Текст книги "Я приду за тобой"
Автор книги: Ольга Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Annotation
Одиннадцать лет я не знала, ни кем являюсь на самом деле, ни откуда взялась. Словно кто-то стёр ластиком из моей памяти всё, что было раньше, оставив лишь ночные кошмары. Одиннадцать лет я убегала во снах от убийц моей семьи и видела пугающего мужчину, который обещал, что придёт за мной. А наяву пыталась жить нормальной жизнью рядом с любящими приёмными родителями.
Но однажды кошмары стали явью. И теперь я вернулась в родной мир, где слишком многим мешает моё существование. За наследницей горного князя идёт настоящая охота, и у каждого своя выгода. Никому нельзя доверять.
Волк опять идёт по моему следу. Почему же сердце всё больше тянется к тому, кого я столько лет боялась? Почему всё чаще кажется, что он мой спаситель, а не убийца?
И бежать от него всё сложнее…
Я приду за тобой
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Глава 38
Глава 39
Глава 40
Глава 41
Глава 42
Глава 43
Глава 44
Глава 45
Глава 46
Глава 47
Глава 48
Глава 49
Глава 50
Глава 51
Глава 52
Глава 53
Глава 54
Глава 55
Глава 56
Глава 57
Эпилог
Я приду за тобой
Ольга Островская
Глава 1
Мне часто снится этот лес. Холодный, сырой. Непроходимый и страшный. Полный опасностей и тьмы. Но я почему-то всегда ищу в нём спасение.
От тех, кто идёт по моему следу. Кто очень хочет убить.
От огромных жутких монстров, преследующих меня, чтобы разорвать… как папу и маму, как братьев.
И я снова бегу, надсадно дыша и спотыкаясь об коряги, падая и снова поднимаясь. Лишь бы сбежать. Лишь бы спастись. Знаю, что это сон. Но вырваться из его оков не могу. Слишком реален этот страх. Слишком явственно я ощущаю дыхание смерти за спиной.
Он появляется, как всегда, неожиданно. Я просто налетаю на огромную тёмную фигуру, возникшую словно ниоткуда. Взвизгнув, дёргаюсь назад, но на плечах смыкаются стальные тиски мужских пальцев.
– Не ори, – приказывает мне хриплый голос. Будто хищник, пытающийся не рычать. И меня вздёргивают в воздух, чтобы заглянуть в лицо.
Я уже сотни раз видела в своих снах эти зловеще-чёрные глаза. И всё равно не могу не вздрогнуть от панического ужаса. Они не человеческие. Жестокие, злые.
Мужчина подаётся ближе ко мне. Ноздри породистого с горбинкой носа хищно вздрагивают, втягивая воздух. И мой запах. Его лицо так близко. И я тону… тону во тьме этих глаз… тону… забывая себя, забывая свой страх, свою жизнь… проваливаясь в зыбучую трясину небытия…
– Уже скоро, Ася, – оскаливается мой извечный кошмар.
Вскрикнув, я резко просыпаюсь, вырвавшись наконец из лап одного из своих самых страшных снов.
Распахнув глаза, слепо таращусь в потолок. Сердце стучит тревожным набатом в груди, и дыхание срывается так, будто я действительно бежала. Будто это всё было со мной на самом деле.
Но это сон. Всего лишь сон. Не было этого леса. И монстров не было. Я дома, в безопасности.
По крайней мере, сейчас мне нужно в это верить. Выбросить всё из головы и хорошо выспаться. Впереди тяжёлый день, много нужно будет сделать, отцу помочь… Нечего вспоминать то, чего не было…
Пляска теней на потолке помогает успокоиться и унять бешеное сердцебиение. Уставшему организму плевать на игры дурного подсознания. Организму требуется отдых. И вскоре я снова засыпаю. На этот раз без каких-либо сновидений.
– Подъём, Ася, – врывается в сознание звонкий голос, родной и близкий. Но сейчас до жути раздражающий.
Меня встряхивают за ногу. И я с хриплым выдохом открываю затуманенные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на нарушительнице моего покоя.
И в этот момент кто-то резко распахивает занавески на окне, впуская в мою любимую каморку под крышей яркий солнечный свет.
– Сашка, ты? – ворчу, зарываясь лицом в подушку и нащупывая в вороте сорочки цепочку с массивным перстнем на ней. Единственное, что осталось мне от прошлой жизни, которую я не помню.
