Текст книги "Забвение роз (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

  Наконец Темнейшей разорвал контакт и обернулся к Шардашу.

  – Тянутся руки попытаться меня убить? – без обиняков спросил император, легко прочитав чувства профессора по выражению лица. – А я бы, на твоём месте, поблагодарил. И, прежде всего, Ролейна, который оторвал меня от дел и притащил сюда.

  – Спасибо, – тихо произнёс Шардаш, чуть склонив голову. Как бы то ни было, а Темнейший прав. Не появись он, все бы умерли.

  Кровь капала в глаз профессора из рассечённой брови, приходилось часто моргать. Уши тоже, кажется, тоже кровоточили – последствия удара крыльев Ионафана. А ещё были содранные бока и рваная рана на груди.

  – Перевязала бы, – обращаясь к Власелене, кивнул император на Шардаша. – А ты, Ролейн, в наказание за своеволие, поработаешь некромантом.

  – Но я не... – начал было Асварус, но, наткнувшись на взгляд Темнейшего, замолчал. Кто его знает, сытый ли.

  Когда-то магистр желал, чтобы демон в Джаравеле дремал, сейчас же желал его пробуждения. Высший вампир, бесконтактно высасывающий существо до стостояния небытия в любом мире, невольно вызывает желание оказаться подальше.

  – А я расскажу, – растягивая слова, заверил император и вразвалочку подошёл к Бардису. Цокнул языком, присел на корточки и коснулся лба. – Всё не так уж плохо, Ролейн. Свеженький, с неповреждённой аурой, да и внутри жизнь ещё теплится. Ладно, сам, а то со страху что-то напутаешь. Сколько лет меня знаешь – а боишься. Не стыдно?

  Чёрный коготь чиркнул за ухом магистра дважды, показывая, что его владелец всем сердцем расположен к Асварусу. Легонько оттолкнув друга, Джаравел накрыл крыльями тело алхимика, предпочитая не показывать, что делает.

  Магистр подошёл к Шардашу, бегло осмотрел и настоял на том, чтобы он не стоял, а хотя бы сидел. Охающая Власелена уже спешила с уцелевшими мазями и бинтами, с надеждой косясь на императора.

  – Он поможет, – устало вздохнув, прикрыл глаза профессор, позволив ведьме и учителю творить с собой всё, что им заблагорассудится. – Только какую плату потребует взамен?

  Лечебная магия убаюкивала, Шардаша клонило в сон.

  – Значит, твоя малютка не передала, на каких условиях я предлагал спасти вас обоих? – прокомментировал император. Профессор усмехнулся: не только у оборотней отличный слух. – Услуга за услугу. Без крови. Ну, согласишься, или будешь бороться с Белой стражей в одиночку? Откажешься, за жизнь старика расплатится его жена. Или Ролейн. Только возьму с процентами.

  Задумавшись, Шардаш согласился. Попасть в столицу без чужой помощи практически невозможно, а белые стражники шли попятам. Через сколько они окажутся здесь, и что раненный профессор сможет им противопоставить? Безусловно, чуткие руки ведьмы, её проверенные веками снадобья, магия магистра и регенерация оборотня быстро поставят на ноги, но счёт шёл на часы, палач ждать не станет.

  Слово императора перевесит тысячу чужих слов. И без Темнейшего Бардис Ики никогда не откроет рта и не признается в совершённом некогда преступлении.

30

Необыкновенно тихий Ионафан, понурившись, сидел в кресле в кабинете императора. От Шардаша, которому разрешили постоять в уголке, не укрылась бледность демона: донорство не проходит бесследно даже для высших тёмных.

  Темнейший расхаживал по комнате, распустив крылья. Император хранил молчание, но оба свидетеля знали: он говорил с Наитемнейшим. Статус собеседника выдавала мимика Джаравела, как то вздымались, то опускались крылья, почтительный наклон головы. Наконец император сложил губы в улыбку, поднял подбородок и вслух пропел:

  – Хорошо, на моё усмотрение. Долгих победных столетий, дядя.

