Текст книги "Ведьмины пляски (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

  Ох, не нравятся мне эти намёки! Они не шепчут, а кричат: никуда ты, Ирка, отсюда не выберешься. Только это ещё бабушка надвое сказала, а я безропотно быть чужой пешкой не собираюсь. Одно дело, когда ты не лезешь на рожон и принимаешь правила социальной игры, вроде одежды и морали, и совсем другое, когда тебя пытаются насильственно принудить к каким-то действиям. Иными словами, я готова чтобы выжить мыть пол и есть объедки, но не готова на этом основании развлекать клиентов.

  Так, работаем мозгами.

  Жевала и думала, анализируя ситуацию.

  В замке ко мне относятся лучше других пленников. Ни с каким джентльменством это не связано – в Галании женщин уважают в пределах кухни. Между тем, меня пригласили разделить трапезу с хозяином – знатным сеньором, между прочим! И наедине. Женщину неизвестного происхождения, на которую даже Нильс иногда прикрикивал. Да я ж никто без мужа, а, однако, ем, вино пью...

  Версию о сексуальной заинтересованности отметаю – сто раз бы безо всяких проблем изнасиловал, просто перед фактом поставил бы. И разговор, заметьте, начал с моей мировой принадлежности. Откуда, к слову, ему о ней известно?

  Ох, чует моё сердце, попали мы в такие щи, расхлебать бы!

  Ещё раз покосилась на блондина – нет, по виду галаниец.

  О моём происхождении знал только Свен... Неужели рассказал? Ну маг, ну удружил!

  – Не стесняйся, – подбодрил аристократ и снова поднял кубок. Выпил без тоста, промокнул губы полотняной салфеткой и принялся за салат из бобовых.

  – Я и не стесняюсь, господин, – опустила очи долу и тоже отхлебнула из кубка.

  Ммм, вкусно! Я такого вина никогда не пила, не ординарное, марочное, из личного погребка.

  – Тогда рассказывай, – блондин откинулся на спинку высокого стула. – Не отпирайся и не ври. Так иномирянка?

  – С чего вы взяли? – я старательно разыграла удивление и отправила в рот ещё один ломтик ветчины.

  – Я уже видел землян, – огорошил феодал и улыбнулся, наслаждаясь произведённым эффектом, – и слышал, будто одна девица из того мира попала к нам.

  – И почему вы решили, будто это я?

  Сохранять спокойствие удавалось всё труднее. Пришлось приложить немало усилий, чтобы продолжить жевать и не подавиться.

  Сколько же Врат на территории Галании, раз по ним туда-сюда шастают мои соплеменники? Тогда отчего не видела ни одного, а Свен утверждал, будто открыть переход между мирами так трудно? И почему мои поделки оказались тут внове? Слишком много вопросов и один более-менее приемлемый ответ: наш аристократ персонально знаком с каким-то одним землянином, который затаился среди местного населения и никак себя не проявляет.

  А блондин продолжил удивлять, убеждая, завязли мы основательно, а аналитик из меня никакой.

  – Уверен, Владислав, – он произнёс это имя с ударением на второй слог, – обрадуется, увидев тебя. Он прибудет к полуночи, если Врата не заупрямятся.

  Тут я не выдержала и поперхнулась.

  Так вот кого мы ждём – землянина! Ещё и мага... Ох, не пособник ли он архиведьмы? С другой стороны, зачем тогда она Круг собирала, раз этот Владислав способен открывать Врата? Блондин ведь обмолвился о них мимоходом – значит, пользовались Вратами не раз и без особых проблем. Узнать бы, где этот переход... Может, он стационарный, то есть постоянный?

  – Волнуешься? – усмехнулся феодал. – Волнуйся, это полезно. Хорошо, раз не желаешь рассказывать о Земле, поможешь мне в другом. Нужные сведения из твоей головки я всё равно выбью. Прискорбно будет не использовать такую возможность.

  Сглотнула и поспешила приложиться к кубку. Что бы там ни говорили, а вино нервы успокаивает, в умеренном количестве, разумеется.

  Вот тебе и разгадка, Ира. С тобой хорошо обращаются из-за 'особой породы'. Блондин, как и Свен, собрался меня использовать, только цеховой маг куда благороднее. Тут же ждёт меня тюремное заключение в башенке и работа на дядю.

