Текст книги "Наследники тьмы (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Едва рассвело, Надя встала и, заваривая себе кофе, поняла, что не сможет ничего делать, пока не увидит Морозова лично.

Адрес его домашний она случайно узнала во время свидания в его номере. Женя тогда, после жарких занятий любовью, пошёл в душ, а из кармана его джинсов торчал уголок паспорта, ну, Надя и не удержалась: вытащила его и пролистала. Хотела убедиться, что он не женат, а то был у неё как-то парень, год встречались, замуж звал, а потом вдруг – бац! – жена его к ней домой заявилась. Тьфу! – Надя крепко зажмурилась, мотая головой, словно неприятные воспоминания мухами кружили снаружи и через глаза лезли в мозг.

Листочек «Семейное положение» в Женином паспорте, был, слава богу, чист, но, прежде чем до него добраться, она наткнулась на адрес регистрации, и странное название улицы – Детская сразу же отпечаталось в памяти, причём вместе с номерами дома и квартиры – двумя последовательными числами, что тоже было забавно!

Поэтому сегодня же, пока ещё такая рань и Женя наверняка дома, Надя поедет и позвонит ему прямо в дверь, пусть проснётся и откроет. А она посмотрит ему в глаза и сразу поймет, болен ли он. Если окажется, что никакой это не приступ паранойи, а Морозов бросил её в трезвом уме и твёрдой памяти… – Надя вдруг заметила, что изо всех сил сжимает в кулаке подаренную Женей рыбку – тогда она отдаст ему этот кулон, развернётся и больше никогда его не побеспокоит.

Принятое решение принесло облегчение и, допив кофе, Белкина стала быстро собираться, чтобы не упустить раннее время.

На улицу Детская она приехала в семь утра, а в семь пятнадцать уже звонила в квартиру, долго и упорно, пока дверь наконец не открылась.

– А-а, так вот откуда рыбьим духом пахнет! – без всяких вопросов и приветствий заявила возникшая на пороге аккуратная сухонькая бабушка с цепким взглядом и пушистым облаком тонких седых волос, при взгляде на которые сразу становился ясен смысл выражения «бабушка – божий одуванчик».

– Извините, пожалуйста, а вы не подскажете, Морозов Евгений Петрович здесь проживает?

– Евгений Петрович? – переспросила старушка, брови её насупились, отражая усиленную работу мысли, а взгляд упёрся гостье в грудь.

– Ну да, Морозов, – кивнула Надя, непроизвольно нащупав и сжав в руке рыбку. – Женя Морозов.

– А-а, так это ты про Женьку? – просветлела лицом бабушка. – Ну, так бы сразу и сказала. Тоже мне, Евгений Петрович, – фыркнула она, – пьяница он придурочный, а не Евгений Петрович! Ключ праотцов профукал, вот до чего дошло. Докатился!

– Что, простите?

– Что – что? – не поняла старушка.

– Ну, вы только что сказали, он что-то профукал? Ключ, кажется… или мне послышалось?

Вместо ответа бабушка развернулась и потопала внутрь, оставив квартиру нараспашку. Едва Надя переступила порог, как дверь с грохотом захлопнулась, наподдав по заднице.

– Ой! – девушка вздрогнула и посмотрела назад – дверь как дверь, совершенно обычная – а когда обернулась, бабушка уже снова стояла прямо тут, перед ней, настолько близко, что Вера отпрянула, врезавшись спиной в дверное полотно. Господи, зачем так подкрадываться?!

– Ключ праотцов! – бабка постучала сухим узловатым пальцем по кулону-рыбке. – Откуда он у тебя?

– Ж-ж-ж…

– Будешь жужжать, как оса, вылетишь в форточку, – склонив голову на бок, пообещала старуха.

– Ж-женя подарил, – выговорила наконец гостья.

– Ну, я и говорю – профукал!

– А сам-то он где? – рассердилась на такое пренебрежительное к себе отношение, Надя, вглядываясь в темноту коридора. – Дома? – Она попыталась пройти в глубину квартиры, но хозяйка затопталась в прихожей, якобы случайно мешая сдвинуться гостье с места. – Спит?

