Текст книги "Наследники тьмы (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 5
Опасные процедуры

Процедура лечебного сна проводилась в подвале медкорпуса, в дальнем конце коридора, за отдельной дверью. Здесь царили полная тишь и безлюдье, отчего Жене казалось, он попал в иную, отрезанную от всего остального пансионата – да и всего мира, чего уж там! – реальность. Время было позднее, звук собственных шагов гулко отдавался в пустом подвальном коридоре, навевая необъяснимую жуть. Детский сад! – отругал себя Морозов, заходя в отсек и решительно поворачивая ручку двери с надписью «Кабинет дополнительной релаксации».

Комната оказалась просторной и залитой белым светом. Пахло то ли йодом, то ли каким другим антисептиком, – Жене трудно было определить, он редко бывал даже в поликлинике, а в больнице вообще не лежал никогда, может, поэтому его вдруг взяла такая оторопь, словно предстоял не лечебный сон, а тяжёлая операция.

– Сюда проходите, пожалуйста, – медсестра с улыбкой – здесь весь персонал и младшего и старшего звена был неизменно улыбчив – указала на койку, над которой громоздилось странного вида оборудование.

Сама женщина уселась за расположенный у стены столик с компьютерным монитором – на экране крутилась рекламная заставка, прославляющая пансионат «Вторая жизнь». Ухоженную территорию демонстрировали с высоты птичьего полёта, потом камера перемещалась вниз, бежала вдоль дорожек, заглядывала в спортивно-оздоровительный комплекс, показывала бассейн, ресторан-столовую и клубные залы, довольные лица гостей и так далее и тому подобное, звук, к счастью, был выключен.

Медсестра убрала в стол Женин талон, что-то пометила в его карте гостя и мягко сказала:

– Снимайте футболку и ложитесь, пожалуйста.

Морозов сел на койку и хотел посмотреть светотень работницы, но никак не мог отпустить мысли, они назойливо кружили в голове, не поддаваясь контролю. Вспоминалось, как вчера его не выпустили из пансионата, и что было потом, позже вечером.

* * *

К бассейну, где он, после разговора с долбанутым охранником, назначил Наде встречу, она прибежала вся на нервах, и Женя едва убедил её, что никакой врач ему не нужен, это охранник просто сдуру ляпнул, лишь бы не выпускать – почему, непонятно! Тогда Надя предложила немедленно позвонить Десятову и выяснить, в чём, собственно, дело.

Илья рассказу об ограничении свободного выхода из пансионата удивился и попросил, если не трудно, прямо сейчас подойти к нему в кабинет, и тогда Морозов вместе с Белкиной отправились к административному корпусу. Проводив Женю до кабинета, Надя, постеснявшись без приглашения вламываться к заведующему научной частью «Второй жизни», осталась ждать снаружи.

«Я буду тут, прямо за дверью, и если что… – она рассмеялась, явно не воспринимая Женины проблемы всерьёз. – Будем уходить огородами!»

«Угу», – не разделяя её веселья, буркнул Морозов и, открыв дверь, замер, поражённо взирая на ту самую брюнетку, от которой у него мурашки по всему телу бегали. Она стояла возле стола Десятова и на миг представилась Жене паучихой с лохмами чёрных перьев вместо волос.

«Я всё узнал! – сказал Илья. – Вернуть тебя в пансионат попросила охранников наша психолог и фитнес-тренер, потому что тебе стало плохо, но ты не позволил себя осмотреть».

Он с лёгким укором воззрился на Женю, но тот как прирос к порогу, не двигаясь и молча глядя на брюнетку, отпустив мысли: никаких паучьих лохм не было и в помине – гладкая, с идеальными цветными потоками, без пятен, очень правильная на вид светотень. Видно, потому он и не обратил на неё внимания, изучая людей с более интересными завихрениями… пока его не схватило что-то липкое, чёрное и ужасное.

Светотень фитнес-тренерши очень походила на ту, что принадлежала Илье, и такую же он видел у главврача – идеально красивая, но медлительная и тяжёлая. А вдруг там внутри как раз и скрывается тот чёрный паук, что пытался вытянуть из Жени все соки? Подкрадывается потихоньку и – цоп!..

