Текст книги "Чужие воспоминания (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

  Никогда не любила эль, а теперь привыкла пропускать с Лгором кружечку вечерком – и напряжение спадает, и теплее становится.

  На постоялых дворах, где мы останавливаемся, вечно хлопает входная дверь, впуская очередную порцию холода, вечно витает дым под потолком, ошиваются у столов с краснолицыми пьяницами сомнительные мальчишки и девицы, которые за пару медяков с готовностью идут с очередным клиентом наверх. Я часто слышу их истошные, животные крики через стенку (они ведь тонкие, тут от соседей ничего не скроешь), и каждый раз мне становится противно. Нет, вовсе не оттого, что они кричат, а оттого, что крики эти фальшивы, а сами эти женщины мне омерзительны.

  Лгор приводит их не по ночам (кто же согласится делить ложе с медведем?), а уединяется с одной из таких шлюх перед ужином. Говорит, после этого аппетит улучшается, подмигивая, предлагает мне попробовать. Ем я действительно мало: слишком нервничаю, – но на подобные предложения реагирую гробовым молчанием.

  Ко мне многие клеятся, так что боязно показываться среди всех этих потных после страдных работ мужчин. Лгор тоже временами позволяет себе положить руку мне на попку, будто невзначай скользнуть взглядом по груди, но дальше этого и намеков, что, если вдруг, то он всегда пожалуйста, не идет. Тот же хозяин постоялого двора сегодня подкараулил и облапал меня в коридоре. Еле вырвалась.

  Поскорей бы добраться в Эдин!

  Это был очередной захудалый трактир, где обед стоил чистые гроши.

  Хозяин за стойкой наливает из бочонка эль, скучающая подавальщица обтирает своим телом стойку. Оба дородные, неприятные, с поросячьими глазками.

  Народу немного: пара завсегдатаев и несколько купцов, едущих, как и мы, в Эдин.

  Мы сидим в уголке у окна. Вернее, я сижу, а Лгор заливисто хохочет в компании мужиков у соседнего стола. В одной руке – кружка пенного напитка, в другой – куриная ножка. Он со смаком, по-звериному, отделят мясо от кости зубами и заглатывает, практически не жуя. Мне бы его аппетит! Передо мной тарелка печеного картофеля и вареное мясо с какой-то подливой, а кусок в горло не лезет, только продукты перевожу.

  Что-то не так – что, понять не могу, но треклятое предчувствие опять поднимает голову.

  Украдкой гляжу на свое отражение в кувшине с водой: вроде бы макияж не стерся, разве что губы чуть-чуть нужно подправить.

  Оборачиваюсь к окну – может, причина моего беспокойства сейчас там? Вижу двор, бродящих по нему пестрых кур, незнакомую женщину в черном. Она только что приехала и сейчас привязывает взмыленную лошадь к коновязи. Лица ее мне не видно, но фигура кажется знакомой.

  Внутренний голос не шепчет, он кричит об опасности в полный голос.

  Встаю, толкаю Лгора в бок и, улыбаясь, подхожу к хозяину. Кладу на стойку несколько монет сверх того, что я должна за обед, и спрашиваю, нельзя ли мне пройти на кухню, лично поблагодарить повара. Хозяин удивленно пялится на меня, но указывает на дверь сбоку от скучающей подавальщицы. Благодарю и устремляюсь к ней, моля, чтобы та женщина не успела войти прежде, чем я скроюсь из виду.

  Теперь я вспомнила ее, ее роскошные, переливающиеся медные волосы и точеную, вызывающую желание у мужчин фигуру. Женщина из библиотеки, Летиция Асьен. Разумеется, это не ее настоящее имя, но надо же мне как-то ее называть?

  Едва успеваю. Сквозь приоткрытую дверь слышу звук ее голоса и пытаюсь унять биение сердца.

