Текст книги "Собиратель чемоданов"

Автор книги: Ольга Ляшенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Книга XI. (3-я Луны)

1. Пока Стяжаев занимался уборкой и ремонтом, Упендра оставался в башне и через окно давал ему необходимые советы и указания. Наконец все безнадежно испорченное перекочевало в мусоропровод, пол был вытерт, новое стекло вставлено, стол опять стоял на своих четырех ногах, а вынутый из него ящик вместе со всем своим содержимым сушился на кухне. Тогда Коллекционер помог Упендре перебраться на стол и поставил самовар.

– Ладно, все это ерунда, – сказал он, – Скатерть я все равно собирался отдавать в стирку, да и пол давным-давно пора было вымыть. Но какое счастье, что Чемодаса тогда придумал возвести эту стену! Если бы не он, представляешь, что бы сейчас было с чемоданами? Даже подумать страшно. Фактически он спас мою коллекцию. А, кстати, где он?

– И правда, – сказал Упендра. – То-то я чувствую, чего-то не хватает. Чемодаса! – позвал он, но ответа не последовало, – Может у него беруши в ушах? Впрочем, нет. Он как раз жаловался, что потерял их. Это было там, в башне. Я с ним разговаривал вот как сейчас с тобой. Потом он спустился, вышел за территорию, какое-то время здесь ходил, кажется, пытался налаживать автомобили. Я его видел из окна. А потом он как-то пропал из виду.

– Странно.

Они немного подождали.

– Может, стоит его поискать? – предложил Коллекционер.

– Давай поищем.

Коллекционер надел очки и внимательно обследовал всю комнату.

– Вспомни хорошенько, на каком месте ты его видел последний раз.

– Не помню. Кажется, он пошел куда-то туда, в направлении дивана, и скрылся из виду. Я бы, конечно, мог его видеть, если бы перешел к другому окну, но мне, честно говоря, надоело за ним наблюдать. Я подумал: он уже не маленький, и в конце концов, вся эта история должна была хоть чему-то его научить. Да и что толку за ним следить? Следи не следи, а все равно не уследишь. Он ведь нас не извещает о своих намерениях. Вот и сейчас – видишь, что вытворяет. Мы ждем, волнуемся, а его и след простыл.

Коллекционер нагнулся и посветил фонариком под диван, но ничего, кроме комьев свалявшейся пыли и разных ненужных предметов, там не разглядел. На всякий случай он еще несколько раз окликнул Чемодасу и наконец сказал:

– Ну, вот, я больше не знаю где искать. Кажется, все обыскали. А не мог он вернуться на Луну? Может быть его отозвали досрочно?

– Все может быть, – задумчиво сказал Упендра. – Врочем, что я говорю? Конечно, нет. Я бы об этом знал, это не прошло бы мимо меня. Да, это совершенно исключено, он где-то здесь. Ищи.

И Коллекционер снова взялся за поиски, уже без всякой надежды.

2. – Стой! Я знаю, где он, – вдруг сказал Упендра.

– Где?

– Безусловно, в каком-нибудь лифте. Как я сразу не догадался? Застрял и висит. А молчит из ложного самолюбия. Дело в том, что я ему сегодня намекнул, что его лифты никуда не годятся, и он, кажется, обиделся. Ты же его знаешь. Давай вот как сделаем: ты загляни, как бы невзначай. Якобы не ожидал его там увидеть. И, что бы он ни говорил, делай вид, будто веришь.

– Понял.

Коллекционер обследовал все лифты, но Чемодасы нигде не было.

– Что теперь?

– Не знаю, – честно признался Упендра.

Наступившую тишину нарушал только шум закипающего самовара.

Коллекционер и Упендра смотрели друг на друга в полной растерянности. Вдруг их глаза округлились от ужаса. Одна и та же кошмарная мысль одновременно посетила обоих. В мгновение ока Коллекционер очутился возле розетки и выдернул из нее штепсель. Трудно ему было заставить себя заглянуть внутрь. Но он подумал: «А вдруг еще не поздно?» – и дрожащей рукой приподнял крышку самовара.

– Ну, что? – изменившимся голосом спросил Упендра.

– Ничего, – сказал Коллекционер. – Одна вода.

Оба долго не могли прийти в себя. Наконец Упендра сказал:

– Вот что. Я вижу, что все эти поиски – напрасная трата времени. Держу пари, что он просто где-то спрятался.

