Текст книги "Ведьмины пляски (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

  Не выдержав, тоненько заголосила, уронив голову на руки.

  Не себя жалела – их, таких разных и по-своему дорогих мужчин. Одного я любила, второго считала другом. И обоих погубила. Роковая женщина – дальше просились матюги.

  В самый разгар самобичеваний, когда я признала себя главной злодейкой Галании, со скрипом отворилась дверь, и в камеру вошли двое: солдат и мужчина в грязно-коричневой помятой одежде. Судя по всему, местный следователь.

  Я замолкла и исподлобья глянула на нарушителей моего спокойствия. Не хотелось, чтобы кто-то мешал, вторгаясь в столь интимную сферу как оплакивание близких. Кому приятно, когда по его горю пройдутся грязными сапогами? Вот и мне не хотелось.

  – Ты женщина, называющая себя Иранэ и проживающая в городе Нурбоке? – голос у следователя оказался писклявый.

  Кивнула и отвернулась смахнуть слёзы. Хотя и так видно, что плакала: нос распух, глаза наверняка красные, а пряди у лица выжимать можно.

  – Иди за мной. И без глупостей!

  Какие уж там глупости, всё, что могла, уже совершила.

  Солдат подозрительно глянул на меня и разомкнул колодки.

  Я не торопилась вставать, по опыту зная, пока не разотрёшь ноги, шагу не сделаешь. Однако рассиживаться мне не дали, подхватили за шиворот и поволокли куда-то по длинному и узкому, как кишка, коридору. Я не успевала перебирать ногами, поэтому в итоге просто повисла на конвоире. Больно, неудобно, но что поделаешь?

  С одной стороны тянулась глухая стена с креплениями для факелов, с другой мелькали двери. По окошечкам знакомой конструкции догадалась – камеры.

  Заключённые не молчали, а вели бурную жизнь. Кто-то стонал, кто-то пел, кто-то колотил по доскам и ругался. Уши краснели пожеланий представителям властей, а ведь я многих слов не знала.

  Факелы безбожно чадили, и мои бедные глаза чесались и слезились.

  Наконец мы попали в допросную. Она выглядела так же, как виденная мной в Нурбоке, даже ведро с розгами стояло.

  Меня толкнули на деревянный топчан и без лишних слов привязали руки к изголовью.

  Судя по звуку, солдат опробовал розги. Оставалось надеяться, бьют тут не сразу, в превентивном порядке, чтобы узники разговорчивее стали, а за упорное нежелание сотрудничать со следствием.

  – Сейчас дождёмся инквизитора и начнём.

  Человек в штатском, зевая, очинил перо и зачем-то плюнул в чернильницу. Я хорошо видела его: сидел в трёх шагах от топчана. Значит, не следователь, а просто писарь.

  – В прошлый раз меня допрашивали, а не били, – предприняла я робкую попытку избежать телесных наказаний.

  – Так и теперь будут, ведьмочка, – осклабился писарь. – Симпатичная у тебя мордашка, жалко портить.

  – А вы не портите.

  – Придётся, – равнодушно пожал плечами собеседник, – хотя я бы не стал.

  Он поднялся с колченогого стула, подошёл ко мне, всеми правдами и неправдами пытавшейся держать в поле зрения всю комнату, и ущипнул за щёку. Невольно вспомнился гулявший по сети анекдот: 'Сжечь! – Но ведьма красивая. – Хорошо, но потом сжечь'. К счастью, писарь развлекаться не собирался, перебросился парой слов с солдатом и вернулся за стол. Уф, от сердца отлегло!

  – Где я? В каком городе?

  Может, и глупо, но хотелось знать, куда занесла судьба.

  – В тюрьме милая, в тюрьме славного города Орха.

  Я хотела задать ещё один вопрос, но тут в комнату вошли двое, и он повис в воздухе.

  Несмотря на то, что оба мужчины были одеты предельно скромно, в походную одежду, даже сапоги от грязи не отчистили, сразу поняла: меня почтили не простые люди. Опытный глаз заметил и перстни на мясистых пальцах одного и подозрительно застёгнутый наглухо ворот колета(6) другого. Сам факт, что мужчина носил не просто рубашку и шерстяную безрукавку, а сшитый по фигуре кожаный жилет с меховой оторочкой и воротником-стоечкой о многом говорил. Как и один – единственный перстень на пальце. Аристократы унизывали руки кольцами, этот же носил всего один крупный перстенёк с неогранённым камнем. И всё, больше никаких украшений, только под застёгнутым воротом, как вопила интуиция, прятались цепочки артефактов.