  Подошла к стойке, остановилась напротив хозяина. Я вижу часть ее лица, сосредоточенного, решительного. Глаза Летиции, как и в ту, нашу первую встречу, стараются не упустить каждую мелкую деталь. Она говорит, но смотрит не в глаза собеседнику, она следит за остальными.

  – Здравствуйте, я хотела бы знать, не встречали ли вы эту женщину.

  Летиция протягивает что-то хозяину; я вздрагиваю, когда ее взгляд останавливается на двери, ведущей на кухню.

  Чего я жду, того, что она подойдет и рывком распахнет дверь? В Имперское сыскное управление дураков не берут, и, раз уж она здесь, то располагает какими-то сведениями.

  Пячусь, потом поворачиваюсь к двери спиной и на цыпочках исчезаю в темноте кладовой. Из нее попадаю на кухню, где жарко, как в преисподней. Кухарка, наверное, супруга хозяина, удивленно глядит на меня, потом разрождается ворчанием, но я не слушаю ее, мне нужен черный ход.

  Оказавшись на задворках трактира, перевожу дух, пытаясь сориентироваться, где нахожусь. Мой пони привязан к той же коновязи, что и лошадь сыскарки, но выбора у меня нет, придется прокрасться во двор и отвязать его – пешком далеко не убежишь.

  Поворачиваю за угол и застываю – Летиция стоит возле моего пони и ждет. В мою сторону она не смотрит, но поджидает-то точно меня!

  Я готова была разрыдаться от отчаянья, но вовремя взяла себя в руки. Если с ней нет солдат, то ситуация не так уж безвыходна. Вот бы до Лгора дошло, почему я сбежала, или он хотя бы последовал за мной, тогда бы никаких проблем! Чему бы там ни учили сотрудников сыскного управления, не может та женщина оказаться сильнее кузнеца-оборотня.

  Но Лгор, как назло, и не думал появляться, а я так и стояла, прижавшись щекой, к потрескавшейся штукатурке.

  – Одана, вот где тебя духи носят!

  Если бы можно было умереть прямо здесь и сейчас, я бы это сделала.

  Почему нельзя было не привлекать ко мне внимания, зачем было называть меня по имени? Столько дней заметать следы – и чтобы все разрушила одна единственная фраза моего спутника.

  Разумеется, Летиция все слышала и теперь, улыбаясь, направлялась в нашу сторону. Не дожидаясь, пока она подойдет, я, прошипев: 'Кто тебя просил?!', бросилась наутек.

  – Да что случилось-то? – недоумевал оборотень, пытаясь меня задержать. – Кого ты так испугалась?

  – А Вы неуловимая, Одана, – Летиция Асьен с нескрываемым интересом смотрела на меня, отчаянно барахтающуюся в руках Лгора. – Поздравляю, Вы научились великолепно маскироваться, даже я, пожалуй, не узнала бы. Но Ваш голос я хорошо помню.

  – С чего бы, мы ведь только мельком встречались.

  – Мне этого достаточно. Прошу Вас, следуйте за мной.

  – Куда? – голос мой предательски дрожал.

  Она промолчала и, прищурившись, уставилась на Лгора:

  – Оборотень! Сколько же вас развелось! И даже не думают скрываться... Убери от нее свои руки, приятель, девушка идет со мной.

  Я умоляюще взглянула на Лгора, всем своим видом показывая, что я ни с кем никуда идти не хочу. Надо отдать ему должное – на этот раз понял, прикрыл меня мускулистым телом и угрожающе положил руку на тесак:

  – Проваливай, крашенная!

  – Неповиновение властям? – покачала головой Летиция, расстегнула плащ и показала нагрудный знак с двумя драконами.

  Я удивленно ахнула, но вовсе не потому, что увидела эмблему Императора, а при виде ее богатого боевого арсенала, которому позавидовал бы любой наемный убийца. Да и одета она была странно – вовсе не в форму Имперского сыскного управления, даже не в обычное гражданское платье, а в плотную, облегающую, но в то же время не стесняющую движений темную мужскую одежду.