– Зачем?!

– Чтобы потешить свое самолюбие. Ведь это самый легкий способ почувствовать себя нужным. Знаешь что? Я, пожалуй, пока чай пить не буду. Меня при одном виде самовара мутить начинает.

– И со мной то же самое, – признался Коллекционер. – Давай немного прогуляемся.

3. После прогулки они действительно почувствовали себя лучше и с аппетитом поужинали. Чемодаса все не появлялся.

– Даже и говорить о нем не хочу, – сказал Упендра. – Неужели сам не чувствует, что игра затянулась? Я могу оправдать любые причуды, но когда у человека отсутствует чувство меры – это, по-моему, безнадежно.

Тем не менее они еще долго сидели, втайне надеясь, что Чемодаса все-таки объявится, а когда наконец улеглись, было далеко за полночь. Коллекционер сразу уснул, а Упендре не спалось. Он все думал об исчезновении Чемодасы, перебирая различные версии. «Нет, все-таки в Чемоданы он вряд ли вернется. О нем, небось, давным-давно все забыли, что ему там делать? Значит, хоть это и совершенно невероятно, но остается признать, что он на Луне. Поскольку ничего другого не остается».

Вдруг откуда-то снизу послышался шум. «Не иначе, как орудуют на складе, – решил Упендра. – Узнали, что Чемодаса улетел, и хотят этим воспользоваться».

Упендра вылез из постели, но пошел теперь уже не к краю стола, а к тому отверстию, которое в первый день проделал Чемодаса. Тогда же он поручил Коллекционеру залатать скатерть, чтобы инструменты не проваливались в ящик, а отверстие велел оставить, на всякий случай. И оказался прав. Теперь оно пригодилось Упендре.

4. Упендра лег на спину, так чтобы лицо совпало с отверстием, и стал смотреть вниз. В первую минуту он ничего не различал, но потом, когда глаза привыкли к темноте, заметил какую-то движущуюся тень и стал за ней наблюдать. Неизвестный бродил по складу и перебирал инструменты. Некоторые из них он, осмотрев, оставлял на месте, а иные клал в мешок.

– Эй! Ты кто такой? – закричал Упендра. Что тебе понадобилось на нашем складе?

Неизвестный молча продолжал свое дело.

– А! Делаешь вид, будто не слышишь? Или хочешь сказать, что ты меня не боишься? Думаешь, если Чемодаса улетел на Луну, так я с тобой один не справлюсь? Погоди же, вот только разбужу соседа.

Он стал громко звать Стяжаева, но тот после трудов и пережитых волнений спал как убитый. Тогда Упендра начал искать на столе, чем бы запустить в вора. Не найдя ничего подходящего, он отцепил свою гармошку и, выждав, когда преступник окажется прямо под отверстием, опустил туда свой инструмент.

Сейчас же снизу раздался звук удара и, вслед за ним – сердитый голос Чемодасы:

– Это кто там хулиганит? Вот я сейчас поднимусь!

– Чемодаса? Ты? – не веря своим ушам проговорил Упендра.

– Кто ж еще?

Упендра поспешил к единственной теперь веревочной лестнице. До катастрофы все лестницы, лифты и прочие подъемные устройства крепились на скатерти. Но ее пришлось отправить в стирку. А чтобы Чемодаса, когда ему наконец надоест играть в прятки, смог подняться, Коллекционер выбрал одну лестницу, покрепче, и при помощи двух мебельных кнопок прикрепил ее прямо к столешнице.

5. Едва Упендра ступил на пол, как тут же нос к носу столкнулся с Чемодасой.

– Надо же! Живой! – воскликнул он.

– Как это понимать? – сказал Чемодаса. – Ты что же, убить меня хотел?

– Ничуть не изменился! Вечно в чем-то подозреваешь. Скажи лучше, где ты пропадал? Мы с соседом с ног сбились. Где только тебя не искали!

– Где был, спрашиваешь? У себя, конечно, где же еще? – рассеянно проговорил Чемодаса, вертя при этом в руках какую-то железку и, очевидно, раздумывая, пригодится ли она ему в скором времени.

– Где это – у себя?

– Да тут, рядом. В соседней комнате. Ты не знаешь, Стас мне спичек купил? Я ему утром заказывал.

– В соседней комнате? – Упендра не поверил своим ушам. – Так значит, она все-таки существует?

