Текст книги "Собиратель чемоданов"

Автор книги: Ольга Ляшенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

– О! Поверьте, я очень сожалею…

– Охотно верим. И давайте, наконец, закроем эту тему.

«И черт же меня дернул опять заговорить о головах!» – подумал Коллекционер. Сконфуженный, он решил ничего больше не спрашивать, но Упендра сам ему напомнил:

– Какой у вас там второй вопрос?

И он, тщательно подбирая выражения и слегка запинаясь, сказал:

– Дело в том, что я слышал, будто на Луне время течет медленнее, чем у нас, и что будто бы лунные сутки во много раз длинее здешних.

– Так и есть, – сказал Упендра.

– Но, исходя из этого, – продолжал Коллекционер, – логично было бы предположить, что существа, живущие на Луне, двигаются с меньшей скоростью, чем мы.

– Логично, – согласился Упендра. – И я бы на вашем месте предположил то же самое.

– Но на вашем примере, а особенно на примере вашего друга, я убеждаюсь в обратном. Как это объяснить?

– Очень просто, – ответил Упендра. – Вы путаете то, что творится на поверхности Луны, с тем, что происходит внутри. На Луне время одно, а в Луне совсем другое, как, впрочем, и не только время, но и все остальное. Снаружи время действительно течет крайне медленно. Поэтому и естественно предположить, что существа, живущие на поверхности Луны – если таковые вообще имеются, в чем я сильно сомневаюсь, – должны ходить также очень медленно, чтобы не поскользнуться. Что же касается настоящих лунных жителей – я говорю «настоящих» в обоих смыслах: в том смысле, что они по-настоящему существуют, и в том смысле, что вы видите их сейчас перед собой в нашем лице – так вот, что касается настоящих лунных жителей, то первое, что они делают, когда выбираются наружу – это переводят часы на новое время.

– Что я и сделал, – подтвердил Чемодаса. – А теперь мне нужен крючок, желательно, металлический, вот такого размера, и к нему кольцо, – все время, пока Упендра отвечал на вопросы Коллекционера, он возился со своей тележкой. – Я тут придумал одно усовершенствование, специально для бестолковых пассажиров.

– Для каких пассажиров? – переспросил Упендра.

– Для бестолковых, которые не знают, где у них зад, а где перед, – пояснил Чемодаса.

– Правильно, – одобрил Упендра, тем самым давая ему понять, что своей неуклюжей остротой он сам же себя и уязвил.

Но Чемодаса не понял намека и остался доволен.

6. Тем временем Коллекционер отыскал в своей бездонной шкатулке маленький стальной одежный крючочек и к нему такую же стальную петельку.

– Не подойдет ли вот это вместо кольца? – спросил он, протягивая петлю Чемодасе.

– Вполне, – ответил тот.

Не прошло и минуты, как все было готово, и Чемодаса торжественно объявил:

– Внимание! Перед вами усовершенствованный бескатушечный автомобиль многократного использования. В обращении предельно прост: резать ничего не надо, ни спереди, ни сзади.

– Как же в таком случае ехать? – удивился Упендра.

– Объясняю. В настоящее время тележка автомобиля находится в исходном положении, крючок застегнут. Чтобы привести ее в движение, достаточно отстегнуть крючок. Для тех, кто не понял, показываю.

Он залез в тележку и отстегнул крючок, который удерживал ее возде ножки стола. В то же мгновение тележка рванула вперед и на страшной скорости врезалась в ножку дивана. Чемодаса взлетел в воздух и, описав большую дугу, зарылся в не убранной с утра постели. Тотчас же оттуда донесся его голос:

– Резинка коротковата, надо нарастить. Принесите-ка еще сантиметров пять.

Коллекционер выудил Чемодасу из пододеяльника, поставил его на пол и вручил ему требуемый кусок резинки.

Следующее испытание показало, что резинка черезчур длинна: коробок с Чемодасой тащился еле-еле и стал посреди дороги. Зато в третий раз все прошло как нельзя лучше. Тележка плавно подъехала к ножке дивана и, чуть замедлив ход, остановилась. Довольный и гордый вылез из нее Чемодаса.

– По окончании поездки, – сказал он, взваливая коробок себе на плечи, – необходимо привести тележку в исходное положение.

