Текст книги "Забвение роз (СИ)"
Автор книги: Ольга Романовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Мериам толкнули. Она выронила сумку, а профессор поднял. Адептка тогда ещё не знала, что он будет преподавать у них, и поблагодарила за помощь.
Со своей фарфоровой кожей и золотом волос, нагретых солнцем, Мериам будто светилась изнутри. В тот день Шардаш впервые обратил на неё внимание, хотя до этого наверняка видел в толпе младших классов.
Потом были любовные романы, которые Мериам читала на занятиях. Они мешали сосредоточиться: Шардаша отвлекало желание, рождённое в адептке книжными страницами. Даже ученицы, проявлявшие откровенный интерес к его персоне, настолько откровенный, что не почувствовать невозможно, не будили такого раздражения. Теперь профессор сознавал его причину, понимал и то, почему выбрал Мериам среди тех трёх адепток-заложниц. После же дней, проведённых вместе в лесу, профессор понял, что не променяет Мериам Ики ни на кого на свете. Её было, за что любить. Странно, что этого не замечали адепты.
Пытаясь вспомнить, где привязал коня, Шардаш попутно разрабатывал план дальнейших действий. Встреча с Ионафаном стояла на первом месте. От её исхода зависело многое.
Шардаш попробует просто поговорить, решить дело миром, как тёмный с тёмный. Если не выйдет, докажет, что заслужил право учить других и носить знак Змеи.
На задворках сознания мелькнула мысль об Эне. Надо было спросить у Мелисы, убили ли гадюку, или её приютила Нора.
С другой стороны – дед Мериам. Чем быстрее Шардаш переговорит с ним, тем больше шансов помочь адептке. В итоге дилемма: куда открывать переход?
– Тревеус?
Профессор вздрогнул и медленно обернулся. На дорожке, слабо освещённой световым шаром, стоял Селениум Крегс. Изо рта у него шёл пар: ночью в Бонбридже тоже прохладно, а директор вышел в парк без верхней одежды.
– Матисса настучала? Уже ухожу. Обещаю не возвращаться.
– Нет, Тревеус. Давайте ко мне в кабинет, а? Чаю выпьем, поговорим. Безо всяких чар, – Крегс указал на замершую в боевой готовности палочку Шардаша и добавил с укором: – Я ведь отказался помогать отслеживать ваши перемещения: не вели вы себя как преступник. И все эти годы... Может, я и добряк, но не слепой. Так по чайку, Тревеус?
В кабинете директора было тепло. Усадив гостя, Крегс ненадолго вышел.
Странно, в приёмной не оказалась госпожи Норы. Рабочий день, несомненно, окончился, но она бы наверняка осталась, чтобы взглянуть на Шардаша. Да и час не поздний – всего пять вечера. Значил, директор отослал, желая побеседовать один на один.
Через пару минут заспанный Тоби водрузил на стол чашки и тарелку с печеньем и поинтересовался, не желает ли Шардаш ещё чего-то к чаю.
– В чай, Тоби. Две ложки и покрепче.
Ниссе кивнул и скрылся за дверью, чтобы вернуться с початой бутылкой полынной настойки.
– А мне мёду, – раздался с порога голос директора. Шардаша задумался, где Крегс пропадал всё это время. – Что-то горло першит.
Когда зелёный ушастик исчез, в кабинете ненадолго воцарилась тишина, прерываемая лишь бренчанием ложечки.
Первым молчание нарушил Крегс, сообщив, что доложил местному отделению Белой стражи об изменении местонахождения Шардаша: 'А то они бы подняли тревогу. Я сказал, что вы меня попросили'.
Профессор удивлённо поднял брови: с чего директору помогать оборотню? Разве не благо, если из страны выдворят высшего тёмного? Отразившиеся на его лице сомнения всего двумя фразами разрешил директор:
– Вы для меня – преподаватель Ведической высшей школы. Возвращайтесь.
Шардаш уставился на него как на ненормального и встал:
– Вот чего не люблю, так это лжи. Матисса коротко и ясно обозначила отношение ко мне всей Школы. Вы ведь белых стражников сюда вызвали, так? Только не за мной надлежало следить, а за демонами, которые лазают по комнатам адепток и крадут их вещи.
