Текст книги "Носители искры (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

База, на которую привезли нас с Серёжей, называлась Первой и была главной в "Оплоте". Население её делилось на родившихся прямо здесь нулов, никогда не имевших "органа Божьего", и людей с подавленным околистом – в Цодузе их считали бесами, а здесь, на базе, называли "потенциарами", поскольку потенциально они могли вырасти в "драконов", и, возможно, "химер" – этот термин пока оставался для меня не совсем понятным. А ещё существовали "шизы" – те, кто отмежевались от околиста без его подавления, и потому смогли стать кротами, внедрёнными в различные структуры "окли" – так здесь называли обычных людей с нормально функционировавшими околистами.

Нулы, равно как и простые потенциары, не сумевшие стать драконами, не могли работать под прикрытием – отсутствие или нерабочее состояние околиста выдало бы их на первом же Единении – поэтому и те и другие жили на базе, выполняя разнообразные обязанности – от уборщиков и поваров до врачей и учёных. Вроде бы одинаковое положение, однако нулы всегда чувствовали себя приниженными, потому что с момента основания и до настоящего времени командовали базой и всеми имеющимися в ней подразделениями исключительно люди с подавленными околистами.

Что ж, на мой взгляд, это было вполне справедливо и оправданно, ведь именно потенциары, сумев избежать преследования, захотели жить по новым правилам, организовали "Оплот" и создали первые базы, где стали рождаться дети, которых крестили, как в старину, без околистов и звали нулевиками.

Однако за время существования "Оплота" эти дети успели вырасти и образовать своё маленькое общество, заметно отличавшееся от объединения их родоначальников – потенциаров, поэтому далеко не всегда были согласны неизменно оставаться в подчинении. Дело дошло до того, что однажды нулы устроили настоящий бунт, требуя передать всю власть "чистым". В качестве главного аргумента выдвигалось соображение, что "нечистые", то есть заражённые околистом люди, не надёжны, и сейчас, когда "Оплот" наконец-то снова набрал силу, нельзя наступать на старые грабли. Под старыми граблями подразумевался переход одного из потенциаров на сторону врага – той самой Кривошеевой, о которой упомянула Ленка. Мотивы Кривошеевой, возглавлявшей одну из баз, а соответственно, владевшей инфой и о других базах, не были, насколько я понял, ясны до конца, но предательство её стоило объединению очень дорого, и "Оплот" много лет приходил в себя, залечивая раны после массового убийства своих людей и создавая новые базы взамен разгромленных старых. А как только всё устаканилось, среди нулов стали появляться не в меру амбициозные товарищи, явно заскучавшие на вторых ролях. Бунт беспощадно подавили драконы – в борьбе, драках, подпольной деятельности и даже просто физически они, конечно же, оказались сильнее и опытнее варившихся на базах в собственном соку молоденьких, но сильно жаждавших власти нулов.

Командовал этой операцией нынешний глава Первой базы Дмитрий с удивительно подходящей фамилией Сорвирогов – человек жёсткий, если не сказать, жестокий, действительно готовый "пообломать рога" любому, кто рискнёт встать у него лично или у всего движения оплотовцев на пути. Зачинщики бунта были безжалостно расстреляны, нулы теперь жили вперемешку с потенциарами, чтобы в комнатах больше не образовывались ячейки "чистых", и на базе несколько месяцев сохранялось подобие военного положения: действовал запрет на любые собрания нулов и высказывания против командования, а за невыполнение приказов или нарушение дисциплины нещадно карались все подряд.

Всё это рассказал мне нул Патоген – второй из моих соседей по комнате. Патогеном его прозвали за неустанное стремление всем подряд твердить о бунте нулов, конечно, не пытаясь открыто раздуть вражду с потенциарами заново, однако сильно действуя на нервы, заставляя приглядывать за собой, словно за недобитым болезнетворным микробом. Патоген на это смеялся, отвечая, что руководству только того и надо, ибо Сорвирогов не любит расслабляться, а напротив, обожает быть постоянно в тонусе, чему любому умному оплотовцу не грех и поспособствовать.