7. Как только он застегнул крючок, Упендра, с интересом наблюдавший за его экспериментами, сказал, обращаясь к Коллекционеру:

– А вы не чувствуете желания прокатиться? Лично я, признаться, не отказался бы.

– В таком случае уступаю вам первую очередь, – любезно ответил Коллекционер.

Упендра влез в тележку, устроился в ней поудобнее и отстегнул крючок. Но, поскольку ему пришлось в этот момент стоять на одной руке, он не удержал равновесия и перевалился через бортик, а пустая тележка умчалась прочь.

– Только полный идиот мог придумать такой способ передвижения! – проворчал он, потирая ушибленные места.

И Коллекционер, желая его утешить, сказал:

– Между прочим, если я не ошибаюсь, саму идею бескатушечного транспорта впервые высказали вы. А Чемодаса привел ее в исполнение и усовершенствовал технические детали.

«Какой вздор!» – подумал Чемодаса. Зато Упендра сразу воспрял духом и сказал:

– Вы это верно подметили. У нас так повелось: я обычно даю идеи, а другие по мере сил их реализуют.

Чемодаса онемел от возмущения. «Другие? Да с тобой в Чемоданах никто и знаться-то не хотел, один только я попался на твою удочку!»

Однако то, что произошло дальше, заставило-таки его высказаться вслух.

8. – Смотрите! Моя гармошка! – вдруг закричал Упендра, – А я и забыл о ней. С самой Луны не прикасался.

В результате падения гармошка отвязалась от его уха и отлетела сантиметров на десять в сторону. Упендра поднял ее, любовно протер отверстия воротничком рубашки и начал пристраивать на обычный манер, при помощи шнурка. Вот тут-то Чемодасу и прорвало. Уже не стесняясь Коллекционера, он заворчал противным голосом, совсем как в Чемоданах:

– Опять за старое? Выходит, и здесь от тебя покоя не жди. Далась же тебе эта гармошка! И как только в Чемоданах ее у тебя не конфисковали?

– В чемоданах? – насторожился Коллекционер.

– Так мы зовем между собой нашу Луну, – нашелся Упендра. – Между прочим, само слово «Лу-на» на лунном языке означает «Малые Чемоданы».

– Значит, есть и большие?

– А что же такое, по-вашему, Солнце, как не Большие Чемоданы? – ответил Упендра и с большим чувством заиграл свою любимую мелодию.

– Немедленно прекрати! – завизжал Чемодаса. – У меня от твоей музыки руки трясутся! Я работать не могу!

Упендра прервал игру и невозмутимо ответил:

– А у меня, между прочим, трясутся руки от твоей работы, – и указал ногой на бескатушечный автомобиль. – Видишь, едва стою.

– Стоял бы как положено, так тебе руки и вовсе бы не понадобились! Все равно ничего не делаешь.

– Вот видишь, – отпарировал Упендра. – А так – хоть какое-то применение. И опять же, смотря что называть делом…

9. Коллекционер понял, что пора вмешаться.

– Если вы не любитель музыки, обратился он к Чемодасе, – то я могу предложить вам беруши.

– Беруши? А что это такое? – в один голос спросили Упендра и Чемодаса.

Коллекционер принес небольшую картонную коробочку, на которой было написано:

«Вкладыши противошумные БЕРУШИ».

– Вот, – сказал он.

– Это и есть беруши? – спросил Упендра.

– Да.

– А можно посмотреть, что внутри?

– Разумеется! – спохватился Коллекционер.

Он открыл коробочку и вынул из нее пару белых квадратов.

– Все ясно. Это – вата. Так бы и писали, – сказал Чемодаса.

– Я и сам поначалу так думал, – сказал Коллекционер. – Но нет. Это не вата, это какой-то особый материал, еще получше ваты. Прекрасно защищает от шума! Я даже соседу хотел предложить, специально для него и купил. У меня сосед очень страдает от шума…

Но Чемодаса уже его не слушал.

– Отлично, – сказал он. – Давай сюда инструмент! – и протянул руку за гармошкой Упендры.

– Зачем это? – быстро от него попятившись, спросил Упендра.

– Затем, чтобы вставить беруши. Видишь, это такие специальные вкладыши. Вкладываешь их в инструмент – и никакого шума.

