Текст книги "Наследники тьмы (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

И зачем только она хотела сюда, в это чёртово гнездо чернопёрых, попасть?! Вера вернулась в своё физическое тело и побрела к кровати. Надо приехать в пансионат, посмотреть, что и как… – ну, вот и приехала, получи! Желания сбываются.

Костя! Она задохнулась от боли и обиды, даже сердце как будто лишний раз простукнуло. Иуда! Предатель! Да как же он мог?! Из глаз брызнули слёзы – неужели он позволит им её изуродовать, позволит мучить, как Морозова?! И ключ праотцов, который спас Женю от превращения, теперь тоже у чернопёрых! А она-то, дурочка, думала, Костя любит её! Вера упала на кровать и горько разрыдалась.

Позже, успокоившись, она решила, что должна иметь силы для сопротивления любым попыткам заразить её тьмой и поиска возможности сбежать, поэтому заставила себя встать и взять с полки миску – там были две котлеты с пюре и толстый ломоть хлеба – он уже здорово подмок, пропитавшись подливкой. В большой кружке плескалась жидкость красного цвета, девушка осторожно отхлебнула – это оказался приятно освежавший кисло-сладкий ягодный морс. Жадно отпив сразу половину, она взяла пластиковую ложку и, вздохнув, отломила кусочек котлеты и зачерпнула пюре – еда совсем остыла, но всё равно оказалась вкусной.

Глава 16
Роковые иллюзии

Когда Анна с Ильёй вышли из кабинета Кафтырёва, Константин стоял в дальнем конце коридора и смотрел в окно. Жаркое летнее солнце светило ему прямо в лицо, но это парня словно и не беспокоило вовсе, даже глаза рукой не прикрывал, стоял – спокоен и расслаблен…

– Можно я сама ему скажу? – едва слышно спросила Лявис.

Десятов-старший одарил её долгим полубезумным взглядом.

– Да расслабься, ничего с твоим сыночком не случится! – она улыбнулась. – Не ем я таких маленьких.

– Ань, мне сейчас не до шуток, ей-богу! Чего ты хочешь?

– Просто ещё раз заглянуть парню в глаза, – пожала плечами Анна.

– Не доверяешь? – прищурился Илья, направляясь к выходу на лестницу. Костя продолжал стоять к ним спиной, хотя, наверняка, слышал шаги.

– А вот и посмотрим! – Лявис тихонько рассмеялась.

– Ладно, делай, как знаешь, только не подведи, я очень тебя прошу!

– Смотри сам не облажайся, – беззлобно обронила Анна и зашагала вперёд по коридору.

Илья вышел на лестницу и стал спускаться.

Костя повернулся одним коротким, точным движением – природная грация льва – и пристально посмотрел на Лявис. Она в очередной раз поймала себя на мысли, как сильно он ей напоминает Бориса Лихваткина. Так же высок, строен, мышцы, как сталь, и самоуверенный взгляд сильного молодого самца. Она подошла к нему вплотную.

– Ну как? – с едва заметной улыбкой спросил он, не отводя глаз от её лица.

– Он согласился, – вдохнув исходивший от Кости лёгкий древесно-цитрусовый аромат, проговорила Анна.

– И не просил меня снова зайти?

– Нет, иди лови остальных «лампочек», можешь привлечь хоть всю нашу службу безопасности – у тебя полный карт-бланш. – «Он слишком молод, чтобы я могла так на него пялиться, чёрт возьми, да он же просто юнец!» – мысленно одёрнула себя Анна, продолжая при этом стоять ближе, чем позволяли приличия.

– Отлично! – он странно повёл головой, будто обнюхивал её… Хищник!

Да, он тоже, как и Борис Лихваткин, по сути был одиноким волком, который работает на тебя, только пока сам этого хочет, а приручить… Приручить такого вряд ли возможно в принципе. Даже если он станет заниматься с тобой любовью, планов своих не изменит. Она чувствовала потоки его теплотени и, хотя они были слишком быстры, запутаны и многообразны, желание – да, то самое! – Анна всё же замечала. И флиртовала, потому что он точно хотел её как женщину, но позволить себе роман с этим юнцом? Нет! Не только из-за возраста, но и вообще, увязать в отношениях, когда осталось всего несколько дней до таких перемен, было бы исключительно глупо. А если уж ей вдруг приспичит, так симпатичной молодой ещё женщине с отменной фигурой найти себе мужика для секса без обязательств – не проблема, и нечего сюда кого не нужно впутывать.