Однако лично я способствовать тонусу командира не собирался – надо было сперва осмотреться и постараться правильно вписаться в общество базы, тогда и станет ясно, как вести себя с Сорвироговым. Пока я видел его всего два раза: первый – когда он вызвал меня, чтобы лично познакомиться с новым членом объединения, а второй – вот сейчас, на кладбище: он как раз заканчивал свою траурную речь – высокий, жилистый, с ястребиным взглядом светло-серых глаз и коротким ёжиком русых волос.

«Так значит, ты и есть та самая пресловутая ищейка, из-за которой баба Яна, царствие ей небесное, всех тут на уши поставила?» – спросил Сорвирогов, когда я вошёл в его кабинет.

"Если вы о том, что я был ловчим в Цодузе, – ответил я, – то да, ищейка, а насчёт остального мне ничего не известно".

"Разве она ничего тебе не сказала?" – командир Первой встал из-за стола и прошёлся вокруг меня, рассматривая со всех сторон.

"Сначала заявила, что я буду химерой, а в следующий раз сказала, что была права, потому что я из потенциара быстро и сам, без посторонней помощи, стал драконом".

"И всё?"

"Ну, ещё она сказала, что я уже не смогу жить по-старому, что мне нужна новая цель, нужны вы".

"Я?"

"Нет, она имела в виду всех людей объединения".

"Угу, – кивнул Сорвирогов. – А зачем ты людям объединения?"

"Этого она не сказала".

"А сам ты что думаешь?"

"А сам я ещё не успел ничего подумать".

"Тугодум, что ли?" – Сорвирогов остановился, впившись ледяным взглядом мне в переносицу, лицо его было серьёзным.

"Нет, просто информации не достаточно..." – ответил я и хотел добавить что-то ещё, но в голове вдруг зашумело и мысли спутались – видимо, сказывалось избиение на допросе.

Перед глазами замельтешили всполохи, шум превратился в неразборчивый шёпот, лоб разболелся, не давая соображать. Бес рогатый, да что у меня с мозгами! – я яростно тряхнул головой, разгоняя напавшую дурноту, – не хватало ещё тут упасть, как барышня, опозорившись перед командиром базы!

"Ладно! – Сорвирогов отвернулся и снова сел за стол, а я, наконец, почувствовал облегчение: голову отпустило, озноб спал. – Будет тебе информация".

На чём эта странная аудиенция и закончилась.

Следом за Сорвироговым речи произносили другие оплотовцы, многие плакали – старуху здесь явно все любили и уважали. Говорил и Брухов – оказалось, Яна Корочкина знала его с младенчества и была ему вместо матери. Ходить после того, как я всадил ему нож в бедро, повредив даже кость, Макс пока толком не мог – его привезли на коляске. Брухов был бледен как смерть, однако держался хорошо и слёз не проливал, но только сейчас, слушая его отрывистую, скупую на красивые слова, зато полную боли речь, я понял, насколько дорога была ему Яна. Наверняка, теперь он страшно злится, что из-за меня не смог лично отправиться в Цодуз, чтобы вытащить Корочкину, и это поручили Белову, который не сумел защитить её от пуль, подумал я и вскоре получил тому подтверждение. Сразу, как закончились похороны, Макс что-то сказал сопровождавшему его человеку, и как только тот ушёл, подъехал ко мне, самостоятельно управляя коляской.

– Держи, – он вынул из кармана флешку. – Это от Яны.

– От Яны? – удивился я. – А что здесь?

– Её записи. Она просила передать их тебе, – посмотрев на меня с плохо скрываемой ненавистью, Брухов буквально сунул флешку мне в руки.

– Спасибо, – взяв маленький чёрный прямоугольник, я поднял глаза на Макса, но он уже развернулся и покатил по дорожке к базе.

– Подожди! – я двинулся за ним. – А почему...

– Сам разберёшься! – не оборачиваясь, отрезал Макс. – Не маленький.

– Конечно разберётся! – раздался сзади знакомый, сухой и резкий, голос.

Я остановился, глядя вслед быстро уезжавшему Брухову.

– Разберётся, но позже, – командир поравнялся со мной. – Дай мне флешку.

– Зачем? – я повернулся. – Корочкина сказала: это для меня!