«Мне вовсе не стало плохо», – впустив мысли, возразил Женя.

«Там было полно людей, все видели, как парень пытался привести вас в чувство и звал врача!» – вкрадчивым тоном отметила брюнетка.

«Он ошибался».

«Пройди сюда, будь добр! – резким тоном попросил Десятов. – Или ты так и будешь, стоя в дверях, со мной разговаривать?»

«С нами, – мягко поправила брюнетка. – Меня зовут Анна Георгиевна, заходите, я не кусаюсь!»

Ещё как кусаешься! – криво улыбнувшись, подумал Морозов, однако внутрь кабинета прошел: что он, мальчик что ли, бабы бояться?!

«Странные у вас тут порядки», – проворчал он, закрывая дверь.

«Я просто хотела удостовериться, что вы не упадёте где-нибудь в лесу за территорией и останетесь без медицинской помощи!»

«Это не важно! Вы в любом случае не имеете права ограничивать мою свободу!» – упёрся Морозов.

«Упаси боже! – Лявис подняла руки, словно сдаётся. – Хотите уйти, пожалуйста! Только вот прошу: не надо потом жалобы на нас строчить, что мы вам помощь вовремя не оказали!»

Жалобы? Это было неожиданно, и брови Морозова сами собой поползли вверх.

«Да-да, – словно отвечая на его невысказанный вопрос, вздохнул Илья. – Такое бывало».

«Да не собирался я ничего строчить! Я выйти только хотел».

«Ну, что ж, раз так, то, похоже, мы всё выяснили? – подытожил Илья. – Анна Георгиевна, по-моему, с Евгением всё в порядке».

«Надеюсь! – она кивнула. – Я пойду? А то у меня работа».

«Да, конечно, спасибо вам за бдительность».

Лявис направилась к двери, но, проходя мимо Морозова, остановилась.

«Извините, Евгений, за недоразумение», – сказала она и, не дожидаясь ответа, вышла из кабинета.

«И что, я могу идти?» – спросил он Илью.

«Ага, спасибо, что заглянул!»

«И наружу могу выйти, покинуть территорию?» – не мог угомониться Женя.

«Разумеется! Здесь же не тюрьма, – Десятов посмотрел на него с удивлением. – Хотя я всё же рассчитываю, что ты совсем-то без предупреждения не свалишь? Я ведь место для тебя держу всё-таки. В хозяйственном отделе, не забыл ещё?»

«Н-нет, – Жене стало не по себе: ему работу с отличной зарплатой предлагают плюс бесплатную путёвку с курсом антистресса, а он тут права качает. – Спасибо».

«На здоровье!» – Илья сжал губы и уткнулся в бумаги на своём столе, давая понять, что неприятный разговор окончен.

А если эта Лявис, и правда, убедиться хотела, что с ним всё в порядке, фигли он так завёлся? – думал Женя, выходя из кабинета. – Может, никто на него вовсе не нападал, а он действительно просто вздремнул на лавочке и увидел кошмар – обжорство, кстати, могло спровоцировать…

«Я так и знала, что это какое-то недоразумение! – обрадовалась Надя, когда он пересказал ей разговор с Лявис и Девятовым. – Пойдём погуляем?»

Он рассеянно кивнул и, очистив разум, взглянул на светотень девушки: ничего похожего на то, что он видел в кабинете – всё шустрое, живое, настоящее… лёгкое! У Жени отлегло от сердца.

«Ты чего? – Надя обеспокоенно тронула его за руку. – Эй! Снова задумался?»

«А?..» – откликнулся он, впуская мысли.

«Бэ! – она рассмеялась и, взяв его за руку, потянула к выходу. – Пошли уже на улицу!»

Они выскочили наружу, почти бегом пересекли площадку, которая просматривалась из окон административного корпуса, и скрылись за деревьями.

«А знаешь, что? – внезапно останавливаясь, сказала Надя.

«Что?»

«Давай прямо сейчас выйдем за территорию!»

«Проверим, как меня выпустят?»

«Ага! А то мне кажется, ты никогда не успокоишься!»

