Текст книги "Наследники тьмы (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Четвёртый – это был снова мужчина – и пятая, девица, одновременно выбежали сразу из двух проходов, на четвереньках, на ходу превращаясь в зверей: словно кто-то руководил ими, как марионетками, выпуская по очереди и заставляя меняться в поисках новых средств уничтожения пришелицы.
Они прыгнули одновременно, высоко, оскалив пасти и выпустив когти, Вера встретила их ударом языка-кнута, но сбить удалось только одного, второй зацепил её когтями. Заорав от боли, она упала на землю, обливаясь кровью, и перекатилась в сторону, уходя от клацнувшей возле лица пасти. Чудовище развернулось и кинулось было вновь, но получило кнутом по морде и отпрянуло, зато второй зверь уже вскочил на ноги, вцепился в кнут и вырвал из руки, попутно содрав кожу. Вера попыталась подняться, но не смогла: ноги больше её не держали, из рассечения на рёбрах, ран на спине и ободранной ладони струилась кровь, перед глазами расцветали тёмные пятна.
Выплюнув кнут, один из зверей встал на задние лапы, мгновенно трансформируясь в нечто, напоминавшее мужчину с глубокой раной на животе. Второй монстр, которому язык-кнут прошёлся по морде, превратился в подобие женщины с чёрной бороздой через всё лицо, разбитый левый глаз истекал «нефтью», но правый был цел и блестел в красном свете живым злобным рубином.
Вдвоём они двинулись к девушке – медленно – то ли опасались ответного нападения, то ли, наоборот, поняли, что спешить уже незачем, и хотели с чувством, с толком, с расстановкой завершить внушённую им работу. Толкаясь пятками, Вера стала отползать назад, к стене. Левая рука коснулась чего-то круглого и гладкого. Банка! Выскользнув из-под пальцев, она вдруг взвилась вверх и стремительно ринулась прямо к наступавшим на Веру уродам. Мелькнула микрокометой разноцветная искра, сверкнуло стекло, монстры на секунду застыли, и в этот миг банка с грохотом взорвалась, посылая осколки прямо в чёрную жижу их глаз.
Раздался дикий рёв, нелюди закружились на месте, бестолково размахивая руками, ослепшие и беспомощные, а искра метнулась к Вере и ярко вспыхнув над головой, рассеялась мельчайшими невидимыми брызгами, оседая на волосы и лицо.
– Антон! – руки метнулись вверх в бессильной попытке поймать и сберечь то, что уже угасло. – Антон!
– Беги! – сказал Шигорин прямо у Веры в ухе. – Я покажу... – голос упал до шёпота, и по лабиринту прошла дрожь. – Беги...
Два ослепших монстра прекратили кружиться и, сев на пол, стали с тихим подвыванием выдирать осколки из залитых чёрной «нефтью» лиц. Дрожь стен и пола нарастала, вытекавшая из нелюдей чёрная кровь собиралась в ручейки, которые сливались вместе и утекали в один из проходов. Держась за стену, Вера встала и проковыляла за потоком, стараясь не задеть слепых монстров. Остальные тем временем вновь зашевелились, пока их кровь устремлялась в тот же проход и вливалась в уже бегущую по нему чёрную струйку. Вибрация лабиринта усилилась, нелюди стали быстро приходить в себя и вскоре всей толпой весьма резво поползли вслед за Верой. Ударяясь о стены, она полуковыляла, полубежала за «нефтяным» потоком, падала, но снова поднималась – лишь бы не задерживаться и во что бы то ни стало оторваться от черноглазых.
А вот и знакомый колодец! Сзади слышался шорох и вой, Вера повернулась и увидела, как проход пытается зарасти серо-розовой губкой, но не получается. Монстры подобрались вплотную, когтями раздирая преграду, стенки сотрясались от сильной вибрации, а пол ходил ходуном, как при землетрясении. Чёрный поток лужицей разлился вокруг Вериных ног и вдруг заблестел тонкой разноцветной плёнкой. Жидкость стала закручиваться, а плёнка на ней делалась всё толще, на глазах пожирая черноту. Нелюди успели наполовину пролезть в колодец, когда цвет полностью сменился на радужный и под ногами у Веры стала открываться воронка. Едва черноглазые, окончательно разорвав преграду, с диким воем вывалились из прохода в колодец, как беглянку стремительно утянуло вниз.