  Ионафан дёрнулся, попытался сбежать, но, наткнувшись на взгляд Темнейшего, вернулся на место.

  Император задумчиво повертел оба перстня с розами и вздохнул: 'Вот ведь морока – возвращать один Бригиатте!'.

  Вспомнив о существовании Шардаша, Джаравел повернулся к нему:

  – Что ж, предъявите лаксенскому правосудию не только воспоминания.

  – Ионафан, – демон встрепенулся, – пойдёшь с ним. Покажешься, намекнёшь, что безобразничал и уйдёшь через пространственный коридор к сестре. Немедленно. Двадцатилетний запрет появляться в Солнечном мире.

  Ионафан зашипел, выпустив собственные крылья, боком пошёл на императора:

  – Ты мне не указ, только отцу решать! Ты никто!

  Джаравел закатил глаза и сладким голосом спросил:

  – Тебе понравилось летать и шататься? Вот ведь настырная глупая молодость! Паладин тебя учил, я добавил – нет, всё туда же!

  – Пятьдесят лет, Ионафан, – в голосе императора прорезался металл. – И о мести старому Ики забудь. Увижу, узнаю, а я узнаю, Наф, потому что Солнечный мир мой, никакая сестра не спасёт. Отправлю в ссылку. Знаешь, что сказал Наитемнейший? 'Делай с ним, что хочешь, его выходки мне надоели'.

  Ионафан открыл рот, чтобы возразить, но промолчал, увидев, как резко выросший в размерах Темнейший выставил вперёд крылья, ощетинившись когтями-кинжалами.

  Шардаш понял, чего испугался демон: поза императора выражала готовность к нападению. Он предупреждал: ещё шаг или звук, и Ионафан пожалеет. Профессор сам непроизвольно вжался в угол. Лишённый оружия, даже волшебной палочки: их пришлось оставить магистру на временное хранение, – он чувствовал себя беззащитным перед лицом древнего демона.

  Только язык юнца повернулся бы назвать императора полукровкой. Да, пусть мать Джаравела – вампирша, Шардаш не сомневался, что Темнейший без труда убьёт Ионафана, если потребуется. Хотя, если верить легендам, покойная леди ФасхХавел, глава клана Вечности Дома ночи, ничем не уступала демонам. Она унесла с собой жизни тридцати магов в достопамятном бою – такова была сила Неспящей.

  – Ты не посмеешь! – выкрикнул Ионафан, но трусливо, несмело. – Сестра...

  – Вечно за юбкой сестры прячешься! – крылья императора веером раскрылись, открыв сложенные на груди руки. – Тогда она тоже тебя выгородила. Если на то пошло, ты тоже виновен в смерти Синтии. Не смог доказать своего права! Да, отец бы прогнал, но ты женился бы, и им пришлось бы смириться. Но нет, ты боялся...

  Ионафан сокрушённо покачал головой:

  – Ты не прав, ты не знаешь, пересказываешь то, что желала поведать семья. Не при нём, – он покосился на Шардаша, – потому что мне придётся говорить дурно о матери. Я-то боролся, Джаравел, но они обманули и убили её. Война – это так удобно, правда?

  Император задумался и сменил позу. Исчезли напряжение и угроза. Он вспомнил те далёкие времена, убитых демонов и задумался: может, Ионафан имел право мстить?

  – Хорошо, – заявил Темнейший, – я прослежу, чтобы Бардис Ики был наказан по законам Лаксены. Не думай, что я оправдываю его. Но признаться в убийствах придётся. Идём!

  Император махнул рукой Шардашу, и тот покорно подошёл, понимая, что не время и не место возражать. Если Темнейший поможет спасти Мериам, профессор потерпит. Даже пренебрежение императора к людям. Хотя оно закономерно: демоны презирали существ, лишённых магии. Император ещё лоялен, нисходил до нужд подданных, а тот же Ионафан не скрывал, что люди – лишь пыль.

