Текст книги "Носители искры (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Раздумья прервал звонок – это была Ленка.
– Стёпа, ты можешь прийти в комнату Кибера?
– Ладно, приду. Как он вообще? Слышал, его наконец-то починили.
– Да, ещё вчера, но...
– Что?
– Объясню, когда придёшь! – в её голосе слышался испуг. – Прямо сейчас, пожалуйста!
* * *
Дверь в каморку Кибера была закрыта. На замок. С удивлением подёргав ручку, я постучал и прислушался. За дверью раздалось неразборчивое бормотание. Я постучал ещё раз, громче и услышал лёгкие торопливые шаги.
– Кто там?
– Ленка, это я!
Щёлкнул замок.
– Проходи! – она впустила меня и тут же снова закрыла дверь.
– А ты чего это здесь? Да ещё и запираешься? – спросил я, глядя на стоявшего перед зеркалом Кибера.
Часть его черепной коробки – как раз та, из подходящей железки с болтами, что прикрутили уже тут, на базе, была отвинчена и лежала неподалёку на стуле. Грудь андроида тоже была вскрыта, от неё, как и от головы, тянулись провода к стоявшему на столе ноутбуку. Из пальца Кибера торчала тонкая и длинная игла, которой он ковырялся в собственных мозгах. По экрану ноута бежали строки знаков, символов и цифр.
Глядя на эту нечитаемую абракадабру, Кибер переставлял иглу с места на место и одновременно что-то ещё то ли нажимал, то ли подкручивал у себя в груди.
– Скоро мы узнаем, глубока ли кроличья нора... – вдруг зловещим шёпотом произнёс он, и тут же ответил сам себе тонким голосом: – Это путь в ад!
Я обалдело застыл, таращась на Кибера.
– Глупый стереотип! – тем временем, не обращая на меня ни малейшего внимания, продолжил он снова замогильным шёпотом. – Дорога в рай не обязательно идёт вверх, иногда надо просто спуститься в глубину, ты понял?
– О боже, как ярко!.. сколько света! – пропищал андроид, продолжая в лицах разыгрывать какой-то одному ему ведомый диалог.
– Это оттого что тут нет темноты... – Кибер снова перешёл на шёпот, и опять спросил тонким голосом: – Совсем?
– Ну я же обещал... – прошептал Кибер.
– Это чего такое? – опомнившись, я посмотрел на Ленку. – Что за хрень?
– Он сказал, что должен себя проверить. Попросил принести ноутбук и дверь запереть, так, чтобы никто из программистов не увидел и не помешал. – Он им не доверяет, видишь ли, после Жбана.
– А тебе, значит, доверяет? Интересно.
– Да ничего интересного, сталкивался со мной постоянно на выставке, мы об искусстве много беседовали, вот он и привык. К тому же в технике я всё равно ни бельмеса не смыслю.
– А меня ты зачем позвала? – я покосился на андроида, всё так же продолжавшего бормотать на разные лады, копаясь в своих искусственных "извилинах".
– Да чё-то он уж целых полчаса так делает. То пищит, то шепчет, иногда даже завывать начинает – вообще жуть! Пообещала ему, что подожду здесь и прослежу, чтобы никто не мешал...
– Придёт новый человек, – вдруг сказал андроид своим обычным голосом.
– Киб! – позвала его Ленка. – Ки-и-иб! Кибер!!
– Я не должен... – забормотал андроид сдавленным голосом, а потом громче: – Просто беги! – и снова сипло: – Неподчинение... – и опять переходя на другой голос: – Нет больше запрета – просто беги и всё!
– Вот видишь! – Ленка всплеснула руками. – Он на меня не реагирует! Вообще ни на что не реагирует! Иголкой в башку себе тычет и несёт какую-то околесицу. Я обещала ему, что звать программистов не буду, но теперь уже и не знаю прямо, чего и делать-то. Боюсь, вот тебя и позвала, ты же не программист, значит, можно... Смотри, что ещё я тут у него обнаружила!
Она показала на валявшиеся на столе комки бумаги. Рядом лежало несколько расправленных листов: на них были разноцветные линии, точки и геометрические фигуры, удивительным образом переплетавшиеся против всех законов геометрии и изображенные в каких-то немыслимых ракурсах.
– Абстрактная живопись? – предположил я. – Надо же, цветные карандаши где-то взял...