  – Ты у нас невеста одного из этих, – аристократ недовольно поморщился – значит, молчали маги, нервы трепали. – Хочешь наверняка, чтобы жених жив остался, а лучше цел и невредим. Ты поешь, и тебя проводят к нему, оставят до утра. А за завтраком расскажешь мне всё о 'Глазе дракона'.

  – Вам нужно, вы сами и расспрашивайте.

  – Уже расспросил – молчит. Но дело твоё, хочешь его смерти, он умрёт.

  – А что с арестантом? – я резонно предположила, что женихом считают Свена: он же меня вёз.

  – Приходит в себя. Враг моего врага мой друг.

  Какая ценная информация, Ира! Значит, права служанка, Свена феодал не помилует. А вот с Андреасом непонятно. Радостно, конечно, что тот не в подвале, но строить счастье на чужом несчастье...

  – Он ведь тоже маг, мог бы помочь вам, – осторожно закинула удочку, проверяя, как на самом деле обстоят дела с малайонцем.

  – Он не в состоянии, – отмахнулся аристократ. – Инквизиция славно поработала, пришлось усыпить, чтобы восстановил силы.

  – А можно... можно мне на него взглянуть? – рискнула я. Вроде бы рискую только репутацией, а в свете реющейся над головой смерти это сущие пустяки.

  Блондин хитро прищурился и вкрадчиво поинтересовался зачем.

  Покраснела и буркнула: из любопытства.

  – Падки женщины на передок! – рассмеялся аристократ. – Жалко мне твоего жениха: оставит деньги неизвестно чьим детям.

  Это на что он сейчас намекал?!

  Репутация, две минуты назад казавшаяся неважной, требовала отмщения. Мне открыто намекали на половую распущенность. Да если б даже вышла за Свена, рогов бы ему не наставила. Я порядочная девушка, а не шваль подзаборная.

  Блондин откровенно потешался над свекольным цветом моего лица. И самое поганое, ничего сказать в ответ не могла, кроме стандартного: 'Господин ошибается, у меня с малайонцем ничего нет'.

  Наконец, пресытившись развлечением, аристократ хлопнул в ладоши, и у стола мгновенно возник слуга. Ну и слух у него!

  – Проводи к рыжему, а потом в подземелье, – распорядился дворянин, – и обязательно доложи, когда увидишь сияние.

  – Там это... – слуга замялся, – кое-чего не хватает.

  – Чего? – нахмурился блондин.

  Слуга выразительно покосился на меня, намекая: при ней говорить не стану.

  – Выйди! – нетерпеливо махнул рукой дворянин.

  Даже доесть не дал... Ладно, я уже не голодная, до утра доживу.

  Дверь мне открыли и тут же поспешно захлопнули за спиной, оставив одну одинёшеньку в мрачном тёмном помещении. Его освещали всего два факела, закреплённых в держателях на стенах.

  Убедившись, что за мной не следят, шмыгнула к окну и жадно уставилась вниз. Как выяснилось, не зря: во дворе происходило нечто интересное.

  Нахмурившись, протёрла глаза.

  Нет, не показалось – действительно на земле выложили странную фигуру из горящих снопов. Двойной треугольник весело пылал, потрескивал, возле него суетились люди. Ещё пара теней замерла чуть в стороне, будто наблюдая.

  Лучше рассмотреть не успела – вернулся слуга и повёл к Андреасу.

   Глава 29. Тайны ночи.

  Я остановилась в дверях и с тревогой смотрела на лежащего на боку Андреаса. В свете свечи не разглядишь, живой ли – от местного феодала можно всего ожидать. Что он приказал подмешать в питьё, не причинил ли вред?

  Слуга недовольно сопел за спиной, но я делала вид, будто не слышу. В конце концов, не умрёт, если задержится на пару лишних минут.

  Андреаса держали в закутке в другом крыле замка. От остальной комнаты, унылой и нежилой, заросшей паутиной, его отделяла цветастая ширма.

  Сундук, даже коврик на пол перед кроватью брошен... Окна нет – оно в другой части зальца, ставнем прикрыто.