– Мне надо идти! – Лявис заставила себя повернуться и двинуться назад по коридору к выходу на лестницу.

– Так скоро? – Костя последовал за ней.

Уловив разочарование в его голосе, Анна довольно улыбнулась.

– У меня фитнес через двадцать минут, групповые занятия.

– Я провожу.

– Не стоит. Займись лучше делом! Чем быстрее мы осуществим задуманное, тем меньше шансов, что Кафтырёв заподозрит неладное и шкуру с меня спустит.

– Шкуру спустит? – брови Десятова-младшего взлетели вверх.

– Так он сказал, – усмехнулась Анна.

Костя остановился и задержал её, ухватив за запястье:

– Ты всё-таки боишься его? Серьёзно?

Лявис остановилась и, не пытаясь вырвать руку, повернулась к парню:

– Опасаюсь. – «Чёрт, ну, как же он мне напоминает Лихваткина!..»

– А что, есть разница?

– Разумеется! Страх – это всего лишь чувство, которое профессионал держит в узде и умеет игнорировать, но опасность! Опасность – реальна. Она существует вне зависимости от чувств, и к ней всегда следует относиться с надлежащим вниманием.

– Ух ты! Ну, прямо учительница… первая моя! А очки можешь надеть?

«А всё остальное снять!» – читалось в его глазах.

Анна посмотрела на его горячую, всё ещё сжимавшую её запястье, руку, и Костя разжал пальцы.

– Тьма назначила Кафтырёва Старшим, – Лявис подняла взгляд и уставилась парню в глаза, лицо её стало серьёзным. – Она сделала его сильнее меня и твоего отца, вместе взятых. Это объективная реальность, ты меня понимаешь?

– Старшей будешь ты, Анна! – Десятов-младший буквально пожирал её глазами. – Если, конечно, всё сделаешь правильно.

– Сделаю! – она повернулась и вышла на лестницу.

«Самоуверенный ублюдок!» – не оборачиваясь, Лявис стала быстро спускаться вниз, на лице её играла улыбка.

* * *

Не ест она таких маленьких, – Илья хмуро усмехнулся и, выйдя на улицу, направился к административному корпусу. – Да хоть бы и переспала с ним, парень взрослый уже, подумаешь! лишь бы только не подвела, лишь бы не передумала!..

Он тяжко вздохнул, голова чуть кружилась: очень уж давно он не спал нормально, с тех пор, как понял, что сын его может «лампочкой» оказаться. Врагом Кафтырёва номер один. И его, Ильи, по идее, врагом тоже. Но это по идее, а на практике… ведь это же его сын – плоть от плоти, родная кровиночка! Десятов-старший обернулся и глянул на медицинский корпус, нашёл глазами то окно в коридоре: Костя стоял к нему спиной, разговаривал с Лявис. Чёрт, мало он, конечно, внимания все эти годы ему уделял, всё занят был сильно – работа, вопросы, исследования… не заботился о мальчишке – хреновый отец, надо признать. Очнулся, только когда сыну смерть стала грозить – вот до чего довёл! но что ж поделаешь?..

Это из-за Ленки всё, из-за неё, заразы, он с сыном не виделся!.. нет, не запрещала, но… мешала! Одним своим житьём-бытьём рядом с Костей! Она! Уже! Мешала! ему общаться с сыном, и точка! Она во всём виновата! Слаба, тварь, на передок, а теперь ещё и пить стала, зараза, да чтоб ты, Ленка, в ад провалилась!..

Ладно… – он потёр руками лицо, – хватит, на деле надо сосредоточиться, на деле! Сын ему верит, да и как не верить, если он читает всех – не только обычных людей, но и чернокровых, и «лампочек» – как открытые книги.

«Слышь, пап, да ты не парься так, я всё понял, спускаюсь уже!» – вспомнил отец насмешливый голос сына.