– А почему бы ей не существовать? Не думаешь же ты, что существует только одна комната на всем белом свете?

– Конечно, нет. Но ты-то как до этого додумался?

– Сам не знаю. Я об этом вообще не думал. У меня это как-то само собой получилось. Просто шел, шел, уперся в стенку, а в руках была дрель. Мне в тот момент не до раздумий было, надо было срочно принимать какие-то решения. Даже страшно вспомнить! Кругом все разворочено, затоплено, сожжено. Ты меня предал. С чего начинать?

– Я тебя не предавал! – запротестовал Упендра.

– Теперь это уже не важно. Короче, я и сам не заметил, как просверлил дырку. Это под диваном, отсюда не видно. Обернулся – что такое? Заглянул одним глазком – батюшки! Даже не сразу сообразил, в чем дело. И вдруг меня как осенит: да это же другая комната!

– Надоже, как повезло! – с неподдельной радостью сказал Упендра. – А комната, надеюсь хорошая?

– Что ты! Огромная, вдвое шире этой. Два окна. А мебели! А вещей! Словом, есть где развернуться.

– И, надеюсь, сухая?

– Сухая, теплая. Я там и беруши новые нашел. Целую упаковку.

– Здорово! Я за тебя рад.

– Да я и сам не нарадуюсь. Конечно, работы невпроворот, что там говорить. Только начал обустраиваться. Весь вечер с портретами провозился.

– С какими портретами?

– Да там на стенах портреты разные. Есть и неплохие. Один даже на нашего дядю Степу похож, тоже мужчина, и снят на фоне чемоданов. Но все они почему-то неправильно висели, пришлось перевевернуть. Намучился! Теперь займусь коммуникациями. Как говорится, начать и кончить. Вот, зашел за инструментами. Первым делом собираюсь туда автомобильную дорогу проложить. Для этого надо расширить проход, а взрывчатка вся подмокла. Ты так и не ответил: есть спички?

– Есть. На столе лежат.

– А сколько?

– Как обычно, сорок коробков.

– Надо бы побольше, – вздохнул Чемодаса.

– Как заказывал.

– Кто же знал, что такие дела пойдут? Ну, ничего, завтра докупит. Спасибо ему передай. Я тут ему список приготовил, вот, тоже передашь. А я завтра, как будет свободная минутка, наведаюсь.

– Приходи, будем рады, – сказал Упендра.

– Да и вы заходите. Только не сразу, а как немного приберусь. Сейчас пока не до гостей, полная неразбериха.

– Спасибо, зайдем.

– А вообще, это хорошо, что я тебя встретил. Поможешь мне со спичками.

6. Они вместе поднялись на стол. Так как подъемников не было, коробки со спичками пришлось кантовать вручную и сбрасывать на пол. Как ни странно, сосед больше не стучал в потолок.

– Все-таки не может быть, чтобы в той комнате совсем никто не жил, – сказал Упендра.

Чемодаса, казалось, не расслышал.

– Неужели о ней никто не знает?

Чемодаса и на этот раз не ответил, возможно, был слишко занят своими мыслями.

– По крайней мере, Стяжаев должен был бы знать, – продолжал Упендра. – Не думаю, что он настолько глуп, чтобы жить в этой конуре, прекрасно зная, что через стенку пустует превосходное помещение. Тут что-то не так. Ты не боишься, что в один прекрасный день тебя попросят потесниться?

– Не боюсь. Я уже все уладил.

– Уладил? Что уладил? – удивился Упендра.

Чемодаса замялся.

– Да ничего. Это я так. В том смысле, что все в порядке.

– В это время из-под дивана донесся тихий шелест, напоминающий звук, который обычно возникает при движении большой толпы насекомых.

– Тише! Ты слышишь? Что это? – испуганно проговорил Упендра.

– Что там? А, это? Не бойся, это всего-навсего тараканы.

– Тараканы? – еще больше испугался Упендра.

– Да, из той комнаты. Что ты так испугался?

– Но я о них ничего не знаю! Стоит ли иметь с ними дело?

– Я сам с ними только сегодня познакомился, – сказал Чемодаса. – Вот, решил и тебя познакомить. Они тоже книгами интересуются. Я и подумал, наверное, вам будет интересно поговорить.

Тараканы уже вышли из-под дивана и стояли плотной толпой посередине комнаты, перешептываясь и указывая друг другу усиками на книжную полку. На Упендру они не обращали ни малейшего внимания.