  – Иди своей дорогой, и я, так и быть, сделаю вид, что не видела тебя.

  Лгор наклонил голову и вытащил свое оружие.

  – Девочка со мной, ты ее не получишь, имперская шлюшка!

  Я даже не успела понять, что произошло: только что оборотень стоял прямо, а теперь скорчился, держась за предплечье. Приглядевшись, я заметила торчащий в нем нож.

   Обезумевший от боли Лгор набросился на Летицию, сбил ее с ног, но женщина оказалась проворной и не позволила так просто себя убить. Она убила сама. Это казалось невероятным, но сыскарка всего несколькими короткими ударами освободила себя от хватки оборотня.

  Не дожидаясь, пока Летиция скинет с себя обмякшее окровавленное тело (нож трижды вонзился в него: в сердце, в горло, в живот), я метнулась прочь, не заботясь о том, в каком направлении бегу. Главное было убежать, а там уж посмотрим. Вещей и пони, конечно, жалко, но не успела бы я развязать поводья и залезть в седло.

  А позади меня раздался спокойный голос сыскарки:

  – Все в порядке, сеньор одотьер, я ее нашла. Без лошади она далеко не убежит, ее спутника я убила, так что присылайте солдат и забирайте свою зверушку. Передам из рук в руки. Или мне ее тоже убить? Нет? Хорошо, как прикажите. Все будет исполнено.

  Уловив обрывки разговора, разум пришел к одному единственному, напрашивавшемуся самому собой выводу: Летиция только что связалась с Наместником при помощи какой-то магической штучки. А, раз так, то местную тюрьму я увижу сегодня же вечером.

  Поскользнулась, кубарем скатилась по откосу, кажется, ушибла ногу.

  Вот и все, Одана, игра проиграна. Надеюсь, мне хотя бы объяснят, в чем я виновата.

  – Девушка, Вам помочь?

  Если Вы не солдат, то я отвечу да, будь Вы хоть исчадьем зла.

  Я подняла глаза и увидела застывшего неподалеку мужчину с резным посохом. Солдаты не ходят в такой длинной одежде, да и бороду предпочитают брить, так что я решилась.

  – Да, пожалуйста. Там женщина... Умоляю, именем Светоносного прошу, спрячьте меня от нее! Я Вам потом все объясню.

  Мужчина поколебался, потом подошел ко мне и прикрыл своим плащом.

  Жалобно дрогнул мамин агат, зашипел, обжигая кожу, а медальон Садерера, наоборот, отозвался приятным теплом. Я закусила губу, мужественно перенося боль, которая внезапно утихла. Агат на мгновение стал мертвенно-холодным, а потом приобрел температуру моего тела, вновь стал обыкновенным украшением, когда как амулет по-прежнему излучал волны спокойствия.

  Значит, встреченный мной человек – волшебник. Светлый волшебник, потому что в подарке Садерера заключена светлая магия. Может, это и глупо, но я обрадовалась: скитаясь по просторам родной страны, пришлось признать, что без магии противостоять Наместнику невозможно.

  Ее шаги были мягки, будто у кошки. Остановилась, видимо, осматривается, потом заговорила:

  – Добрый день, господин, к сожалению, не знаю Вашего имени. Да будет Светоносный и бескрайнее голубое небо благосклонно к Вам и Вашей семье.

  Обращение Летиции окончательно расставило все точки над 'и' относительно моего спасителя: так приветствуют подданных Белого магистра. Но как она поняла, кто перед ней? Слишком уж она необычная для простой служащей сыскного управления, пусть даже в офицерской должности. Напрямую общается с Наместником, видит под человеческой личиной оборотня...

  – Благодарю, надеюсь, боги не оставят и Вас. Чем обязан встрече с сотрудницей управления тайных дел?

  А ведь волшебник прав, тайные дела как раз по части Имперского управления.

  – Видите ли, я разыскиваю опасную преступницу, настигла ее в трактире, но по нелепой случайности упустила. Вот ее приметы.

