Текст книги "Чужие воспоминания (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

  Но он не стал, хотя, я уверен, догадался, кто я. Видимо, по случаю ярмарки провозгласили амнистию.

  Проехал мимо, гордый такой, император колдовского мира! И ведь никто с трона не сбросит... А кто возьмется? Пока у него этот кристалл, мы заведомо его слабее, что светлые, что темные. Украсть камешек тоже не получится – свои тонкости. Его только хозяин отдать захочет.

  Мысленно послав парочку проклятий (словесных, не магических) в адрес Белого магистра и его свиты, я спешился у 'Золотого овна'. Будем надеяться, что Артен там, а не шатается среди этого скопища народа. Я его по всему городу искать не собираюсь.

  Разумеется, Артен был там, где делались деньги, то есть где угодно, только не в гостинице. Следовало ожидать!

  Усмехнувшись, я направился к стойке портье, прикидывая, во сколько мне обойдется удовольствие жить здесь.

  Тут, наверное, нужно сделать одну важную ремарку: говоря, что 'Золотой овен' – гостиница второго сорта, я вовсе не имел в виду, что он плох. Просто в Империи подобные заведения делятся на три класса, я предпочитаю второй: и комфорт, и стоимость номера приемлема для моего кошелька. Другое дело, что подобные гостиницы встречаются только в крупных городах, иными словами, мы с ними видимся нечасто. Надеюсь, в этот раз мне повезет.

  Заранее предвидя ответ портье: 'Сожалею, сеньор, но номеров нет', я придал взгляду нужное выражение. Знаю я этих содержателей гостиниц, всегда придерживают комнатку для важного гостя. Что ж, сегодня этим гостем стану я.

  Портье испуганно дернулся; в глазах плескался страх.

  – Мне нужна комната, – я облокотился о стойку. – На неопределенное время, но не более двух недель.

  – Но, сеньор, сейчас ярмарка...

  – Какие-то проблемы? – улыбнулся я, материализовав из воздуха свой второй кошелек.

  – Никаких, сеньор маг, абсолютно никаких! – залепетал портье. Мне даже не потребовалось подкупать его золотом, достаточно было обнаружить род своих занятий. – По счастливой случайности у нас остался один номер. На третьем этаже Вас устроит?

  – Меня все устроит.

  Получив ключи, я поднялся наверх, бросил свои вещи на кровать и привел себя в порядок. Водные процедуры и смена рубашки благотворно сказались на моем настроении, изрядно подпорченным шествием светлых. Появилось желание прогуляться по городу, может, даже прикупить себе что-нибудь. Или даже отступить от данного себе обещания и поискать Артена.

  Друг обнаружился в соседнем квартале: обсуждал какие-то торговые дела с двумя купцами. Судя по его виду, он преуспел со своим шелком. Что ж, рад за него!

  Вернулся в привычный вещественный мир и погрузился в веселую ярмарочную жизнь Эдина. Приятно неспешно прогуливаться вдоль лавок, магазинчиков, лотков и повозок, зная, что, по крайней мере, сегодня тебя не собираются убивать. Восстановили (или она и не обрывалась, я в Эдине сто лет не был) древнюю традицию всеобщего перемирия на время большой ежегодной ярмарки.

  А с амнистией я угадал – вон, ведьма приценивается к заморским травам. Пугливо вздрагивает, когда кто-нибудь нечаянно касается ее краем одежды – боится, что это стража.

  Лавируя в живом море, по дороге перекусив местными булочками, которые пекли и продавали под открытым небом (запах стоит такой, что слюнки текут, а у меня с утра во рту маковой росинки не было), вышел на Ратушную площадь и остановился возле какой-то аляповатой статуи на постаменте, дразня своим видом двух светлых, ошивавшихся неподалеку. Один из них, тот, что помоложе, порывался подойти ко мне и высказать свои суждения о том, где он видел таких, как я, но старший товарищ его удержал. Что ж, разумно, не стоит устраивать ссору на пустом месте.