Полыхнули перед глазами золотые искры, и Вера с размаху стукнулась боком о дно бассейна. Всё, она наверху!
Бешеная тряска земли не давала подняться, девушке с трудом удалось перекатиться и встать на колени. С высившейся у края бассейна кучи сыпался грунт, падая прямо на голову, плечи, попадая за шиворот, но ведущая в лабиринт стенка была, слава богу, цела – ужасные твари сюда не прорвались! Показалось, они бьются с той стороны лбами в твёрдую землю, яростно царапая её когтями, но Вера не стала прислушиваться. Землепад с каждой секундой усиливался, и она прямо так, на четвереньках, ринулась к земляной трещине в противоположной стенке бассейна.
Нырнув в разлом, девушка успела проползти всего пару шагов, когда сзади раздался громкий шум, и в задницу будто ударили штук двадцать теннисных мячиков. Вера проехалась на коленях по глине и с визгом растянулась на дне провала. «Теннисные мячики» оказались залетевшими в провал земляными комьями. Стенки его ходили ходуном и осыпались, грозя похоронить её заживо. Она быстро подобралась и обернулась: вся громадная куча выкопанного в прошлый раз грунта обрушилась и теперь лежала прямо на том месте, куда Веру – всего несколько секунд назад! – выплюнуло из лабиринта. Ломая ногти, обдирая пальцы и скользя ссаженными коленками по земле, девушка выбралась из разлома. Послышалось громкое поскрипывание, и она увидела, как качается на краю бассейна могучая вековая сосна, корни которой были так опрометчиво подкопаны...
– Мама! – выдохнула Вера и, хромая на обе ноги, что есть сил припустила к холму.
Скрип стал сплошным и душераздирающим, затем раздался оглушительный треск, хруст, её с силой хлестнуло по лопаткам и впечатало носом в землю. В голове раздался адский звон, и наступила темнота.
Глава 11. Разрушительные «землетрясения»
Всё началось днём, едва только все трое: Лявис, Десятов и он сам – продрали после бессонной ночи глаза и приступили к делам. Кафтырёв пришёл в свой кабинет и хотел заняться изучением пробитых спецом контактов Морозова, когда его внезапно прохватил озноб, а потом что-то будто ударило в спину, выбивая воздух из лёгких. Сдавленно крякнув, Кафтырёв обнаружил, что само собой вдруг включилось тёмное зрение. Им-то он и увидел, что его чёрная кровь самостийно разогналась и яростно пульсирует, то там, то здесь ударяя болезненными толчками с такой силой, что перья топорщатся. Горло, челюсть, живот – удары сыпались градом и отдавались ужасной болью. Взревев – благо он находился в кабинете один! – доктор с огромным трудом сосредоточился и адским усилием воли сместил восприятие, подавляя чувствительность.
Девица! – понял он. Сучка-воровка явилась к бассейну тырить чёрную воду! Боль и удары, однако, совсем Кафтырёву не понравились, ибо они явно доставались стражам хранилища – тем разбуженным спящим, которым вчера ночью была сделана «инъекция» чёрной крови – вот почему он их ощущал! Она что же, бьёт сразу всех пятерых?! Девчонка? Как такое возможно? Даже сейчас, насильно успокоив свою чёрную кровь, он продолжал содрогаться, считывая наносимый стражам урон! Проклятье!
Доктор схватил телефон и вызвал Илью, но тот не взял трубку.
Как минимум двое стражей уже выбыли из борьбы, а девицу всё ещё не остановили – да кто же она такая, в самом-то деле?!
Анна тоже не отвечала – наверное, оба не сумели преодолеть насильственный провал в тёмное восприятие и воют сейчас от ущерба и боли, пугая гостей «Второй жизни». Вот же чёрт!..