– Я не позволю! – запротестовал Упендра. – Надо же додуматься до такого вандализма – в музыкальный инструмент совать вату! Засунь их себе в уши, если не хочешь слушать!

– Тебе же объяснили, что это не вата! – наступая на него, сказал Чемодаса, – А если будешь хамить, так я тоже найду как ответить.

– Позвольте, я вам покажу, как пользоваться берушами, – вмешался Коллекционер, – Вот, смотрите.

Он сложил вкладыши вчетверо и плотно заложил ими уши, после чего громко сказал:

– Можете говорить все что угодно! Я ничего не слышу!

– Мне, честно говоря, иногда кажется, что он немного с придурью, – сказал Упендра Чемодасе, – Как по-твоему?

– Да нет, соображает-то он неплохо, – ответил Чемодаса. – Просто медлительный очень. Тугодум.

Коллекционер вынул беруши и сказал:

– Вот видите, ничего не было слышно. А теперь вы.

Упендра замялся.

– Признаюсь честно, лично мне не хочется рисковать. Все-таки материал неизвестный.

Он опасался, как бы Чемодаса, пока он не слышит, не сболтнул чего-нибудь лишнего. «За такими, как он, нужен глаз да глаз!» – думал он про себя.

– Дайте-ка мне, – попросил Чемодаса.

– Пожалуйста.

Чемодаса ножницами отрезал от одного вкладыша два небольших комочка и вложил их себе в уши.

– Ну, что? Слышишь что-нибудь? – спросил Упендра.

– Нет, – ответил Чемодаса, – ничего не слышу.

– Ну, и слава богу, – сказал Упендра, обращаясь к Коллекционеру. – Может, он хоть с этими вашими берушами поспокойнее станет. Парень, сами видите, неплохой, и между прочим, на родине пользовался авторитетом. А нервы у него расшатались после той катастрофы, о которой я, кажется, вам рассказывал. Между нами говоря, его потому сюда и послали, на поправку.

«Вот заливает!» – подумал Чемодаса и принялся осматривать автомобиль.

– Что ни говори, а обстановка у нас там очень нездоровая, – продолжал Упендра. – Во-первых, постоянные сквозняки. Во-вторых, теснота, скученность, воздух спертый. В-третьих, нехватка витаминов. Все это, безусловно, сказывается на нервах. Поэтому все наши такие нервные, не только один Чемодаса. Между прочим, страшно любят судиться, чуть что – сразу в суд. Пожалуй, единственное исключение – это я. Честно говоря, даже не представляю, что могло бы вывести меня из равновесия. На родине о моей выдержке ходили легенды. У нас ведь там каждый день что-нибудь случается, только и слышно: где-то пожар, кто-то куда-то провалился, кто-то кому-то иск вчинил. Все бегают, переживают, а мне – хоть бы что. И не потому, что я черствый. Один раз произошла непредвиденная катастрофа, много народу пострадало. Так я даже хотел им отнести свою гармошку.

10. Вспомнив о гармошке, Упендра замолчал, и вскоре звуки его любимой мелодии наполнили комнату. При этом Чемодаса с самым невозмутимым видом продолжал возиться с автомобилем.[93]93
  Сказанное не следует понимать в том смысле, что чемоданные жители воспринимают музыку только внешним слухом, то есть ушами. Просто через уши, кроме самой музыки, проникают также ее звуки, а именно они, как правило, и являются источником неприятных ощущений. – сост.


[Закрыть]

Но не успел отзвучать первый такт, как раздался громкий стук снизу.

– Это сосед, – испуганно сказал Коллекционер. – Сейчас сюда явится.

– Добро пожаловать, – дружелюбно отозвался Упендра.

Коллекционеру было ужасно неловко просить его не играть, но ничего другого не оставалось.

– Видите ли, – начал он, покраснев до ушей, – если говорить обо мне, то я от вашей музыки получаю просто неземное наслаждение. Я бы вас просил играть еще и еще, если бы только не мой сосед. К сожалению, он – человек преклонных лет, у него свои причуды.

– Вполне вас понимаю, у самого на Луне был сосед с причудами, – сказал Упендра. – Как вспомню, так и вздрогну. Между нами говоря, из-за него-то мне и пришлось согласиться на эту командировку.

