Текст книги "Наследники тьмы (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Повязку можно снять, – уверенно заявил Всеволод, и Кафтырёву показалось, что к человеческим интонациям примешивается жуткое завывание того слаженного хора, которым пять дней назад говорила с ним чёрная Крылатая Тьма. Он даже почувствовал тот же ветерок, что касался тогда тела, заставляя кожу покрываться перьями, сейчас, к счастью, они не проклюнулись, и дело ограничилось всего лишь мурашками.
Роман аккуратно размотал повязку и с трудом разлепил глаза.
– Чёрт! – ругнулся он и снова зажмурился. – Какой яркий свет... я отвык!
– Ничего, – с тем же жутким призвуком в голосе сказал Всеволод и дунул Роману в глаз, окатив «перьевыми» мурашками.
– Можно ещё плюнуть! – хохотнул Китаец. – Старинное лечение от всех глазных болезней.
– А к тебе у меня есть поручение, иди-ка сюда! – отходя в сторону, позвал Всеволод.
Пока он выдавал подчинённому инструкции, Роман постепенно привык к свету и потихоньку приоткрыл веки. Новый глаз видел преотлично, возможно, даже лучше прежнего, ни боли, ни других неприятных ощущений не чувствовалось. Радужные двойники его и Китайца никуда не делись, но сильно померкли и отошли на второй план, давая возможность их игнорировать и спокойно пользоваться обычным зрением. Только у Всеволода игнорировать было нечего – светуха у него отсутствовала, что крайне заинтересовало Кафтырёва. Сразу вспомнились слова ассистента про фальшивую личность в генномодифицированном теле... И этот новый голос – с призвуком хора Крылатой Тьмы! – как бы понять, что он значит?! Хотя одно Роман и так уже чувствовал... нет, знал, причём наверняка: Всеволод стал ещё сильнее и опаснее, чем раньше.
Отправив Китайца заниматься делами, тот обратился к доктору:
– Ты помнишь этих парней?
Он показал фото на телефоне.
– Вот этому, я помню, вывих плеча вправлял, а этот... нет, его я не лечил и не осматривал, хотя лицо вроде знакомое...
– Они приходили сюда вместе, просто второй не был пострадавшим.
– А, да! – кивнул Роман. – Точно, вспомнил теперь.
– Несколько дней назад они выполняли задание по зачистке ателье.
– Зачистка ателье?! – Кафтырёв уже притерпелся к подвыванию хора в голосе Всеволода и почти перестал его замечать, зато взгляд, которым тот его наградил в ответ на так глупо прорвавшееся изумление, прошиб до печёнок. – В смысле... я не... – Роман вспотел. – В общем, ателье так ателье, мне без разницы!
– Эти двое погибли во время проведения операции и нам надо понять отчего. – «Нам» – безотчётно отметил про себя Кафтырёв, а Всеволод меж тем продолжал: – Их тела уже здесь, в подвальном холодильнике, – изъяли из судебно-медицинского морга ещё до экспертизы.
«Не застрелены, не зарезаны, и по голове дубиной, видимо, тоже не получали, иначе причина смерти была бы очевидна! – соображал Роман. – Что же такое могло с ними случиться – да ещё и в ателье?! – чтобы понадобилось красть тела у СМЭ?»
Вслух он лишь сухо спросил:
– Я должен сделать вскрытие?
– Делай, что хочешь, – обронил Всеволод, роясь в своём смартфоне. Потом поднял холодный взгляд на Кафтырёва: – Только выясни, отчего они умерли. И как можно быстрее! Ясно?
– Абсолютно! – кивнул Роман.
*
Целую неделю Анна всячески пыталась связаться с Лихваткиным, но так и не смогла: сам он ей не звонил и не писал, а её сообщения и вызовы упорно игнорировал.
«Компания» всегда платила за выполненные задания, а заданиями ведал Борис, поэтому теперь, когда он так неожиданно от неё отрёкся, доход Анны резко снизился. Хорошо ещё, из фитнес центра не попёрли – во всяком случае, пока! – а то жить стало бы и вовсе не на что. Чтобы не растерять клиентов, работать приходилось помногу, поэтому бегать за Борисом целыми днями было некогда, однако она постоянно о нём думала и, спустя неделю, вдруг обнаружила интересную вещь.
