Текст книги "Забвение роз (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

27

Шардаш остановился перед входной аркой в Университет. Купол над ним освещал комплекс старинных зданий и целый квартал вокруг. Когда-то такой щедрый подарок коллегам сделали преподаватели Академии чародейства. В её архивах профессор тоже намеревался порыться, но позже.

  Подняв глаза, Шардаш прочитал выбитый на камнях девиз: 'Знаниями пусть будет выстлана дорога твоя', и смело перешагнул невидимую черту. Взмахнув волшебной палочкой, без пропуска миновал застывшего в удивлении привратника и заскрипел снегом на завьюженных дорожках.

  – Сюда нельзя! – запоздало среагировал плечистый орк, к которому вернулась способность мыслить и передвигаться. – Документы предъяви!

  – Диплом или профессорскую степень в рамочке? – оглянувшись, осведомился Шардаш. – Да пожалуйста.

  Орк окаменел вторично, на этот раз не от заклинания, когда из воздуха перед его лицом возник гербовый лист бумаги с печатью. Буквы вспыхнули огнём, чтобы привратник мог прочитать, кому принадлежал документ и в каком году он выдан.

  – Это Университета. Из Академии чародейства тоже предъявить? Просто диплом или со всеми регалиями?

  Иллюзорный документ растворился, а орк, замотав головой, с воем скрылся в сторожке. Посторонним Шардаша он уже не считал.

  В корпусах Университета горел свет. Профессор сомневался, что в столь ранний час учёные и не очень умы уже почивают. С ностальгией втянув в себя воздух, Шардаш вспомнил молодость, то, как впервые попал сюда юным пугливым волчонком. Как он боялся разоблачения – но жизнь улыбнулась, позволив ничем не отличаться от людей. Тогда же Шардаш начал регулярно пить противооборотное зелье, пытаясь вытравить из себя зверя. Как оказалось, бесполезно, но нервы успокаивало.

  Поддавшись нахлынувшим чувствам, Шардаш коснулся замшелой стены, ещё раз принюхался и направился вглубь университетской территории.

  Библиотека занимала отдельный корпус, по величине превосходивший учебные. Пятиэтажная громадина с аркадой первого этажа и тонкими, напоминавшими кости неведомого существа, полуколоннами второго. Ученики нередко устраивали соревнования: кто попадёт мячом во все архитектурные украшения, на целый семестр негласно освобождался от отбывания наказаний. Проигравший, а соревновались парами, исполнял провинности за победителя. Удавалось мало кому. Хотя бы потому, что библиотекари жутко этого не любили: опасались за стёкла.

  Шардаш отворил знакомую тяжёлую дверь, снял плащ и, расправив, повесил в прихожей. Книги не терпели влаги, а древние свитки тем более. В кармане звякнула бутылка – взятка архивариусу за возможность без свидетелей порыться в нужном зале. Она, впрочем, не понадобилась: бесшумная походка оборотня не привлекла внимания.

  Человеческие запоры никогда не были преградой для магов, и Шардаш без труда проник в нужное помещение.

  Световой шар выплыл из рук, вычленив из темноты стеллажи.

  Профессор направился к каталогу, порылся в карточках и, запомнив нужный индекс, отправился на поиски. Его интересовали хроники демонов за последние триста лет. Позже копаться бессмысленно: вряд ли корни мести роду Ики уходили так глубоко. Особый интерес вызывали контакты Лунного и Солнечного миров.

  Выудив из ниоткуда (на самом деле – из невидимой сумки) карандаш и тетрадь, Шардаш вытащил первый том хроник и начал штудировать. Он пролистывал всё, что касалось политики, читал только о происшествиях и локальных схватках. Профессор надеялся отыскать также сведения о перстнях с проклятиями, ради чего особое внимание уделял близким членам семьи Наитемнейшего.

  Первый том ничего не дал и, не вставая, Шардаш перетащил по воздуху второй и третий.

  Время текло, а разгадка всё не приближалась. Профессор уже подумывал, не попросить ли магистра попытаться узнать у Темнейшего? Девять шансов из десяти, что тот и пальцем не пошевелит, но один-то всё равно существует.