– Наши земные обычаи требуют по мере возможности учитывать пожелания окружающих, – продолжал Коллекционер, – Если мы не будем этого делать, нас могут осудить.

– У нас с этим не лучше, – сказал Упендра. – Мы вообще друг другу ни в чем не отказываем. А попробуй только отказать – тут же задержат и осудят. Не беда! Так уж и быть, поделимся с ним берушами. Здесь на всех хватит.

– Боюсь, что он не захочет ими воспользоваться, – сказал Коллекционер.

– Чего же он хочет? – изумился Упендра.

В это время позвонили в дверь.

– Это он, – обреченно произнес Коллекционер.

Выйдя из комнаты, он плотно затворил за собой дверь.

11. Как всегда, он принес своему соседу самые глубокие извинения.

– Ничего, ничего, – сказал тот. – Я ведь понимаю, ваше дело молодое. Сам когда-то был молодым. А мое дело стариковское, вы уж меня тоже поймите. Вот доживете до моих лет, узнаете. Счастливо оставаться.

И он уже было повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и хлопнул себя по карману.

– Чуть не запамятовал! Объявленьице не вы давали?

Коллекционер обмер.

– Какое объявление?

– Мол, любое вознаграждение тому, кто найдет ключи и доставит по адресу. Мне-то вознаграждения не надо, я их вам и так отдам, по-соседски. Какое уж мне вознаграждение на старости лет? Для меня теперь одно вознаграждение – это тишина и покой. Вы только ключики свои опишите для порядка, и точную цифру назовите, сколько их у вас там было общим числом.

Коллекционер без заминки сказал, сколько было ключей, и начал по порядку описывать их приметы.

– Достаточно, – остановил его сосед. – Я уж и так вижу, что ваши, – и достал из кармана всю связку.

Коллекционер стоял как вкопанный и молча смотрел на ключи.

– А я как прочел объявление, так сразу и давай припоминать, у кого это я много чемоданов видел. И только вас вспомнил, гляжу – а и адрес ваш, и фамилия ваша. Вот так и догадался.

– Спасибо, – только и смог вымолвить Коллекционер.

И сосед ушел, пообещав еще наведаться.

12. «Ну, вот и все, – подумал Коллекционер. – Теперь все позади».

Однако он не помчался стремглав к своей коллекции, не бросился перед ней на колени, наощупь выбирая в связке ключ от белого чемодана. Он тихо вошел в комнату и тихо повесил связку на обычное место, решив про себя: «Открою позже, когда буду один».

– Ну, что? Договорились с соседом? – спросил Упендра.

– Не беспокойтесь, я все уладил, – ответил Стяжаев. – Я думаю вот о чем: что если нам после чая совершить небольшую прогулку? Вы могли бы лучше ознакомиться с земными условиями, а заодно захватить свой инструмент и поиграть на свежем воздухе. Я бы с удовольствием послушал.

Он нарочно придумал эту хитрость, чтобы не сталкивать соседа с лунными жителями.

– Неплохая идея, – сказал Упендра. – А кому не нравится, те пускай остаются дома.

13. – Скажите, здесь поблизости случайно нет какой-нибудь свалки? – вдруг спросил Чемодаса.

– Есть, – сказал Коллекционер, – и совсем недалеко.

– Отлично! Тогда у меня к вам будет одна просьба. Мне нужен кусок какого-нибудь материала, желательно поплотнее, типа дерматина, диаметром примерно с ваше лицо, но можно чуть пошире. На свалках такие материалы обычно встречаются.

– Разумеется, мы подберем, – охотно согласился Коллекционер.

Но тут запротестовал Упендра.

– Послушай, нельзя ли обойтись без поручений?

– Почему? – искренне удивился Чемодаса. – Вы же все равно гуляете. Какая вам разница?

– Разница такая, что мы хотим гулять как приличные люди, а не как два старьевщика.

– Просто так гулять неинтересно, – возразил Чемодаса. – От бесцельной прогулки вы не получите никакого удовольствия.

– Нечего сказать, большое удовольствие – рыться в помойках! – возмутился Упендра. – Если хочешь знать, то сама прогулка и есть цель. От прогулок улучшается аппетит, восстанавливается сон, укрепляются нервы. Кстати, почему бы тебе самому не прогуляться? Заодно и подыскал бы все что тебе нужно.