– Вечным сном! – бабка впилась в Белкину пронзительным взглядом. – Нет, это не глупая шутка и не фигура речи – не нужно так на меня смотреть! Это правда. Женя Морозов умер, и тело его в глухом лесу закопано.

– Как… да вы… – Надя задохнулась, не веря собственным ушам: и как только эта сумасшедшая старуха может нести такое?!

– Думаешь, я спятила? – с горечью в голосе проговорила бабка. – Что ж, я была бы не против такого исхода, но – увы! – соображаю прекрасно. Тьма хотела Женю забрать, но он не поддался и умер. Да так, что все не упокоившиеся мёртвые это узрели: девочка одна – Леночка Макеева постаралась! Ну и я, конечно же, тоже видела, как душа его отлетала. Так что самого Женьку уже не вернуть, но душа чистой осталась, с памятью всего рода Морозовых связанной! Так я про ключ праотцов и узнала!

– Послушайте… простите, я не знаю вашего имени-отчества… кто вы?

– Елизавета Васильевна Пряхова, с двадцать первого июля прошлого года жду подходящего случая и вот – ура! – час мой пробил! – неожиданно чётко доложила старуха, глядя гостье прямо в глаза, после чего постучала пальцем по кулону-рыбке: – При жизни-то Женька не понимал его ценности, а, как умер, душа его сразу и встрепенулась: Морозовы ведь передавали его от поколения к поколению, надеясь, что именно в их роду появится тот, кого ключ послушается. Но этого не случилось, а теперь род вообще прервался. Поэтому я и пришла, чтобы объяснить: ключ праотцов необходимо отдать тому, кто им воспользоваться сумеет. Достойному человеку из другого, чем Женя, рода.

– Послушайте, Елизавета Васильевна, – мягко начала Надя, окончательно убедившись в полной невменяемости пожилой женщины, – я понимаю, этот кулон – какая-то семейная реликвия Морозовых, но…

– Но при чём же здесь Елизавета Пряхова? – усмехнулась бабка. – А при том, что могу сослужить полезную службу и наконец-то освободиться! Покоя очень давно уже, знаешь ли, хочется. Год целый здесь болтаюсь.

– Где болтаетесь, в квартире? Зачем?

– На Земле, деточка, на Земле! А в квартиру эту я только из-за тебя пришла! С души Жениной отлетающей весточку получила. Ты хоть и не из нужного рода, но имеешь достаточно чувствительности, чтобы я могла к тебе обратиться. Солнечные люди, невольные лекари, светлые души – таких, как ты, называют по-разному, а суть в том, что вы легко отторгаете тьму и запасаете свет, которым потом можете делиться с теми, кого полюбили, – бесконтрольно, но действенно. Именно так ты помогла Жене Морозову избавиться от впрыснутой в него капли тьмы, однако против целой чёрной реки – ты, к сожалению, бессильна! И ключ праотцов тебе не поможет. Его надо передать в подходящие руки, и я позабочусь о том, чтобы ты этого человека не пропустила! Напитаю ключ, отдам ему всё, что имею, и тогда он сам откликнется на достаточно высокий уровень силы. Как только это случится, ты должна будешь отдать рыбку – поняла?

– Но ведь это подарок! – Белкина упрямо поджала губы.

– А тебе никогда не дарили Луну и звёзды? – бабушка-одуванчик улыбнулась на редкость тепло, печально и нежно. – Есть такие романтики! И есть вещи, которыми нельзя владеть, как личными подарками, понимаешь?

Улыбка сошла с её лица, взгляд стал серьёзным и пронзительным, и в нём внезапно открылась удивительная глубина, как у чистой прозрачной воды в водоёме, где никогда не достанешь до дна. Узловатый палец взметнулся вверх, коснулся лба девушки, и она увидела бледного, голого Женю, оплетённого тёмной паутиной, по которой, прямо к его лицу, катился чёрный комок перьев, а рядом стояли такие же чёрно-пернатые полулюди-полуптицы. И хотя головы их были лысы, а глаза горели сине-красным газовым светом, лица показались Наде знакомыми, однако стоило ей попытаться всмотреться внимательнее, как видение тут же рассеялось. Перед ней вновь стояла старушка-одуванчик с ореолом седых волос, почему-то отливавших радужным блеском.