Во время последней встречи с Борисом, он произнёс всего одно слово, но и этого хватило, чтобы холод пронизал всё её существо. Что-то ледяное вырвалось из его рта, проникло Анне в самое сердце и, свернувшись маленьким тугим клубочком, поселилось там навсегда. Она чувствовала его постоянно, стоило только вспомнить Лихваткина, и в итоге научилась раскручивать клубочек в тончайшую нить, которая сразу же стремилась дотянуться до породившего его источника, а значит... – значит, отныне Анна всегда могла отыскать Бориса!
Для этого надо было только включить свой холодный «радар» и следовать за «ниточкой»! И она, без сомнения, овладела бы этим умением раньше, если бы не потрясение и чёрная тоска по возлюбленному. Неделя! – вот сколько ей понадобилось, чтобы взять себя в руки и, выдержав жестокий удар, вновь подняться и начать, наконец, действовать.
Открытие переполнило Анну торжеством: уж теперь-то она разберётся, что случилось с её бывшим любовником! Ещё вчера она горевала, что, даже если подойдёт к его квартире, то не узнает, дома ли он, ведь теплотени, которая выдаёт присутствие любого человека, у него нет, а сегодня! Сегодня у неё появилось кое-что покруче!
Анна теперь могла откуда угодно проследить за перемещениями Бориса и первым делом она, к собственному огромному удовольствию, убедилась, что Борис ей не изменяет. Нет, конечно, в глубине души она знала об этом всегда: ещё когда он не пустил её на порог, Анна сразу почувствовала, что причина не в другой женщине, но одно дело догадываться и чувствовать, и совсем другое – точно удостовериться! Как камень с сердца упал: пусть будет всё что угодно, только не этот вид предательства – она бы такого не перенесла, как и новая любовница, жить которой Лявис бы точно не позволила. Убийство – после трёх собственноручно уничтоженных врагов, повинных в смерти отца, – давно уже не представлялось Анне чем-то ужасным и трудновыполнимым, а воспринималось просто как адекватное тяжкому проступку наказание.
С трудом выкраивая свободные от работы часы, Лявис продолжила следить за Лихваткиным, в надежде разгадать, в чём причина его странного поведения. Однако ничего, кроме обычной работы на безопасность «Компании», когда он гонялся за какими-то людьми, раздавая подручным фото и инструкции, Анна засечь не сумела. Как и узнать, где находится штаб и руководство, за которым ей тоже очень хотелось бы проследить!.. Ну, ничего, когда-нибудь она застукает и такие контакты – не сейчас, так со временем.
Вот только времени-то, как вскоре выяснилось, совсем уже не осталось...
Глава8. Неполные знания
На следующий день после опознания убийцы девочки Леночки, Вера, вспоминая свой кошмар с птицелюдьми, вдруг поняла, что знает парня, проткнувшего себя огненным лепестком-клинком. Молодой человек был одной из тех малочисленных «лампочек», кто остался в живых после нашествия аватаров. Да, да, точно! он ещё в первый раз, с пернатым пауком в ухе, показался ей знакомым, но тогда, под слепящим светом клубочка, она парня не узнала, и только после второго столкновения сообразила наконец-то, где раньше его видела.
Резво вскочив с кровати, она схватила телефон и хотела вызвать Вику, но быстро передумала и набрала Андрея.
– Я вообще Вике хотела позвонить, – созналась Вера, – но не знаю, что ты ей тогда про нашу поездку рассказал, вот и... – она замялась.
– Хочешь сказать, нам пора снова к бассейну двигать?
– Ну, вообще-то надо бы, конечно... хоть браслет больше пока не жужжал.
– А должен? – в голосе Андрея слышалось сомнение.
– Ну, к бассейну-то я именно из-за его жужжания поехала. Мне тогда сон про яму в лесу приснился и голос Антона – будто зовёт меня! Я только глаза открыла – браслет снова жужжит, вот я и решила – это знак.
– Значит, будем ждать знака?
– Да нет, я по-любому скоро съезжу, просто закрутилась немного, ну, и тебя снова просить неудобно...