– А я говорю – сюда давай! – Сорвирогов протянул руку. – Да не бойся, отдам я её тебе сегодня же, но только когда вернёшься. Если вернёшься.

– Откуда вернусь?

– С задания. У меня для тебя есть задание. Достаточно опасное, чтобы оставить флешку здесь, в надёжных руках. Ты же не хочешь, чтобы она попала в руки окли? Впрочем, неважно, достаточно уже и того, что я этого не хочу.

– Ну ладно, – я отдал флешку командиру базы, не понимая, почему нельзя было сразу по-человечески всё сказать, а не выпендриваться... – видно за столько лет подполья совсем они тут, на своей базе, очумели. – А что за задание?

– Надо поработать кульком.

* * *

"Кульками" называли оплотовцев, похищавших детей из спецприёмников и детдомов, в которые они попадали, если их родители были "атакованы бесами".

– Странное какое-то название – кульки! – удивился я, залезая в машину вместе со старым Кибером, как всегда, севшим за руль, уже хорошо знакомым мне драконом Женей Беловым и нулом по прозвищу Скан – ещё одним моим соседом по комнате и, как про него говорили, любимым учеником бабы Яны.

– Ну, кульки – это ещё с тех времён, когда младенца украли, – пояснил Белов. – Он запелёнат был, похож на кулёк. Прямо из церкви спёрли, сразу после крещения.

– Зачем?

– Да думали, околист не успел прирасти и его можно будет легко извлечь.

– И как? Извлекли?

– Хрен тебе! – Женя нахмурился. – Эта тварь такая цеплючая, без толку всё! Ничего не вышло...

– И что стало с младенцем?

– Ну чего со всеми становится, если околист выдрать?

– Погиб?!

Белов не ответил, глядя в окно. Остальные тоже промолчали.

– А как же его мать? Отец? Они искали его... или её? Кто это был: мальчик или девочка?

– Это был младенец, – хмуро произнёс Белов. – Просто младенец, понятно?

– Нет, не понятно! – на душе у меня стало так мерзко, захотелось кого-нибудь ударить.

– Девочка, – сказал Кибер. – Младенец был девочкой. Её потом служба безопасности Цодуза искала, но не нашла.

– А тебя-то, б...ь, кто спрашивал? – процедил Женя.

– Степан. Он сказал, что ему непонятно. Вот я и объяснил, – спокойно сказал водитель. – Теперь ему понятно.

– Да нет, не понятно, бес рогатый! – громко опроверг я его дурацкое заявление. – Ни хрена не понятно! Если вы хотели младенца без околиста, то почему не похитили его до крещения?

– Хорош тупить, новенький! – не выдержал молчавший до этого Скан. – Младенец без околиста – это нул, они есть на базе, на хрена похищать?

– То есть вы украли чужого ребёнка только для того, чтобы провести эксперимент? Можно ли отлепить тварь цеплючую? А когда ничего не вышло, вы что, его просто закопали? Как собаку? Зарыли и забыли?! Да вы сами хуже любых тварей!

– Слышь, ты, ищейка пришлая! – Белов схватил меня за грудки. – Засунь свои нотации знаешь куда?!

– Куда? – я сорвал его руки, хотел врезать, но Женя парировал удар, и атаковал меня снова. Возникла небольшая потасовка.

– Эй-эй, прекратите! – Скан перегнулся с переднего сидения, пытаясь нас разнять. – У нас дело! Дело!! – рявкнул он так, что у всех чуть уши не заложило.

Мы с Беловым наконец отцепились друг от друга.

– Вы что, совсем спятили?! – возмутился нул.

– А нехер выделываться! – выплюнул Белов, впившись в меня звериным взглядом. – Гад сраный! Вчера ещё, ничего не соображая, наших давил, а теперь сидит здесь, сука, мораль мне читает!

– Хватит! – снова гаркнул Скан. – Хватит, уймитесь!!

– Да пошёл ты! – бросил я Белову в лицо. – Сам-то что – из другого говна, что ли, в свой "Оплот" вывалился?!

– Да ты...

– Жека, – мягко перебил нул, глядя ему в глаза. – Пожалуйста.