  Честно говоря, не так я представляла замковые покои в жилище стандартного средневекового феодала. Где же гигантские проходные помещения, в которых все обитатели спят вповалку? Пока подобные попадались только на господской половине, но обставлены они были по дворцовой моде и не допускали мысли об общежитии. Здесь же мы прошли через целую вереницу комнат и комнатушек, нанизанных на коридоры и перетекающих одна в другую. В конкретно эту мы попали из кладовой, где я насчитала не меньше двух дюжин сундуков разных размеров и степени ветхости. Поверх них высились стопки то ли постельного белья, то ли скатертей – не успела разглядеть.

  – Ну! – не выдержав, поторопил слуга. – У меня еда на кухне простынет. Сама-то сытая, о чужом брюхе не думаешь...

  Развернувшись, нагло забрала свечу и поспешила остановить поток недовольства признанием: 'Я темноты боюсь'.

  Слуга вздохнул, побурчал, но свечу оставил. То ли у него ещё огарок в кармане припасён, то ли видит в темноте не хуже кошки.

  – Ко второй страже вернусь, – предупредил слуга и захлопнул дверь. Она запиралась на замок, сбежать нет никакой возможности. Увы, не наделили при рождении особой силой.

  Помедлив, тихо, чтобы не разбудить, подошла к узкой кровати, походившей на солдатскую койку, и осветила лицо Андреаса.

  Как же он осунулся, какие тени под глазами! Понимаю, не время и не место, но, когда увижу, выскажу Свену всё, что думаю. Его ведь рук дело! Зачем драку спровоцировал, зачем позволил солдатам бить Андреаса, бросил раненного и голодного в клетку? Сам-то в тепле сидел, увечья залечивал, ел от пуза...

  Отогнула одеяло и, стараясь не капать воском на спящего, присела рядом.

  Сплошные неудобства, даже свечу поставить некуда! Руку в поднятом положении долго не подержишь, а в ином выражения лица Андреаса не видно. Оно такое трогательное – все морщинки, складочки разгладились, губы расслабились, а на глаза вихор падает. Огненный. Ой, и будто светится изнутри! Иллюзия, конечно – любой волос при таком освещении играет.

  Пристроив кое-как свечу, – не подпалить бы чего! – наклонилась и погладила Андреаса по спутанным грязным волосам. М-да, какой гадости только в них нет! Перья, скорлупа какая-то... Его в курятнике держали? Спасибо не в свинарнике.

  Интересно, когда действие снотворного закончится? И когда пресловутая вторая стража? Смутно помнила, что раньше время отсчитывали по сменам караула, петухам и молитвам, но, увы, не помнила, когда заступала первая стража. На закате? Логично, но не факт. Последняя-то точно в предрассветные часы бродить должна. Томик Умберто Эко бы мне в руки! Но чего нет, того нет, посижу пока, комнатку осмотрю, на Андреаса погляжу.

  Просто сидеть оказалось скучно. Умиление, вызванное выражением лица Андреаса, прошло, волнение более-менее улеглось, и я вернулась из мира грёз в мир реальный. Томно вздыхать, это, конечно, хорошо, но какую пользу я принесу этим любимому человеку? Правильно, никакой. А вот если перевяжу подручными средствами, хорошо осмотрю комнату, открою ставни и попытаюсь что-то разглядеть в сгущавшейся темноте, действительно выкажу заботу. Не вечно же Андреас так пролежит! Он хоть и малайонец, но в Галании пожил долго, сможет по приметам определить, к кому именно мы попали. Безымянный феодал – это одно, а феодал с именем – другое. Пока же я только знаю его гербовые цвета.

  Оптимистка ты, Ира, выбраться из замка надеешься, сообщить врагам о преступнике. Да, чёрт возьми, оптимистка, иные не живут долго и счастливо.

  Об Андреасе позаботились, даже странно. Но вымыть побрезговали.

  Уверившись, что здоровью любимого мужчины ничего не грозит, на первый взгляд, во всяком случае, констатировала: аристократ не солгал. В человеколюбие не верю, значит, блондину нужен живой и доверяющий ему Андреас. Или живой и покорный, например, в роли замкового мага. Версия казалась правдоподобной – не собирался же феодал отпускать малайонца! Такому исходу только дурак поверит! Андреас украл артефакт, во всех подробностях видел, как убивали солдат, легко опишет внешность блондина до последней родинки – и после этого гуляй, ты враг моего врага, отпускаю? Я не наивная дурочка, саму вон как в оборот взяли, хотя просто иномирянка, без магии. А тут стихийный маг.

