Текст книги "Чужие воспоминания (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

  Так, что там у меня еще? Раз время есть, можно и заняться. Наложим-ка Темную печать на ауру одной души. Где-то и прядка волос этого человека у меня была припасена.

  Темная печать – считай, то же проклятие, но не приводит к гибели. Просто человек внезапно начинает болеть, становится неудачлив в делах, на любовном фронте... Бывает постоянная и временная. Вещь очень дорогая и накладывает отпечаток на ауру заказчика: появляется едва различимое черное пятнышко, которое исчезает со смертью проклятого. Весь гнев богов, в случае чего, обрушивается на того, кто заплатил, а не на меня. Если с человека снимут эту печать (не моими руками, а, скажем, какого-то белого мага), то она в двойном размере обрушится опять-таки на заказчика. Но до магов и жрецов в этом случае редко доходят, списывают все беды на злодейку-судьбу.

  Я улыбнулся, сотворил и зажег свечу. Необычную – из чистого воска. Поставил ее на землю, достал волосы и сжег, нашептывая нужное заклинание, стараясь кожей ощущать вибрации собственного голоса. Затем осторожно загасил фитиль вместе с пеплом, скатал небольшой шарик из воска, гари и остатков волос, порезал руку и позволил упасть на него нескольким каплям крови. Растер получившуюся массу в ладонях, еще раз смешивая со словами заклятия, назвал имя проклятого и проткнул остатки воска с кровью ножом. Печать была поставлена, и снять ее мог только я, потому что она замешена на моей крови.

  Сплющенный шарик выкинул за ненадобностью.

  Вернулась Ланит с целой охапкой канора. Она сразу почувствовала темную магию и нахмурила носик.

  – Спасибо, ты очень мила, – я забрал у нее траву и подумал о том, что неплохо бы вернуться домой – спальня прельщала меня куда больше общения с ночными обитателями. Они так назойливы и бесцеремонны! То ли дело зомби – без приказа и шагу не сделают.

  – Ты хочешь меня бросить? – проворковала Ланит, поняв, что я собираюсь уйти. – Мне так одиноко, Лэрзен, даже поговорить не с кем!

  – Тебе – и одиноко? – рассмеялся я. – Вокруг мужчин полно, а ты девушка привлекательная.

  – Они все скучные! – плаксиво протянула фея. – Ну, что тебе стоит пройтись немного со мной, или тебе больше оборотни нравятся?

  Ну вот, опять не удержалась, чтобы не упомянуть об Анже! У всех существ женского пола, видимо, в крови ревновать к себе подобным. Нет, я иллюзий не питаю, златовласая крылатая проказница не слишком огорчится, если как-то раз обнаружит меня в мире мертвых, может, вздохнет пару раз, если вспомнит, просто ей нужен повод для очередной мимолетной компании против другой женщины. Уверен, увидев, во что одевается Анже, Ланит не преминула бы подколоть ее.

  – Если ты еще не в курсе, я предпочитаю нормальных женщин, без меха, зубов и прочих украшений, – я убрал траву в сумку и бросил взгляд на клочок неба над головой. За полночь уже, а завтра я собирался съездить в город. Нет, не в Лайонг, так, в небольшой такой городишко, где к темным магам относятся нейтрально и не гнушаются пить с ними в трактирах.

  – А как же я? – обиженно поджала губы Ланит. – Я ведь намного красивее этих девиц, смотри!

  'Смотри' означало, что златоволосая фея решила избавиться от своего полупрозрачного наряда. Зрелище, действительно, волнительное, даже не знаю, может, и повременить с возвращением домой.

  Бесстыжая фея, танцуя, обошла вокруг меня, прижалась, изгибаясь, скользнула по моему телу, потом поймала руку и поднесла к своим губам. Для таких, как она, это определенный знак, предложение, обычному человеку они никогда руку не поцелуют.

  – Ты все такая же неугомонная! – я провел свободной рукой по ее волосам. – Ты когда-нибудь успокоишься?