– Неудобно спать на потолке, одеяло падает. А к бассейну смотаемся, я ж обещал!
– Спасибо, Андрей, я твоя должница! Но сейчас я по другому поводу: ты помнишь, как в прошлом году Вика собирала всех выживших «лампочек»?
– А-а, ну да, было такое. Отмечали, типа, конец борьбы с лысорями... а что?
– Да там парень один был – бледный, с тонкими чертами лица, глаза серые, волосы русые, ёжиком, невысокий такой, худой очень.
– Женька Морозов?
– Не знаю, наверное... Я ведь тогда всех, кроме вас с Викой, вообще впервые видела!.. Вот и хотела её спросить, как его звать, сама я не запомнила... Но зато я помню, что он тогда напился практически в хлам... сильнее всех, по-моему.
– А, ну тогда это точно Женька Морозов, мне тогда пришлось везти его домой на такси и тащить до квартиры – сам бы он не дошёл... подожди, а почему ты о нём сейчас спрашиваешь?
– Мне снова приснился кошмар про птицелюдей, как тогда в лесу...
– Так это он? – перебил её осенённый догадкой Андрей. – Тот парень, которому паука в ухо запустили?
– Ага.
– То-то я тогда ещё подумал, что-то знакомое!
– Ну да, в тот раз я смутно его видела, описать толком не могла, а вот вчера!..
– И что же было вчера? – в нетерпении поторопил собеседницу Андрей. – Его снова мучили птицелюди?
– Они вели его куда-то, я видела название «Медицинский корпус», а потом... – Вера подробно рассказала Андрею свой сон.
– То есть он что, получается, умер?!
– Ну, во сне – точно, там он просто сгорел изнутри, а вот что случилось в реальности – очень хотелось бы выяснить! У тебя телефон этого Жени Морозова есть?
– Должен быть, конечно! Сейчас найду.
– Ага, спасибо! И домашний стационарный, если есть, тоже давай – может, он и не умер, но что-то плохое с ним определённо случилось. Кто-нибудь ещё с ним вместе живёт?
– Не знаю... вряд ли! Он говорил, что один остался – аватары всю его семью перебили, а отец специально подставился, чтобы Женька сбежать успел. Вот почему он тогда так накидался – ужас этот забыть хотел.
* * *
В самом дальнем конце подвала медицинского корпуса располагался отдельный отсек с кабинетом «дополнительной релаксации» и всегда запертой, неприметной дверью в коридор, ведущий прямо в Зал. Там чернопёрые полулюди всегда собирались, чтобы обсудить дела, а заодно расслабиться и позволить чёрной крови сместить восприятие. Они называли это тёмным зрением. Несколько особенных вдохов, и их души будто расправлялись, скидывая неудобное и тесное маскировочное облачение.
Птенцы Тьмы ныряли под крыло матери, чтобы почувствовать её родное присутствие, и тогда всё вокруг представало в совершенно ином свете.
На огромном дубовом столе в центре зала лежал обугленный Женя Морозов, а вокруг стояли, открыв своё тёмное обличье, Кафтырёв, Лявис и Десятов.
– Ну, и что, чёрт возьми, это такое было?! – взревел Кафтырёв чуть ли не в ухо Анне, которая, морщась от смешанной вони жжёного пера и горелой плоти, осматривала Илью и аккуратно залепляла чёрной паутиной рассечённую на плече и груди кожу.
– Девчонка, Роман Филиппович!
– Да я видел, что девчонка! – доктор грязно выругался. – Ты мне скажи, кто она?! Как она попала в наш коридор? Почему могла действовать в крыле Тьмы и исчезла оттуда, оставив твою сеть пустой?!
– А огненный клинок? – наблюдая за манипуляциями Анны, вопросил Илья. – Это вообще, что? Объясните мне: что это, на хрен, такое?
– Понятия не имею, – пожала плечами Лявис.
– А кто? кто имеет?! – продолжал беситься Кафтырёв.
– Он! – Лявис указала на обугленный труп. – Он точно знал. Но из-за этой суки с клинком так и не успел нам ничего рассказать!
– Значит, надо самим выяснить, кто она! – прорычал доктор и, цокая когтями, двинулся в противоположный конец зала, где над полом возвышалась длинная и узкая – сантиметров десять, деревянная скамья. – Вопрос, как?
