Текст книги "Чужие воспоминания (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

  – Попалась, ведьма! – усмехнулся один из них, кажется, капрал, и скомандовал: – Вяжите их, ребята!

  Садерер закрыл меня собой и вытащил из ножен чиен.

  – Оставьте девушку в покое! – я и не знала, что его голос может быть таким грозным.

  – Э, да тут защитник выискался! Вали отсюда, пока цел!

  Вместо ответа ангерец сделал резкий выпад, насадив на острие ближайшего солдата. Разворот, и он ранит второго, выбивая оружие из рук.

  – Еще раз повторяю: пошли прочь, или будете иметь дело с родом Эсфохес.

  Похоже, капрал был в курсе названия правящего дома Ангера – Содомор-Эсфахес, поэтому отозвал бросившихся в атаку солдат.

  Некоторое время они о чем-то совещались, а потом капрал с натужной вежливостью сообщил, что подруге сеньора (то есть мне) все же придется пройти с ними. Для выяснения мелких формальностей. И, увы, одной, без него.

  Садерера это, разумеется, не устроило, он начал спорить, а спор с дюжиной вооруженных людей неизменно приводит к конфликту. Терпение капрала кончилось, и он приказал 'схватить эту сучку'.

  Я в ужасе прижалась к стене, наблюдая за тем, как стремительно приближаются к ангерцу десятки клинков, которые он не успеет отбить, и непроизвольно начала звать на помощь. Бешеной белкой в колесе завертелось надрывное: 'Помогите хоть кто-нибудь, умоляю!'.

  Садерера оттеснили от меня, плашмя ударили по голове.

  Я завизжала, кусаясь, пытаясь извернуться от ловивших меня рук.

  И тут я увидела ее, улыбающуюся, довольную.

  Солдаты почтительно расступились, пропуская Летицию.

  – Вижу, птичка попалась, – она скользнула по мне торжествующим взглядом. – Невозможно перехитрить Империю, Одана. Вижу, он тебе дорог, – сыскарка указала кнутовищем на пришедшего в себя Садерера. – Что ж, это чудесно! Ты ведь на все пойдешь, чтобы сохранить ему жизнь? В таком случае, в твоих же интересах чистосердечно поведать мне о том, что спрятано в твоей головке. Иначе он будет умирать долго и мучительно. А роду Эсфохес будет сообщено, что его убили разбойники, которых мы уже нашли и повесили. Так что думай, птичка, хоть одну жизнь, но ты можешь спасти.

  Я судорожно сглотнула, когда острие меча уперлось в горло ангерца. Умелый удар заставил его встать на колени. Трое солдат тут же скрутили его, вывертывая суставы.

  Чиен и пара кинжалов сиротливо валялись на мостовой.

  – Заковать ее! – скомандовала Летиция. – Трупы убрать, здесь все подчистить.

  Меня грубо ухватили за плечо и толкнули. Я упала, разбив в кровь губу.

  Руки резко завели за спину; щелкнул замок облегченных кандалов, используемых для перевозки преступников.

  Мне запрокинули голову, засунули в рот кляп, затем, как куль, взвалили на плечо, пронесли несколько десятков ярдов и кинули на дно телеги рядом с Садерером. Я старалась не смотреть на него, чтобы не плакать.

  Они хотят, чтобы я им что-то рассказала, но я ведь ничего не знаю! Неужели из-за меня они убьют его?

  Меня била мелкая дрожь, мысленно я уже не шептала, а кричала: 'Спасите, помогите хотя бы ему!'.

  Скрипнули отворяемые ворота, и телега остановилась.

  С нами не церемонились – сбросили на землю, как мешки с мукой. Упав, я больно ушибла локоть, но это никого не интересовало. Меня пнули, дернули за кандалы, заставляя подняться на ноги.

  – Топай, топай, сучка, никто тебя тащить не собирается! – острие меча уперлось в бок.

