Текст книги "Наследники тьмы (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Время вспять повернуть нельзя,
Сколько будет гореть надо мною звезда?!
Знаю я, смерть найдет всех нас -
Пусть возьмет эту жизнь, но возьмет не сейчас!
Группа «Кипелов». «Не сейчас»
Пролог
Он закрылся в каморке, а враги бились в запертую дверь. Долго – скорее всего, несколько дней или даже неделю, но ему оставалось только ждать. Ждать и молиться, чтобы взлом занял как можно больше времени. Молиться?.. – это так странно в его положении! Кто он такой и что важного сделал, чтобы Бог обратил на него внимание? Нет, нельзя думать об этом! Нельзя шептать взломщикам подсказки, даже такие тихие и неразборчивые – вдруг прислушаются?..
Нащупают ниточку – даром что тоненькую – и потянут, потянут! а там, глядишь, и до узелка доберутся... Ну уж нет! Защиту свою он строил давно и годами отлаживал – как раз на такой вот случай. Поэтому – нет: никаких имён и конкретных воспоминаний – дабы не ослабить замок.
Едва он так подумал, как удары прекратились, и за дверью послышалось шуршание, а затем металлическое клацанье – они ковырялись в замке! Значит, всё-таки проникли сквозь внешнее полотно и увидели, куда можно вставить отмычку!..
Так... ладно... Без паники! Это был только первый круг.
Защита пока не пробита. Надо держать оборону и продолжать молиться, хоть сам он в словах своих остаётся безликим и других имён не упоминает, неважно! – Бог разберётся, если услышит...
И поможет той, от которой сейчас зависит судьба всего человечества – пусть даже люди понятия об этом не имеют, ходят себе, как обычно, делами глупыми занимаются, о будущем Вселенной никто и не думает.
Ещё несколько дней прошли под шорох, скрежет и царапанье.
«Господи, отче наш...» – бормотал запертый в каморке человек затверженный текст, стараясь не впускать другие мысли, хотя и чувствовал, как они скользят где-то рядом, вне пределов досягаемости, словно облака над городом. Несутся по небу мимо людей, простых и посвящённых, погибших и выживших. Над домами, чердаками и подвалами, где жертвы прячутся от охотников, как крысы за плинтусом...
В голове внезапно вспыхнула картина, как у него кончились патроны, и преследователи стали быстро сжимать кольцо, но не стреляли: имели приказ взять живым – понятно для чего! Последние минуты свободы, прежде чем он сошёлся с ними врукопашную... Это воспоминание было трудно прогнать, потому что именно тогда он вдруг увидел, как ярко загорелся клочок земли под деревом во дворе, это означало, что переход состоялся, что она уже там! Он увидел это не прямым зрением – ведь он был уже далеко от того места – а чем-то другим, внутренним... чем?.. душой? Но ведь у него не могло быть души!..
Осознав, что, сам того не заметив, провалился в воспоминание, он испугался и, быстро прогнав образы, прислушался: возня в замке прекратилась.
Минуты две стояла полная тишина, а в ней – стук собственного сердца и ток крови в ушах – он накатывал равномерно, как морской прибой, и вдруг подумалось, что за всю свою не слишком длинную жизнь он никогда не был на море. И вообще нигде, дальше города и окружавшей его области, не был!..
Хрусть! Хрусть! Язычок замка дважды провернулся, и дверь распахнулась, но тот, кто сидел в каморке, этого не увидел: после первого же щелчка из потолка выскочила радужная труба, два метра диаметром, и, заключив в себе человека, приросла к полу. Тьма жадно бросилась к трубе, лизнула её сразу в тысяче мест, но тут же отпрянула, втянув языки в черноту тела.
Злобное змеиное шипение отдалось в голове болью. Слишком близко! Трудно терпеть... сможет ли он выдержать столько же времени, сколько до этого? Тьма подобралась вплотную: это последний круг обороны, больше защиты нет. И этот круг тоже падёт... вопрос только – когда. Человек в трубе закрыл глаза, стараясь подавить очередную панику.