– Я слишком много потратила, чтобы показать тебе, кого нужно остановить с помощью твоей рыбки: наследников Тьмы, повинных в смерти твоего возлюбленного, и у меня совсем не осталось времени. Поэтому ответь быстро и прямо: ты, светлая душа, солнечная Надежда Белкина, обещаешь мне, Елизавете Пряховой, отдать ключ праотцов, когда он сам того потребует?

– Да, – потрясённо прошептала девушка, почти не соображая, что происходит: голова стала лёгкой, пустой и слегка кружилась.

– Хорошо, – улыбнулась старушка и взяла кулон-рыбку в ладони.

И тут же вокруг вспыхнуло радужное сияние – так ярко, что Надя зажмурилась.

А когда снова открыла глаза, увидела, что стоит на лестничной площадке перед дверью. Девушка попробовала её открыть, но та была заперта. Надавив на кнопку звонка, Надя немного подождала, затем приложила ухо к двери: из квартиры не доносилось ни звука. Господи, что же это такое было?

Раздался шум едущего лифта. Зажав в кулаке кулон-рыбку, девушка позвонила ещё раз и ещё. Бабушка-одуванчик, видения… ей что, всё это померещилось? Двери лифта открылись, выпустив на лестничную клетку женщину средних лет – она сильно хромала и опиралась на трость.

– Здравствуйте! – сказала она Белкиной.

– Добрый день.

– Вы к кому?

– Евгений… – пришлось откашляться, прогоняя вдруг напавшую хрипоту. – Евгений Морозов здесь проживает?

– Здесь, – кивнула женщина, подходя к соседней двери и приставляя трость к стене. – Только нет его сейчас, уехал. В дом отдыха какой-то.

– Пансионат?

– Может, и в пансионат, – пожала плечами собеседница, доставая ключи. – А вы, вообще, кто?

– Я… я познакомилась с ним в пансионате, и он оттуда уехал. Сказал, что домой.

– Ну, это вряд ли, – женщина окинула Белкину подозрительным взглядом. – Здесь его пока не было.

– Откуда вы знаете?

– Да он вечно ключи от квартиры теряет… особенно как напьётся.

– Напьётся?!

– Да уж есть за ним такой грех, – усмехнулась Женина соседка, с некоторой жалостью оглядывая девушку. – Странно, что вы не в курсе.

– Он в пансионате не пил…

– Ну, значит, потом загулял где-то.

– Да с чего вы это взяли-то?! – надулась Надя.

– Опыт, деточка, жизненный опыт, – открывая свою дверь, вздохнула женщина. – Вижу, он показался вам только с приличной стороны, но я-то знаю, как он последний год зашибает, вы уж простите! И сам он прекрасно об этом знает. Потому и ключи от квартиры его у меня – чтоб не посеял в очередной раз! Его как Лидка бросила, так он, когда уходит куда-то надолго, всегда мне их, на всякий случай, оставляет. Так что если б вернулся, то зашёл бы уже или позвонил. Я ж дома всегда, на улицу выхожу очень редко и ненадолго.

– Ясно… спасибо, – пробормотала Надя, направляясь к лифту и пытаясь собрать мысли в кучу, но они упорно разлетались, словно сухие листья под порывами ветра.

– До свидания.

Соседка Жени забрала трость и, проковыляв внутрь квартиры, хотела уже захлопнуть за собой дверь, но Надя вдруг рванулась назад:

– Подождите!

Женщина замерла, удивлённо глядя на девушку, – та уже знала, какой получит ответ, но не спросить всё равно не могла:

– Пряхова Елизавета… Васильевна! Вы её знаете?

– Пряхова?.. Елизавета?.. нет, никогда не слышала!.. а кто это?

– Старушка такая невысокая, худенькая, волосы белые совсем, как снег… В квартире Жени Морозова уже год проживает, вы разве её не видели?

– Год проживает? Старушка?! – соседка вытаращилась на гостью не то с ужасом, не то с восхищением. – Это вам что, Женька такое наплёл?

– Э-э-э… – сознаться, что она сама с этой бабушкой только что разговаривала, духу у Нади уже не хватило. – Неважно… просто скажите мне, пожалуйста, видели вы Пряхову или нет?

