Текст книги "Чужие воспоминания (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

  Обернулся – сидит, замотанная в полотенце, как в саван, щечки пылают. Белье аккуратно сложено на стуле. Действительно, все сняла.

  Взял ее на руки, поставил на покрывало перед камином, сделал пламя поярче, чтобы не замерзла, и поджег смесь в кувшине. Пока она разгоралась, Одана вслед за мной повторила слова согласия на превращение. Искренность их следовало подкрепить, положив руку в огонь.

  – А я не обожгусь? – испуганно спросила девушка. – Или он магический?

  – Настоящий. Если доверяешь и говорила правду, огонь не причинит тебе вреда. Давай руку.

  Сама бы она ее в камин не засунула – побоялась бы. А так ее ладонь на пару мгновений соприкоснулась с пляшущими оранжевыми язычками.

  Дурман начал оказывать свое действие: глаза у Оданы расширились, поза стала менее скованной. Ноги больше судорожно не цепляются друг за друга, а образуют надежную опору. Разум медленно очищался, готовый принять свою новую сущность.

  – Ну, представляй, какой хочешь быть, – усмехнулся я, подойдя вплотную. – Сегодня все твои фантазии сбудутся, но только в мальчиковом образе.

  Я, вот, смеюсь, а тут все серьезно: облик должна выбрать она. Я всего лишь исполнитель, воплощаю ее желания. Поэтому-то ритуал и нельзя проводить насильно: ничего не выйдет. С этим заклинанием. Говорят, можно делать как-то по-другому, используя тайную темную магию, но и последствия у такого 'развлечения' необратимые.

  Галлюциноген помог Одане раскрепостить фантазию.

  Итак, что мы имеем? А имеем мы симпатичного мальчика аристократической наружности, тоненького изящного подростка.

  Понятно, не долго думала: своя внешность, своя конституция, плюс первая любовь. Хорошо, что хоть не ангерцем себя представила, намучался бы я волосы перекрашивать.

  Первой строчкой выбирается способ снятия мнимой сущности. Обычно какое-то кодовое магическое слово, сопровождаемое действием. Слово выбрал стандартное, а действие подсказало поведение превращаемо. Усмехнувшись, я покосился на Одану: как она отреагирует на мое крохотное развлечение? Впрочем, оно совсем безобидное, подростковое.

  А вот теперь шутки в сторону. Помоги мне, Тьхери! Надеюсь, получится.

  – Allerum sor eshwish gar'n'adowqure.

  Пламя в камине дрогнуло, заплясали язычки и в кувшине. Огненный венчик отделился от водной поверхности и поплыл мне в руки.

  Все, о чем я сейчас просил, это чтобы она не завизжала, не поменяла позы, разрушая хрупкий магический кокон, который я старательно плел вокруг ее тела. Но Одана держалась молодцом, просто закрыла глаза. Безусловно, галлюциноген помог, но он не лишал ее возможности слышать и видеть то, что происходило в комнате, да и действие его медленно рассеивалось, поглощаемое теплом – при нагреве морок разжижается и постепенно исчезает. Так что камин был нужен не только для профилактики простудных заболеваний.

  Огненный венец замер над головой девушки, которой, словно фениксу, предстояло переродиться. Пламя не обжигало и было лишь наполовину настоящим.

  Что ж, приступим!

  Еще раз представив образ, нарисованный воображением Оданы, я зафиксировал его в виде едва различимого облачка, ловко заключил в плен ладоней и соединил с огнем. Венец вспыхнул, засеребрился, искрящейся пылью опав на девушку. Ее кожа была будто усыпана бриллиантами. В недоумении Одана подняла руку, рассматривая необыкновенное мерцание.

  Сконцентрировав магическую силу на кончиках пальцев, так, чтобы они слегка пульсировали разноцветным свечением, я провел ладонями по волосам девушки, стараясь не упустить ни прядки. Губы неслышно шепчут заклинание, моя магия вступает во взаимодействие с россыпью бриллиантовой пыли, трансформируя контуры. Длинные волосы укорачиваются на глазах, видоизменяют форму и структуру. И вот передо мной уже девушка со средней мальчишечьей стрижкой и взъерошенной челкой. Волосы уже не русые, а каштановые.