Илья позвонил Косте чуть ли не в полвосьмого утра, еле дотянул, всю ночь не спал, указание Кафтырёва обдумывал, потом поднялся ни свет ни заря и стоял теперь под окнами этого наглого, но такого дорогого мальчишки. Тот вышел уже минут через пять, слегка позёвывая, расслабленный, с улыбочкой этой своей неизменной. Здоровый-то какой стал, чёрт! Казалось, только что ведь в школу, в пятый класс, ходил, и вот уже – детина выше отца, да и в плечах тоже шире, как так быстро время пронеслось?! Кошмар…

А как отошли они в ближайший сквер, чтобы спокойно побеседовать, и сели на лавочку, такие вообще чудеса начались, ни в сказке сказать, ни пером описать! Заявил для начала сыночек, что на самом деле он – вот уже месяц как «лампочка», только не такая беспомощная, как дядя Паша и бабушка были! Сильнее всех московских «лампочек», вместе взятых.

– Но… как – месяц? – не понял, зачем сын так нагло врёт, Илья, – если я виделся с тобой неделю назад, и никакого лампочного рисунка у тебя не было?

– А теперь? – рассмеялся Костя. – Посмотри теперь!

Десятов-старший посмотрел и вдруг действительно увидел: стаю тёмных пятен той самой конфигурации, что была у Вики Лазаревой. Потом стая усугубила насыщенность, демонстрируя способности гораздо более мощные и яркие, чем у Лазаревой, пятна углублялись и нарастали прямо на глазах! И тут же, внезапно – раз! – и стая мгновенно сменила рисунок на другой, свойственный вовсе не «лампочкам», а обычным людям.

– Что?.. – обалдело проговорил Илья. – Это… но это же невозможно! как ты?.. что это такое?!

– Не видел такого никогда раньше, да? – сынок, похоже, наслаждался полным офигеванием родителя. – Ну, вот – смотри! Я могу выглядеть как угодно и кем угодно. И, между прочим, никому ещё этого не показывал, только тебе.

– П-почему же? – только и сумел вымолвить Десятов-старший, понимая пока только одно: все его ночные раздумья и планы по спасению сына – смешная нелепица, которую можно спустить в унитаз.

– Потому что к остальным я могу залезть в голову напрямую и изменить к себе отношение.

– Ты можешь менять и свои и чужие стаи?

– Стаи, потоки, теплотень, светотень, кому что нравится. Мне как-то больше по вкусу называть это образование светаком – так «лампочка» одна придумала… та, что талантливей всех остальных, хотя мне-то и она – ни фига не конкурент, даже близко, но… До неё я думал, таких просто не существует. С неё-то я, собственно, всю инфу про «лампочек» и считал.

– А с меня? С меня ты тоже инфу считываешь?

– Да, считываю, – признался Костя. – Но и только. Пусть я и знаю то, что знаешь ты, но проникнуть внутрь, чтобы изменить твои потоки, я не могу: Крылатая тьма, как вы её называете, или по-«лампочковому» – лысори, защитили вас от любого вторжения, даже от моего! – лицо его исказила гримаса острой досады.

– Ах, вот оно что! Значит, Кафтырёв не шутил, когда говорил, что защищены все, в ком есть хотя бы пылинка чёрной крови.

– В том-то и проблема, драгоценный мой предок, в том-то вся и проблема! Я ничего не могу с вами сделать без вашего согласия.

– А что ты хотел бы с нами сделать? – прищурился Илья.

– Да много чего! – Костя рассмеялся. – Например, возглавить всю эту вашу чернопёрую братию, вместо Кафтырёва, однако это – увы! – невозможно.

– Ты хотел бы к нам присоединиться? – со смесью удивления и пока ещё хрупкой надежды спросил Десятов-старший, а в голове его в это время уже крутились вовсю манипуляции, которые можно проделать с установкой по спецподготовке, чтобы попытаться внедрить семя в такого необычного, мягко говоря, кандидата на чернокровость, как его сын.

– Блин, отец! Ну ты зря заморачиваешься!

– А-а?.. Ты про что?

– Да я вижу, ты думаешь о посеве – о нет, так не выйдет! Это всё равно, как закинуть настоящее семечко на железную крышу и ждать, что оно там взойдёт.

– Ты… – Илья нахмурился. – Ты что, все мои мысли читаешь?

– Нет, нет, не все, и не то чтобы читаю, успокойся. Да и не мысли это, скорее, возбуждение в определённом слое информации, по которому легко догадаться, чего ты в данный момент жаждешь, ждёшь… короче, не заморачивайся, я не собираюсь вскрывать всю твою подноготную.