Он запрыгнул на скамью и уселся, словно огромная чёрная курица, обхватив сиденье птичьими лапами и свесив по бокам руки. Переводя взгляд с одного подручного на другого, Кафтырёв принялся задумчиво барабанить по насесту человеческими пальцами.
– Телефон! – осенило Десятова.
Он подобрался, успокаивая чёрную кровь, и сменил тёмное зрение на обычное. Доктор с явной неохотой спрыгнул с насеста и тоже «откинул чёрное крыло матери-Тьмы», а следом и Лявис сделала то же самое.
Перья исчезли, тела скрыла одежда, а лица обладателей чёрной крови стали полностью человеческими. Илья залез под рубашку, прощупывая плечо и грудь: внутри болело, но снаружи кожа была гладкой и целой, чёрная паутина и запах палёного тела пропали. Зал тоже изменился, превратившись в светлую комнату, где вместо насеста стояла длинная узкая скамья на металлических подпорках и с обитым дерматином сиденьем, а на стоявшем в центре большом металлическом столе лежал мёртвый Женя Морозов, в джинсах, футболке и кроссовках. Здесь, в обычном мире, любой врач определил бы, что парень умер от внезапной остановки сердца.
Десятов принялся шарить у него по карманам.
– Чёрт! – выдохнул он, обнаружив разбитый экран. – Не фурычит...
– Рано паникуешь, может, он и фурычит, аккумулятор просто сел, – предположила Лявис. – Давно мы чёрную кровь так не возбуждали – в коридоре, вон, все лампы перегорели.
– Думаешь? – оживился Илья, оставив безуспешные попытки активировать смартфон. – Ладно, зарядим, посмотрим, если работает, можно будет узнать, что у него там за контакты... глядишь, в них и девица эта найдётся...
– Если он не запаролен и не зашифрован, – протянула Анна.
– Ну, не зашифрован, это точно, – отмахнулся Десятов. – Зачем ему это? Пин-код если только, да и то вряд ли...
– Ладно, завтра постараюсь найти спецов, пусть разберутся и вытянут из него всё что можно, – закрыл эту тему Кафтырёв, убирая телефон себе в карман. – Скажите лучше, куда нам теперь труп девать?
– Морозов – был человек одинокий, к тому же пьющий, – отметил Десятов. – Я потому его сюда и пригласил: мать умерла давно, сестра и отец – в прошлом году, вот после этого он, видно, и запил. Работы лишился, девица, что с ним иногда спала, его бросила, зол на весь мир, весь в тёмных пятнах, состояние для посева – прекрасное! Друзей давно растерял и последние пару месяцев вообще ни с кем не общался, так что искать его точно не будут.
– Тогда в лесу закопаем, да и всё, – согласился доктор. – Китайцу с Приколистом поручу – не впервой.
– А Белкина? – растянув губы в тонкой улыбке, напомнила Лявис. – Она Морозова любит, вы сами слышали! Да он сказал, что бросает её, но... поверьте мне как женщине – она всё равно будет его искать, а тут ещё – внезапное увольнение, причём ни с того, ни с сего! О нет, она этого так не оставит: писать везде будет об этом, ещё и проверки «Второй жизни» от властей добьётся.
– И что ты предлагаешь? – мрачно осведомился Роман.
– Вы дали указание уволить её завтра, когда она на работу явится, так?
– Ну да. Велел добиться, чтоб по собственному желанию написала.
– Так отмените приказ, и пусть Белкина работает как обычно, тогда она жалоб писать не станет, а мы легко сможем её контролировать. Да ещё и «волноваться» начнём, а куда это наш Морозов вдруг делся, почему бросил лечение? – Анна сделала нарочито обеспокоенное лицо. – Вызовем и станем спрашивать, не знает ли она, что такое с парнем случилось? А сами под это дело выведаем, что он ей там про процедуру или про нас натрепал.
– Дельная мысль, – согласился Илья.
– Ладно, прямо с утра пораньше позвоню, – пробурчал Кафтырёв.