Надо держаться... Держаться и верить!
Она должна успеть!.. Успеть что? Он не знал, но надеялся, что она поймёт, сообразит и сделает, ведь она прошла через радужную дверь – в этом он был твёрдо уверен... Чёрт! Зачем он об этом подумал? Неужели снова дал им подсказку?!
Вряд ли! – успокоил он себя. – Они, скорее всего, и сами это через аватаров видели, совсем уж он тут, в собственном заточении, спятил! Человек в трубе закрыл глаза: слишком близко были яркие переливы стенок – смотреть больно. Да и незачем – теперь всё равно уже ничего не поделаешь: она – там, он – здесь, и ему надо выиграть время, всего лишь выиграть время!
Прошли часы, и змеиное шипение за стеной изменилось: оно больше не было злобным, скорее увещевало: «Ссссдайссся – ссстанет хххорошшшоо!» ну, или нечто подобное, человек в трубе не хотел разбирать, не позволял себе слушать. Он не мог сообразить, сколько минуло времени, даже приблизительно, не мог больше контролировать свои воспоминания и мысли: они всплывали, текли и перемешивались, как хотели, или как кто-то другой хотел?.. Другой был чёрным, с тьмой вместо тела и миллиардом голов, щупалец, клювов. А у человека в трубе имелись всего две руки, две ноги, и только одна голова... Да и это осталось лишь в воображении: физическое тело наверняка уже пустили в переработку, разве что мозг, пока ещё действует защита, держат не тронутым, но и ему скоро конец – лопнет, как гнилой орех, как только выпустит в чёрную тьму всё, что есть в памяти.
Ему кажется, или шипение за трубой сделалось похожим на смех?
Стенки стали медленно истончаться, протаивая сразу во многих местах, словно лёд под факелом паяльной лампы. Последний, третий круг обороны пал.
Радужное сияние стало подниматься вверх и скручиваться в струю разноцветного пара.
В дыры сразу же рванулись чёрные щупальца, ввинтились в голого, беззащитного человека, давя в пыль внешнюю оболочку, чтобы добраться до сияющей сердцевины.
Но когда они потянули в себя светлячок сознания, его обладатель увидел, как струя радужного пара вдруг вспыхнула нестерпимо ярким белым пламенем. Чёрные языки зашипели от боли и прыснули в стороны, давая дорогу световому мосту, на другом конце которого атакованный тьмой человек увидел её – яростно сверкавшую «суперлампочку». Подле стояла ещё одна, не такая яркая, но тоже «лампочка», а рядом – несколько тусклых фигур – они выглядели странно, но он понял главное – это тоже люди! – и они могут помочь «суперлампочке» открыть дверь. Круглую дверь к свободе! Один за другим люди вставали в живую цепь, объединяя то, что есть у каждого человека с рождения, и что никто и никогда не может отнять у него даже после смерти.
И вдруг! Невероятно, но тот, чей последний круг обороны пал под натиском Тьмы, увидел, что и у него это тоже есть! Неотчуждаемое, вечное и неуничтожимое! Но как?! Когда это у него появилось? Откуда?! Он ведь не настоящий! Ненастоящий человек, который никогда не рождался, а был просто сделан...
Грянул гром, и круглая дверь дрогнула, но не открылась.
Человек перестал удивляться и думать – просто ринулся через мост к людям, чтобы протянуть им свой свет. Свет души.
Глава 1. Живые цвета
Вера сидела дома и готовилась к очередному экзамену, когда что-то зажужжало и защекотало левое запястье. Пчела?! Ойкнув, девушка резко тряхнула рукой, но тут же поняла: нет никакого насекомого, это вибрирует браслет! – тот самый, подаренный Антоном маскировочный браслет – Вера не снимала его так долго, что давно уже воспринимала как часть собственного тела, а теперь он вдруг ожил! И узор! – узор на пластинке тоже двигался! В середине снова и снова раскрывались фрактальные завитки и ползли в стороны, бесследно исчезая за краем...