Он снова взял телефон и позвонил Китайцу, попросив подключить всех безопасников, кто сейчас в пансионате, дабы немедля найти Десятова с Лявис и, извинившись перед гостями, убрать с глаз долой, пообещав материальную компенсацию за эту небольшую неприятность.
Пока доктор давал указания, стражам явно стало чуть легче, и он обрадовался было, что скоро всё закончится, как вдруг...
Ударило так, что Кафтырёва чуть со стула не снесло. В лицо будто тысяча игл воткнулась, и он вскочил, с воем закружившись на месте, правый глаз пульсировал, вылезая из орбиты, поле зрения заволокло чёрной пеленой.
Что это такое, мать твою?! Что происходит?..
Чёрная кровь снова самостийно вскипела в жилах, доктора бросило на пол – он ходил ходуном, всё здание тряслось, дребезжала мебель. Землетрясение?! Стены стали проседать, сверху посыпалась штукатурка и куски бетона. Кафтырёв закричал и успел закрыть голову руками, прежде чем на него обрушился потолок.
Очнулся он только через час, когда услышал, как кто-то колотит в дверь. Доктор сел на полу, ошарашено созерцая свой кабинет – всё было цело, словно и не было никакого землетрясения. Снаружи раздались знакомые голоса.
– Выносим дверь! – приказал Китаец.
– Нет! – крикнул доктор, с трудом поднимаясь на ноги – тело болело, как если бы он и в самом деле только что выбрался из-под обломков разрушенного здания. – Не ломайте! Я иду! Иду...
Китаец доложил, что Десятова обнаружили без сознания в собственном кабинете, а Лявис – в оздоровительном комплексе, в подсобном помещении возле тренажёрного зала, тоже в полной отключке.
Очнулись Анна с Ильёй уже ближе к вечеру и рассказали, что у них вдруг само собой включилось тёмное зрение, и тела затопила адская боль. Десятов не смог с ней справиться и сразу отрубился, но Лявис, с её высоким болевым порогом и навыками бойца, сумела «скрутить» чёрную кровь и вернуть нормальное восприятие – она в это время проводила занятия лечебной физкультурой. Собрав всю свою волю в кулак, Анна сумела извиниться перед гостями, вызвать замену и даже уковылять в подсобку, где ей так сжало сердце, что она потеряла сознание.
Острое желание разобраться, кто же такая эта, устроившая в бассейне светопреставление, девица, заставило Кафтырёва вспомнить про Белкину: она не стала брать больничный и сегодня утром явилась на работу. Подходило уже время ужина, но старшего повара всё равно сдёрнули с рабочего места и вызвали в кабинет Десятова, где нежно, но настойчиво спросили, не в курсе ли она, что случилось с её кавалером, отчего он так внезапно сбежал из пансионата после процедуры «дополнительной релаксации».
Узнав, что её отношения с гостем стали известны начальству, Белкина сильно смутилась и жутко испугалась увольнения. Клялась, что такого никогда больше не повторится, и без конца извинялась, насилу успокоили, – готова была всё на свете рассказать, вот только сама ни хрена, как оказалось, не понимала! Ничего Морозов ей, похоже, ни про свои способности, ни про друзей-"лампочек" не рассказывал. Припомнила лишь, как он пугал её тёмными личностями в руководстве пансионата и губительными для организма процедурами, но это легко опровергал её личный опыт лечения и работы во «Второй жизни», поэтому Белкина сочла его заявления болезненными фантазиями. А когда он один сбежал из пансионата, бросил её по телефону и потом его выключил, Надежда окончательно поняла, что он – настоящий параноик, и от расстройства даже заболела.
Но всё это в прошлом, она вновь готова работать, и теперь любой гость для неё останется только гостем. В общем, повариху, в итоге, отпустили и оставили в покое – раз она ничего не знает и отлично трудится, то пусть и продолжает восторгать гостей и сотрудников прекрасными завтраками, обедами и ужинами.
После десяти вечера все трое собрались в зале и, нырнув под крыло матери-Тьмы, обнаружили в своих тёмных обличьях серьёзные изъяны, выправлять которые придётся не меньше недели.