  Фамильяр не появлялся, значит, Мериам всё ещё ужинала со змеями. Шардаш периодически думал о ней, успокаивая себя тем, что ей не причинят вреда. Только император всё равно казался не лучшей компанией для трапезы. Демоно-вампир против обычной адептки. Скажет или сделает что-то не то, королева-магиня не спасёт. Одно радовало: Темнейший показался ему уравновешенным тёмным. Возраст обязывал.

  Подперев щёку рукой, Шардаш скользил глазами по строкам. Он хотел закрыть очередной том, когда наткнулся на скупой абзац о младшем сыне Наитемнейшего, совсем юном демоне. Тот расторг помолвку с выбранной ещё до рождения невестой и сбежал из дома с некой возлюбленной. Заинтересовавшись, профессор попробовал отыскать сведения о браке, но не нашёл. О детях тоже нигде не упоминалось, хотя имя демона, Ионафан, мелькало иногда в ряде мелких конфликтов.

  Сделав пометку в тетради, Шардаш воскресил в памяти балладу, услышанную Мериам, и слова Темнейшего о том, что тот не желал ссориться с Бригиаттой, старшей дочерью Наитемнейшего. Именно в её дом перешёл второй перстень с розами. Сначала профессор решил, будто император намекал на одного из детей Бригиатты, но с таким же успехом преступником мог оказаться младший брат демоницы.

  Желая проверить догадку, Шардаш зарылся в человеческие хроники и внимательно проштудировал всё за последний век.

  Примерно пятьдесят лет назад был замечен странный всплеск энергии, характерный для проведения какого-то ритуала, и зафиксирована массовая гибель магов на Островах северного ветра. От Лаксены до них – двадцать миль. Убивали только мужчин, по почерку – демон. Все преступления совершены с особой жестокостью. Длилось пиршество смерти всего три дня, затронув и побережье Лаксены, а потом внезапно прекратилось. Кто-то даже выплатил родственникам погибших денежные компенсации.

  Оставалось загадкой, кем была возлюбленная Ионафана. Человеком с тех самых Островов северного ветра или демоницей. Но дела это не меняло: она умерла, судя по всему, не без помощи родных отвергнутой невесты, а Иоанафан мстил магу, который обманул его, посулив воскрешение прекрасной девы. И если с этим как-то связана Мериам, этим волшебником был её дед. Только почему преследовали его, Шардаша?

  'Забвение роз'! Профессор ругнулся, осознав всю тонкость мести. Когда-то забвению предали прекрасную возлюбленную Ионафана – розу. Теперь та же участь ждала другую девушку. Мериам станет последней и самой главной жертвой, но жертвой не кольца, а правосудия. Только он, Шардаш, в схему не вписывался, потому что вернул себе перстень, и демон изменил план. Если он продолжал убивать и травить профессора, при этом мстя роду Мериам, то делал это не просто так. Убить любимого? Нет, на тот момент их ничего не связывало, а игра задумывалась давно. Значит, дело не в чувствах, а в чём-то другом. Единственная связь – оба держали в руках и использовали перстень. Доказать это можно. Но опять-таки это не проясняло картины.

  Шардаш встал и вновь направился к каталогу. Его интересовал всплеск энергии, сразу после которого начались убийства, но, увы, обычные хроники ничем не могли помочь, необходимо покопаться в архивах Академии. Профессор чувствовал, ритуал – толчок, движущая сила спирали событий.

  Перед глазами засеребрился хвост фамильяра. Он извинился за беспокойство и доложил, что госпожа доставлена на прежнее место.

  – Надеюсь, с ней всё хорошо? – нахмурился Шардаш, отложив в сторону книги и записи.

  – Тот господин сам всё сделал. Господин – очень хороший маг...

  Профессор оборвал льстивую речь духа, убрал тома на место и, прихватив тетрадь и плащ, переместился на нужную улицу. С местом немного просчитался, но одинокую фигурку Мериам заметил издали. Она переминалась с ноги на ноги, в нетерпении поглядывая по сторонам. Увидев Шардаша, адептка опрометью бросилась к нему и, зарывшись лицом в куртку, в ужасе прошептала: 'Меня наградили чужой аурой! Демонической. Дед...'. Профессор ругнулся и потащил Мериам к ближайшей табачной лавке: 'Прости, но если я не выкурю трубку, у тебя уши покраснеют от сквернословия'.