– Разумеется, нет, девушка! Это квартира Морозовых, Женька живёт тут один. Раньше Лида к нему порой заходила, фамилию не знаю, но она уж точно не старушка! Да и бросила она его – месяца три-четыре уже, как здесь не появлялась…

– Понятно, – кивнула Надя, отступая к лифту. – До свидания.

– Лечиться парню надо! – женщина захлопнула дверь.

– Лечиться, – эхом бормотала Белкина, заходя в лифт. – Лечиться…

Она вышла на улицу и почувствовала, что после бессонной ночи и недавних глюков идти на работу просто не в состоянии. Ноги не держали, и Надя села на ближайшую лавочку, чтобы позвонить администратору «Второй жизни» и попросить на сегодня отгул.

* * *

Распоряжение подготовить увольнение Надежды Белкиной Кафтырёв отменил, но на работу та сегодня не явилась: позвонила и сказала, что очень плохо себя чувствует, попросила один отгул. Завтра постарается выйти, а если вдруг совсем разболеется, то возьмёт официальный больничный. Голос, как доложила администратор, был и вправду тихий, хриплый и несчастный. Ну и чёрт с этой Белкиной, подумал доктор, пусть полежит денёк дома, росу поднакопит, а завтра мы тут её быстро от негатива очистим – такие долго не горюют, уж больно позитивные, всё тёмное с них скатывается, как с перьев вода, совсем не задерживается. Сеять в них – всё равно что класть зерно на голый камень под палящим солнцем – ни малейшего шанса нет, что прорастёт. Однако сотрудники из таких выходят отличные, особенно, когда работа нелёгкая, как, например, у старшего повара в столовой. Хорошо, что увольнять её не придётся – уж больно вкусно готовит, только бы лишнего не узнала! И как она, вообще, с этой «лампочкой» депрессивной, Морозовым, сойтись умудрилась? – притяжение противоположностей, не иначе. Права Лявис, конечно: надо выяснить, что ей там этот козёл наболтал, прежде чем сдох. Телефон ещё свой повредил, зараза, – спец сказал, повозиться придётся…

Ну да ладно, всё это завтра, а сейчас Роман пружинисто шагал по лесу, поигрывая подобранной в самом начале пути палкой и позволяя мыслям свободно сменять одна другую, пока чёрная кровь безошибочно вела его прямо к бассейну, не затрагивая при этом сознание.

Впервые Кафтырёв отправился к этому бассейну спустя пару дней после последнего разговора с Тьмой. Он был обеспокоен её молчанием и решил посмотреть, как тут всё устроено, чтобы попытаться самостоятельно вызвать Тьму на контакт. Тогда-то и случилось то, что он потом назвал белым взрывом. Роман уже шёл по лесу, когда что-то ударило его изнутри в глаз, с такой силой, что он вообще перестал видеть. Всё вокруг мгновенно побелело и исчезло, словно доктора ослепила вспышка, в миллион раз превосходящая свет самого мощного прожектора, и он упал ничком, разбив нос о корень, но боли тогда не почувствовал. Слепо шаря руками по земле, Кафтырёв попытался подняться, но тут раздался адский вой и барабанные перепонки лопнули, а голова взорвалась – так показалось доктору перед тем, как он потерял сознание. Очнулся он только на следующие сутки и сразу понял, что Тьма ушла, навсегда покинув эту Вселенную, но оставив в наследство семена для взращивания в душах своей новой версии, а так же право Старшего её возглавить…

С тех пор он много раз посещал бассейн и проверял полноту хранилища, но в последнее время не слишком часто – всё недосуг было, тем более что до края там оставалось ещё весьма и весьма прилично. Обычных спящих – человек двадцать, как минимум, надо. Правда, если повезёт и удастся отыскать подобных, скажем, Десятову, то и пяти-шести будет достаточно. Лишь бы такие, как Морозов, семена не портили, а наоборот, обращали бы свои способности на пользу делу, вот для чего Кафтырёв хотел оставить его в живых, изучить и, возможно, перекроить, но тут – откуда ни возьмись! – эта голая сучка с огненным клинком встряла и всё испортила, бес бы её подрал! Доктор с силой саданул по ближайшему дереву так, что палка разлетелась на куски, а дерево закачалось, осыпая нарушителя лесной тишины листьями. С ветвей с громким карканьем сорвались два ворона.

