Текст книги "Чужие воспоминания (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

  – Сколько?

  Я задумался, прикидывая, сколько он получит после смерти племянника. Наследство, наверняка, значительное, иначе бы не пришел ко мне. И подозрения на счет дядюшки у племянника имеются, иначе бы таиться не стал, скрупулезно дни высчитывать.

  – Пятьдесят за яд, еще двадцать за мое отнятое время. Золотом.

  Барон вздохнул, но покорно отсчитал требуемую сумму. За эти деньги можно нанять хорошего наемного убийцу, даже двоих, если не гнаться за репутацией, но мои услуги стоят дороже работников меча и кинжала.

  Небрежно убрав гонорар в тайничок (разумеется, посетителей увидел только эффектный трюк с исчезновением золотых монет), я позвал Стьефа и велел принести требуемый яд. Прошептал над флакончиком пару слов, ласково, словно любимой женщине, круговым движением руки незримо запечатал крышку и отдал яд нервно переминавшемуся с ноги на ногу барону.

  – Счастливого пути! Надеюсь, Ваш племянник не окажется проворнее Вас.

  Аристократ вздрогнул, в который раз испуганно глянул на меня и, творя молитвы всем богам сразу, поспешил покинуть мой дом.

  – Кофе уже остыл, Стьеф? – как ни в чем ни бывало, поинтересовался я.

  – Для Вас, господин Лэрзен, Анже заново подогреет.

  – Да я и сам могу, не утруждай девушку.

  Не удержался, прикрыл глаза и попытался отыскать мысленным взором племянника барона. Как в воду глядел: юноша беседовал с главой местного клана убийц. Что ж, я не виноват, если мой яд не пригодится, я сделал то, что просили, и не более. Алчность, сеньор барон, до добра не доводит, как ни странно звучат в моих устах рассуждения о подобных материях.

  Предоставив незадачливого отравителя, еще не подозревающегося о готовящемся по его душу сюрпризе, воле судьбы, духов и богов, я отправился допивать свой кофе.

  

  Одана

  

  Я всегда почему-то боялась счастья: была уверена, что оно не продлится вечно, а за него придется расплачиваться. В троекратном размере. Но сейчас почему-то об этом не думала, малодушно загоняя мысли о несчастьях в дальние закоулки сознания. Нет, тревога осталась – но не могла же я бояться вечно? А тут был Шезаф – живое воплощение мечты многих девушек. И моего представления о прекрасном принце. А что – красивый, не из бедной семьи, обходительный. Мне ведь титулованные дворяне не нужны, прекрасно знаю, что ничем, кроме мимолетной игрушки, забавы для них не стану, а мне хотелось длительных отношений. И доверия. Памятен, эх, памятен мне был поступок Эйта, так и не смогла его простить. Мама бы расстроилась, сказала, что не следовало принимать все так близко к сердцу, но ведь это было мое сердце и мой парень. Сейчас я, конечно, мудрее, повторись все вновь, не хлопнула бы дверью, а попыталась разобраться, но о прошлом я не жалею. Прошлое – на то и прошлое, чтобы его проходить.

  Я боялась, что офицер вернется вновь, вызовет меня на допрос – но нет, все было тихо. Я немного успокоилась, перестала выискивать у входа в библиотеку подозрительные лица и полуночничать, вслушиваясь в ночные звуки за окном.

  Наши отношения с Шезафом постепенно набирали обороты, не переходя, однако, границ. У меня правило: не пускать никого в свою постель, пока этот человек не докажет, что я интересую его больше, чем объект плотских утех. Так что моему новому поклоннику приходилось удовольствоваться вечерними прогулками, долгими поцелуями в тени деревьев и возможностью безнаказанно обнимать меня пониже спины.

  Мы много разговаривали, старились каждую свободную минутку проводить вместе, что, разумеется, не укрылось от проницательных сослуживцев, тут же окрестивших нас 'сладкой парочкой'. Главный библиотекарь то и дело косился на нас, будто боялся, что мы окунемся в пучину разврата прямо посреди рабочего дня на глазах посетителей.