  Получается, что не может не радовать. Отец бы порадовался, что сумел что-то вбить в мою голову, жаль, что не дожил даже до моих первых серьезных успехов. Что поделаешь, мы долго не живем, если только не научимся скалить зубы. Надеюсь, я научился.

  От волос я перешел к лицу. Ладони медленно скользнули сначала по абрису, потом накрыли ее лоб, нос, веки, рот, подбородок. Пара минут – и на меня уже смотрит мальчишка с девичьим телом.

  Сделал несколько вздохов, упорядочивая потоки энергии, заодно подсчитал, сколько ее во мне останется после этой трудоемкой процедуры, и спустился ниже. С шеей особо было делать нечего, но пропускать нельзя – контур должен замкнуться.

  Одана стоически сносила поползновения моих рук, только сердце бешено билось.

  Чем дальше, тем сложнее было сдерживать посторонние мысли о строении ее фигуры. Ее я изучил досконально, не хуже любовника, только дивидендов это мне не принесет.

  Я с сожалением констатировал изменения ее грудной клетки, а Одана, по-моему, обрадовалась. Еще бы, мужик перестал грудь лапать.

  Мои руки напоминали руки слепого, тщательно ощупывающего предмет, чтобы определить его суть.

  По выпуклостям бедер я провел пальцами под полотенцем, по внутренней поверхности не стал, замкнул контур поверх. Чем заслужил благодарственную улыбку. Ну не изувер я – если неприятно, не стану. Хотя, не сказал бы, что так неприятно было, скорее страшно.

  Наконец и кончики пальцев ног. Можно перевести дух, сесть и полюбоваться на свою работу.

  Я не сел, я рухнул на кровать; мой магический потенциал был исчерпан ровно наполовину. Но это того стоило, хорошенький мальчик получился. На вид лет четырнадцать-пятнадцать – самое то.

  – А можно мне на себя в зеркало посмотреть? – голосок высокий, но подозрений не вызывает: ломки еще не было.

  – Вперед! – я мотнул головой в сторону ванной. Не сомневаюсь, как только за ней закрылась дверь, Одана стащила полотенце, принялась себя рассматривать и ощупывать. Трудновато будет привыкать к новому телу, но это лучше, чем всякий раз опасаться солдат. Да и ненадолго: мне она все-таки больше девушкой нравится.

  Кстати, надо будет придумать, как мне ее теперь называть.

  

  Одана

  

  Привыкнуть к новому телу было очень сложно, особенно если над тобой постоянно потешаются. Похоже, Лэрзен получал удовольствие от вечных придирок, подколок, замечаний на тему: 'Мальчики так не делают/думают/смотрят'. Ну откуда я знаю, о чем они думают, если я девушка, причем на десять лет старше своей внешней оболочки! Нет, чтобы подсказать, помочь... Только ухмыляется и наблюдает, как я мучаюсь.

  Нет, с одной стороны хорошо: я на время избавилась от похотливых взглядов в трактирах (правда, если бы маг захотел, никто бы и глаз поднять не посмел, но ему же всегда все равно было!), избежала очередной ежемесячной проблемы, изрядно осложнявшей жизнь в бегах, – но тело будто чужое. Внутри я, Лэрзен сказал, что на мне будто футляр из кожи, тканей и мышц, а снаружи... Простейшие вещи теперь представлялись неразрешимой проблемой. Все-таки у мужчин все по-другому.

  Нравилось ли мне быть мальчиком? Нет. Глупо, наверное, смешно, но я сама себя стеснялась или пугалась, как тогда, в ванной. Увидела свое отражение в зеркале – и обмерла. Вроде бы мысленно была готова, что стала парнем, но, сняв полотенце, поняла, что совсем нет.

  Вот так, никогда не питала особой любви к своему телу, а теперь безумно по нему скучала.