О блин!.. – нахмурилась Вера, неотрывно следя за бегущим рисунком. – Уж лучше бы это и в самом деле была пчела! Пусть бы даже ужалила, что с того? Погорит, почешется да пройдёт – всё тут понятно, не страшно и предсказуемо. В отличие от этого, вообще-то чужеродного, если разобраться, артефакта, неведомо как и из чего сделанного!..
Хорошо хоть, это случилось дома, а не в универе... на экзамене, например! Сессия в разгаре, а у неё – хлоп! – такая вот хреновина вдруг полезла!
Заветные пять точек Вера, конечно, помнила, только как поймать их в движении? Пальцы всё время соскальзывали, увлекаемые потоком завитков, и она никак не успевала нажать на нужные места в правильной последовательности, как вдруг узор сам остановился, жужжание и щекотка пропали – всё закончилось так же внезапно, как и началось.
«Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик...» Вера сняла браслет и придирчиво осмотрела запястье: кожа там была чуть бледнее, чем везде, но в остальном выглядела нормально, и чувствительность тоже не нарушилась.
Ну, разумеется! Разве могло быть иначе? – ведь браслет изготовил для неё Антон! Вере стало стыдно за свой глупый страх: как могла она подумать, что сделанный другом подарок ей навредит? Шигорин всегда о ней только заботился, помогал... чёрт! да он же погиб, защищая Веру! Нет, здесь, конечно же, крылось что-то другое. Но что?..
Она подошла к окну и выглянула, щурясь от непривычно ярких светаков. Они плыли за людьми и переливались разноцветными вихрями, готовые рассказать о жизни и здоровье своих хозяев, стоит лишь присмотреться, а если устроить плотный контакт, то никаких тайн вообще не останется.
Но делать этого Вера не стала: не до того было, завтра – экзамен! К тому же воспользоваться способностями «суперлампочки» – значит вспыхнуть, привлечь внимание... «Кого?! – удивилась она собственным мыслям. – Устранителей-аватаров ведь больше нет!»
Она положила браслет на стол и посмотрела на свой светак: он переливался фиолетовым, как бывало от соприкосновения с чем-то потусторонним или когда одолевало предчувствие... Предчувствие чего?.. Ответа Вера не находила, но была уверена: «адский коктейль» так размолотил чёрные глотки, что к человечеству лысорям больше не подступиться! Выходит, дело не в них, нет! – в чём-то другом, подспудном и пока непонятном. Светак выдал ещё более глубокий тёмно-фиолетовый перелив. Но красно-багровых выбросов и завихрений, предупреждавших о близкой опасности, или ещё хуже – смертельных протуберанцев с чернотой по краям – не наблюдалось, значит, прямо сейчас Вере ничего не грозило, а с остальным можно разобраться и после экзамена...
Для подготовки требовалось посмотреть кое-что в интернете – и она снова надела браслет.
Так до конца сессии больше и не снимала – закрутилась с друзьями, делами, забыла, пока, спустя пару дней после начала каникул, браслет не напомнил о себе вновь.
* * *
– Антон! – Вера села на постели, изумлённо оглядываясь вокруг: перед глазами всё ещё стоял лес, где она громко звала Шигорина, боясь потеряться.
Да, ей снилось, что она в лесу... а под деревьями – яма... нет, не яма – восстановительный бассейн! Один из тех, через которые устранители выходили на контакт с лысорями. Может быть, даже тот самый, куда бабушка с дедом когда-то притащили обгоревшего Антона?..
Вера потёрла глаза, прогоняя остатки дрёмы, и в этот момент браслет снова зажужжал. Прямо возле уха! Отдёрнув руку, она посмотрела на узор: фрактальные завитки снова двигались.
Уже зная, как сложно поймать быстро уползавшие нужные точки, Вера замерла в ожидании, когда браслет сам собой угомонится. Тогда можно будет его снять, и... – что? Выйти на улицу осмотреться, нет ли кого-нибудь подозрительного? Поглубже залезть в светаки прохожих?