«Ибо ты её уже вскрыл», – мрачно подумал про себя Десятов-старший, а вслух уточнил:

– Так всё-таки хотел бы ты влиться в наши ряды или нет?

– Да, отец, я хотел бы, но не с помощью семени – это дохлый номер! Однако способ, как мне стать чернокровым, есть. Прямая инъекция лошадиной дозы чёрной крови в мои центральные потоки, которые я на время превращу в поглотитель.

– Лошадиная доза?

– Да, количество должно быть огромным, а кровь должна быть исходная, полученная от самой Тьмы, а не выращенная из семени, иначе ничего не получится.

– Моя, то есть, не подходит? Как же так, Костя! – Илья аж задохнулся от расстройства. – Чёрт! Не может быть! Ты уверен?!

– Абсолютно! Я целую неделю специально изучал этот вопрос, так что да – нужна исходная, я уверен.

– Ладно, понял, но что значит – огромное количество, ты можешь говорить конкретнее?

Сын посмотрел на него таким взглядом, что Илья оторопел: словно столетний старик из глаз юноши выглянул, а потом Костя моргнул и сказал:

– Вся чёрная кровь Кафтырёва.

* * *

Поднимаясь в свой кабинет, Илья чувствовал, что от этого заявления сына у него и теперь волосы дыбом встают, а тогда… Десятов-старший даже не мог сейчас точно вспомнить, что он ответил Косте, сумасшедшим, кажется, обозвал, причём в гораздо более грубой, матерной формулировке, но тот вроде даже не обиделся. Сказал, что ждал подобной реакции и знает, как они с Лявис трясутся от одного взгляда этого козла чернокрового. А затем, с усмешечкой своей нахальной, заявил, что он, мол, всё отлично продумал, и теперь надо только Анну на свою сторону переманить. И он думает, это будет нетрудно, ибо у нее тоже есть исходная, полученная от самой тьмы, чёрная кровь и нужные амбиции. «Они ведь с Кафтырёвым вдвоём семена сеют, верно?»

Илья мог на это только молча кивнуть – он был в шоке! Ведь ещё на рассвете он думал, что должен увезти Костю подальше, в глушь, в деревню, в Тмутаракань! Приехал уговорить спрятаться от Старшего, от посева, неизвестно чем чреватого для будущей «лампочки», от расправы! Ну не мог же он позволить убить собственного сына? И тут вдруг – ба-бах! – беспомощный мальчик вдруг открылся с совершенно иной, поразительной стороны.

«Мне надо с Лявис встретиться и чем скорее, тем лучше, устрой мне это!» – потребовал Костя таким тоном, что за живое задело. Илья разозлился, ответил грубо, хотел от сына уважения! А тот, засранец, велел тогда выбирать: он или Кафтырёв, и как только посмел такое у отца спрашивать, вспоминать противно… Тем более что и сам всё в голове родителя видел, так нет же, ему надо, чтобы вслух, глядя в глаза, – садист мелкий!

В общем, с Анной Илья в тот же день договорился: она как раз в городе была и, заинтригованная его намёками, согласилась пересечься в кафе. Он сразу сыну эсэмэску послал, а тот минут через пятнадцать позвонил и попросил отца на улице, рядом с этим кафе, с ним встретиться. Заняли они незаметную позицию неподалёку от входной двери, дожидаясь, когда Лявис явится. И как только это случилось, сын издали уставился на неё и скоро расплылся в довольной улыбке: «Всё даже лучше, чем я думал!» И объяснил потом, что у Анны тоже есть возможность стать Старшей, и она знает, чувствует это. «Задача упрощается!» – заявил он и попросил отца только представить его Лявис и кратко обрисовать ситуацию, что он, мол, на стороне сына, а затем сразу же удалиться, хотел беседовать с ней наедине. И так побеседовал, что она, похоже, втрескалась в него, как девчонка малолетняя, и на всё стала согласная. Да, умел Костя людей убеждать, даже тех, у кого защита от прямого вмешательства. Всех на свой план подписаться заставил, бесконтактно влиял: на него, на Лявис, даже на Кафтырёва!

Илья сел в кресло и задумчиво уставился в окно, в голове по-прежнему гудело от недосыпа.