  И белье хотелось примерить. Красивое такое белье, которое друг Лэрзена купил. Особенно черный комплект. Просто покрутиться перед зеркалом, посмотреть на себя...

  Обидно-то как: столько новой одежды, а надеть нельзя! Целыми днями не вылезаю из рубашки, шерстяной безрукавки и куртки на меху. В штанах, безусловно, теплее, чем в юбке, да и ездить верхом удобнее. Пожалуй, только этому предмету мужского гардероба я рада.

  У меня теперь есть лошадь. Вернее, пони. Крупный, с широкой удобной спиной, ростом по плечо кобыле Лэрзена. Вроде бы, мы с ним подружились: за припасенный с завтрака кусок сахара он соглашается терпеть мои потуги изображать наездницу. Я неправильно держу корпус, не умею привставать на стременах, поэтому каждый день пути оставляет отметины на теле; вечерами порой больно ходить, но я теплю. Судя по взгляду мага, долго он не выдержит, сжалится и научит меня ездить нормально. Очень на это надеюсь.

  Солдаты на меня внимания не обращают, чиркнут глазами – и все. Поначалу при каждой встрече с ними холодило сердце, но потом я привыкла. Привыкнуть бы еще говорить о себе в мужском лице! Поэтому я стараюсь молчать, а то еще ляпну чего-нибудь...

  Лэрзен выдает меня за племянника, называет Даном. Имя похоже на кличку, но это лучше, чем мудреное Элькасир, которое я никак не могла запомнить. Как я поняла, так бы он назвал своего сына. Не спорю, красиво, и смысл какой-то присутствует (не верю я, чтобы у магов были простые имена), но не прижилось оно ко мне.

  Во время одного из скучных дневных переездов я, ежась от неприятного колючего ветра, поинтересовалась, чем его привлекло имя Элькасир.

  – Нравится. Тебе – нет, настаивать не буду.

  – А про ребенка – это правда? Честно говоря, я не думала, что маги задумываются о таких вещах.

  – Может, для тебя это и странно, но у нас бывают дети. Иногда мы даже их любим. Разочаровал?

  Я покачала головой. Надо же, а ведь люди убеждены, что темных волшебников не интересует ничего, кроме захвата мира.

  – Сдался мне твой мир! – фыркнул Лэрзен. – Что мне с ним сделать? Забальзамировать и в банку положить? Мне это неинтересно. Следующий вопрос, как я полагаю, хочу ли я иметь семью? Не знаю, как получится. Что еще из моей личной жизни интересует?

  Я промолчала. Вернее, хотела промолчать, но ойкнула, подскочив на очередном ухабе. Маг ругнулся, очевидно, проклиная мою неуклюжесть, и, подъехав, исправил мою посадку.

  – Дан, не надо так наваливаться на лошадиную шею! Плечи расправь, корпус выровняй. Да не назад! Тьфу, ты вообще движения животного чувствуешь? Сядь на центр седла, а не прижимайся к луке. Расслабь поясницу, спину прямо держи, смотри вперед, а не на руки. Коленями сожми лошадиные бока. Это только на рыси, на шаге вообще можешь расслабиться. Так, уже лучше. Не прилипай к седлу, а то зад отобьешь. Следи за тактом движений лошади: на первый привстаешь, разгибаешь колени, на второй опускаешься обратно. Только не плюхайся!

  – Слишком сложно! – вздохнула я. Я и половины из его указаний не запомнила.

  – Глотка василиска, ты совсем идиот? – в женском роде он позволял себе называть меня только, когда мы оставались наедине, то есть большую часть суток я была парнем. – Хорошо, в первый раз прослежу. Да сядь ты нормально, не мучай животное!

  Я честно пыталась, не знаю, вышло ли, но, когда вечером я неуклюже сползла на землю, тело болело не так сильно, как прежде.

  Идти, как мальчик, было тяжело, бедра так и норовили выписывать восьмерки. Но это еще ладно, выпитое за обедом вино просилось наружу – самый мерзкий момент в условиях нового тела. Поэтому я всегда терпела до последнего.