  Я вздрогнула и сделала первый шаг. Голова кружилась, меня немного подташнивало.

  Хотела обернуться, взглянуть на Садерера – и заработала удар в спину. Как я устояла на ногах, сама не знаю.

  – Не оборачиваться! Шевели ногами!

  И я покорно шла, стараясь не думать о том, куда меня ведут и что со мной сделают. Очень переживала за Садерера, но втайне надеялась, что ему не причинят вреда.

  Меня втолкнули в какую-то каморку без окон, толкнули на деревянную лежанку, крепившуюся цепями к стене. Ножек у нее не было. Один из солдат вошел вслед за мной.

  Щелкнули кандалы. Я было обрадовалась, потирая израненные руки, но, как видно, рано.

  – Кому ж ты так наносила, сладкая? – солдат осклабился, поглядывая на железные полукружья в изголовье лежанки. – Ну, ложись, что ли, и ручки вытягивай. Постелька, конечно, неудобная, но уж как-нибудь покувыркаемся.

  Заметив ужас в моих глазах, он добавил:

  – Если будешь хорошей девочкой, то без браслетиков обойдемся. Скажу, что ты со следствием сотрудничать согласилась. Ну, так как, кошечка?

  – Я с тобой спать не буду, – твердо произнесла я. От одной мысли, что это существо прикоснется ко мне, стало мерзко.

  – Так я, детка, спрашивать не буду. Раз сюда попала, значит каждому подстилка.

  Я вскочила и забарабанила в дверь. Мои отчаянные крики о помощи игнорировали, и я начала смутно понимать, что в коридоре выстроилась очередь из желающих со мной позабавиться.

  Солдат сгреб меня в охапку, врезал под ребра, видимо, сочтя, что я слишком больно его укусила, и насильно уложил на лежанку. Оседлав меня, одной рукой придавив мое лицо к доскам, другой он один за другим защелкнул на моих запястья замки оков.

  – Ну, что, начнем тебя допрашивать? – издевался подонок, беззастенчиво лапая мои бёдра.

  От изнасилования, судя по всему, в изощренной форме, меня спасло появление Летиции. Видимо, ее не воодушевил вид лоснящегося от предвкушения удовольствия мужика со спущенными штанами.

  – Это еще что такое?! – рявкнула она. – Не смейте ее трогать, пока не прибудет маг. В камерах полно шлюх, найди себе кого-нибудь. И руки ей освободи, все равно не сбежит.

  – Вам жалко, что ли? – солдат попался настырный. Еще бы: желание присутствовало, объект тоже имелся. От прикосновений его омерзительных пальцев тошнило. – Я только разок перепихнусь, если хотите, все строго по канону будет. Я ведь помочь хотел: разгорячил бы девчонку, она бы во всем и призналась. Девочки, – он усмехнулся, – они же разговорчивые в постели.

  – Слезай с нее, петушок. Считай, что тебя только что перевели служить на южную границу.

  Щелкнули оковы, и я, прикрывшись, смогла сесть. В горле по-прежнему стояли комки рвоты.

  Сколько я просидела в камере, не знаю, даже успела задремать. Разбудил меня яркий свет и грубый пинок в бок.

  Руки связали, повели по коридорам, но почему-то не в комнату пыток и не на допрос к следователю, а во двор. Почетное место на нем занимала виселица. Ее с любопытством рассматривала Летиция.

  – Нравится? – она обернулась ко мне и улыбнулась. – Мне кажется, что тебе подойдет ожерелье из пеньковой верёвки. А что, оригинальное украшение! Я тебя заранее предупреждаю, Одана, у тебя будет всего два шанса рассказать правду: сейчас и перед допросом мага. Советую не тянуть и не испытывать наше терпение.

  – Где Садерер? – облизнув разбитую губу, спросила я.

  Вместо ответа сыскарка неопределенно махнула рукой.

  У меня похолодело сердце. Неужели они избавились от ненужного свидетеля?