  Цепкий взгляд первого, того, что помладше и потучнее, впился в лицо. Я заёрзала и невольно отвернулась – настолько неприятно. Такое впечатление, будто этот чернявый мужчина с раскосыми глазами собрался прожечь во мне дыру.

  – Стул мне и мэтру Алидису, – распорядился мужчина и небрежно кинул перчатки на стол. Дорогие, из телячьей, а не свиной кожи, на меху. Впрочем, и сапоги у него, хоть и грязные, но франтовские, с отворотами.

  Писарь подскочил и пулей выскочил за дверь. На его стул тут же полетело два плаща, и я укрепилась в догадках: меня почтила вниманием верхушка местного общества. Видимо, посох архиведьмы и Врата сыграли свою роль, иначе стал бы меня допрашивать надменный верховный инквизитор? Да, они не представились, но раз на руках столько золота, а в спутниках – маг, у которого денег куры не клюют, пазл складывался только в эту картинку.

  Запыхавшиеся солдаты втащили в допросную два кресла. Оперативно. С какой скоростью они их вниз тащили? Но сами виноваты – знали ведь, что начальство придёт, и не подготовились заранее.

  Инквизитор и маг заняли места напротив топчана, обменялись взглядами и, покосившись на меня, перебросились парой слов. Сложно сказать о чём – выражения лиц оставалось бесстрастным.

  Занервничав, поискала глазами солдата и не нашла. Полностью обозреть комнату мешало положение тела, и это, признаться, нервировало.

  От мысли, что могу разделить участь Андреаса, по спине пробежал холодок, а платье мигом намокло от пота. В горе и в радости – это не на костре! Я не языческая жена, чтобы следовать за мужем, мне жить хочется. И не Джульетта, предпочитаю оплакивать Ромео на этом свете. Видимо, не так сильно люблю, раз не рвусь вслед за ним к местному Создателю. Печально, но ничего не поделаешь.

  – Итак, начнём, – инквизитор хрустнул пальцами и слегка подался вперёд.

  Запыхавшийся писарь успел плюхнуться на стул и яростно вцепился в перо, готовый тут же, с места в карьер, настрочить целую поэму.

  – Тебе известно, в чём тебя обвиняют?

  Мотнула головой.

  Догадываться догадывалась, но в таких случаях лучше помолчать.

  – В ведьмовстве и укрывательстве преступника. Преступника, посягнувшего на имущество короля, – подчеркнул инквизитор.

  Плохи мои дела! Закопают и скажут, будто так и было.

  – Перед лицом Ио, признаёшь ли ты обвинения? – тем же ровным сухим тоном продолжил инквизитор. Колючие глаза буравчиками сверлили кожу.

  – Нет, – вздохнула я и, не выдержав долгого напряжения, легла: руки уже дрожали и болели. Придётся проявить неуважение к суду. – Мэтр Свен Гилах уже объяснил мне и сам же признал, что это навет.

  Правильно, Ира, никто уже не проверит, с мёртвых спроса нет, а Свен действительно обещал помочь.

  Хлюпнув носом, не на публику, действительно засвербело, уткнулась в еловые доски. Гладкие, отполированные – не одна я на них лежала.

  – Мэтра Свена Гилаха мы спросим особо, когда тот придёт в себя. Надеюсь, он подтвердит твои слова.

  Свен жив? Неужели... Свен жив!

  Наверное, я напугала всех четверых, когда неожиданно начала хохотать и биться на скамье в нервном припадке. Могла бы, на одной ноге бы попрыгала и расцеловала инквизитора за чудесную новость.

  Раз расспросят, значит не при смерти. Или?..

  – Что с ним, пожалуйста, скажите мне, что с ним! – я тревожно переводила взгляд с одного лица на другое, но везде натыкалась на каменную маску. – Я... я его невеста, мне нужно знать!

  – Даже так? – удивлённо поднял брови инквизитор. Похоже, мне удалось нарушить его невозмутимость.