  Надеюсь, все это ненадолго, так хочется снова стать девушкой!

  – Если хочешь, могу найти веревку, – хмыкнул Лэрзен, видимо, прочитав отголоски моих мыслей о тяжкой доле женщины в мужском теле. – За тем симпатичным сарайчиком тебя никто и не заметит.

  – Мне стыдно, – покраснев, как мак, пробормотала я, все же бросив взгляд на сарайчик. Вроде бы кустики вокруг, никто и не увидит...

  – Как маленький! – вздохнул маг, заводя лошадь в конюшню. – Иди, я пока пристрою твоего пони и сниму нам комнату.

  – Одну? – в ужасе выпалила я, на время позабыв об естественных потребностях организма.

  – Сэкономим, – пожал плечами Лэрзен. – Малолетние мальчики меня не интересуют, даже теоретически, так что причин для беспокойства не вижу. Топай давай, у двери подожду.

  Сведя свое свидание с кустиками до минимума, то и дело с опаской поглядывая по сторонам: не идет ли кто, я юркнула к навесу, под которым со скучающим видом меня дожидался маг. Вежливо открыв передо мной дверь (надо же, еще не забыл, что я женщина!), он первой впустил меня в недра прокуренного заведения. Закашлявшись, я побыстрее заняла свободный стол ближе к кухне: здесь, по крайней мере, пахло едой.

  – Закажи ужин, а я займусь комнатой.

  Я кивнула, подозвала подавальщицу и, стараясь следить за голосом, поинтересовалась, что она нам может предложить. Меню не поражало разнообразием, пришлось выбирать из мясного рагу, жареной курицы и печеночных котлет. Я выбрала последние, а для Лэрзена заказала рагу – мужчинам нужно что-то более сытное и питательное. На гарнир был набивший оскомину картофель, но есть что-то нужно.

  Выпивку оставила на совести мага: ему пить, ему и заказывать.

  Видимо, Лэрзен решил расслабиться: на стол напротив него встала бутылка с драттом и кувшин с водой.

  – Хочешь? – маг покосился на меня, наполняя кружку. Одна часть дратта, две части воды.

  – Слишком крепко для меня, – я покачала головой и налила себе эля. Да, не люблю я его, но со вкусом уже свыклась. Да и нельзя пареньку пить воду – сразу заподозрят, что что-то неладно.

  – Да ну, брось, Дан! От одной кружки тебе плохо не станет.

  – Я не буду.

  – В твоем возрасте пора бы начинать пить дратт, – в его глазах зажглись лукавые искорки.

  Возразить мне было нечего, разве что напомнить, что я девушка. Но этого я как раз не могла, поэтому пришлось принять настойчивое предложение мнимого родственника.

  Подождав, пока моя кружка опустеет, Лэрзен налил мне дратта. Спасибо, хоть не так, как себе: примерно одну пятую. Обильно разбавив напиток водой, он пододвинул мне кружку:

  – Думаешь, я тебя споить хочу?

  Я осторожно сделала глоток – горло будто обожгло огнем. Я закашлялась и потянулась за кувшином с водой. Как это можно пить?

  – За твое здоровье, Дан! – маг, как ни в чем ни бывало, опрокинул в рот полную кружку адской смеси. Даже не поморщился. – Ну, что же ты, допивай.

  Нет уж, попробовала – и хватит! Лучше эль, чем это нечто. И пусть на меня косятся – к дратту я не прикоснусь.

  – А ты не думай, одним глотком. И картофелем заешь.

  Я с мольбой взглянула на мучителя – тот улыбался.

  Ладно, попробую, но в первый и последний раз.

  Нужно ли говорить, что после дратта я с аппетитом уничтожила всю незамысловатую стряпню на свой тарелке? И даже попросила добавки в виде куска яблочного пирога. Все это я сдобрила элем, потому что есть всухомятку не получалось.