Директор тоже поднялся, прося успокоиться и заверяя, что видовая принадлежность профессора для него неважна. Вышло неубедительно, потому что голос дрогнул. Чтобы скрыть это, Крегс перевёл разговор на таинственного демона, которого упомянул Шардаш, и судьбу пропавшей Мериам Ики.
– Как, вы не знаете? А ещё директор! Её казнить собираются, Селениум, за то же, в чём обвиняли меня. И если я – тёмный и не человек, то она не перерождённый дух! – незаметно для самого себя, профессор перешёл на крик, затем махнул рукой, открыв пространственный коридор. – Рад был встрече и прощайте.
Крегс помешал его перемещению, мягко отбросив профессора в сторону.
Шардаш шумно втянул в себя воздух и взялся за палочку. Что ж, этого следовало ожидать. Но слова директора вновь удивили:
– Я желаю помочь. Родители Мериам в Бонбридже, разыскивают дочь. Им не сообщали. Что эта за дикая история, кто так невзлюбил бедняжку?
– Сынок Наитемнейшего. Большего не скажу и так теряю время.
– Только самоубийц мне не хватало! – вздохнул директор. – До этого вы проявляли куда больше здравомыслия. Право слово, Тревеус, вас силой удерживать?
– Не держать вовсе, – посоветовал Шардаш. – И палочку опустить. Благородство – это хорошо, Селениум, но ведь вы сами себе не верите. Какое тут возвращение! Лучше осмотрите комнату адептки Ики на предмет чужого вторжения. И намекните Белой страже, что тут принц Ионафан с недружественными намерениями бродит. Когда остановят поговорить, пусть на пальцы посмотрят. За чай спасибо, за то, что убить не попытались, тоже. Надеюсь, ещё свидимся.
Залпом допив свою чашку, Шардаш, подстраховавшись силовой стеной, вторично вызвал коридор перехода. На этот раз директор не мешал, и профессор благополучно перенёсся в парк.
Найдя по запаху коня, Шардаш надвинул капюшон, вскочил в седло. Он не удосужился воспользоваться услугами привратника и заставил животное взять препятствие в виде забора, подсобив левитацией. Вслед полетели ругань и крики, но профессора не волновала поднявшаяся в Школе тревога: конь летел в сторону порта, где, если верить Мелисе, сейчас веселился Ионафан.
Скачка едва не стоила лошади и всаднику переломанных костей. Они каким-то чудом не скатились в Нижний город по скользкой мостовой, не задавили никого из прохожих. Кое-кто, грозя вслед кулаком, советовал позвать стражу. Шардаш мысленно решил, что не станет разговаривать с представителями закона, сразу воспользуется палочкой.
Профессор проклинал демонов за отсутствие запаха, но надеялся на удачу, что заметит неестественно высокую фигуру в толпе. Увы, Шардаш потратил время впустую и вынужден был заночевать вне стен Бонбриджа: боковым зрением он уловил слежку и предпочёл не запирать себя в ловушку. Да и 'хвост' из белых стражников мешал. Ещё заберут в замок Эколь, проверить, не взбесился ли. А так немного магии – и на пару часов можно забыться тревожным сном в деревенском домишке. Явится Белая стража – Шардаш услышит: за городом звуки разносились хорошо, чисто и звонко.
29
Шардаш вслушивался в каждый звук, надеясь вовремя почувствовать опасность. Весь день он потратил на запутывание следов. Белая стража мешала, действовала на нервы. Даже питаться приходилось тем, что добыл сам. Поневоле напрашивались слова благодарности ордену, научившему делать из непригодных на первый взгляд к употреблению вещей съедобные даже для человеческого организма.
Безусловно, Шардаш мог перейти на звериный образ жизни, но отучить себя быть зверем сложнее, чем им стать.
Конь устал и едва передвигал ноги по унылому полю, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Четвёртый пространственный коридор за день и лошади дался тяжело, не говоря о профессоре. Зато, по подсчётам Шардаша, преследователи отстали, а он находился неподалёку от цели – лесов восточной части Лаксены.
Места пустынные, только волки да нечисть бродит.