– Рад бы, да не могу, – сказал Чемодаса. – Сам видишь, дел невпроворот.

– Мне кажется, мы легко сможем совместить приятное с полезным, – вмешался Коллекционер. – Я и сам во время прогулок иной раз зайду на свалку – и ничего. Там даже бывает живописно.

О том, что добрая половина его чемоданов была оттуда, он умолчал.

– Ну, не знаю, – сдался Упендра. – Возможно, ваши свалки, действительно, лучше. Ладно, пойдем посмотрим.

Когда Коллекционер вышел из комнаты, чтобы надеть плащ, Чемодаса сердито сказал Упендре:

– Кто тебя дергал за язык? Чуть все не испортил!

– Лучше скажи, что ты задумал? Зачем это тебе понадобился дерматин?

– Хочу Стасу сюрприз сделать. Он ляжет спать, а я незаметно подкрадусь и вырежу его портрет.

– А-а! Так бы сразу и сказал.

СОБРАНИЕ ВТОРОЕ

Книга IX. (1-я Луны)

1. Постепенно жизнь вошла в колею. Дни шли за днями, полные трудов и забот, а страхи, тревоги и сомнения не то чтобы совсем пропали, но как бы отошли на задний план.

Коллекционер больше не опаздывал на работу. Правда он стал еще более замкнутым, и случалось, Виолетта Юрьевна за весь день не слышала от него ни слова. Постепенно к ней перешла вся его нагрузка, она заметно похудела и тоже замкнулась. Директор, сколько ни пытался ее расспрашивать, так ничего и не добился. Она знай только щелкала своей кнопкой и хмурилась, глядя в сторону. Тогда директор про себя подумал: «И что я вечно лезу куда не просят? Не маленькие, сами разберутся», – после чего оставил их в покое и занялся своими прямыми обязанностями.

Каждое утро после чая Чемодаса вручал Коллекционеру список покупок и выдавал деньги из ящика, согласно калькуляции. Прочесть список было не так-то просто. Главная трудность состояла не в том, что читать приходилось через самую сильную лупу, и даже не в том, чтобы не потерять список, а в расшифровке. Поначалу на это уходил чуть ли не весь рабочий день. Ведь Чемодаса с известных пор стал писать справа налево, а буквы ставить вверх ногами. Но со временем Коллекционер настолько привык к его руке, что уже с трудом разбирал другие бумаги.

2. Однако прочесть список было только полдела. Чтобы точно выполнить задание, надо было успеть посетить несколько магазинов, расположенных в разных концах города и, что самое неприятное, работающих каждый по своему режиму. Например, магазин «Химические реактивы» находился прямо в их доме, на первом этаже, так что, казалось бы, разумнее всего было заходить туда в самом конце, чтобы не разъезжать по городу с горючими и взрывоопасными веществами. Но в этом магазине был самый короткий рабочий день – с одиннадцати до пяти, а обеденный перерыв совпадал с перерывом в патентном бюро. С другой стороны, «Детский мир» и «Тысяча мелочей», расположенные по соседству с бюро, были открыты допоздна. Но именно под вечер там, как правило, собирались очереди, самые дефицитные товары на прилавках кончались, а на склад за ними идти уже никто не хотел.

А магазины «Сделай сам» и «Стройматериалы» вообще не имели четкого графика, к тому же то и дело закрывались в связи с учетом и меняли свои адреса.

Но со временем, отработав четкие маршруты и максимально используя дневное время, Коллекционер научился преодолевать все препятствия. Домой он возвращался нагруженный двумя тяжелыми сумками и, дополнительно к ним, большим количеством пакетов, наполненных гвоздями, спичками, клейкой лентой, нитками, картоном, пластилином и прочими необходимыми предметами и материалами.

3. В отличие от Чемодасы, Упендра не делал никаких заказов, а Коллекционеру так хотелось купить что-нибудь лично для него. Но он не знал, что выбрать.

«Вещь должна быть ценной и оригинальной, – рассуждал он сам с собой, – такой, которую не стыдно было бы взять с собой на Луну. Но ведь их там, небось, уже ничем не удивишь. Его просто засмеют, если он явится туда с обычным чемоданом!»