  Разумеется, лавка была закрыта, но Шардаш едва не выбил дверь, и хозяину пришлось спуститься вниз. Он попытался вразумить припозднившегося посетителя, но профессор оборвал хозяина требовательным рыком. Признав в посетителе оборотня, гном засуетился, надеясь быстро выпроводить опасного покупателя.

  Мериам поняла, что без противооборотного зелья Шардашу не обойтись: зверь слишком часто рвался наружу.

  Выбрав простенькую трубку и хороший табак, профессор расплатился, извинился за доставленные неудобства и с нескрываемым удовольствием сделал на улице пару затяжек.

  – Курю редко, – объяснил он Мериам, – но иногда тянет... Теперь о деле. Если это аура погибшей возлюбленной Ионафана, – Шардаш сделал паузу, отгоняя колечки дыма от встревоженного лица адептки, – лучше бы тебе родиться тёмным оборотнем. Казнь та же, а силы и возможностей больше. Готов поспорить, капитан Белой стражи склабится, поджидая тебя в Фераме. Если не сегодня, то завтра, послезавтра.

  – Почему? – испуганно спросила Мериам. – За пособничество вам?

  – Пособничество? – Шардаш нервно рассмеялся. – Да нет, за убийства. Ты нашла тёмного оборотня, окрутила его, подставила, а сама развлекалась в Бонбридже. Всё началось, когда перстень попал к тебе в руки. До этого всё было тихо. Два и два Белая стража быстро сложит, а когда маг ауру посмотрит... Что не переродившийся дух демоницы, не докажешь – все признаки на лицо. Определитель вспыхнет алым.

  – Но... Но почему тогда я не убила тех, кто арестовал вас?

  – Зачем? Выдала бы себя. Но как только с меня частично сняли обвинения, в городе появились новые трупы. Я наводил справки: убивали по ночам, когда тебя никто не видел. И я не видел. Нет, Мериам, – заметив её дрожь, профессор обнял адептку, – это всего лишь их рассуждения, не мои. Просто почему я выбрал тебя тогда из всех девочек? По их логике – это приворот. Уверен, Ионафан что-то подкинул, чтобы окончательно тебя очернить.

  – А, может, этими убийствами он просто вынуждал меня придти? – робко предположила Мериам.

  – Он был рядом и не убил, защитил и одновременно сделал подозреваемой: приставали-то к тебе. Нет, ему нужно другое, не быстрая смерть от проклятия. И родные твои живы. Кстати, неплохо бы их навестить. Завтра же.

  – Темнейший тоже советовал, – прошептала адептка, всё ещё не веря в выдуманную Шардашем историю. Она казалась нелепой. – Даже приказал. Его интересовали причины поступка деда. Меня тоже, – вздохнула она и затихла, прислушиваясь к биению сердца профессора.

  Шардаш затянулся ещё раз и взглянул на Мериам. Вдруг он ошибся и напрасно напугал её? Уставший разум иногда рождает чудовищ, невообразимые фантасмагории из обыденных вещей. Слишком сложно, чтобы оказаться правдой. Но ведь убийств действительно не было, пока профессора держали взаперти. И демон вполне мог разорвать горло ретивого сержанта Белой стражи не хуже оборотня.

  Тайком вытащив палочку, Шардаш взмахнул ей над головой Мериам, пытаясь подсветить ауру. Заклинание нестабильное, но разглядеть поможет. Так ничего не чувствовалось, но император лгать не станет: смысла нет.

  Аура адептки оказалась прозрачной, с вкраплениями зелени – свидетельство крови оборотней. Но посреди спокойного моря плавало чернильное пятно, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Потревоженное заклинанием, оно зашипело, разлилось и поглотило всё прозрачное пространство. Уцелела лишь зелень. Такое бывало только у переродившегося демона. При соблюдении определённых условий его душа могла вытеснить душу нового пристанища, а до этого таким пятном паразитировала на чужой ауре, временами подчиняя себе разум.

  Кое-как стабилизировав чары, Шардаш рискнул коснуться чернильной массы. Он чистокровный тёмный оборотень, аура демоницы могла принять, поделиться памятью.