Белов громко фыркнул, но продолжать не стал. Я тоже – просто отвернулся к окну и стал таращиться на улицу, толком не обращая внимания на то, что вижу. На душе было гадостно.

– Да ладно, Стёп, не бесись, слышь? – Скан вздохнул, окончательно вживаясь в роль миротворца. – С младенцем дело прошлое, чего уж теперь-то – по отрезанным волосам не плачут! Окли, вон, вообще, детей регулярно под молотки пускают – тебе ли не знать, после Серёжи-то, а?

Я молчал – аргумент, типа: а вот другие ещё больше убивают, не впечатлял.

– Что ж, – не дождавшись ответа, продолжил нул, – на этот раз окли детишек не получат – мы их в "Оплот" увезём, пока они себя разоблачить не успели.

– Что значит разоблачить не успели? – не понял я.

– Ну, то и значит, что детишки эти пока – самые обычные окли. Хотя вот-вот станут потенциарами. Тебе что, Сорвирог разве не объяснил?

– Да как-то туманно сказал, что это детдомовские дети, чьих родителей убили в лечебницах, а я не догнал, видно... Погоди, ты говоришь: только ещё станут? Но как это вообще можно определить?! – поразился я.

– Яна могла железобетонно, – вздохнул Скан. – А теперь лучшее, что у вас есть – это я.

– И как будешь это делать?

– Сосредотачиваться буду... – раздумчиво протянул нул. – Мысли останавливать и прислушиваться... короче всё, как она учила... Чёрт! – вдруг яростно ругнулся он, перебив сам себя. – Чёрт! Чёрт! Бес рогатый! – Скан обхватил голову руками.

Роль миротворца испарилась без следа. Впрочем, мы с Беловым и так уже остыли: я, во всяком случае, точно не хотел больше злиться, он вроде бы тоже снова бодаться не собирался.

– Чего это с ним? – спросил я, глядя на съёжившегося нула.

– Да мандражирует, наверно, – предположил Женя. – В теории-то оно всё вроде как понятно и правильно, а на практике... – покачав головой, он умолк.

– А на практике я только два раза выезжал! – прошипел Скан, роняя руки на колени.

– Ну и как? – спросил я.

– Шестерых из десяти правильно определил.

– Результат вполне вписывается в теорию вероятности, – вдруг отметил Кибер, снова влезая в разговор.

– Хочешь сказать – я просто тупо угадал? – взъерепенился нул.

– Нет, не хочу, – спокойно ответил водитель. – Ты ехал, потому что должен был проверить свои способности и навыки, а как их проверишь, если просто угадывать?

– А тогда зачем ты вообще сказал про эту чёртову вероятность?!

– Потому что если бы ты просто угадывал, то мог получить точно такой же результат.

– Заткнись, – скривился Скан, лицо его покраснело. – Просто заткнись и рули.

– Я... – начал было Кибер но, глянув на нула в зеркало заднего вида, осёкся и замолчал.

– Слушай, Скан, – почесав затылок, спросил его Белов. – Один раз как ты ездил, я помню, а второй?

– А вот это как раз и есть второй, – мрачно ответил нул, и Женя снова недобро зыркнул в мою сторону.

Я вздохнул, откинувшись на сидении – опять двадцать пять! – опять я виноват: из-за меня баба Яна Скана недоучила. Как надоели уже эти оплотовцы со своими претензиями! Прямо всем это нравилось: думать, что Корочкина погибла из-за меня, ещё бы, как удобно! Одна только Ленка меня не обвиняла, а напротив, сказала, что Яна по собственной инициативе, втихаря, отправилась за Бруховым меня брать, потому как считала особо важным приобретением. И чего? Я, что ли, ей это велел? Достали уже... Следить надо было лучше за ней, если такая ценная, а не на меня волками смотреть!

– Да ладно, не кипи – пар из ушей пойдёт! – проронил Белов, по-своему истолковав моё негодование. – Зря, что ли, наши спецы кровь ихнюю изучали? Определим и без Скана, если чего.

– Метод определения по крови не даёт девяносто девяти целых, девятьсот девяноста девяти тысячных процентов, обеспечивающих достаточную точность, чтобы безошибочно определить, будет ли у человека подавление околиста, – снова вступил в разговор Кибер.