  Шезаф, конечно, был не против, но я строго придерживалась выбранной линии поведения.

  Мои отношения с мужчинами... Хммм, глядя на меня, нетрудно догадаться, что поклонники не вились вокруг меня, как бабочки у пламени свечи. Были, разумеется, я же не давала обета безбрачия, да и в невесты какому-нибудь монарху меня не готовили. От матери научилась некоторым вещам, полезным в сложной науке любви, но на практике их применять приходилось не часто: всегда находились красивее и сговорчивее меня. Разумеется, я не завидовала – не видела причины. Связь на одну ночь – это не для меня, я ценю себя гораздо выше, но и не так высоко, чтобы задирать нос.

  Шезаф был у меня четвертым – скромный послужной список непритязательной библиотекарши. Одна любовь, разумеется, первая, и вовсе была платонической. Тогда я еще жила в Медире, заканчивала школу – до сих пор благодарна родителям за то, что они не пожалели денег и дали мне образование, теперь оно стало главным источником моего заработка. Я была вольноопределяющейся, то есть посещала не все занятия (на все у моей семьи просто не хватило бы денег, расценки за обучение высоки) и сидела отдельно от воротивших от нас нос аристократок средней руки вместе с такими же, как я, девочками, балансировавшими на грани социальных слоев. Не будь у меня такой матери – не видать бы мне школы, как собственных ушей! А так целых четыре года прилежно просидела за партой, получила соответствующую бумажку, устроилась помощницей в местную библиотеку – и понеслось...

  Итак, моя первая любовь... Он был братом одной из моих родовитых одноклассниц, что заранее исключало возможность нашего романа. Но в юности больше доверяешь голосу сердца, чем разуму, и Дорэн обратил-таки внимание на скромную блондинку, одной из последних выходившей из здания школы. Когда он заговорил со мной, я чуть не потеряла дар речи от ужаса – теперь самой вспоминать смешно. Странно, как он не принял меня за недалекого 'гадкого утенка'? Выглядела я в ту пору непривлекательно, особенно на фоне фигуристых одноклассниц с томным взглядом, но, видимо, было во мне что-то, что привлекло внимание Дорэна, огонек, как сказала бы мама.

  Чем все закончилось? А ничем. Я благополучно окончила четвертый год обучения, на пятый меня оставлять не стали – слишком накладно, и потеряла его из виду. Плакала, конечно, переживала, твердила матери, что умру без него, а она с улыбкой возражала. И оказалась права. Она всегда была права в том, что касалось любви, да и ей ли было не знать всех хитросплетений этого чувства?

  У мамы я познакомилась с моим первым мужчиной. До сих пор, произнося его имя, непроизвольно смакую каждый слог, каждую букву, прикасаясь языком к небу. Са-де-рер. Последний звук чуть вибрирует, отзываясь дрожью блаженства во всем теле. С ним я почувствовала себя женщиной, любимой, красивой, желанной, и перестала придирчиво выискивать в себе недостатки. В этом заслуга Садерера, этого прекрасного, как светоносные боги, ангерца. Была бы моя воля, я бы провела всю оставшуюся жизнь у порога его дома, последовала за ним на край света, в его родной загадочный Ангер, но моего любовника связывали такие обязательства, что мы оба не в силах были их разрушить. Теперь, когда страсть прошла, а его бархатный взгляд вызывает лишь грустную улыбку воспоминаний, я понимаю, что поступила правильно.

  Да, вспыхнувшее между нами чувство было сродни пожару, но оно быстро выжгло бы наши души, оставив после себя горький пепел разочарования.

  Обвиняю ли я его? Нет, Садерер был со мной предельно честен и откровенен, он ничего не скрывал. В начале наших отношений он был еще свободен, в конце – связан по рукам и ногам. Садерер ведь затем и приехал в Медир, чтобы попросить благословение у богини, но встретил меня, забыл обо всем на свете, решил, что сможет пойти наперекор давним обязательствам – не смог.