  Ожидания подтвердились, но лишь частично. Руку сначала пронзила боль, от которой свело зубы, а потом будто обволокло желе. Кровь застучала в висках, перед глазами померк свет. Шардаш только через пару минут понял, что ему передались чужие ощущения и воспоминания – миг смерти. Насильственной смерти, о чём свидетельствовал страх безвестной демоницы и её хрип, предшествовавший сгустку нестерпимой боли. Потом сознание накрыла темнота, и чувства вернулись к профессору.

  Присмотревшись, Шардаш заметил крохотное отличие от привычного перерождённого духа: чернильное пятно плавало по поверхности, а не внутри ауры. Оно срослось с ней, но не стало сердцевиной. Значит, чужеродное вкрапление можно удалить, не разрушив ауру Мериам. Не то, чтобы профессора смутило бы наличие в адептке демона – увы, даже помогло бы в некоторых вопросах, просто оно навредило бы ей, исказило сложившуюся личность, лишило родных и друзей. Общаться всю жизнь с единственным тёмным – печальная перспектива, да и не стоило загадывать так далеко. Кто ведает помыслы Прародителей сущего, кто сказал, что их чувства просуществуют дольше пары месяцев?

  Профессор аккуратно высвободил руку и осмотрел: ожог. Несильный, пройдёт за ночь. Взглянул на лицо Мериам и заметил плотно сжатые губы. Даже безобидное воздействие на ауру причинило страдания.

  – Вы что-то делали? – неестественным голосом спросила адептка. Будто горло сковал спазм.

  – Ты, – поправил Шардаш. – Да, ауру смотрел. Прости, больше не буду. Пора возвращаться, время позднее...

  Профессор наклонился и поцеловал её.

  За ней пришли с утра.

  Мериам разбудил требовательный стук в дверь. Накинув пальто поверх рубашки, адептка подошла к двери, спросила кто.

  – Именем короля! – стало ей ответом.

  Перепуганная Мериам кинулась одеваться. Чутьё подсказывало, времени на сборы ей не дадут.

  Дверь содрогнулась от очередного удара. Адептке пришлось впустить посетителей, чтобы ей не приписали неповиновение властям. В комнату ввалились шестеро белых стражников, все при оружии. Среди них – два мага. Последним вошёл знакомый капитан. Он огляделся и объявил о немедленном аресте Мериам Ики и перемещении подозреваемой в столицу. В столицу, даже не в Бонбридж!

  Ладони похолодели, мысли путались. Растерянно взглянув на суровых гостей, адептка попросила их отвернуться, позволить ей собраться. Но вместо ответа на руках защёлкнулись магические браслеты.

  – Тревеус! – во всю силу лёгких закричала Мериам. Она металась по комнате, отчаянно пытаясь укрыться от преследователей, но заведомо загнала себя в ловушку. – Тревеус, они пришли за мной, помоги!

  Горло будто окаменело, адептка не могла вымолвить ни слова. Её подхватили под локти и вытащили в коридор, с растрёпанными волосами, в незастёгнутом платье. На глазах у всех вытолкали во двор, где уже завывал мощнейший коридор перехода, удерживаемый тремя магами.

  Шардаш успел до того, как Мериам затолкали в вихрь перемещения, но ничего поделать не смог. Разум и инстинкт самосохранения подсказали, что лучше остаться на свободе и изыскать способ помочь Мериам, чем погибнуть. Пять палочек, нацеленных ему в грудь, делали любую атаку самоубийством.

  – Даже оборотня иногда подводит нюх, – то ли сочувствуя, то ли злорадствуя, заметил капитан и вместе со своей подопечной скрылся в коридоре перехода.

  Маги покинули двор последними, сдерживая Шардаша. Оттого, чтобы ринуться вслед за ними, рискуя погибнуть в хаосе межпространства, профессора удержала рука магистра на плече. 'Она невиновна, Тревеус, – шепнул он. – Сгусток на ауре я увидел, но он не управляет телом и сознанием. Успокойся, мы что-нибудь придумаем'. Шардаш нервно скинул руку Асваруса, рванулся вперёд, но было уже поздно: коридор закрылся.