  Золотые искры осыпали Шардаша и Ионафана, и Темнейший перенёс их в Наисию.

  Столица Лаксены ничуть не изменилась с тех пор, как профессор видел её в последний раз. Разве что сейчас Шардаш рассматривал её днём и не таился под капюшоном плаща.

  В качестве места переноса император выбрал одну из центральных улиц Наисии, подгадав время проезда королевского кортежа. Каждый день монаршая чета выезжала на прогулку. Маршрут менялся, но Темнейший ещё с утра знал, по каким местам он пройдёт.

  Кони всхрапнули, напуганные сиянием. Солдаты взялись за оружие, оцепив короля и королеву. Слуги спустили собак.

  Император шагнул вперёд, хлопнул крыльями – и псы, поджав хвосты, разбежались по подворотням.

  Капитан королевской стражи стушевался, не зная, как поступить.

  – Раймунда, мне нужен ваш муж. Вы тоже можете остаться. Остальные – прочь.

  – По какому праву вы... – возразил капитан, но тут же осёкся.

  Поклонившись, едва не разбив от усердия голову о лошадиную шею, он увёл солдат на соседнюю улицу.

  Король и королева остались одни.

  Раймунда, не таясь, достала волшебную палочку, показывая, что готова дать бой. Её супруг сжал в ладони медальон – и уже через мгновение рядом стояли шестеро белых стражников. Все маги. Судя по топоту копыт, вскоре должны были прибыть новые силы.

  – Страден, ты хочешь войны? – император обвёл рукой собравшихся магов. – Всех волшебников собрал, Академию по тревоге поднял? Тогда верни долг, потому что убивать меня за мои же деньги – слишком даже для человека.

  – Что вам угодно? – осведомился король. – Второй визит за месяц и такой же наглый...

  Темнейший цокнул языком и вытянул руку, любуясь двумя перстнями с розами. Стоявшие ближе к нему белые стражники отпрянули, зашушукались.

  – Помнится, я немного уменьшил денежное бремя Лаксены, когда попросил отпустить этого оборотня, – палец императора уткнулся в Шардаша. – Теперь я пришёл бесплатно водворить на твоей земле справедливость. Оборотня, к слову, прости окончательно, а не гоняй за ним псов. Он защищался, имел полное право убить. И не просто на словах прости, а издай указ, по которому Тревеусу Шардашу возвращается доброе имя. Я ручаюсь, что он не причинит никому зла. Мысли и помыслы я читаю не хуже Видящих.

  Краем глаза уловив яркую вспышку, Темнейший недовольно протянул:

  – Ролейн, где тебя носит? Почему я должен бросать Империю и возиться с чужими подданными? Если капитан бонбриджской Белой стражи туп, это вина его начальника, а не жертв его тупости. Так что уладь всё и проследи, чтобы Ионафан не вздумал бежать. Тронет кого – прокляну. Моя аура позволяет.

  Ионафан пробормотал, что не обязан виниться перед какими-то людьми, и только из уважения к троюродному брату выполнит его просьбу. Император уже этого не слышал: исчез, растворившись в поднятом перемещением вихре снежинок.

  Магистр выступил вперёд, назвал себя и попросил разрешения переговорить с его величеством. Проходя мимо, Асварус сунул в руку Шардаша волшебную палочку и шепнул, что меч отдаст потом, всё равно в столице не потребуется.

  Магистр ордена Змеи пользовался уважением, поэтому король Страден без возражений согласился выслушать его. Несмотря на тесное знакомство с Темнейшим, никто ни в чём не мог упрекнуть Асваруса. Он верой и правдой защищал лаксенскую корону, несмотря на то, что официально поданным королевства не был. Семья Асварус оставалась верна правительнице дроу, сохранявшей нейтралитет в отношениях между демонами и людьми. Тем не менее, её подданных уважали больше, чем имперцев. Но, с другой стороны, у дроу действовал закон: помни о корнях, живи по правилам страны, которая тебя приняла.