– У детишек попросил, – объяснила Ленка. – Сказал, они ему утром дали.
– Значит, это он за сегодня уже успел столько начирикать?
– Да тут капля в море, – усмехнулась Ленка, – ты вон туда посмотри!
– Ни хрена себе! – поразился я, заглядывая под кровать, где Кибер, оказывается, устроил целое кладбище смятых рисунков. – Может, он тут решил себе гнездо из бумаги соорудить?
– Я уже ничему не удивлюсь! – Ленка вздохнула. – Ребята ещё вчера говорили, что починили его, но, по-моему, наш Киб всё ещё... – она покрутила пальцем у виска.
– Я, между прочим, всё вижу! – вдруг раздался знакомый голос.
От неожиданности мы чуть ли не подпрыгнули.
– И вижу и слышу, – глядя на нас из зеркала, уточнил Кибер.
– Ой, Киб! Ты очнулся?! – обрадовалась Ленка. – Слава богу!
– Что значит – очнулся? – андроид стал быстро отсоединять от себя ведущие к ноутбуку провода.
– Да ты тут полчаса сам с собой разговаривал, ты что, не помнишь? Сцены какие-то в лицах разыгрывал – то шептал, то пищал, а на нас вообще не реагировал!
– Это я так исследования проводил.
– Ничего себе исследования! – возмутилась Ленка. – Я от страха чуть не спятила!
– А чего ты испугалась? – не понял Кибер, закрывая панель на груди.
– Да ну тебя! – Ленка только махнула рукой, устало садясь на кровать.
– Ты что, искал какие-то тайные пути в собственных извилинах? – пристраиваясь рядом с ней, предположил я.
– Ну, в принципе, да, – Кибер посмотрел на меня с уважением. – Хотя формально у меня нет извилин, но если рассматривать это как метафору, то ты прав: после того, как меня переклинило с искажениями, я вдруг как будто кое-что вспомнил, но не уверен, что эти воспоминания настоящие.
Мы с Ленкой переглянулись.
– Да хватит вам! – Кибер принялся привинчивать на место черепную крышку. – Ну, перестарался я разок с собственным развитием, бывает, впредь буду осторожней... Зато смерти избежал! Они ведь по водителю из гранатомёта шарахнули...
– От Жбана практически ничего не осталось, – мрачно напомнил я.
– Он умер вместо меня, и поэтому ценность моей жизни возросла, понимаете?
– Как-то не очень! – сознался я, и Ленка согласно кивнула. – И вообще, Киб, заканчивал бы ты уже с этой своей философией...
– Почему? – андроид завинтил последний шуруп и уставился на нас – руки в боки. – Не любите философию? Боитесь, я снова с катушек слечу?
– Ну не без этого! – подтвердил я и показал на валявшиеся на столе рисунки: – Что это за странные картинки?
– Они помогают мне сосредоточиться.
– На чём? – спросила Ленка.
– На том, что я то ли вспомнил, то ли... – андроид умолк, словно не мог подобрать слов.
– А что именно ты вспомнил? – у меня возникло неприятное чувство, что Кибер что-то скрывает не только от программистов, но и от нас – тех, кому он вроде бы доверяет.
– Пока не могу сказать. Мне ещё надо подумать... Разобраться.
– А-а, – протянул я. – Ну-ну, валяй! Разбирайся, только, смотри, всю бумагу на базе не изведи, а то детишкам не на чем рисовать будет.
– А это шутка, я понял! – кивнул андроид.
– В самом деле, Кибер! – Ленка наклонилась и выгребла несколько комков. – Ну что за бардак ты развёл, посмотри!
– Мне не мешает, – ответил андроид. – А вас я не просил под мою кровать лазить.
– "Под мою кровать"! – хохотнул я. – Да зачем она тебе вообще, кровать эта? бумагу под неё бросать? Что за бред! Ты же кибернетический организм!
– И что, из-за этого я не имею права принимать горизонтальное положение? – возмутился андроид. – Это терапия, между прочим! Ленка, скажи ему!
– Поставить у него в комнате кровать была моя идея, – призналась она. – Когда программисты его чинили, обмолвились, что неплохо ему, после каждой сессии у них в лаборатории, проверять, нет ли сбоев, считать там что-нибудь или задачки решать, ну вот я отыскала задачник для продвинутых школьников, – она встала и взяла с полки книжку. – Тут есть ответы, чтоб проверить. Вот я и заходила к нему вечерами, читала задачи.