  – А в чем ее обвиняют? – взглянул ли он на бумагу или сразу понял, кого спрятал под своим плащом и, судя по всему, заклинанием невидимости? Разумеется, понял, поэтому и медлит с ответом.

  – Она ведьма, навела порчу на близких Главы Лайонга.

  Даже так? Раньше просто обвиняли в колдовстве, а теперь приплели политику. В следующий раз я буду покушаться на жизнь Императора?

  – Ведьма? – я кожей почувствовала его сомнения. Волны колдовства оплели меня, сконцентрировавшись возле головы. На мгновение ее будто сковало железным обручем, но я ни звуком не выдала своего присутствия. – Могу я взглянуть на копию приказа о поимки этой опасной преступницы?

  – Я забыла его в седельной сумке, если угодно, могу принести.

  – Не надо, я сам. Зачем же утруждать Вас, если достаточно всего одного щелчка пальцами?

  На несколько минут воцарилась тишина: маг, видимо, читал предоставленную Летицией бумагу. Увидеть бы его лицо! На нем бы я мгновенно прочитала ответ на мучивший меня вопрос, но, увы, это было невозможно.

  – Надо же, а по виду и не скажешь! – наконец пробормотал волшебник.

  – Не мне рассказывать мне, под какими личинами прячется зло. Теперь развелось столько пособников зла, что в пору начинать против них полномасштабную компанию. Так что же, не видели ли Вы ее?

  – К сожалению!

  – Тогда помогите мне найти ее, это очень важно!

  – Гораздо важнее привкус темного колдовства, которое я ощущаю в воздухе. И исходит он от Вас. Нет ли у Вас какой-нибудь вещи...

  – Вы ошиблись, – холодно возразила Летиция. – Если в воздухе и летают отзвуки запретного колдовства, то исходят они от той девицы. Да, не удивляйтесь, что обыкновенная ведьма может оставить такой след: долгое время она была любовницей одного темного мага и благодаря этой связи получила часть его силы.

  – Да, такое бывает, – задумчиво пробормотал чародей. – Что ж, удачи Вам!

  Прошла, наверное, целая вечность перед тем, как он сдернул с меня плащ.

  Я хотела поблагодарить за неожиданное спасение, но осеклась, увидев, как маг на меня смотрит. Он вовсе не уверен в моей невиновности, для того, чтобы это понять, не нужно обладать даром.

  – Пойдем! – волшебник взял меня за руку и увлек к трактиру. – Ты должна многое мне рассказать.

  Ноги стали ватными, в горле пересохло. Так он передумал, решил отдать меня сыскарке?

  Но нет, волшебнику нужна была его лошадь.

  По счастливой случайности мой пони оказался на прежнем месте – скорее всего, Летиция все же не поняла, чей он, а, может, решила, что страх не позволит мне вернуться. Под тяжелым взглядом мага я забралась в седло и позволила заклинанию ограничить свободу моих передвижений.

  За ближайшим поворотом я опять увидела Летицию: она рыскала по деревне, словно гончий пес в поисках зверя. Обернулась на стук копыт, обернулась и, не заинтересовавшись (мой спутник пока магическим способом скрывал мое присутствие. Мое и моего пони, так как сейчас мы были единым целым), отвернулась.

  Ехали мы долго, и за все это время маг не проронил ни слова.

  Наконец показались крыши какого-то городка – как выяснилось позднее, пункта нашего назначения. Он был тихим, уютным, весной и летом, очевидно, утопавшим в зелени. Застряв на полпути между настоящим городом и деревней, городок производил самое благоприятное впечатление, даже несмотря на обгладывавших последнюю зелень на окраине коз. Но этим меня не удивишь: в подобных поселениях жители часто ведут подсобное хозяйство, это не Лайонг, тут все намного проще.