Парочка низших тёмных существ пыталась атаковать профессора ночью и валялась теперь на снегу со вспоротыми животами и без глаз. Магия и нож сделали своё дело. Шардаш усмехнулся: до сих пор помнит каждое движение, не стал теоретиком. Именно так, не думая, и следует убивать.
Через три года меч паладина вновь занял место в ножнах. Профессор призвал его сразу, как только оказался в Бонбридже. Белые стражи не нашли припрятанный клинок, хотя наверняка перевернули вверх дном всю комнату Шардаша. Но профессор в своё время позаботился о тайнике – как чувствовал, что иллюзии, которые работали на учениках, не проведут магов на государственной службе.
Увы, заклинание призыва не действовало на большом расстоянии, поэтому меч лёг в руки только в темноте школьного парка.
Наконец на горизонте забрезжила вожделенная серая полоска, а нос уловил запах дыма.
Шардаш надеялся, что Ионафан не добрался до деда Мериам первым. Воспользоваться магией и открыть пространственный коридор профессор не мог: экономил силы для поединка. Шардаш догадывался, какую опасность представлял младший сын Наитемнейшего, и реалистично оценивал свои возможности. Победить Ионафана можно, только шансов самому выжить немного. Зато есть орден, который довершит то, что начал профессор.
Лес обрёл зримые очертания. Показалась деревенька, манившая запахом еды. Трезво рассудив, что голодный усталый воин – заведомо труп, Шардаш свернул туда и через полчаса устроился с горшком мясной похлёбки в трактире. Коня профессор решил оставить здесь: животное и так намучилось, а проку от него в лесу мало. Лучше перекинуться.
Кроме Шардаша в трактире никого не было. Хозяин, лысоватый низкий мужичёк, то и дело с интересом поглядывал на профессора. Оно и понятно: места глухие, чужие редко забредали. Профессор делал вид, что не замечает взглядов. Стараясь ни о чём не думать, заглатывал и пережёвывал пищу. Но мысли упорно возвращались к Мериам и её семье. Почему не сообщили родителям? Или директор соврал?
Внезапное чаепитие тоже казалось подозрительным. С другой стороны, на ловушку не похоже. Или Белая стража подготовила западню, а Крегс в последний момент отказался? Шардаш хорошо знал директора: на подлость тот не способен. Иначе бы не пошёл за Крегсом в кабинет.
Не выдержав, хозяин подсел к Шардашу и с простотой крестьянина осведомился, что привело в их края 'такого важного господина'. Профессор хмыкнул, представив реакцию мужичка на честный ответ. Тот, видимо, по мечу и осанке принимал Шардаша за аристократа. Профессор не стал разубеждать, задумавшись, не использовать ли трактирщика себе во благо. Как зовут деда Мериам, Шардаш не знал, как и того, хорошо ли относились к магу в деревне. А вот ведьма – женщина важная. К кому, захворав бегут, или если зверь подрал? Правильно, к ведьме.
– Тут у вас Ики одна живёт... Повидать бы.
– Ведьма, чё ли? – оживился трактирщик. – Дык недалеча, за Коровей лепёшкой над логом.
В ходе разговора, что Коровья лепёшка – это выжженный под поля лес, по форме напоминавший означенный продукт жизнедеятельности. От деревни около часа пешим ходом.
– И как ведьма, хорошая?
Шардаш сверлил мужичка глазами, подкидывая на ладони монету. Взгляд трактирщика, как зачарованный, следовал за блеском металла.
– Очень! Хоть не из наших краёв, но такая баба! Ежели чё, муж енный поможет, он учёный, волшебник.
– Что в глушь-то такую забрался?
Монета звонко упала на стол между хозяином и гостем. Профессор усмехнулся: купил с потрохами. Трактирщик и за конём последит, и язык за зубами держать будет. Жалко, конечно, денег, других не предвидится, но жизнь Мериам дороже.
– А мы не спрашивали. Тока напуган мужик был, людей чурался. Всем жёнка его, Власелена, занималась. Должно, напроказил муж ейный по волшебной части, – захихикал трактирщик. – Потом обжились, детишек наплодили. Видал я сыночка на днях: тоже лица не было.