– А при чём тут кровать?!
– Ну, меня доставало, что я сижу, а он всё время стоит истуканом, и я как будто шкафу читаю...
– А давай покажем! – вдруг предложил Кибер. – Как говорится, лучше один раз увидеть, чем... Стёпа, встань, пожалуйста!
Обалдевший от рассказа Ленки и распоряжения андроида, я молча поднялся.
Кибер тут же растянулся на кровати и, подложив под голову руки, сказал:
– Ленка, будь добра, садись и почитай мне!
– Да я это... – замялась она, – даже не знаю...
– Пожалуйста, пожалуйста! – настаивал андроид.
– Ну ладно! – Ленка села на стул и открыла учебник, а Кибер, закрыв глаза, приготовился слушать: – Три шара радиуса R касаются друг друга и плоскости А, четвертый шар радиуса R положен сверху так, что касается каждого из трех данных шаров. Определите высоту горки из четырех шаров.
– Высота горки составит, – едва она успела произнести задание, ответил Кибер, – два R умножить на сумму корня квадратного из двух третей и единицы.
– Правильно, – посмотрев в ответах, констатировала Ленка. – Докажите, что уравнение: икс умножить на игрек равно 2006 умножить на сумму икса и игрека – имеет решения в целых числах.
– Решения существуют, например, икс равно игрек, равно 4012, – не медля ни секунды, выдал Кибер.
– Правильно.
– Ну всё, хватит! – окончательно офигев, возопил я. – Достаточно уже, я понял!
– Я думаю, Ленку это тоже расслабляет, – улыбнулся Кибер, садясь на кровати.
– А знаете что, – я посмотрел на них долгим взглядом. – Мне пора. Пойду я, пожалуй.
– Ага, – кивнула Ленка. – Я с тобой! – Она поднялась и положила учебник на полку. – Пока, Кибер.
– Пока, – ответил андроид.
Мы вышли в коридор.
– Я просто хотела, чтобы он побыстрее поправился! – закрыв за собой дверь, объяснила Ленка.
– Задачи для него слишком лёгкие! – пробурчал я, просто не зная, что ещё сказать на это её "поправился".
– А и надо было лёгкие! – с готовностью подтвердила Ленка. – Программисты так велели... ну, чтоб его случайно снова не переклинило, пока до конца не починили.
– Так вот, значит, ты чем по вечерам занимаешься, – кивнул я. – По каморкам спятивших андроидов шаришься... да ещё и кровать притащила!
– Да он сам тащил, я только предложила, – рассмеялась она. – А почему это тебя так сильно беспокоит?
– Да потому что! – я зашёл вперёд и, развернувшись, посмотрел ей в глаза. – Потому что ты только и делаешь, что нянчишься со всеми подряд: то Скана депрессивного пестуешь, словно ему пять лет, то Кибу сказки-задачки на ночь читаешь – это, вообще, бред какой-то!..
– Ах вот оно что! – Ленкины брови взметнулись вверх, в зеленоватых, с тёмным ободком, глазах заплясали весёлые чёртики. – Ты ревнуешь!
Я не ответил, скользнув взглядом по её лицу, потом ниже, по нежному изгибу шеи. Ленка попыталась пройти вперёд, но я упёрся рукой в стену коридора, преградив ей путь.
– Пусти, – сказала она, но с места не сдвинулась.
Я взял её за талию и легонько потянул к себе. Ленка не сопротивлялась, щёки её порозовели, губы приоткрылись. Я обнял её, и мы долго целовались, пока она, задыхаясь, не отстранилась от меня, прошептав:
– Мне надо идти, Стёпа...
– Я провожу? – я разжал руки, выпуская её из объятий.
– Нет, не надо... в другой раз... ладно?
– Как скажешь.
Ленка повернулась и почти побежала к выходу из коридора.
– До встречи! – крикнул я вслед.
* * *
Наш с Ленкой роман развивался стремительно. Даже Серёженька это заметил, когда мы заглянули его навестить.
– Вы скоро поженитесь? – без обиняков спросил мальчишка, не успели мы зайти к нему в комнату.
– С чего ты взял? – поразилась Ленка.