– Я-я. Просыпайся, давай. Там мама с Тоней уже завтрак накрывают, – сестра плюхается рядом со мной. – Я ночью выходила в ванную, слышала, ты стонала и что-то бубнила во сне. Опять кошмары?
– Да нет. Не помню. Что-то мутное снилось, – тру заспанное лицо.
Врать о том, что вижу в своих снах, уже давно стало для меня привычкой, как и о других своих… странностях. О последних не рассказываю совсем. Ничего и никому. Я и без этого в нашей большой разношёрстной семье самая большая чудачка.
– О-о-о, так может не что-то, а кто-то? – воодушевлённо интересуется Сашка.
Знала бы она…
– Кто, например? – хмыкаю скептично.
– Ну не знаю. Вон папин новый ветеринар на тебя глаз положил. Да и ты на него поглядывала, я всё видела.
Ну поглядывала. Но только потому, что Данила мне показался смутно знакомым. И я вот уже который день пытаюсь понять, где его раньше могла видеть.
– Не выдумывай чепухи, – качаю головой. – И дай мне уже встать. А то развалилась сверху, как на подушке.
– Да какая из тебя подушка? Кожа да кости, – фыркает Сашка.
– На себя посмотри, – сталкиваю её с кровати, чтобы наконец-то сесть. – Тебе в универ ещё не надо ехать?
– Ага, так и знала, что ты уже ждёшь не дождёшься, когда избавишься от меня, – в праведном гневе тычет в меня пальцем младшая сестра. Вот только в глазах, как обычно, пляшут черти.
– Да-а-а-а! – тяну я зловеще. – А если опять будешь меня всякими ветеринарами донимать, я тебе ночью… пятачок нарисую. И хвостик к пижаме приделаю.
– Не, ну так несерьёзно. Давай уже какие-то взрослые угрозы, – смешно морщит нос.
– Я над этим подумаю, – со смехом поднимаюсь с кровати.
Вот уже одиннадцать лет, как мы знакомы, выросли уже обе, а у малой до сих пор детство в одном месте играет. Но такую я её и люблю.
Не знаю, как бы я жила без Сашки. Да и без всей нашей большой и дружной семьи. Без Нины и Николая, что взяли к себе ту перепуганную и вздрагивающую от малейшего резкого звука девчонку, которой я была.
Они не испугались тогда моей полной потери памяти и абсолютной неприспособленности к жизни, всех тех трудностей, с которыми им в результате пришлось столкнуться, воспитывая чудаковатую потеряшку, которая даже имени своего назвать не могла и элементарных вещей не знала. Именно они окружили меня теплом и заботой, дали ощущение безопасности, дали шанс на новую жизнь, раз уж старую я забыла.
Заменили мне отца и мать, которых я так отчаянно все эти годы пытаюсь вспомнить, но до сих не помню.
Вытолкав Сашку из комнаты, спускаюсь на этаж ниже, чтобы посетить ванную.
И только там, оставшись одна и посмотрев в глаза собственному отражению в зеркале, позволяю себе вспомнить свой ночной сон. С годами он становится всё подробней. Обрастает деталями.
В первые годы, после того, как меня нашли, я даже вспомнить не могла, от чего кричу и плачу во сне.
Сейчас я помню даже запах прелой листвы, скрип деревьев, шелест густых крон над головой и как больно впивались мужские пальцы в мои плечи. И помню своё твёрдое убеждение, что мои преследователи, кем бы они ни были, настоящие монстры, которые убили мою семью. Хищники, не люди. И что поймавший меня мужчина один из них. Тогда как я выжила? Почему он меня не убил? И был ли он на самом деле? Столько вопросов и ни одного ответа.
Психолог, которая работала со мной много лет, была уверена, что я вижу во снах преследующих меня жутких монстров, чтобы как-то объяснить себе то, что со мной случилось. А тот мужчина… может он и реален, и чем-то обидел меня на самом деле в моей забытой прошлой жизни, а может просто моё детское подсознание наградило мои страхи первым попавшимся лицом.
Я сначала ей верила. Всё это звучало очень логично и убедительно. К тому же… монстров вроде как не бывает. Кроме тех, что в человеческом обличье. Мне часто доводилось это слышать. Пришлось поверить. Так было проще приспособиться.
И ещё я не хотела расстраивать своих приёмных родителей. Им и так приходилось нелегко, как и всем, кто решился создать детский дом семейного типа. Добрые сердцем, они дали приют не одному ребёнку, лишившемуся семьи.
