Текст книги "Сосуд (СИ)"
Автор книги: Ольга Вереск
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Да, и это спасло Вас от конфуза, к вашему счастью! И к моему несчастью! – меня придержали, а затем отступили, подав мне руку, уже без перчатки, хотя вторая на месте.
– П – п-почему к несчастью?! – богиня, его прикосновения обжигают. Будто жаром опалило. Только не так, как от рук Рихарда. Не знаю как, но не так. В дрожь не бросает.
– Миледи, я упустил свой шанс увидеть ваши прелестные стройные ножки! – ох, как же он улыбается. Открыто, задорно. Как мальчишка, который только что напроказничал.
– Да, а моя туфелька упустила шанс… встретиться с вашим лбом! – и я улыбнулась в ответ, приподняв подол платья. Туфли у меня хоть куда! Не поверите, из какого‑то прозрачного камня. – Носок видите?! Поверьте мне, тяжеленный!
Для верности, я постучала им о молочно – белый каменный пол. Звук – цокот лошадиной подковы!
– Думаете, соскочила бы?! – задумчиво спросил мой сегодняшний герой.
– Зуб даю! – весело ответила я, подмигивая. – Ой!
– Что?! – опешил граф.
– В смысле, безусловно! – как там Летиция улыбается, широко?! И я так умею. Вот так улыбаясь, что аж щёки трещали, я и вошла в столовую, опираясь о руку графа Лайнвуда, пройдя не меньше ста шагов по изумительной парадной зале, освещенной тысячью магических огней, словно звезды, мерцающие на потолке.
* * *
Спустя полчаса рассматривания диковинных серебристых штучек с завитушками, которые Рихард назвал 'столовыми приборами', я поняла, что в этот вечер мне суждено умереть от голода. Нет, я не совсем тупая, ложку я узнала, и вилку тоже, но одну, нормального размера и с четырьмя зубцами. Так, произведем подсчет: знакомых предметов – два. А всего – четырнадцать. По семь с каждой стороны от тарелки, которых тоже было больше, чем надо. Три.
– Кьяра, миледи, позвольте Вас так называть?!
– Да, конечно, называйте… – горестно вздохнула я.
– А вы меня Аарон или Шейн! – приятный тембр голоса вывел меня из тяжких раздумий о неграмотности собственной персоны в таком важном предмете, как 'Секреты трапезы в герцогском замке!'.
– Мне казалось что искусство шеф – повара замка Сумрак не оставит вас равнодушной?! – милый граф, только Вам и есть дело до меня. Рихард же, как присел на стул, так и болтает с Летицией. И глаз с неё не сводит.
– Да… Оно меня не оставляет… равнодушной. И кушать хочется, – последнее я прошептала. Но меня услышали. Господин Шейн, конечно.
– Так в чем же дело?! – в очередной раз греюсь в лучах его легкой улыбки.
– Ну – у-у, в этом! – протянула я, понижая голос. Мои пальчики, едва касаясь, пробежались по стройным рядам 'столовых приборов', – Просто кошмар!
– Миледи, это мелочи, поверьте! Следите за мной и повторяйте все мои действия!
– Только не спешите!
– Кьяра, для Вас я могу двигаться столь медленно, сколько Вы пожелаете! – вот я не поняла, речь всё еще о столовых приборах?!
Но мысль эту я додумать не смогла, ибо желудок стал главенствовать над головой. Я повторяла движение за движением, жест за жестом, и, о, слава богини, что‑то, напоминающее вареную печень утки, с чем‑то похожим на грушу, наконец, попало ко мне в рот. А теперь вино. Слегка пригубили. Промокнули губы салфеткой…
Богиня, как же я люблю тебя и весь мир! И вас, Аарон Шейн! И тебя, неизвестный мне повар! И тебя, утка, добровольно или нет пожертвовавшая свою печень, дабы я не умерла от голода! И…
– Кьра, должен заметить, леди Летиция – прекрасный пример для подражания! Замечательная хозяйка, прилежно следит за модой и, если не ошибаюсь, великолепная наездница! – дорогой Рихард, и коню понятно, что ты хочешь этим сказать.
– Правда?! – надеюсь, мои круглые глаза выражают достаточно удивления и восхищения.
– О, Харди несколько преувеличил, многое мне не доступно…
– Угу, как отыскать достойного жеребца для столь великолепной наездницы! – и чего это она на графа Лайнвуда так злобно посмотрела?! – Перевелись, наверное, в Прайоре дур… чистокровные скакуны! За границу не собираетесь, баронесса?!