– А он у нас такой, – рассмеялся я, присаживаясь рядом с ним на кровать. – Внимательный! Он коды, в браслетах зашифрованные, подмечал, когда в лечебнице был.
– Я дорогу на крышу знал! – гордо сообщил Ленке малец.
– По коробам вентиляции, – добавил я.
– Серьёзно? – она села на табуретку напротив кровати.
– Ага. Мы с Женькой только успевали за ним ползти, бегал там, как у себя дома, – до сих пор не понимаю, как он там ориентировался...
– Да по поворотам, как же ещё, – удивился моему непониманию Серёжа. – Так вы поженитесь?
– Э-э-э... – проблеял я, – вообще-то мы об этом не думали. А почему ты спрашиваешь?
– Если вы поженитесь, то я смогу стать вашим сыном и жить с вами, – с обезоруживающей прямотой заявил мальчик. – А ты будешь учить меня быть драконом!
– Да я бы хоть сейчас научил тебя быть драконом, если б знал как.
– А ты разве не знаешь?
– Нет, – покачал я головой. – Оно как-то само собой получилось. Я не могу этому научить.
– Жалко... – Серёжа уставился на свои коленки. – А химерой?
– Тоже.
– Ну и ладно, химерой я всё равно не хочу, – мальчик вздохнул. – Я драконом хотел.
– Да ты не расстраивайся! – сказала Ленка. – У тебя всё впереди! Станешь ещё кем захочешь! Обязательно!
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда, что тебе всего шесть лет! – улыбнулась Ленка. – А ты уже совершенно особенный!
– Они говорят, что сыворотку из меня делать будут! – гордо сообщил Серёжа, яростно болтая ногами.
– Не из тебя, а из твоей крови! – рассмеялась Ленка. – Ты нам ещё пригодишься.
Дверь приоткрылась, и в комнату просунулось круглое улыбчивое лицо тёти Мани.
– Ему нужно на осмотр!
– Ну всё, Серёжа, нам пора! – сказал я, поднимаясь.
– Это мне пора! Мне, а не вам! – мальчик вскочил и побежал к тёте Мане.
– Крутой! – хихикнула Ленка.
– Пока! – Серёжа взял тётю Маню за руку.
– Увидимся! – я подмигнул мальчишке.
– Пока! – попрощалась Ленка и, глядя ему вслед, добавила: – Славный мальчуган.
– Ага, – согласился я и затащил её в один из пустующих школьных классов, где мы долго целовались, прежде чем разойтись – каждый по своим делам.
* * *
В воскресенье я шёл по коридору к Сорвирогу, когда дверь его кабинета открылась, и оттуда, качая бёдрами, вырулила Заноза.
– Привет, Стёпик! – она остановилась прямо передо мной, посреди коридора. – Как твоё ничего себе?
– Нормально... – усмехнулся я, отмечая беспорядок в её причёске и одежде. – А ты, я смотрю, и до командира уже добралась?
– Ч-ш-шш! – она приложила палец к моим губам. – Не надо так громко разговаривать, милый! Ревнуй потише, а лучше вообще про себя.
– Да иди ты... куда шла! – беззлобно посоветовал я, негрубо, но настойчиво отодвигая Занозу с дороги.
– Эй-эй, погоди, зачем так напрягаться? – она поймала меня за руку, не давая пройти. – Я же тебя не съем! – Её плотоядная улыбка заставила сомневаться в последнем заявлении.
– Слушай, Заноза! Я...
– Да ладно! – перебила она. – Думаешь, я к тебе клеюсь, что ли?
– А что, нет? – я посмотрел на ухватившую меня руку.
– Ну... Ты парень симпатичный, конечно, но я же ко всем подряд не пристаю, как ты думаешь?
Честно говоря, именно так я и думал.
– А чего же тебе тогда от меня надо?
– Да просто пообщаться, – пожала она плечами, отпуская наконец мою руку. – Посидели бы, за жизнь поговорили, может, выпили бы, ну так, по-дружески, а?
– Нет, Заноза, извини, не получится, – я двинулся мимо неё вперёд. – С командиром лучше выпей.
– Нет, не пойдёт! Это уже поплавок.
– Чего? – я остановился и развернулся к ней лицом, желая прояснить, что это она тут про Сорвирога несёт – не просто нашего командира, но и моего друга. – Какой ещё, на хрен, поплавок?