– Очевидно, я должен к ним как-то обратиться? – спросил Упендра. – Сказать, чтобы чувствовали себя как дома, или что-то вроде этого? Они по-нашему понимают?

– Они по-всякому понимают. Да ты о них не беспокойся, они о себе сами позаботятся. А наговориться еще успеете.

– Они останутся до утра? – удивился Упендра.

– А куда им спешить? Пускай уж остаются. Тем более, что у них хозяйка уехала, готовить некому.

– Неужели им хозяйка ничего не оставила?

– Она им много чего оставила, но они по горячему соскучились. Третью неделю на сухом пайке. Как услышали про самовар, сразу согласились…

– На что согласились?

Чемодаса понял, что сказал лишнее.

– Ты, главное, не думай, они вас не стеснят, – заговорил он со всей доступной ему убедительностью. – Продукты у них свои – крупы, сахар, макароны. Кончатся – не страшно, еще подвезу. А что у вас сырость, так это даже хорошо. Им, наоборот, сырость полезна. Они влагу обожают. И вообще, ты знаешь, я до сих пор с насекомыми никогда дела не имел, думал, они – как животные, ничего не соображают. Да что я тебе рассказываю! Вот поговоришь с ними – сам убедишься.

Тараканы, поодиночке и небольшими группами, быстро распространялись по комнате и скрывались из виду.

– Видишь, я же говорил, что они не стеснят, – сказал Чемодаса.

7. На другой день во время прогулки Упендра обратился к Коллекционеру:

– Да, кстати, я давно хотел тебя спросить: если не секрет, кто живет в соседней комнате?

– Моя бывшая жена, – ответил Коллекционер. – Сейчас ее нет, она в отпуске, уехала на курорт. А что?

– Да так. Просто интересно.

– Ничего интересного, – сказал Коллекционер. – Счастье еще, что у нас оказалась большая комната.

– А, так все-таки наша комната больше?

– Больше чего? – не понял Коллекционер.

– Больше соседней.

– Нет. Комната сначала была одна. Но зато большая, в три окна. Поэтому, когда мы с женой разошлись, у нас не было никаких проблем. Я сделал перегородку, пробил вторую дверь, и теперь у нас у каждого по отдельной комнате. Мы друг другу практически не мешаем.

Теперь наконец Упендре стало все ясно.

– А из-за чего, если не секрет, вы разошлись? – поинтересовался он.

– Разумеется, из-за коллекции, из-за чего же еще? – ответил Коллекционер. – Ты, вероятно, заметил, что я даже никогда не обедаю и живу один чаем?

– Да, это трудно утаить.

– Ну так вот. А она, представь себе, ежедневно готовила обеды и ужины.

– Это хорошо, – сказал Упендра. – У нас все женщины отлично готовят. А если бы ты знал, как готовила моя мама!

– Не знаю. Моя мама готовила редко. Мы жили с ней вдвоем, отца своего я не видел, знаю о нем только по ее рассказам.

– Ну, это ты преувеличиваешь. Как может сын не знать отца? Впрочем, у нас примерно такая же история, только все наоборот. Мама и сама с отцом не встречалась, и меня к нему не пускала, из ревности. Так что я своего отца тоже, можно сказать, не видел, а мама о нем знала и вовсе только по моим рассказам.

– Извини, я не понял, – сказал Коллекционер. – Как ты мог о нем рассказывать, если сам его не видел? И что значит – мама с отцом ни разу не встречалась? Хоть раз-то она должна была с ним встретиться?

– Конечно, должна была! И я ей сколько раз твердил: «Мама! Ну почему бы тебе хоть раз не встретиться с моим отцом? Все-таки нехорошо. Он обижается». А они – ни в какую. Так и не встретились.

– После того, как расстались, – попытался уточнить Коллекционер.

– Разве я сказал, что они расстались? Как они могли расстаться, если даже ни разу не виделись? У них было знакомство по переписке. Представляешь, маме так понравились его письма, что она не выдержала и сама ему написала. Вообще-то она никогда не вступала в переписку со своими корреспондентами, но здесь был исключительный случай: она буквально влюбилась. Не в него самого, конечно, а в его ум. Но потом, когда пришло фото, настолько разочаровалась, что даже отказалась от встречи. Сама-то мама слыла красавицей.

– Она была артисткой? – спросил Коллекционер.