Давно она такого не делала, с тех пор, как полиция перестала её допрашивать в связи со странной смертью недееспособной бабушки и чудовищным разгромом ателье на Старокисловской, где главный закройщик устроил секретную лабораторию. Доказать, что он производил там запрещённые вещества, не удалось, но после участия в двух перестрелках, где погибшие оказались известными полиции правонарушителями, связь Антона с криминалом была на лицо. Шигорина мгновенно объявили в розыск, а расследуя эти дела, естественно, вышли на Веру. Её видели с закройщиком и бабушкой, которая бежала по дороге, хотя все врачи утверждали, что в её состоянии это невозможно, а потом внучку нашли впавшей в кому, неподалёку от места, где Антон снова наследил, застрелив человека из того же оружия, что и в прошлый раз...
Поэтому Веру, конечно же, много раз допрашивали, вынуждая врать, ибо рассказать правду – значило отправиться прямиком в психушку, ну, кому ж такое под силу? Вот и пришлось изворачиваться, используя свои способности, а что ей ещё оставалось? Только путать цвета в светаках следователя и оперативников, заставляя их что-то забыть или воспринять иначе, а в итоге кардинально поменять своё отношение к странной молодой девице из почти уже вымершей семьи Острожских. Из всех полицейских только Васильков всегда думал о Вере с симпатией, помочь даже пытался через свои связи... эх, знал бы он, кто виноват в смерти тех бандитов, что не от пуль погибли, наверняка, расхотел бы Острожскую защищать, пусть даже она и спасла ему жизнь однажды...
«Эх, простите, Иван Игнатьевич, что не могу рассказать вам всё, как есть, пусть вы и самый хороший, честный полицейский из всех, кого я знаю!» – вздыхала про себя Вера, вспоминая, как влезала в светаки других полицейских и порой выявляла такие факты, которые старалась скорее забыть... Или видела серьёзные опасности, а предупредить было нельзя – раскроешься... А то вдруг обнаруживала глубоко сокровенные вещи, и тогда оторопь просто брала: словно лупу взяла и давай интимные места голого человека без его ведома разглядывать... бр-р-р! В общем, тяжёлое и неприятное это оказалось занятие – пользуясь способностями «суперлампочки», отводить от себя подозрения, но другого выхода – увы! – Вера не видела. К тому же она всегда старалась не навредить тем, кто её допрашивал, пусть даже и хотелось иногда, хотя... ну, кто она такая, чтоб других судить?! Самой бы из передряги выбраться да и жить дальше спокойно!..
В итоге Вера так и сделала. А после этого сразу же надела браслет, чтобы общаться и существовать как все нормальные люди: пользоваться смартфоном, смотреть на любые экраны, а главное – не зацикливаться на собственных способностях, хотя светаки-то она при этом всё равно видела. Но это было даже неплохо: в случае серьёзной опасности можно успеть принять меры, так что Веру такое положение дел вполне устраивало. В отличие от Вики Лазаревой.
Та считала подобный подход в корне неправильным и бомбила подругу предложениями открыть собственный бизнес:
«Да блин! Если б я столько видела, давно бы уже бабло стригла! Посмотри, сколько кругом целителей деньжищи заколачивают!»
«Какой целитель, ты что, совсем?! – крутя пальцем у виска, отвечала Вера. – Я только раз случайно одной хорошей женщине связку порванную срастила, так сама от этого чуть на тот свет не отправилась – я ж тебе рассказывала! Не могу я никого вылечить!»
«А ты думаешь, они, что ль, могут? Да там шарлатан на шарлатане сидит...»
«Ты что, предлагаешь мне шарлатанкой стать?!»
«Да, Вик, ну, действительно!» – вставил свои «пять копеек» Андрей.
«Ой, глупости-то не говори! Все болезни любого человека Верка стопудово определит! Это ж диагностика, милые мои, при чём тут шарлатанство? Да вы знаете, вообще, что значит – хороший диагност?! Нет ничего важнее! Вон доктора Хауса вспомните!»
«О-о-о! – скривившись, застонала Вера. – Всё, Вик, хватит!»