  Так, Ира, уж не зельем ли забвения напоили Андреаса? Или подчинения – тоже вариант. На месте преступника, я бы так и поступила, а потом сделала круглые глаза и объявила себя госпожой только что очнувшегося и ничего не помнящего мага.

  Пошарила рукой по полу и наткнулась на пустую миску. Как заправская сыщица понюхала её – будто колдовство пахнет! Зато травы точно пахнут, и их сюда подмешали. А я ещё удивлялась, почему Андреас так долго спит!

  Ладно, я в магии не смыслю, зато Свен очень даже. Надеюсь, он соображать способен – от этих мучителей всего можно ожидать.

  Охрану выставлю за дверь: какие ж увещевания при свидетелях? И покажу ему эту мисочку. Женская одежда – вещь многофункциональная, а уж декольте и вовсе кладовка на все случаи жизни. С нулевым размером фокус бы не прокатил, а с моим вторым никто и не заметит чуть увеличившихся округлостей.

  Сказано – сделано. Миска небольшая, почти сошла за бельё. Неудобно? Угу, но, как верно говорили в известном фильме, захочешь жить, ещё не так раскорячишься.

  Убедившись, что посуда не выпадет, поспешила к окну. Увы, там меня постигло разочарование: петли проржавели, и ставни не желали открываться. Побродив по комнате и найдя ничего, чем можно было бы их открыть, вернулась к Андреасу и попыталась его разбудить.

  Маг не проснулся, но перевернулся на другой бок, пробормотав что-то на незнакомом языке. Хорошо, значит, сознание не полностью отключено и реагирует на внешние раздражители. Надо бы выпросить ещё одно свидание, но что-то подсказывает, не дадут. А ещё этот таинственный гость, знаки во дворе... Не нравится мне всё это, как и неожиданная доброта феодала, который пригласил на ужин, разрешил увидеть обоих пленников. Паниковать не хочется, но пессимизм служанки и здоровая подозрительность советуют готовиться к худшему.

  Время до второй стражи пролетело быстро. Не заметила, как снова скрипнула задвижка, и на пороге возник слуга с масляной лампой в руке. Света она давала больше свечи – местные продвинутые технологии.

  – Идём! – слуга кивнул на дверь. – Огарок забери, в подземелье пригодится.

  Шепнув по-русски Андреасу, что обязательно вернусь и вытащу его из этой передряги, последовала за по-прежнему угрюмым провожатым. А ещё говорят, будто от еды люди добреют! Или ему не терпится под бок к какой-то красотке?

  В коридоре к нам присоединились двое конвойных с факелами. Вместе с ними протопала к очередной винтовой лестнице и аккуратно спустилась на три пролёта, чтобы упереться носом в обитую железом дверь. Отстранив меня, один из солдат отпер её.

  Из гулкой темноты пахнуло сыростью, но, оказалось, мы ещё не в подземелье, а просто в подвале.

  Мне велели смотреть под ноги и поволокли через анфиладу одинаково мрачных помещений с полукруглыми сводами. Тут хранились мешки с зерном, разные бочки и прочий провиант. Вода, разумеется, подтачивала стены, но ниоткуда не капало. Значит, сыростью тянуло откуда-то ещё. Откуда, поняла, когда нечаянно наступила на решётку в полу и поскользнулась.

  Вентиляционные отверстия камер! Ужас-то какой! В тюрьме хотя бы окна есть, а тут только дыра в потолке, откуда несёт тем же мышиным помётом.

  Наконец, мы свернули в тупичок-'слепую кишку', закончившийся очередной железной дверью.

  В этот раз солдат долго возился с засовами и замками – узников здесь запирали на совесть.

  По ту сторону оказалась ещё одна лестница, освещённая тусклым светом чадящего факела.

  Разбуженный нашей честной компанией тюремщик потирал глаза и бранился.

  – Вот, девку магу привёл, – на правах старшего кивнул на меня слуга. – Невесту, вроде. Пущай простится. На ночь закроешь, а с утреца заберу её.