Ну, откуда вот всё это в Косте взялось, почему? Сказать бы: в отца пошёл, – горько усмехнулся Десятов-старший, – но тут ведь только если интеллектом, а людьми манипулировать и интриги плести отец никогда не умел, потому и в тюрьму чуть не угодил… ладно, что уж теперь!..

Он откинулся на спинку – то, что от него зависело, он уже сделал, теперь осталось только ждать, когда сын даст отмашку. Илья прикрыл глаза и постарался выровнять дыхание.

Ему было страшно.

* * *

Вера услышала приглушённый лязг замка и вскочила. Ещё кого-то привезли, только бы не Вику, о господи! Пристроившись к внешней стене, чтоб не упасть, она скользнула в свой светак и выметнулась в коридор: где?! Ага, в камере напротив!.. о нет! Это именно она, Вичка беременная, ох, ёлки-палки моталки! Обследовав светак подруги, Вера вернулась в своё физическое тело немного успокоенная: вреда, слава богу, будущей маме никакого не причинили, малыш в норме, она тоже в норме, хоть и нервничает сильно, но насилия никакого не было, и физически в организме – всё точно ОК! А кормят здесь, хоть и не картошко-мороженным, конечно, но вполне достойно. Уже легче…

Главное, чтоб её не потащили, как Веру, на допрос к Кафтырёву. Эта тварь чернопёрая её точно в дикий стресс загонит, а самое противное, никак не поймёшь, что у него на уме, светак защищён и замаскирован!.. Смотрел всё на Веру, смотрел, да так жутко, словно вычислял, в какой последовательности органы у неё вырезать, чтоб живой как можно дольше оставалась.

Потом выяснить пытался, на что способны «лампочки» и она как «суперлампочка», а Вера всё старалась отвечать как можно непонятнее. Говорила расплывчато, обтекаемо, изо всех сил прикидывалась бестолковой, и в итоге он вообще фигню какую-то понёс, типа: что она после смерти делать собирается, напугал этим до ужаса. А потом вдруг про Костю доставать стал, сыпал и сыпал вопросами, прежде чем в камеру обратно отправить.

Вера обхватила себя руками – от воспоминаний об этом допросе её бил озноб, и, сколько ни старалась она отодвинуть от себя мысль, что всех их скоро убьют, она лезла и лезла в голову… Сначала они привезли Андрея, потом Вадика Пряхова, и вот сегодня – Вику. Теперь все московские «лампочки», оставшиеся в живых после нашествия аватаров, томились здесь: четыре человека, каждый – в своей камере. При этом ребята друг про друга даже не знали. Вера пыталась с Вадиком перестукиваться, но из этого совсем ничего не вышло. А ещё до этого она, когда обнаружила, что Андрей здесь, закричала ему в голос, когда окошко открыли, и тогда разносчица – такая чернопёрая, что белый халат насмешкой кажется, – оставила парня без обеда. Не Веру, а Андрея! И предупредила, что в следующий раз наказание будет гораздо жёстче. Охота вопить сразу пропала, и всё, что оставалось, это молча присматривать за друзьями через бессловесный светак, а они об этом даже и не догадывались. Ребята были обычными «лампочками» и не умели переносить восприятие в свою светотень, стало быть, светак человека увидеть могли только через физическое тело.

Все, кроме Константина Десятова. Чем больше Вера о нём думала, тем больше убеждалась: то, что она видела в его светаке, не соответствовало действительности. Кручение потоков, вихри странные, сумасшедшие, умение уходить от контакта, и то, как этот парень влиял на неё!.. как усыпил там, в своём подъезде, на лестнице! – всё это говорило о каких-то особенных способностях, наличие которых никак в светаке не отражается. Почему? Маскировка? Вполне возможно, если вспомнить светотени чернопёрых – яркий пример подобной маскировки, да и у самой Веры тоже, благодаря впитавшемуся браслету, светак выглядит, словно она – обычная слабенькая «лампочка»! Вот и Костя может скрывать свои способности, и тогда об их силе можно только гадать!..

Однако гадать долго не пришлось: Константин вдруг объявился в тюрьме сам, причём именно в тот момент, когда Вера как раз о нём думала! Его светак заплыл прямо к ней в камеру и устроил плотный контакт, показав истинные масштабы своих способностей.