  По-моему, я напилась, во всяком случае, когда я встала, меня изрядно пошатывало.

  Позорно икнув, я побрела к лестнице, стараясь избежать столкновений с мебелью и людьми. Изображение перед глазами слегка плыло.

  – У, как тебя развезло! – присвистнул Лэрзен, подхватив меня под руку. – Силы не рассчитал? Ладно, не оправдывайся, со всеми бывает. Дан, под ноги смотри, я тебя волочь на себе не собираюсь.

  Я честно старалась держаться на ногах, но без поддержки мага точно бы растянулась на полу. На лестнице ему пришлось перекинуть меня через плечо, потому что это препятствие стало для меня непреодолимым.

  Сколько же лестного я о себе узнала, пока мы добрались до номера! Трудно было понять, обращены ли эти слова ко мне как Дану или как Одане. Я только икала и краснела.

  Сгрузив меня на кровать, Лэрзен направился к двери.

  – Вы куда? – испуганно спросила я. Вдруг он решил меня бросить? Если я выгляжу так, как себя чувствую, то я бы на его месте бросила. Пьяная икающая девушка в облике мальчика.

  – За бутылкой для тебя. Утром будет некогда, а опохмелиться захочется. Меня не жди, раздевайся и ложись.

  – Мы что, на одной кровати будем спать? – мысль об этом на пару минут прояснила мое сознание.

  – Глупых вопросов не задавай. На пол не лягу. Слушай, – с раздражением добавил маг, – ты меня достала со своими опасениями! Кончится тем, что я не выдержу и сделаю это, чтобы ты успокоилась. Может, ты сама этого хочешь? Тогда возьми и попроси. А если нет, не действуй мне на нервы и молчи. Ну, так как?

  Я пискнула, что меня все устраивает, и начала раздеваться. Получалось медленно, пальцы никак не желали подружиться с пуговицами.

  Лэрзен прав, чего я боюсь? Я юноша, он нормальный мужчина, ничего страшного не случится. Ну увидит меня маг в расстегнутой рубашке – и что? Ничего интересного.

  – Помочь? – ехидный голос раздался над самым моим ухом.

  – Я сама... сам, – ик!

  Усмехнулся и ушел.

  Заснула я быстро, не прошло и пяти минут, как погрузилась в призрачный мир иллюзий. Сны мне не снились, видимо, пьяные их не видят. Меня это даже радовало: перестанут мучить непонятные кошмары, полные крови, не будут замирать в голове леденящие сердце крики. Особенно я боялась увидеть детей. Маленькие доверчивые феи (почему-то я видела только девочек), они шли куда-то за неведомой фигурой в плаще, а я каждый раз безуспешно пыталась предупредить их, что незнакомец сжимает во второй руке нож.

  Утро встретило меня сухостью во рту и ноющей головной болью. Я поморщилась и приложила ко лбу прохладную ладонь. Не помогло. Стала поворачиваться на другой бок и наткнулась рукой на что-то мягкое и теплое.

  – Что, утро не доброе? – Лэрзен сидел на кровати и, улыбаясь, смотрел на меня.

  Я кивнула, сфокусировав взгляд на угольно-черном знаке на предплечье. Какой замысловатый узор, будто руна...

  – Она самая, – маг встал, потянулся, и открыл приготовленную с вечера бутылку. – Что бы ты без меня делала? Ничего, сейчас опохмелишься, через пару часиков пройдет. Хорошо, не кривись, я сегодня добрый, так и быть, помогу заклинанием. Но немедленного исцеления все равно не жди.

  – Мне так стыдно, – я отвернулась.

  – Сколько тебя знаю, все время от стыда мучаешься. Кончай, а? Вот, держи. Винцо дрянное, но для опохмелки сойдет. Выпей, сколько захочешь.

  Придав телу сидячее положение, я приняла из рук мага бутылку и припала к ней, как страдающий от изнуряющей жажды путник к роднику.