* * *
Духота, чернота, влага... что-то давило сверху, трудно понять... В ушах стоял звон, не видно ни зги, где она?! Вера попыталась пошевелиться, но руки, ноги и голова упиралась во что-то твёрдое... деревянное?.. Гроб?! Её положили в гроб и похоронили! Заживо!! Вера в панике вскинула руки, ударила в крышку, хотела закричать, но из горла вырвался сдавленный хрип. Воздух! Он кончается! Помогите!! Ладони забарабанили по деревяшкам, и те вдруг стали прогибаться, сделались мягкими, будто это не доски, а плотная ткань – тысяча слоёв чёрной ткани! Вера принялась рвать их, слой за слоем, но это было так трудно... – дышать, дайте дышать!.. Она упиралась в ткань руками, ногами, драла её пальцами и грызла зубами – наверх, наверх! – однако слои не кончались, а сил оставалось всё меньше и меньше.
Но вот, когда она уже хрипела на последнем издыхании и думала – это конец, сверху вдруг донёсся шум и мелькнули какие-то тени. Вера хотела позвать на помощь, и не смогла: звук не пошёл, а губы не шевельнулись.
– Здесь! – раздался снаружи знакомый мужской голос. – Вот она, я нашёл её, посвети!
Андрей! Ура, это же Андрей!!
– О боже! Её не убило?!
А это – Вика!
Слои чёрной ткани сменились на красный туман, Вера порывисто вдохнула и закашлялась.
– Жива!!! – радостно возопил Андрей.
Лицо процарапали сосновые иголки, по уху что-то хлестнуло, Вера открыла глаза и тут же зажмурилась, ослеплённая ярким светом фонарика.
– Надо «Скорую» вызвать! – в голосе Вики слышались истерические нотки.
– Помоги лучше ветку убрать! – урезонил её муж. – Видишь, мешается!
Раздался треск ломающейся древесины, свет фонарика сместился куда-то вправо, и Вера снова открыла глаза.
– Ребята... – просипела она.
– Привет! – отозвался Андрей, помогая ей сесть. – Ну, ты как?
– Руки-ноги целы? – уже более спокойным тоном осведомилась его жена. – Встать можешь?
– ...Да вроде, – Вера высвободила руки и, опираясь на друзей, вылезла из переплетения сосновых веток.
– С ума сойти! – констатировала Вика.
– А почему так темно?
– Так ночь на дворе! – ответил Андрей. – Я пришёл после работы, стал тебе звонить – на завтра договариваться, – «абонент не доступен». Вика сразу заподозрила неладное, поехали к тебе домой – не открываешь. Соседка сказала, ты на такси ещё с утра укатила – она в окно видела.
– Баба Люба, – кивнула Вера. – Целыми днями в окно глазеет...
– Ну, тут-то мы всё и поняли. Вика очень испугалась, что с тобой беда случилась, настояла сразу к бассейну ехать, хорошо, я координаты себе записал, она бы не успокоилась, такая неуёмная стала...
И тут Вера вдруг увидела почему! Почему неуёмная! Откуда все эти нервы, истерические нотки и странное поведение.
– Господи... – прошептала она, улыбаясь. – Вика!..
– И ничего-то от тебя не скроешь! – проворчала та притворно недовольным голосом, широко улыбаясь в ответ.
– Да я... – теперь-то Вера поняла, почему Андрей в прошлый раз не взял Вику к бассейну и вообще не сказал о поездке: беременную жену волновать не хотел. – Слушайте, ну, я за вас рада! Поздравляю!
– Спасибо, мы тоже рады, хоть и не планировали заранее, – проворковала будущая мама.
Лукавит! – тут же просекла Вера, но вслух ничего не сказала. – А вот Андрей – нет! он и правда не планировал... ох, Вика, ну, хитрюга!
– Пойдёмте к машине, а то прохладно тут как-то, – поёжилась «хитрюга».
И тут вдруг Веру словно кипятком ошпарило: браслет! Она обхватила запястье – пластины не было! Так вот почему она, сама не отдавая себе отчёта, устроила плотный контакт со светаками друзей и ничто ей не помешало!
– Мой браслет! Андрей, посвети!