  Он уехал на рассвете, оставив на постели, все еще хранившей тепло его тела, тонкую изящную розу и небольшой подарок – кулон, который я ношу до сих пор. Это не просто украшение на память, Садерер никогда не был банален – ангерец подарил мне амулет.

  Потом случилось то, что случилось, и я переехала в Лайонг. Устроилась на работу: сначала помощником библиотекаря, потом библиотекарем, обустроила свое новое жилище. Где-то через год в моей жизни появился Эйт. Вроде бы у нас было все серьезно, мы даже думали пожениться, но мой бывший легко перечеркнул наши отношения. Было больно, но горькая правда всегда лучше сладкой лжи, во всяком случае для меня.

  С тех пор с мужчинами у меня как-то не ладилось, а тут вдруг Шезаф...

  – Тебе идет улыбка, – мы сидели на моей кухне и пили чай. Шезаф принес потрясающие пирожные, и в предвкушении удовольствия я, как ребенок, пускала слюнки.

  Вместо ответа я еще раз улыбнулась.

  – Как тебе не трудно жить здесь одной?

  – Привыкла, – пожала плечами я. – Ко всему в жизни привыкаешь.

  Наверное, я не хотела бы до конца испробовать на вкус свой сомнительный тезис. В жизни обязательно найдутся вещи, привыкнуть к которым невозможно.

  – Не страшно по ночам?

  – У меня крепкий засов, а сплю я чутко. Тебе еще чаю, Шезаф?

  – А тебе пирожное? – усмехнулся он и протянул мне маленькое сладкое чудо из бисквита и крема. Я хотела взять его, но Шезаф покачал головой: – Только из моих рук.

  Пришлось наклониться и осторожно слизать сверху взбитые сливки.

  Наслаждаясь сложившейся ситуацией, Шезаф заставил меня съесть с его ладони и все остальное. Подтекст его действий был очевиден, но я не возражала.

  – Хочешь, можешь остатки крема облизать: тут еще осталось, – подмигнул мне поклонник.

  – Нет уж, Шезаф, я извращениями не занимаюсь!

  – Какое ж тут извращенство, это всего лишь крем.

  На его пальцах. Знаю, многие сочтут мое поведение глупым, да и мама сказала бы, что здесь нет ничего такого, но я не желаю уподобляться собаке.

  Я демонстративно встала и отошла к очагу, якобы для того, чтобы поставить чайник на огонь.

  – Одана, только не говори, что обиделась! Если тебе не нравится, я больше не стану предлагать тебе ничего подобного.

  Он обнял меня, отвел короткую прядку волос и поцеловал в ушко. Я довольно улыбнулась и, позабыв о чайнике, позволила прижать себя крепче и совершить небольшую экскурсию по деталям моей одежды.

  – Ты не очень станешь возражать, если я останусь на ночь? – его дыхание щекотало мне шею, заставило сердце сжаться в сладкой истоме.

  Что же ему ответить, не рано ли? Я бы не хотела, чтобы, проведя со мной всего одну ночь, Шезаф навсегда исчез.

  – Одана, ты не пожалеешь, – продолжал настаивать искуситель, давая понять, что готов начать компанию по взятию моей неприступной крепости прямо сейчас.

  Но компания не потребовалась – крепость постыдно капитулировала после непродолжительной обороны.

  На следующее утро на работу мы опоздали вместе – Шезафу захотелось закончить наши ночные приключения утром. Было приятно, и вдвойне приятнее оттого, что он не заставил меня готовить завтрак. Накинув на себя ночную рубашку – неприлично все-таки спускаться к столу в голом виде, да и разум подсказывает, что при темпераменте моего любовника мне грозит сегодня и вовсе не добраться до места службы, – я спустилась на кухню, где вместе с Шезафом проглотила его незамысловатую стряпню.