28

Шардаш ругал себя. Почему он сразу не проверил ауру Мериам, доверился обычному магическому зрению? Удивляло, что, по словам магистра, император не увидел чужеродной примеси. В противном случае выдало бы лицо. Асварус был рядом, заметил бы. Магистр тоже не подумал о необходимости специального осмотра. Если бы не белые стражники, пятно на ауре Мериам осталось бы для него тайной. Именно слова капитана заставили применить определяющие чары. Увы, Асваруса не стали слушать, адептку увезли.

  Перед профессором открывались два пути: либо поспешить в столицу, либо к деду Мериам, чтобы выбить признание, но Шардаш выбрал третий. На всякий случай профессор держал в голове четвёртый – унизительный, но чего не сделаешь ради спасения жизни близкого существа?

  Шардаш не поделился планом действий даже с магистром, просто собрал вещи – свои и Мериам, и под пристальным взглядом десятка глаз направился к конюшне.

  Конюх потребовал предъявить разрешение, но профессор глянул на него волчьим взглядом, и послушник позорно спрятался в ближайшем деннике.

  – Возьми мою кобылу, – на пороге возник Асварус.

  – С крыльями? Увольте, учитель, мне лишние приметы не нужны.

  Взнуздав и оседлав лошадь, Шардаш склонил голову перед магистром, благодаря за помощь. Асварус посторонился, пропуская ученика и, неодобрительно вздохнув, проводил профессора взглядом. Магистр опасался, что Шардаш загонит себя в ловушку, а девочку всё равно не спасёт. Но раз он так рвался к ней, позабыл о том, что сам ходил по острию ножа, то дорожил Мериам Ики. Недаром профессор старательно убеждал, что она ему никто: оборотни всегда отводят след от близких.

  Плотно надвинув на лицо капюшон, Шардаш напряжённо посматривал по сторонам, опасаясь встретить знакомых. Он знал, что его здесь не ждут, ненавидят, презирают и боятся, но выбора не было.

  Копыта коня отбивали простенький ритм по мостовым Бонбриджа.

  Город тонул в слякоти, привычной для портового поселения в конце ноября. Серый, унылый – такой же, как настроение Тревеуса Шардаша. Одной рукой профессор сжимал поводья, другой – палочку.

  Артефакт над воротами беспрепятственно пропустил Шардаша внутрь: ошибку так и не исправили. Профессор отметил это мельком, мысли занимало другое. Даже на стражу он не взглянул, давно решив, что всё равно прорвётся внутрь, пусть даже с боем. Но обошлось: блюстителей порядка заинтересовал не кутавшийся от непогоды одинокий всадник, а повозка со снедью. Наверняка искали контрабандный товар.

  Часы на башне пробили три часа дня, когда Шардаш свернул на улицу, ведущую к Школе. Ехал медленно, чтобы нечаянно не задавить конём зазевавшегося прохожего. Да и смысл гнать лошадь в гору?

  Противооборотное зелье булькало в сумке. Свежее, приготовленное вчера, но профессор не отхлебнул ни глотка. Разум подсказывал, что необходимо сохранить возможность мгновенной смены облика. Если Мелиса Кайса потребует, он выпьет. Прямо у неё на глазах. Но для этого необходимо попасть на территорию Школы, что совсем непросто. Положим, привратник не помеха, но ограду наверняка оплели заклинаниями. Заденешь одну нить – и окажешься под перекрёстным огнём бывших коллег и Белой стражи.

  Глаз вычленил в толпе лицо Инессы Скайнэ. Та спешила на работу. Обострённый нюх Шардаша различил волнение и страх. А ещё запах пирожков с повидлом, которые ассоциировались с Мериам. Наверное, они покупали их у одного булочника.

  На всякий случай отвернувшись, чтобы Инесса не узнала, Шардаш дождался, пока начнёт затихать стук каблучков, и направил коня к воротам Школы. В кармане профессора завалялся преподавательский пропуск, если немного поколдовать над ним, у привратника не возникнет вопросов. Иллюзия довершит дело.

  Спешившись, Шардаш сделал вид, что роется в седельной сумке. На самом деле профессор навёл на себя морок. Полностью внешность менять не стал: привлечёт внимание прохожих, поэтому ограничился лицом и цветом кожи. Если профессору не изменяла память, сегодня среда, а по средам у Торквиниуса Тобса, преподавателя обманных чар, выходной. Его облик и принял Шардаш. Только как объяснить наличие лошади? Рискуя, пришлось наложить на неё 'антиглаз'.