Шардаш напрягся, ухватился за ниточку и принялся теребить мужичка: здесь ли ещё отец Мериам, один ли приехал? Оказалось, что нет – уехал в тот же день, не заночевал даже. Значит, не добился того, чего желал, либо поссорился с родителями.
Решив, что узнал достаточно, профессор расплатился и направился к дому старого Ики – так он мысленно окрестил алхимика.
Ещё на подходе в нос ударила невообразимая смесь запахов. Алхимик до сих пор практиковал прежние занятия, иначе откуда вонь, которая перебивала травы? Что же варил старый маг, что пытался изменить – собственную ошибку? В тот момент Шардаш ненавидел алхимика, виновного в гибели стольких людей.
Профессор обогнул дом и, стараясь не шуметь, направился к сарайчику. Именно от него исходил неприятный запах. Нюх подтверждал – внутри, человек.
Поседевший Бардис Ики дрожащими руками смешивал ингредиенты, сверяясь с собственными записями. Не считая этого проявления старческой слабости, алхимик был ещё крепок телом, даже не сутулился. Впрочем, и руки тряслись от волнения.
Камень, который Бардис для проверки погружал в кипящую зелёную смесь, никак не желал светлеть. Алхимик ругался, искал ошибку, но не находил. Однако зелье не действовало. Бардис проверил всё, каждый значок, каждую чёрточку, но результат не радовал. То ли потерял сноровку, то ли хранилище ауры опустело.
– Так вот куда вы её засунули.
Бардис вздрогнул от звука этого голоса. Говоривший не скрывал неприязни и угрозы. Обернувшись, алхимик увидел Шардаша с волшебной палочкой в руке. Глаза профессора горели алым в полутьме лаборатории: рвался наружу оборотень.
– Кто вы? – Бардис потянулся за собственной палочкой, зарытой под ворохом пожелтевших листов.
– Что, совесть замучила? – рыкнул профессор и, не сдержавшись, 'воздушным кулаком' выбил палочку из рук алхимика. Тот кинулся её поднимать, попутно рванув на шее шнурок амулета, но замер, услышав: – Значит, о внучке знаешь.
Бардис сел на пол, со смесью недоумения и страха глядя на Шардаша. Тот продолжал стоять у порога, плотно сжав губы. Ноздри нервно подрагивали, палочка в любой момент готова была взорваться снопом искр.
– Кто вы, что вам от меня нужно? – взяв себя в руки, алхимик встал и отряхнулся. – Уходите.
– Да не раньше, как расскажите, как обманули сына Темнейшего. И, главное, зачем. Давайте, пока Ионафан не объявился. Или хотите, чтобы вашу внучку казнили?
Бардис закрыл лицо руками и зашептал: 'Я не думал, что всё так обернётся!'. Шардашу пришлось встряхнуть его, чтобы прервать поток самобичевания.
Камень, над которым колдовал алхимик, профессор забрал. Вещица фонила так, что не оставляла сомнений в своём назначении. Именно туда заключили ауру погибшей демоницы. Пригодится в качестве доказательства.
– Я не подозревал, что оно вырвется, только сейчас понял, что натворил, – прошептал Бардис. – Тогда мне казалось всё безопасным. Глупая беспечная молодость! Лучше бы я отказался ему помогать!
– Знаете, – задумчиво протянул Шардаш, – вы всё ещё живы благодаря любви Мериам. Если б не она, разорвал бы в клочья безо всякой магии. И артефакт, который вы активировали, не спасёт. Он только на людей действует.
Алхимик вздрогнул и рванулся к волшебной палочке. Профессор опередил его, легко поднял над головой и отбросил к стене.
Палочка Бардиса вспыхнула и исчезла, чтобы не соблазнять владельца.
Склонившись над притихшим алхимиком, Шардаш поинтересовался:
– Ну как, добавить, или поговорим?
– Оборотень, – прошелестел губами Бардис. – Да, я просчитался, решил, что полукровка. Кто-то из родни Зарины?
Зариной звали мать Мериам.
Профессор промолчал. Устроился на полу рядом с потиравшим ушибленный бок Бардисом. Шардаш догадывался, что двигало алхимиком, и ждал, когда тот самый признается. Бардис вызывал брезгливость и ещё раз доказывал, что люди ради собственной выгоды пойдут на любое преступление.