  Нет, все же не удержались: проходя мимо, один из светлых процедил, покосившись в мою сторону:

  – Поражаюсь доброте властей! Будь моя воля, я бы согнал этих собак в клетку.

  – А дальше? – ехидно поинтересовался я. – Ошейники бы надели или перестреляли?

  – Я рад, что Вы сами знаете, как благоразумнее всего расправиться с чумной заразой, – усмешку мне вернули. – Ну, парочку бы можно было оставить для служебных нужд, а остальных... Как зовут Вашу любимую полоумную тварь? Тхери? Вот к ней бы и отправили.

  – Я, наверное, Вас огорчу, но мы все там будем. Даже Вы. Удачного дня служителям Императора!

  Светлые фыркнули, гордо вскинули головы и удалились. Ожидали, наверное, что я вспылю. Не судьба! Двое против одного с маячащим за спиной Белым магистром – я не дурак. Захоти я приключений на свою голову, вернулся бы в Лайонг.

  – Лэрзен, старый лис, ты все-таки приехал! – перекрикивая гомон голосов, ко мне спешил Артен. Практически не изменился, разве что еще немного раздобрел.

  – Рискнул здоровьем, – я предупредительно вытянул руку, чтобы избежать крепких дружеских объятий. Не люблю я этого, да и Артен любит стискивать так, что не знаешь, собирается он тебя задушить или просто рад тебя видеть. – Вижу, дела идут успешно?

  – Не жалуюсь. С месяц назад договорился, что мой шелк будет на особых условиях поставляться ко двору.

  – И во сколько это тебе обошлось? – я прекрасно знал, что особые условия не даются даром.

  – Всяко дешевле, чем бороться с конкурентами.

  Мы направились к ближайшему кабачку, где за обедом и бутылкой дратта обсудили кучу разных мелочей. Беседа текла неторопливо, умело лавируя между скользкими темами, которых у обоих было не мало.

  Оказалось, что Артен женился, более того, у него подрастают двое близняшек. Они вместе с его супругой жили сейчас в столице. Партия была выгодной: за женой давали хорошее приданое, да и нужными связями в Имперской канцелярии она была не обделена. Не важная птица, даже не дворянского происхождения, но для торговца вполне сойдет.

  В Эдин он приехал по делам: искал новых покупателей, заодно привез на продажу самый ходовой товар. Артен планировал даже открыть в городе лавку: в таком бойком месте торговля всегда идет хорошо.

  Словом, друг на жизнь не жаловался. И ни о чем не попросил.

  Дратт был допит, свободного времени – уйма, и город снова принял нас в свои объятья.

  Я посмотрел место, которое Артен выбрал для будущей лавки, потом заглянул в галантерейный магазин, прикупил пару перчаток, подумав, что стоит баловать своих девочек: горничную и повариху, хоть последняя на девочку и не тянет. Так, какой-нибудь приятной мелочью за верную службу. Купить лучше сегодня, а то потом забуду.

  В итоге так ничего и не выбрав, попросил Артена, как человека семейного, а сам заглянул к шорнику. Тут я чувствовал себя намного комфортнее, чем у прилавков с лентами и чулками.

  В гостинице Артен всучил мне какой-то сверток – видимо, те самые подарки, которые мне не удалось приобрести. Надеюсь, когда я его открою, не услышу гаденького смешка друга – мог ведь и пошутить, подсунуть какую-то дрянь. Нет, не дрянь: те же пресловутые ленты и щипцы для сахара. Милый наборчик, обеих устроит.

  Поужинали. Выпили еще, решили, что чего-то не хватает. Ну, а чего может не хватать для полного счастья двум полным сил мужчинам? Разумеется, любви и ласки.

  Любовь в большом городе – вещь доступная. Вот и в Элине есть целый квартал, где живут покладистые и умелые девочки. К ним мы и направились.