  Уверенным шагом, старательно копируя походку Тобса, профессор направился к воротам. Коня не бросил, привязал к себе магией, чтобы высвободить обе руки. После оставит лошадь в какого-нибудь деревца.

  Привратник удивлённо воззрел на лже-Тобса:

  – Уже вернулись? Быстро же!

  Шардаш пожал плечами и с лёгким волнением миновал ворота. Странно, новых чар на них не появилось, а днём ворота по-прежнему не запирали. Вот стемнеет через час, начнут требовать пропуска.

  Видимо, конь задел хвостом привратника, потому что тот странно уставился прямо перед собой, поглаживая щёку. Не выдержав, обратился к профессору:

  – Мэтр, вы ничего подозрительного не чувствуете? Будто коснулось меня что-то.

  – Духи, – равнодушно обронил Шардаш, стараясь соблюсти особенности речи Тобса.

  Привязав лошадь в сторонке, чтобы не наткнулись любопытные адепты, профессор зашагал к домику Кайсы – в отличие от прочих преподавателей, она жила одна. Хотя, кто согласился бы слушать её вопли через стенку? А там, в дальнем конце парка, провидица никому не мешала 'озарениями'. Лишь бы она оказалась дома, а не вела факультатив у пятого курса!

  Зазевавшись, Шардаш столкнулся с Матиссой Стоккуэл. Та выкапывала из земли корень. Профессора подмывало поинтересоваться, соблюдает ли бывшая коллега правила безопасности, и разрешено ли выращивать на школьных грядках подобные растения, но он промолчал.

  – Ой, Торквиниус, подайте перчатки! – попросила Матисса, мельком взглянув на Шардаша. – Кажется, я свои порвала, а у меня ранка...

  – Уже нагноилась наверняка, – не удержавшись, хмыкнул профессор. – Великолепное наглядное пособие по беспечности!

  Стоккуэл вздрогнула, выронив лопатку.

  Поздно сообразив, что Тобс никогда не язвил, профессор сослался на дела и попытался скрыться. Однако у Матисса были другие планы. Выхватив заляпанную землёй палочку, она закричала: 'Стоять!'.

  – У меня проблем со слухом нет, – развернулся на каблуках Шардаш. – А вам бы успокоительное попить и на недельку от учеников отдохнуть. Все нервы вам вымотали. И с палочкой осторожнее: её мыть нежелательно.

  Некоторое время они недвижно стояли, глядя друг другу в глаза. Первой взор отвела Мелиса и дрожащим голосом спросила:

  – Это вы?

  – Я же говорю: лечиться надо, – деланно рассмеялся Шардаш. – Коллег не узнаёте.

  – Тут... тут иллюзия, – рука Матиссы дрогнула, опустив палочку. – И ваш тон... Простите, Тревеус, но даже изменённый голос его не скроет.

  – Скройтесь в корешках, сделайте милость.

  Матисса вытерла руки о приготовленное заранее полотенце и взмахнула волшебной палочкой. Обманные чары рассыпались, а Шардаш занял оборонительную стойку.

  – Не ошиблась, – констатировала Стоккуэл. Храбрости в ней прибавилось, но глаза всё равно рыскали по сторонам, будто искали подмогу. – Кого пришли убивать?

  – Чужую тупость. Что, убийцы днём по улицам под носом Белой стражи бродят?

  Матисса поджала губы и заявила, что либо он идёт с ней к директору, либо она применит силу. Шардаш усмехнулся и взмахнул палочкой первым. Стоккуэл замерла колоритным изваянием. К сожалению, оцепенение продлится недолго, поэтому надлежало действовать. Профессор решил попытаться воздействовать на сознание Матиссы. Теперь он понял, что не следовало торопиться, а Шардаш схалтурил, не выткал иллюзию должного качества. Такую не заметят адепты, а вот преподаватели вблизи раскусят.

  Оттащив Стоккуэл в кусты, Шардаш мысленно съязвил, что 'старая дева' об этом всю жизнь мечтала, и коснулся палочкой лба Матиссы. Технике гипноза обучали в ордене Змеи, но профессор никогда к ней не прибегал.