– Ту демоницу звали Синтия, – глядя поверх головы профессора, нарушил тишину алхимик. – Она, как я понял, занимала одну из низших ступеней в иерархии демонов. Представительница проклятого рода. Но младший сын Наитемнейшего полюбил её. Я никогда не верил, что демоны способны любить, но видел его глаза. Такую боль и нежность не подделать. Это я понимаю сейчас, а тогда видел лишь высшего тёмного, врага. У них не бывает чувств – так учат с детства. Он появился, когда мы с друзьями возвращались из прибрежного кабачка. Жил я тогда на Островах северного ветра, не знал недостатка в деньгах, потому что был лучшим в местной Школе волшебства. Клиентов не искал – они приходили сами. Молодой, амбициозный, мечтавший затмить всех магов на свете.
Бардис грустно усмехнулся и покачал головой, осуждая собственную глупость. Шардаш не торопил, понимая, что алхимику тяжело признаваться в преступлении.
– То, что это демон, понял не сразу: был пьян. Взволнованный, он тянул меня куда-то, сулил бешеные деньги, если соглашусь. Я отказался, но демон соблазнил другим: званием придворного мага лаксенского короля. Куда там Островам северного ветра! Они по сравнению с королевством – ничто. Взамен надлежало попробовать оживить какую-то девушку. Любой бы отказался. Любой! Но я мнил себя всемогущим, который наравне с великими способен возвращать дух в плоть. Такое возможно, если провести труднейший ритуал. Демон перенёс меня в спальню какого-то дома, где на кровати лежала она. Он называл её любимой, стоя на коленях, вымаливал прощение за то, что не уберёг. Тогда-то я и понял, кто меня призвал: рога не скроешь. Да и девица лежала, раскинув крылья. По всему видно – убили, такие раны сами по себе не возникают. Нет, я не отказался от задуманного. Если бы! Треклятое тщеславие нашептало, что я прославлюсь.
Алхимик снова сделал паузу и попросил воды. Шардаш отказал: 'После'. Он опасался, что алхимик сбежит.
– То, что вы провели ритуал, вернее, попытались провести, потому что демоница не ожила, знаю. Хроники читал: там всплеск энергии зафиксирован. Меня интересует, зачем вы украли часть ауры Синтии.
– Ради того же тщеславия, – вздохнул Бардис и стыдливо опустил глаза. – Видя, что ритуал провалился, решил прославиться иначе.
Шардаш брезгливо поморщился:
– Думали, что сила демоницы перейдёт в вас, поможет стать самым великим? Или полагали, что за такой материал вас приблизит к себе Магистр магии?
– Понимаю, сам понимаю, что гадко, но неужели у вас никогда не возникало подобных мыслей?
– Никогда. Что такое 'честь' и 'честность', знаю не только из клятв. Ну?
– Я вырезал кусок ауры и заточил его в тот камень, – Бардис указал на опустевшее хранилище. – После собирался вырастить духа, который бы во всём мне подчинялся. Но... но у меня что-то не вышло. Оно не желало принимать тело, которое я выбрал.
– Кретин! – сплюнул на пол профессор. – Лучший среди учеников! Каких баранов учили в той школе, если они не знали азов демонологии! То, что аура разумна, вы не подозревали, не? И то, что женская сама вселится в женское тело, тоже нет? Того же возраста с поправками на расу. Заметьте, живое и не звериное. Поздравляю, вы 'осчастливили' внучку, которую казнят через пять дней. Так что подберите слюни и вперёд, каяться.
Бардис сглотнул вязкую слюну и беззвучно разрыдался. Шардаш смотрел на него и всё больше презирал. Мужчина, тем более маг, отец и дед, обязан уметь нести ответственность за свои поступки. А он отсиживался здесь, как крот в норе, пока убивали других. Трусливо возился с камнем-хранилищем вместо того, чтобы явиться с повинной к любому инспектору. Жалкое существо, живое только потому, что нужно Мериам.
– Собственная шкура важнее внучки? – не выдержав, рявкнул профессор. – Хоть один поступок в жизни вы способны совершить?