  – Ладно, постой, подумай, а я пока переговорю кое с кем. Твоего дружка сейчас приведут, полюбуешься на его силу духа. Как и обещала, его мучения и его жизнь целиком и полностью в твоих руках.

  Летиция отошла в сторону, вытащила из-под куртки камешек и, низко поклонившись, обращаясь к пустоте, тихо произнесла:

  – Доброе утро, сеньор одотьер. Надеюсь, я не потревожила Ваш сон?

  Не знаю, почему, но я услышала ответ:

  – Нет, я ждал тебя. Девчонка у Вас?

  Голос Наместника, такой ясный и четкий, будто он стоит в двух шагах от меня.

  Разгадку подсказал нагревшийся амулет Садерера. Наверное, он вступил в резонанс с камушком Летиции и каким-то образом вовлек в сеанс магической связи в качестве пассивного слушателя.

  Я жутко боялась, что они почувствуют появление третьего участника их беседы, пусть и безмолвного, но обошлось.

  – У нас. Схватили вместе с одним парнем из рода Эсфохес. Как Вы и просили.

  – Замечательно! – судя по тону, одотьер Дер'Коне был доволен. – Чем ты объяснила столь опрометчивый поступок? Согласись, только идиот может покуситься на жизнь и здоровье одного из представителей младшей ветви правящего дома Ангера.

  – Соглашусь, поэтому и преклоняюсь перед Вашей прозорливостью. Я сказала, что он якобы нужен мне для допроса, чтобы надавить на Одану. Она питает к нему какие-то чувства...

  – Умница, хорошо придумала! Солдаты оставили на теле отметины?

  – Так, мелочи, только синяки. Ну, еще по голове ударили, чуть-чуть поцарапали, но ничего серьезного. Действовали только люди из местного гарнизона, наших не было. Я появилась, когда его уже обезоружили, так что приказы отдавал капрал.

  – Что ж, Летти, готовься получить выговор от начальства за превышение должностных обязанностей и денежную благодарность от меня. Эсфохесу скажем, что ты примерно наказана и разжалована, принесем свои глубочайшие извинения и обнародуем имя того, кто приказал тебе так поступить – милейшего Одорона. Людей иногда нужно ставить на место, согласна? Вот и поставим. Я с большим удовольствием сообщу местному Наместнику о том, что глава Эдина натравил на представителя Ангерского дома своих солдат, которые жестоко его избили. Мало того, он посмел назвать ангерца пособником изменницы, обвинить в шпионаже и участии в заговоре против Императора. И ладно, если бы только назвал, так он еще вызвал лучшего специалиста из Имперского сыскного управления, настоял на том, чтобы бедолагу бросили в тюрьму в нарушении всех прав и законов. И, о ужас, намекнул, что желал бы видеть Эсфохеса мертвым. И очень настаивал на том, чтобы его желание осуществили. В этом году на ярмарке будет весело, – усмехнулся одотьер. – Кстати о ярмарке: ты бы купила себе что-нибудь поженственнее, платье какое-то: пригодиться на приеме у Императора.

  – Вы возьмете меня с собой в столицу? – Летиция не верила своим ушам.

  – Сделаешь свою работу чисто – возьму. Ты же знаешь, Летти, – снова усмешка, – я люблю, когда ты рядом.

  Мне показалось, или сыскарка покраснела? Неужели их связывают не только деловые отношения? Хотя, чему я удивляюсь: Летиция – красивая женщина, такому человеку, как Наместник, не грех иметь такую любовницу. Да и польза от нее большая: свой человек в Имперском сыскном управлении. И своя личная надежная ищейка, преданная хозяину до последнего вздоха. Такая не предаст и не выдаст.