  – Тогда понятно, – подал голос маг. – Вот и ответ.

  Какой ответ? И скажет мне кто-нибудь, наконец, что со Свеном.

  – Я мэтр Алидис, один из Магистров, если тебе это о чём-то говорит, – голос мага лился ровным густым басом и невольно вызывал уважение к его обладателю. – Прибыл, чтобы выяснить истину. Надеюсь, ты мне поможешь?

  – Конечно, – пролепетала я и невольно зажмурилась, когда Магистр встал и склонился надо мной. – Всю правду расскажу! И о графе, и о нападении, и об архиведьме...

  – Безусловно, расскажешь, – с усмешкой заверил инквизитор. – Все рассказывают.

  Воображение тут же подсказало, как именно тут работают с преступниками, и, будто в продолжение колоритной картинки пыток, отозвался болью указательный палец. Вскрикнув, глянула на него и увидела капельку крови. Оказалось, Магистр проткнул мне палец иглой и теперь водил по коже стёклышком.

  Стиснув зубы, терпела. А что ещё оставалось делать? Пока не проверят на ведьмовство, разговаривать не станут.

  Наконец Магистр оставил в покое мой многострадальный палец и занялся кровью. Инквизитор проявил к ней не меньший интерес, и они оба склонились над столом, что-то бормоча и активно жестикулируя.

  – Нет, – с видимым огорчением процедил чернявый властелин костров. – Вы ошибиться не могли, я тоже не слепой.

  – Да, опыт у вас богатый, столько лет именем Ио искореняете зло, – подтвердил Магистр и обернулся ко мне.

  Я замерла. Сердце тоже, казалось, застучало реже в ожидании решения.

  – Может, развязать девчонку? Не ведьма же.

  Инквизитор махнул рукой, и солдат тут же перерезал верёвки.

  Поблагодарила и села. Как же это, оказывается, чудесно – просто сидеть!

  – Ну, расскажи, каким образом у тебя в руках оказался магический посох? – лениво, видимо, потеряв интерес к женщине, которую нельзя сжечь, поинтересовался инквизитор. – Это сильная и опасная вещь, носить её положено лишь людям соответствующего ранга. И уж никак не девицам!

  – Почему? Почему девицы им пользоваться не могут? – задала я глупый вопрос.

  – Потому, что маги – исключительно мужчины, – со снисходительной улыбкой ответил Магистр. – Ио дал высшие знания только им.

  – Но им женщина владела! – вырвалось у меня. – Айруна, архиведьма. Свен тоже смеялся, говорил, будто бы она бастард или вообще плод моего воображения...

  Лица мужчин напряглись; даже перо в руках писаря перестало скрипеть.

  Я испуганно замолчала, гадая, не ляпнула ли чего-то запретного.

  Расслабилась, язык распустила, а ведь с тебя только одно обвинение сняли, кучу других же с лёгкостью навесят. Ту же государственную измену, чтобы избавиться от слишком умной и наблюдательной.

  – Итак, ты утверждаешь, будто... Нет, это немыслимо! – воскликнул инквизитор и порывисто встал. Пальцы нервно сжимались, а глаза лихорадочно бегали по комнате. Я даже испугалась, не случится ли с ним припадок. – Тогда выходит...

  Не договорив, инквизитор вышел, оставив меня наедине с Магистром. Тот проводил спутника задумчивым взглядом и произнёс в пространство:

  – Неисповедимы пути Ио, и враг становится другом, а виновный верным слугой королевства.

  Если я всё правильно поняла, речь об Андреасе: он же убил архиведьму. Но радоваться не спешила и быстро заглушила победоносный голос радости.

  – Итак, – продолжил допрос Магистр, – посох принадлежал архиведьме. Но как он оказался у тебя?

  – Я ей пыталась помешать убить одного человека, мы боролись, вот и отобрала... Это Андреас Лиро её сначала ранил, там, у Круга, а потом убил, – поспешила добавить я. – Она меня похитила, хотела убить и кровью камень напитать...

  – Потом! – взмахнул рукой Магистр. – Пока мы судим тебя, а не её. Но показания твои занятны. Мы проверим их, поэтому трижды подумай перед тем, как солгать.

  Обиженно насупившись, буркнула, что никогда не лгу, и множество людей подтвердят мою версию.