  – Никогда! – пропела она. – Лэрзен, ну, правда, такая ночь, а ты спать собрался! Со мной ведь будет намного лучше, ты ведь знаешь, какая я ласковая, предупредительная...

  Ее голос завораживал, а ловкие пальчики, стащив с меня куртку, уже расстегивали рубашку. Даже не знаю, останавливать ли ее или нет. Феи – искусные любовницы, еще бы, это одна из составляющих их ремесла!

  – Ну, и где ты предлагаешь? Здесь, в лесу, на холодной голой земле? – я отстранил ее от себя, предприняв отчаянную попытку выспаться сегодня ночью.

  – О, дорогой, холодно тебе не будет, обещаю!

  Как она целуется! Лучше могут только жрицы богини любви. Которые не продажные шлюхи, а именно жрицы, только глупцы думают, что это одно и то же.

  Поцелуй все длится и длится, делается все более страстным и требовательным, я уже не сопротивляюсь и принимаю правила игры, лаская ее податливое тело. Она выгибается, как кошка, скользит руками все ниже и ниже... Нет, если меня так просят, как я могу отказать девушке? И я не отказываю, опустив ее выражающее всего одно желание тело на землю. Теперь я тоже хочу и как-то не задумываюсь ни о месте действия, ни о своих предпочтениях.

  Глотка василиска, в постели она прекрасна, будто угадывает чужие желания, продлевает удовольствие и умело подводит к новому его витку. Я понимаю людей, которые за одну ночь с феей готовы пожертвовать самым дорогим в своей жизни. А мне это достается бесплатно и не впервые. Нравится Ланит кувыркаться со мной, в перерывах между частями любовной игры (как же, хватит ей одного раза!) болтать о всякой чепухе, вроде проделок местных обитателей.

  – Я опять не дала тебе выспаться? – близится рассвет, и фея соскальзывает с меня и садится рядом. – Жалеешь?

  – А, что, по мне заметно? – усмехаюсь в ответ и начинаю искать разбросанную по поляне одежду. Ланит, так и не удосужившись одеться, периодически щекоча мою шею поцелуями, любезно помогает. Не удержавшись, ловлю ее гибкое тельце и прикасаюсь к губам. Она замирает, отвечает на поцелуй и дуновением ветра выскальзывает из моих рук. Предрассветная серая дымка тончайшим муаром укрывает ее упругую грудь, чуть выпуклый животик, пышные бедра... Сразу накатывают воспоминания о том, что я недавно со всем эти вытворял. Отвожу взгляд, чтобы не застрять в лесу до рассвета. А ведь хочется, еще как хочется!

  Ланит-то не будет против, еще раз приласкает, даже большую часть работы на себя возьмет, но я понимаю, что пора уходить. Во-первых, не стоит доводить себя до изнеможения, потратив все силы на женщину – останешься беззащитным, чем легко могут воспользоваться многочисленные недоброжелатели, а, во-вторых, не стоит привлекать внимания к своей особе, разгуливая по окрестностям в такой час.

  Приказываю своему желанию заткнуться, стараюсь его не замечать, одеваюсь. Ланит тихо подкрадывается сзади и чуть не пускает все мои труды насмарку. Мужественно сдерживаю, убираю ее пальчики из укромных мест, благодарю за чудесно проведенное время. Фей обязательно нужно благодарить, они обидчивые, потом может аукнуться.

  – Всегда к твоим услугам, Лэрзен! – страстно шепчет мне на ухо Ланит и, уже другим, игривым тоном добавляет: – Ты же знаешь, мне с тобой приятно.

  Хмыкаю, пытаясь понять, что это: лесть, вранье или правда. Но уточнять не собираюсь.

  Радужные крылья на миг укрывают ее от моего взгляда – и вот Ланит уже одета. Сегодня она выбрала легкую белую тунику, хорошо, что не прозрачную – пожалела своего старого знакомого.

  Послав мне воздушный поцелуй, фея исчезает, оставив после себя едва уловимый цветочный аромат. А я иду домой.