Задача казалась неразрешимой, и отчаянная грусть овладевала Коллекционером. «Да, ничем-то его не удивишь, – думал он об Упендре. – Он у себя на Луне столько всего перевидал, таких красот насмотрелся, какие мне и не снились!».

На самом же деле ему теперь только и снилось, что лунные чемоданы.

Но однажды, как раз в день зарплаты, он увидел в «Тысяче мелочей» небольшой электрический самовар, и его осенило, точь в точь как осеняло Чемодасу: «А почему, собственно, я должен дарить ему чемодан? Что у него, своих чемоданов мало? Вот – как раз то, что ему нужно, и чего на Луне, скорее всего, нет». Не успел он это подумать, как тут же заметил у прилавка двух не по-русски говорящих иностранцев, которые оживленно обсуждали самовар, явно собираясь его приобрести.

Увидев это, он сразу же почувствовал огромную решимость, не раздумывая пошел к кассе, пробил чек – и совершил покупку.

4. Чемодаса, узнав, сколько стоит самовар, не разговаривал с ним целый вечер. Зато Упендра был в восторге.

– До чего занятная вещь! Честное слово, он мне симпатичен! В нем есть что-то от чемодана, но только совсем в другом роде. Я бы даже сказал, в совершено противоположном.

– Опять несешь вздор! – проворчал Чемодаса. – Вы оба помешались на чемоданах. Они вам мерещатся даже там, где ими и не пахнет. Разве ты не видишь, что этот предмет состоит из совершенно других материалов? Что в нем может быть от чемодана?

– Так ведь и я об этом. Сам подумай: ты когда-нибудь встречал чемодан с краником?

– Что за бредовая идея? Такого в природе быть не может!

– Вот видишь! Значит, уже в этом они противоположны. И точно так же – во всем остальном. Во-первых, чемоданы лежат, а самовар – стоит. Во-вторых, в чемоданах всегда ни холодно, ни жарко, а он – то вскипит, то остынет. В третьих, чемоданов много, а самовар – один. В четвертых, чемоданы податливые, из них можно делать все что душе угодно, а из него – фигушки…

– То-то и оно, – буркнул Чемодаса, – Деньги потрачены, а пользы – ноль.

– В-пятых, – продолжал Упендра, – чемоданы были уже заранее, а самовар пришлось покупать.

– Ах, вот как!

5. И Чемодаса надолго замкнулся.

Что Коллекционер и Упендра заодно – это он понял давно, но сейчас заподозрил кое-что похуже, а именно, что Упендра, за его спиной, в своих личных корыстных интересах, дал Коллекционеру отдельный, дорогостоящий заказ, а тот, не посоветовавшись с ним, Чемодасой, вбухал в этот заказ общие деньги. Кроме того, он был почти уверен, что самовар на самом деле стоит гораздо дороже, чем ему было сказано.

Виду он, конечно, не подал, но чай из самовара пить не стал, а кроме того дал себе слово уж на этот раз во что бы то ни стало, как только представится подходящий случай, высказать Упендре все как есть. «Чтоб не думал, что я такой дурак, что ничего не вижу. Тоже мне, артисты! Сценку разыграли. «Ах, занятная вещица! Неожиданный сюрприз!» Сам же, болтун, себя и выдал. Это, значит, вот что получается: я отказываю себе во всем, экономлю каждую копейку, заказываю только то, что необходимо для дела, уж не говоря о том, что тружусь не покладая рук, а они только и думают, что о своих удовольствиях…».

6. Тут он заметил, что Коллекционер и Упендра уже стоят на пороге, готовые улизнуть на прогулку.

– Постойте! Вы куда? У меня еще список для вас не готов!

Коллекционер смешался: «Ах, да! Чуть не забыли!» – видно, еще не совсем совесть потерял, – а Упендра обнаглел настолько, что открыто вступил в пререкания.

– Вечно ты со своими поручениям! Думали, хоть сегодня дашь нам свободу, чтобы мы хоть раз в жизни могли сходить не на свалку, а в какое-нибудь приличное место.

– Почему же именно сегодня? Что это за день такой особенный?

Чемодаса окончательно укрепился в своих подозрениях: «Не иначе, как у них остались еще деньги, и они решили их прокутить»

– Странный вопрос, – ответил Упендра. – Кажется, всякому ясно, чем сегодняшний день отличается от вчерашнего. Всего лишь тем, что он еще не кончился, и остается надежда, что хотя бы остаток его проживешь по-человечески, а не так, как все предыдущие дни. Но, представь себе, для тех, кто не лишен воображения, это существенное различие.