  Магистр попросил пересмотреть дело Мериам Ики в связи со вскрывшимися обстоятельствами и настаивал на детальном осмотре её ауры. Он также заявил, что в резиденции его ордена содержится важный свидетель, который мог бы доказать невиновность адептки Ведической высшей школы. Видящий уже работал с ним под контролем местной Белой стражи, результаты поступят до конца дня.

  Ничего не понимавший король хмурился, затем подозвал одного из белых стражей и велел проводить Асваруса и его спутников в министерство магии, чтобы оно во всём разобралось.

  – И демона тоже, ваше величество? – блюститель закона недоверчиво покосился на Ионафана.

  Король задумался. Присутствие демона пугало. Уж не задумал ли чего император? Он давно посматривал на Лаксену, желал отхватить лакомый кусок, но мешали маги. Как бы ни был силён Темнейший, война стоила бы ему больших жертв. На сторону королевства встали бы все людские государства, а так же сочувствующие светлые страны, поэтому император пытался купить соседа, время от времени ссужал крупные суммы в долг и надеялся, что Лаксена не сможет их выплатить.

  Однако, кто знает, что на уме у демона? Пускать его в сердце столицы – преступная халатность. И Страдан решил, что Ионафану в Наисии не место. Если тому есть, что сказать, пусть скажет сейчас и уходит.

  – Есть! – фыркнул Ионафан. – Тех, что в Бонбридже, убил я. Тем перстнем, что отобрал мой старший троюродный братец, которого вы со страху зовёте Смертью. Второй такой перстенёк волей судьбы временно оказался у тёмного оборотня. Меня он не интересовал вовсе. Я хотел, чтобы девчонка ответила за дела своего деда. Боль за боль. Вот и выкрал колечко. Она, дурочка, взяла то, что ей подбросили. Перстень из-за частиц ауры Синтии перепутал девицу с демоницей и признал.

  – Дальше, правда, – демон поморщился, – оборотень вернул перстень, пришлось красть второй и планы менять. Но всё равно вы, людишки, решили, будто девица всех убивала. Что с вас взять – низшие существа! А трупы эти – мои. Жаль, что не казнят дуру – такую месть испортили!

  Сплюнув, демон крутанулся против часовой стрелки и, сочтя обещание выполненным, перенёсся за тысячи миль от Лаксены. Он и так унижался, стоял, будто изгнанный, а не сын Наитемнейшего, ждал, пока магистр и король договорят. То, что Асварус – друг императора, Ионафан знал, поэтому сдерживался, терпел, понимая, что за магистра Темнейший убьёт как за себя. Или ужесточит наказание: судя по ухмылке, император подумывал об изгнании и наверняка настаивал на нём, но вмешалась дочь Наитемнейшего.

  Троюродного брата, наглядно доказавшего свою силу, Ионафан побаивался. Император нашёл бы и на краю Мрака. Но выслушивать обсуждения своей особы местным монархом – этого демон не вынес.

  Оправившись от изумления, король перевёл взгляд на Асваруса:

  – Если это правда... Пусть немедленно повторно осмотрят обвиняемую и пригласят Видящего.

  – Как, её допрашивали без Видящих, даже 'Всевидящее око' не применили?! – не выдержав, сорвался Шардаш.

  Только жест магистра удержал профессора от того, чтобы взять за грудки ближайшего белого стражника.

  – Я только что простил вас, не заставляйте пожалеть об этом, – нахмурился Страден.

  – Всем займусь я, – подала голос королева. До этого она хранила молчание, но внимательно слушала и наблюдала за происходящим. – Помню, мне докладывали о перерождённом духе. Что ж, лично повторно осмотрю и допрошу её.