  У ворот меня дожидается Анже. Солнце уже взошло, поэтому она приняла человеческое обличие. Нет, определенно, сегодня у женщин ни стыда, ни совести – эта тоже не удосужилась прикрыться, стоит, одетая только в волны своих длинных волос, и, хмурясь, смотрит в сторону леса.

  – Анже, это еще что за новости? Хочешь, чтобы тебя публично заклеймили? Смотри, доиграешься, на костер попадешь!

  Анже презрительно кривит губы и забирает у меня сумку с канором. Теперь хоть она прикроет то, на что я смотреть не хочу. Нет, вовсе не потому, что там все так плохо, просто мне на сегодня уже хватит.

  Оборотниха уносит канор в кладовую, я ненадолго задерживаюсь в прихожей, смотрю, не доставили ли за ночь писем. Ничего, и я с чистой совестью отправляюсь к себе.

  Нет, девушки, ну пожалейте вы меня! Я, конечно, понимаю, что во многом это продолжение соперничества Анже и Ланит (по мне, так обе девушки хороши, у каждой свои достоинства), но я-то тут причем?

  Наклонившись, горничная расстилает мне постель. Вижу я, соответственно, то, что вижу, так как Анже и не подумала одеться. Отвожу глаза, считаю до десяти, смотрю снова – нет, если это не приглашение, то я полный дурак! Только, дорогая моя, после страстной ночи мне хочется отдохнуть, и на этом свете, а не на том.

  – Анже, или на тебе будет хотя бы ночная рубашка, или ты немедленно отсюда уберешься.

  Горничная пожимает плечами, выпрямляется и оборачивается. Волосы откинуты назад, поза свободная, руки уперты в бока, так что легче мне не стало.

  – Анже, я не буду с тобой спать, – говорю прямо, чтобы не питала иллюзий. – Я устал, мне не до этого. Скоро Стьеф встанет, не смущай мальчика! Или ты его совратить собралась?

  – Я с малолетками в постель не ложусь, – фыркает Анже и гордо удаляется из моей спальни.

  Вздыхаю с облегчением (я же не железный, повертись она передо мной еще с полчасика, и, может, у нас что-то и было бы), раздеваюсь и засыпаю, надеясь, что горничной не придет в голову 'великолепная' идея соблазнить меня во сне.

  Не пришла, я просыпаюсь в одиночестве, следов чужого присутствия в комнате тоже нет.

  Интересно, сколько сейчас времени? Около полудня, не иначе.

  Потянувшись, встаю, умываюсь, привожу себя в порядок и иду завтракать.

  Анже, уже сама скромность, ставит передо мной чашку с кофе, приносит омлет, кусок ветчины и корзинку со сдобой. Неспешно пережевываю все это, иду искать Стьефа, чтобы отдать необходимые распоряжения. Поездку в город решил не отменять, только к девчонкам заходить не придется, хватит на меня сегодня девочек!

  

  Одана

  

  Право, не знаю, каким чудом я смогла унести ноги из Лайонга, как сумела проскочить мимо стражи? Может, они не думали, что решусь бежать, да еще налегке. А что мне, собственно, было брать – свой сундук? Но сундук – это деньги, отдельное место в дилижансе, а денег у меня было мало – остатки жалования за прошлый месяц. Вот и взяла с собой большую холщовую сумку, с которой обычно ходила на рынок, побросала туда предметы личной гигиены, белье, чулки, смену одежды, ночную сорочку и небольшой сухой паек. Выгребла всю наличность, которая была в доме, пересчитала, убрала в кошелек и спрятала за корсажем. Книги и весь оставшийся скудный гардероб был отставлен на откуп властям – если меня поймают, эти вещи все равно мне не понадобятся.

  Заколола косу на затылке, надела дурацкую шапочку, которую отродясь не носила – подарок Эйта, зеленая, с фальшивым фазаньим пером, мне совсем не идет, но для конспирации – то, что надо. На ноги – самые удобные ботинки, не до туфелек. На себя – синюю кофту, зеленую юбку с широким поясом и длинный шерстяной жакет. Юбка и жакет не мои, одолжила у знакомой и не успела отдать, но в своих вещах появляться опасно. Надеюсь, Кларетта не слишком обидится, не досчитавшись этих сокровищ.