– Не в этом году, граф!
– Ах, да. Некоторые финансовые проблемы у Вашего супруга, что‑то такое слышал!
– Это всё глупости! – а смех ненатуральный, как у механической куклы. Я на ярмарке такую видела. – Не верьте слухам…
– Кстати, о слухах! Шейн, что ты слышал о Северных племенах мраров?!
Ну, вот, только самое интересное начиналось. Теперь сиди и слушай скучные мужские разговоры. Хотя, вот тот мясной рулетик я еще не пробовала!
– Леди Рокьяра, а вы уверенны, что обладаете достаточной силой, чтобы соответствовать такому великому… учителю, как герцог Даремский?! – так, вижу, аппетит мне всё‑таки испортят. Вот чего ей неймется, сижу, тихо жую, никого не трогаю!
– Думаю, леди Моррэ, герцогу виднее, чем я обладаю! – и мило так улыбаемся. Похоже, ответ мой не понравился.
– И всё же, столько лет! Ни одна благородная семья не смогла убедить герцога взять хоть одного одаренного отпрыска, даже наследников титулов и состояний, а тут, простите, Вы! – так, мне тоже мило улыбаются. Даже милее, чем я.
– Леди Моррэ, поясните, что Вы имеете в виду?! – короче, что надо этой мымре?! Рихард пока с Аароном о политике не заговорил только ей и внимал! Ага, с подобострастным выражением лица деревенского дурачка!
– Ну, миледи, хотя не думаю, что ваши родители титулованы. Ах, не важно… – а глазки её так и бегают, от меня к Рихарду, от меня и опять к нему. Посматривает, прислушивается ли он к нашему разговору?! – Мы же с вами понимаем, что область ваших… так скажем, познаний лежит больше в горизонтальной плоскости, чем в сфере тонких материи?!
Вот что она сейчас сказала, кто‑нибудь понял?! Если да, объясните мне.
– Чего?! – да, так и спросила. Мои ж родители не титулованы!
– Горизонтальная плоскость, милочка! Стол, пол, постель… и прочее, думаю, Вы меня поняли! Так как?! – нет, вы слышали, наглая тётка, хоть куда. Это она меня сейчас кем обозвала?!
– Да, магия, она знаете, так сильна во мне, что порой страдают и стол, и пол, и даже постель! Вот вчера в спальне уже вторую кровать поменяли! – что‑то с баронессой не то, личико позеленело и щека дергается. – Вина, миледи?!
А ручками махать так не надо! Я ж говорила, что не надо!
– А – а-а! Вы! Деревенская дура! Курица! Посмотрите, что она сделала с моим платьем! – и чего орать‑то, пятна и не видно! Платье ж бордовое, и вино того же цвета.
– Леди, прошу прощения, это случайность! Я не хотела! – мои извинения совершенно искренне. Ну, хоть вы мне верите?!
– Рихард, это просто невозможно! Мой наряд испорчен!
– Летиция, успокойся! – морщиться, словно от зубной боли мучается. – Магия очистит его за мгновенье!
– Какая магия! Оно соткано из тончайших шелковых эльфийских нитей! К нему применено десяток заклинаний! Оно же растворится на мне! – пойду чистить уши, что‑то глохну я.
– И правда, не надо! Магии, в смысле! Граф Лайнвуд может не пережить, он же только стройные ножки любит, а я не уверенна, что Ваши… Ну, вы, наверное, с детства на коне…
– Летиция, прекрати истерику! – о, граф, вы всё‑таки очнулись! Рот он зажимает довольно усердно, наверное, икает от испуга.
– Она… она меня оскорбляет, и ты позволяешь ей это?! В твоем замке?! Неслыханно! – еще бы, конечно, ничего не слышно, граф скоро не только рот, но и уши зажимать будет. Во – о-он, довела беднягу, скоро под стол упадет!
– Кьяра, ты ведешь себя грубо!
– Кто?! Я?! Я вообще молчу! А до этого только правду и говорила! И я извинилась! – нет, представляете, она на себя вино вывернула, а я виновата?! Вот так и помогай людям, подавай попить! – А вообще, можешь подол поднять, и вот честно – пречестно, ноги – кривые! Как колесо! У всех всадников так, особенно с детства кто ездит! Я видела! А еще они – волосатые! Леди Летиция, а Ваши ноги волоса…
– Всё, я не могу! – и невероятный мужской хохот ворвался в наш спор. – Леди Кьяра, дамы ездят боком! У них седло специальное…
– Граф, перестаньте смеяться! – Скромная наша Летиция, я бы сказала 'ржать', смеяться это точно не про него, вон, уже пополам согнулся! – Рихард, ты обязан её наказать! Я требую!