– Тварь занудная! – беззлобно бросил уже успокоившийся Скан. – Видно, не зря окли вашего брата перебили.

– А сколько даёт кровь? – поинтересовался я.

– Шестьдесят восемь целых и три десятых процента, – ответил андроид-недобиток.

– Под семьдесят процентов, – протянул Белов. – Не так уж и мало, если разобраться.

– А как вообще всё это делается?

– Да там карты какие-то составляются по результатам всяческих анализов, короче спроси у научников наших, если интересно.

– Я могу зачитать полное описание и порядок расчётов, – предложил Кибер.

– Нет! – хором, в три голоса отказались мы.

Скан прыснул, я тоже улыбнулся:

– Спасибо, конечно, Кибер, но я вообще-то не про это спрашивал. Я имел в виду: как оплотовцы умудряются устраивать сам отбор?

– Ну, анализы крови в детдомах, куда отправляются дети, чьи родители были атакованы, берут регулярно, – ответил Белов. – Это ведь и самим окли надо: они тоже группу риска активно исследуют, только с целью, прямо противоположной нашей. Кровь отправляют в лабораторию, где у нас есть свой человек, который тайно пересылает нам все результаты проведённых анализов. Наши спецы маракуют над ними и потом сообщают нам, на кого из детей следует обратить особое внимание. Ну а потом... раньше кульки всегда с бабой Яной на разведку ездили – она будущих потенциаров и шиз издалека отлично определяла, так что мы всегда точно знали, кого надо выкрасть, и ловили подходящий момент... ну, или сами его подстраивали.

– А насчёт сегодня, я так понял, предварительной разведки не было?

– Сегодня особый случай. Экскурсию организовали наши люди, они позаботились, чтобы в автобус попали детдомовцы-семидесятипроцентники. Устраивали там какие-то конкурсы, подтасовывали результаты и т.д. и т.п. Водитель автобуса – тоже наш человек, шиза. Окли про наш новый метод отбора по крови ничего не знают, для них это просто рядовая экскурсия. Всего один автобус, значит, полицейской машины не будет, только сопровождающие – двое у выходов и ещё один где-то в салоне.

– Мы с тобой должны их вырубить, – кивнул я, – и потом следить, чтобы всё шло по плану.

– А что огнестрельное оружие в салоне нельзя использовать, знаешь? – нервно тряся ногой, поинтересовался Скан.

– Конечно. Сорвирог просветил. Да и зачем нам, иначе, вот это? – я вытащил из кобуры револьвер, заряженный инъекционными дротиками.

Такое же оружие было и у Белова и у Скана. У нас, драконов, имелись ещё и пистолеты, но палить из них в непосредственной близости от детей мы не имели права.

– Угу, – кивнул Белов. – Дети – наше всё. Никто пострадать не должен.

– Заканчивайте болтовню, – ровным голосом сообщил Кибер. – Приехали.

Я посмотрел в окно: мы свернули на грунтовку прямо под "кирпич" и метров через двадцать действительно оказались в тупике – прямо пути не было, сплошняком стояли деревья, зато налево отходила узкая полузаросшая дорога. Проехав по ней ещё метров десять, наша машина, подскакивая на кочках, вырулила на поляну, где стоял белый микроавтобус мест на двадцать.

Из микроавтобуса вышел парень с нашей базы – как его зовут, я запамятовал, но в лицо узнал. Мы обменялись с парнем рукопожатиями и отдали ему ключи от нашей машины.

– Автобус будет на месте самое раннее через тридцать минут, – сказал Кибер. – Так что мы без проблем успеваем туда дойти и устроить засаду.

– Да чего там устраивать? – Белов потянулся. – Кусты густые и растут совсем близко к шоссе.

– Ну, вот и пошли! – от нервяка на Скана напала двигательная активность: он топтался и приплясывал, словно земля жгла ему пятки.

– Хорошо, двинули, – оценив состояние нула, согласился Белов.

– Удачи! – напутствовал нас оставшийся на поляне парень.

– Спасибо! – ответил я.

Женя только коротко кивнул и направился к шоссе, мы с нулом и андроидом последовали за ним.