  Ранние осенние сумерки уменьшали вероятность быть пойманной городской стражей. Ссутулившись, взвалив на плечи свою сумку, из которой, для порядка, свешивались перья зеленого лука, я семенила по улицам в сторону ворот, молясь всем богам, чтобы успеть до закрытия. Бежать было нельзя, испуганно оглядываться по сторонам тоже, и мое сердце плавало в пучине страха и неведения.

  Обошлось, я успела покинуть город вместе с толпой окрестных крестьян, возвращавшихся с покупками по домам. Забившись в самую гущу толпы, я не переставая молилась всем известным богам, судорожно борясь с желанием крепко сжать амулет Садерера.

  Лайонг остался позади, а впереди змеилась лента дороги. Сглотнув, чтобы смочить слюной пересохшее горло, я уныло побрела по обочине, торопясь до наступления темноты оказаться в какой-нибудь крупной деревне. Мне повезло: какой-то крестьянин любезно согласился подвести меня. Я осторожно расспросила его о стоянке дилижансов – нечего было и думать спасаться от преследования Имперского сыскного управления пешком. Мне нужно было как можно скорее оказаться в другом наместничестве, а еще лучше – в Ангере, заодно будет повод ближе познакомиться с родиной Садерера. Ангерцы – милый, дружелюбный народ, они меня не выдадут, только от Лайонга до границы с Ангером многие десятки миль.

  Ночь застала меня на постоялом дворе одной крупной деревушки, милях в пяти от Лайонга. Я сняла самый дешевый номер и, оставив в нем свои вещи, спустилась вниз, чтобы перекусить – у меня уже много часов не было во рту ни крошки.

  Рядом со мной за столом сидели двое: девушка и юноша постарше, очень похожие, из чего я сделала вывод, что они брат и сестра. Девушка улыбалась и то и дело порывисто обнимала брата, шепча: 'Я до сих пор не могу поверить, что все это закончилось!'. Юноша гладил ее по голове, успокаивал: 'Все уже позади, и все благодаря тебе, сестренка!'.

  Я обычно не вмешиваюсь в чужую жизнь, да и время для разговоров сейчас не подходящее, но все же не удержалась, спросила:

  – У вас какая-то радость?

  – Да, мой брат чудом избежал смерти, – как я и думала, девушка не отказалась поделиться добрыми новостями с окружающими, чтобы и они разделили с ней переполнявшие ее чувства. – Его ведь уже приговорили, вот-вот должны были казнить, а тут появился истинный преступник и во всем покаялся.

  – Еще бы не покаялся, если у него за спиной стоял маг, – хмыкнул юноша.

  – Да, век не забуду его доброту! – кивнула девушка, смахнув навернувшуюся слезу.

  Они разговорились; выяснилось, что брат и сестра – проезжие, возвращаются домой в какой-то мелкий городок. Брат долгое время жил в другом городе, где его по ошибке обвинили в убийстве и казнили бы за преступление, которого он не совершал, если бы не храбрость сестры, решившейся обратиться за помощью к одному из местных магов. За деньги тот согласился найти истинного преступника и заставить его прийти с повинной; его же стараниями юноша не чувствовал боли во время допросов. Девушка отдала ему половину своего приданого, зато спасла брата.

  Я рассеянно слушала, сочувствуя этим двоим, и тут меня осенило – мне тоже нужно обратиться к волшебнику! Посудите сами – кто еще согласиться помочь мне, разыскиваемой по личному, как я полагала, указанию Наместника, кто поможет разгадать причину странной неприязни этого человека к скромной библиотекарше? Только маг. Оставалось только его найти.

  Эх, легко сказать! Волшебники на домах табличек не вешают, значит, придется расспросить местных жителей. Сейчас, наверное, бесполезно – ночь на дворе, посетители постоялого двора изрядно набрались дратта или, кто не уверен в своих силах, крепкого эля или пенного сидра, толку от них, как от козла молока. С другой стороны, простые люди магов не жалуют, с опаской поглядывают, а под градусом... Стоп, сказала я сама себе, не ищи новых проблем на свою многострадальную голову! В лучшем случае ничего не узнаешь, в худшем пойдешь по рукам: мужикам, тем более таким, в пьяном виде только одного хочется.