* * *
Телефон Жени Морозова был выключен, и это укрепило Верины подозрения, что самоубийство огненным клинком могло привести к настоящей смерти парня. Если так, то увиденный Верой кошмар был далеко не просто сном, всё происходило в реальности, вопрос только – в какой? Что это за пространство, измерение или параллельный мир, где одни, обычные с виду, люди превращаются в пернатых тварей с птичьими ногами, а другие – она и Морозов – оказываются абсолютно голыми? Светаков там вообще не существовало, браслет с руки тоже исчезал, а интерьер преображался так, что технически сложное оборудование просто-напросто пропадало, в то время как современные материалы, типа пластика и ламината, менялись на камень и дерево. Интересно, как выглядела бы там Московская улица? Как в старой деревне? Или старина тут совсем ни при чём, а всё дело в определённой сути людей и предметов?.. Ответа не было, как и представления, что именно заставляет Веру перемещаться во сне туда, где есть эти птицелюди.
Может быть, ты мне скажешь, Антон? – Вера прижала сосуд с радужным клубочком к груди, закрыла глаза и долго старалась сосредоточиться, чтобы отыскать нужную ниточку, как тогда, в лесу, когда Антон помог ей выйти к Зелдеду, но так ничего не вышло. Девушка открыла глаза, разочарованно глядя на банку – её она в этот раз с собой не брала, дома оставила, наверное, поэтому клубочек в видение не попал, из-за чего и молчит теперь! Зато браслет на руке, когда Вера уснула в машине опера, точно был, а эти две вещи прочно связаны... Так, может, это браслет навевает кошмары с участием чернопёрых?
Но зачем? Кто эти твари такие? В последнем сне Вера видела их и нормальными людьми, и полуптицами, значит, в обычной жизни они своё тёмное обличье не показывают, маскируются. Однако, несмотря на это, Вера не единственная, кто сумел увидеть их истинное лицо. Дарья Кулькова – девушка, которая покончила с собой и оставила на столе рисунки – сейчас только её бойфренд мог пролить свет на связь своей подруги с птицелюдьми. Вера поставила банку на стол и взяла смартфон: ссылки на аккаунты парня в соцсетях – спасибо Василькову! – ей уже перекинули.
Потребовалось всего минут десять, чтобы выяснить, что бойфренда зовут Григорий Каптуш, и связаться с ним проще простого: он всюду, где только можно, предлагал услуги художника и постил фото своих работ. Вера позвонила ему по телефонному номеру с одного из сайтов, где он разместил объявление, что пишет картины на заказ, специально для украшения интерьера.
– Здравствуйте, это Григорий Каптуш?
– Да, слушаю вас! – голос был молодой и приятный. – Хотите сделать заказ?
– Я... – Вера замялась, опасаясь ненароком обидеть художника. – Я бы с удовольствием, но...
– О цене договоримся! – подбодрил её Григорий. – Вы скажите, что именно вам нужно, а там уж разберёмся.
– Вообще-то я к вам по личному делу! – поспешила признаться Вера, чтобы зря не морочить человеку голову. – О Даше Кульковой хотела спросить.
В телефоне повисло молчание, потом художник спросил, уже совсем другим, резким и холодным тоном:
– А вы, собственно, кто такая?
– Я Вера Острожская, примите, пожалуйста, мои соболезнования! – «Господи, хоть бы он не бросил трубку!» – Мне очень надо с вами поговорить, правда. – «Блин, почему я так плохо к этому разговору подготовилась? Вот же балда!»
– Вы журналистка? Вера Острожская... Блогер что ли?
– Нет, нет! Писать о Даше я нигде ничего не буду, честное слово! Мне только поговорить.
– Да о чём говорить-то?
– О её последних рисунках, где полулюди-полуптицы изображены, мне бы взглянуть на них, это очень важно!
– Откуда вы знаете об этих рисунках? – насторожился Каптуш. – Вы из полиции?
– Нет, но я... я знаю, рисунки у вас, Григорий, и... – тут Веру осенило: – Я хочу их купить!
– Купить?.. Вы это серьёзно?
– Да! – отступать было поздно. – Если, конечно, цена будет приемлемой. Я – студентка, так что сами понимаете... И главное: я должна посмотреть на рисунки вживую, по фото в интернете покупать точно не стану! В общем, могу подъехать, куда скажете.