– Прочь! – заорал на них Кафтырёв. – Старший идёт!

«Идёт, чтобы проверить хранилище, потому что сегодня ему приснился страшный сон», – добавил он про себя, вспоминая подробности странного ночного кошмара.

* * *

Дело происходило в лесу, около бассейна. Причём не ближайшего, куда Роман шёл сейчас, а какого-то другого, под огромной вековой сосной. Всё вокруг было усыпано иглами, они пружинили под кроссовками, будто мягкий ковёр, но метров за десять до ямы слой хвои внезапно провалился, земля под ногами разошлась в стороны, и Кафтырёв ухнул вниз, на дно длинной глубокой трещины.

Поднявшись и отряхнув сор, доктор заметил, что в яме кто-то копается! Самого незваного гостя видно не было, но вылетавшая наверх земля уже образовала большую кучу и продолжала сыпаться наружу с глухим, размеренным шварканьем. А потом вдруг послышалось звяканье, и Кафтырёв испугался, что непрошеный землекоп задел лопатой хранилище с чёрной водой!

Истошно заорав «Нет!», Роман бросился вперёд, но остановить вандала не успел: раздался адски громкий звон, а за ним – грохот вырвавшейся на волю чёрной воды. Поток хлынул по трещине, сбил доктора с ног и накрыл с головой, резко обрубив звуки. Стенки трещины исчезли, растворённые чёрной водой: бассейн, вместе с десятью метрами окружавшей его земли, мгновенно превратился в болото. Кафтырёв оказался под смесью воды и земли, но не задохнулся: человеческое обличье сменилось на тёмное, и чёрная кровь разлилась по телу, сохранив хозяину лёгкое и свободное дыхание.

В нескольких метрах впереди он заметил ещё одного человека, а точнее его ноги. Сам пловец барахтался на поверхности. Ага, вот ты где, подлый копатель! Разбил драгоценное хранилище, а теперь пытаешься выплыть к берегу – ну уж нет, сволочь, так просто тебе это с рук не сойдёт! – Кафтырёв ринулся к нему и схватил за ноги. Болотная жижа стала двигаться по кругу, всё быстрее и быстрее, но доктор не сразу обратил на это внимание, поглощённый желанием немедленно утопить гада. Тот стал брыкаться, но Кафтырёв был намного сильнее и без труда утянул бы его в глубину, однако к этому моменту течение жижи так ускорилось, что доктора оторвало от пловца и потащило на дно. Болото превратилось в одну бешеную воронку, Кафтырёв посмотрел вверх и вдруг различил, как кто-то ещё стоит над водой и водит по кругу лопатой, от которой исходит радужное сияние. Так вот кто настоящий копатель! – запоздало осенило доктора, прежде чем…

* * *

…он проснулся с горьким привкусом на языке, тревогой на сердце и ещё долго лежал, вспоминая подробности этого странного сна… или видения?.. Чёрт знает, что это вообще было, но взволновало оно Кафтырёва не на шутку, и сколько ни убеждал он себя, что разбить хранилище в принципе невозможно – ведь на самом деле оно находится вовсе не в земле, а где-то между реальностями! – ощущение беды всё равно не покидало.

В итоге утром он решил съездить к бассейну, чтобы проветрить голову и избавиться от навязчивых страхов и дурных мыслей.

Однако всё вышло наоборот: стоило приехать на место, как чувство, что с хранилищем не всё в порядке, обострилось и с каждым шагом по лесу только возрастало, отчего доктор в конце концов пустился бегом, пока не ворвался в зону бассейна, где с трудом заставил себя сбавить темп – надо было успокоиться и дать чёрной крови сделать своё дело: преодолеть оставленные Тьмой ловушки и включить тёмное зрение.