  Интересно, а мое описание уже разослано по всем окрестностям? Не нагрянут ли ко мне ночью вооруженные гости в императорской форме? Одно радовало – оставленная мной записка должна была сбить их со следа. Пусть помечутся по Медиру, поищут того, кого там нет.

  Заглотав остатки своего остывшего ужина и пожелав случайным собеседникам спокойной ночи, я поднялась к себе и, не раздеваясь, легла. Сон не шел, и я встала, подошла к окну и уставилась на освещенный единственным фонарем двор.

  Маг... Чтобы нанять мага, нужны деньги, а я, скажем прямо, девушка небогатая. Сколько там у меня есть? Тридцать золотых, немного серебра и меди. Медь – это на еду, серебро – за ночлег, два золотых отложу на дорогу, остальные придется отдать и надеяться, что я не умру с голоду, а волшебник согласиться работать за аванс. Даже я понимала, что двадцать восемь золотых – слишком мало для оплаты моей просьбы.

  Ладно, допустим, он согласится, но где мне взять оставшуюся часть оплаты? Хоть в рабство продавайся или в публичный дом иди. Эти два варианта я тут же отмела – пусть лучше люди Наместника убьют, не буду я телом торговать. Но что еще-то? Батрачить? И тут меня озарило – прислуга! Из меня ведь получится неплохая горничная или даже няня, я детей люблю, грамоте могу их научить. А уж совсем удача, если кому-то библиотекарь понадобится, но это из области невероятного. Что ж, устроюсь куда-нибудь, буду оставлять себе немного денег на текущие расходы, а остальные отдавать волшебнику.

  Что-то я размечталась, сначала нужно еще найти сердобольного мага, который не станет воротить нос от библиотекарши в бегах.

  Несмотря на волнение, мне все же удалось уснуть, правда, проспала я недолго, с первыми лучами солнца была уже на ногах. Расплачиваясь за комнату, я осторожно поинтересовалась, нет ли в окрестностях какого-нибудь волшебника – будто бы для моей сестры, страдающей каким-то редким недугом.

  Хозяин нахмурился, поджал красные полные губы и, оглядевшись по сторонам, ответил:

  – Светлых нет.

  Судя по построению фразы были темные. Плохо, конечно, но ведь выбора у меня нет.

  – А другие? – робко спросила я, приготовившись к тому, что меня сейчас же выставят вон или, еще хуже, немедленно сдадут властям за нездоровый интерес к кудесникам оккультных наук.

  – Есть, вроде. Где живет, не знаю, Вы на ферму к старухе Уре сходите, она к нему дочь возила, он ее от хромоты вылечил.

  Раз вылечил, значит, людей не ненавидит, но хозяин его побаивается. Я ведь чувствую, что он знает гораздо больше, чем сказал, но не желает показывать свою осведомленность. Наверное, тоже бывал у этого мага и просил о чем-то таком, в чем никогда не признаешься. Ведь не может такой человек не знать единственного на всю округу мага – трактирщик по определению в курсе всех местных новостей.

  К ферме старухи Уры я добрела к полудню; ноги гудели так, что хотелось плакать. Сколько же миль я прошла? Вот что значит городской житель, для местных подобная прогулка – пустяк!

  Нервно заметалась на цепи собака, закудахтали перепуганные ее лаем куры в курятнике.

  – Да тише ты, окаянная! – замахала на пса руками женщина в белом чепце, что-то моловшая на крыльце в компании пушистой рыжей кошки. – Клыки вампира, ты заткнешься или нет, вражья морда!

  Не выдержав, она встала, подняла палку и запустила ее в собаку. Та взвизгнула, но замолчала, понуро вернувшись в свою конуру.

  – Проходи, милая, она не тронет! У, глупая тварь, доведешь меня, отдам живодерам! – пригрозила женщина псу и приветливо улыбнулась мне.