Бардис закивал, затушил огонь и бочком протиснулся к входу мимо Шардаша. Подумав, тот поймал его за рукав и потребовал записать всю историю с аурой Синтии. А то умрёт – и показания уйдут в могилу. Некромантов в Лаксене никто призывать не станет, по закону их вообще не существовало.
– Что происходит? – рассерженная Власелена, скрестив руки на груди, сверлила взглядом Шардаша. 'Баранка' рыжей косы со всполохами седины красноречиво свидетельствовали, в кого пошла Мериам. – Ввалились в чужой дом, порядки свои наводите. Я, хоть и ведьма, а постоять за мужа смогу. Даром что без палочки – так мне зверьё в помощь.
– А ещё проклятия, – хмыкнул Шардаш.
Отпустив Бардиса, он подошёл к грозной Власелене и одарил ответным взглядом. Та охнула и набросилась на супруга:
– Олух, ты ещё одному тёмному дорогу перешёл? Связалась на свою голову! Сын теперь знать не желает. Ох, надо было и мне уйти, но пожалела, сердобольная!
Бардис пробовал оправдаться, просил помолчать, но Власелена наступала, всё больше повышая голос. Кончилось тем, что она хлестнула мужа полотенцем и вернулась к Шардашу, терпеливо дожидавшемуся окончания ссоры.
– Ну, а вам что от него нужно, господин?
– Спасти вашу внучку. Как посмотрю, никому, кроме меня, она не нужна, – зло добавил профессор.
В глазах Власелены что-то промелькнуло. Она улыбнулась и потянула Шардаша в дом – 'поговорить'. Но беседа не удалась: помешал незваный гость.
О появлении демона возвестил разлившийся по воздуху запах озона, громкий треск и стена чёрного огня – Ионафан не собирался таиться, не скрывая цели визита. Высокий, стройный, будто девушка, тем не менее, он был силён. Шардаш не питал иллюзий. Даже такой, не успевший заматереть демон, опасен.
Ярко-жёлтые, будто живое пламя, глаза Ионафана скользнули по лицам присутствующих. Зрачки в них сошлись в тонкую ниточку – признак ярости. Палец с чёрным ногтем ткнул в сторону Бардиса: 'Ты пойдёшь со мной'. Алхимик тут же забормотал заклинание и с мольбой глянул на Шардаша: просил вернуть волшебную палочку.
Власелена грудью стала на защиту мужа. Развязав поясной мешочек, ведьма щедро рассыпала его содержимое по земле. Снег стремительно начал таять, а воздух, сгустившись, закружился смерчем. Ионафан разбил его ударом крыла и издал короткий утробный звук. Обнажились знаменитые резцы, способные раздробить любые кости.
– Не дразните его, – посоветовал Шардаш Власелене, призывавшей на помощь силы природы. – Он обратит всё против вас. Лучше запритесь в доме. А муж пусть останется. Если, конечно, считает себя мужчиной.
Бардис вспыхнул и заявил, что не только считает, но и является.
– Отойди!
Сверкнув глазами Ионафан, подлетел к алхимику. Когтистая рука потянулась к горлу, но под аккомпанемент воя отпрянула.
Демон дул на пальцы, а алхимик плёл очередное заклятие. Былая хандра ушла. Бардис вспомнил былые годы и готов был дать бой противнику. Шикнув на жену, чтобы не мешалась под ногами, а шла, куда велели, алхимик сжал в ладони возвращённую палочку. Однако первый же удар Ионафана пропустил.
Алхимика отбросило к дверям лаборатории, несколько раз перевернув в воздухе. Демон метнул к нему, но получил неожиданный отпор со стороны Шардаша. Тот ловко изменил траекторию движения Ионафана и, переложив палочку в левую руку, вытащил меч.
Отплёвывающийся от прошлогодних иголок демон не на штуку взбесился. Он пришёл за стариком, чтобы покарать за прошлое, а встретил какого-то тёмного оборотня, посмевшего причинить вред ему, младшему сыну Наитемнейшего. И если алхимик боялся, то тот, другой, не испытывал страха, более того, как и демон, жаждал крови. Его крови.