  – Надеюсь, – Раймунда улыбнулась профессору, – вы доверяете своей королеве?

  – Да, ваше величество, – склонив голову, глухо ответил Шардаш. – Целиком и полностью.

  – Прекрасно, тогда не будем терять времени. А вы, – Раймунда указала на магистра, – приведёте своего свидетеля. Вместе с Видящим. Жду через час.

  Стегнув лошадь, королева понеслась в сторону столичной магической тюрьмы. Белые стражники едва поспевали за ней.

  Король с оставшимися магами и вернувшейся свитой продолжил прогулку.

  Асварус и Шардаш остались в одиночестве стоять на заснеженной улице.

  Мериам съёжилась в углу камеры, гипнотизируя глазами крысу. Даже отпугнуть грызуна нечем: на руках те же браслеты, которые надевали на Шардаша в тюрьме. А если не отпугнуть, адептка останется без обеда. Или без ужина: Мериам плохо понимала, какое время суток. Окна всё равно не было, не проверишь.

  Крыса подбиралась к миске с хлебом, не обращая внимания на позвякивание цепей. Мериам едва не стонала от отчаянья. Ни на визг длиннохвостая тварь тоже не реагировала: знала, что узница ничего ей не сделает.

  За эти дни адепта навидалась столько крыс, что хватило бы на целую жизнь. И перестала бояться. Только спать приходилось чутко, чтобы, едва почувствовав острые коготки, дёрнуться, сбросив с себя грызуна. Хорошо, что они приходили поодиночке.

  Руки Мериам покрывали синяки – следы неаккуратного обращения с узниками. Кожа под ногтями кровоточила: в первый день адептка пыталась расковырять раствор, но быстро поняла, что так наружу не выбраться. Дверь крепкая.

  Тело болело от неудобной позы для сна и ушибов, полученных при недавнем падении. На допросах не били, но солдаты вели себя грубо. Зато кричали на Мериам всласть.

  Браслеты резали нежную кожу, впивались в неё, будто зубы. Иногда так сильно и больно, что на глазах выступали слёзы.

  Первые сутки Мериам рыдала, а теперь с молчаливой покорностью ожидала дня, когда её обезглавят.

  Все попытки убедить, что она не перерождённый дух, провалились. Адептку никто не слушал, никто не желал разбираться, тратить время и силы на подробное освидетельствование. Есть чернильное пятно на ауре – виновна. Носила перстень – виновна. Связалась с тёмным оборотнем – виновна.

  Шардаш... Мериам много думала о нём, единственной надежде на спасение. Но адептка понимала, что профессору самому не сладко. Да и не желала Мериам, чтобы он ценой своей жизни и свободы вызволил её. Не желала, но надеялась, что он придёт.

  Свидания не разрешали. Мериам просила дать возможность поговорить с родными – не позволили. После первого и последнего допроса о ней будто забыли, бросили в камеру и оставили ждать. Вчера объявили, что приговор вынесен, и она умрёт.

  Крыса всё ближе подбиралась к миске.

  Мериам, рискуя здоровьем, прыгнула, надеясь хоть так напугать наглого грызуна. Запах подстилки, на которую она приземлилась, ударил в нос, заставив позабыть о еде.

  Когда Мериам кое-как пыталась подняться, опираясь на скованные руки, лязгнул засов, и отворилась дверь.

  – Эй, чумазая ведьма, на выход! – крикнул тюремщик, резанув светом фонаря глаза.

  Адептка засуетилась, отчего вместо того, чтобы встать, плюхнулась обратно на гнилую солому. Тюремщику пришлось войти и помочь Мериам подняться.

  – Хоть бы умылась, страхолюдина! – поморщился он.

  Мериам метнула на него возмущённый взгляд: будто ей есть, чем умыться! Не той же водой, что дают для питья.

  Адептка ожидала очередного допроса, приготовилась вновь встретиться с гадкой улыбкой капитана Белой стражи, которому поручили завершить дело, поэтому удивилась, когда её поволокли в душевую.