  Тюремщик кивнул и, бряцая связкой ключей, поплёлся по низенькому узкому коридору вдоль камер. Я бодро шла за ним, понукать не требовалось.

  Ага, помимо тюремщика, тут ещё двое часовых имеются. Вон, сидят в другом конце коридора и, кажется, в кости режутся. Кто бы сомневался, такое место без охраны не оставят. И сдаётся, парадный вход в узилище как раз с той стороны, а мы с задворок вошли. Ну не водят же пленников мимо стратегических запасов!

  Дверь камеры, наверное, выдержала бы взрыв. Толстая, неподъёмная, с окошечком наверху, она вселяла страх. Перед тем, как отпереть её, тюремщик отодвинул дощечку-глазок и посмотрел, как там узник.

  Оказавшись в камере, долго не могла привыкнуть к темноте и запаху. Как этим вообще можно дышать?

  Закашлявшись, жадно глотнула затхлого воздуха коридора и попросила разрешения зажечь огарок.

  – Сожжёшь мне тут всё! – скривился тюремщик. – На ощупь прекрасно найдёшь.

  – Дай ты ей свечку-то, не убудет, – неожиданно вступился слуга. – Она малёхонькая, догорит быстро, а на память хоть лицо останется.

  У меня похолодели кончики пальцев.

  Они собирались казнить Свена, казнить завтра! И почему в камере так тихо, почему маг молчит? Может, он иногда и порядочная сволочь, но своя сволочь, и мне не безразлична его судьба.

  После недолго препирательства свечу разрешили взять, даже милостиво зажгли её от лампы.

  За спиной с грохотом, сотрясая стены, захлопнулась дверь, лязгнули запоры, и я осталась наедине со своими страхами. Долго не решалась обернуться, рассматривая влажные стены, мох на стыках блоков, бледные грибы на плитах пола, проросшие сквозь грязную вонючую солому, и изо всех сил пыталась удержать рвотные спазмы. Общественный туалет по сравнению с этой камерой благоухал Шанелью.

  Ох, кажется, где-то крыса сдохла. Нет, меня сейчас стошнит!

  Согнулась пополам, но в последний момент удержала ужин в желудке.

  – Ну, здравствуй!

  Вздрогнула, мысленно дала себе тумака, выпрямилась и посветила туда, откуда доносился этот странный, шепелявый и тихий, усталый голос.

  И этого человека я собиралась ругать?!

  Свен сидел в углу в очень странной позе. Присмотревшись, предположила, что у него переломы: не может тело так изгибаться. Руки и ноги скованы, на шее – всё тот же ошейник.

  Перед Свеном валялась перевёрнутая грязная миска, по которой ползала жирная крыса. Дотянуться и прогнать её маг не мог: не хватало длины цепи. Она не позволяла даже лечь, настоящая пытка!

  Преодолела разделявшее нас расстояние, замахнулась на крысу – да, я их боюсь, но за Свена переживаю больше, – и осмотрела мага. Его били, судя по всему, не один час – заплывший глаз, разбитый нос, окровавленная распухшая губа, ссадины на скулах, подбородке. И дыхание тяжёлое, хриплое. Неужели рёбра? Плохо-то как!

  Шепелявит, наверное, из-за зубов: получив кулаком в зубы, резко меняешь дикцию.

  Да, по сравнению со Свеном Андреас в полном порядке.

  – Вас кормили хотя бы? – вырвался странный вопрос.

  Свен промолчал, окинул взглядом с макушки до пяток и хмыкнул. Видимо, заметил чересчур цветущий вид.

  Разрыла солому – ну и мерзость, будто компостная яма! – и поставила в образовавшуюся лакуну свечу. Не хочу потом тушить пожар, а тут одной искры хватит. Правда, эта влажная масса не вспыхнет пламенем до небес, но мы запросто задохнёмся от дыма.

  – Меня вас уговаривать прислали...

  – Догадался уж! – хрипло рассмеялся Свен и закашлялся.

  Я тут же испуганно потянулась к нему, но маг мотнул головой и заверил: просто сыро.

  – Избить меня, конечно, избили, но не всё так плохо, как ты думаешь. Старые раны зажить не успели, в этом беда, – вздохнул Свен и поменял положение тела. Левую руку перенёс бережно – похоже, там перелом или вывих. – Ладно, Иранэ, считай, ты долго и упорно убеждала служить во благо графа Скордео, а я отказался. Лучше расскажи, что наверху творится, и ошейник сними.