Интересно, а леди позволительно голосить и топать ногами?! Вот баронесса так сейчас и делает! Даже прическа стала рассыпаться! А моё перышко на месте, не смотря на всю несправедливость жизни!
– Граф Лайнвуд, а вот от того, что боком ездят, думаете, волос на ногах нет?! Стираются?! Но только с одной же стороны?! – нет, мне, правда, интересно!
– Кьяра, прекрати! Шейн, хватит! Твоё веселье неуместно!
– А, что я?! Я так, улыбаюсь только! – и граф вновь продемонстрировал мне свою сногсшибательную улыбку. Так, это что, я поправляю прическу?! А зачем я локон на палец намотала?! Ну, ладно, но подмигивать в ответ – это, Кьяра, лишнее.
Летиция перестала вопить, но совершенно безвольно повисла на герцоге, всхлипывая и постанывая. Она что, из‑за платья собралась в обморок падать?!
– Миледи, Вас проводят в покои, где и устранят весь вред, что Вам нанесли по моей вине, а также предоставят всё необходимое для вашего личного комфорта! – вот это скорость услуг, уже две горничные за плечом у Летиции пол рассматривают. – Шейн, твои апартаменты готовы, развлеки себя сам!
Баронесса в ту же секунду была передана в руки заботливых служанок, а я… Я оказалась под обстрелом бешеных глаз герцога. М – да, похоже, только одному человеку было совершенно плевать на дурное расположение духа хозяина замка.
Граф, развалившись на стуле, на слова Рихарда не обратил никакого внимания. Не отводя от меня взгляда, он пригубил вина, а затем внезапно показал мне сжатый кулак, с отставленным вверх большим пальцем. Что бы это значило?! Спрошу у него позже. Или у Рихарда. Ой, кажется, у Рихарда не буду, что‑то он зол на меня!
– Кьяры, ты идешь за мной! – и меня довольно не вежливо схватили за руку. – Благословенных снов! Шейн, Летиция, мои извинения!
* * *
И вот мы зашли в мою комнату. Вернее, Рихард зашел, а меня волочил за собой волоком, а затем просто втолкнул.
– Ты зачем устроила цирк?!
– Это я устроила?! Я не голосила, как попрошайка, на всю округу в праздничный день! Подумаешь, платье испортили! Да таких у неё – тысяча! И граф…
– Граф! Ну, конечно, как же нам смотреть по сторонам, если мы от графа глаз отвести не можем! Еще бы, первый меч королевства! К твоему сведению, я уступил ему этот титул по настоянию короля!
– А я верю! Вот как ты мне, так и я тебе!
– Тебе?! Да мы с Летицией, бог знает, сколько времени прождали, пока вы соизволите появиться в столовой! – меня тряхнули, взяв за плечи, – Что вы делали в парадной зале так долго?!
– Я училась приседать! Низко! Аарон лишь помог мне!
– Уже Аарон?! У меня нет слов! – герцог в гневе отбросил волосы со лба, – Неужели даже элементарным правилам приличий тебя не учили родители?!
– Приличий?! Меня?! – рычала в ответ я, – Может это я, прижимаясь к тебе своими си… бюстом, набрасывала на колени салфетку?! Или это я поливала хозяйку дома грязью, делая нескромные намеки?!
– Летиция такого говорить не могла, она слишком для этого…леди! – непрошибаемая мужская тупость. Леди она, как же. – И потом, какую 'хозяйку'?!
– Какую?! За столом я играла роль хозяйки Дома! И уж точно не баронесса! – проорала я, ибо до некоторых самые простые вещи этого мира не доходят, куда уж законам гостеприимства! – И меня ты должен был повести к столу!
– Ты! Не! Хозяйка! – меня снова схватили за плечи, ощутимо тряхнули. – Ты… ты даже не моя ученица! Радуйся, что я не стал ставить тебя в неудобное положение!
– А и не надо было! Представил бы меня гостьей, раз уж я не 'хозяйка'!
– Ты – не гостья! У меня таких гостей не бывает, по тебе же видно, что ты…
– Ну, и кто же я?! – смело смотрю в его злые глаза. – Кто я?! Говори!