И они проверили: спокойно покинули пансионат, и никто не пытался Морозова задержать. Чудесно прогулялись по лесу, и Женя даже набрался духу затащить Надю под старый дуб, где они долго целовались и обнимались, пока Морозову за шиворот не свалилась жирная гусеница, которая резво поползла по спине, заворачивая к подмышке. Рубашку пришлось снять, и Надя увидела подаренный отцом кулон.

«Ух ты, какая классная! – она взяла рыбку в руки и уставилась на неё, как зачарованная. – Обалдеть!»

«Да ну, ерунда!» – смутился Женя и попытался вытащить кулон у неё из рук, но Надя не отпустила.

«Была бы ерунда, ты б не носил… – улыбнулась она, поглаживая украшение. – Тонкая работа… и, видно, очень старинная! Антикварная?.. Серебряная вроде, а, как солнце попадает, будто разными цветами переливается… что это?»

«Да я даже не знаю, отец в том году подарил… а потом умер…»

«Ой, прости!.. – Надя отдёрнула руку. – Я… рыбка просто такая красивая!»

«Да всё нормально», – Женя взял её за руку и обстановка сразу сделалась интимной, но тут Надя сказала, что сейчас ей обязательно надо вернуться столовую, ведь на самом деле она хотела встретиться с ним после ужина, но услышав о враче, рванула немедля, бросив всю работу на подчинённых.

Свидание они договорились продолжить позже, так что Женя вернулся на территорию «Второй жизни», уже и не помышляя о том, чтобы прямо сейчас уехать из пансионата…

Возможность сделать это когда угодно расслабляла, а с утра, после ночного свидания с Надей, он думал только о ней, отправляя, словно школьник, любовные сообщения, потом поплавал в бассейне, пообедал и решил, что сходит всё-таки на лечебный сон, чтоб Илюху не обижать. Поговорив с Надей и поужинав, Женя двинул в медицинский корпус. Однако по дороге приподнятое из-за влюблённости настроение как-то незаметно сошло на нет, и, подавая девушке на ресепшене талон, Морозов в тайне надеялся, что возникнет какая-нибудь проблема – например с оплатой, и всё отложится или вообще не состоится. Однако процедура оказалась оплачена, кабинет «дополнительной релаксации», несмотря на позднее время, работал, и там его уже ждали.

* * *

Женщина в белом халате встала из-за стола, и Морозов торопливо стянул футболку – рыбки не было, так что краснеть перед медсестрой за это странное, не подходившее мужику, украшение не пришлось. Утром, после ночи любви, он подарил рыбку Наде – та пыталась протестовать, но было видно, в каком она на самом деле восторге, и Женя с удовольствием настоял на своём.

Повесив футболку на вешалку в углу кабинета, он снял кроссовки и лёг на койку.

– Расслабьтесь, устраивайтесь так, чтобы вам было удобно, – проворковала медсестра, и вдруг – вжик! – вытянула откуда-то сверху длинную чёрную кишку – тонкую, с чем-то металлическим на конце.

Морозов беспокойно заёрзал, готовый в любой момент вскочить и обратиться в бегство.

– Не бойтесь! – заметив его реакцию, рассмеялась медсестра. – Никто не собирается вставлять вам зонды во все отверстия, я всего лишь подсоединю эти кабели вот сюда.

Она сняла с крючка на боку установки чёрный матовый шлем с серебристыми отверстиями, куда вставила и завинтила сначала одну, а потом ещё три, вытащенные из соседних гнёзд, кишки. Они влажно блестели, неприятно поскрипывая и изгибаясь в руках медсестры.

– А эта штука? – Женя смотрел на шлем.

– Закрепляется у вас на голове и будет просто прилегать, внутрь вашего тела ничего не проникнет, не беспокойтесь.

Женщина в белом халате продолжала нежно улыбаться и разговаривала с ним, словно с маленьким ребёнком или стариком в маразме.

– А я и не беспокоюсь, – пробормотал Морозов и всё-таки заставил себя сконцентрироваться и взглянуть на светотень медработницы. Обычная с виду, она не была такой яркой и шустрой, как у Надюши, но и до гладко-тяжёлой и правильной, как у Ильи, ей было далеко. Немного настораживало полное отсутствие воронок, разрывов и тёмных пятен, но, возможно, у медсестры просто давно не было неприятностей, да и крепкое здоровье – не такая уж редкость в среднем возрасте.