  – Он магию блокирует, да?

  Значит, блондин – граф Скордео. Ну да, Свен же не зря поминал Глоя, завидев нападавших, знал, из какого замка прискакали.

  Маг кивнул и пояснил: самому снять ошейник не под силу, даже если цепи не мешают, а вот сторонний человек сумеет, там всего-то 'секретка'. Всего лишь! А если я её не найду, если не сумею открыть?

  Убедившись, что свеча не подпалит гнилую солому, присела возле Свена и покосилась на дверь: не подсматривает ли тюремщик?

  – Да дрыхнет он! – легко развеял мои опасения маг. – Обход сделал, под рёбра дал, тебя впустил – значит, теперь можно и нажраться.

  Возразила, что никакой бутылки рядом с тюремщиком не видела. В ответ Свен хмыкнул и обозвал дурёхой, ничего не смыслящей в жизни.

  Я всё ещё не могла привыкнуть к новому выговору мага и гадала, сколько зубов ему выбили и можно ли их вставить. Жаль, не притащишь в этот мир стоматолога! Их цирюльники настоящие коновалы, не лечат, а калечат.

  Свен с тихим вздохом повернулся ко мне спиной, до предела натянув цепи, и наклонил голову.

  Волосы спутанные и мокрые от чего-то. Водой мага окатывали, что ли? Помнится, так делали в фильмах, когда узник терял сознание. Или макали в бочку? Тогда это уже пытки.

  От Свена пахло не розами, но я понимала: в таком месте и в таком состоянии тоже бы напоминала бомжа. Неприятно, конечно, нос брезгливо морщится, зато руки делают.

  Аккуратно ощупала шею и затылок. Шишка. Непроизвольно погладила её и обследовала остальную голову. Кажется, крови нет.

  – Ошейник, – напомнил Свен. – Остальное потом.

  На ощупь 'секретку' не нашла. Ошейник казался абсолютно гладким. Снаружи – металл, изнутри обтянут кожей.

  Подняла почти догоревший огарок и пристально вгляделась в матовую поверхность. Чуть мешали отросшие волосы Свена, но, к счастью, он не щеголял кудрями Андреаса, а то бы ещё тяжелее пришлось.

  Да, оружейники с магами постарались на славу! Я буквально приникла к ошейнику, чуть ли не носом в него упёрлась. Как свеча не подпалила Свену волосы, не знаю, но маг неоднократно жаловался на горячий воск. На каждое его экспрессивное междометие отвечала короткими извинениями и продолжала работу.

  Искомое нашлось, когда уже отчаялась отыскать. Просто водила по ошейнику ногтем, и в одном месте рисунок сбился, палец чуть подпрыгнул.

  – Не прошло и года! – ответил на мой приглушённый радостный выкрик Свен.

  Он давно уже сам держал свечу, объяснив это нежеланием заработать новые ожоги. Вот упрямец! Конечность затекла, оковы в кожу впились, красный след оставили, а он замер статуей и терпит.

  А левая рука-то точно не в порядке, лежит, изогнутая, на коленях. Свен её не шевелит, боится стены коснуться, я заметила.

  Следующие минут десять я пыталась расковырять 'секретку' и найти заветные рычажки, на которые надлежало нажать, чтобы снять.

  Огарок опасливо мигал, готовый в любую минуту погаснуть.

  Наконец ноготь подцепил что-то, а пальцы нащупали на срезе едва заметную выпуклость.

  – Оба сразу, – подсказал Свен.

  Он оказался на редкость терпеливым, уже не ворчал, не дёргался, просто изучал мох на стене и железное кольцо, к которому крепились цепи.

  Первая попытка, вторая – и вот щелчок.

  Ошейник разомкнулся, и я без труда сняла его, полюбовавшись алой полосой на шее Свена. Тот сразу вскинул подбородок, сделал глубокий вдох и повернулся ко мне. Наши лица оказались так близко, что я чувствовала запах крови, исходивший от мага. А ещё несвежее дыхание и тепло кожи.

  – Спасибо, – меня неожиданно легонько, безо всяких намерений поцеловали в щёку и отстранили. – Вот так и начнёшь сомневаться в ущербности женского ума.