  Дом волшебника стоял на центральной улице города, окнами выходя к ратуше. Он не выделялся ничем особенным в череде прочих построек, не был ни богаче, ни наряднее украшен, даже никакой таблички не было – рядовой дом зажиточного горожанина. Безусловно, он был больше моего, что и не удивительно: кто я и кто маг? Под окнами разбит сад, такой голый и сиротливый на фоне серого, хмурого, готового разродиться дождем, а то и мокрым снегом неба.

  Разумеется, имеется и конюшня. А вот и конюх: стоит у ворот и поджидает хозяина. Скользнул по мне удивленным взглядом, но промолчал.

  Только сейчас я задумалась о том, что так и не узнала имени своего спасителя. Да, именно спасителя, потому что, не будь его, цепкие ручки Летиции намертво вцепились бы в меня. Пусть он относится ко мне настороженно, пусть подозревает в чем-то, но на данный момент... Как же, все-так, хрупок этот момент! Не окажется ли мое спасение всего лишь отсрочкой приговора? Он ведь мне не друг... Но еще и не враг. Был бы врагом, сразу бы отдал в руки правосудия.

  И все же мне нужно как-то его называть, не 'сеньор маг' же!

  Пока я собиралась с силами, чтобы узнать, как зовут волшебника, мы оказались во дворе. Бросив на меня предостерегающий взгляд из-под бровей, маг ослабил заклинание, вернув подвижность ногам и телу. Руки по-прежнему отказывались меня слушать.

  Так как слезть с седла самостоятельно я не могла, ему пришлось снять меня.

  Внутри нас встретила кухарка мага – невысокая полная женщина с первой сединой в волосах. Она расплылась в улыбке: 'Прощу к столу!'. Интересно, а меня тоже, или меня втолкнут в кладовку и запрут на замок?

  Волшебник проявил сострадание – снял заклятие с рук и разрешил сесть с ним за стол.

  Мучимый в последние дни нервным недоеданием желудок в этот раз согласился принять немного пищи, добротной и сытной. Не было тут никаких кулинарных изысков, та же стряпня, что на постоялых дворах, только в разы вкуснее. И хлеб у волшебника изумительный, с корочкой. Я с удовольствием намазала толстый ломоть маслом и отправила в рот. Странное дело, хлеб был чуть ли не единственным продуктом, на который мои нервы не реагировали. Ту же курицу я жевала три часа, а с краюшкой расправилась за считанные минуты.

  Дождавшись, пока я отставлю тарелку, маг распорядился принести мне чаю – 'по моему рецепту'. Меня это немного насторожило, – откуда я знаю, что это за рецепт? – но правом голоса я не обладала и, поблагодарив, мужественно отхлебнула коричневую жидкость. Все оказалось не так страшно, как я предполагала: всего лишь смесь привозного настоящего чая с сухими травами и молоком. Не сказала бы, что вкусно, но пить можно.

  После ужина, волшебник, не перемолвившийся во время трапезы со мной ни словом, взял меня за руку и отвел в кабинет.

  Чувствуя себя любопытным ребенком, но не в силах ничего с собой поделать, даже страх на время отступил, я завертела головой, рассматривая разнообразные вещички, расставленные на полках. Что это? Артефакты? А для чего тот матовый шарик из кварца? А на столе – карты? Не пасьянс же волшебник раскладывает в свободное от работы время!

  Как разительно отличалась эта комната от кабинета Лэрзена, правда, последний я не особо рассматривала: ужас застилал глаза. Но, вроде, не было там таких красивых камушков, не весели на гвоздиках пучки трав, не скалилась со стены чья-то клыкастая морда. А тут было столько всего, даже слишком много.

  – Садись! – наверное, это было первое слово, произнесенное им за последние часы.

  Я покорно села в указанное кресло, утонув в теплом шерстяном пледе. Промелькнула мысль, что это кресло хозяина. Судя по всему, я не ошиблась: маг остался стоять, буравя меня сосредоточенным взглядом.