Тот направил фонарик ей на запястье, и все трое ахнули: фрактальный рисунок сиял теперь прямо на коже! Он не просто остался, а ещё и разросся: границы исчезли, завитки расползлись по руке. Яркие на запястье, они ветвились в сторону локтя и пальцев, где постепенно выцветали и сантиметров через десять пропадали совсем.
– Что это?! – выдохнула Вера, поднимая глаза на Андрея. – Что это, блин, такое?..
– Не знаю, – он покачал головой.
– Выглядит как тату, – заметила Вика. – А ты... ты что-нибудь чувствуешь?
Она дотронулась до рисунка, и фракталы вдруг сделались ярче и проступили аж до самого локтя.
– Ты что? – отпрянула Вика. – Это ты? Ты это делаешь?
– Я не... – пробормотала Вера, пока фракталы бледнели обратно. – Я не очень понимаю...
– Так, ладно! – решительно заявил Андрей, поглядев, который час. – Давайте сейчас пойдём к Зелдеду, пока телефоны не сели!.. а потом уже будем разбираться.
– Там где-то мой рюкзак должен быть, – вспомнила виновница переполоха. – За холмом, около пенька, не видели?
– Нет, – мотнул головой Андрей, – в темноте пропустили, наверное.
– Как меня-то не пропустили?
– А то ты не знаешь! – обиженно фыркнула Вика. – Или ты только про собственные суперспособности помнишь? – и, не дожидаясь ответа, выпалила: – Да по духу он тебя нашёл, по духу, как же ещё!
Она повернулась и потопала на холм, Андрей двинулся за ней, поддерживая Веру под руку.
– Ребят, простите! – вздохнула она. Стало так совестно, что злилась на них порой: типа противная подруга-командирша и её муж-подкаблучник, а ведь на самом-то деле только они и есть её настоящие друзья, отзывчивые и верные! – Я... я, честное слово, не знала, что так получится. Я думала, вернусь на шоссе ещё до захода солнца, даже такси заранее вызвала!.. теперь уж оно укатило, конечно... давным-давно. Спасибо вам, что приехали. В темноте потащились, Вика вообще беременная, нашли, не бросили! Я...
– Да ладно тебе, – вяло отмахнулся Андрей, – прекращай.
– Да нет, не ладно! – отрезала Вера. – Без вас я бы тут до утра пролежала. Хорошо ещё, ничего себе не сломала, а то как я выбралась бы?! Окочурилась бы под этой жуткой сосной, и привет горячий!
– Нашла! – крикнула с холма Вика, светя фонариком прямо на пень. – Вон он, рюкзак твой, стоит... и пакет ещё какой-то... всё вроде цело!
* * *
Случилось это вчера днём, перед обедом. Кулон вдруг раскалился, и Надя хотела снять его через голову, но он словно к шее прирос и не отлеплялся. Выскочив из столовой, она побежала в туалет, где заперлась в кабинке, расстегнула и сорвала блузку. Ключ праотцов переливался разными цветами, жёг грудь и тонул в теле, словно в желе. От этого зрелища затошнило, и Белкина едва успела склониться над унитазом, прежде чем её вывернуло на изнанку, избавляя от всего съеденного за утро. Рвало долго, пока не пошла желчь, тогда только позывы прекратились, а с ними вместе и жжение.
От погрузившейся в тело рыбки осталась видна только голова, от которой по коже разбегались выпуклые чёрные ручейки, покрытые радужными разводами, словно бензиновой плёнкой. Один из ручейков побежал вверх, добрался до шеи и стал не виден, зато спустя пару секунд в глазах резко потемнело, всё вокруг затряслось и что-то посыпалось сверху. Надя села на пол и схватилась за унитаз. Перед глазами возникла девушка. Она стояла на дне какой-то канавы, земля при этом ходила ходуном и осыпалась, отовсюду летели и валились комья. Оскальзываясь и обдирая коленки, девушка вылезла наверх и помчалась прочь. Вокруг был лес, и он содрогался, как при землетрясении, деревья качались и скрипели, и Наде казалось, что это уже она сама несётся к холму, изо всех сил стараясь не упасть. Сзади раздался оглушительный треск, её ударило по спине, вбивая лицом в землю, и... – всё вдруг внезапно закончилось.