– Слушай, Жень, а почему бы Киберу не дать револьвер с дротиками, раз в автобусе трое сопровождающих? – спросил я, догнав Белова. Сорвирог назначил его командиром нашей маленькой группы, так что он решал, что, когда и кому делать. – Наверняка, Кибер стреляет не хуже, чем машину водит. И уж точно лучше Скана – ты глянь, как его колбасит!

Нул и правда вёл себя странно: сначала убежал далеко вперёд, потом вернулся и снова убежал – ни дать ни взять пёс на прогулке, что кружит вокруг хозяина.

– Ничего, соберётся, – уверил Белов, проследив за очередной петлёй Скана. – К тому же Кибер всё равно стрелять не может.

– Как не может? – я даже приостановился от удивления. – Почему?

– Потому! – ответил андроид, подтолкнув меня плечом вперёд. – Мне нельзя причинять вред людям.

– Даже усыплять?

– Любое оружие. Я просто не могу наставить ствол на человека и спустить курок. Нерушимая базовая прошивка – так что я лучше, как всегда, – за руль, люблю, знаешь ли, погонять!

– Что, даже если надо защитить человека от опасности, не выстрелишь? – не унимался я.

– Выстрелю, но только не в человека. Или ты что, Стёпа, – протянул Кибер, глядя на моё, нахмуренное от лихорадочной работы мысли, лицо, – уже успел забыть, что окли – тоже люди?

– Всё очень сложно! – с вытаращенными глазами, вернувшись с очередного круга, вдруг заявил Скан непонятно о чём: то ли о своей миссии, то ли о моей тупости, а может, о базовых прошивках андроида.

Уточнять, однако, что он имел в виду, никто не стал – мы к тому времени уже пришли к кустам, за которыми должны были устроить засаду.

– Имён в автобусе не называть! – на всякий случай напомнил Белов. – Я – первый, Степан – второй, Скан – третий, Кибер – четвёртый!

* * *

Автобус прибыл через сорок минут. Я заметил его издали, и до последнего всё казалось, что он проедет мимо, но нет – автобус затормозил ровно в той точке, где и ожидалось. Водитель открыл двери, мы с Женей выпрыгнули из кустов и мгновенно отправили отдыхать двух взрослых у выходов.

Ворвавшись в автобус, я увидел третьего сопровождающего: два нацеленных в грудь револьвера заставили его сразу же поднять руки. Вбежавший в автобус вслед за нами Скан выстрелил дротиком в водителя, дабы отвести от него подозрения, и тот, до этого весьма достоверно изображая испуг, рухнул вперёд, прямо на кнопку сигнала. Гудок протяжно разлился в пространстве, заглушая вскрики испуганных детишек. Некоторые из них даже бросились к выходам, но Кибер уже прыгнул в кабину и закрыл двери. Потом столкнул обездвиженного водителя с его места и сигнал выключился.

– Всем успокоиться! – приказал в наступившей тишине Белов. – Ваши сопровождающие просто спят, так что не надо ничего бояться. Автобус не сломался, как подумал ваш водитель, он остановлен нами дистанционно с помощью специального устройства. – Он поднял вверх переданную андроидом прямоугольную коробочку, давая её рассмотреть – дети должны были запомнить, что автобус остановился не по прихоти водителя, иначе наш шиза не смог бы и дальше оставаться в тылу врага.

Скан принялся рассаживать тех, кто вскочил.

– Сейчас мы проедем на поляну, – дождавшись, когда нул загонит обратно всех активистов, продолжил Белов, убирая коробочку в карман, – это недалеко, просьба оставаться на своих местах, и тогда никто из вас не пострадает.

Кибер плавно повёл автобус к повороту в тупик. Дети в салоне были разного возраста: примерно от восьми до тринадцати лет, и все они в ужасе смотрели широко открытыми глазами на нас: четырёх мужчин в масках и с револьверами в руках, которые, за несколько секунд обездвижив взрослых, захватили их в плен. Одна из младших девочек вдруг заплакала, за ней вторая, и те, кто постарше, тут же на них зашикали, стараясь успокоить.

И вот тут-то меня и накрыло. Сначала я не понял, что происходит, принимая то, что слышу, за шиканье подростков на малышню, однако спустя пару минут сообразил, что все уже замолчали, а шум только нарастает. Это был шёпот – шёпот множества голосов.