  – Тем лучше, – улыбнулся Магистр. – Хорошо, назови имена и опиши Круг. Учти, я сегодня же через Малые Врата схожу туда и если ничего не увижу...

  – Координаты... тьфу, то место, в смысле, где на карте, Андреас Лиро знает. А ещё я мэтру Гилаху рассказала.

  – Назови других, – потребовал Магистр. – Один из этих людей узник, второй – тяжелораненый. И не юли, девочка, не бери греха на душу. Чистые сердцем, даже если виновны, будут прощены Ио.

  Старая добрая инквизиция и в ином мире такая же. Наша тоже призывала покаяться, чтобы снять груз с души.

  Подробно рассказала о похищении, упомянула всех членов семьи Нильса Косоглаза, даже постаралась вспомнить, как выглядела женщина, страдавшая от аллергии. Писарь всё внимательно записал, а Магистр – выслушал.

  Потом пришёл черёд сарая и ведьминского Круга. Тут уж как смогла: со страху много не запомнишь, но, кажется, Магистру хватило, раз кивнул и заверил, знает ту местность. Вот и хорошо, пусть теперь проверяет.

  Думала, сразу встанет и уйдёт, но нет, Магистр остался. То ли показалось, то ли действительно изменил отношение ко мне, ворот расстегнул наконец, а там – те самые шнурочки и цепочки. А ещё – полумесяц на бархотке. Странно видеть такое на мужчине, но хихихать не стала: вдруг Магистрам положено носить? Забегая вперёд, промахнулась, приняла за знак отличия обыкновенный мощный защитный артефакт. Но носили такие действительно только Магистры: другим изготовить не под силу.

  – Мы нашли на тебе остатки щитов. Ты говорила, будто невеста Свена Гилаха... – Кивнула. – Тогда не стану спрашивать, почему тот тебя защищал. Ты, вероятно, тоже пыталась спасти его, когда боролась с архиведьмой?

  Не стала разубеждать Магистра и снова кивнула. В конце концов, косвенно я тоже спасала Свена.

  Что-то во всей этой истории со спасением не давало покоя, и я, наконец, поняла что. Помощь подоспела так быстро и вовремя, к тому же, не просто солдаты, а маги. Каким образом Свен их позвал?

  Долго думала, спрашивать или нет, а потом решила: имею право. Ничего зазорного нет, логичное любопытство.

  Магистр кивнул, сочтя мой вопрос резонным, и соизволил ответить. Оказывается, Свен не использовал сложных заклинаний, голубиную почту, а банально потянул за нитку на предплечье. Тюремщики по незнанию не раздели мага, сорвали только артефакты, ощупали на предмет оружия и осмотрели запястья, самое же главное пропустили.

  Отправляясь на поиски меня и Андреаса, Свен получил не только памятную бумажку о вседозволенности, но и дополнение к ней – маячок. Он выдавался всем магам на особо важных заданиях. Андреаса считали опасным, вот и подстраховались.

  Сорвёшь такую зачарованную нитку – подашь сигнал о помощи и заодно координаты места. Дальше – дело техники: собрать отряд, магов и прискакать в нужное место.

  О том, кому подавался сигнал, Магистр умолчал, но я подозревала, что кому-то конкретному, кто мог связаться с ближайшим городским гарнизоном.

  Ничего, и такое объяснение проглочу, потом подробнее разузнаю. Сдаётся, половину, причём самую главную, от меня утаили. Однако если бы считали опасной преступницей, не сказали бы и этого. Значит, костёр мне уже не грозит, можно выдохнуть и попытаться выпросить свидание со Свеном. Этот жук точно молчать не станет, а ещё полезный совет даст. Увы, местные законы – тёмный лес, не хотелось бы оступиться.

  Магистр пристально наблюдал за выражением моего лица и, наконец, то ли всерьёз, то ли с иронией, по голосу не разберёшь, поинтересовался, не желаю ли я ещё что-нибудь узнать.

  – Желаю! – с жаром выпалила я. – О состоянии здоровья мэтра Гилаха и о судьбе Андреаса Лиро.

  Ой, кажется, этого спрашивать не стоило: Магистр сразу нахмурился, от чего стал похож на коршуна.