  Связь с сознанием Стоккуэл оказалась ненадёжной, время истекало, и Шардаш на свой страх и риск наговорил Матиссе картинку-замену реальности. Якобы мимо прошёл Торквиниус Тобс, помог с корешками и направился в библиотечный корпус. Оставалось вплести в воспоминания своё имя, иначе вязь воспоминаний восстановилась бы. Шардаш выбрал версию, где Матисса и Торквиниус говорили о беглом профессоре, обсуждали, не вернётся ли.

  Теперь Шардаш занялся собой. В этот раз профессор сотворил первоклассную иллюзию, изменил звучание голосовых связок, не забыл даже обручальное кольцо на пальце лже-Тобса.

  Очнувшаяся Матисса судорожно глотнула воздух и с возмущением уставилась на Шардаша:

  – Во-первых, мэтр, ваше поведение возмутительно. Во-вторых, я ношу на груди особый камушек, который защищает от гипноза.

  – Ясно, зря старался, – с сожалением констатировал профессор. – Поверите на слово, никто не пострадает. Или отправить вас читать книги по демонологии?

  – Высшие разумные тёмные опасны, – отчеканила Матисса. – Вы коварны.

  – Преисподняя, я столько лет рядом с вами чай пил, почему не убил-то? – взорвался Шардаш. – А меня ваша болтовня бесила, зуб даю!

  – Жаль! – разочаровано вздохнула Стоккуэл. – Я полагала, что мы... Ладно, идите. Бумага о вашем деле пришла вчера. Там сказано, что двоих вы всё-таки убили, но его величество поменял заключение на надзор Белой стражи. Как понимаю, из-под него вы сбежали. Значит, вас сошлют, Тревеус.

  Шардаш знал об этом. Ему надлежало сообщать о передвижениях хотя бы магистру, но профессор этого не сделал. Понимал, что Асварус остановит.

  Убедившись, что Матисса не ударит заклинанием в спину, Шардаш свернул направо и, миновав небольшой огород, остановился на крыльце дома Кайсы. Заглянув в окно, профессор облегчённо вздохнул: она дома.

  Колокольчик едва не пал смертью храбрых, пока провидица не соизволила открыть дверь. Растрёпанная, с блестящими влажными глазами, она с минуту безо всякого выражение смотрела на Шардаша, а потом равнодушно протянула:

  – Проходи, Тревеус.

  – Что-то меня сегодня все узнают, – скривился профессор, плотно притворив за собой дверь. – Колдовать разучился?

  – Нет, я вижу Торквиниуса Тобса, но знаю, что это ты. Шар ещё на прошлой неделе сказал, что придёшь, – объяснила Мелиса и повела гостя на кухню. – Чаю хочешь? Холодный, голодный, всеми гонимый... У меня можно без иллюзий, не боюсь.

  Шардаш не стал спорить, вернув истинный облик.

  Кухня Мелисы походила на кухню ведьмы. Профессор никогда прежде не бывал у неё дома и теперь с интересом осматривал обстановку. Не выдержав, чихнул: слишком много пыли от пучков трав. Все, как на подбор, либо вызывали галлюцинации, либо успокаивали нервы. Если Мелиса Кайса пользовалась всем этим в быту, то долго не проживёт. Не удержавшись, Шардаш заглянул в её зрачки и констатировал, что трансы провидицы не только естественного происхождения.

  Мелиса заварила чай с одноимённой с ней травой, разлила по щербатым чашкам и спросила, что профессор желает узнать.

  – Всё о демоне по имени Ионафан. Что делал, что сделает, что и куда подкинул, чтобы подставить Мериам Ики. Я заплачу.

  На стол лёг кошелёк – всё, что осталось от снятых денег. Но Мелиса плату не взяла, согласилась бесплатно заглянуть в хрустальный шар.

  Шардаш невольно отодвинулся, наблюдая за тем, как провидица погружалась в транс. Голова раскалывалась от резких пряных запахов, вызывавших тошноту. Не выдержав, профессор зажал нос платком, стараясь делать как можно меньше вдохов.