– Третий! – я схватил оказавшегося поблизости нула за руку и дёрнул к себе.

– Ты чего? – прошипел он.

– Ты это слышишь? – тихо спросил я его в самое ухо и умолк.

– Что это? – Он обеспокоенно оглядел салон, потом посмотрел в окно: автобус уже заезжал на поляну.

– Шёпот, он идёт отовсюду, ты слышишь?

– Шёпот? – его глаза в прорезях маски прищурились. – Чей?

Я замер, прислушиваясь: голоса перебивали друг друга, наслаивались, некоторые глохли, иные становились громче, но все они что-то шептали, снова и снова, вот только слов было не разобрать.

– Третий! – гаркнул Белов. – Приступай к выполнению задачи. Второй – ко мне!

– В чём дело? – понизив голос, спросил он, когда я подошёл.

– Шёпот, – честно ответил я, хотя уже осознал, что никто, кроме меня, его не слышит.

– Хорош болтать! – процедил подскочивший к нам Скан. – Я пытаюсь сосредоточиться!

– По местам! – приказал Белов. – Всем молчать, начинаем. Дети! Сейчас дядя будет говорить, кому выйти и пересесть в микроавтобус, а кому остаться здесь. Слушайтесь его, тогда всё будет в порядке и скоро закончится.

Кибер открыл двери, я встал возле ступеней, Женя вышел на улицу и занял позицию возле отодвинутой двери стоявшего рядом микроавтобуса. Скан замер в середине прохода, поводя головой так, словно к чему-то принюхивался. Голоса никуда не исчезли, продолжая донимать меня шёпотом, смысла которого я не мог понять... или мог? Мне вдруг показалось, что я различу слова, стоит только успокоить нервы, отпустить себя и "открыть" уши. Хотелось закрыть глаза, но этого делать было нельзя, поэтому я просто расфокусировал зрение и постарался расслабиться. Я с шумом втянул воздух и медленно выдохнул, потом ещё раз: вдох – выыыдох, вдох – выыыдох...

И внезапно салон автобуса осветился. Дрогнули, расплываясь, силуэты детей, шёпот в ушах распался на отдельные голоса, и я почувствовал их – маленьких, слабых, зовущих. Это были околисты детей, я их видел и слышал – воспринимал их как сгустки света, мерцавшие каждый в своём ритме. И это мерцание было зовом, криком о помощи. Зовущие околисты были больны, многих человеческий организм уже почти подавил, и они из последних сил протягивали ко мне свои уже гаснущие всполохи: прими нас... спаси нас... излечи нас – они говорили это не словами, однако это нисколько не мешало мне понимать их устремления.

Скан делал своё дело, осматривая детей. Всего их было двадцать четыре, то есть выходило, что ему надо отобрать шестнадцать-семнадцать человек – это будет примерно семьдесят процентов. Я по одному выпускал ребят на улицу, где Женя рассаживал их в микроавтобусе, куда перешёл и Кибер – следить, чтобы никто из них не сбежал. К своей задаче он, несмотря на искусственность интеллекта, умудрился подойти весьма творчески: так заморочил детишек фокусами, что они с открытыми ртами наблюдали за ловкостью его рук, похоже, забыв, где и почему находятся.

Сперва мимо меня проплывали самые слабые околисты – видно, их Скану обнаружить было проще, чем тех, которые только начали едва заметно мерцать. Процесс шёл быстро, и вскоре все они оказались в фургоне, после чего нул стал действовать менее уверенно. С трудом отделив ещё трёх человек, Скан остановился в растерянности, а может, в раздумье.

– Третий, время! – минут через пять крикнул с улицы Белов.

Скан прошёл к выходу и, высунувшись из автобуса, быстро проговорил:

– В остальных я не уверен. Есть только предположения.