  Едва ковыляя, я щелкнула щеколдой и побрела к крыльцу, искренне надеясь, что мне будет позволено посидеть там хотя бы полчасика. Хорошо, что ботинки удобные, а то в туфельках стерла бы ноги в кровь.

  – Вы сеньора Ура?

  – Никакая я не сеньора, а зовут меня действительно Ура. Откуда ж ты, милая, бледная такая, уставшая... Молочка хочешь?

  Я кивнула – мой желудок не отказался бы от любой еды – и осторожно опустилась на верхнюю ступеньку. Разом налившиеся чугуном конечности полностью парализовали движения, будто я никогда и не умела ходить.

  Фермерша принесла из дома крынку холодного молока и половинку свежего хлеба, все это я с удовольствием съела. Вроде бы сыта, вот и вопрос с обедом решен, теперь предстоит решить еще один и самый главный.

  – Мне сказали, что где-то здесь живет маг, не могли бы Вы помочь мне его найти?

  – Могла бы, только он темный, деточка, и живет не здесь, а милях в тридцати к востоку.

  Тридцать миль! Мои ноги столько не выдержат!

  Очевидно, у меня было очень жалкое выражение лица, потому что женщина предложила отправить со мной племянника.

  – А почему Вы не спрашиваете, зачем мне маг? – я подозрительно покосилась на фермершу: слишком легко согласилась помочь, а мне теперь везде чудился подвох.

  – Да потому, что раз к нему обращаются, то нужда есть. Я сама у него была, дочку отвозила. Без него моя красавица вовек бы замуж не вышла! Так что я теперь, когда в храме Светоносного на праздники бываю, и за господина Лэрзена молюсь – у него ведь тоже душа есть, надо ж кому-то о ней позаботиться.

  – А последствий никаких не было? – темные маги, наверное, и лечат темной магией, а подобное лечение, по моему скромному мнению, не проходило безнаказанным. С другой стороны, тот отвар, что просил приготовить меня единственный (к счастью!) представитель оппонентов Белого магистра, по составу был совершенно безвреден, все его компоненты свободно продавались в аптеке. Или и там не обошлось без заклинания, я что-то не помню...

  – У кого? – не поняла женщина, пришлось пояснить. – Нет, что Вы, Сурайя даже к священным камням без боязни прикасалась, они ладошки теплом ласкали – а ведь того, в ком хоть крупица темной силы, они бы обожгли. Я ведь тоже боялась, – шепотом, по секрету, добавила она, – думала, демонов призывать станет, символы всякие рисовать, а он даже свечей не зажигал, буднично все, как обыкновенный лекарь, сделал.

  – Берет он много?

  Проблема денег начинала серьезно меня волновать. Темный маг, у него и расценки другие, и взгляд на жизнь. Хоть грабь кого-то! Только не способна я на такое, скорее саму ограбят. Безоружную-то. Это я, конечно, сглупила, нужно было из дома нож захватить, а то ведь забесплатно в бордель попаду. Но ведь все задним умом крепки!

  – Много, – не стала скрывать фермерша, – но ведь если больше не к кому податься...

  Я вздохнула и кивнула, растерла ноющие лодыжки.

  – Иди, отдохни немного, я тебе в кухне на лавке постелю.

  Я не стала отказываться и с трудом доковыляла до хозяйской кухни, где в блаженстве вытянула ноги на набитом соломой матрасе. С непривычной усталости меня клонило в сон, и я не стала противиться дремоте, справедливо рассудив, что в моем нынешнем состоянии одинаково беспомощна, что в бодрствующем, что в спящем виде.

  Мне приснился странный сон. Все будто тонуло в тумане, почему-то пропахшем корицей. Мне это сразу показалось странным, всплыли давние детские воспоминания о любимых маминых булочках с корицей.

  Я слышала чей-то голос, невнятный, говоривший на непонятном мне языке. Интонация его постепенно повышалась, пока не перешла на крик. Я никак не могла понять, кто это кричит: мужчина или женщина. Потом все стихло, туман начал медленно рассеиваться, и я поняла, что стою во дворе собственного дома. Родительского дома. В руках у меня какие-то книги, отец беседует с соседом о чьей-то собаке, а в воздухе все еще летает неуловимый привкус корицы.