Нет, это не было общение с помощью речи, но Вера понимала, что он хотел до неё донести, и видела, что Костя, при желании, мог просто заставить делать всё, что ему нужно, но он настоял на объяснении, и увернуться от этого объяснения не было никакой возможности. Он передал всё единым информационным пакетом, словно за долю секунды прямо в мозг записал.

Если бы Вера захотела представить всё это в форме диалога, то получилось бы примерно следующее:

«Вера, это я!»

«Уходи! Проваливай! Не желаю тебя видеть!!»

«Прости меня, Вер!»

«Убирайся!»

«Я должен был упрятать тебя сюда без объяснений, чтобы, когда Кафтырёв станет тебя сканировать и допрашивать, всё выглядело естественно. Он не должен был ничего заподозрить!»

«Плевала я на твои мерзкие дела с чернопёрыми, предатель! Использовал меня втёмную, ключ праотцов украл, неужели ты думаешь, я стану тебя после этого слушать?!»

«Ключ праотцов прилетел ко мне сам! Через окно. Когда я тебе от Кафтырёвских бандитов отбиться помог. Ты помнишь? Это ведь я! Я перестроил твои потоки, чтобы бойца из тебя сделать».

«Ты?.. Но зачем? Зачем, если в итоге мы с Викой всё равно здесь?!»

«Да я не понимал тогда ещё ничего! Включился месяц назад – знание обрушилось, а что с ним делать?! Сначала вообще ни спать, ни есть, ни работать нормально не мог, из пекарни уволился – с людьми целая проблема была сталкиваться! Потом уж приспособился как-то, приноровился… Даже использовать научился: выбирал богатых и заставлял мне деньги на жизнь отдавать, вот чем промышлял даже… но ладно, суть не в этом, я думал, что вообще один такой существую. Хотя всё равно маскировался! Инстинктивно… ну знаешь, это как вот – ну, ты же не будешь, скажем, голой ходить, даже если тепло и вокруг одни слепые?.. Так и я ходил, типа, прикрывшись. А потом вдруг отец ко мне заявляется с удивительным таким светаком, как вы их называете. Контакт невозможен, только инфу считать можно, да и то не всю. Опция «чтение первого слоя», в глубину не заглянешь, исправления не внесёшь. Не разобрался толком – к чему он там готовится, что за Крылатая Тьма, может секта какая, но вижу – сильно за меня боится, это прям на поверхности… а через неделю я встретил тебя! Вот тогда только и уразумел я всё про «лампочек», чернокровых, про ваше противостояние, прикинь?! Ты мне понравилась, но открыться я сразу побоялся, ведь «лампочки» – враги чернокровых, стало быть, и предка моего! А он всё-таки мне отец, пусть и хреновый, но родной!.. Короче, разобраться сперва надо было, понять, а чего же я сам-то хочу? Вот и стал за тобой следить, увидел, как ты с Белкиной встретилась, потом к Вике поехала, я – рядом, на другой машине. Запустил свой светак в подъезд, а там эти трое подружку твою тащат, ты в ужасе, я помочь решил. К парням в светаки не пробиться, вот я тогда из тебя бойца и сделал, чтоб самому не палиться. А кулон-рыбка на меня отреагировал! Почуял мой истинный уровень силы и лёг прямо в руки!»

«Хочешь сказать, ты – тот самый достойный? И знаешь, как использовать ключ?!»

«Да! Я всё теперь понял! Но времени на обсуждение больше нет, я сейчас внедрю тебе инфу о своём плане – а ты, когда придёт время, уж помоги мне, пожалуйста!»

«А как же мои друзья?»

«Твои друзья слишком слабы, мы не можем им ничего объяснить, они – пешки, а ты – ферзь!»

«А ты? Кто тогда ты?»

«Рука шахматиста».

Но какого? Их же двое! Белые и чёрные – на чьей ты стороне?! – хотела спросить Вера, но собеседник уже исчез. И тут же она вдруг поняла, что знает всё о его плане действий. А точнее, о том, что Константин представил ей таковым. Но ведь он мог и соврать! Мог просто морочить ей голову, заставляя сделать, что он хочет, в своих, неизвестно каких, интересах. Должна ли она ему верить?!