  – Не захлебнись! – шутил Лэрзен, застегивая рубашку. Я, все-таки будучи девушкой, невольно рассматривала то, что она скрывала. Маг мои взгляды никак не комментировал, хотя, честно, я ничего такого себе не позволила! Просто смотрела и ни о чем не думала; в голове было пусто.

  Вино и заклинание привели меня в чувство. Помятая, я вылезла из кровати, подняла сброшенные вчера на пол безрукавку и куртку. Кое-как оделась, поплелась к умывальнику, а потом в коридор, в общую уборную.

  – Не тошнит? – полетел мне вслед голос мага.

  – Нет, спасибо.

  – На ногах держишься, с лестницы не свалишься?

  – Постараюсь, – улыбнулась я и толкнула дверь.

  Позавтракали, вернее, Лэрзен позавтракал, а я лишь слегка поковырялась в тарелке, и тронулись в путь. До города моего детства, выбранного магом в качестве конечной точки нашего путешествия, оставалось дня два.

  Медир выстроен неподалеку от каменистого берега моря. Когда я была маленькой, мы с родителями изредка выбирались туда, послушать шепот прохладных серо-голубых волн.

  Хоровод воспоминаний закружил меня, когда дорога зазмеилась по холмистой, поросшей кустарником долине. Я уже чувствовала запах моря, его брызги, развеянные ветром по воздуху.

  Теперь я ехала впереди, то и дело погоняя своего пони.

  Что я торопилась увидеть, что хотела вернуть?

  Постепенно кустарник уступал место возделываемым полям и пастбищам, вокруг которых были разбросаны гроздья деревень. Да уж, окрестности Медира, – это не то место, где можно спрятаться.

  Климат здесь казался мягче, чем в Лайонге, зато из-за повышенной влажности казалось холоднее. Зима, обычно теплая, но снежная, щедро одаривала жителей снегопадами. А то и дождем: случались и оттепели.

  Первые заморозки сковали реки и прибрежные морские воды хрупким ледком, на который рисковали садиться только чайки. Крепкими клювами они пробивали лед и вылавливали сонную рыбешку.

  Пока я поила лошадей, с замиранием сердца впитывая в себя знакомый пропитанный влагой воздух, Лэрзен завел разговор с посетителями трактира. Представившись человеком, который давно не был в Медире, он расспрашивал о последних новостях, об изменениях в городской жизни, мимоходом поинтересовался, на месте ли храм богини Любви. Вроде бы все было спокойно, завсегдатаи кабачка ни словом не обмолвились о разыскиваемой ведьме, то есть обо мне. Собственно, может, меня здесь и не искали: другое наместничество, другие порядки... Ну, послали запрос по старому месту жительства, получили ответ, что я там не появлялась, в городе не замечена, и успокоились.

  К вечеру заморосил дождь, переходящий в снег, пришлось накинуть на голову капюшон и прижаться к шее пони.

  Я с надеждой посматривая по сторонам: не покажется ли на горизонте соблазнительный дымок харчевни? Мне так хотелось в тепло, к очагу, подальше от промозглой сырости первых дней зимы.

  В довершение всех бед я, кажется, простыла.

  – Я же говорил: ноги держи в тепле! – недовольно буркнул маг, услышав мое очередное 'апчхи!'. – Шастал по холодному полу с босыми ногами и доигрался! Доберемся до постоялого двора, волью в тебя пинту дратта.

  – Не надо дратта! – взмолилась я, вспомнив, чем кончилось мое первое знакомство с этим напитком. – У меня от него голова гудит.

  – Иногда мне кажется, что тебе столько же лет, насколько ты выглядишь, – вздохнул маг. – Дратт, горячая вода и шерстяные носки – лучшее лекарство от простуды. Не беспокойся, в этот раз я разведу дратт намного сильнее, практически одна вода будет, добавлю пару травок – и все за одну ночь пройдет. Дан, подъедь ко мне.

  Я подчинилась, шмыгая носом, дав по бокам пони. Поравнявшись с лошадью Лэрзена, приноровила поступь своего пони к ее шагу. Маг наклонился, снял перчатку и положил руку мне на лоб.