Прикосновение прохладного шлема к голове мгновенно вывело из транса, и Морозов вздрогнул.

– Надо ещё прикрепить несколько датчиков к телу, чтобы контролировать ваше физическое состояние во время лечебного сна, – пояснила медсестра, прилепив две присоски с проводами на грудь и одну – в район солнечного сплетения. – Ну вот, готово, вам не холодно? А то могу принести плед.

– Да здесь тепло, спасибо.

– Хорошо, – она включила на установке тумблер, и аппаратура едва слышно загудела. – Приятных сновидений.

* * *

Женя не помнил, что ему снилось, и снилось ли вообще, но проснулся он свежим и отдохнувшим и какое-то время лежал, наблюдая, как на установке весело перемигиваются огоньки. Состояние казалось безмысленным, однако светотени своей Морозов не видел. Несмотря на расслабленность и бездумное созерцание мира, лампочные способности отчего-то никак не включались.

В кабинет не вошла медсестра и спросила:

– Ну, как вы, всё в порядке? Поспали хорошо?

– …Д-да, спасибо, – с некоторым опозданием ответил Женя: впустить мысли оказалось не просто, но когда это произошло, он ощутил беспокойство, словно что-то забыл или потерял, но никак не может вспомнить, что именно.

Медсестра аккуратно отлепила с его груди датчики, сняла с головы шлем – Женя молча наблюдал, как она вывинчивает из него кабели. Когда все они шустрыми змеями юркнули в гнёзда на установке, Морозову показалось, он недавно видел нечто такое же быстрое, чёрное и блестящее, но образ мгновенно пропал, так и не попав в фокус.

– Осмотр у доктора у вас завтра вечером, – ласково проговорила медсестра, – а сейчас… хотите ещё полежать?

– А? – тут до Жени, наконец, дошло, что она не знает, как бы выпроводить пациента, который продолжает валяться на койке, хотя время позднее и лечебный сон давно закончился. – Нет-нет, я уже встаю.

Он вскочил, и в голове словно крупа какая-то – представились мелкие, похожие на чёрную икру, только очень тяжёлые шарики – пересыпалась прямо в лоб, отчего Морозова неудержимо потянуло вперёд, но медсестра ловко поймала пациента, не позволив грохнуться на пол.

– Не стоит так резко вставать! – укорила она, осторожно отпуская Женю и обеспокоенно заглядывая ему в глаза. – Голова кружится?

«Нет, это чёрные шарики…»

– Нет, всё нормально, – ответил он вслух.

– Может, врачу позвонить?

В голове у Жени возник образ белозубого врача с холёным лицом, только лысого, с красными глазами. Рот доктора был открыт, и в нём виднелось что-то чёрное. Образ мелькнул и быстро стёрся, а разум захватило вялое отупение.

– Нет, не стоит… я завтра зайду к нему сам… Мы так… договаривались.

– Идите в свою комнату и ложитесь спать, – посоветовала медсестра. – Процедура потому и делается вечером, чтобы продолжиться естественным сном.

– Да, я понимаю…

Он вышел из кабинета и остановился посреди коридора, пытаясь увидеть собственную светотень, но опять ничего не вышло. Хорошее сразу после пробуждения самочувствие стремительно ухудшалось. Женя резво поднялся по лестнице, торопясь покинуть подвал, выйти из медицинского корпуса и оказаться наконец на улице – так стало вдруг душно и жарко, хотя в здании работал кондиционер. Слышен был его тихий шелест, и кожи касались прохладные потоки воздуха, но облегчения телу не приносили: жар шёл изнутри – давящий, тяжёлый, словно в солнечном сплетении рос и уплотнялся горячий влажный ком.

Выбежав на улицу, Морозов глубоко вдохнул, и чёрные шарики вновь пришли в движение. Они больно стукнули в затылок, стремясь повалить Женю назад, но он удержался и сквозь разбитую светом фонарей ночь двинулся к своему корпусу, стараясь ступать и дышать ровно. В кармане звонил телефон, но Морозов решил разобраться с этим потом, а пока шёл до своей комнаты, вообще про звонок забыл. Как и про всё остальное. Единственное, чего ему сейчас хотелось, это лечь и не шевелиться, что Женя и сделал, едва добрался до кровати – упал на неё ничком и отключился.