  Моралисты, разумеется, зашипели бы, что я должен был отговорить Артена, но я не моралист. С какой стати он должен отказывать себе в простых радостях только потому, что его угораздило жениться? Да и не измена это, а так... Кроме того, кто поручится, что его благоверная уже не наставила ему рога?

  Уличных девочек, настойчиво вешающихся на шею, я всегда обхожу стороной: берут они дешево, зато проблем потом не оберешься. В таких делах экономия чревата 'дурными болезнями'. Видел я заживо гниющих мужчин и как-то не горю желанием пополнить их ряды.

  Посему ярко накрашенные потасканные пташки с улиц Эдина остались без внимания.

  Но вот мы уже сидим на мягких диванчиках в комнате с приглушенным освещением в компании из пяти очаровательных девочек. Они на любой вкус и кошелек – в борделе у каждой своя цена. Мне понравилась пышногрудая блондинка с по-детски чистыми и невинными глазами. Эх, тянет мужиков на невинность, вот и сам туда же!

  Сунул Матушке оговоренную плату и увел блондиночку наверх.

  Она смущенно улыбнулась, указала на кровать, спросила, не нужно ли мне чего-нибудь. Я покачал головой. Тогда она распустила волосы и потянулась к шнуровке корсажа. Платье мягко зашуршало и упало к ее ногам. Переступив через него, блондинка подошла ко мне и потупила взор. Я взял ее за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза.

  Интересно, сколько ей? Еще молоденькая. Шестнадцать? Восемнадцать?

  Ее пальчики коснулись моей шеи, робко, будто в первый раз. Мои руки ответили поглаживанием ее спины, постепенно спускаясь все ниже.

  Она целует меня и расстегивает рубашку. Невинность обманчива – девочка знает свое дело. По телу растекается горячая волна, а ее пальчики все не останавливаются.

  Не выдерживаю и стягиваю с нее сорочку. Она услужливо помогает мне, отбрасывает ногой бесформенную груду материи в сторону.

  Привлекаю ее к себе, начинаю ласкать, уделяя особое внимание высокой пышной груди.

  От ее кожи пахло ванилью. Сама такая гладкая... Руки с удовольствием скользили по изгибам, мяли, тискали.

  Когда ласки мне наскучили, мы переместились на кровать, где девочка избавилась от последнего предмета одежды, впрочем, как и я.

  Со знающей толк в науке любви всегда хорошо, вот и сейчас я беспрекословно позволял этой блондиночке делать со мной все, что она хотела. Наши желания совпадали, поэтому мы не скучали, сменив, наверное, поз десять, пока девочка не начала тихо постанывать. Я этим стонам особо не верил: наверняка, для каждого клиента такое представление устраивает, – но все равно приятно, заставляет действовать еще активнее, чтобы крики стали громче.

  До пика наслаждения оставалось совсем немного, я уже предвкушал его и тот всплеск невыразимого удовольствия, который он принесет, когда ощутил слабый ментальный зов. Кто-то звал на помощь, испуганно так, протяжно. Решив, что мне показалось, снова занялся блондинкой и получил-таки то, что хотел, но проклятый голос настиг меня снова, когда я с облегчением откинулся на подушки. Теперь он стал громче, и я смог разобрать, что принадлежал он женщине.

  Нахмурившись, я отстранил шлюху, прикорнувшую у меня на груди, сел и уставился в пустоту, целиком сосредоточившись на странном зове. Вот он повторился снова. В нем столько страха, отчаянья... и боли. Не физической – душевной, будто на ее глазах убивали кого-то, кто был ей дорог.

  И голос этот принадлежал Одане.

  Я шумно выдохнул, прижал пальцы к вискам, пытаясь понять, каким образом эта девушка могла послать ментальный зов. Правда, однажды она уже это сделала, но тогда я находился немного не в обычном пространстве, не совсем в своем теле... Неужели опять? Ну да, это возможно, оргазм обостряет чувства, восприятие некоторых вещей, поэтому-то я и услышал.

  Значит, она в Эдине – такое на большое расстояние не передается, особенно не имеющими магических способностей и необходимой подготовки.