  – Нет, ничего нет, – наконец пробормотал он, – только шлейф от чужой магии, и что-то в голове, но не твое. Тебя используют для хранения информации?

  От неожиданности я опешила. То есть как хранения информации, какой информации?

  – Я не понимаю, о чем Вы, – наконец выдавила из себя я.

  – Тебе виднее, вернее, твоему хозяину. Он ведь темный маг, верно?

  Час от часу не легче!

  – У меня нет хозяина, я свободная женщина, полноправная жительница Империи.

  – И поэтому тебя разыскивают люди Императора?

  Я промолчала. Да и что тут скажешь?

  Маг хмыкнул и, обойдя меня сзади, положил руку мне на затылок. Сначала стало тепло, потом горячо, так нестерпимо горячо, что я дернулась. И в этот же самый миг вскрикнул и отпрянул волшебник.

  – Ничего не понимаю! – он подул на пальцы, будто обжегся о мою кожу. – Там не темная магия. Но, так или иначе, ты связана с последователями Тьхери. На тебе были темные охранные чары, кто их поставил?

  Молчание стало моей визитной карточкой. Я прекрасно знала, как относятся светлые к темным, и не хотела, чтобы из-за меня пострадал молоденький ученик Лэрзена. Пусть сам маг мертв, но ведь они не остановятся, пока не убьют всех его последователей. Или, что еще хуже, выкопают труп, воскресят и казнят вторично. Это было так омерзительно, что от одной мысли об этом на меня накатила волна дурноты.

  А потом я поняла, что самое страшное уже произошло. Если Лэрзен попал в руки солдат, то они его не просто убили, они, наверняка, устроили над ним показательный судебный процесс и сожгли.

  Нет, он может отдать меня Летиции, прямо сейчас отволочь в ратушу, превратить в крысу, но я не позволю так же поступить и с юношей, не выдам имя его учителя.

  – Она была вот здесь, вот в этом камушке, – маг взял в руки мамин агат. – Остатки до сих пор теплятся внутри. Девочка, – вкрадчиво добавил он, – в твоих же интересах все мне чистосердечно рассказать! Кто подарил тебе этот камень?

  – Мать, – я не видела смысла лгать.

  – Значит, твоя мать колдунья? Но почему же тогда в тебе нет ее силы? У кого она его взяла?

  – Не знаю, это было давно, я была еще маленькой девочкой.

  Волшебник расстегнул цепочку и снял с меня мамин подарок. Отнеся его на стол, он проделал над ним несколько пасов руками и нахмурился:

  – Он был не только оберегом, но и связью. Чары не могли быть наложены много лет назад, они свежие. Так кто это сделал?

  – Случайный человек. Я ему когда-то жизнь спасла. Он уже десять лет, как мертв.

  – Ты врешь, – покачал головой маг. – Это вещь живого: я же вижу, как подрагивают невидимые оранжевые нити плетения. Они порваны, но частично сохранились. Судя по их свечению, их создатель не только жив, но и пребывает в полном здравии.

  Он что-то говорил, в чем-то убеждал меня, а я не слушала, силясь понять истинный смысл его слов. Выходит, что Лэрзен жив? И до сегодняшнего дня он мог без труда определить, где я нахожусь, более того, если на меня были наложены охранные чары, я могла бы избежать этого болезненного унижения со стороны вампира? Но вот уже которую неделю от мага не было никаких вестей. Положим, он был ранен и не способен помешать моему близкому знакомству с вампиром, но почему тогда Лэрзен не приехал в дом Лгора, я ведь провела там не один день, да еще вдоволь отлежалась у ведьмы. Итого, прошел почти месяц, целый месяц – а маг все не появлялся. Да за такой срок на нем бы зажили любые раны!

  – Так след чьего колдовства я на тебе вижу?

  Я понуро опустила голову.