– Ну, хорошо, – чуть подумав, согласился Каптуш. – Приезжайте ко мне в мастерскую через пару часов, сможете?
– Ага, давайте адрес!
– Сейчас скину.
Вера плюхнулась на кресло и протяжно выдохнула. Интересно, сколько этот Григорий запросит? Так неохота платить, но, видно, придётся, раз обещала!.. Эх, будем надеяться, он не заломит высокую цену, иначе придётся всё-таки бортануть парня... Ну, а что ещё делать?.. Ладно, главное, она добилась личной встречи – он-лайн ведь в чужом светаке не поковыряешься!
Летом прошлого года
Кафтырёв как раз закончил зашивать второго парня, погибшего при зачистке ателье, когда в подвал явился Всеволод, а с ним ещё один – с таким же холодным взглядом и тоже без светухи. Модифицированные, как – с лёгкой руки покойного ассистента – называл их про себя доктор.
– Ну, что скажешь? – спросил Всеволод.
– Причина смерти – отказ всех органов.
– В связи с чем? – произнёс второй модифицированный, и Роман услышал в его голосе такое же подвывание хора, как и у Всеволода, но вида не подал.
Он вообще стал гораздо спокойнее с тех пор, как снял повязку и стал смотреть на мир новым глазом – возможно, так он действовал Кафтырёву на мозг?
– Не знаю, – заявил доктор, отвечая сразу на два вопроса: свой собственный и тот, что задал второй человек без светухи. – Никаких острых или хронических патологий я не нашёл: все органы этих парней просто перестали работать, хотя до этого были совершенно здоровы. Будто кто-то взял их и выключил.
– Как такое возможно? – прищурился Всеволод, внимательно изучая лицо Романа.
– Вам виднее, – спокойно ответил тот, – не зря же вы эти трупы из СМЭ выкрали, ожидали, значит, чего-то такого...
– Какого? – провыл второй бессветушечный.
– Необычного, – пожал плечами доктор. – Я вот, например, в жизни ничего подобного не видел, так, может, вы мне объясните, что это значит? А то я тут полтора года уже вслепую работаю... – сообразив, что его понесло не туда, Роман прикусил язык.
– Вслепую? – одновременно вопросили оба модифицированных – не просто хором, а единым звуком: артикуляция их губ при этом совпадала абсолютно, словно они являлись одним целым, парным органом: такое слитное движение, как у век, когда моргаешь или у глаз, если следишь за чьим-то перемещением. – А как же твой новый орган зрения, доктор? Что же это за неблагодарность такая, ну, в самом деле?
Кафтырёв в ужасе попятился и, налетев на каталку, чуть не завалился спиной прямо на труп.
Бессветушечные расхохотались жутким воющим смехом, синхронно запрокинув головы.
С трудом устояв на ногах, Роман выпрямился.
– Извините, – проблеял он и застыл, покрывшись холодным потом: новый глаз так дико пульсировал, словно пытался выскочить из орбиты. Прижав его рукой, Кафтырёв проблеял: – Я б-б-благодарен, правда, я... с-спасибо!
– Подойди! – оборвав смех, потребовали модифицированные.
Качаясь, будто пьяный, Роман сделал несколько шагов вперёд, рука, что держала рвущееся наружу глазное яблоко, медленно съехала вниз.
– Спокойно, спокойно, не бойся! Мы ведь уже знакомы...
Рты искривились в усмешке, в переносицу упёрся единый взгляд сразу двух пар зрачков – чёрных и глубоких, словно это и не зрачки были, а дыры, нет, колодцы! – непроглядные, страшные, бездонные...
– Тьма с крыльями, – прошептал Кафтырёв, вслед за своим новым глазом проваливаясь прямо в объятия бездны.
Стремительный и спиральный, как показалось доктору, полёт сквозь мрак закончился посреди безбрежного, чёрного океана – он мягко качал Романа на своих крупных, гладких волнах.
– Как только мы отловим и уничтожим всех наших врагов – а их уже осталось немного, – «Компания», на которую ты работаешь, будет расформирована, – раздался сразу отовсюду слаженный хор из тысяч или даже миллионов, как слышалось Кафтырёву, голосов.
– Значит, скоро я буду уволен?