  Потом мы наперегонки оделись – разумеется, он, как мужчина, быстрее, ему же не надо носиться по комнате в поисках белья, сорочки, нижней юбки и прочих прелестей повседневного женского наряда, расчесывать волосы, заплетать их в косу, смазывать губы пчелиным воском.

  От Главного библиотекаря нам досталось по полной программе. Кричал так, что болели уши, грозился уволить, но до рабочего места допустил. Под тихий шепот коллег, не преминувших отметить такое подозрительное совпадение, как наше совместное опоздание, мы занялись своими делами.

  И тут в сопровождении начальника появилась она. Возникла на пороге, как воплощение всех мужских фантазий: высокая, затянутая в подчеркивающее весомые достоинства ее фигуры платье, медноволосая, зеленоглазая, с припухлыми, будто созданными для поцелуев, бледно-коралловыми губами и растерянно-невинным выражением лица.

  – Знакомьтесь: госпожа Летиция Асьен. Госпожа Асьен интересуется древними манускриптами, и меня, соответственно, и вас, тоже попросили оказать ей всяческое содействие в поиске любой интересующей ее информации. Ей разрешено беспрепятственно пользоваться любыми архивами и каталогами. Найдите для нее удобное рабочее место и проследите за тем, чтобы госпожа осталась довольна.

  – О, зачем же так строго? – приветливо улыбнулась зеленоглазая красавица. – Я просто посмотрю каталог, принесу нужные книги и тихо устроюсь с ними в читальном зале, чтобы никому не мешать.

  Она мне не понравилась, и вовсе не потому, что была красивее меня, а Шезаф непроизвольно украдкой покосился на ее грудь, соблазнительно обрисованную и на половину открытую строгой черной тканью. Я не завидую другим женщинам, хотя и могу иногда помечтать о таком же декольте, как у этой красотки, и знаю, что подобные прелести неизменно притягивают взгляд, так, из чистого любопытства, без намерения изменить. Нет, дело вовсе не в этом, а в выражении ее глаз, внимательно осматривавших помещение, будто стремившихся запечатлеть в памяти каждую деталь, особенно наши лица. Говорит, улыбается – а глаза будто существуют отдельно от нее.

  Главный библиотекарь удалился, а мы, периодически посматривая на эту красотку, вернулись к прежним занятиям.

  Сегодня была моя очередь дежурить в читальном зале, куда я, собственно, и направилась. И каково же было мое удивление, когда зеленоглазая госпожа Асьен последовала за мной – к молчаливому неудовольствию мужской части коллектива. Извините, мальчики, я не виновата: не звала, не приглашала, знаков не делала.

  – Извините, если я покажусь Вам слишком назойливой, но Вы мне кажитесь самой серьезной из всех библиотекарей. Да и, честно говоря, – она перешла на доверительный шепот, бросив взгляд через плечо, – мне как-то не по себе под всеми этими взглядами, будто попала в расположение действующей армии.

  – Почему? – я не поняла ее аллегории.

  – Ваши мужчины на меня так смотрят, будто у них давно не было, – смутившись, пояснила госпожа Асьен.

  Я усмехнулась и покачала головой. А чего она ожидала, выбирая подобный наряд? Уверена, добрый десяток мужиков еще на улице шею свернули.

  Замяв тему взаимоотношения полов, мы перешли в читальный зал, где зеленоглазая красавица тут же загрузила меня работой. Ей нужен был Императорский гербовник, ежегодник по нашему наместничеству за прошлое десятилетие и парочка редких книг, которые мы обычно на руки читателям не выдаем, разве что по письменному разрешению властей. Но Главный библиотекарь ясно дал понять, что такое разрешение у нее имеется, не мое дело проверять служебную дисциплину начальника.