– Нет, она работала на почте.[100]100
  В Чемоданах не принято запечатывать письма. Это считается крайне некультурным и расценивается как проявление грубого неуважения к почтальону. – сост.


[Закрыть]

8. – А моя мама была портнихой. Мастером женского платья. Но ее тоже все принимали за артистку. Так как же они все-таки встретились? – Коллекционер был уже глубоко заинтригован этой романтической историей.

– Да никак! Сколько раз можно повторять? Она даже и слышать не хотела ни о какой встрече! Но я ее не осуждаю, ведь она думала обо мне, я, как-никак, был ее первенцем. Говорят, до самого моего рождения не могла успокоиться, все боялась, что лицом пойду в отца. Слава богу, обошлось. От отца мне достался только ум, а внешность и характер я взял у мамы. Как, собственно, чаще всего и бывает. Но она, бедняжка, так перенервничала, что потеряла всякий интерес к отцу. Даже на поздравление не ответила. А о замужестве – так и слышать не хотела. К тому же она тогда уже встречалась с другим мужчиной, от которого потом родила сестер.

– Ничего не понимаю! Ты утверждаешь, что твоя мать ни разу лично не встречалась с твоим родным отцом, но тем не менее ты все-таки родился?

– Как видишь, – с достоинством подтвердил Упендра.

– Не хочешь ли ты сказать, что ты родился как Иисус Христос, от непорочного зачатия?

– Ты, вижу, и вправду ничего не понял, – ответил Упендра, – Или считаешь меня полным идиотом, раз приписываешь мне подобную чушь. Иисус Христос родился от Господа Бога, а я – от своего законного отца. Что здесь может быть общего? Не спорю, мой отец был известен в определенных кругах, кое в чем достиг несомненных успехов и пользовался заслуженным уважением, но Богом себя от этого не возомнил и всегда держался очень скромно. Да это и понятно, при его внешности.

9. Коллекционер растерялся. Он даже не знал, как сформулировать мучивший его вопрос.

– Впрочем, дело, конечно, не в лице, а в характере, – продолжал Упендра. – Сестры, в отличие от меня, хоть и пошли лицом в своего папашу, тоже далеко не красавца, – до сих пор удивляюсь, что мама в нем нашла, хотя, конечно, не нам, детям, ее судить, – а гонору у них хоть отбавляй. Обе мнят себя красавицами…

– У вас на Луне все так рождаются? – спросил наконец Коллекционер.

– Как? – не понял Упендра.

– Ну… Вне брака, – произнес Коллекционер, слегка покраснев.

– Нет. Большинство рождается в браке. Просто у нашей мамы был уж очень строптивый характер. С ней бы никакой муж не ужился. Даже я с трудом уживался. Сестры – так те просто сбежали. Сразу же после школы повыскакивали замуж. А братишку еще в детстве забрали в интернат для умственно одаренных. Он сейчас в холодильнике. Так что все мамины причуды пришлось выносить мне одному. Если бы ты знал, чего мне это стоило!

– Нет, я не это хотел спросить, – Коллекционер растерялся и покраснел еще сильнее. – Я хотел спросить: у вас что, нет плотской любви?

– Почему это ты так решил? – Упендра даже обиделся.

– Я только предположил. Из твоих слов мне показалось, что дети у вас рождаются не от физической любви, а как-то иначе.

Упендра засмеялся.

– Когда я был маленьким, я тоже думал, что все дети рождаются от секса. Это и понятно. Ведь секс происходит, как правило, в семьях, между мужем и женой, и дети тоже рождаются чаще всего от мужа и жены. Наша семья была нестандартной. Но мама всегда держалась настолько уверенно, что мы не чувствовали себя обделенными. У нас была масса друзей, у них у всех были семьи, мы подглядывали за взрослыми и постепенно узнавали, что к чему…

– Постой, – перебил его Коллекционер. – Давай все-таки выясним этот вопрос.

– Какой?

– Вот, например, у нас на Земле существует определенная связь между сексом и зачатием. Когда мы занимаемся сексом, у нас от этого могут появиться дети. Хотя могут и не появиться. Как когда. А у вас с этим, насколько я понимаю, как-то иначе?

– Почему же иначе? Все точно так же. Очень даже могут быть и дети. А могут и не быть. Тоже как когда. Но если заниматься регулярно, то будут обязательно. Есть такие семьи, где только этим и занимаются, потому у них и рождаются одни девчонки. Вот как, например, у наших бывших соседей. Восемь дочерей, и ни одного сына! Над ними вся улица потешалась.