– Ты – моя Кайрими! Ты…
– Я – знаю! – перебила я. – Но я – единственная леди, живущая в Замке… и за столом…
– Ты – не леди! Ты – кайрими! – меня снова тряхнули. – Даже если мы не заключили соглашение! Ты не понимаешь, что это значит?! Ты не знаешь, где твоё место?!
– Не надо считать меня дурой! Кайрими – ночная жена! 'Жена ночью' – вот кто я! Но так как Найрими…
Меня прервал грубый смех. Издевательский. Доводящий до безумия.
– Святая наивность! Это лишь формула вежливости называть вас так! Ты – любовница! Ночная грелка, подстилка… Ты ниже Летиции, леди по крови, на тысячу ступеней… на миллион! Да ты – деревенская…
Хлесткая пощечина прервала его речь. Да, не хотелось мне более слушать его слова. А осознавать их правдивость – тем более. Потому мы двое так и стояли друг напротив друга, каждый крепко сжимая свои кулаки. Ударит?! Да?! Нет?!
– Уходи! Быстро! – хриплый голос Рихарда вывел меня из ступора. – Кьяра, уходи немедленно и запрись в Западной башне!
– Никуда я не пойду! – да, иногда моя упертость вредит мне же самой. – Это моя комната!
– Кьяра, посмотри мне в глаза! Я – меняюсь! Уходи… – последние слова он выдавил из себя с трудом. Согнувшись, герцог схватился за столбик кровати. Ткань балдахина затрещала.
Я медленно отошла от него на шаг. Больше не дали. За руку меня схватила уже когтистая лапа, покрытая золотой чешуёй. Лицо Рихарда изменилось лишь слегка: заострились скулы, но вот глаза… На меня смотрели совершенно золотые глаза с вертикальным зрачком. Мужчина медленно разогнулся, повел заметно расширившимися плечами, и подошел ближе. А я так же и стояла, понимая, что свой шанс избежать этой встречи упустила, а потому:
– Ну, здравствуй, Зверь!
В ответ Зверь осклабился, показав заострившиеся клыки. Я медленно, и как мне казалось, обольстительно улыбнулась. Наверное, всё‑таки обольстительно, судя потому, что меня дернули за руку и повалили на пол. О, слава том у, кто обставлял эту комнату! И слава мягкому ворсистому ковру!
Я с некоторой отстраненностью размышляла над тем, как же я собиралась приручить дикого зверя. Он тоже был занят… тем, что пытался разорвать моё красивое многослойное платье, подбираясь к телу. На мой взгляд работа шла споро, но Зверя, по всей видимости, скорость не устраивала. Он непрестанно порыкивал, активно порицая современную моду. Ну, да, тогда с моей нижней рубахой возни ему было гораздо меньше.
Не придя ни к какому определенному выводу по приручению особо крупных особей хищных пород, я решила действовать по обстоятельствам. А потому, схватив Зверя за волосы, я резко дернула его голову вверх, отрывая от области моих… в общем, декольте.
– Не на полу! Ясно?! – твердо и жестко произнесла я в удивленные глаза измененного Рихарда. – Не на полу! Здесь нельзя!
Нечто неуловимое, похожее на проблеск сознания, промелькнуло во взгляде Зверя. Затем он кивнул и резко поднялся. Я с облегчением вздохнула почти расшнурованной грудью. Напрасно радовалась. Меня тут же в очередной раз схватили, перебросили через обнаженное плечо (и когда только раздеться успел?!) и швырнули… О, богиня, спасибо! На кровать!
Далось ему это платье! Опять вот рвет зубами и когтями! Хотя, оно мне всё равно не понравилось. Так – так – так, а вот нижнее бельё мы снимем сами. Я сказала сами!
– Нельзя! – для верности я шлепнула его по рукам, ой, извините, по лапам. Зверь удивился. Но не рычал в ответ. Уже удивилась я. – Я сама!
Меня опять пытались подгрести под себя.
– Нельзя!
В ответ свирепый такой рык! Ага, не на ту напал! То есть не сейчас… это он тогда напал! Теперь расплачивается.
– Нельзя!
На меня утробно зарычали. Фи – и, нашел, чем испугать!
– Я! Сказала! Нельзя! – и металла в голос побольше, чтоб знал, нечего мне зубы показывать, я не целитель.
Спокойно лег на живот и смотрит, не отрываясь. Но злость еще из глаз не ушла.