  – Хоть жара нет, – с облегчением пробормотал он. – Ты за своим здоровьем следи, сейчас не время болеть. Кстати, возрадуйся, болящее существо, в полумиле от нас деревушка, а там, наверняка, найдется, где поесть и обогреться. Полагаю, нет смысла загонять лошадей для того, чтобы поругаться ночью с медирской стражей. Отдохнем, переночуем в этом местечке, а городок оставим на завтра. Тебе, как местному уроженцу, доверю почетную миссию проводника. Надеюсь, еще что-то помнишь?

  – Помню, – вздохнула я, – большую часть жизни там провела.

  – Только плакать не надо! Не вороши прошлое, живи сегодняшним днем.

  Я кивнула, хотя понимала, что призраки былого будут неотступно следовать за мной по улочкам Медира.

  Деревня оказалась небольшой – домов десять, – но чистенькой. Все недавно выкрашено, выбелено, подлатано, будто перед официальным визитом какого-то высокопоставленного чиновника.

  – Наместник недавно объезд делал, – как всегда, прочитав мои мысли, лениво пояснил маг. – Местный староста и постарался.

  Постоялый двор был невелик, нам повезло, что мы были чуть ли не единственными его постояльцами, иначе бы пришлось спать на конюшне.

  Остаток вечера я провела одна: сразу после ужина Лэрзен куда-то уехал, оставив меня размышлять о жизни над тазом с горячей водой. Выпитый за ужином дратт заставлял клевать носом.

  Видимо, я все-таки заснула, потому что не услышала, как вернулся маг.

  – Эй, вода совсем остыла, вытаскивай ноги!

  Я вздрогнула и поспешно перенесла мокрые ступни на пол. Разумеется, образовалось маленькое озерцо. Я бросилась его подтирать, но мои старания пошли прахом – вода сама собой высохла. Вернее, не сама, а с помощью Лэрзена.

  – Оставь мытье полов служанке. Как твоя простуда, все так же шмыгаешь носом?

  Я пожала плечами. По-моему, мало что изменилось.

  – Ложись, одеялом укутайся. И чтобы в последний раз босыми ногами на холодном полу стояла!

  Я залезла под одеяло, свернулась калачиком, млея от тепла. Какая-то я разбитая, сонная, или это все дратт? Интересно, чего в него маг подмешал?

  – Яду. Отыскал в сумке белладонну, решил от нее избавиться, тебе подсунул. Мне травка без надобности, а так хоть реноме поддержу. Жалко только, что никто не увидит, зря старался.

  Сначала просто улыбнувшись, через минуту я уже смеялась. Кажется, это был тот самый эффект, которого хотел добиться Лэрзен. Хмыкнув, он присел рядом со мной, проверил температуру и на несколько мгновений задержал руку на лбу. Волна приятного тепла разлилась внутри головы, настолько приятного, что я даже закрыла глаза.

  – Надо же, блок ослаб, – недоуменно пробормотал маг и, пододвинувшись ближе, положил вторую ладонь мне на затылок. Пальцы совершали плавные веерообразные движения по направлению к вискам, словно вычерчивали на коже узоры. – Если что-то вспомнишь или увидишь, скажи мне.

  Глаза непроизвольно закрылись, и я отдалась во власть рук чародея. Перед внутренним взором замелькали разноцветные круги и спирали, преимущественно оранжевые и серебристые. Они кружились в бешеном танце, сталкиваясь и переплетаясь, постепенно обретая реальность. Каждое столкновение теперь отдавалось уколом, будто от прикосновения тонкой иглы, края спиралей царапали кости. Да, наверное, кости, или что там внутри головы? Я прикусила губу, когда одна из них с силой саданула меня изнутри по лбу.

  И тут все круги и спирали исчезли, на их место пришло гигантское серебристое облако. Оно заполнило собой все, вытеснив все мысли, желания, ощущения. Нет, два облако все же оставило: холод и жар. Затылок пылает, лоб заиндевел.