Но на этот раз Чемодаса решил не поддаваться его софистическим уловкам.

– Все равно, – решительно заявил он, – без списка вы никуда не пойдете. И не надейтесь.

– Вот еще! – сказал Упендра. – Чем ты нам можешь угрожать? Разве что опрокинешь самовар и устроишь потоп на столе? Но мы и не к такому привыкли. Нам бояться нечего, мы от тебя уже всякого натерпелись. Пошли!

7. «Отчасти он прав», – подумал Коллекционер. Ему снова припомнился кошмар той, самой первой ночи, когда ему, сонному и ничего не подозревающему, вдруг опустилось прямо на лицо что-то тяжелое, смрадное и непроницаемое (как потом оказалось, это был кусок старого линолеума, им самим же принесенный со свалки). Он хотел вскочить, но не смог даже пошевелиться, так как одеяло оказалось пришитым к дивану. Почувствовав себя заживо погребенным, он дико закричал – и тут же услышал бодрый голос Чемодасы:

– Спокойно! Спокойно! Все в порядке, я здесь. Потерпите одну минуту, сейчас я все закончу и вас освобожу.

Чемодаса потом долго сокрушался, что не удалось сделать сюрприз, хотя портрет вышел на славу и красовался теперь на почетном месте.

– Если бы я знал, что у него такой чуткий сон, я бы и не мучился, – объяснял он Упендре. – Просто попросил бы его попозировать, как тебя. Но я-то хотел сделать сюрприз. Специально его обездвижил, знаешь, сколько ниток на это ушло?

– Как раз этого-то и не надо было делать, – ответил ему Упендра. – Он до самого утра в себя прийти не мог, все вскрикивал. Вот скажи, зачем ты его пришил?

– На всякий случай, чтобы не дернулся во сне. Да он бы даже не заметил, если бы сам случайно не проснулся. Но кто мог это предвидеть?

Теперь Дмитрий Стяжаев был уже не столь пугливым. Нервы его укрепились, во многом благодаря ежевечерним прогулкам, которые он совершал вместе с Упендрой.

8. Чтобы не привлекать внимания прохожих необычным видом своего спутника и тем самым не вызвать на Земле преждевременный ажиотаж в связи с предстоящим переселением лунных жителей, он выходил на улицу в плаще с поднятым воротником и глубоко надвинутой шляпе с низко опущенными полями. К своему левому уху он присоединял специальное крепление, вроде подвесных качелей, снабженное ремнями безопасности. Таким образом, Упендра был полностью скрыт от нескромных взглядов, а сам при этом имел достаточный обзор и мог свободно вести беседы с Коллекционером.

Тот отвечал ему не поворачивая головы, и со стороны казалось, будто не происходит ничего особенного, просто человек разговаривает сам с собой.

Обычно они брали старый полиэтиленовый пакет и длинную палку с крючком. Была середина лета, дни стояли длинные, и все вокруг было хорошо видно. Коллекционер внимательно смотрел себе под ноги и, заметив на земле ту или иную вещь, обозначенную в списке, подцеплял ее крючком и клал в мешок. Он старался не нагибаться и не делать резких движений, так как в первый же вечер выяснилось, что Упендра подвержен морской болезни.[94]94
  Это общая черта чемоданных жителей: все они очень плохо переносят качку. Поэтому среди собирателей чемоданов, особенно начинающих, бытует мнение, что если чемоданы, пусть даже и закрытые, все время двигать, раскачивать или переносить с места на место, то чемоданные жители в них не заведутся. В действительности это не так. Чемоданные жители в таких чемоданах все-таки заводятся, хотя и реже. – сост.


[Закрыть]

Очистив прилегающие к дому улицы, они шли на свалку и там быстро находили все недостающее. По дороге Упендра рассказывал о жизни на Луне, а Коллекционер – о своей личной жизни, о том, как приобрел он тот ли иной чемодан.

Когда небо было ясным, они задерживались до темноты, чтобы послушать музыку и полюбоваться луной. Упендра играл почти всегда одно и то же, странную мелодию без начала и конца и с таким необычным ритмом, что само время как будто терялось и в недоумении отступало. Это и была его любимая мелодия, мелодия его далекой родины.