10. – Постой-постой, – Коллекционер наконец начал кое-что понимать. – Ты хочешь сказать, что зачатие ребенка мужского пола у вас происходит как-то иначе, чем зачатие ребенка женского пола?

– Разумеется. А как же иначе? Чем бы тогда отличались мужчины от женщин? Тогда бы все были однополыми.

– Почему же… – попытался возразить Коллекционер.

– Ну, не в буквальном смысле. Я хочу сказать – внутренне однополыми. Внешние, физические различия, конечно, бы остались. Но и только. В общем, мужчины были бы как бабы, а женщины – как мужики. Ты меня понимаешь. Каждый лез бы не в свои дела, а главное – все по уши погрязли бы в разврате.

– Почему? – удивился Коллекционер.

– Ну, ты я вижу, полный младенец! – засмеялся Упендра. – Совершенно не искушен в вопросах семьи и брака. Неужели тебе твой отец этого не растолковал?

– Я ведь уже говорил, что жил с матерью, а с отцом даже не встречался.

– Ну и что! Это ведь не такой вопрос, как, например, завещание, который нельзя решить без личной встречи. Вполне могли бы обсудить при желании. Впрочем, это ваши внутрисемейные отношения, я не вмешиваюсь. Вот, слушай, сейчас я тебя просвещу, лучше поздно, чем никогда. Сам-то я на этих вопросах, можно сказать, собаку съел, еще в молодости, когда мечтал жениться и завести семью. Я тогда решил заранее тщательнейшим образом все изучить, чтобы, когда дойдет до дела, не дать маху. Кроме того, что узнал от отца, я еще дополнительно прочитал массу специальной литературы, и постепенно стал таким докой, что меня даже пригласили работать в Загс. На каждом бракосочетанием я обязательно выступал с лекцией перед молодоженами. Многие, уверен, меня до сих пор вспоминают. Помню, мне даже присудили премию за хорошую рождаемость. Так вот, слушай. Зачатие сына происходит в результате действия отцовского ума, при условии полного согласия и благорасположения со стороны матери. Ну, и конечно, если она в это время не беременна или не разродилась только что дочерью. В этом случае после родов должно пройти не менее шести-семи месяцев, а иногда и значительно больше. Это зависит от особенностей организма. Некоторым парам приходится годами воздерживаться, чтобы родить мальчика. Конечно, бывают и исключения, вроде моей матушки, но это уже из области чудес… Кстати, вы с женой давно разъехались?

– Да, уже довольно давно. Почти с тех самых пор, как я начал заниматься чемоданами.

– Это хорошо. Значит, вам сейчас самое время попробовать родить сына. А та парочка с нашей улицы, о которой я тебе говорил, даже месяца не выдерживала. Не успеют одну дочку родить, как уже следующая на подходе. Просто умора! И при этом, представь себе, ничуть не унывали. Особенно муж. Бывало, соседи соберутся, в надежде хоть как-то его образумить, начнут ему внушать и так и этак. «Когда же ты, говорят, за ум возьмешься?» А этот дурак только смеется: «Как состарюсь, вот тогда и возьмусь. А пока молодой, еще девчонок построгаю». И дострогался. Жена состарилась вместе с ним и не смогла больше рожать. По крайней мере, ему так объяснила. А на самом деле, думаю, просто не захотела. Решила не плодить дураков. И правильно сделала. Хотя сама же первая и пострадала. Этот развратник решил-таки на старости лет взяться за ум, бросил ее без зазрения совести и нашел себе девицу, которая родила ему пятерых сыновей подряд! Помню, их еще называли «Святым семейством». В шутку, конечно, какая уж тут святость! Я этот пример всегда приводил в своих лекциях. Конечно, не называя имен. Хотя все прекрасно догадывались, о ком речь. Тем более, что к тому времени девчонки от первого брака подросли, и о них уже пошла дурная слава… Между прочим, есть женщины, которые в силу какой-то особой распущенности уже просто не способны родить мальчика. Поэтому их никто и в жены не берет. Естественно, кому же захочется? Причем эта странность, видимо, передается по наследству. Не знаю, как у вас, а у нас на Луне нет-нет, да и встречаются такие несчастные семьи: бабушка, мать, дочки, внучки – ни одного мужчины, только женщины, и все незамужние. Это мое личное наблюдение… Да. С другой стороны, для девицы, которая еще не имела дела с мужчинами, родить сына – раз плюнуть.[101]101
  И это действительно так. Например, Богородица после Иисуса родила еще сыновей, уже не от Святого Духа, а, по всей вероятности, от своего супруга св. Иосифа, который, как сказано, «принял жену свою и не знал ее» (Мф.: 1; 24–25). Сестер же у Иисуса не было и быть не могло, иначе мы не называли бы Богородицу нашу Присно Девой, Высшею Небес, Святейшею Херувим и Честнейшею без сравнения Серафим. Факт отсутствия сестер подтверждается и Писаниями: нигде в них не упоминается ни о каких сестрах. Высказывание Самого Иисуса: «…кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф.: 12; 50) – нельзя истолковывать как указание на то, что у Него в действительности были сестры, поскольку слово «сестра», как, впрочем, и «брат», и «матерь» здесь использовано в переносном смысле. К тому же все это высказывание имеет условную форму. Говоря же о реальных Своих родственниках, Господь упоминает только «Матерь» и «братьев» (например: Мф.: 12; 48–49). – сост.