Вера прошлась по камере и, сев на кровать, задумчиво уставилась в стену. Пора было принимать решение.

Час икс приближался.

* * *

Кафтырёву больше незачем было идти к бассейну, чтобы увидеть хранилище. Теперь, когда оно было почти полным, это чувствовалось и так, прямо внутри организма, там, откуда брались семена. Доктор называл их местонахождение сумкой, и сейчас она казалась лёгкой, как пёрышко – чёрное пёрышко, разумеется. Семян осталось всего несколько штук, но много уже и не надо. Как только доктор закрывал глаза, сразу же видел прозрачный цилиндр в красном песке и уровень чёрной воды, стоявший всего в нескольких миллиметрах от края.

Видно, такая полнота хранилища позволяет Старшему зрить сквозь реальности напрямую, думал Кафтырёв, шагая по подвалу медкорпуса. В дальнем конце коридора, возле двери, ведущей в отсек с кабинетом «дополнительной релаксации», его уже ждала Лявис – она разрумянилась, сверкала очами и выглядела полной жизни, особенно в сравнении с Ильёй Десятовым. Он стоял рядом, бледный, наверное, от недосыпа и волнения за спецподготовку – боялся, как бы ни случилось чего непредвиденного. Кафтырёв ни хрена не понимал во всех этих техниках-технологиях, но был уверен в талантах Десятова и не сомневался, что тот прекрасно отладил процесс. Вообще-то Илье самое место было бы в зале, где уже собрались остальные чернокровые, но Кафтырёв позволил ему как первому полноценному соратнику, внёсшему большой вклад в общее дело, присутствовать на последнем, как он надеялся, посеве. Ведь только благодаря Илье они так быстро получили столько чернокровых и сейчас имели все шансы опередить остальных Старших.

Доктор тепло поприветствовал Десятова, похлопал его по плечу, потом улыбнулся Анне и даже галантно поцеловал ей руку – настроение было приподнятым. Она тоже улыбнулась и посмотрела на Кафтырёва с восторгом – ну, ещё бы! Ведь сегодня они перейдут в другую, гораздо более совершенную форму существования, станут великой силой, новой Крылатой тьмой, что будет управлять этой Вселенной. Ну, пусть не управлять – это он загнул, конечно, – мироздание живёт по своим собственным законам, обойти или переделать которые не в состоянии никто, однако одно дело – болтаться одноклеточным в самом начале «пищевой цепочки», и другое – оказаться её последним звеном и быть с Богом на равных.

Кафтырёв открыл дверь и вошёл в кабинет, где на койке лежал Вадим Пряхов – самая слабая «лампочка» из всех – соответствующие фиолетовые разводы в его светухе едва просматривались. Доктор моргнул, призывая тёмное зрение – сейчас это давалось как никогда легко – и ему вдруг привиделось, будто светуха, прежде чем пропасть, изменилась.

Кафтырёв попытался мгновенно успокоить чёрную кровь и посмотреть, но сразу не получилось: слишком он был возбуждён, слишком рьяно включился! Пришлось на некоторое время замереть, словно кол проглотил, и сосредоточиться. Наконец, восприятие вернулось к нормальному, и доктор снова увидел светуху Пряхова. Такой, как была. Вроде бы. Приглушённый «лампочный» рисунок оставался на том же месте, даже ещё прозрачней казался, а остальное… всех деталей и особенностей потоков, он, к сожалению, не запомнил и теперь остро об этом сожалел.

Руки коснулись тёплые тонкие пальцы, тихий грудной голос ласково произнёс:

– Роман Филиппович!

Кафтырёв повернулся: взгляд Анны был нежным и обеспокоенным.

– Что случилось?

– Я… – хрипло произнёс он и ненадолго умолк, вновь переключившись на изучение светухи Вадима Пряхова, но ощущение неправильности уже ушло, всё казалось в точности таким же, как было, когда они только подошли к установке. Он посмотрел на Анну: – Ты ничего не заметила?

– Где? – она тихонько сжала его руку, взмахнув длинными ресницами, заглянула в глаза.

И столько было в этом её взгляде значения, возбуждения, покорности и томления, что доктор аж задохнулся от желания как можно скорее сбросить оболочку и слиться с ней в едином экстазе, объединиться, впитать в себя! Вобрать всех чернокровых, не только здесь, но по всей Земле, когда именно его, Кафтырёва, реальность станет единственной, а он превратится в настоящую Тьму, где Анна – одно из тысячи чёрных крыльев!