* * *

Он даже дверь за собой не закрыл, так что на следующий день Надя зашла прямо в номер и принялась будить своего вконец заспавшегося парня.

– Лечебного и ночного сна, как я вижу, тебе явно не хватило, – со страхом и беспокойством констатировала она. – Что случилось, Жень? Я насилу тебя растолкала! Ты заболел?

Надя прикоснулась ладонью к его лбу, и Морозову вдруг стало так приятно, как никогда в жизни.

– Горячий, по-моему, – нахмурилась она. – Тебе надо к врачу!

Ладонь скользнула было прочь, но Женя удержал её и взмолился, с трудом разлепив губы:

– Нет, не убирай! Пожалуйста…

Он притянул Надю к себе, рыбка выскользнула из выреза блузки и коснулась его разгорячённой груди.

– Как-то плохо ты говоришь, надо немедленно…

– Не надо, – прошептал он, купаясь в нежном… тепле?.. мягкой… прохладе? – Женя не мог определить, да он и не старался, просто впитывал это чудесное нечто и расплывался в блаженной улыбке. – Просто побудь со мной, пожалуйста.

– Ну ладно, – удивлённо согласилась Надя и, обняв его, прилегла рядом.

– Как же хорошо, что ты пришла, даже не представляешь! – едва слышно пробормотал Морозов, утыкаясь головой в её шею.

– Пришла бы раньше, если бы на телефон отвечал!

– Извини, не слышал…

– Ни на завтрак, ни на обед сегодня не пришёл! – упрекнула Надя.

– Проспал.

– Но это же ненормально, столько спать, ты же… – Она вздохнула и неожиданно замолчала, так и не договорив фразу, взгляд сделался рассеянным.

– Нормально! – почти беззвучно выдохнул Женя, когда то, что давило его изнутри, вдруг окончательно спало, сдалось, растворилось под натиском охватившей его радости. Мучительный блок, который не давал включить лампочные способности, пал – Морозов моргнул и без всяких усилий увидел свою и Надину светотень: они полностью слились, глубоко проникая друг в друга.

* * *

После поездки к восстановительному бассейну Вера проспала часов тринадцать кряду и встала разбитой. Сразу вспомнилось, как она зимой устроилась сотрудником для пересчёта товара ночью – уж очень зарплата была отличная и график удобный. Но всё оказалось гораздо тяжелее, чем думалось: утром она бежала на занятия в универ, потом делать домашние задания, а вечером – на работу в супермаркет. На отдых оставалось часа четыре в сутки, а иногда даже три, так что выдержала Вера всего пару месяцев. После этого она тоже много часов отсыпалась и ходила потом, будто пыльным мешком пришибленная.

Банка мягко светилась на столе, играя разноцветными отблесками по стенам и потолку. Схватив её, Вера закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться, как тогда в лесу, чтобы в голове возникли мысли и чувства Антона, но ощутила лишь приятную, расслабляющую ласку, словно он тихонько погладил её по голове, уговаривая не нервничать.

«Всё хорошо, всё правильно, не волнуйся!» – вот и всё, что ей удалось считать, а потом сознание Антона куда-то исчезло. Может, это из-за того, подумала Вера, что там, в бассейне, считать получилось далеко не всё?..

«Ничего, я скоро ещё раз съезжу и восстановлю тебя, Антон, не волнуйся!»

Она обняла банку и прижалась к прозрачной стенке щекой: «Как же мне тебя, оказывается, не хватало! Вот уж воистину: что имеем, не ценим, а потерявши плачем!..»

До того, как ожил браслет, Вера, конечно, вспоминала Антона, скучала и могла даже порой всплакнуть, но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось в душе теперь, когда отблеск его личности был здесь, у неё в руках.

Уму непостижимо, насколько разные чувства, оказывается, можно испытывать к одному и тому же человеку! Сначала Вера его боялась, потом ненавидела, а вскоре уже жалела и восхищалась мужеством, после тихо грустила… и вот сейчас! Сейчас ей хотелось только одного: чтобы – вопреки законам природы и всему, что ей известно об устранителях и лысорях, – Антон каким-то немыслимым образом остался жив и вернулся сюда, в Москву, вернулся бы к ней!