  Вот кто за язык тянул? Теперь придётся выкручиваться и доказывать, что никакая я не сообщница, а просто жертва. Судя по взгляду Магистра, тот почувствовал пристальный интерес к Андреасу. Оно и понятно, актриса из меня никакая.

  – Ты бы думала о своей судьбе, – жёстко ответил Магистр. – Пока она висит на волоске. Давно не пытали костры в Галании.

  Нервно рассмеялась. Давно, говорите? А кого на моей памяти сожгли? И полугода не прошло. Сомневаюсь, будто бы казнь в Нурбоке была единственной за всё это время во всей Галании.

  – Тебе смешно? – удивлённо вскинул брови Магистр и, видимо, желая проверить, не сошла ли я с ума, подошёл к топчану.

  Ловкие шершавые пальцы – сразу видно, человек привык иметь дело с тонкой работой – ухватили за подбородок. Я покорно подняла на Магистра глаза. Тот достал из поясной сумки какой-то предмет, вроде тех, что используют гипнотизёры – кружочек на верёвочке, погладил его подушечкой большого пальца и недовольно пробормотал нечто неразборчивое.

  Скосив глаза, увидела, что кружочек – это камушек со странными вкраплениями, как у янтаря, и дырочкой в центре, утыканной крошечными серебряными булавками. Золото маги судя по всему не жаловали: ни разу не видела, чтобы артефакты и прочие колдовские штучки делали из жёлтого металла. Наверное, серебро лучше энергию передаёт или банально от нечисти защищает – положено же убивать вампиров и оборотней именно такими пулями. И в быту серебро незаменимо: обеззараживает и лечит. Словом, вряд ли его использование случайность.

  Магистр, не отпуская подбородка, поднял камушек на уровень моих глаз и начал раскачивать, будто маятник. Взгляд невольно приковала сердцевина кругляшка. Показалось, или серебряные булавки заискрились?

  Как заворожённая, я не отрывала глаз от камня на верёвочке. Тот раскачивался всё быстрее, начал описывать круги, а потом и вовсе превратился в блестящее смазанное кольцо.

  Веки отяжели, и я рухнула на топчан, погрузившись в странное состояние сна наяву. То есть вижу и слышу всё, но приглушённо, будто в тумане.

  Магистр удовлетворённо крякнул, убрал камушек и усадил: видимо, опрашивать лежачих не принято. Поводил ладонью перед моим лицом и улыбнулся. Я же испугалась: глаза не двигались, будто застыли! Что, чёрт побери, Магистр сотворил со мной?! Я превратилась в зомби?

  Оказалось, всё намного проще: Магистр прибег к занятному методу допроса, при котором подсудимый не мог соврать. В этом я убедилась буквально через минуту, когда мэтр Алидис начал задавать неудобные вопросы: обо мне, Свене и Андреасе.

  Краснела, бледнела, но не могла схитрить. Хорошо, Магистра не интересовала моя личная жизнь, только то, что относилось к краже 'Глаза дракона', побега Андреаса и событий в замке графа Скордео.

  В самый разгар допроса вернулся господин главный инквизитор. Он напоминал кота, объевшегося сметаны, – такой же довольный, с хитрым и наглым взглядом.

  – Прошу, господин Меладах, спрашивайте! – Магистр посторонился, уступая место перед топчаном.

  – Вы всё-таки прибегли к этому? – глаза инквизитора разгорелись пуще прежнего. – Были основания?

  Магистр кивнул, не вдаваясь в подробности.

  – Что же ты скрываешь, девочка? – инквизитор расхаживал туда-сюда, а я сидела, не в силах даже моргнуть. – Сказала не всю правду, верно?

  Через час у меня не осталось секретов, мужчины досконально знали всё, что со мной произошло за последние месяцы, инквизитор даже в грязном белье покопался. Единственное, о чём никто не узнал, – это попытка кражи вещей из сумки Свена. Инквизитор удовлетворился беглым рассказом о драке, а потом сразу велел перейти к нападению людей Скордео.

  – Занятно, занятно! – мерзавец щурился и почёсывал подбородок. – Протеже её светлости, та самая, которая надела столько шума в столице.

  – Увы, ничего серьёзного, – обернулся он к Магистру. – Обычная глупышка. Вызывают подозрения её затеи, но, полагаю, брак всё исправит.