  Все понятно, Лэрзен счел, что со мной не стоит возиться за те жалкие гроши, что я ему заплатила. Значит, мне нужно достать денег. Выбраться отсюда, попасть на ярмарку в Эдин и занять у Садерера. Лишь бы тот приехал! Моя последняя надежда... Можно, конечно, заложить дом, но как это сделать без личного присутствия?

  Наш тягостный разговор прервал стук во входную дверь. Требовательный, громкий, такой, что даже мы его услышали.

  Волшебник подошел к окну, выглянул в окно и, обернувшись, будничным тоном сообщил:

  – Солдаты.

  Я вздрогнула. Съеденный ужин, комом встав в горле, активно рвался назад. Колики страха расползлись по всему телу, закололи кончики пальцев.

  Я вскочила, заметалась по кабинету, как подбитая птица. Всего на минуту, потому что быстро поняла, что без помощи мага мне отсюда не выбраться. Нет, конечно, на двери чар нет (вроде бы нет), но каким образом я выберусь на улицу? Спрыгну с крыши? Выпрыгну из окна? Переломаю себе руки и ноги, облегчив задачу людям Наместника. Или и вовсе осчастливлю его, пополнив ряды духов.

  – Пожалуйста, – взмолилась я, – не выдавайте меня!

  Волшебник обернулся, окинул меня внимательным взглядом и пожал плечами:

  – Я не могу препятствовать действиям властей. Если они спросят о тебе, я скажу.

  – Я ни в чем не виновата, все обвинения ложны!

  Нет, пожалуйста, Вы же видите, что во мне нет магии! Если хотите, проверьте, совершала ли я эти страшные злодеяния, только не отдавайте им!

  Если бы это помогло, я бы встала на колени, да я бы ноги его целовала.

  – Все преступники говорят то же самое, – скептически возразил маг. – Посиди, я спущусь к ним.

  Сердце с грохотом упало в пятки, обдав волнами холода внутренности. Не в силах стоять на ногах, я сползла на пол и закрыла лицо руками. Плечи поникли; мысленно я уже видела себя на казенной соломенной подстилке.

  Стоило ли бежать, стоило ли пытаться обхитрить судьбу, если конец был заранее предначертан? Воистину, кто я – и кто Наместник?

  Но надежда умирает последней, поэтому, поборов минутную слабость, я взяла себя в руки, решив бить на жалость. Светлые маги обязаны помогать людям, у них доброе сердце – может, я сумею достучаться до него?

  – Я согласна, чтобы Вы при помощи магии проверили, виновна я или нет. Но, пожалуйста, не говорите пока солдатам, что я у Вас. Если я преступница, то Вы и без них легко сможете передать меня в руки властей, если же нет, то не совершите фатальной ошибки.

  Волшебник задумался, еще раз глянул в окно.

  – Они уже в доме, – сообщил он и подошел ко мне. – Встаньте с пола, сеньорита.

  Я не могла: дрожали ноги. Сидела и смотрела на него глазами побитой собаки. Попыталась добавить взору очарования, вспоминая уроки матери. Если я и достучусь до его сердца, то только с помощью женских чар.

  Видимо, я смотрела так, как надо: невинно, затравленно, с молчаливой мольбой, потому что маг смягчился:

  – Хорошо, я подумаю. Но не надейтесь на мою помощь. Если аргументы будут серьезны, я буду вынужден позволить этим господам забрать Вас.

  Я кивнула. Я прекрасно все понимала.

  Волшебник вышел, наложив на комнату заклятие. Как вскоре выяснилось, заклинание коснулось и меня, серьезно ограничив область моих передвижений метром туда, метром обратно: когда я попыталась подняться и подойти к окну, меня что-то мягко отбросило к креслу. Боится, что убегу. Боится, что я ведьма.

  Минуты ожидания казались мне вечностью. С каждым глухим, будто набат, ударом сердца я попеременно умирала и рождалась заново. Наконец слух уловил скрип половиц под чьими-то быстрыми шагами. Я отчаянно пыталась понять, прогибаются ли они под тяжестью одного человека или отряда городской стражи.