Вздохнув, Вера поставила сосуд обратно на стол, вспоминая странный, серо-розовый, тепловатый на ощупь… лабиринт? – где собирала память Антона. Что-то ей эти губчатые стены напоминали… картинку какую-то или ролик, может, видела? Вера зашла в интернет, набрала в поисковике «губчатая масса» и поражённо уставилась на одну из выскочивших подсказок: «губчатая масса мозга». Так вот, значит, на что похожи стены того лабиринта! Но ведь… господи! неужто она в самом деле попала внутрь мозга Антона?! Невероятно! Хотя, если вспомнить кисельные берега с обрывками душ суицидников, то почему бы и нет? В лабиринте, как и в том пузыре, они с Андреем, наверняка, были не в физических телах, а в виде чистого сознания, а эта банка – связующее звено, как и браслет. Вера посмотрела на расписную пластинку – Антон столько трудился над этим артефактом! Вкладывал частицу себя, наделял силой… Интересно, отчего браслет сработал только сейчас, когда прошло уже столько времени? Должна быть причина! И почему их с Андреем так внезапно выкинуло из лабиринта?.. Может быть, из-за сна?! Вера поёжилась, вспоминая кошмар про пернатых полулюдей – вдруг как раз для этого её и выкинуло? Чтобы она помогла тому парню?

Мысли прервал телефонный звонок: это оказался Васильков.

– Иван Игнатьевич? – удивлённо откликнулась Вера. – Здравствуйте!

– Добрый день, Вера! Как живёшь, учишься?

– Нормально, сессию вот недавно сдала…

– На отлично?

– Не совсем, – улыбнулась Вера такой убеждённости следователя в её способностях. – Но без троек, Иван Игнатьевич, всего с двумя четвёрками! А как вы?

– Да жив пока, спасибо, – судя по тону, Васильков решил, что вежливой болтовни уже достаточно, и перешёл к делу: – Вера, ты помнишь того мужика, про которого говорила, что он убил маленькую девочку?

– Конечно!

– Мы задержали его!

– Правда? – обрадовалась Вера. – Вот здорово!

– Да ты подожди ликовать-то раньше времени, – остудил её пыл Иван Игнатьевич. – Задержали его совсем по другому делу, и я долго вспоминал, почему лицо его мне вроде как знакомо, хотя в нашей базе его нет. И только сегодня я вдруг тот фоторобот вспомнил, который по твоему описанию составили. Посмотрел – похож вроде, но сейчас у него шрам и нос явно был сломан, может, конечно, травмы он получил уже после того, как ты его видела, но… в общем, давай я тебе фото его пришлю?

– Иван Игнатьевич, фото – это ерунда! – выпалила Вера. – Дайте мне посмотреть на него вживую, и я вам точно скажу, он ли это, даже если он пластическую операцию сделал и полностью сменил внешность.

– Как так?

– Ну… это… – замямлила Вера, соображая, как бы ничего не объяснять и в то же время не обидеть Василькова. – Я…

– Ты просто видишь некоторые вещи, – процитировал он её обычную отговорку.

– Ага!

– Понял, – смирился следователь. – Тогда я спрошу тебя вот что: А сам мужик? Он тоже должен тебя в это время видеть?

– Нет-нет, это значения не имеет. Мне нужно только, чтобы он был от меня поблизости, желательно в нескольких метрах.

– Хорошо, я это организую. Ты сможешь подъехать в отделение прямо сегодня? Скажем, часа через полтора?

– Да легко!

– Вот и отлично. Жду.

* * *

Мужик и правда был очень похож на того жуткого типа из электрички, с которым Вера столкнулась в прошлом году сразу после того, как проявились её способности «лампочки». Тонкие, как нитки, губы, угловатый череп, холодный неприятный взгляд глубоко посаженных глаз.

– Ну что, он? – спросил Васильков.

– Думаю – да, – кивнула Вера, глядя на монитор. – Но, Иван Игнатьевич, если вы хотите, прям, стопроцентной гарантии, то вида через камеру мне недостаточно.

– В допросной нет ни окна, ни решётки, через которую можно глазами посмотреть. А запустить тебя внутрь я не могу!