  Велев блондинке убираться (беглая библиотекарша отбила желание еще раз покувыркаться с этой красоткой), я прикрыл глаза, ища Одану. Когда увидел, понял, что ТАК кричала она не напрасно.

  Не знаю, то ли это проснулась моя совесть, то ли что-то другое, но я, ругаясь, оделся и, покинув гостеприимное гнездышко любви за деньги, отправился блуждать по улицам в поисках жертвы номер один одотьера Ассана Дер'Коне. Я почему-то не смог бросить ее в беде. Если уж докричалась, то, так и быть, вытащу тебя из загребущих лап смерти. Раз уж мы оба в Эдине.

  

  Одана

  

  Осторожно выглянув из повозки, я с интересом разглядывала толпы людей и скопища подвод, теснившихся у ворот Эдина.

  Мы пристроились в хвосте очереди, терпеливо дожидаясь, пока проедут те, кто впереди нас. Справа покачивался на муле между двумя корзинами с рыбой какой-то крестьянин, слева весело щебетали на телеге какие-то девчушки. Чуть подальше – подводы купеческого каравана, груженые холщовыми мешками; спереди и сзади – охрана. Наемники. Выглядят, как бандиты. Я присмотрелась к всадникам и возницам, пытаясь понять, есть ли среди них маг. На первый взгляд нет, но ведь волшебники ничем не отличаются от обычных людей, я это на своем опыте знала. Хотя, с другой стороны, вычислить их все же можно: они не обвешаны сверху донизу оружием и держатся особняком от спутников.

  До ворот мы добрались где-то через час, за это время я успела составить портрет всей этой разношерстной толпы, спешившей на ярмарку (нужно же было чем-то себя развлечь и отвлечь), и убедиться, что не все приезжие обладают одинаковыми правами. Что я имею в виду? Да то, что в очереди толпились лишь купцы и простой люд, щеголеватых же всадников пропускали по первому слову. Разумеется, им неприлично томиться в ожидании рядом с нами.

  Торговец, которому маг поручил довезти меня до Эдина, любезно довез меня до шумного, напоминавшего муравейник, постоялого двора, попрощался и оставил на растерзание суете ярмарочного города.

  Первым делом я поела, с трудом найдя свободный уголок в переполненном трактире. Пристроилась между семейной парой соанов и веселой компанией любителей пива. То ли моя внешность стараниями волшебника стала столь непрезентабельной, то ли хмельного напитка было выпито мало, но никто из посетителей не пытался ко мне приставать, даже ни одной сальной шуточки не отпустили. И это в таком-то заведении, где собирались отнюдь не уважаемые горожане! Зато тут вкусно и дешево кормили.

  Хотя, думаю, безразличие к моей особе объяснялось намного проще – меня просто не заметили. И слава Светоносному!

  Благополучно окончив обед, я решила пройтись по ярмарочным рядам. Знаю, идея не самая лучшая, но, увы, ничего не смогла поделать с известным женским любопытством и страстью к покупкам! Тем более, что я собиралась купить не какую-то безделушку, а что-то полезное. На таких ярмарках иногда торгуют всякими зельями и амулетами ведьмы, я бы не отказалась от 'отведи глаза'. Легально, конечно, его не купишь, но из-под полы вполне возможно. Отдам за него большую часть своих скромных сбережений, зато перестану шарахаться от стражи и прятать лицо за воротником пальто. Кстати, надо будет еще разжиться накидкой, любой, лишь бы с капюшоном.

  Боюсь, разорит меня эта ярмарка, но ведь мертвецам деньги все равно не нужны. А за жизнь нужно платить.