– Можно сказать и так, – океан плеснул волнами и в каждой из них вдруг зажёгся сине-красный, похожий на факел газовой горелки, глаз. – Хотя связь с нами всё равно останется... Всеволод постарался – уж больно ты хороший доктор и работник – так он нам сказал, – преданный. Поэтому мы и подарили тебе новый орган зрения.
– Спасибо.
– Ну, одним спасибо ты не отделаешься, – факелы синхронно вспыхнули лохматым оранжевым пламенем, и тут же вновь обрели ровный красновато-синий цвет. – Мы тут подумали, что раз уж в тебе живёт капля нашей крови, надо найти ей применение и после того, как закроем «Компанию». Поэтому мы решили оставить тебя за Старшего.
– Старшего? Но над кем, если не будет «Компании»?
– Над людьми! Будешь нашим связным и хранителем давно заведённого порядка, следить за обстановкой, и если возникнут проблемы, мы станем действовать прямо через тебя.
– Я стану таким же, как Всеволод?!
– Нет, «всеволоды» своё уже отслужили, ты разве не заметил? – Тьма усмехнулась: чёрт знает как, но Роман это понял, хотя никаких ртов у глазастых волн не было.
– Я заметил, что он изменился...
– Изменился? – Тьма взвыла то ли от смеха, то ли от злости – к счастью, этот жуткий звук не продлился долго. – Мы начинаем думать, а не ошиблись ли в своём выборе Старшего? Может, нам найти кого поумнее?
– В смысле?..
– Ты что, вообще ничего не видишь и не соображаешь? Зря только кровь свою на твой глаз потратили!
Волны взметнулись вверх, превратившись в миллион чёрных крыльев, а глаза слились в одно горящее синим пламенем око. Роман понял, что сейчас оно выстрелит огромным огненным факелом и сожжёт его прямо тут, мгновенно, словно сухую соломинку. Перед глазами калейдоскопом пронеслись последние полтора года работы на «Компанию», как Всеволод нёс его, будто ребёнка, в лес, потом домой, как обещал прийти через три дня, но исчез, а спустя ещё пару дней Китаец сказал, что начальник не в себе...
– Вы убили его! – осенило Кафтырёва. Это казалось настолько очевидным! Почему он не догадался раньше? – Убили и теперь пользуетесь оболочкой, чтобы действовать напрямую. Только... – он задумчиво нахмурился и умолк.
– Что? – уже спокойным хором спросила Тьма. Океан исчез, чёрные крылья безмерными полотнищами колыхались над и под Романом – он был словно в коконе.
– ...Не пойму, зачем тогда нужен я?
– На будущее. Искусственные люди, каковым был Всеволод, отошли в прошлое, а пользоваться их оболочками для проникновения в ваше измерение слишком трудно и энергоёмко, а главное, рождает запрещённое законами мироздания смыкание, а значит, со временем непременно приведёт к необратимым разрушениям. Это как микропроколы мировой ткани: они могут затягиваться, пока редки, но когда их становится слишком много, ткань не справляется и возникает разрыв.
– И тогда всему кирдык? – предположил доктор.
– Да, но до этого не дойдёт: аватары – краткосрочная вынужденная мера, чтобы спешно истребить врагов, из которых один, вернее одна, судя по твоему анализу трупов, намного сильнее и опаснее, чем мы думали. Как только мы до неё доберёмся, оболочки будут уничтожены.
– И для этого вы убили таких, как Всеволод? Только чтобы воспользоваться их оболочками, а потом уничтожить?
– Они всё равно не оправдали наших ожиданий. Мы создали их, чтобы лучше изучить ваше измерение, но опыт показал, искусственные люди со свободой воли способны настолько очеловечиться, что никакие прошивки не могут удержать их в нужных нам рамках.
– А я? Я-то вообще с рождения человек! Если вы боялись очеловечивания, то какой же смысл?!
– В тебе нет их пустоты и нейтральности, ты изначально склонен к тому, что мы тебе предлагаем, и сам давно уже принял нашу сторону, ты, похоже, уже родился с таким стремлением. Нам это нравится! А раз мы сейчас ищем новые варианты взаимодействия, так почему бы не попробовать?