Меня нашли благодаря Сашке. Мы с ней лежали в одном травматологическом отделении. В одной палате. Она сломала ногу, когда в очередной раз пыталась удрать из интерната к своей родной бабушке. А меня туда привезли с места большой аварии, случившейся на развязке на скоростном шоссе. Тогда пострадало очень много людей, были погибшие. Перевернулся переполненный междугородний автобус.
Собственно, все до сих пор уверены, что и я ехала именно в нём. Поскольку никто из пассажиров других машин меня не опознал. В автобусе меня, правда, тоже никто не вспомнил, но могли и просто не заметить щуплую девчонку.
Мне тогда было двенадцать лет. Но чувствовала я себя беспомощным младенцем. Мир вокруг казался полным ужасов и незнакомых угроз.
Я не помнила, ни кто я, ни как попала на место аварии, ни саму аварию. Даже говорить мне было сложно, словно язык, на котором ко мне все обращались, мне незнаком, и слова со своими значениями неведомо как всплывали в голове.
Не знаю, как я тогда удержалась и не удрала от всех, сломя голову. Может, высшие силы надоумили.
Меня погрузили в скорую, укололи что-то успокоительное, и вместе с остальными пострадавшими отвезли в ближайшую больницу. Где и положили в одну палату с Сашкой. И тем самым определили мою дальнейшую судьбу.
Мои будущие приёмные родители как раз пришли сообщить моей будущей сестре, что хотят оформить над ней опеку и уже готовят все документы. Её единственная родственница, старенькая бабушка, была их соседкой, Сашку они знали сызмальства и хотели помочь осиротевшей девчонке. Та, подумав, в конце концов согласилась, а пока она думала, сострадательная Нина обратила своё внимание на меня.
Не знаю, что она усмотрела в том запуганном жалком зверёныше. Не знаю, почему внезапно прониклась и моей судьбой. Скорее всего, просто пожалела. Но как бы там ни было, спустя какое-то время они увезли из больницы не одну девчонку, а двоих.
Сейчас нас, таких приёмных, у них восемь человек. Пять дочерей и трое мальчишек. И я самая старшая. Если не считать их родную дочь Тому, которая уже давно живёт отдельно со своей семьёй.
И я бы тоже уже, возможно, жила… По закону Николай с Ниной только до двадцати трёх лет обязаны меня опекать, а двадцать три мне по моим новым документам, сделанным после той аварии, исполнилось уже два месяца назад. Но меня до сих пор до жути пугает перспектива оказаться одной в этом всё ещё чужом и незнакомом для меня мире. Всё кажется, что стоит мне только уехать насовсем из дома приёмных родителей, как меня тут же найдут монстры из сна. Бред, конечно, но справиться с собой я не могу.
Я этого, конечно, им не говорила. Но мама Нина как-то и сама догадалась. Ещё когда поднялся вопрос о моём высшем образовании. Неожиданно они с Николаем предложили мне идти на заочное, и платное, соответственно, но при этом оставаться жить с ними и продолжать помогать на ферме, приобщаясь к семейному делу. Если желаю этого.
Конечно же, я согласилась. Работать с землёй и всем, что дают её плодородные недра, мне всегда приносило несказанное удовольствие. А тут ещё и возможность остаться там, где я чувствую себя в безопасности.
Вот и осталась. И изо всех сил пыталась если не быть нормальной, то хотя таковой казаться.
Глава 2
– Ась, ты поздно сегодня будешь? – окликает меня Нина, загружая посудомойку.
Завтрак уже давно закончился. Все братья и сёстры, кроме Сашки отправились в школу. А сама Александра Батьковна ускакала к отцу на ферму. Там в самом разгаре стрижка овец.
– Не знаю ещё, мам, – качаю головой, собирая себе обед, состоящий из парочки бутеров с домашней бужениной и чая в термокружке. – Восточное пастбище надо проверить. Хочу посмотреть, что там с мостом. Если вода спала, нужно начинать ремонт. Прикину масштаб работ и возможные затраты.
– Возьми с собой кого-то, – выпрямившись, поворачивается ко мне приёмная мама. Хмурится задумчиво и обеспокоенно. – Я вчера в сельсовет ездила, там приёмный день был, народу много пришло. И разговоры разные ходят. Говорят, многие видели в последние дни каких-то чужаков на дорогих машинах-вездеходах. Может, просто туристы заезжие. А может опять на наши леса рот кто-то разевает. В любом случае, одной не безопасно разъезжать.