– Я сама! Всё – тебе! – ух какой. Я тоже злая, как тысяча демонов, от ссоры с ним вменяемым еще не отошла.
Так, если мне ещё и команду 'Сидеть!' придется давать… не выдержу я. Начну ржать! Истерично.
А пока медленно разоблачаемся. Снимаем нижнюю юбку. Затем еще одну! Так, Кьяра, поторопись, у твоего питомца заканчивается терпение. Видишь, желваки на скулах заходили, да и балдахин он уже буквально на ленты нарезал.
Обнаженная, я откинулась на подушки, вдохнула воздуха для храбрости, лучше бы хлебнуть чего покрепче, вот винцо, к примеру, за ужином было отменное… но… Позвала, тихо:
– Иди сюда! Только медленно! Ты большой, а я – маленькая!
Ласково поглаживая Рихарда по волосам, по плечам, рукам, все‑таки внешне он больше Рихард, подумаешь золотистый, чешуйчатый, почти весь, да когтистый, я терпеливо ждала, пока меня всю обнюхают. Особенно в районе шеи. И облизнут. Там же. И… куснут? Как, опять?!
– Не кусайся! Я ни куда не убегаю! – в ответ только рыкнули. Грозно так! Ну, что‑то вроде 'Не мешай'. Я скоро и сама 'рычать' начну. Так и будем общаться.
Опять куснул. Теперь за грудь! Ну, всё! Извернувшись, я тоже укусила. В район предплечья. До крови, похоже. По крайней мере, во рту остался какой‑то металлический привкус. И сплюнуть как‑то неудобно. Ой, кажется, я ему чешуйку оторвала. Глаза пока открывать не буду. Страшно, не страшно, но не надо этого делать. И голова что‑то кружиться. Пьянею?! Только от чего?!
Зверь взвыл, затем меня резко прижали к мужской груди, и стиснули. Аж, кости затрещали.
Приоткрыла один глаз. Потом второй. И увидела сияющую улыбкой морду напротив себя.
Он что, рад, что я его укусила?! Так, Кьяра, держи крышу, иначе её скоро снесет! Держи крепко! Твоему Зверьку нравятся игры. Жесткие.
– Прости! Я не хотела, – и нежно так целую предплечье. В ответ меня поцеловали в синяк на груди. Отлично. Он – обучаем. Я целую еще раз. В подбородок. Меня в щеку. Если дело так и дальше пойдет, мы всю ночь перецеловываться будем, а к утру, глядишь, и Рихард вернется. В смысле, в сознание придет. Н – да, со сроками я просчиталась: вон его лапки уже мои ножки гладят. Недвусмысленно так. Еще бы не царапали!
– Нежно! Хорошо?! – понял – не понял, но движения стали медленнее и когтями уже не цепляет. – Не торопись!
Через какое‑то время весьма милых поглаживаний и полизываний, окончательно уверившись, что на части меня не разорвут, я откинулась на подушки и отдалась на милость Зверя. Ну, а как еще об этом сказать?!
Дальше всё конечно было похоже на то, как с Рихардом… Но только 'похоже', потому что несколько по – другому. Вроде как это Рихард был, а вроде, как и не он. Но тоже, весьма хорошо. Чувств я не лишилась, но 'звезды' свои поймала.
Всё прошло быстрее, но даже это меня порадовало. Хороший он, Зверь мой! А если бы еще не стискивал меня в своих объятиях, так и молодцом назвала бы.
И волосы мои на руку наматывать не надо! И в ухо тяжело дышать тоже!
– Не убегу я! Всё хорошо! – повторяла я, поглаживая по волосам, а иногда и по чешуйчатой местами спине, своего странного мага. – Всё просто замечательно!
Он улыбался, а иногда и порыкивал, когда я, устраиваясь поудобнее, возиться начинала. Засыпая, я увидела, как в зрачках его закрывающихся глаз золото начало уступать место синеве.
Глава 23. О том, что женщин не понять, во всяком случае – мужчинам
Рихард.
Проснулся как от толчка. В один миг понял, что кого‑то близкого и такого родного со мною рядом нет. От того и очнулся, вздрогнув всем телом. Светает.
Спальня не моя. С местом пребывания определился сразу, хоть и спросонья: у Кьяры. Самой хозяйки комнаты рядом нет. Вздохнул с облегчением. Всё‑таки чувство самосохранения ей не чуждо.