– Поплавок – это такая штука, которая не даёт пойти ко дну, врубаешься?
– Как-то не очень.
– Ну, просто мне очень трудно удержаться на плаву, Стёпик! – я думал, она улыбнётся, но лицо Занозы было серьёзным. – Такая вот особенность организма, прикинь?
– И что?
– Да то, что мне нужны поплавки! И чем их будет больше, тем лучше.
– Хочешь сказать, твоё... э-э-э... твои... отношения с мужиками нужны тебе, чтобы...
– Чтобы не утонуть, да! видишь, какой ты понятливый! Понимаешь теперь, почему я хотела с тобой подружиться?
– Потому что и сотни поплавков уже не достаточно? – усмехнулся я.
– Да иди ты!..
– Куда шёл! – энергично подхватил я. – Всё правильно: с чего начали, к тому и вернулись.
Ничего не ответив, Заноза повернулась и медленно поплыла к выходу их коридора.
– Желаю здравствовать! – пробормотал я, зашагав к кабинету командира.
И что, интересно, заставляет мозги нулов так выворачиваться? – думал я, стучась в кабинет Сорвирога. Вспомнилось предательство Жбана и то, как Скан жаждал попасть под молнию. Люди без околистов, чистые, ничто ими не управляет, а вот поди ж ты!.. Один какого-то странного счастья дебила искал, другой – пытался извилины свои прожарить для лучшего восприятия, а третья просто спит со всеми подряд, чтобы живой себя чувствовать, – эх и бредятина!..
– Что это у тебя с лицом? – открыв дверь, спросил командир.
– В смысле?
– Да ты как будто тот околист проглотил!
– А-а... нет, это я задумался просто! – ответил я.
– О чём?
– Да об околистах, – решив оставить откровения Занозы и собственные размышления о нулах при себе, сказал я. – Хотел спросить тебя...
– Ну проходи! – Сорвирог посторонился, пропуская меня в кабинет. Вид он имел взбудораженный и слегка всклокоченный. – Садись. Спрашивай! Чего ты там хотел?
– Да хотел узнать, почему искроведы считают околистов пришельцами?
– А чего ты с этим ко мне, а не к ним пришёл? – удивился командир. – Научники-то тебе бы лучше объяснили!
– Да они сейчас все заняты, вокруг мониска пляшут, не до моих вопросов... а мне к этой твари лишний раз подходить не больно-то хочется.
– Что, боишься снова?.. – Сорвирог крутанул пальцем у виска и усмехнулся.
– Есть такое, – кивнул я. – Да и на хрена к нему подходить, если он всё равно ничего не соображает! Как они вообще вызовы на обряды принимают?!
– А чёрт их знает! Я тоже думал об этом... Может, не все они там, в монастыре, такие дурные? Или даже вообще все они – не такие, а нам просто убогий попался?
– Или кто-то другой там ими командует!
– Ещё кто-то? – Сорвирог почесал затылок. – Да вряд ли... Мне кажется, ты плодишь лишние сущности.
– Возможно, ты прав, хотя, если они действительно прилетели откуда-то из космоса, то сущностей может быть сколько угодно. И вот, кстати, ты ведь так мне и не ответил: почему их считают пришельцами?
– Из-за аминокислот. В околистах есть такие аминокислоты, которых нет в земных организмах, поэтому искроведы думают, что эти паразиты имеют внеземное происхождение.
– Ах вот оно что!
– Ага! – Сорвирог потёр лицо. – Знаешь, ты ведь не первый – я в своё время тоже задавал научникам ровно те же вопросы. Да они и сами старались: каждый попавший в руки околист буквально по молекулам разбирали, вот в конце концов про аминокислоты и выяснили. Не так давно, между прочим. Оборудование-то сейчас хорошее, знаешь, как трудно достать! Да и знания многие утеряны, отстали мы технически от наших предков, здорово отстали...
– Да уж, – согласился я. – Что ж, спасибо тебе, командир, за информацию. – Я встал.
– Да не за что! – Сорвирог тоже поднялся. – Слушай, Стёпа, ты сейчас не занят?
– У тебя есть для меня задание?
– Да нет, я просто в спортзал иду, может, составишь компанию? Как насчёт спарринга?
– С удовольствием!
* * *
Киба я нашёл на выставке. Он снова сидел на своём любимом стуле, в углу, под последними картинами, с альбомом на коленях.