  Посетителей было немного, поэтому я справлялась одна, попутно умудряясь листать новый куртуазный роман, написанный любимым менестрелем Императора – надо же быть в курсе того, что модно в приличном обществе. Роман был интересным, хотя и местами наивным – сразу видно, что автор имел самое смутное представление о жизни простых людей. Но в этой наивности и была самая прелесть – кому захочется читать о том, что видишь каждый день? А еще подобные романы – единственный способ проникнуть в закулисье высшего света.

  Я так зачиталась, что не заметила, как к моей стойке подошла зеленоглазка.

  – Любите читать?

  От ее невинного, на первый взгляд, вопроса я подскочила на стуле и поспешила поставить книгу на полку. Вопрос-то невинный, но последствия для меня могут быть ой, какие серьезные! Сколько там у меня замечаний за последний месяц? То, что они мелкие, по большей части придирки, никого не волнует – урежут жалованье, и все. А мне деньги нужны, неоткуда мне их больше брать, а жизнь в Лайонге не дешевеет. Нет, на еду, свечи и городской налог хватит, но придется забыть о мелких женских радостях, вроде пряжек для туфель. А ведь я новые перчатки купить планировала.

  – Я тоже, – как ни в чем ни бывало, продолжала госпожа Асьен. – Сколько себя помню, всегда с книжкой сидела.

  Я промолчала и улыбнулась постоянному читателю. Люблю я этого старичка: всегда вежлив, предупредителен, комплименты мне говорит, как-то раз даже цветы принес. Вроде бы мелочь – а хорошее настроение на весь день.

  – Вам что-то еще нужно? – я приготовилась записать требование.

  – Да нет, спасибо, на сегодня хватит. Я сейчас принесу книги.

  – Не нужно, я сама заберу.

  Я и забрала, мне не сложно, заодно и ноги немного размяла, а то засиделась.

  Я полагала, что зеленоглазка уйдет, но нет, задержалась, что-то записала карандашом в небольшой книжечке, и снова подошла ко мне:

  – Вас как зовут?

  – Одана, – мне мое имя скрывать ни к чему, и так все его знают.

  – Одана, а Вы давно здесь работаете?

  – Не первый год, – уклончиво ответила я. С чего вдруг она начала расспрашивать меня о таких мелочах, и почему именно меня?

  – Вы из Лайонга?

  – Нет, приезжая.

  – Откуда?

  Так, это допрос или чистое любопытство? Но чем я могу заинтересовать такую женщину? На таких, как я, такие, как она, внимания не обращают.

  – Из Медира.

  – А почему переехали? Это такой чудесный город, я прожила в нем несколько лет.

  – Родители умерли, захотелось сменить обстановку.

  – Простите, я вовсе не хотела бередить старые раны! Мне так стыдно, поверьте! – смущенно залепетала зеленоглазка. – Бедная, Вам, наверное, нелегко пришлось: одной, в незнакомом городе...

  Я пожала плечами и отвлеклась на читателя.

  – С Вашими родными произошел несчастный случай?

  Какая же она настырная, до тошноты! Что ей от меня нужно? Теперь я была убеждена, что ее вопросы вовсе не плод праздного любопытства – госпожа Асьен преследовала какую-то цель.

  Снова кольнуло мамино предчувствие, настойчиво зашептало, что с откровениями следует повременить. Да я и так бы не стала изливать душу перед случайным собеседником.

  – Да, – сухо ответила я и, извинившись, отошла к полкам. Не удержалась, бросила осторожный взгляд на красотку: та, нахмурившись, покусывала губы. Значит, у нее что-то пошло не так, и это что-то – я.

  Ее кто-то подослал, хотел что-то выпытать обо мне, хотя, что такого обо мне можно узнать? Может, дело в Садерере? Но Империя дружит с Ангером, а Садерер – честный человек... Или я чего-то о нем не знаю? Почему именно о нем? Да потому, что моя собственная персона не представляет интереса даже для соседских мальчишек.

  С другой стороны, что делать с вечерним визитом офицера Имперского сыскного управления и выражением лица Наместника?