– И не надо! Просто отведите меня к этой комнате, я пару минут снаружи, около закрытой двери, постою – этого будет достаточно.

– Ладно, пойдём, – посмотрев на неё с недоверием, согласился следователь.

Они прошли по коридору, свернули, и стали спускаться по лестнице. Вера отчего-то сильно разволновалась: грудь сдавило смутное предчувствие чего-то нехорошего, да и светаком манипулировать она уже отвыкла – вдруг не удержит контроль? «Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик…» Сняв браслет, Вера сунула его в карман и сразу же, стараясь не лезть в глубину без спроса, бросила быстрый взгляд на светак Василькова – только проверить, нет ли чего ужасного и успокоиться. Все оказалось более-менее нормально, угрозы для жизни не наблюдалось.

– Пришли, – следователь остановился. – Вот дверь в допросную.

– Ясно, – кивнула Вера и встала, прислонившись к стене. – Если я падать вдруг начну, вы меня придержите, пожалуйста.

– Понял.

«Давненько не брал я в руки шашек…» Она вздохнула и, закрыв глаза, скользнула внутрь собственного светака, будто с горы вниз ухнула. Мир сразу поблёк, люди превратились в неясные тени, зато преграды вроде железной двери исчезли, позволив переместиться в допросную, где… о да! её встретил светак с жуткой дырой, сквозь которую глядела абсолютная тьма. Дыра, правда, была гораздо больше, чем тогда, в электричке, да и форма её тоже изменилась. Вера догадывалась, что это может значить, однако лучше было всё-таки проверить.

Светак мужика тем временем уже сам плыл ей навстречу – повреждённые или потерявшие много света двойники постоянно искали внешней подпитки и, учуяв собрата, способного отдавать энергию, пытались присосаться к нему, словно вампиры, унюхавшие запах свежей крови. Особенно остро Вера прочувствовала это ещё год назад, когда, по собственной дурости, открыла доступ к своим жизненным ресурсам, и светак каждого встречного, если тот был болен, рвался ими воспользоваться. Однако с той поры много воды утекло, «суперлампочка» теперь знала и умела гораздо больше, поэтому ей уже не грозило умереть прямо на улице, вылечив пару-тройку человек. И само собой, падать в обморок, как тогда, в электричке, Вера тоже не собиралась.

Было только одно обстоятельство, которое беспокоило. Никогда до этого она не вступала в контакт, находясь внутри собственного светака, и теперь побаивалась: вдруг в таком варианте не удастся контролировать ситуацию? Вера резко отступила назад и, вылетев обратно за железную дверь, спряталась в собственное физическое тело, словно нашкодивший ребёнок – за спину родителя. Светак мужика выплыл следом, но сразу за дверью допросной бессильно задёргался на своей ниточке, достигнув предельного удаления от хозяина.

Ладно, немного понаблюдав за чужаком, решила Вера, все когда-то бывает в первый раз! – и осторожно двинулась навстречу новому опыту.

Чем-то это напоминало погружение в виртуальную реальность, когда, надев очки, перчатки и специальный костюм, оказываешься внутри компьютерной игры, только правила её неизвестны, и сохраниться, если прибьют, тоже возможности нет.

Первым, что Вера почувствовала, был ветер – страшный, ледяной ветер, которым дышала та абсолютная тьма, что выглядывала из дыры чужака. Она выстреливала холодными порывами, чтобы коснувшись любого, кто слишком приблизится, на вдохе затянуть в свою бездонную чёрную пасть. Ухватившись за неповреждённые цветные части чужого светака, непрошеная гостья дождалась выдоха и сунулась в дыру, пока ледяной ветер бил оттуда. Убийство! – Вера отпрянула, пережидая адский пылесос вдоха. – Но не девочки, а молодого парня – вот что ещё больше расширило эту дыру. Недавнее преступление закрыло старое, а значит, придётся заглянуть ещё раз, глубже.

Вдох ледяной бездны. Ещё один. Ладно, сейчас! – Вера снова вторглась в дыру, чувствуя себя дрессировщиком, который кладёт свою голову прямо льву в пасть. Есть! Вот она, та самая бедная малышка! Вера рванулась обратно, но «лев» внезапно сомкнул челюсти, не желая отпускать лёгкую добычу, и её неумолимо потянуло в дыру, прямо в момент убийства той девочки. Если заменить жертву собой, то возврата уже не будет! Тьма вдохнёт её в своё нутро и оставит там навсегда.