– Ты что совсем?! – набросился я на андроида. – Понравилось мозги ломать?
– Это не то, – спокойно ответил он. – Ты смотрел бы лучше, прежде чем орать.
Я перевёл взгляд с Кибера на его рисунок. Там был изображён худой мужчина лет сорока пяти в белом халате на фоне какого-то оборудования. Аккуратный, чистый и прорисованный до мельчайших деталей рисунок был похож на чёрно-белую фотографию.
– Ну и кто это?
– Доктор Ториков. Я звал его просто доктор, хоть и знал фамилию. Это было до "Второго пришествия", и это доктор запрограммировал меня так, что мне пришло в голову сбежать, когда остановили наш контейнер и стали громить других андроидов. Доктор хотел целую партию киберов запрограммировать так же, как и меня, но не успел. Я остался его первым и единственным экземпляром. Он сказал, что основной закон – невозможность нанести вред человеку – он перепрошить не сможет, слишком это сложно и требует глобальной переделки, поэтому он дал мне только возможность неподчинения, такую, что я могу сам выбирать, кому из людей служить, а чьи приказы полностью игнорировать. Ну и мышление нормальное, а не урезанное. Его, оказывается, андроидам тоже ограничивали, чтобы они думали исключительно о своей работе, а не о чём не попадя. Вот из-за этих широких возможностей интеллекта меня всё время и тянет то к искусству, то пофилософствовать... Доктор также записал мне на жёсткий диск папку с рядом файлов, однако после того как меня повредило взрывом, я забыл и его, и то, что он со мной сделал. Часть жёсткого диска, где хранилась эта папка, оказалась испорченной, я думал – необратимо. И поскольку, по логике, там вообще не должно было быть никаких данных, кроме системных по внешним функциям, которые к счастью, многократно дублируются на случай повреждений, я вообще выключил эту часть ПЗУ из использования. В результате лишь незначительно уменьшился объём моей постоянной памяти, но зато я отсёк связи, которые могли принести нестабильность. Однако при поиске искажений, когда я так хотел овладеть искусством рисования, что совершенно потерял над собой контроль, я стал вскрывать все слои, включая самые глубинные, пытаясь задействовать любые, даже повреждённые связи в мозгу. В итоге меня так мощно перемкнуло, что пришлось чинить, но зато потом, когда ребята смогли восстановить мою работоспособность, я вдруг нащупал ниточки, ведущие к какой-то важной информации, спрятанной в той самой, испорченной взрывом части жёсткого диска. Сначала я растерялся, не зная, как её извлечь. Но потом всё-таки сумел найти способ – это то, что вы с Ленкой видели, когда я бормотал на разные голоса.
– И как же это бормотание могло извлечь информацию? – не понял я.
– Ну, если по-простому, то это нечто типа дефрагментации памяти с выключением испорченных кластеров, – объяснил андроид. – Кстати, у людей тоже есть похожий процесс: мозг проводит его каждый день во время фаз быстрого сна. Вот и я делал по сути это же самое.
– Это же самое? – поразился я. – Хочешь сказать, ты... видел сны?!
Я застыл с открытым ртом: теперь бредовый разговор Кибера на разные голоса, с одновременным ковырянием иголкой в мозгах, виделся совсем в другом свете.
– Осуществлял схожий по своей глобальной сути процесс – скажем лучше так, – уточнил андроид. – В результате я получил доступ к скрытым ранее файлам и вспомнил доктора Торикова.
– И что же это за файлы? – вскричал я в нетерпении. – Что в них? Ну?! Говори же, не тяни!
– Это части видеоотчёта, объёмом чуть меньше, чем на час просмотра. Чтобы их воспроизвести, нужен компьютер или ноутбук. И этот видеоотчет – я же должен показать его не только тебе.
– Хорошо, я звоню Сорвирогу!
– Пусть и Ленка придёт! – потребовал Кибер. – Она это заслужила.
Миморад
Дата: 03.08.62 / 08:06 / [Запись 01]
Я понял, что больше им не завидую. Радсам, в смысле. Понял я это, когда позвонил своему приятелю Ване Сметкину, и он сказал, что его уволили.
– Как уволили, ты же у них лет десять уже... За что?!