  Повинуясь шестому чувству, я попросила коллегу ненадолго подменить меня и поспешила выйти за госпожой Асьен. Шла осторожно, чтобы она меня не заметила. Притаилась в пространстве между двумя парами тяжелых входных дверей и выглянула на улицу.

  Медноволосая красавица стояла у подножья лестницы и беседовала с каким-то человеком; на лице застыла маска недовольства.

  Пойдя на риск, я приоткрыла двери, чтобы рассмотреть лицо ее собеседника. Мне сразу поплохело – знакомый офицер Имперского сыскного управления, а с ним еще двое стражников. Ноги вдруг подкосились, и я ухватилась за косяк, чтобы не упасть.

  Одана, самое лучшее, что ты можешь сделать, – это немедленно сказаться больной и сбежать домой до того, как офицер и агентесса под конвоем доставят меня в Управление.

  – Шезаф, Шезаф, – голос мой дрожал, а слух пытался уловить звяканье оружия, – у меня что-то жутко голова разболелась, скажи Главному библиотекарю, что я схожу к лекарю, может, еще вернусь.

  Проигнорировав предложение любовника проводить меня, я схватила свои вещи и метнулась к черному ходу – благословите, боги, его наличие!

  Не знаю, почему, но домой я не пошла, просто бесцельно шаталась по городу, разглядывая витрины лавок: говорят, подобное занятие помогает успокоиться. Но мне не помогало, колесо моего беспокойства вертелось с бешеной скоростью.

  Дома меня ожидал неприятный сюрприз – комнаты хранили следы недавнего обыска. А где обыск, там и арест.

  Вот сколько раз говорила себе: доверяй предчувствиям!

  Собралась я за четверть часа и все это время раздумывала над тем, стоит ли оставлять записку Шезафу. В конце концов написала ему, что срочно уехала по делам в Медир, просила не беспокоиться и оставила письмо на видном месте. Если ее первым найдет любовник – не подумает, что я от него сбежала, если городская стража – то пойдет по ложному следу.

  Разумеется, ни в какой Медир я ехать не собиралась, мне просто нужно было, как можно скорее, выбраться из города.

  Итак, у Наместника на меня зуб, он не успокоится, пока не упечет меня за решетку. И упечет, если я не найду того, кто мне поможет. Только где его найти, куда мне бежать?

  

  Лэрзен

  

  Принявшая облик волчицы Анже бежала впереди меня, жадно ловила запахи ночи, периодически выкидывая любимый трюк – пыталась запрыгнуть мне на плечи. Уж не знаю, почему ее туда так тянет, может, просто просыпается собачья сущность, но мне такие вещи не нравятся. Радует только одно – попробует раза три-четыре и успокоится.

  Я темноты не боюсь, странно было бы, если бы боялся, но по ночам гуляю редко. Сегодня, вот, за травой одной пошел, которую Стьефу в руки лучше не брать. И в этом месте тоже лучше не появляться: ночные лесные обитатели – своеобразные твари.

  – Лэрзен, Лэрзен! – зазвенел над ухом чей-то голосок.

  О, старая знакомая объявилась! На вид – очаровательная безобидная фея, но та еще стерва!

  Я поискал глазами Ланит – совсем крохотная, перебирает светящимися крылышками над моей головой. Но ее размеры обманчивы – Ланит, кем и чем угодно, может обернуться, в разумных пределах, разумеется. Разумные пределы – это одушевленное существо или растение.

  – Как я рада снова тебя видеть, дорогой! – искоркой метнулась к ближайшему дереву и приняла свой естественный облик. Красивая до безобразия, особенно в этом полупрозрачном платьице. Глядя на такую, о чем угодно забудешь.

  Анже ощетинилась и зарычала: девушки друг друга не любят, видимо, ревнуют. Мне, конечно, приятно, но надоело их каждый раз разнимать. Оборотниха в скорости фее не уступит, так что Ланит следует следить за своим язычком и не дразнить ее.