[Закрыть] Поэтому я всегда учил своих молодоженов: «Не спешите! Брак – это прежде всего духовная связь. Родите хотя бы одного сына! Конечно, лучше сразу родить столько сыновей, сколько вы хотели бы их иметь всего. Чтобы уж потом жить в свое удовольствие. Но если чувствуете, что ну никак не можете удержаться, – все-таки, я прошу вас, наберитесь терпения и родите хотя бы одного! Ваш брак от этого станет только крепче. Я знаю, сейчас вам кажется, что это очень трудно, что это просто невозможно. И вас нетрудно понять. Ведь вы так любите друг друга! Вы так ждали этой минуты, когда наконец сможете заключить друг друга в супружеские объятия! Но уверяю вас, вы не раз еще вспомните мои слова. Если вы сейчас не осилите этого, сравнительно легкого испытания, то потом вам будет стократ труднее. Потом, когда вы захотите скрепить ваш брак рождением сына, вам придется пройти через куда более суровую аскезу. И при этом вам никто не гарантирует желаемого результата. А сейчас я, лично я вам гарантирую и обещаю: послушайте меня, и вы никогда об этом не пожалеете! Вы будете счастливы!»

– Так я наставлял своих молодоженов. Конечно, половина из них меня не слушала. А потом приходили и глубоко раскаивались. Особенно жены. Ведь в чем основная причина разводов? В том, что мужу вдруг вынь да положь сына, а организм жены, уже расстроенный рождением нескольких дочерей подряд (причем, бывает, достаточно и одной), не может настроиться так быстро, как бы ему хотелось. Тут-то и подворачивается какая-нибудь восторженная девица, которая в мужчинах больше всего ценит ум… Словом, обычная история. У моего отца, кстати, тоже была семья. Но уверен, если бы моя матушка не взбрыкнула, он бы ни задумываясь оставил свою первую жену с двумя близняшками. Увы, такова природа мужчины, и ничего с этим не поделаешь. Сперва нам хочется одного, а потом совсем другого. А страдать из-за наших прихотей приходится женщинам.

– Возможно, ты и прав, – сказал Коллекционер.

– Еще как прав! Вот эти-то мысли и отвращали меня от женитьбы. Каждый раз, когда я влюблялся, я начинал терзать себя сомнениями: а достоин ли я этого, пока еще чистого создания? Смогу ли я, хватит ли у меня выдержки так построить нашу семейную жизнь, чтобы не сделать несчастными и ее, и себя, и наших будущих детей? Чтобы она не повторила судьбу моей матери, которую я, несмотря на ее сложный характер, считаю святой? Ведь этот хам дядя Коля, который не стоил ее ногтя и который сделал ей двух дочек, в результате так на ней и не женился. Ты можешь себе это представить?

– Хм! – произнес Коллекционер, постаравшись выразить в этом звуке удивление, смешанное с осуждением.