– Выходит, я у вас свинка подопытная?
– Ну, всё, хватит! – крылья яростно плеснули, обдав Кафтырёва ледяным воздухом. – Очень уж долго длится эта глупая болтовня! Сами не поймём, чего мы с тобой возимся? Ты хочешь остаться за Старшего или нет?!
– Вы спрашиваете? – изумился Роман: странная беседа так увлекала, что он, как говорится, совсем страх потерял. – Почему? Разве у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда – это один из тех незыблемых законов мироздания, нарушить который не может никто и никогда, даже мы.
– То есть я могу отказаться? И что тогда со мной будет?
– Ты умрёшь.
– Ничего себе выбор!
– Уж какой есть.
– Но если я умру, кто же станет Старшим?
– Другой кандидат, вернее кандидатка. Тоже давно у нас на примете. А ты думал, ты – единственный, в ком есть чёрная кровь? – Тьма рассмеялась.
Кафтырёва вдруг пронзила догадка:
– О, а я знаю, о ком вы! Девушка с арбалетной стрелой в груди! Вы подарили ей новое сердце!
– Правильно понимаешь, только болтаешь слишком много! Так согласен ты или нет? – Око приблизилось к лицу доктора и вспыхнуло красным. – Отвечай!
Страх сразу вернулся, кожа на затылке мгновенно покрылась мурашками, новый глаз так зверски запульсировал, словно норовил взорваться и разнести череп. Шутки кончились, понял Роман, придавив глазное яблоко ладонью. Рисковать собственной головой не хотелось.
– Да, – выдавил он, и крылья мгновенно сомкнулись, увлекая его в чёрное нутро Тьмы.
* * *
Грудь и плечо чесались, как будто кто-то постоянно щекотал их противно грубой кисточкой. Едва войдя в свою комнату, Десятов торопливо стянул рубашку и, подойдя к зеркалу, стал внимательно разглядывать зудевшие места: физических ран на теле не было, но над головой плавали, меняя конфигурацию, тёмные пятна, что говорило о повреждениях центральной нервной системы.
Способность определять болезни, травмы, проблемы и прочий негатив Илье давала чёрная кровь, каплю которой подарили ему прошлой осенью Кафтырёв с Лявис. Доктор говорил, что у каждого человека имеется радужное образование, которое называл светухой, Анька чувствовала потоки разной температуры и плотности – теплотени, а Илья видел только парящие в воздухе тёмные пятна – стаи. Эти стаи летали вокруг людей, меняя конфигурацию и выстраиваясь в разном порядке, что позволяло определить все человеческие пороки, как душевные, так и физические.
Десятов призвал тёмное зрение и увидел, что подаренная Лявис паутина уже впиталась, затянув рассечение. Опасность миновала, и теперь чёрная кровь сама обо всём позаботится, росы только надо будет выпить чуть больше обычного.
Сменив восприятие на нормальное, он надел мягкую футболку и, достав из шкафчика фляжку с коньяком, сел на кровать. Сегодня он снова ночует здесь, в пансионате, – в последнее время это происходит всё чаще, домой ездить некогда... Сделав большой глоток, Десятов поставил фляжку на тумбочку и растянулся на кровати, вспоминая неожиданное нападение непонятной пришелицы.
Чёртова сучонка! И откуда только взялась?!
Логично предположить, что из окружения Морозова, раз на помощь ему подоспела... Помощь, правда, какая-то странная, с умерщвлением, но с другой стороны – это ведь он сам сделал-то, девица Морозова убивать не хотела, зачем вообще в драку – одна против трёх мощных противников, пусть даже и с мечом, – ввязалась? И как умудрилась из Анькиной сети исчезнуть?.. Морозов уж точно такого не умел, как и никто из всех известных ему чернокровых. Их во «Второй жизни» – помимо Десятова, Кафтырёва и Лявис – трудилось не так уж и мало, но чёрной крови в них ходили лишь жалкие крохи – пыль, по выражению доктора. После события, которое он называл «белым взрывом», все эти люди бродили возле мест скопления горя, боли и прочих отрицательных эмоций, ибо теперь тоже должны были питаться росой, хотя им и требовалось гораздо меньше, чем носителям большого количества чёрной крови.