– Да…боги береженных берегут! – голос мой и великана напугал бы, хриплый и низкий. Видно сорвал вчера. Поговорили мы с моей девочкой хорошо, на повышенных тонах, думаю, в соседнем королевстве нас слышали.
Потянувшись всем телом, которое весьма затекло и ныло, я встал и направился в ванную. Однако не дошел – предчувствие случившейся беды заставило меня обернуться и еще раз взглянуть на постель. На белых простынях, исполосованных явно когтями зверя, бурые пятна крови. Крови, которой там не должно быть. Как не должна быть сломана спинка кровати и изодран балдахин. Как и следов ночи, проведенной не в одиночестве, а с женщиной. Тяжелый аромат плотской любви я обонял даже в человеческом теле. Смятая постель еще хранила тепло её тела.
– Кьяра… – голос сел окончательно – комариный писк и то сильнее, – Где же ты?!
Поисковое заклинание сорвалось с моих губ быстрее, чем я подумал о нем. В моей голове истерично билась одна единственная мысль – а здесь ли еще та, которой я обещал… кому клялся, что она никогда более не встретит Зверя?!
Мгновения ожидания показались мне годами, сплетенными в столетия.
Здесь. И сердце снова застучало в моей груди.
Площадка Западной башни. Замок Сумрак.
Она такая хрупкая. И так легко одета. Утро. Холодный горный воздух обжигает легкие. А она стоит и зябко кутается в легкую шаль, наброшенную на обнаженные плечи. Ветер запутался в её волосах – треплет их, вырваться хочет. Не вырвешься, мой друг, я знаю. Мне ли ни знать.
– Кьяра… – вздрагивает и оборачивается. Щеки бледные, будто снегом припорошены, а глаза сверкают, словно звезды в ночи. – Кьяра… не стоит здесь стоять. Человеческий организм подвержен многим болезням. Не думаю, что ты отличаешься от своих сородичей, и вообще, тебе болеть сейчас…
– И это всё?! Это всё, что ты можешь мне сказать…ммм… после того, как со мною спал?! – её голос дрожит, будто сдерживаемые эмоции вот – вот да и вырвутся на свободу. И пусть, мне так будет легче.
– Я… И с чего мне начать?! – да, я смущен. Великий маг и воин, герцог Даремский, не знает, как и что сказать женщине, которая чудом осталась жива и которая в полной мере имеет право вообще не говорить ни слова в ответ.
– Рихард, начни с начала! Как насчет 'Доброе утро, дорогая'?! – легкое колыхание воздуха и я чувствую, как меня обнимают. Прижимаются всем телом. Как её руки пробираются мне под плащ…
– Доброе утро, моя девочка! До… – я целую её макушку, вдыхая знакомый запах леса.
…её руки, её проворные пальчики и ладошки ныряют мне под рубаху, чтобы прикоснуться к моей спине и…
– Боги! Что за… Ты, что в леднике была?!
… обжечь меня холодом, словно клинком.
– Да – а-а, тепло – о-о – о! А ты не дергайся, сам же хотел, чтобы я не болела! Вот теперь стой и терпи!
– А на спину‑то зачем?! Я бы магией мог согреть!
– Мстю!
– За что?! – искренне возмущен.
– За то, что не пожелал мне доброго утра!
– Так я пожелал!
– Не сразу!
– Да какая разница?!
– Большая!
– И поэтому?!
– Да… и еще руки замерзли. А ты теплый! Ты такой теплый… – самая удивительная женщина на свете потерлась о мою грудь носом и снова прижалась щекой. Теперь уже другой.
– Тогда ладно… грейся уже!
– Хорошо – о-о…
– Боги! Только руки не передвигай! Не передвигай!
– Ладно, неженка, не буду! – и её чуть потеплевшие ладони спустились к моей пояснице. Ну, и кто поймет этих женщин?!
– Кьяра, почему ты не ушла?!
– Ушла.
– Я имею ввиду вчера! – она же прекрасно меня поняла, неугомонная.
– Не захотела…
Так, стоит еще раз переспросить.
– Что?! – а говорят, магов на этом свете уже ничто не удивит. Врут.
– Не захотела.
– Почему?! Ведь ты же знала, чем всё может обернуться?! Ты понимаешь, что?! Что ты могла…
– Рихард, перестань меня трясти! Мне греться неудобно! – только сейчас заметил, что обхватив её плечи, приподнял Кьяру и тряс. Молча обнял. Стараюсь успокоится, но не могу. Её руки снова на моей спине. Гладят. И пусть что всё еще ледяные, главное, что прикасаются.