Тряска, жжение в груди, видение леса – исчезли. Белкина сидела на полу в туалете, рядом валялась блузка. Выпуклые чёрно-бензиновые ручейки на теле исчезли, кулон-рыбка висел на цепочке, едва касаясь кожи. Надя осторожно дотронулась до него пальцем: он больше не был горячим и смотрелся, как обычное украшение. Она оделась и, отряхнув с юбки пыль, покинула кабинку. Зеркало отразило немного бледное, чуть осунувшееся лицо, но в целом она выглядела вполне нормально. Белкина долго, с удовольствием, умывалась, остужая щёки и лоб прохладной водой, потом вытерлась бумажным полотенцем и вышла в коридор. Там-то она и встретила первого заражённого тьмой.
Парень с азиатскими чертами лица был из службы безопасности пансионата, Надя не помнила его имени, но пару раз видела, как он командовал охранниками. Сейчас он трусцой бежал по коридору, а на груди и руках топорщились редкие чёрные перышки – маленькие, но заметные, причём майка нисколько не мешала их видеть. Вот именно тот факт, что одежда не скрывает пернатости, и убедило Надю не паниковать, не выдавать себя и вообще не делать резких движений. Она отлично помнила, что показывала Пряхова и говорил про заражённых тьмой Женя. Всё оказалось чистой правдой – Белкина наблюдала это теперь своими глазами... или не глазами, а чем-то другим, не важно...
Надя поприветствовала парня и как ни в чём не бывало пошла дальше – в ушах отдавался слишком частый стук сердца – обнаружить в себе совершенно новое свойство было очень волнительно и слегка пугало, однако на фоне всего, что случилось с ней за последние дни, казалось вполне логичным продолжением предыдущих событий.
Наверное, благодаря той солнечности души, о которой говорила ей Пряхова, а возможно, просто из-за индивидуальных особенностей психики, мысль, что она просто-напросто спятила, даже не приходила Белкиной в голову. Она всегда была абсолютно уверена в собственной нормальности и предпочитала принять изменившуюся реальность, чтобы действовать, а не задаваться умозрительными вопросами или мучиться сомнениями, пытаясь докопаться до метафизических глубин своего разума.
Поэтому, узрев первого чернопёрого, она просто продолжила путь на кухню, где с большим удовольствием обнаружила, что никто из её подчинённых не заражён тьмой и спокойно работала, пока перед ужином её вдруг не вызвали в административный корпус.
Надя сразу же поняла, что там её ждёт настоящее испытание, и отправилась к начальству, словно разведчик-резидент на допрос, полная решимости не раскрыть своё истинное лицо и готовая к любым ужасам... – даже к смерти!
Хорошо, Пряхова заранее показала ей тёмное обличье руководства, иначе Белкина вряд ли смогла бы так легко собраться и не показать вида, насколько потрясена их кошмарной чернопёростью. Это вам не жалкий пушок азиата из службы безопасности, это такое мощное заражение тьмой, что людьми их считать было уже невозможно! Чудовища... – стучало у Нади в голове, пока она шла к предложенному Кафтырёвым стулу, но когда уселась, сразу стало спокойнее – нападать чернопёрые явно не собирались, да и вопросы задавали без особого давления. Достаточно было изобразить страх увольнения и раскаяние в том, что закрутила роман с гостем, как они почти сразу отстали. Кое-что ещё поспрашивали, но когда стало ясно, что её ни в чём не подозревают, Надя совсем расслабилась и вела себя совершенно естественно.
Она вспомнила, как вышла из кабинета Десятова и, глядя себе под ноги, быстро зашагала к лестнице, торопясь покинуть административный корпус. Выйдя на улицу, она пересекла маленькую площадь и, ступив под сень деревьев, позволила себе поднять голову и улыбнуться. Здесь чудовища уже не могли видеть её лица, если вдруг следили за ней из окна или через камеры на территории пансионата. Да и не будут они вести видеонаблюдение за глупой поварихой Белкиной, которая ничего не знает и ни в чём, кроме своих кухонных обязанностей, не разбирается.