  Я, признаться, опешила от подобного излияния благодарности. И вежливое слово сказал, и губами кожи коснулся, и комплимент в своём духе отвесил.

  Свен же ругнулся, помянув графа Скордео, и замер, уставившись на дрожащий фитилёк. Я всё ждала, что маг что-нибудь предпримет, но он просто сидел и не двигался.

  Мигнув, погасла свеча.

  Камера погрузилась во мрак, и я непроизвольно подвинулась ближе к Свену. Повсюду мерещились гигантские крысы и злобные духи, даже потолок, кажется, стал ниже. Я не видела его, чувствовала.

  – Мы так до утра сидеть будем? – не выдержав спросила я.

  – Нет, – коротко ответил маг и, нащупав, ухватил за руку и дёрнул к себе. Не ожидая подобного, взвизгнула, потеряла равновесие и больно ударилась головой о стену.

  – Вот неуклюжая! – недовольно пробормотал Свен.

  Раз – и я оказалась у него на коленях. Заёрзала, а потом решила: не стоит. Тут тепло, мягко, гораздо лучше, чем на корточках или на полу. Интересно всё же зачем меня сюда посадили?

  Звякнули цепи, и тяжёлая рука Свена легла на бедро.

  Я мигом напряглась, задумавшись, по какому сценарию пройдёт остаток ночи.

  – Ну, что творится в замке? – нахал и вторую руку устроил рядом с первой. – Можешь опереться, только локти убери. Ты, смотрю, ухоженная, цветущая... На что графу сгодилась?

  – Если б знала! Наверное, иномирянка заинтересовала.

  Вслед за Свеном перейдя на шёпот, поведала о своём заточении, беседе со служанкой и владельцем замка. Не забыла и о таинственном госте, который прибудет с часу на час.

  – Плохо! – цокнул языком маг. – Только сообщника той твари не хватало. Я не успею восстановить силы. Ничего подозрительно не видела? Видишь ли, Врата просто так не откроешь... А ещё врала, будто в вашем мире нет магии!

  Мозг лихорадочно перерабатывал информацию. После раздумий я в полной мере разделяла опасения Свена. Совсем забыла о пособнике архиведьмы, который обустроил её на Земле, а тут он сам явится в Галанию.

  Рука Свена меж тем поглаживала бедро. Судя по сопению, маг напряжённо размышлял, и вовсе не о моих прелестях.

  Воспользовавшись приглашением, положила голову на плечо Свену и зевнула. Что поделаешь, день выдался напряжённым, а тут, хоть и воняет, мягко – вот и сработали инстинкты. 'Живая подушка' не возражаоа, думала себе, что-то бормотала...

  И тут я вспомнила об Андреасе.

  Сон как рукой сняло.

  Я распустила корсаж – в темноте всё равно не видно – и достала миску.

  – Ты чем там занимаешься? Вспоможением узникам? – Темно-то темно, а Свен то ли увидел, то ли догадался. – Я как-то при других обстоятельствах рассчитывал, хотя и теперь не откажусь.

  Вот ведь мужчины, у них одно на уме!

  Фыркнула, дала миской по рукам Свена – а нечего лезть, куда не просили! – и кое-как, на ощупь, зашнуровала платье. На коленях сидеть осталась – что ни говори, а это самое уютное место в камере.

  – Собственному жениху на пороге смерти... Кстати, что это ты с собой притащила? Странная защита девичьей чести.

  Свен нашарил отскочившую мне на подол миску и, видимо, пару минут изучал.

  – Посуда, – наконец констатировал он. – Лучше бы нож стащила! Пригодится в графской постели.

  Видя моё непонимание, Свен пояснил:

  – Вы ужинали вдвоём. Неужели не догадалась? Или решила, будто графу так интересно о чужом мире послушать? Ха, да у него маг знакомый оттуда, на кой ему ты?

  Хороший вопрос, и, увы, у меня нет на него ответа.

  Объяснила, где взяла миску, и робко поинтересовалась, сумеет ли Свен почуять колдовство.

  – Ха! – в этом междометии читалось многое. Жаль, выражения лица мага не видела.

  Холодные цепи скользнули по мне, едва не дали по носу, – судя по всему, Свен поднёс миску к лицу.