  Глаза слезились от едкого дыма курительницы, куда Мелиса щедрой рукой отправляла травинку за травинкой. Шардаш гадал, как её ещё не арестовали: половину этих растений не то, что употреблять, хранить запрещалось. А его обвинили за тавиоку! Надо было соврать, что учебное пособие, но умная мысль всегда приходит задним числом.

  Провидица полной грудью вдохнула аромат галлюциногенных трав.

  Шардашу начали мерещиться розовые демонята, и он поспешил выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, буркнув, что вернётся через пару минут.

  – Ой, извини, Тревеус! – запоздало опомнилась Мелиса. – Совсем забыла, что вы, маги, такого не потребляете. Ты на второй этаж иди, у меня в спальне шар. И о демоне побольше вспомни.

  Шардаш в дом не спешил, стоял у двери, выветривая одуряющий запах из разума и одежды. Наконец слух подсказал, что провидица поднимается по лестнице. Профессор поспешил за Мелисой, повторив манёвр с платком.

  Спальня провидицы напоминала место ограбления. Вещи висели и валялись в самых невообразимых местах. К примеру, атласную сорочку Шардаш обнаружил на ручке двери и тактично переместил на кровать, застеленную лоскутным покрывалом.

  Провидица с застывшими глазами, напоминавшими глаза умертвия, только-только выпитого насухо вампиром клана Скорби, слегка раскачивалась на круглом табурете, воздев руки над хрустальным шаром. Губы повторяли имя Ионафана.

  Шардаш подумал, что все предсказатели – сумасшедшие, и неплохо бы оградить их от общения с учениками.

  Шар, между тем, налился ровным белым светом, и профессор невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Увы, предмет работал только с хозяином, да и навыками провидца Шардаш не обладал. Оставалось сидеть и ждать, когда зрачки Мелисы вновь начнут реагировать на свет.

  Прошла, наверное, целая вечность до того, как шар погас, а прорицательница вздрогнула, обхватив голову руками.

  Профессор не двигался, понимая, что испытываемая сейчас Мелисой боль – боль прозрения. Судя по силе мигрени, провидица увидела многое.

  Наконец растрёпанная Мелиса обернулась к Шардашу, испуганно выпучив глаза:

  – Кровь Наитемнейшего!

  – В курсе, – равнодушно обронил профессор. – Дальше, без попыток запугать. Где, что и когда.

  – Тетрадь лежала на груди, а волос был зажат в руке, – нараспев произнесла Мелиса, глядя куда-то в пространство. – Он любит лес, и прошлое тому виной. Пройдёт семь лун, и дева юная падёт, пронзённая мечом.

  – Демон где? – прохрипел Шардаш. В горле вдруг пересохло.

  – Там, где сходятся два неба, утоляет жажду. Но улетит с рассветом. Тревеус, – Мелиса внезапно очнулась от транса и, побелев, ухватила его за руку, – не надо!

  – Долг чести, – упрямо покачал головой профессор. – Она спасла меня, доверилась, а я трусливо подожму хвост? Хорош паладин!

  Поблагодарив и посоветовав прилечь, Шардаш вновь оказался в школьном парке. Стемнело, и профессор не стал менять облик: всё равно никто не разглядит. Шагал быстро, чтобы не терять времени даром. Шардаш надеялся разыскать Ионафана до того, как демон упорхнёт убивать деда Мериам.

  Слова Мелисы, на первый взгляд бессмысленные, сложились в чёткую картину. Демон проник на территорию Школы, украл тетрадь Мериам, добыл откуда-то волос и подбросил на место преступления, чуть-чуть подправив в магическом плане. Не заметить такого белые стражники не могли: печать перерождённого духа. Глубже не копнули: доказательств достаточно. А стоило бы, потому что обнаружили бы, что печать сотворённая, а не привнесённая.

  В распоряжении Шардаша всего семь дней, по истечении которых Мериам Ики казнят. От мысли об этом сжималось сердце. Только сейчас Шардаш понял, насколько ему дорога эта девушка, блеск её глаз, прикосновения. А началось всё просто с симпатичной мордашки и запаха, манившего к себе. И улыбки, которой Мериам наградила профессора перед первым занятием. Искренней, без примеси желания, корысти и фальши, которые сквозили в каждой второй адептке, желавшей досрочно сдать экзамены.