  – Так, – тон одотьера утратил игривость, – теперь мои указания по допросу. Проследи за тем, чтобы маг нечаянно не убил ее. Действовать нужно чрезвычайно осторожно, по возможности заручившись согласием девицы. Если станет упорствовать, найдите некроманта. И следите за душой: стоит ей хоть частично покинуть тело, как все усилия пойдут прахом. Мне нужны только чужие воспоминания, заключенные в сосуд ее сознания. После процедуры со светлого мага взять клятву крови, напоить дурманом с примесью того средства, что я дал – оно начисто стирает память за прошедший месяц. Девицу и некроманта, если придется прибегнуть к его услугам, – в расход.

  – Будет исполнено, сеньор одотьер, – отчеканила Летиция. – Эта девица упрямая, может, сразу за некромантом послать?

  – Как хочешь. Мне нужен только результат.

  Сыскарка кивнула и оборвала связь. Прошлась по двору, бросила взгляд на ворота и велела оседлать себе коня.

  А я так и осталась стоять перед виселицей, пытаясь проанализировать и разложить по полочкам свалившийся на меня ворох информации.

  Я могу слышать чужие ментальные разговоры. Во мне хранятся чужие воспоминания. Они и не думали убивать Садерера, они хотели подставить местного главу города. Наместник намекнул, что этот Одорон посмел сказать или сделать что-то, что не понравилось одотьеру Ассану Дер'Коне. И теперь его уберут. Попытка разжигания межнациональной розни, грозящая войной между Империей и Ангером будет приравнена к измене, и Одорону, несомненно, придется взойти на эшафот. Вот так, легко и просто Наместник второй по значимости провинции Империи расправлялся со своими врагами.

  А на очереди была я. И Летиция уже собралась на поиски некроманта.

  Если бы я могла смеяться, я бы рассмеялась: некромант велел привести некроманта! Но мне было не до смеха.

  Пеньковая петля печально покачивалась в холодном ноябрьском воздухе. День был на редкость промозглым; с хмурого низкого неба на землю падали редкие хлопья противного мокрого снега.

  Я озябла: мои тюремщики, разумеется, не позаботились о том, чтобы позволить мне набросить хотя бы накидку.

  Изо рта шел пар: значит, подморозило.

  Перед тем, как уехать, Летиция подошла ко мне и ласково взяла под локоть. Я дернулась, будто меня ужалила змея.

  – Одана, я настоятельно прошу тебя все рассказать. Пойми, если ты будешь упорствовать, нам придется применить силу. Пытки – это больно.

  Я кивнула. Нужно было изображать, что я ничего не знаю, что по-прежнему верю, что меня будут бить, что на моих глазах будут мучить Садерера... Но, с другой стороны, я не видела его и понятия не имею, что с ним стало. Наместник сказал, что перед ним извинятся – значит, все-таки жив. И это самое главное! Моя собственная жизнь за последние часы обесценилась до самого нижнего предела, хотя и до этого она была не выгодным товаром. Сейчас же я точно знала, что за нее не дадут и горсти земли.

  Круг замкнулся, мне суждено было умереть в Эдине в самом начале шумной ежегодной ярмарки.

  Да какая разница, Летиция, расскажу я что-нибудь или нет (да и что я могу рассказать, кроме своих странных снов?), конец будет один и тот же.

  – Эй, – сыскарка подозвала первого попавшегося солдата, – принесите лестницу.

  Я недоуменно посмотрела на нее, а потом поняла: она хотела совместить метод кнута и пряника.

  Лестницу прислонили к помосту с виселицей.

  – Ну, что стоишь? – традиционный пинок в спину, я уже не обращала на них внимания. – Поднимайся!

  – Мне? Туда? – а вдруг они знали, что я услышу их разговор, и лгали? Вдруг им не нужны мои воспоминания, или одотьер успел передумать, решил, что меня проще сразу убить?

  Ноги тряслись, не сгибаясь в коленях, когда я с трудом, поддерживаемая одним из тюремщиков (этот хоть молчал и не толкал меня), поднималась по ступеням.

  Заскрипели под ногами потемневшие от капризов природы доски.