  Передвигалась я крайне осмотрительно, стараясь держаться в середине толпы, чтобы спрятаться за десятками спин, плеч и голов. Когда замечала блюстителей порядка, предупредительно отворачивалась или наклонялась, будто бы поправляя шнуровку на стоптанных ботинках. Меня толкали – я молчала, позволяли, воспользовавшись толчеей, потискать – делала вид, что не замечала, хотя было неприятно. Один раз, правда, не выдержала и дала нахалу каблуком по ноге, но он вел себя уж слишком развязно. А так я старалась не привлекать внимание к своей особе: мне и мелкой ссоры, любого громко сказанного в мой адрес слова в присутствии прогуливавшихся по ярмарке солдат хватит для того, чтобы оказаться в руках правосудия Наместника.

  Накидку я купила, недорогую, с опушкой из собачьего меха, но мне в самый раз. А 'отведи глаза' не нашла. Даже не у кого было спросить – не у светлых же магов, проверявших подлинность амулетов, которыми торговал седовласый старичок в длинном синем одеянии. Он утверждал, что в них заключена сила Сахрен, а волшебники заподозрили, что он мошенник, порочащий имя богини.

  Я обошла их сторонкой и, убедившись, что день клонится к закату (в ноябре темнеет рано) с замирающим сердцем направилась к гостинице, возле которой назначила встречу Садереру. Я бывала в Эдине лишь однажды, еще с родителями, и мы останавливались в этой гостинице. Если письмо дошло, и мой ангерец приехал, то должен был оставить для меня (вернее, для несуществующего человека, от имени которого я писала) записку.

  Скрестив пальцы под накидкой, я шла, мысленно шепча: 'Пусть он будет здесь, пусть он будет здесь!'.

  К гостинице я подошла уже в сгущающихся сумерках: я плохо ориентировалась и пару раз свернула не туда, попутно едва не став жертвой ограбления. Но моя подозрительность и быстрые ноги уберегли от финансового краха. Без денег мне в пору было бы стащить где-нибудь веревку и повеситься.

  Гостиница, даже постоялый двор, приютилась в одном из торговых кварталов, ближе к окраине. Здесь уже попадались только мелкие лавочки, дома стали непригляднее и обшарпаннее, появились знакомые сточные канавы для помоев. Редкие кустики давным-давно облюбовали пьяницы для справления своих естественных надобностей. Но мне не привыкать, мой родной квартал почти такой же, чистота и порядок – удел фешенебельных центральных улочек. Зловонья нет – и то хорошо.

  В заведении под вывеской с пузатым кабаном было многолюдно. Чувствую, с крышей над головой у меня будут проблемы, а я-то рассчитывала снять тут комнатку по приемлемой цене.

  Хозяин меня обрадовал. Увы, не номером, а запиской Садерера. Оказалось, что он, как и я, приехал в Эдин сегодня утром. Мое письмо застало его не дома, а у друзей, живших неподалеку от границы. К счастью, в Ангере своя собственная, отличная от нашей, система поиска адресатов, а то бы я напрасно проделала этот долгий путь. Но все сложилось, как нельзя удачнее, и ангерец оказался в городе раньше, чем я планировала.

  Предвкушая радостную встречу, я поспешила в кабачок, в котором было назначено свидание; Садерер писал, что будет ежедневно ужинать там и сидеть до второй стражи. Сейчас было время первой.

  Глупо, наверное, но я забыла обо всем на свете, будто перенеслась в далекое прошлое, вопреки поговорке, вступив в одну реку дважды, вновь переживая всю гамму эмоций нетерпеливого сердца. Моя голова вмиг лишилась разума, я не заботилась о конспирации, я хотела лишь поскорее добраться до того кабачка, толкнуть забрызганную грязью дверь, потемневшую от дождей, и увидеть его. Будто один его вид мог отогнать от меня морок неприятностей.

  Запыхавшись, я держалась за кольцо, не решаясь войти. Совсем как юная невинная девушка, спешащая на свидание с первой любовью. Нет, это не про меня, я тороплюсь на свидание с прошлым. Народная мудрость права: вода в реке никогда не бывает той же, как не оставляют неизменными людей годы.

  А вдруг он до сих пор любит меня?

  А я?