  Меня разбудил аппетитный запах жареного лука. Приподнявшись, я увидела фермершу, ловко орудовавшую с большой чугунной сковородой. За столом сидел юноша лет шестнадцати и с нескрываемым интересом посматривал на томившуюся на огне чугунку. Наверное, сын или племянник, о котором она упоминала.

  Сколько же я проспала?

  И вместе с этим кольнула мысль: а не нашли ли меня уже люди Наместника?

  Я мигом вскочила, перепугав фермершу и юношу, метнулась к ближайшему окну и, судорожно дыша, прижалась лбом к слюдяному стеклу. Вроде бы никого, но они могли и притаиться, поджидать меня на крыльце. Мелькнула шальная идея забраться на крышу, но я прогнала ее: еще примут за сумасшедшую, да и упасть оттуда можно в два счета. Я усмехнулась: если упаду, точно попаду в руки темного мага, только в качестве подопытного материала. Сделает он из меня зомби, буду вставать по ночам из могилы и пугать жителей окрестных деревень. Впрочем, размечталась, не потащится маг за тридцать миль за моим трупом, у него своих в избытке хватает.

  Выровняв дыхание, я вернулась на кухню, кое-как объяснила свое поведение дурным предчувствием и села за стол вместе с хозяйкой и ее племянником. Как я поняла, ее брат и сын были сегодня в поле и должны были появиться только к вечеру.

  Я осторожно напомнила об обещании отвезти меня к магу. Тридцать миль – путь не близкий, хотелось бы попасть к нему до темноты. Безусловно, перспектива переночевать в доме Уры казалась заманчивой, но я ни на мгновенье не забывала о служащих Имперского сыскного управления. Не так далеко я от Лайонга, чтобы они не нашли меня. У меня было преимущество в полдня, не больше. Обшарят все трактиры, дома и постоялые дворы на пути в Медир, поймут, что я пыталась их обмануть, и возьмутся за другие направления.

  Как я предполагала, фермерша предложила перенести поездку на завтра, я решительно отказалась, объяснив свой отказ тем, что это вопрос жизни и смерти. Собственно, я и не лгала.

  Юноша, бросив на меня неодобрительный взгляд – ему-то придется возвращаться домой в темноте, кого это обрадует, – неохотно поплелся во двор запрягать лошадь.

  Хозяйка дала мне немного съестного в дорогу, чем несказанно меня обрадовала – сэкономлю свои медяки.

  Трясясь на телеге по разбитой сельской дороге, я думала о том, правильно ли поступаю, оправдан ли риск. Чтобы там ни говорила Ура, темный маг есть темный маг, он – как синоним опасности. Мое шестое чувство молчало, сердце отчаянно твердило, что я сошла с ума, а разум пытался его успокоить сказками о том, что у меня не было выхода. Но выход как раз-таки был – мне следовало найти кого-то из светлых, но теперь уже поздно, решилась, так решилась. Или не решилась? Я очень сомневалась, что заставлю себя переступить через порог жилища волшебника.

  Племянник фермерши разговаривать со мной не желал, да я и не настаивала, прекрасно понимая, что ему есть за что на меня сердиться.

  Кобыла шла ровной рысцой, то и дело подгоняемая возницей, и я с радостью подумала о том, что у таинственного дома я окажусь до наступления сумерек. Во всяком случае, оставалась надежда.

  Мы миновали какой-то городок, свернули на оживленный тракт, потом, на развилке, на проселочную дорогу, по которой тряслись еще добрый час, пока не добрались до моста. С одной стороны тянулся лес, с другой – луга с темными точками овец и коров. Типичный сельский пейзаж, но красиво. Дорога огибала лес по широкой дуге, выводя на еще одну, более крупную, провинциального значения. Сердце екнуло при виде путевого столба с указанием количества миль до Лайонга.

  Да будет ли когда-нибудь конец у этого пути?