, Светлячке. И хотя очень тревожился за брата, не мог сказать точно, о ком из них он думал больше. Трамвай замедлил движение. Валуны, мелькавшие в отдалении за окном, приблизились и теперь Младший если бы захотел, мог дотянуться до них рукой. Он даже разглядел, что многие из камней, вблизи очень похожие на старые могильные камни, словно сединой были подернуты инеем, хотя он никакого холода не ощущал. Трамвай остановился и Младший встал, чтобы выйти. Но дверь оставалась закрытой, и он снова выглянул в окно. Трамвай стоял на узкой полосе земли, которая, выдаваясь далеко вперед, нависала над краем бездонной пропасти. Там же, над краем, как будто обрезанные острым ножом, заканчивались рельсы

– Эй, – позвал он вагоновожатого. – Это конечная? Я могу выйти?

– Можете, – согласился вагоновожатый. И трамвай слегка качнувшись снова начал двигаться, постепенно съезжая к краю пропасти. Вот уже его передняя часть нависла над пустотой, и первая пара колес остановилась. Другие же продолжали со скрипом вращаться, увлекая вагон все дальше и дальше, пока он, наконец, не оторвался от рельс и не полетел в пропасть. Младший, который едва удержался на ногах, вцепился в поручень кресла и шумно выдохнул от изумления, но тут почувствовал, что совсем не ощущает падения. Хотя он вместе с трамваем со страшной скоростью летел вниз. И почему-то Младшему ни капельки не было страшно. За окнами замелькали звезды, целые россыпи звезд, и среди них белые невесомые облака, длинные и прозрачные как тонкая кисея или пух. Он летел сквозь облака и звезды очень долго, а когда наконец упал, так и не увидел куда. Словно кто-то закрыл ему глаза мягкими теплыми руками и когда убрал их, он обнаружил, что оказался у себя дома, в своей комнате. Только было уже утро и внизу на первом этаже были слышны голоса родителей. Младший, замирая от страха прислушался, боясь услышать плохие вести. Но голоса, доносившиеся в приоткрытую дверь, были совсем не грустными.

Тут его громко позвали и когда он спустился, то увидел своих счастливых родителей, а между ними сидел брат живой и здоровый, только очень бледный, похудевший и усталый, как после долгой, тяжелой болезни. Он улыбнулся Младшему своей прежней такой родной и знакомой улыбкой. А Младший обнял его крепко-крепко и почувствовал, что тот снова стал теплым, и сердце у него билось очень сильно и часто. Он спросил брата:

– Ты в порядке? Что с тобой было?

И тот ответил:

– Я не помню.

Постепенно история эта стала между ними забываться. Зеркало больше не светилось и было просто обычным изделием из стекла и серебряной амальгамы. Хотя Младший еще долго не мог смириться с его обычностью и все же пытался проникнуть внутрь. Или стоял и вглядывался в его поблекшую поверхность, бормоча про себя: «Светлячок, где же ты?» Сначала часто, а потом все реже и реже, пока совсем не забыл про чудесное зеркало за более интересными делами.