Я посмотрел в салон: оставались ещё три мальчика и одна девочка, околисты которых мерцали, а значит, хоть и не в ближайшее время, но были обречены на подавление. Я открыл было рот, чтобы сказать об этом Белову, и, видно потерял концентрацию – свет тут же пропал, и, хотя приглушённый шёпот я всё равно слышал, в голову толкнулась мысль, от которой меня словно кипятком обдало: а с чего это я взял, что правильно интерпретировал то, что видел?! Да, мои сильно мерцающие дети совпали с теми, кого отобрал Скан, ну и что? Как можно считать это подтверждением, если я не знаю, откуда вообще взялись и что значат мои галлюцинации. Они возникли впервые в жизни и чёрт знает почему! А вдруг я просто спятил?!

– Хорошо, – после краткого размышления, сказал Белов. – Берём только тех, кто наверняка.

– Но у нас всего одиннадцать человек! – воскликнул я. – Ты же говорил, семьдесят процентов, а одиннадцать – это даже меньше половины.

– Слышь, умник! – угрожающе прошипел Скан. – Иди ты в жопу со своей математикой!

– Подожди, не злись! Мне надо кое-что сказать – это важно!

Я снова поймал шёпот в фокус, и свет вспыхнул снова. Вот они, эти четверо. Бес рогатый, что же мне делать?! Я отпустил видение и посмотрел обычным взглядом: девочка такая малышка – первоклассница, наверное...

– Первый, ты должен меня выслушать, прежде чем мы уедем! – с напором проговорил я. – Это крайне важно, поверь!

– Командир уже принял решение! – процедил Скан.

– Прошу, командир! Две минуты! – не отставал я.

Несколько секунд Белов молча смотрел мне в глаза, потом сказал:

– Третий, иди в автобус и закрой двери. Четвёртый – следи за своими.

– Спасибо, – поблагодарил я, провожая взглядом бормочущего проклятия нула.

– Ну, выкладывай. Только быстро! – потребовал Белов, когда мы отошли к деревьям.

– Я не могу сейчас внятно объяснить тебе как, но я вижу ещё четверых. Их околисты, хоть и не в ближайшее время, но точно будут подавлены.

– Что значит – вижу, но не могу объяснить?

– Ну... чёрт! Ты помнишь, я сказал тебе про шёпот?

Белов не ответил, мрачно сверля меня глазами через прорези в маске.

– Так вот, когда я сосредотачиваюсь, шёпот превращается в мерцание. Мерцающие – это те, кто нам нужен. Их четверо. Мы должны их забрать!

– Должны? Ориентируясь на твои глюки? Что за бред?

– Пожалуйста! Иначе их замучают, как Серёжу, а потом...

– И речи быть не может! – Белов повернулся, собираясь идти к автобусам.

– Стой! – я схватил его за плечо. – Подожди! Вспомни, как Яна Корочкина хотела меня заполучить! Называла химерой, причём какой-то особенной, говорила, я крайне важен для "Оплота"! Пока мне никто так толком и не объяснил, в чём дело, но возможно, слышать мерцание – это и есть способность химеры? – Краем сознания я отмечал, что меня несёт по полной, но остановиться уже просто не мог, чувствуя, что с каждым словом всё больше верю в то, что говорю: – Может, ради этого Яна и погибла, Первый, подумай об этом!

– Руку убери! – Белов разозлился, глаза его потемнели, маска вздулась от резкого выдоха через ноздри.

– Ну давай же, командир! – продолжил наседать я, отпустив его плечо. – Если мы этих детей оставим, окли их убьют. Но прежде продвинутся в поисках средства от подавления, или что там ещё ищут их чёртовы искроведы, истязая потенциаров! А вдруг именно среди этих четверых есть будущие химеры? А мы вот так возьмём и просрём...

– Четверо, говоришь? – перебил меня Белов. – Ты уверен?

– Четверо! Уверен. Я покажу кто. Всю ответственность беру на себя!

* * *

Оставшихся после отбора детей тоже усыпили безвредным газом, после чего мы выкатили автобус обратно на шоссе и, дождавшись парня на нашей машине, уехали. Всё то время, пока мы отбирали будущих потенциаров, парень ждал поодаль на трассе, так что дети его не видели.

Попрощавшись с нами, он вызвал полицию, сообщив, что обнаружил на трассе экскурсионный автобус с людьми без сознания и стал дожидаться блюстителей правопорядка, следя, чтобы с детьми в автобусе ничего не случилось.