«А чего такого-то?»
«Доктор Хаус – вымышленный персонаж!»
«И что? Я ж просто для примера! Как это важно – уметь ставить верный диагноз. Любой дурак нужные таблетки пропишет, если точно известно, от чего лечить! Это ведь самое главное, согласны?»
Вика переводила взгляд с подруги на мужа и обратно, но оба молчали, словно боялись: стоит только сказать «да», и стартапершу будет уже не остановить.
«Ладно, – не дождавшись ответа, вздохнула та. – Не хочешь диагностом, давай снимем офис, где ты будешь давать дельные советы и предсказания!»
«Гадалка?!» – изумился Андрей.
"Ну, типа того, только назвать надо как-нибудь по-другому, чтоб солидно, ну, вот, скажем: «Потомственная ведьма и прорицательница Вера Острожская откроет перед вами все тайны прошлого и будущего...»
«Да не знаю я никаких тайн будущего! – Вера прыснула, представив лицо следователя Василькова, когда он наткнётся на такое объявление. – Я вижу только опасность, да и то, если она вот прям уже надвигается!»
«Этого вполне достаточно!»
«О-о, Вика, я тебя умоляю! – снова подал голос Андрей. – Посмотри на неё: ну, какая из неё, нафиг, гадалка? Смешно...»
Вера изобразила пассы руками, стараясь сделать загадочное лицо, – со стороны казалось, что она с выпученными глазами отмахивается от мух.
«О! А можно ведь ещё сеансы устраивать! – не сдавалась Вика. – Как этот... чёрт, как же его?.. Кашпировский – во, вспомнила! Гипноз, типа... да хватит уже ржать, что вы, как маленькие!.. – не выдержав, она тоже хохотнула, махнув рукой. – Да ну вас!»
Она искренне считала, что хорошее дело предлагает, может даже, так оно и было... для кого-то, но только не для Веры: ну, не годилась она для такого! Совершенно не годилась! Характером не подходила, к тому же у неё на собственную жизнь были совсем другие планы: универ с отличием закончить, нормальную профессию получить, на интересную работу потом устроиться.
Андрей, надо сказать, настроя жены тоже не разделял и вообще чувствовал себя неудобно.
Это было заметно ещё со свадьбы, когда и без изучения светаков в нём читалась какая-то общая растерянность, словно он сам не понял, как так получилось, что они с Викой теперь муж и жена. Она же напротив: прямо-таки светилась уверенностью, что всё именно так, как и должно быть: ведь она всегда Андрюшу любила, спасла от смерти, пережила его кому и лысорских аватаров... короче, счастье своё заслужила и сполна отработала!
Да, наверное, – с улыбкой наблюдая за новобрачными, мысленно согласилась с ней Вера, – наверное, это правильно... любить кого-то так, что всё остальное не имеет значения. И тогда почему-то сразу же вспомнился Антон Шигорин, и сердце больно кольнуло, а на глаза навернулись слёзы. Как бы ей хотелось, чтобы он тоже был на свадьбе, рядом, пусть бы держал её за руку!
И сейчас он тоже стоял перед глазами. Как она оставила его на растерзание боевикам лысорей и рванула к радужным дверям. И спаслась. А он – нет. Погиб, прикрывая её бегство. Тела Антона, правда, так и не нашли, но это лишь потому, что лысори, наверняка, пустили его плоть в переработку... Глупо было на что-то надеяться, да и сам Антон, останься он жив, уж нашёл бы способ послать об этом весточку... чё-о-орт!
Вера вскочила, таращась на браслет: а может, это она и есть?! Весточка!
Стоило только об этом подумать, как пластинка затихла, а узор на ней замер.
Знак?!
Щёки и губы охватил жар, сердце радостно бухнуло. Так вот почему этот лесной бассейн сегодня снился! Надо срочно найти это место! Всё сходится! Господи! Целый год ведь почти прошёл, неужели?..