Она провела ладонью по груди, нащупывая под блузкой заветную рыбку, и та ответила ей мягким теплом, как бы подтверждая: да, у тебя всё получилось – ты сумела их обмануть. Сумела, хоть сначала было и страшно: лысые головы, горящие сине-красным пламенем глаза, чёрные перья и ужасные птичьи лапы! Почему-то именно эти жуткие, обтянутые нечеловечески грубой серой кожей костяные пальцы с длинными когтями внушали самое сильное отвращение...
Однако воистину – мотивация творит чудеса, и сейчас, когда отпали все сомнения в том, что Пряхова – не плод воображения, равно как и явившийся затем мёртвый Женя, Надя горела страстным желанием наказать этих чернопёрых гадов. Кто они такие, откуда взялись и каковы их цели и планы – она не имела ни малейшего понятия, но выяснять не собиралась: она просто должна отомстить чудовищам за смерть своего возлюбленного! Пусть даже они реально помогали страдающим от депрессии людям, и у самой Белкиной, кстати, тоже весь негатив вытянули, изрядно облегчив душевные муки, пусть гости пансионата были довольны лечением – это уже никакого значения не имело.
Женя умер по вине чернопёрых, и они ответят за содеянное! – для этого она сделает всё, что потребуется.
А требовалось пока не так уж и много: усыпить бдительность чернопёрых, а потом найти Веру Острожскую и отдать ей кулон-рыбку, или ключ праотцов, как называла его Пряхова-божий-одуванчик. С первым пунктом Надя уже справилась, остался второй – немного посложнее, но она верила, что и с ним тоже в скором времени разберётся.
* * *
Погром, учинённый вчера на подступах к хранилищу этой проклятой девкой, нанёс чернокровым заметный урон, поэтому сегодня, шагая через лес к бассейну, Кафтырёв уже знал, что увидит в стеклянном цилиндре. Убыль чёрной воды будет серьёзной, вопрос лишь – насколько. Хорошо, если только пятеро стражей, но что-то подсказывало доктору: ими дело не ограничилось. «Землетрясение» утянуло даже его собственную энергию и жизненные силы соратников, и, разумеется, сожрало куда больше чёрной воды, чем смерть разбуженных спящих.
Поэтому Кафтырёв готовил себя к худшему и старался подавить панику. Ничего! – говорил он себе. – Это первая крупная неудача, в любом деле такое бывает. У него столько времени ничего плохого не случалось – даже удивительно! Вряд ли у остальных Старших всё идёт, прям, гладко да сладко, у каждого, наверняка, есть свои проблемы, так что не стоит отчаиваться. Шанс первым наполнить хранилище всё ещё есть, надо только как следует постараться и реализовать кое-какие задумки на этот счёт.
Да и Десятов не сидел сложа руки – спецподготовка уже доработана, можно будет штамповать соратников пачками. Запланированный на вчерашний вечер посев, после разгрома стражей и «землетрясения», пришлось, конечно, отменить, но завтра они с Лявис придут в себя и попробуют не просто получить спящего, а вырастить сразу полноценного чернокрового. Проверят, как это получится, а там уже можно будет воплотить план, который, скорее всего, сильно шокирует Десятова, но придётся ему согласиться: после таких потерь нельзя пренебрегать многообещающими вариантами.
Ещё нужно будет проверить всех девиц, которые есть в телефоне Морозова, чтобы найти эту чёртову сучку-воровку. Хорошо бы, конечно, пробить и остальные контакты – нет ли среди них «лампочек» – но как это быстро выяснить? Ездить лично и высматривать в светухах лампочные потоки? Нет, это слишком затратно и долго, проще схватить девицу и заставить её выложить, кто все остальные. А после вогнать их в депрессию и перекроить в чернокровых, если такое в принципе возможно – тут нужно ещё разобраться! А то вдруг все они способны, как Морозов, растворять семена? Тогда «лампочек» придётся просто тихо убрать: устранить потенциальную угрозу – раз они ни на что другое не годны. Но сначала – девица-воровка! Будет она – найдутся и прочие.