– Значит, это ты подставил девочку, – протянул Шардаш, пристально следя за малейшим движением демона. Ноги устойчиво стояли на земле, готовые в любой момент спружинить, уходя от удара. – Решил казнить ни в чём не повинное существо за обман её деда. А ведь этот человек не убивал Синтию.
– Кто ты, откуда ты знаешь? – прорычал демон. Крылья взметнулись за спиной, сверкнув когтями-кинжалами. – Убирайся!
– Меня учили убивать таких, как ты, заливающих горе реками крови. Кто я? Тот, которого ты подставил. Что мотаешь головой? Полагал, что школьный учитель подожмёт хвост и сбежит? Э нет, принц, просчитались!
– Уходи! – теряя терпение, гаркнул Ионафан. – Он обманул меня, украл самое дорогое – и заплатит сполна. Увидит, как сдохнет его любимая внучка. Чем эта человеческая дрянь лучше Синтии? Пусть попробует воскресить её, раз бахвалился своими знаниями.
Шардаш задрожал от ярости. Зверь вырвался наружу. Его рык ничем не уступал рыку демона.
При виде принявшего полузвериное обличие оборотня алхимик предпочёл уползти в лабораторию. Он понимал, что заведомо слабее обоих тёмных. То, что Шардаш не родственник Зарины, понял бы и дурак: таких светлых оборотней не бывает.
– Дрянь? – прошипел профессор. – Она такая же дрянь как твоя Синтия! И я точно так же убью каждого, кто причинит ей вред.
Ионафан опешил, мотнул головой и обошёл рассвирепевшего Шардаша. Будто нехотя размял пальцы и смазанной тенью ринулся в атаку. Профессор увернулся, поднырнул за спину и полоснул воздух мечом. Демон отбил удар крылом и, осознав, что перед ним сильный противник, перестал играть.
Стена огня едва не спалила Шардаша. Собственных сил и мощи волшебной палочки хватило, чтобы обратить её назад. Профессор ответил взмахом руки, обернувшимся преумноженным в сотни раз ударом кулаком. Придясь в 'солнечное сплетение', он на минуту дезориентировал демона в пространстве. Шардаш же, не теряя времени, занялся защитными чарами. И вовремя – закончи он долей мгновенья позже, трупом лежал бы на земле. А так магия Ионафана, сдирая кожу, всего лишь протащила по снегу до дома.
Видя, что демон собирался проклясть его, Шардаш, стиснув зубы, заставил себя встать и, перекувырнувшись через голову, в один прыжок оказался рядом с Ионафаном.
Клыки впились в пальцы, ломая их. Крыло демона наотмашь ударило по боку, но цель была достигнута – перстень валялся на земле.
Не обращая внимания на боль и кровь, Шардаш в смертельном танце кружился вокруг Ионафана. Тому тоже досталось: он лишился части кисти и приспособил под свои нужды крыло.
Волшебная палочка за ненадобностью исчезла, освободив профессору обе руки. Меч сверкал, выжидая удобного момента, чтобы вспороть плоть.
Удар крыльев едва не лишил зрения и слуха, но руки сделали своё дело. Проворачивая клинок, они всё глубже вонзали его в тело Иоанафана. Демон, двигаясь по инерции, помог напороть себя на меч.
Пошатываясь, Шардаш вытащил меч и магией отразил ответный удар.
Демон начал ошибаться: искры попали в кожистые складки крыльев, а не пластины. Запахло палёной плотью.
Перекошенное лицо Ионафана напоминало оскал смерти. Окровавленный демон неистовствовал. На профессора обрушилась лавина магии, раскалив воздух добела. Дом алхимика, его лаборатория полыхали, приняв на себя огненный смерч. На смену ему тут же пришли шаровые молнии, словно нож бумагу, разрезавшие дерево и камень.
Зеленое сияние обволокло уцелевшие пальцы демона. Шардаш понял, что игры на равных кончились, и спасёт его только меч и собственная реакция. Лёгкое касание хотя бы одной частички привело бы к отмиранию кожи на поражённом участке.
Владели специфической магией исключительно демоны. И то далеко не все.