– Нет, ничего… – ответил он ей, призывая тёмное зрение. – Начинаем!

Звук родился сразу во всём теле – это пела в жилах чёрная кровь, разгоняясь и стуча в солнечное сплетение, туда, где спали, дожидаясь своего часа, несколько оставшихся частиц Тьмы. Чёрная паутина на теле парня содрогнулась и завибрировала, готовая к прибытию семени. Кафтырёв почувствовал, как оно собирается, становится плотным, обретает способность к движению и росту. Он открыл рот, чувствуя, как внутри что-то расходится, размыкается, выпуская семя наружу.

Но прежде, чем чёрный пернатый паук оказался на воле, Пряхов вдруг открыл глаза и сел на койке, одним движением разорвав паутину.

А?! Что?! Как?! Доктор пытался осознать, что происходит. Нет, это невозможно, нет!! И тут он увидел, что на койке-то вовсе не Пряхов! Кафтырёв в ужасе закричал, он хотел остановить выход семени, но на месте слабенькой «лампочки» вдруг оказалось совсем иное, кошмарное существо!! Оно резко вытянуло руки – нет, щупальца! – и вонзило их доктору прямо в лицо. Глаза, нос, рот, уши – всё захлебнулось в их наглом вторжении! С чудовищным, бесстыжим напором, сметая всё на своём пути, существо мгновенно проникло сразу везде, а затем Старший почувствовал кипение собственной чёрной крови – она потоком устремлялась прочь, оставляя тело.

* * *

«Выход семени – вот единственный момент, когда он открывается, – вспомнила Анна слова Константина. Разговор происходил в кафе, Десятов-старший к тому времени уже ушёл, они остались наедине и как-то незаметно и совершенно естественно перешли на «ты». – Защита ослабевает, возможно, всего на полсекунды, а то и меньше, но если я успею проникнуть в эту брешь, то легко вытяну всю его чёрную кровь».

«И что? – Лявис отхлебнула кофе, исподволь разглядывая парня, всё-таки он был чертовски хорош собой. – Ну, выпьешь ты Кафтырёва, мне с этого что?»

«Как что? – он наклонился через стол, заставив её невольно поднять голову и посмотреть ему в лицо. Он же впился глазами ей в губы, отчего у Анны полыхнули щёки. – Без чёрной крови он не сможет удержать семена. Ты станешь Старшей!»

«С чего ты так уверен?»

«Я вижу. Тьма сделала тебя запасным вариантом, на случай, если с основным что-то случится. Поэтому ты и участвуешь в посеве, форму поддерживаешь, так сказать, свою прекрасную, – Константин обжигающе улыбнулся. – Отец ведь уже рассказал тебе о моих способностях».

«А как же защита?»

«Да, защита чёрной крови не позволяет мне заглянуть в глубины твоей светотени, но то, о чём я говорю, лежит прямо на поверхности. Как у тебя, так и у Кафтырёва – это главное в вашей жизни. Так почему бы именно тебе не встать у руля? Разве ты этого не заслуживаешь?»

«А ты? – усмехнулась Анна. – Такой одарённый и уверенный в себе молодой человек. Трудно представить, что ты, сделавшись чернокровым, вот так вот просто возьмёшь и отдашь бразды управления мне!»

«Да я бы уж ни за что не отдал, будь у меня хоть малейший шанс стать Старшим, но – увы! Это невозможно принципиально!»

«Серьёзно?»

«Разумеется. Эта возможность вшита самой Тьмой. Я, как ты понимаешь, с ней никогда не имел дела, поэтому могу стать лишь вторичным чернокровым, как мой отец. Ты и только ты можешь заменить Кафтырёва и открыть хранилище».

Что, если он врёт? – подумала тогда Анна, но изложить парню свой план всё-таки позволила. Всё выглядело очень соблазнительно, тем не менее она не ответила сразу «да», взяв время подумать. Но потом он привёз во «Вторую жизнь» Острожскую – это был аванс, жест доброй воли, и Анна поняла: пора принимать решение. И приняла. Поддержала его в кабинете у Кафтырёва. Согласилась… Уж больно велико было искушение!