  Я шла очень медленно, видимо, слишком медленно, потому что даже мой терпеливый провожатый не выдержал, подхватил под руки и практически волоком подтащил к скамеечке под петлей.

  Я не хотела туда, всеми силами пыталась избежать встречи с пенькой, но мужчина был сильнее.

  И вот я стою на скамейке, а на шее затягивается петля. Щупальца страха опутывают меня, спазмами отзываются в животе.

  Я боюсь дышать, я боюсь даже пошевелиться, чтобы не нарушить свою зыбкую связь с землей. Все, о чем я могу думать – это о том, чтобы солдат не выбил из-под моих ног скамейку.

  Летиция уехала, а я так и осталась стоять между жизнью и смертью.

  

  Лэрзен

  

  Вот и петлю одели на шею. Быстро сработано!

  Проводил глазами соблазнительную фигурку рыжеволосой красотки, отправившейся к Светлому магистру просить мага для допроса опасной ведьмы. Заглянул в ее мысли и убедился, что беднягу-чароплёта собираются использовать в играх Наместника.

  А еще этой сыскарке (или наемной убийце, помню я ее и в другом обличии, с камушком в руках) нужен был некромант. Или смертник, что в данной ситуации одно и то же. Некроманта планировали найти тоже не без помощи земного бога светлых. Внутренний голос почему-то настойчиво ехидно повторял, что для увеселений одотьера выберут меня. Вряд ли в Эдине найдется много темных магов, а перед магистром я уже засветился. Что ж, я не буду ждать приглашения, и нанесу визит первым.

  Спасибо, рыженькая, ты подкинула мне много информации к размышлению, в том числе, очень ценной.

  Подождал, пока сыскарка скроется из виду, и в виде собаки прошмыгнул за ворота, которые не успел затворить нерасторопный сонный часовой. Он наградил меня бранью, попытался уколоть алебардой, но промахнулся. Я, как и положено нормальному бродячему псу, не оскалился, а взвизгнул и поджал хвост. Чего только не сделаешь для того, чтобы не возбудить подозрений!

  Собаке гораздо проще, чем человеку, обследовать самые темные тюремные закоулки, на собаку никто не обращает внимания.

  Ее я увидел во внутреннем дворе: обсыпанная снегом, замерзшая, вся в синяках – и с петлей на шее. Рядом стоит пузатый усач и жует пшеничную лепешку с вяленой курятиной. Курятина не первой свежести, тесто подкисшее – когда-нибудь я рехнусь с этим собачьим обонянием!

  У дверей тюрьмы дежурят двое, еще несколько человек толкутся у повозки, сгружают что-то и переносят в подсобное помещение.

  Сколько она там стоит?

  Вот скоты, придумали изощренную пытку! Каждую минуту ждать смерти... А вдруг ноги подкосятся? Не хочется мне вытаскивать ее с того света, да и не дадут мне.

  Кусок лепешки выпал изо рта толстяка, когда псина, с которой он милостиво собирался поделиться объедками, внезапно приняла облик человека.

  – Жить хочешь? – не люблю я пустых разговоров.

  – Колдун! – солдат вскочил и взялся за оружие. – Ребята, все сюда!

  Вот дурак! Ну зачем меня провоцировать?

  Я не стал убивать, я просто на время превратил его в эффектную скульптуру, как и четверых других, поспешивших ему на помощь. Набросил на двор полог тишины и выставил вокруг помоста с виселицей защитный контур. Действует он не долго, но мне вполне хватит.

  – Ну, здравствуй, вечное несчастье! – улыбнулся оторопевшей Одане. – Ты, главное, не дергайся, а то так умереть не долго.

  – Лэрзен? – она смотрела на меня так, будто бы я был воскресшим мертвецом. Нет, кажется, обрадовалась. Надо же, обычно ко мне не испытывают таких теплых бурных чувств.