Профессор поискал глазами перстень, гадая, успеет ли поднять и надеть его. Кольцо однажды признало Шардаша хозяином, может, примет вторично. Увы, Ионафан перехватил его взгляд и осклабился: демону до перстня было гораздо ближе.
Внезапно Ионафан дёрнулся, и зелёная пелена с пальцев сорвалась не в сторону Шардаша, а в сторону лаборатории. Истошный крик Власелены за спиной подтвердил худшие догадки профессора.
– Герой, ...! – продолжение вырвавшейся фразы вышло нецензурным. – Великий маг, глаза Мрака, помочь он мне решил! Лучше б двадцать лет назад сдох!
Эмоциональная речь Шардаша отвлекла Ионафана от лежавшего навзничь Бардиса. В руках алхимика обуглилась волшебная палочка. Глаза покрылись прожилками лопнувших сосудов.
Власелена пыталась подобраться к мужу, на все лады проклиная демона. Тот и бровью не повёл. Зато мазнул крылом по земле, подцепив перстень
Шардаш понял, что это конец, ничего сделать он не успевал. Конец не только ему, но и причитающей ведьме. Она ведь профессору понравилась, в отличие от трусливого себялюбивого мужа.
Ветер поднял снежную пелену. Воздух полыхнул золотыми искрами, осыпавшимися к ногам Ионафана, наполнился запахом грозы. Где ещё мгновенье назад была пустота, стояли двое: Темнейший и магистр. Асварус, оценив обстановку, поспешил тушить огонь, а император шагнул к Ионафану. Проигнорировав Шардаша, Темнейший спокойно повернулся к нему спиной.
– Отдай, – вкрадчиво произнёс император, протянув ладонь. – Тебе ещё предстоит объясняться перед семьёй.
– Ты мне никто! – взревел демон.
Воздух наполнился ароматом роз: проклятие привели в действие.
– Дурак! – император отвесил Ионафану звонкую пощёчину и грубо, едва не сломав палец на крыле, сорвал перстень. Он тут же скользнул на руку Джаравелу и заискрился.
Шардаш ощутил, как унялось сердце, начало биться, как прежде. Исчезла пелена перед глазами, нюх не различал больше запаха цветов. 'Значит, – промелькнуло в мозгу профессора, – проклятие можно отменить, а кольцо живое. Темнейший пожелал исправить ошибку, и оно подчинилось'.
Ионафан захрипел и кинулся на Темнейшего. Однако когти не коснулись императора, а демон в бессильной злобе повис над землёй, не в силах пошевелиться.
– Может, ты и сын Наитемнейшего, но я старше, умнее и сильнее, Наф, – губы императора расплылись в кривой усмешке. – Почаще вспоминай не только о родословных, но и о том, как и кого называют люди и нелюди.
Ионафан позволил себе напомнить, что Темнейший полукровка, за что тут же поплатился. Магия Джаравела едва не разорвала его, заставив орать от боли, швырнув на землю бесчувственное тело.
– Пятна-то на ауре! – как ни в чём ни бывало присвистнул император, неспешно подошёл к троюродному брату и в задумчивости повернулся к нему правым глазом. – Не умея нейтрализовать, проклинал... Что ж, ты сам назвал меня полукровкой, чистокровный братец, это хорошо. А то пришлось бы искать кого-то ненужного среди людей...
Шардаш вздрогнул, осознав, что намерен сделать Темнейший, инстинктивно, шагнул к нему с мечом, но помешал магистр.
– Не надо, он не убьёт. Ради его отца не убьёт, хотя мог бы, – вздохнул Асварус и поспешил отвернуться, чтобы не видеть, как глава клана Вечности Дома ночи вытягивал энергию из жертвы.
Император не двигался. Губы его чуть заметно улыбались. Глаза впились куда-то чуть выше головы Ионафана.
Шардаш ощущал тончайшую струйку чужих нематериальных частиц, переплывавших от одного демона к другому. Приняв человеческий облик, профессор не удержался, сотворил заклинание и воочию увидел пиршество высшего вампира, то, как истончалась, дрожала аура Ионафана. Императора интересовала чистая, чернильная сторона, порченную, чёрную, с алыми ошмётками, он не трогал.