Вера бросилась к письменному столу: там, в верхнем ящике, она хранила бабушкин смартфон ещё с тех времён, когда та в клинике куковала, на случай, если в себя придёт... и ведь пришла! Телефоном своим, правда, воспользоваться так и не успела, но...
Но и после того, как, пропустив бабулины похороны, Вера вернулась в наш мир, она продолжала следить за балансом, дабы симку не отобрали, и вообще поддерживать гаджет в рабочем состоянии – то ли как память, то ли просто по привычке... И вот, как оказалось, не зря! – в нём были записаны координаты того самого восстановительного бассейна.
* * *
Всю дорогу в электричке Женя Морозов изучал информацию о частном пансионате «Вторая жизнь», но так ничего откровенно плохого и не нашёл. Первые же попавшиеся отзывы отдохнувших в пансионате людей были положительными – просто невероятно! «Не, ну так не бывает! – со свойственным ему угрюмым скептицизмом думал Морозов, продолжая шерстить интернет. – Должно же хоть кому-то не понравиться!» И такие комментарии, естественно, тоже нашлись, правда, недовольство в них относилось, скорее, к высокой цене пребывания, а вовсе не к качеству предоставленных услуг. Или ещё иногда попадались посты, где люди находили персонал пансионата «приветливым, но странным», писали, что сотрудники «Второй жизни» «не похожи на психологов», «всё время улыбаются, а глаза какие-то недобрые», «так и не поняла, в чём же заключалась та процедура, но помогло отлично» и так далее и тому подобное. Тень на плетень, короче, – подвёл итог Женя, устав листать и читать всю эту муру.
Он разыскал на сайте «Второй жизни» дату открытия – пансионат существовал меньше года, но, судя по количеству отзывов, уже снискал себе славу не просто дома отдыха, а настоящего лечебного учреждения, где избавляют от депрессии. Однако заведение было именно пансионатом – видимо, чтобы не заморачиваться с медицинской лицензией, мрачно подозревал Морозов, – в котором оказание помощи всем, кто хочет избавиться от излишней тревожности, хронической усталости, любых разъедающих душу переживаний, плаксивости и дурного настроения, шло по отдельному тарифу. Услуга эта не называлась лечебной, просто, дополнительно к спа-процедурам и расслабляющему массажу по оригинальной методике, гостям предлагались ещё и антистрессовые сеансы психологов; но сарафанное радио за несколько месяцев разнесло весть, что на самом деле в этом пансионате лечат. Причём лечат лучше, чем в профильных санаториях и реабилитационных центрах для невротиков и депрессивных.
В общем, странновато всё это было, но с другой стороны – почему не попробовать, если люди вон деньги – и немалые! – готовы за это платить, а ему предложили бесплатно? Да и предложил-то не абы кто, а Илья Десятов, старший брат его хорошего друга, Пашки Десятова, погибшего вместе с матерью ещё в тринадцатом году, во время первой зачистки «лампочек» устранителями. А спустя всего-то недели две-три или около того, умер ещё и отец Ильи! – повесился, не сумев пережить смерть жены и младшего сына...
Ну да, на сорок дней Пашки – ясно вспомнил Женя – жена Ильи жаловалась, что отцовское самоубийство мужа прямо-таки добило, совсем он с катушек слетел, и жить с ним невозможно стало. Она потом, в скором времени, от Ильи ушла и сына, Костика, забрала...
То есть мужик тогда вообще совершенно один остался! И самое противное – так и не узнал, что именно стало истинной причиной смерти родных. Ведь сам Илья-то не был «лампочкой», поэтому мать и младший брат ему ничего про свои способности не говорили, а он, между прочим, всегда чувствовал: скрывают от него что-то.
Что Десятов всё эти семь лет после гибели семьи делал, как жил?.. да кто ж его знает? Давным-давно, на годовщину Пашкину последний раз виделись, Илья тогда под конец совсем безобразно напился и орал на Морозова: «Чёрт знает, какой хернёй вы с братом моим занимались, и мать вместе с вами, ходили всё куда-то, ездили, а как спросишь – сплошное враньё! Что вы на самом деле делали?! А? – схватил тогда Женьку за грудки и давай трясти, как грушу. – Батя так и не сумел разобраться, но я-то узнаю, всё равно узнаю! Какого хрена?!» Взбесился ужасно, глаза навыкате, матюками крыл, еле удалось сдержаться, чтоб в табло не съездить – горе всё-таки у человека!..