  – Приведи в порядок, чтобы не воняла! – велел тюремщик толстой троллихе, сонно привалившейся к стене. – Полчаса вам. И тряпьё на ней смени, капитан велел.

  Мериам замерла посреди холодной душевой. Каменный пол и чистота помещения не вызывали желания раздеться. Да и как, со скованными-то руками!

  Троллиха зевнула, показав гнилые зубы, и, едва за тюремщиком захлопнулась дверь, поплелась к Мериам.

  – Ну, что встала, королева? Тряпки скидывай и вставай под воду. Мыло на полке возьмёшь, полотенце принесу.

  Адептка не желала раздеваться перед посторонним, противным ей существом. Видя, что Мериам не торопится, троллиха, ругая узницу, занялась всем сама. Толстые жёлтые маслянистые пальцы легко расстегнули крючки, стянули рубашку. Когда они коснулись голой кожи, Мериам дёрнулась – и тут же заработала оплеуху.

  Сгорая со стыда, не имея возможности толком прикрыться, адептка сжалась на холодном полу.

  Одежда Мериам, включая нижнее бельё, полетела в чан. Троллиха тут же развела под ним огонь, засыпала в воду струганного мыла и, обернувшись, велела адептке лезть под душ. Адептка покорно поплелась в указанном направлении.

  Троллиха, повозившись с чаном и отрегулировав огонь, вразвалочку подошла к Мериам, сунула ей мыло и включила воду. Сама не ушла, продолжая стоять и бесцеремонно разглядывать адептку.

  – Да ладно стесняться, будто девственнице! – заметив алые щёки Мериам, хрипло рассмеялась троллиха. – Мойся давай, времени в обрез. А то так, голую, по коридорам и поведут. То-то народ порадуется!

  Мыло выскальзывало, вода норовила попасть в рот, а ногам было холодно на каменном полу. В итоге адептка не столько помылась, сколько размазала грязь.

  Троллиха принесла полотенце, панталоны и грубую крестьянскую рубаху.

  Едва Мериам успела одеться, без стука распахнулась дверь, и на пороге возникли двое белых стражников. Они терпеливо дождались, пока адептку обуют, и повели её наверх.

  В комнате для допросов Мериам поджидала ещё одна неожиданность: вместо капитана она увидела женщину. Аристократку самых высоких кровей, о чём свидетельствовали наряд и перстни на пальцах. Дама носила перчатки, не сняла их даже в помещении. Кольца красовались поверх них.

  Женщина стояла спиной к адептке, но что-то в её фигуре показалось Мериам знакомым.

  – Ваше величество, узница доставлена, – низко поклонились стражи.

  Осознав, кто перед ней, Мериам упала на колени, моля о пощаде.

  Раймунда обернулась, улыбнулась и велела оставить их одних.

  – Не трать понапрасну слов, всё, что нужно, увижу сама. Говорят, тебя толком не допросили... Что ж, – королева подошла к коленопреклоненной адептке, – сейчас проверим, лгали ли демоны. О тебе пёкся Темнейший. Интересно, правда?

  Холодная скользкая ткань перчатки коснулась подбородка Мериам. Та покорно подняла голову, с надеждой взирая на королеву.

  Раймунда, поджав губы, пару минут разглядывала адептку, затем коснулась пальцем мокрых волос и понюхала.

  – Фи, ну и запах! – наморщила нос королева. – Будь любезна, встань и подойди к окну. Итак, что там у нас с аурой...

  Невидимое прикосновение Раймунды отдалось такой болью, что свело зубы. Однако Мериам мужественно терпела, понимая, что её величество – последний шанс на спасение. Королева же с интересом рассматривала вкрапление чужой ауры, даже достала волшебную палочку, чтобы было сподручнее.