Когда Кафтырёв подошёл к краю ямы, земля в ней уже преобразилась в чистый красный песок, сухой и рассыпчатый. Хранилище оказалось, конечно, целым: высокий стеклянный цилиндр поблёскивал в глубине одной из красных стенок, никаких признаков болота вокруг не наблюдалось, а значит, чёрная вода оставалась внутри. Доктор не видел отсюда её уровня, хотя вообще-то должен был: когда он в последний раз приходил в бассейн, свободными оставались сантиметров двадцать вверху цилиндра, а сейчас и на полметра вниз сквозь прозрачные стенки краснела сплошная масса песка.

– Да ну, нет, это просто так отсвечивает, – неуверенно пробормотал Кафтырев, и вместо того, чтобы просто спрыгнуть вниз, как делал всегда, медленно двинулся к ступенькам из сплавленного песка на противоположном краю бассейна.

Кровь стучала в висках, глаз пульсировал, а грудь теснило от дурного предчувствия. Глубоко втянув носом воздух и запрещая себе смотреть до поры на цилиндр, доктор аккуратно переставляя птичьи лапы, сошёл по ступенькам на дно и, опустив глаза, потопал к стене с хранилищем. Красный песок тихо хрустел под ногами, включаясь в общий ритм пульсации крови, пока Кафтырёв пытался собраться и подготовить себя к тому, что увидит. Однако когда он приблизился вплотную к цилиндру, поднял голову и взглянул на уровень чёрной воды, из горла вырвался такой вопль, что все птицы с окрестных деревьев разом поднялись в воздух и покинули зону бассейна, оглашая лес дружным хлопаньем крыльев и испуганными криками.

Половина!!!

Перья Кафтырёва встали дыбом, лапы подогнулись, и он упал задницей на песок, не отрывая взгляда от хранилища. В прошлый раз цилиндр был полон на три четверти, а сейчас там всего половина! Как это возможно?! Другие Старшие? Кто-то – а может, вообще, все они?! – нашли способ воровать чужую чёрную воду?! Доктор в панике закрутил головой, разглядывая стенки бассейна, потом подполз к одной из них, начал разгребать песок, бросил, попробовал в другом месте, потом где-то ещё. Нет! – Он перестал рыть и, встряхнулся, как облитая водой собака, чтобы сбросить набившиеся в перья песчинки. – Ничего он так не увидит, никаких чужих хранилищ, и уж тем более не сможет ничего из них вытянуть! Это какая-то глупость! Дурь, рождённая паникой! Тьма говорила, Старшие не могут нарушить правила мироздания и начать действовать сквозь реальности – что за чушь?! Мысль отрезвила доктора, и он глубоко вдохнул, пернатым локтем вытирая пот со лба и вдавливая обратно в орбиту глаз – он больше не пульсировал, но выпучился от напряжения и разогнанной по телу чёрной крови.

«Так, спокойно!.. Спокойно… прекрати беситься и дыши глубже, вот так, вот так!.. – Грудь Кафтырёва стала мерно подниматься и опускаться. – Ты может, не лучше, но уж точно не хуже других Старших и, наверняка, можешь всё то же самое, что и они, а значит, убыль чёрной крови – не их рук дело. А чьих?!»

Вопрос оставался без ответа, и даже предположить пока было нечего, ведь для любого предположения нужна отправная точка, а Кафтырёв никак не мог нащупать, за что зацепиться. Нужно сесть, сконцентрироваться и нормально подумать. Он закрыл глаза, продолжая дыхательную гимнастику.

Итак, вспомним для начала, что ещё в прошлый раз всё было нормально, значит, убыль произошла за последние пару недель, столько примерно не ходил он к бассейну. Да и чего ходить, если прибавить нечего? Готовились сразу несколько человек, но доктор решил сначала дать Десятову закончить возню со спецподготовкой, это обещало лучшую приживаемость, а значит, кандидаты могли стать не просто спящими – как большинство их предшественников, отправленных после посева дожидаться решающего часа, – а настоящими чернокровыми. И тогда, при том же количестве обработанных, уровень в хранилище поднялся бы значительно выше, позволив обойти других Старших и вырваться далеко вперёд. Как там говорилось в одном старом мультике из детства доктора: «Лучше день потерять, потом за пять минут долететь!» Вот он и повёлся. А кто-то в это время…

«Хватит! – оборвал себя доктор. – Что толку сейчас причитать? Лучше думай, Роман, думай!..»