– Пятнадцать... В сентябре было бы пятнадцать лет, – мрачно усмехнулся Ванька. – Да только всем по хрену! Упраздняют как специалиста, причём вместе с кабинетом. Пришло новое начальство и решило, что невролог в поликлинике больше не нужен. Ну правильно, чего? На хрена нынче невролог? Последнее время до меня и так мало кто доходит. Терапевты направлять почти перестали. Голова болит? В ушах шумит? С координацией беда? – ставь радсу и все дела! А её уже и выписывать не надо – всем подряд, причём даже и без всяких жалоб, ставят – купил и нет проблем. Вот все и покупают.
– Это точно! Всеобщий ажиотаж. Динка и меня на процедуру таскала...
– Ты что же, был не против? – удивился Ванька.
– Ну, я сам-то не собирался, так она сразу две радсы – и себе и мне – взяла да купила! Все ставят, говорит, это такая прелесть, настоящая "Радость существования", название своё так оправдывает, что все в восторге, надо и нам тоже... короче, я согласился.
– Подкаблучник! – возмущённо прошипел Сметкин.
– Да брось ты, это так давно было, года три назад, к тому же со мной всё равно ничего не вышло, пришлось мою радсу обратно сдать, чтобы деньги вернуть. А я, между прочим, тогда даже расстроился: думал, что и правда вещь хорошая! Завидовал тем, у кого проблем с установкой не было.
– А сейчас? – недобро так протянул Ванька.
– Сейчас уже и не знаю, что думать. У нас на работе тоже всё как-то в неприятную сторону меняется, но меня пока не трогают.
– Тронут ещё, вот увидишь, – мрачно предрёк Сметкин. – Да и Динка тебя в покое не оставит!
– Уже оставила, – возразил я. – Она ушла от меня, два месяца назад, я тебе разве не говорил?
– Ах, это! – отмахнулся Ванька. – Это не имеет значения, раз у вас общий ребёнок. Мишка-то с тобой ведь видится?
– Видится, конечно! Встречаюсь с ним раз в одну-две недели, когда как получается. Она, слава богу, не препятствует.
– Пока не препятствует, – поправил меня Сметкин.
– Ай брось, хорош нагнетать!
– Да не нагнетаю я, просто предупреждаю... Напоминаю, так сказать, что радсы эти чёртовы нас на дух не переносят. Миморады теперь всё равно что маргиналы! Я вот на работе, по-моему, вообще один миморад оставался, всех других по разным причинам выжили-выпихнули... Целый коллектив радсов, мать твою, – вся поликлиника в вечном позитиве! Ты знаешь, Глеб, а я даже рад, что ухожу, потому что смотреть на это невозможно. Я пятнадцать лет с ними бок о бок протолокся, а им пофиг – никто даже не притворился, что переживает за меня или хоть немного сочувствует! Как можно с такими людьми общаться?
– А ты-то сам радсу поставить пробовал?
– Нет, ты что! Исключено просто – у меня стойкая идиосинкразия вообще к любым имплантам, а уж к этим... – Ванька закатил глаза. – Короче, я даже смотреть на них, не то что пробовать не могу. Да и зачем? Стать таким же позитивным идиотом, как эти дураки? Слушай, ну, они же словно зомби из страшилок, только весёлые и людей не едят...
– Какие же это тогда зомби из страшилок? – прыснул я.
– Ну, не зомби, ну, не из страшилок – пофиг, какая разница! Всё равно это дичь какая-то, радсы эти, они ж нормальному человеку – чуждые, как... ну не знаю... как пришельцы! О, точно! Пришельцы.
– Ага, есть такое. Динка такая стала... чужая совсем, действительно. Понимать её вообще перестал, а она – меня...
– Ну, я-то старый холостяк, слава богу, хоть от этих проблем избавлен...
Дальше мы, помню, о бабах ещё поболтали, но, думаю, это уже не для отчёта.
О, вот и название моим записям само собой образовалось – отчёт.
Отчёт миморада доктора Торикова – вот что такое эти мои записи.
Я начал их вести сегодня, после вчерашнего разговора с Иваном Сметкиным. Из-за тенденции. Она, как мне кажется, весьма настораживает. Да что там настораживает – пугает, если говорить откровенно. Вот я и говорю, и буду продолжать эти записи по мере появления новой информации, связанной с имплантами "Радость существования". Может, кому-нибудь когда-нибудь он пригодится, этот мой отчёт, а сейчас мне пора на работу.