Вера увидела, как, толкаясь ногами, малышка отползала назад, пока не упёрлась спиной в бетонную стену. «Я всё сделаю быстро, ты ничего не почувствуешь!» – убийца схватил девочку левой рукой, в правой сверкнул нож.

Малышка закричала, и её открытый рот стал расти, надвигаясь на незваную гостью – светак оторвало от чужака, и адская тьма широко распахнула свою жадную глотку.

Вера резко отпрянула, из последних сил уходя вверх прямо перед лицом девочки, чьи зрачки вдруг расширились, и на миг показалось, будто она видит пришелицу. Помоги! – воззвала Вера. – Помоги!!

Тьма дёрнула её обратно, но светлые глаза малышки остановили падение и рывком заполнили собой всё пространство, а потом Вера вдруг увидела, что стоит во дворе жилого дома, возле детской площадки, рядом с девочкой.

– Привет! – поздоровалась та.

– Здравствуй, меня зовут Вера Острожская, а тебя – Леночка Макеева? – в памяти легко всплыло имя, считанное год назад у тех, кто вел дело о похищении.

– Да, – улыбнулась Леночка. – А ты тут… зачем?

– Хочу, чтобы дядя, который тебя… обидел…

– Он убил меня! – перебила девочка. – Воткнул нож прямо вот сюда, – она показала пальцем.

– Да, – кивнула Вера. – И поэтому я хочу, чтобы его посадили в тюрьму.

– Я раньше тоже хотела.

– Раньше?

– Ну да, когда только здесь оказалась.

– Здесь? – Вера огляделась: детская площадка была абсолютно пуста, но качели качались. Жилой дом тоже выглядел необитаемым, но в одном из окон, на третьем этаже, горел свет. – Что это за место?

– Это наш двор, я здесь часто гуляла.

– А там что? – Вера показала на светившееся окно.

– Наша квартира.

– А свет почему горит?

– Бабушка включила.

– Твоя бабушка тоже здесь?

– Ага! Она незадолго до меня умерла, но осталась. Наверное, потому что сумасшедшая, – пожала плечами Леночка. – Так все говорили, даже мама. А я бабу Таню любила, с ней было здорово играть! Мне не всегда это разрешали, но я не слушалась, бабуля ведь такая суперская! Теперь она ждёт меня, чтобы вместе уйти дальше.

Вера хотела спросить про маму, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что та повесилась, а значит, была в адском круге суицидников. Папу посадили, а другие мёртвые родственники «сумасшедшими», видно, не были.

– Пойдём, я покажу, где дядька меня поймал и засунул в машину.

Девочка взяла её за руку, и они вместе побежали вперёд по тротуару.

– Вот тут! – Леночка показала на большую круглую дыру в асфальте. Внутри была насыпана земля, и в ней росли цветы: на толстых белых стеблях пухли крупные красные бутоны, похожие на сжатые кулаки.

– Никогда таких не видела! – призналась Вера. – Растут прямо посреди тротуара.

– Это я сделала! Я посадила их сама! – девочка гордо посмотрела на гостью.

– Зачем? – вырвалось у той: странные цветы пугали, как и грунт, где они сидели – слишком светлый и рыхлый, без единой травинки и сорняка. Эта дыра «с землёй» – не просто клумба.

– Останешься со мной и узнаешь, – Леночка улыбнулась, но не как ребёнок, а как человек намного старше Веры.

– Я не могу остаться! – она хотела отступить, но девочка удержала её за руку, хватка оказалась железной. – Отпусти, пожалуйста, я обязательно должна вернуться…

– Нет, не должна! – девочка перестала улыбаться, и Веру охватил ужас.

– Если я не вернусь, плохого дядьку не посадят в тюрьму! – выпалила она и тут же сама осознала, как жалко это прозвучало.

– Тюрьма – ерунда, он и так уже наказан! – Девочка показала на цветы. – А ты останешься здесь, со мной! – Она топнула ногой.