  – Взаимно. Как я посмотрю, ты все хорошеешь! Поджидаешь кого-то?

  – Да кого я могу ждать, кроме тебя, – картинно вздохнула Ланит и сложила поникшие крылья. – Ты опять за канором?

  Я кивнул, удобно устроившись на поваленном стволе какого-то дерева: зная мою фею, в лесную чащобу мне сегодня идти не придется. Анже улеглась у моих ног. Я рассеянно погладил ее по взъерошенной шерсти и попросил успокоиться.

  – Анже, ну что ты так каждый раз! Знаю, она тебе не нравится, но природу Ланит не переделать. Вместо того, чтобы обкусывать ее крылышки, иди, порезвись. Может, найдешь кого-то, развлечешься.

  Развлечешься – это, конечно, цинично по отношению к объекту ее развлечений. Оборотни, они ведь не совсем волки, а дети ночи, а дети ночи любят убивать. Людей, например. На счету Анже двое, но ругать ее за это я не собираюсь – это ее природа.

  Волчица нехотя побрела прочь, принюхалась и затерялась среди кустарника.

  – Наконец-то эта грубиянка ушла! – Ланит плавно опустилась на землю, скользнув губами по моим губам. Из нее хорошая любовница – ничего не требует, ничего не ждет.

  Закружившись в танце, она прижалась ко мне и прошептала:

  – Я принесу тебе столько канора, сколько захочешь.

  Я улыбнулся. Приятно быть магом – все эти существа вьются вокруг тебя, потому что чувствуют твою силу. Вот так, для людей – погибель, а для меня – удовольствие. Ведь скольких свела с ума златоволосая Ланит, а сейчас крутится возле меня, пытаясь заработать толику внимания.

  Интересно, кто еще осчастливит меня своим присутствием? Что-то вампирши давно не было видно, с тех пор, как она по моей просьбе соблазнила и убила одного человека. Может, обратила и теперь завела с ним уютное семейное гнездышко? Я не выдержал и засмеялся: Сафит – и семья! Да скорее местный лендлорд начнет здороваться со мной за руку, чем она выйдет замуж. Ей ведь предлагали, такие вампиры склянки с кровью в подарок таскали, но Сафит разборчивая, она сама выбирает и берет.

  Ланит исчезла – полетела за канором, а я, воспользовавшись удобным моментом, быстро очистил при помощи магии небольшой квадрат земли посреди поляны, начертил на нем пентаграмму, а в ней – пару рун. Пространство на миг исказилось, явив моему взгляду лидерка. Его яркий пульсирующий огонек заметался по поляне, постепенно принимая очертания человеческой фигуры.

  У меня был для него подходящий заказ. Можно было бы воспользоваться услугами вампиров, но лидерк в таких делах мне ближе. У него вообще нет чувств, его невозможно убить даже серебряной стрелой, сжечь или ранить. Да и очень удобно: по мере надобности этот сгусток света может обернуться то мужчиной, то женщиной. А сейчас смертников у меня было как раз двое, и разного пола. Оставалось только выбрать, кто из них познакомится с очаровательным лидерком первым. Да-да, он умеет принимать соблазнительные обличия, мало кто устоит. Я бы назвал его приятной смертью: до выпитой крови редко доходит, обычно все заканчивается в постели.

  Туда этой любвеобильной дряни и дорога, мне совсем ее не жалко! Пыталась заживо похоронить собственного мужа! Не вышло, нашлись добрые люди, спасли.

  Жену, разумеется, он из дома выгнал, на этом бы и успокоился, если бы не узнал, что еще вытворяла благоверная за его спиной. Тогда этот чиновник приехал ко мне и попросил сделать так, чтобы он естественным путем стал вдовцом. На счет ее любовника (своего заместителя, между прочим) заказчик не уточнял, но я счел разумным выбрать для неудавшихся убийц одну смерть.

  Выслушав мои указания, лидерк исчез.