  Инквизитор ушёл не прощаясь, поманив за собой писаря. Тот, прихватив бумаги, рысцой сорвался с места и подобострастно засеменил вслед за начальником.

  Магистр же задержался, чтобы вернуть мне прежнее состояние. Мэтр Алидис снова достал знакомый камушек и проделал с ним ту же процедуру, только вертел и крутил маятник в обратном направлении.

  Снова обретя способность двигаться, вскочила и испуганно забилась в угол: мало ли, что ещё взбредёт в голову Магистру?

  Солдат среагировал на моё движение с опозданием, очевидно, не ожидал подобной прыти, но зато жёстко. Лёжа на полу, невольно зауважала местных блюстителей порядка. Ещё и оседлал, чтобы не дёргалась. Между прочим, так и задохнуться недолго, он не двадцать килограмм весит!

  – Отпусти её, – лениво протянул Магистр. – Она не ведьма. Поселите в одной из караульных. Или нужно слово Меладаха?

  – Никак нет, мэтр, – по-военному отчеканил солдат и вскочил.

  Я со вздохом разогнулась и потёрла спину.

  Определённо, жизнь меняется в лучшую сторону. Караулка – это не камера, а номер люкс.

  – Учти, сегодня же всё проверю! – уходя, пригрозил Магистр.

  В ответ низко поклонилась и присела в реверансе: что-то подсказывало, архимагов положено приветствовать так же, как высочайших особ.

  Я сидела на узкой койке, застеленной жёстким шерстяным одеялом, и с аппетитом поедала остатки солдатского ужина. Специально для меня никто, разумеется, не готовил, но я не гордая, довольствуюсь и объедками, благо они не шли ни в какое сравнение с рационом узников. Бараньи рёбрышки оказались очень даже ничего, не одни хрящи. Корнеплод, напоминавший по вкусу репу, немного пересолили, но под пиво очень даже ничего. Видимо, воду солдаты не жаловали вовсе, раз и не подумали принести.

  После допроса меня никто не тревожил, и я наслаждалась новыми возможностями: спать на кровати, сидеть на стуле, есть за столом, спокойно ходить и смотреть в узкое зарешеченное окошко. Королевская камера, я вам скажу! Даже свечи есть. Интересно, куда караульных дели? Надеюсь, не выгнали на улицу, иначе они меня убьют.

  Прокрутив в голове недавний допрос, порадовалось, что господину Меладаху не пришло в голову спросить, каким ветром меня занесло в Нурбок. Мэтра Алидиса этот вопрос не интересовал, поэтому я временно оставалась обычной чужестранкой, а не иномирянкой. Хотя не поручусь за чужие догадки, всё-таки Магистр – мужчина умный и опытный, наверняка не за красивые глаза такое положение в обществе получил.

  Я как раз допивала пиво, когда дверь беззвучно отворилась, и на пороге в ореоле факелов возник не к ночи помянутый мэтр Алидис.

  – Держи! – в меня полетела простенькая накидка. Увы, летняя, без подбоя, но уж что дали. – И волосы заплети, прикрой чем-нибудь.

  Увы, чепец пал смертью храбрых где-то в коридорах замка, поэтому я безбожно нарушала правила приличия, щеголяя непокрытыми патлами.

  Гадая, куда повезёт меня суровый Магистр, послушно заплела волосы и облачилась в накидку. Платка или косынки не нашлось, пришлось продолжить бросать вызов местной морали.

  – Я всё проверил, – ухватив под локоток, мэтр Алидис вытолкнул меня из караульной. – Ты не лгала. Поедешь к жениху, будешь выхаживать. Суд решит, как с тобой поступить дальше.

  Вот и не придётся Свену валятся в ногах у Магистра. Удача таки смилостивилась надо мной, но почему-то сделала это через одно место.

  – Её светлость наверняка заступится, но впредь, девочка, будь тише воды! Тебе очень сильно повезло, господин Меладах десятками сжигает и вешает таких. Отныне за тобой следят десятки глаз, стоит оступиться, запылает костёр. И, – мэтр Алидис сделал паузу и шёпотом добавил, – после придёшь ко мне. Я желаю знать, откуда ты взялась. Моей милостью, запомни, моей милостью ты дышишь, поэтому не вздумай игнорировать!