  Странно, но за последние недели я ни разу не вспомнила о Шезафе, а ведь мне казалось, что я влюблена в него. Но нет, я думала о ком угодно, даже о бросившем меня темном маге, но не о любовнике.

  А Садерер... Желала я того, или нет, но я подсознательно сравнивала всех моих немногочисленных мужчин с ним. Видимо, поэтому так и не нашла своего женского счастья: соперничества с романтическим идеалом юности не выдерживал никто.

  Пару раз глубоко вздохнув, я откинула капюшон и толкнула дверь.

  Его красно-коричневые, с темно-синими прядями волосы ярким пятном выделялись среди десятка других склоненных к тарелкам голов. Помнится, именно их цвет меня когда-то и заинтересовал – необычная разновидность традиционного каштанового. Вкрапления синего – это не от природы: ангерцы любят красить волосы, подчеркивая контрастными цветами отдельные прядки. Обычно они еще в раннем детстве выбирают 'свой цвет' и остаются верны ему на всю оставшуюся жизнь.

  Изменился, стал серьезнее, печальнее, появилась складка на переносице, а глаза все те же. И ноги мои все так же дрожат.

  – Здравствуй, Садерер, – я отодвинула стул и села напротив него.

  Ангерец удивленно взглянул на меня: не узнал. Ну, конечно, на мне ведь магический маскарадный костюм.

  – Я Вас знаю? – голос подчеркнуто вежливый.

  – Знаешь. Вспомни храм богини Любви в Медире и девушку, которая смотрела на тебя влюбленными глазами. Уезжая, ты подарил ей амулет. Вот он, – я расстегнула ворот пальто и вытащила цепочку. – Я с ним никогда не расстаюсь.

  – Одана? – изумленно выдохнул он.

  Я улыбнулась и убрала амулет обратно.

  Прошлое, ты опять свербишься под ложечкой сладкой истомой.

  – Ты так изменилась, даже фигура стала не та, только голос... Нет, я не верю, это действительно ты?

  Вместо ответа я наклонилась к нему и поцеловала 'нашим' поцелуем: за ухом, в щеку и в губы.

  – Что случилось, почему ты так выглядишь? Почему так хотела меня увидеть? – Садерер заказал мне ужин.

  – Видишь ли, – аккуратно подбирая слова, начала я, – мне потребовалось прибегнуть к услугам мага, чтобы избежать неприятных встреч. Мне неловко просить тебя, но больше некого. Не мог бы ты одолжить мне немного денег? Или, если это возможно, не помог бы перебраться в Ангер?

  – Одана, – ангерец мягко сжал мою руку, – мы уже говорили об этом когда-то. Я не могу взять тебя ко мне, я женат...

  – Я знаю, – прервала его я, – я все знаю и не прошу невозможного. Тем более теперь. Ты только перевезешь меня через границу, а дальше я сама. Поверь, я не собираюсь портить тебе жизнь, меньше всего на свете я хочу этого. Да и наши чувства... Мы ведь отныне только друзья.

  Он кивнул, перебирая мои пальчики.

  Мне безумно захотелось опровергнуть свои же слова, прижаться к нему, целовать, ласкать, вызывая ответное желание... Пришлось отогнать от себя мимолетное наваждение, хотя, видят боги, я бы желала еще хоть раз проснуться в его постели.

  У Садерера очень строгий брачный договор, он не может завести постоянную любовницу, более того, вообще никакую. Разве что провести с кем-то одну ночь за деньги. И так до смерти отца его супруги, иначе брак будет расторгнут. И это только полбеды: его отлучат от семьи, лишат фамильного имени. В Ангере с этим строго: запятнавшего честь рода с позором прогоняют, лишая всего движимого и недвижимого имущества.

  Я знала, его супруга была некрасива, но знатна, с нужным наборов генов для рождения наследников. Их соединили только ради того, чтобы блюлась чистота рода. Будь он простолюдин, все было бы проще, но нет, Садерер происходил из младшей ветви правящей династии, а посему был лишен права выбора. Его за него сделали родственники.