Первым прошедшим спецподготовку стал Морозов, но с ним ничего не вышло, и доктор ехать к хранилищу не собирался, если б не сон про разлитую чёрную воду, где Кафтырёв увидел человека с радужной лопатой в руках и понял: цилиндр разбил именно он… Или она? – вдруг осенило доктора. – Та самая девица! Сначала она незримо присутствовала по время посева (что-то в воздухе), потом устроила суицид Морозова огненным клинком! А теперь вот добралась до хранилища? Кафтырёв нахмурился, пытаясь припомнить, кого видел сквозь толщу воды, но силуэт был слишком размыт.

В голове всплыли слова Тьмы: «Настоящий враг остался только один, вернее, одна…»

Так неужели же это она – «суперлампочка» с особыми способностями? Оттого и может проникать на посев, махать огненным клинком и воровать чёрную воду?

Доктор открыл глаза и посмотрел на опустевший до половины цилиндр. Там, где ещё в прошлый раз стоял уровень драгоценной влаги, вдруг что-то блеснуло. Кафтырёв вскочил и уткнулся носом в стеклянную поверхность. Чёрный цвет действительно доходил только до половины цилиндра, но сама вода на этом не заканчивалась, она продолжалась и выше, почти невидимая из-за своей полной прозрачности. «Так она никуда не пропала, а просто обесцвечена!» – улыбнулся Кафтырёв, озарённый надеждой, что раз общее количество не уменьшилось, то утраченную черноту можно восстановить.

Он прошёл к ступенькам и стал медленно подниматься, шипя сквозь зубы:

– Я найду тебя, проклятая «суперлампочка»! Найду и заставлю ответить!

Наверху доктору снова пришлось делать дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться, и в итоге он лёг, закрыл глаза и стал медитировать, представляя, как плавно качается на волнах чёрного океана под могучим крылом матери-Тьмы. А в голове тем временем сама собой родилась идея, как обезопасить хранилище, так что уже спустя десять минут Кафтырёв открыл глаза и сел, активно размышляя над планом действий.

Затем поднялся и, угомонив чёрную кровь, сменил тёмное зрение на обычное восприятие. В памяти прокручивался последний разговор с Тьмой. «Ты защищён от её воздействия, как и все остальные, в ком есть хоть пылинка чёрной крови».

Он достал из кармана телефон и вызвал Лявис.

– Слушай меня внимательно и скажи потом Десятову! – с места в карьер начал доктор, едва она взяла трубку. – Это очень важно.

– Да, Роман Филиппович!

– Постарайтесь переместить назначенные на завтра-послезавтра антистресс-сеансы так, чтобы максимум пришёлся на сегодня, и загрузитесь росой по максимуму. Мне тоже кого-нибудь оставьте, если получится. Приеду – объясню. На вечер ничего не планируйте, вы оба понадобитесь мне в восстановительном бассейне. Выдвигаемся сразу после ужина, сколько времени займёт операция, предсказать не могу, соответственно планируй, что всю ночь. Ясно?

– Ясно. Вопрос можно?

– Нет, Аня, детали обсудим позже! – отрезал доктор. – Я уже еду в пансионат. А пока делай, что я сказал!

– Принято.

Кафтырёв нажал отбой и быстро зашагал, огибая деревья. Глаз чуть пульсировал, отмечая каждую пройденную ловушку Тьмы.

«Я прижму тебя, чёртова кукла-воровка! – беззвучно бормотал доктор себе под нос. – И ты вернёшь мне то, что украла! Всё вернёшь, до последней капли…»

Выйдя из зоны бассейна, он пустился бегом.

«…А потом я тебя уничтожу!»