И только много позже, когда появились эти кошмарные аватары, Женька понял Илюху по-настоящему. В тринадцатом-то Морозовым повезло, их семья не пострадала, а вот в прошлом году!..
В прошлом году благосклонная прежде судьба решила на них отыграться, и тогда Женька узнал, каково это – всех родных потерять...
Сначала сеструху убили, а потом и отца. Лысорский аватар, прямо на глазах у сына, язык свой чёрный в светак Морозова-старшего вогнал. Господи, да как же перестать думать об этом?! О том, что отец специально подставился, что готовился к этому – Женя провёл по груди, нащупывая под рубашкой цепочку с антикварной серебряной рыбкой – глупое украшение! – но не снимешь теперь, отец перед смертью подарил. «Дед твой носил, ему – прадед твой передал, а прадеду – ещё более далёкий предок и так неизвестно до какого колена, так что это наше, семейное, носи, сыну потом передашь...» Фамильная реликвия, типа. Ага! – на вид – подвеска как подвеска, в виде обычной, не особо изысканной, рыбы. «Через века, через поколения», – зачем он это выдумал?! «Счастье тебе принесёт – ага счастье, прям офигенное: всю семью, на хрен, перебили!». Папа последним оставался... рыбку Жене на шею надел, а потом – отвлёк аватара, давая сыну время уйти... Проклятье! А Женя и сделать-то ничего не мог, рванул только прочь, будто крыса какая трусливая! Выдрать бы эти воспоминания из башки, выжечь калёным железом к едрене фене, да чтоб его черти съели!
Рот наполнил медный привкус – опять губу от злости прикусил, идиот! Сглотнув, Морозов заметил, что сидит, словно кол проглотил, прижав руку к груди, и пялится в давно погасший экран смартфона. Расслабив спину, он отпустил рыбку и откинулся на сидении – хватит! «Вторая жизнь» так «Вторая жизнь», фигли смотреть! Помогут – отлично, не помогут – что, собственно, он теряет?.. Почти год уже толком не спит, кошмары мучают, работу три месяца назад потерял, а новую найти не получается. Тогда же и Лидка его окончательно бросила, раньше хоть иногда приходила, пить пыталась не давать, а тут вдруг – всё! – говорит, – разбежались нафиг! Мысль о Лидке накрыла Женьку чёрной глухой тоской, и остро захотелось немедленно набухаться. Он тяжко вздохнул, стараясь выкинуть бывшую из головы и больше вообще ни о чём не думать, пока не доедет до места.
Но безмыслие никак не давалось – совсем отвык он за последние месяцы медитировать. Понял это, когда светотень Ильи Десятова пытался рассмотреть – уж больно неожиданно тот позвонил и предложил увидеться!
Встретились они в кафе, на летней веранде, и, окинув старого знакомого цепким взглядом, Илья сказал, что угощает. Морозов запротестовал было, но когда Десятов стал настаивать, только рукой махнул: денег-то на самом деле у Жени не было, перебивался кое-как на старых сбережениях, зато Илья! О, тот выглядел прямо-таки хозяином жизни: сидел себе ногу на ногу, расслабленный такой, в простой, но новой и явно очень дорогой одежде, подбородок поднят, улыбка на ухоженном лице – в общем, невооружённым глазом видно, что поднялся мужик неслабо, а раз так – пусть платит, хрен с ним.
– Так... это... – Женька поскрёб небритую щёку, потом несколько раз провёл руками по своей мятой майке, но она, конечно же, не разгладилась.
– Хочешь спросить, зачем мне это надо?
– Что надо? Меня угощать?
– Да нет! – расхохотался Десятов. – Друга угостить – причина не нужна, я ж не бедствую! Чего и тебе искренне желаю.