  Освободив ее от петли, осторожно снял с табуретки, поставил на помост, освободил руки от веревок. Одана прижалась ко мне, уткнувшись головой в грудь. Ведь когда-то до смерти боялась, а теперь вцепилась мертвой хваткой. Ну да, я бы на ее месте тоже вцепился: когда собираются отправить на тот свет, любому спасителю обрадуешься.

  Что ж, так будет проще провести ее через портал.

  Рука привычно чертит перед нашей эффектной парочкой арку. Куда бы перенестись? Да в мою гостиницу, где ж еще можно с девушкой в таком виде появиться? Подумал, представил, коснулся кольца – есть контакт! Озаренная фиолетовым свечением арка материализовалась, а за ней – вязкая пустота, чернее самой темной ночи.

  – Глаза закрой, – на всякий случай посоветовал я, прислушиваясь к звукам реального мира. Позволил себе на мгновенье нырнуть в межмирное пространство, посмотреть, как обстоят дела с нашими недоброжелателями. Плохо обстоят – рыженькой уже кто-то доложил, возвращается. Это раз. И в сорока шагах от нас большой вооруженный отряд. Это два. Уже не в сорока, уже видят, вскинули арбалеты.

  Самое гадкое в моем защитном контуре, что на болт он не среагирует: уже разрушаться начал. Не знаток я таких вещей, они всегда у светлых лучше выходили. Они могут таким мощным защитным кольцом город окружить, мышь не проскочит. Видимо, изначально у нас было четкое разделение обязанностей: темные нападают, светлые обороняются. Хотя сейчас и не поймешь, кто чем занимается.

  Нет, дернуло же меня сорваться с места, из тепленькой постели с хорошенькой ласковой шлюшкой и остаток ночи проболтаться по городу, ломая голову, как бы безопасно вытащить попавшую в передрягу девчонку, которая мне никто. Ведь не родственница, не клиентка, даже не любовница! Да, знакомы, да, я ей помогал, но сколько таких, а? А у меня голова одна, в Эдине с визитом Белый магистр, раздери его подземные твари на части! Неприятностей огребу – в сточной канаве нечистот меньше.

  Радует только то, что на голове капюшон, издали хоть лица не видно.

  Оставив в качестве компенсации за моральный ущерб бочку с дешевым пойлом (увы, магическим, просто придал дождевой воде нужный вкус и цвет), которое, как я надеялся, сотрет из памяти охранника Оданы мои черты (у меня бы эта гадость всю память отшибла), я втолкнул девушку в портал. И вовремя – вслед нам полетели болты. Поздно, ребята!

  Оказавшись в своем номере, с облегчением перевел дух и усадил Одану на кровать. Проверил, как там наши солдатики. Как я предполагал – оказались падки на дармощинку. Чтобы служивый люд да прошел мимо спиртного? Да скорее вампирша родит живого ребенка от человека, спилит клыки и станет примерной домохозяйкой! Напьются – родную мать забудут, не то, что меня. А опьянеют они быстро, я позаботился.

  – Спасибо! – раздался тихий голос за моей спиной. – Только мне заплатить нечем, я не успела получить денег. Но я клянусь, что при первой возможности...

  – Успокойся, ничего ты мне должна. Просто ты звала на помощь, а я оказался рядом. Считай, что повезло! Как-никак, кроме меня тебя и вытащить было некому, – усмехнулся я, открыл глаза и обернулся к ней. Сидит, сгорбившись, бледная, синюшная. И от холода, и от синяков. Губа разбита, кровь запеклась, растеклась по подбородку. Нет, вот скоты, бить-то ее было зачем?! Если бы не Белый магистр, пришлось бы некроманту по кусочкам с земли собирать.

  – Лгор сказал, что Вас солдаты схватили...

  – Было дело, – не стал отрицать я, разжигая огонь. – Одежда мокрая? – она кивнула. – Снимай, а то воспаление легких подхватишь. Вещи можешь на полу перед камином разложить.

  Одана покраснела и покачала головой.