– После всего, что между ними было, он посмел высказать сомнение, сможет ли она – моя матушка! – сразу родить ему сына! – Упендра начал распаляться. – Эта двуногая скотина – хотя, в сущности, он был мужик неплохой, по крайней мере, не злобный и даже как-то, помню, сделал для меня змея. Но все равно, особенно по сравнению с моим отцом, который был воплощенный Ум, дядя Жора – это не более чем двуногое животное! Заметь, я ни в коем случае не хочу этим задеть животных. Может быть, они ничуть не хуже нас и имеют такие же права, просто у них другая природа: за отсутствием ума они вынуждены размножаться одним-единственным способом. Исключительно только в этом смысле я назвал дядю Жору животным, а не для того, чтобы его оскорбить. В сущности, я ничего против него не имею, у меня с ним всегда были неплохие отношения, даже лучше, чем у сестер. Тем более, что он давным-давно умер, а о мертвых не стоит слишком плохо отзываться. А то мало ли что. Так вот, эта двуногая скотина, которая до того только и умела, что делать детей женского пола, вдруг, видите ли, захотела испытать радость Отцовства, с большой буквы! Причем сразу! Разумеется, матушка сразу же и дала ему отставку. И, вдобавок, чтобы закрепить разрыв и показать ему, кто есть кто, прямо тут же, не откладывая дела в долгий ящик, списалась с видным ученым и ровно через девять месяцев родила братишку. Он сейчас в холодильнике. Скажи, разве после этого она не святая женщина?

– Хм! – ответил Коллекционер, вкладывая в этот звук как можно больше восхищения, смешанного с изумлением.

11. – Если бы я встретил такую женщину, как моя мать, я бы женился на ней не задумываясь! – твердо произнес Упендра. – Меня бы не смутила ни разница в положении, ни возраст, ни вздорный характер. Даже уродство – ну какая, в сущности, разница? Тем более, что я и сам не красавец. Даже если бы она имела четверых детей! Ни на что бы не посмотрел…

– А твой отчим, надеюсь, понял свою ошибку?

– Дядя Коля? Еще как понял! Ты бы видел, как он кусал себе локти, как валялся в ногах! Шел на любые условия, готов был усыновить и меня, и братишку. Даже мы, дети, за него просили. Как-никак, сестрам он – родной отец, да и я к нему как-то привязался. Но мама – ни в какую. В этом смысле она была железная женщина: сказала «нет» – значит нет. После этого он так ни на ком и не женился, а впоследствии умер, не сомневаюсь, что от тоски. Мама после его смерти тоже сильно сдала, видимо, внутренне страдала, хотя никак этого не показывала и даже на кремацию идти отказалась… А потом и ее похоронили…

Голос Упендры дрогнул, и Коллекционер, видя, что он вот-вот заплачет, решил подвести итог:

– Так правильно я тебя понял? Выходит, что для зачатии сына не требуется никакого физического воздействия на женский организм?

– Как можно! – воскликнул Упендра. – Я ведь сказал: только при полном согласии и благорасположении, и даже привел пример, когда жена не захотела – и не родила. Если женщина против, никто ей насильно ребенка не сделает, хоть бы даже и законный муж. Все исключительно добровольно.

– И при этом никакие вещества не переходят из отцовского организма в организм матери?

– Зачем, когда там уже заранее имеются все необходимые вещества в достаточном количестве? Ведь мужской организм устроен значительно проще, чем женский. Для зачатия ребенка женского пола необходимы не только материнские, но и отцовские клетки. А чтобы дать толчок развитию сыновнего плода, достаточно лишь опеределенного умственного воздействия со стороны мужчины, но, как я уже сказал, при соблюдении тех самых условий, которые, увы, добрая половина молодоженов нарушает…

– Но тогда выходит, что сын должен быть больше похож не мать, чем на отца?

– Как правило, так и бывает. Ум, характер, конфигурацию черепа сын обычно наследует от отца, а такие признаки, как цвет волос, лицо, ужимки, – от матери. Но это – как правило, а бывают и исключения, так что мама все-таки не зря волновалась.

– А содержимое черепа ребенок тоже наследует от отца?

– Конечно. По нашим законам, когда лунный житель умирает, то все его собственные вещи,[102]102
  То есть те вещи, с которыми он родился. – сост.


[Закрыть] у кого бы они в данный момент ни находились, возвращаются к нему и переходят к наследникам, а те уж решают, похоронить ли их вместе с покойным или оставить себе. Большинство, конечно, вступает в наследство, но находятся и такие, которые хоронят. Из жадности, чтобы не пускать в оборот, как, например, сделали мои сестры, когда хоронили дядю Колю.