«Друга?» – удивился про себя Морозов. Илья был старше Пашки, а значит, и Жени, лет на одиннадцать, какая, на хрен, дружба?
– Так что ты хотел обсудить? – спросил он вслух. – Говорил, это с Пашкой как-то связано?
– Скорее, с памятью о нём. Я ведь очень любил своего мелкого, ты знаешь!
Это было правдой, и Женька кивнул, вспоминая, как тепло Пашка всегда отзывался о старшем брате, как жалел, что у того нет способностей «лампочки», из-за чего приходится иметь от него секреты. Это очень тяготило «мелкого» и его мать, конечно. Но правила есть правила, не зря придуманы, и «лампочки» всегда их строго придерживались.
У столика возникла официантка и приняла заказ, после чего Илья продолжил:
– Потому и вызверился тогда, на годовщину... ты уж меня прости!..
– Да брось, Илюх, проехали! – пробормотал Женя, озадаченный таким внезапным, запоздавшим лет на шесть, извинением.
– Да, много времени прошло, понимаю! – словно прочитав его мысли, усмехнулся Десятов. – Но все эти годы... чёрт! Ну, я просто был не в себе, никак не мог успокоиться. Полиция говорила – несчастный случай, но я в это не верил! Отец, кстати тоже – говорил, убили их! Я ему: как думаешь почему? А он: колдовством они занимались! – ну, прикинь?! Что за бред! Совсем у старого в башке помутилось – так я тогда решил... а потом, после его самоубийства, подумал: колдовство – это же только слово, чтобы обозначить нечто непонятное! Способности, наверное, какие-то... Может, мелкий с матерью, экстрасенсами, типа, были, видели и чувствовали больше других, вот и вляпались: узрели нечто, за что их убрали...
Разговор свернул на скользкую почву, и Женя беспокойно заёрзал. Зачем Илья всё это ему говорит? Будет снова пытать, кем был Пашка? Но ведь семь лет прошло, как он умер, почему сейчас?.. Возникло острое желание встать, уйти и никогда больше Илюху не видеть. Возможно, Женька так бы и сделал, но тут принесли заказ, и вид запотевших пол-литровых бокалов с ледяным бочковым пивом затмил желание немедленно смыться.
Пока официантка расставляла закуски, Морозов расслабился и, расфокусировав взгляд, постарался изгнать мысли, чтобы посмотреть светотень Десятова. Получилось плохо: радужное сияние появилось и быстро пропало, но у Женьки всё равно немного отлегло от сердца. Не то чтобы он всерьёз допускал новое появление кого-то подобного устранителям, да ещё и знакомой внешности, но всё ж... мало ли?.. После рокового нашествия аватаров от подозрительности трудно было избавиться, пусть и прошёл уже почти год... Однако светотень у Илюхи имелась, выглядела как у обычного человека, и даже – Морозов, конечно, не был в том до конца уверен – никаких опасных чёрных пятен или вмятин он на ней вроде бы не заметил. Стоило бы ещё раз внимательно посмотреть, но из-за частых возлияний и отсутствия регулярных тренировок настроиться больше не удавалось. Ему и раньше-то это было напряжно: включился он очень рано, в шесть лет, а такие никогда не бывают особо талантливы. Хорошо, старшие всегда помогали, подсказывали, оберегали, даже когда уже вырос, но теперь... Теперь помогать и подстёгивать стало некому, и Морозов всю эту лампочную деятельность совсем забросил.
Оставив пустые попытки, он вернулся к нормальному восприятию и вдруг увидел, что Десятов уставился на него явно не обычным зрением: пристально и одновременно как бы сквозь, в немыслимую даль, словно делает ровно то же, что секунду назад – Женька: изучает светотень собеседника... но как?! Илюха ведь никогда не был «лампочкой»! Да и не настолько уж бездарен Морозов, чтобы пропустить в светотени сидевшего напротив человека известные всем посвящённым «фиолетки»! Тогда что же Илья делает?.. Передразнивает?!