  Я вздохнул, достал свою седельную сумку и извлек из нее рубашку:

  – Держи! Я не заставляю тебя расхаживать передо мной в нижнем белье. Оно-то у тебя сухое?

  Девушка торопливо кивнула и попросила:

  – Отвернитесь, пожалуйста.

  Я покорно повернулся к ней спиной, мысленно составляя список вещей, которые ей понадобятся. О том, чтобы бросить Одану одну, не могло быть и речи: без меня она не проживет и дня. Раз уж ввязался во все это, нужно довести дело до конца.

  – Все.

  Она сидела, стыдливо подогнув под себя ноги; рубашка едва прикрывала ее бедра.

  Нагрев немного воды в тазу и приготовив носовой платок, я присел рядом и потянулся к ее лицу. Девушка испуганно взглянула на меня и на всякий случай отодвинулась.

  – У тебя губа разбита. Нет, если хочешь, могу оставить все, как есть...

  – Простите, я не хотела Вас обидеть, просто я подумала...

  – ... что тебя опять кто-то домогается? Везет же тебе на внимание мужиков, тянет, будто мотыльков на свет! Но сейчас ты не по адресу.

  Смочив платок в теплой воде, я аккуратно дотронулся до ее губы. Одана поморщилась – больно. Ничего, ранку все равно нужно промыть.

  Постепенно вода и мой платок приобрели кирпично-бурый оттенок, а подбородок девушки – свой естественный цвет.

  Заправив ее волосы за уши, откинув со лба непокорные пряди, я стер грязь с ее лица.

  – Приведи себя в порядок. Такое впечатление, что ты целую ночь провалялась в канаве. Волосы мыть будешь? Я бы на твоем месте вымыл – солома и то привлекательнее. Кстати, ты не против, если я сниму этот магический маскарад? Толку никакого, а ушибы и ссадины легче лечить на реальном теле. Честно говоря, – улыбнулся я, – уже не помню, как ты выглядишь на самом деле.

  – Зачем Вы это делаете? – Одана шмыгнула носом.

  Так, неужели простыла? Ничего, сейчас закончим водные процедуры, укутаю одеялом и посажу перед огнем.

  – Спроси чего полегче! Подфартило тебе в этой жизни, нужного человека в свое время у дверей своего дома не бросила.

  – А я ведь думала, что Вы решили не вмешиваться в игры Наместника, ну, после Лайонга... Мне маг сказал, что Вы живы, а я напрасно переживала.

  – Переживала? – удивился я. – Неужели привязаться успела?

  – Не знаю, просто Вы ведь не чужой, вернее, чужой, но...

  – Ладно, не объясняй! Судя по тому, как ты мне сегодня на шею бросилась, я для тебя не совсем посторонний. А ты правильно думала, я расторг наш договор и собирался вернуть аванс. Вот он, – положил монеты на постель. – Так что никакие обязательства нас больше не связывают.

  Девушка кивнула. Кажется, вздохнула. Рано огорчаешься, сейчас я тебя обрадую.

  – Но это вовсе не означает, что я не помогу тебе выбраться из Эдина. Так что там с волосами, мыть собираешься?

  – Если бы даже и собиралась, то нечем.

  – Придумала проблему! В такой гостинице, как 'Золотой овен', всегда найдется мыло.

  – Можно один вопрос? – Одана встала, стыдливо придерживая края рубашки руками, и сделала несколько шагов по направлению к ванной.

  Я кивнул.

  – Жив ли Садерер Эсфохес?

  Отыскав его в пчелином рое города, я ответил утвердительно. Девушка обрадовалась, когда я сообщил, что он в гостинице, где его только что осмотрел врач, она и вовсе улыбнулась.

  Из ванной она вышла вся пахнущая свежестью, обмотанная полотенцем. Мою рубашку приспособила вместо юбки.

  Пришло время заняться ее синяками и ушибами. Попросил ее сесть и успокоиться, а сам снова потянулся за своей седельной сумкой. Извлек из нее неприметную баночку и рулон полотняного бинта.