  Затравленно кивнула, пообещав чистосердечную исповедь.

  Вот и ответ на твой вопрос, Ира, Магистр действительно догадался, заинтересовался диковинным зверьком и вырвал из лап инквизиции.

  Свобода пахла сточными канавами, мочой и дымом. Я радовалась этим запахам, и в видавший виды возок, в котором сквозило из всех щелей, забралась с радостью. Рядом уселся Магистр, обдав запахом вербены. Интересно, значит, мужчины тут всё-таки душатся. Или это руки травами пропахли? Незаметно принюхалась и улыбнулась – нет, это одежда.

  Эх, вот бы наладить продажу парфюма. Природные ароматы – это хорошо, но так обыденно. Аристократы же хотят выделяться, а тут любая травница пахнет так же. Понимаю, мужчинам всё равно, а вот женщинам... Мечты, мечты!

  Пара солдат забралась на облучок, и мы тронулись.

  Возок нещадно трясло и подбрасывало на ухабах. Пару раз я едва не вывалилась на повороте, к счастью, Магистр придержал. Он не смотрел на меня, однако чувствовал все движения.

  Наконец мы остановились.

  Улицы в Галании тёмные, повезёт, если фонарь над крыльцом висит. Тут не висел, поэтому пришлось опереться на руку мэтра Алидиса, чтобы не споткнуться.

  Солдаты отчего-то тоже не спешили зажигать факелы; только одиноко горела наверху, в нависавшем над мостовой мезонине свеча в окошке.

  Магистр требовательно постучал, и нам открыла заспанная женщина.

  – Принимай, – коротко распорядился мэтр Алидис. – Это невеста мага. Проводи, устрой.

  Женщина кивнула и повела меня наверх по узкой скрипучей лестнице. Пара ступенек прогнила, и я едва не расквасила нос.

  Магистр в дом не зашёл, уехал. Я не жалела: не люблю сильных мира сего. Пусть лучше покровительствуют на расстоянии.

  Женщина, то ли хозяйка дома, то ли служанка, впотьмах не разглядишь даже покроя платья, привела меня в ту самую комнатку в мезонине. Свеча всё так же горела на окне, будто маяк для припозднившихся мореходов.

  Тяжёлый, спёртый воздух не давал дышать полной грудью. Удушливый горьковатый шлейф напоминал о больнице: там тоже специфически пахло.

  – Вон там, – женщина ткнула пальцем в стену. Приглядевшись, заметила нечто, напоминавшее кровать. Отсюда – просто тёмное прямоугольное пятно. – Воды сама наносишь.

  Вот так, коротко и недружелюбно.

  Женщина ушла, а я, осторожно ступая – мало ли, на что наступлю, – забрала свечу и осмотрела скудную обстановку. Негусто: стол, два стула и кровать. На ней, кстати, кто-то спал. Или не спал, потому что зашевелился, стоило свету упасть на край старого одеяла.

  – Иранэ? – тихо, устало окликнул знакомый голос.

  Свен! Дура, кто же ещё!

  Я тут же оказалась рядом и плюхнулась рядом, рассматривая осунувшегося бледного мага. Выглядел он отвратительно, краше в гроб кладут, зато живой. Голова перевязана красным шарфом, давно не бритый, щека распухла, лицо цветёт пожелтевшими синяками и испещрено сеточкой порезов. На скуле и вовсе ожог.

  – Живой! – выдохнула я и разрыдалась, уткнувшись в плечо Свена.

  Тот болезненно дёрнулся и попросил не трогать. Голос чуть слышно шелестел, чтобы расслышать, пришлось приложить ухо к самым губам.

  Не удержавшись, поцеловала и ощутила слабое, вялое прикосновение к руке.

  – Потом. Отпустил – и хорошо.

  Я поняла, что имел в виду Свен, и была с ним полностью солидарна. Не хватало ещё мучить раненого расспросами! Но один всё же задала, самый важный:

  – Надеюсь, вас за убийство графа Скордео не?..

  Свен промолчал и недовольно засопел. Ну да, я любопытная женщина, но за него же волнуюсь!

  – Вам ничего не нужно? Я сделаю, принесу...

  – Ложись! – вот и голос прорезался, недовольный такой, властный.