– Девочка моя, ты же знаешь, что я боюсь за тебя.
– И напрасно! Со мной всё в порядке. И даже более чем! – улыбается мне, моя малышка, и даже не понимает, что была на волосок от смерти.
– Кьяра, в том состоянии… полутрансформации… я не помню себя, а значит, не могу контролировать. Пойми, зверь, что берет власть надо мной, дикий и неуправляемый. Он опасен.
– Ничего подобного. Нет! – смотрю, как она качает головой в ответ, и думаю, что в следующий раз, если не дай боги случиться, запру сам, за железной дверью, за семью замками. – Нет! Нет! И еще раз нет! Он хороший! То есть ты! Ему просто не хватает ласки! Тепла! Он…
– Кьяра, он – чудовище! И не спорь со мной! Я видел кровь на постели! И вообще, что мы стоим, я должен осмотреть тебя, залечить…
– Это не моя!
– … раны! Тебе наверно до сих пор больно! Поговорим потом, сейчас…
– Рихард! Кровь не моя! Вернее, почти вся не моя… – её ладони обхватили моё лицо, заставляя смотреть ей в глаза. Её такие горячие ладони.
– Что значит не твоя?!
– А… ммм…. В общем, ты сам виноват…
– Кьяра!
– И не надо так орать!
– Кьяра… – уже рычу. Понимаю, что с женщиной, испытавшей ночью потрясение, так не говорят, но если она мне сейчас же не скажет, в чем дело, за себя не отвечаю. Со мной бывает. Особенно после выброса Силы.
– Это твоя кровь! Вернее, Зверя. Ты меня укусил. Больно, между прочим. Ну, и я …укусила в ответ.
– Что ты сделала?!
– Куснула… так, легонечко.
– Легонечко?!
– Ну… кровушки чуток было и… – вынув что‑то из кармашка юбки, она кладет мне в ладонь… две золотистые чешуйки размером с монету, – Вот, возьми! Клянусь, они у меня в зубах сами застряли! Я не хотела! Правда – правда.
– Кровушки говоришь?!
– Д – д-а – а…
– Кьяра, посмотри мне в глаза! – властно обхватив подбородок, всматриваюсь в её зрачки. Это невероятно! Глаза стали менять цвет: темно – фиолетовый почти на половину вытеснил теплый карий. О, боги, она меняется! – Как ты себя чувствуешь?! Голова кружиться, тошнит, болит?! Тебя знобит?!
– Нет, Рихард! Со мной всё хорошо! Просто…
– Что?! Что просто?!
– Просто я…
– Ну, что?!
– Я… кажется, я упаду сейчас в обмо… – её безвольное тело повисло у меня на руках.
Впервые я растерянно взираю на женское тело, не зная, что предпринять. То, что я не решался предложить женщине, задевшей некие струны моей души, она взяла сама. Бездумно. Не ведая. Рискуя самой жизнью.
– Сильван! Сильван, демоны тебя побери! Сильван!
– Звали, милорд! – фигура сухопарого старичка материализовалась в портале.
– Да!
– О! Еще одно тело, милорд! Прискорбно, но в следующий раз…
– Следующего раза не будет! Она – жива. Эксперимент удался… И у нас много работы!
* * *
Кьяра.
Очнулась я в каком‑то весьма странном месте. Вроде бы комната как комната – стол, стул, стеллажи с книгами и свитками, большие окна, от пола до потолка, сквозь которые лился слегка сероватый свет, но вот что‑то в ней не давало мне покоя. Приподнявшись на локте, и еще раз осмотревшись, я поняла что! Всё вокруг меня было совершенно белым. Белые стены, белый каменный пол, даже портьеры были белыми. Постель, на которой я возлежала, тоже поражала своей белизной. Будто в Царство Снежной ведьмы попала. И это очень странно! Хотя нет, не очень! Еще более странно, что из моей руки вилась какая‑то полупрозрачная трубочка, уходя вверх, и там, уже над моей головой, заканчиваясь, или начинаясь, полупрозрачным кулем, в котором плескалась темно – вишневая жидкость. Не знаю что в нем, но она мне уже не нравиться.
Как особо умная особа, я поступила так, как и должна была поступить – попыталась вытащить эту странную вещицу из моей руки. А вот фиг вам! И мне, в том числе. Больно! Очень и очень! Потому, я решила с извлечением посторонних предметов из меня любимой повременить и заняться поиском живых в… ну, где‑то тут, где я оказалась.