  Сначала Раймунде тоже показалось, что перед ней перерождённый дух, но, попробовав отщипнуть кусочек тонкой материи, она с удивлением заметила под чернильным пятном прозрачные чистые частицы. А ведь должна была образоваться дыра.

  Мериам едва не потеряла сознание, когда королева произвела манипуляцию с её аурой. Закричала и забилась, будто в эпилептическом припадке. Из глаз брызнули слёзы, зубы скрежетали так, что, того и гляди, раскрошатся.

  – Подделка, – перестав терзать жертву, резюмировала Раймунда. – Оно поверх, а не внутри. Но как мастерски слилось! Повезло тебе, не казнят.

  Оставив адептку приходить в себя после магической пытки, королева вернулась к столу, коснулась хрустального шара и проворковала:

  – Магистр Асварус, время вышло. Где ваш Видящий, где свидетель?

  – Ожидают за дверью, ваше величество, – голос магистра раздался явно не из Ферама.

  – Так входите, – Раймунда дезактивировала шар. – Я закончила.

  Дверь отворилась, и Мериам ахнула. На пороге стоял дед, только почему-то с кожей цвета пергамента. Адептка радостно бросилась к нему, но королева властным движением велела оставаться на месте.

  – Я проверила: действительно наложение. Немудрено, что маги просмотрели: там копаться надо, вникать. При первичном осмотре – перерождённый дух. Но, – Раймунда сжала губы, – это не освобождает от ответственности халатных работников.

  – А что у вас, магистр? – королева вновь излучала доброту и приветливость.

  – Чистосердечное признание и раскаянье. Морт, – Асварус позвал задержавшегося в коридоре Видящего, – огласи, пожалуйста, то, что выкопал в голове Бардиса Ики. Пусть её величество решает, виновен он или нет.

  Видящий вошёл, поклонился и равнодушно, не упустив ни одной детали, рассказал о событиях давно минувших дней.

  Бардис во время рассказа смотрел на внучку и плакал, умоляя его простить. Мериам сначала не понимала, за что, а, узнав, села на пол от удивления. Как же Шардаш догадался, давно догадался? И почему дед столько лет молчал?

  Морт закончил и отошёл за спину магистра.

  Раймунда осмысливала услышанное. Так и не озвучив решения, она подошла к двери и велела позвать капитана Белой стражи, который арестовал Мериам. Когда тот явился, королева потребовала извиниться перед адепткой и объявила, что капитан лишён офицерского звания.

  – Вас, – Раймунда обернулась к Бардису, – следует примерно наказать, чтобы другим было неповадно. Поработаете бесплатно на королевство. Всю оставшуюся жизнь. Я припишу вас к лаборатории Академии чародейства. Еда – за государственный счёт. Одежда – на усмотрение ректора. Мериам Ики отпустить, выдать одежду и деньги на расходы в размере... Сколько стоит дом в деревне? Столько и дайте. Дело закрыто. Теперь проводите меня, господа.

  По очереди протянув мужчинам руку для поцелуя, королева выплыла из комнаты, оставив после себя пряный аромат духов.

  Асварус подмигнул Мериам, шепнув, что её ждут.

  – Только переоденьтесь, а то на улице холодно, а оборотни – существа горячие. Может не утерпеть, – рассмеялся магистр и снял с адептки оковы. – Пойдёмте, страдалица, а то, пока капитан пошевелится, вы околеете. С дедом потом поговорите, ему в себя от встречи с демонами и монаршими особами придти надо.

  Мериам вопросительно глянула сначала на Бардиса, затем на хмурого капитана и выскользнула за дверь вслед за магистром. Ей не верилось, что всё закончилось.

  Асварус перенёс адептку в комнату отдыха стражи и обещал вернуться с одеждой и деньгами. Не успели подсохнуть волосы, как к ногам Мериам упали новенькие шуршащие пакеты, а на постель плюхнулся кошелёк.