За следующим деревом уже начиналась зона бассейна, и Кафтырёв стал разгонять чёрную кровь, чтобы пройти оставленные Тьмой ловушки и включить тёмное зрение.
* * *
На кухне у Острожских, несмотря на солнечное летнее утро, было сумрачно: Вера опустила и почти закрыла жалюзи – глаза, после подземной битвы с черноглазыми монстрами и удара сосновой веткой по голове, плохо реагировали на яркий свет. Вчера ночью друзья просто отвезли Веру домой, а все разговоры перенесли на утро: благо у Андрея был выходной, а Вика сейчас работала на удалёнке.
– То есть, получается, в лабиринт, где ты наматывала клубок, больше не попасть? – спросил Андрей, после того, как Вера подробно рассказала друзьям всё, начиная с ночного полёта во сне над Москвой и кончая землетрясением в бассейне.
– Лабиринта больше не существует, – тяжело вздохнула она. – Как и клубка, и банки, и даже той малюсенькой искры...
– А потому что не надо было переться туда одной! – возмущённо прошипела Вика, грызя сушку и прихлёбывая чай. – Трудно было нас подождать?
– Искра была такой крохотной, я боялась, она может ночью исчезнуть...
– А так не исчезла?!
– Ну всё, Вик, хорош! – вмешался Андрей. – Что ты ей на больное-то давишь?
Та не ответила, принимаясь за следующую сушку и торопливо допивая всё, что осталось в кружке. Вера к своему чаю так и не притронулась.
– Его пытали, – мрачно проронила она, глядя куда-то сквозь Андрея, в немыслимую даль.
– Кого? Шигорина? – уточнил тот.
– Да... и он знал, что так будет, заранее готовился, защиту разрабатывал... хотя какая, блин, защита может выдержать атаку лысорей?! Никакая... Антон понимал, что его разум, в конце концов, вскроют, как консервную банку, задача была – продержаться как можно дольше, чтобы дать мне время сделать что-то на той стороне, за радужной дверью, он прикрывал мой отход и держался, сколько мог... а потом... остался только этот лабиринт... – в чашку с бульканьем упала слеза.
Вика вдруг вскочила, порывисто обняла Веру, и та увидела, как чужой светак принял на себя часть тёмных разводов, облегчая боль, – подруга ей искренне сочувствовала и жалела без всякой хитрости или задней мысли.
– Не плачь, пожалуйста! Мы... мы со всем справимся!
– Спасибо, Вика, – Вера вытерла слёзы. – Вот только... доступа к бассейну больше нет, и Антона нет... он ради меня жизнью пожертвовал! как и дедушка... да и бабушку тоже из-за меня сожрали... и что?! Эти ужасные птицелюди, черноглазые твари, я... Я уже израсходовала всё, что Антон мне оставил, и теперь не понимаю, как с ними бороться! Не знаю, что делать!
– Так, спокойно, не раскисай! – твёрдо сказал Андрей. – Один раз мы с тобой чернопёрых тварей уже победили, придумаем что-нибудь и во второй! Надо только понять, кто эти твои птицелюди, и как с ними связаны черноглазые.
– Они все из обычных людей получились, – уверенно ответила Вера. – Монстры – их второе обличье, тёмное, а в жизни они как нормальные граждане выглядят, я видела... О, слушайте, а я ведь адрес одного черноглазого знаю: Ерошинский переулок, дом пять – я табличку видела, окно на третьем этаже, куда выходит – тоже помню!
– Воот! – Андрей поднял палец вверх. – Отлично! Одна зацепка у нас уже есть, можно смотаться проверить, прямо сейчас, чай только допьёшь...
– Так я и про птицелюдей знаю, где они гнездятся! Мне Каптуш всё рассказал!
– Какой ещё Каптуш? – одновременно с мужем вопросила Вика.
– Ну, художник, Григорий Каптуш... Я вам разве не говорила?
– Нет!
– А-а... точно, я ж только собиралась, но потом... не успела, в общем... сейчас! – Вера вскочила и, быстро сбегав в комнату, принесла рисунки Даши Кульковой. – Вот смотрите!