Конец записи.
Дата: 15.09.62 / 9:25 / [Запись 02]
Вчера я ходил на похороны и думаю, то, что там произошло, должно попасть в этот отчёт миморада.
Хоронили моего тестя... бывшего... хотя раз официально-то мы с Диной не развелись, так и не бывшего, впрочем, какая, на хрен, разница. Суть не в этом...
С Леонидом Петровичем, так звали покойного, близок я не был, но уважал, конечно, встречался по семейным делам, выпивал на праздниках и всё такое. Нормальный был, в общем-то, мужик, хоть и со своими тараканами. Так ведь кто ж нынче без тараканов?.. Короче... к чему я это всё веду? Да к тому, что, на этом странном прощании, похоже, только мне – зятю, общавшемуся с Леонидом Петровичем больше по необходимости, чем по велению души, и было его по-настоящему жалко. Дочь его, жена моя – вот уж без сомнений бывшая – на прощании порхала, словно бабочка, перебрасываясь с пришедшими какими-то ничего не значащими фразами и едва ли хоть раз глянувшая на покойного отца. Они тоже на него не особо смотрели, дети вообще играли, смеялись, носились вокруг гроба, как стадо ягнят, и никто их ни разу не одёрнул.
– Эй, Мишка! – сказал я сыну, поймав его во время очередной пробежки мимо усопшего. – Твой дедушка родной умер, тебе что, его совсем не жалко?
– Жалко, – чуть подумав, ответил он.
– Тогда почему ты ржёшь и носишься как слон?
– Мы просто играем! – Мишка покосился на мать – та увлечённо болтала с какой-то родственницей и, я подозреваю, вовсе не о печальном событии, ради которого они тут встретились.
– Сегодня все прощаются с дедушкой, потому что больше никогда его не увидят, понимаешь, как это грустно? Деда Лёня больше никогда не сможет ни обнять тебя, ни поцеловать, никогда не скажет, как сильно он тебя любит.
– Но его же здесь нет, пап! Это только тело, оно уже не видит ничего и не слышит... Оно это... – Мишка замялся, вроде бы смутившись, но, чуть помедлив, всё же выпалил: – Неодушевлённое, вот!
– Неодушевлённое? Это тебе мама так сказала?
– Ага! – сын вытянул шею, высматривая своих приятелей. – Пап, а можно я пойду? Пожалуйста!
Я отпустил Мишку и подошёл к Дине, прервав её трёп с родственницей:
– Можно тебя на минутку?
Не дожидаясь согласия, я схватил её за локоть и потащил в дальний угол комнаты.
– Ай, больно! – она попыталась высвободить руку, но я только ещё крепче сжал пальцы, так что она взвизгнула: – Да ты что, совсем спятил?!
– Я-то не спятил, а вот насчёт тебя, – я обвёл взглядом неуместно довольное жизнью собрание, – насчёт вас всех, не уверен! Ты чему моего сына учишь, дура? У тебя, вообще, как с головой?!
– Да нормально у меня с головой! – прошипела Дина. – В отличие от тебя! У тебя там такие завихрения, что даже радсу не поставишь!
– А вы все, значит, поставили! Поэтому и превратили прощание чёрт знает во что? Он же твой отец, Дина! Леонид Петрович – твой отец, а ты вращаешься тут, рядом с его телом, как на светском рауте, да ещё и Мишке бред сивой кобылы внушаешь!
– Ничего я ему не внушаю, что ты несёшь? Нашему сыну скоро двенадцать лет – если ты вдруг забыл его возраст, – так что он и сам уже отлично соображает.
– Ага, соображает! Только что заявил мне, что его дедушка – неодушевлённый предмет, который скоро закопают! Твоя работа?!
– Не передёргивай! – поморщилась Дина. – Никто не говорил ему, что дедушка неодушевлённый предмет, его дедушка был хорошим человеком, но он навсегда ушёл, его больше нет, тем более здесь, в этой комнате, – так почему мы должны лить слёзы над трупом и лобызать его в холодный лоб? Это же бессмысленно! Труп – это не человек, а просто мёртвое тело, ты разве не согласен?
– Эй, Дина! – из толпы вдруг вырулил незнакомый мне мужик. – Вы чего там кричите?
– А это ещё кто? – дёрнул я бывшую жену за локоть. – Что за козёл?!