  Свен тут же закашлялся и отвернулся. Простуда, я совсем о ней забыла! Судя по хрипам, с осложнениями. Но ничего, завтра внимательно осмотрю и займусь лечением. С этой мыслью разделась и юркнула под бок Свену – больше некуда. Нет, мне, конечно, постелили на полу, но там сквозняк, а тюфяк такой тоненький, что кошка побрезгует.

  Какой же Свен горячий! И подрагивает.

  В тревоге заворочалась и исхитрилась пощупать лоб – влажный и, увы, горячечный. Но, если правильно помню, пот – хороший признак, да и Свен категорично дал понять: если встану, обрушу на себя все проклятия мира. Поэтому пришлось обождать до утра и попытаться заснуть.

   Глава 33. Томительное ожидание.

  Я кормила Свена с ложечки наваристой похлёбкой. Хозяйка расстаралась, полагаю, не бесплатно, и купила на рынке мясо. Готовить пришлось мне, но за эти месяцы я поднаторела в местных рецептах и уже не пугалась допотопной кухонной утвари.

  Овощи и мясо нарезала мелко. Зубы Свена пока не видела, но похоже, не все на месте. В челюсть ему раз точно съездили, рисковать не стоит. Представляю, как больно жевать, если зуб шатается или отломан. Хорошо бы вообще пищу через сито протереть, но тут до супов-пюре ещё не дошли.

  Ко всему прочему маг действительно подхватил бронхит и простыл. Кашлял хрипло и болезненно, иногда минут по пять заходясь в припадке. Я суетилась, делала компрессы, даже знахарку привела, благо обнаружила под подушкой кошелёк с деньгами. То ли это заначка Свена, то ли Магистр расщедрился.

  Знахарка приготовила пахучую мазь, которой я дважды в день, на восходе и закате, обрабатывала раны. Бедняге Свену сильно досталось, приложили хорошо и магией, и подручными колющими предметами. Как он вообще выжил?

  Часть волос на голове пришлось выстричь – там тоже красовался глубокий порез.

  Зато старые ожоги затянулись.

  Свен много спал и мало говорил. Лекарства кривился, но пил. Их тоже давала я, невольно радуясь, что он не упрямится.

  Но самым серьёзным испытанием стали первые два дня, когда Свен что-то бормотал в бреду. Я плохо понимала слова, но, кажется, речь шла об артефакте. Нечто вроде: 'Не дай ему забрать!'.

  Тогда я сильно испугалась. Парацетамола нет, из лекарств – только травки да заговоры, а у Свена такой жар, что яичницу жарить можно. Но обошлось, кризис миновал, озноб прошёл, маг больше не бредил.

  Сейчас пошла уже вторая неделя моей жизни в мансарде. За это время я старательно получала и применяла на практике навыки сестры милосердия. Даже вчера побрила Свена, а то совсем зарос. Жутко боялась: 'опасная бритва' – это не игрушки, но обошлось. Один порезик и пара торчащих волосков не в счёт.

  Моя похлёбка, кажется, пришлась по вкусу, пришлось бегать вниз и наливать вторую миску, чтобы удовлетворить аппетит выздоравливающего организма. Смотрелся этот самый организм одновременно и смешно, и грустно. Представьте себе наполовину забинтованную мумию в платочке – ну нечем больше перевязать. А под косынкой – тонзура. Для тех, кто не знает, это стриженая макушка у католических монахов.

  Ни Магистра, ни инквизитора, господина Меладаха, я больше не видела и понятия не имела, как те распорядились моей судьбой. Когда предстоит суд – тоже.

  Беспокоил Андреас. Если его держали в тюрьме и допрашивали в традициях инквизиции, магу сейчас не многим лучше Свена. Навести справки, увы, не могла: приставленный к дому солдат, с которым ходила за знахаркой, естественно, саму никуда не отпускал, ничего не знал и разговаривать вообще не собирался.

  Покормив, взбила Свену подушки и устроилась рядом на шатком стуле. Обычно я рассказывала магу что-нибудь о Земле – вместо снотворного. Тему выбирала сама, Свен особо не вслушивался. Я не обижалась. Пусть спит, это гораздо полезнее.

  – Ну, спросить что-нибудь хочешь?

  Слова Свена застали врасплох. Я-то решила, будто после сытного обеда он задремлет.