  – Извините, часть пришлось потратить, – вслед за вещами яркой вспышкой возник магистр. – То, что предлагали стражники, носить нельзя, да и размер не ваш. Так что переодевайтесь – и вперёд, к любимому. Он там чуть караул не загрыз, в подробностях рисовал, что с кем сделает. Отправлю к нему капитана: пусть разомнётся ученик. Ваши синяки и ссадины ведь стоят больших неприятностей для одного нерадивого белого стражника?

  Не успела Мериам возразить, что не желает кровопролития, как Асварус исчез.

  Адептка не верила, что свободна, когда шла по коридору, спускалась по лестнице. Не верила, когда часовой отворил перед ней входную дверь и выпустил во двор.

  Мир встретил Мериам пасмурным небом, свежим снегом... и звуком чего-то тяжёлого, упавшего на землю. Обернувшись, адептка увидела Шардаша, державшего за горло капитана Белой стражи. Судя по выражению лица профессора, он собирался задушить жертву. Одной рукой, прямо в воздухе.

  На лице разжалованного офицера пунцовел 'фонарь' под глазом, губа кровоточила, а одежда пребывала в плачевном состоянии, будто ей с остервенением вытирали ступени.

  Столпившиеся вокруг солдаты требовали прекратить истязание, пробовали отбить товарища, но стоявший чуть в отдалении магистр ловко лишал их такой возможности одним мановением волшебной палочки.

  Кинув капитана наземь, Шардаш от всей души пнул его в живот. Белый стражник взвыл и выплюнул, что ещё припомнит 'вонючему оборотню' все удары.

  – Да неужели? – профессор отвесил поднявшемуся на колени капитану удар в челюсть, наслаждаясь результатом. – Я всего лишь возвращаю долг.

  – Тревеус! – закричала Мериам, испугавшись, что за избиение белого стражника, да ещё при свидетелях, профессора посадят в тюрьму. – Прекратите немедленно, прошу вас!

  Шардаш швырнул потрёпанного капитана солдатам, метнулся к адептке и на глазах у всех заключил в объятия. Крепко прижимая к себе, профессор снял Мериам со ступенек крыльца и, прикрыв глаза, втянул запах кожи. Тюремные запахи не могли перебить того самого, желанного и сладкого. Не удержавшись, профессор поцеловал адептку, бережно опустил на землю и взял за руки.

  Мериам молчала и улыбалась.

  Сняв перчатки с рук адептки, Шардаш приник губами к запястью и замер, нахмурившись. Проследив за его взглядом, Мериам увидела синяки.

  – Я убью его, – пообещал профессор, пытаясь отыскать глазами капитана. – Найду и убью.

  – Не надо, – покачала головой Мериам, вспомнила сцену драки и поёжилась. Ласково провела пальцами по щеке Шардаша и попросила: – Ради меня, хорошо?

  Профессор глухо зарычал, но промолчал, подчиняясь. Ничего, у него найдётся время для мести, даже если Мериам её не желала.

  Адептка вздохнула и прижалась щекой к груди Шардаша:

  – Кажется, я целую вечность не слышала биения вашего сердца...

  Профессор хотел снова поцеловать адептку, но услышал над ухом покашливание магистра.

  Асварус предположил, что для свидания больше подходит спальня, а не тюремный двор, где даже прилечь негде.

  Напряжение спало.

  Шардаш рассмеялся и, не выпуская Мериам из объятий, поблагодарил магистра за помощь.

  – Я тоже рад, что не ошибся в своё время, – заметил Асварус. – Вы доказали право быть паладином. И в бездну Мрака предрассудки об оборотнях!

  – Береги его, – обратился магистр к стыдливо выглядывавшей из-за плеча Шардаша Мериам. – Он ради тебя жизнью рисковал, даже на сделку с императором пошёл.

  Адептка испуганно взглянула на профессора: какую такую сделку? Тот взглядом ответил: 'Потом' и, не обращая внимания на толпившихся вокруг солдат, занял мысли Мериам исключительно поцелуями.