* * *

Попросив у администратора «Второй жизни» отгул, Надя убрала телефон и откинулась на спинку лавочки – здесь, в уголке небольшого тихого скверика неподалёку от дома Морозова, было прохладно, тенисто и на редкость безлюдно. Над головой пересвистывались синички, прыгали по газону скворцы, в отдалении шумело шоссе и слышался лай собаки. А в голове снова и снова прокручивалась встреча со старушкой-божьим-одуванчиком. «А-а, так вот откуда рыбьим духом пахнет!» – первая фраза прям как из детских сказок про Бабу-Ягу, как же могло такое привидеться? Причём абсолютно не склонному к пустым фантазиям и мистике, психически и телесно здоровому рабочему человеку? Санкнижка повара каждые шесть месяцев пролонгируется, а чтобы её получить, надо не только сто анализов сдать, но ещё и кучу врачей, в том числе психиатра и нарколога, пройти! Так что нет, она – не больная и глюками отродясь не страдала… что ж получается?.. встреча с бабкой была на самом деле? Но зачем соседке Жени врать насчёт Пряховой, какой смысл?.. К тому же очнулась Надя снаружи закрытой двери, то есть в квартиру, получается, не входила…

К груди вдруг прикоснулось что-то холодное. Рыбка! Надя потрогала кулон: и правда ледяной! Сжав его в кулаке, она услышала справа шаги. Прохладный ветер погладил её щёку, сердце замерло, и девушка тоже застыла в трепетном ожидании. Шаги приближались – он шёл по дорожке, прямо к лавочке, Надя ясно чувствовала его присутствие, но не могла пошевелиться – что-то сковало тело, не давая повернуть голову.

– Лучше тебе не двигаться, так я дольше тут продержусь, – мягко произнёс знакомый голос.

«Женя?!» – звука не было, да и губы не разомкнулись, вопрос прозвучал только в её голове.

– Да, только смотреть на меня нельзя, я и так правила нарушил, – он присел рядом.

«Правила?»

– Да. Я слишком недавно умер, даже девяти дней не прошло…

«Умер?! Нет! Ты не…»

– Тебе не верится, ясное дело, мне и самому это всё дико, но выхода не было, мне пришлось!

«Что значит – пришлось, Женя?! я не понимаю! Я вообще уже ничего не понимаю!!» – Надю душили рыдания, но внешне это никак не проявлялось, она всё так же неподвижно сидела на лавочке, стиснув кулон и глядя прямо перед собой.

– Бедная моя! – прохладный ветерок дотронулся до губ и глаз девушки. – Надюша-солнечная-душа! прости меня, дурака, что я так сильно тебя расстроил! И за тот телефонный звонок тоже прости, пожалуйста!

«Ты сказал, что бросаешь меня!»

– Я люблю тебя, но тогда это был единственный способ уберечь тебя от чёрных пернатых тварей!

Надя вспомнила видение во время разговора с Пряховой, где Женю оплетала паутина, а рядом стояли полулюди-полуптицы с лысыми головами и горевшими сине-красным огнём глазами.

– Да, это они. И они не зря показались тебе знакомыми. Это Кафтырёв, Лявис и Десятов – начальство пансионата «Вторая жизнь».

«Что-о-о?!»

– Там есть и другие сотрудники, тоже заражённые тьмой, только в гораздо меньшей степени. Берегись их! Прости, что подарил сдуру кулон, не понимая его истинной ценности, и втянул тебя во всё это – я не нарочно, честное слово! И я пришёл предупредить: берегись всех этих чёрных тварей, а тех, кого я тебе назвал, особенно! Ни в коем случае не пытайся следить за ними или что-то у них выяснить, делай вид, что ничего не знаешь, и жди, когда ключ праотцов призовёт того, кто использует его по назначению. Только тогда Тьму можно будет остановить.

«Пряхова сказала отдать ключ достойному, но кто этот достойный?»

– Возможно, Вера Острожская, она в прошлом году… ох, Надя, моё время кончается! – вдруг перебил он сам себя.

«Подожди, что за Вера? объясни, как её найти, расскажи мне всё!»

– Вера Острожская, больше говорить не могу, – с каждым словом голос его становился всё тише и тише. – Прощай, моё солнышко! Я люб…

– Женя! – громко позвала Надя. – Женя!

Тело снова двигалось, она вскочила, из глаз брызнули слёзы, кулон перестал холодить ладонь, и Белкина разжала кулак, выпуская его на свободу. Резкий порыв ветра взрыхлил кроны деревьев, из липы возле лавочки прыснули воробьи и, звонко чирикая, понеслись в глубину сквера.