– Эй, есть кто‑нибудь?! – тишина. Этот кто‑нибудь явно не желает со мной знакомиться, – Лю – ю-юди?!
Жуткий вибрирующий звук, шедший из дальнего конца комнаты, заставил меня насторожиться. Аккуратно приподнимаюсь, снимаю куль с непонятно чем и вместе с ним сползаю вниз, на пол. И вот опять – низкий гул, теперь уже из‑под двери:
– Нелюди?! – да, если это приведение, пугать меня без толку! Не пугаюсь, любопытно просто, – Нечисть?! Нежить?!
Так, судя по громкому писку, который оглушает похлеще дубины, на последнем варианте и остановимся – Нежить! А что делать, когда ты сталкиваешься с нежитью, я уже знала. На собственном опыте испытала все прелести близкого знакомства. Потому я медленно, не торопясь, но, не сбавляя темпа, двигала гусеницей в места наиболее разумного нахождения. Да, вы угадали, под кровать. Почему медленно?! А чтоб панику не создавать.
И только я разместила свои косточки с комфортом на полу, как ощутила зловещее дуновение ветра. Ладно, вру, это был сквозняк от открывшейся двери. Но скрип, слышали бы вы этот скрип, и мурашки страха муравьями бы побежали вдоль вашего позвоночника. Ладушки, и тут вру – дверь не скрипела. И шаги я не слышала, да и поняла я, что в комнате не одна, когда носом уткнулась в нос чьего‑то сапога. Не Рихарда. У него не нога, а ножища! И вот вопрос, для чего я спросила:
– Рихард?! – и опять хриплым – Ри…хард?! Это ты?! – верх сообразительности, ничего не скажешь.
– Мадам, уверяю Вас, я – не он!
– Точно?!
– Точнее не бывает!
– Вы… уверены?!
– Безусловно!
Затянувшуюся паузу заполнила тишина, воцарившаяся в моей голове, ибо мысли решили сходить на рыбалку, или в лес по грибы. Ах, да, и скрип дочерна натертых сапог. Я бы даже сказала – неприлично черных сапог в этом царстве белого.
– Мм – мм, а где Рихард?! – последняя мысль, далеко не самая умная, перед начинающимся праздником женской непоследовательности, приправленной эмоциями и жалостью к себе. В общем, перед истерикой.
– Мадам, а это единственное, что Вас волнует сейчас?! – донеслось сверху в мою обитель спокойствия и благоразумия. Да, вы опять правы, под кровать.
– А что меня должно волновать еще?! – нет, мне действительно интересно.
– Позвольте предположить, может, это то, что Вы делаете под кроватью?!
– Нет, меня это совершенно не волнует! – да, здесь мне хорошо, есть подушка и простынь. Стащила для удобства в нелегком труде – обороны от нежити. Кстати, а не нежить ли… меня сюда и приволокла?!
– Уверены?!
– Абсолютно!
– Тогда, может быть, Вы бы хотели узнать, с кем беседуете?!
– Нет!
– М – да. Может быть, как ко мне обращаться?!
– Не – а.
– Ну, право слово, я теряюсь в догадках. Позвольте спросить, есть ли нечто, что бы Вы хотели узнать обо мне и… что, безусловно, сподвигнет Вас на то, чтобы покинуть… ммм… подкроватное пространство?!
– Да… и да.
– И что же?! Мне крайне любопытно?!
– Как Вас убить!
– Что?! – да, что‑то нежить больно нервная попадается, хотя, казалось бы, вся жизнь в мытарствах, так после того… спокойными должны быть.
– Что, что?! Как Вас убить, упокоить, утрамбовать в землю – матушку, отправить в последний путь, склеить ласты, сыграть в ящик! Что здесь не понятного!
– Ммма – ма – мадам, боюсь, это… неприемлемо! Я – против!
– Да коню понятно, что против! А кто ж тебя спрашивать‑то будет?!
– Кто?!
– Вот и я думаю, кто?! Ладно, что‑то тело затекло, твоя взяла, Нежить, вылазю!
– Не стоит!
– А чегой‑то вдруг?!
– Ну, два разумных человека могут поговорить… и из мест, удобных для них во всех смыслах, не нарушая границ личного пространства и не угрожая, безусловно, физическому здоровью друг друга!