  – Обычный дурман, – вынес вердикт маг и швырнул миску об стену. – Больше трёх суток не действует. А теперь собери черепки и встань за дверью, но так, чтобы не пришибло.

  – Зачем? – не поняла я.

  – Затем, что подыхать здесь не собираюсь, даже если последние часы скрасишь. Приставишь черепок к горлу тюремщика, заберёшь ключи от кандалов. А ещё лучше просто прирежь. Это легко – в горло всади и прокрути.

  Сглотнула, представив нарисованную магом картину.

  Ладно, Ира, так надо. Помнится, одного ты уже убила, теперь пришёл черёд второго. Одна жизнь нехорошего человека против жизни трёх хороших людей. Угу, но жизнь же!

  Черепки искала долго, умаялась, пока обшарила склизкую солому. Наконец нашла и по стеночке побрела к двери.

  Свен терпеливо ждал, пока найду нужный уголок, а потом устроил представление, едва не посадив голос. Но всё же себя маг берёг, поэтому активно использовал цепи, которые гремели так, что глухой бы услышал.

  Разумеется, буйство узника не осталось незамеченным

  Отъехала дощечка, и сквозь окошечко на пол камеры упала полоса света.

  – Чего расшумелся,***? – этого слова я не знаю и знать не хочу, родного мата и познаний в галанийском хватает. – Сейчас как врежу, мигом успокоишься.

  – Ну, давай.

  Я бы на месте тюремщика насторожилась, услышав столько самоуверенной наглости в тоне Свена. Похоже, маг что-то задумал, а не надеется только на мои черепки.

  Дверь в камеру отворилась, впустив немного свежего, а на самом деле просто менее спёртого воздуха.

  Рассерженный заспанный тюремщик с факелом в руке решительно шагнул в камеру и замер, вылупив глаза.

  – А девка где? – недоумённо спросил он.

  Пора!

  Я выбралась из укрытия, подкралась и, как учили, приставила остриё черепка к горлу. Кажется, даже надавила. Почему кажется? Да потому, что я плохо соображала от пульсировавшей в висках крови.

  – Ключи отдал, – флегматично приказал Свен.

  Оправившийся от шока тюремщик ответил руганью и попытался перехватить моё запястье. Со страху рука дёрнулась, и на неё капнула кровь.

  Ой, мамочки!

  Тюремщик захрипел, развернулся и пошёл на меня. Я его только ранила и раззадорила.

  Пятясь, выставила руку с черепком для обороны. Грешным делом подумала, не выскользнуть ли за дверь, но, вспомнив о страже в конце коридора и дверях на запорах, решила, снаружи не лучше.

  – Да я тебя сейчас, тварь...

  Тюремщик не договорил и рухнул ничком, расквасив нос.

  Я, всё ещё не выпуская черепок, подняла испуганный взгляд на Свена – его работа.

  – Что стоишь, ключи, факел! – рявкнул маг и скривился, будто от боли.

  Солома уже дымила, но огонь на промасленной тряпке ещё не потух, мне удалось спасти его и снова дать разгореться, подержав на сквозняке. Потопала, попрыгала по месиву под ногами – вроде погасло – и склонилась над тюремщиком.

  Мёртвый, не дышит.

  Отдёрнула руку, но со второй попытки заставила себя обыскать покойника и подала тяжёлую связку Свену, пусть разбирается, что тут от чего. Тот сориентировался мгновенно, с необыкновенной проворностью разомкнул кандалы и, чуть прихрамывая, метнулся к двери.

  – Не лезь и не высовывайся! – не оборачиваясь, крикнул Свен, и я с готовностью забилась в дальний угол.

  Оказалось, спешил, не жалея себя, маг не просто так. Вот недаром служил в городской страже! Я даже не подумала, расслабилась, нюни распустила, а он не забыл о солдатах. Если бы не Свен, лежала бы сейчас бездыханная на гнилой соломе. Дверь в камеру ведь открыта, звуки под каменными сводами разносятся быстро, а тюремщик подозрительно долго не возвращался, и, разумеется, охрана решила проверить, куда он запропал.

  Свен действовал молниеносно. Замерев у порога, так, чтобы видеть коридор, но не подставляться под удар, – спецназ да и только! – он щедро попотчевал солдат магией.