  – Сколько денег тебе нужно? – после затянувшегося молчания поинтересовался ангерец.

  – А через границу... никак? – сердце упало. Мне хотелось вырваться из Империи, вдохнуть свободного воздуха. В конце концов, в Ангере без работы не останусь. Может, Садерер написал бы даже несколько рекомендательных писем.

  – Увы! Одана, я не стану так рисковать. Да, ты мне дорога, иначе бы я не приехал, чуть не загнав коня, рискуя навлечь на себя гнев тестя, но у меня есть обязательства перед семьей. Без документов тебя все равно не выпустят, а если я попытаюсь подкупить солдат, то кто-нибудь из наших да расскажет, что я тайно пересек границу вместе с женщиной. И не просто женщиной, а с женщиной, находящейся не в ладах с законом. Я не дурак, Одана, и понимаю, что ты не стала бы просто так писать мне такое странное письмо от чужого имени и кардинально менять свою внешность. Слухи по Ангеру расползаются быстро, и дома меня уже будут ожидать документы о разводе.

  Я понимающе кивнула. Он честен, за это я его и любила.

  – Мне нужно триста золотых. Знаю, это много, но...

  – Я достану, – заверил меня Садерер. – Всей суммы у меня при себе нет, но сколько-то я тебе могу дать прямо сейчас. Остальное одолжу у местных ангерцев.

  Мы ужинали, стараясь скупыми словами обрисовать то, что произошло с нами за эти годы.

  У Садерера оказалось трое детей: две девочки и мальчик. Самому младшему полгодика, самому старшему – почти четыре. С женой они более-менее ладили, во всяком случае друг друга не ненавидели. Все, как обычно. Вежливость, терпение, рутина семейного долга и разные спальни.

  Садерер старался поменьше бывать дома, предпочитая обществу жены компанию друзей.

  Я посочувствовала ему, предположив, что и его супруге живется несладко с нелюбимым мужем. Он спорить не стал, просто вновь наполнил наши бокалы.

  Мы и опомниться не успели, как за окном стояла глубокая ночь (или поздний вечер, осенью не поймешь). Нужно было расходиться по своим гостиницам, но мне-то идти было некуда.

  – Нда, – цокнул языком Садерер, – это проблема. С этой ярмаркой все с ума посходили, комнату не достать. Да и не позволю я тебе в одиночестве таскаться по темному городу. Выбор у нас невелик, придется тебе ночевать у меня.

  – Спасибо, ты меня выручил!

  – Значит, не боишься спать со мной на одной кровати? – рассмеялся он, встал и обнял меня за плечи.

  – Когда это я боялась? – улыбнулась я. – Мне это всегда нравилось.

  – Даже так? – ангерец лукаво вскинул бровь. – А я думал, что ты приличная девушка.

  – Увы, видимо нет, – мне было так хорошо, так легко с ним, проклятый страх отступил и больше не терзал душу.

  – Ладно, пойдем. Может быть, этой ночью мы воскресим твои приятные воспоминания. Если будешь настаивать.

  Раз так, я буду настаивать. Мне хотелось расслабиться, растечься горячей волной под его руками. В последний раз.

  Держа меня под руку, Садерер вел меня по погрузившимся в сумрак улочкам.

  Мы молчали, зная, какими громкими и гулкими бывают ночные звуки, отраженные стенами домов.

  – Еще один поворот, – шепнул мне на ухо ангерец. Его дыхание щекотало мою кожу, так соблазнительно и притягательно, что, не выдержав, я поцеловала его. На мой поцелуй ответили, но не страстно, как прежде, а нежно и бережно. А потом мягко отстранились, обняли, прижимая к себе.

  Мы простояли так пару минут, а потом продолжили путь.

  Но дойти до последнего поворота не успели: глаза ослепил яркий свет.

  Они появились будто ниоткуда – десятки солдат. Они теснили нас со всех сторон, ощетинившись короткими мечами, превращая ночь в день чадящими факелами. На лицах – гнусная ухмылка.