Оба не отрываясь смотрели вслед улетающим звукам, на желтоватое изогнутое лезвие месяца, блекнущее среди ярко горящих звезд, и каждый думал примерно одно и то же, но о разном.

9. – Знаешь, о чем я всегда теперь думаю, глядя на луну? – спросил как-то раз Коллекционер.

– О чем?

– О том, что, когда смотришь на нее, вот такую, как сейчас, трудно поверить, что это обман зрения, и что на самом деле все совсем по-другому.

– Ты знаешь, как это ни странно, но и я думаю примерно то же самое. Мне уже и самому трудно поверить, что это – обман, хотя я-то знаю, как на самом деле. Но теперь все это так далеко, что просто не верится, – сказал Упендра.

Звезды становились с каждым днем все ярче и все отчаяннее мигали, словно решили, наконец, развеять земные заблуждения и рассказать всю правду о том, что увидели со стороны – как будто им лучше нас известно в их неимоверно далекой пустоте, о чем нам здесь, на Земле уже пора узнать, а о чем пока еще нет. И крошечные твари – светлячки, проживающие в пыльной траве вокруг свалки, бог знает что о себе возомнив, трудились ночи напролет, чтобы их туманные послания перевести на свой и вовсе уж невразумительный язык.

10. – Кстати, сегодня, пока ты был на работе, я сочинил сказку, – сказал Упендра. – По-моему, вышло гениально. По крайней мере, я никогда ничего подобного не сочинял… Вон лежит почти целая кукла, положи ее в мешок.

Коллекционер быстро пробежал глазами список.

– Кукла нам не заказана. Тем более, что она без головы.

Последнюю фразу он произнес не подумав, смутился и поспешил перевести разговор на другое:

– Так о чем твоя сказка?

– О светлячке. Все-таки возьми, раз я тебя прошу. Считай, что это мой заказ. Имею я право хоть раз в жизни тебя о чем-то попросить?

– Конечно, имеешь, – сказал Коллекционер и подцепил куклу своим крючком.

– А то, что без головы, это даже хорошо. Мы из нее сделаем статую Свободы. Кстати, ты знаешь, что в Америке есть Статуя Свободы?

– Знаю.

– А история ее такова. Когда-то, да будет тебе известно, американцы жили в Англии и были английскими подданными. Но потом они благополучно оттуда выбрались, поселились в Америке и отвоевали себе полную независимость. Вот почему они и установили эту статую, прямо на въезде. Теперь, как только англичане приезжают в Америку, их тут же встречает Статуя Свободы. Они на нее смотрят и сразу понимают, что не тут-то было. Что здесь живут свободные люди, и их так просто не возьмешь. Мы ее установим прямо перед чемоданами.

11. Чемоданы к тому времени заметно преобразились. В считанные часы Чемодаса успел претворить в жизнь большую часть самых смелых своих фантазий. По всему периметру коллекция была обнесена крепостной стеной из папье-маше, высотой не менее сорока сантиметров. На это ушел трехлетний запас газет и полведра клея. По углам, с четырех сторон, были возведены сторожевые башни. Стена была глухая, без ворот, только в одном месте Чемодаса оставил секретный ход, лично для себя, на всякий случай. На башнях он установил прожекторы, которые по ночам освещали пространство между стеной и собственно Чемоданами. Кроме того, в чисто декоративных целях, он сделал замечательную по красоте картонную пристройку непосредственно к Чемоданам, с роскошным фасадом, башнями и ротондами. А над самой высокой, центральной башней вознесся двухметровый шпиль, обернутый серебряной фольгой и верхним концом упиравшийся в потолок. Он не только выполнял декоративную функцию, но и одновременно служил распоркой – «На всякий случай. А то мало ли что», – как загадочно ответил Чемодаса на вопрос Коллекционера, зачем.

На ближайшем к коллекции краю стола, как он и обещал, была сооружена крытая беседку, из которой по ночам велось наблюдение за Чемоданами.

Сделав самое необходимое, Чемодаса перешел к улучшениям, которые заключались, главным образом, в укреплении стены, усилении осветительных приборов и совершенствовании системы наблюдения.