– Вот только этого нам не хватало. И кого мне взять? У всех своих дел по горло, – раздосадовано вздыхаю, поднимая на неё взгляд.
– Позвони Коле. Пусть кого-то надёжного отправит с тобой, – даёт дельный совет Нина. – Он бы и сам с тобой поехал, если бы мог.
– Он сам бы всё делал, если бы мог, – хмыкаю я. – До сих пор не понимаю, как это папа Коля не придумал способа себя клонировать, чтобы везде всё самолично успевать.
– Он над этим вовсю думает, – рассмеявшись, качает головой мама. – Звони, давай.
– Хорошо, сейчас, – широко улыбаясь, я складываю свой нехитрый харч в контейнер, а потом в сумку и достаю из кармана телефон.
Разговор с приёмным отцом немного ставит меня в тупик. С чего это он решил в сопровождающие мне отправить именно Данилу, который, как ветеринар, ему на месте нужен, я так и не поняла. Но спорить не стала. Авторитет Николая в семье непререкаем.
– Ну что? – интересуется Нина, закончившая убираться, пока я говорила. Подходит ко мне, замирая напротив.
– Данила со мной поедет, – сообщаю небрежно. – Нужно подождать немного, пока освободится.
Мама склоняет голову набок, внимательно всматриваясь в моё лицо. Невысокая, круглолицая и миловидная, она всегда буквально излучает женственную мягкость. И вместе с тем трудно найти более проницательного человека.
– Ты этому не рада, – замечает она. – Он тебе чем-то не нравится?
– Не знаю. Он меня чем-то напрягает, – передёргиваю плечами.
– Девочки уверены, что он на тебя глаз положил. Может в этом дело?
Ну вот. И она туда же. Это точно Сашка постаралась.
– Не думаю, мам. Мне он просто кажется смутно знакомым, – признаюсь ей честно. – И я всё пытаюсь вспомнить, где могла его видеть. Но не получается. Потому и настораживает.
Нахмурив брови, Нина пару секунд задумчиво молчит. И я вижу, как напрягаются её плечи.
– Ты думаешь, что могла видеть его до аварии? – спрашивает осторожно.
– Не знаю. Может быть, – опускаю голову, рассматривая носки своих ботинок. – Всё равно наверняка знать этого не могу. Лучше бы мне вспомнить, что встречала его, допустим, где-то в городе, и успокоиться. Так только нервы трачу.
– Сашка проговорилась, что ты сегодня во сне стонала и плакала, – внезапно вышибает меня приёмная мама из колеи. – Снова кошмар?
Я молча сжимаю губы, собираясь с мыслями. Ну вот зачем сестра рассказала? Ненавижу врать.
– Ась, я знаю, что они не прошли. Пару раз тоже случайно слышала ночью твои стоны. И даже приходила тебя успокаивать, гладила, пела тебе колыбельную. Ты даже не просыпалась от моих прикосновений, будто в трансе каком-то была. Но утихала и дальше спала спокойно.
Когда смысл её слов доходит до моего сознания, я резко вскидываю голову, ошарашенно смотря на неё.
– Ты приходила… видела? Я не знала, – выдыхаю потрясённо, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза.
Она берегла мой сон, а я даже не заметила этого. Не знала… Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить эту невероятную женщину за всё добро, что она для меня сделала?
– Как я могла не прийти, если тебе было плохо? – грустно улыбается Нина. – Не знаю, почему ты пыталась заставить нас поверить, что твои кошмары ушли, может, не доверяешь нам…
– Что? – округляю глаза. – Нет. Нет, мам. Просто… ты переживала. А я не хотела этого. И так много проблем и хлопот вам принесла. Не хотела казаться ещё более странной, чем казалась уже.
– Ты не странная. Ты особенная, – твёрдо произносит мама. Обнимает меня, целуя в лоб. – И все те хлопоты ничего не стоят, когда речь идёт о тебе и твоём благополучии, доченька. Расскажи мне, что тебя мучает во снах. Всё те же монстры, что за тобой охотятся?
Обнимаю её в ответ, напитываясь любовью, теплом и её безоговорочной поддержкой.
И решаюсь поделиться.
– Да. Но сны стали теперь другие. Более чёткие, более детализированные, – признаюсь, не в силах больше держать в себе свои страхи и тревоги. – Во снах я уверена, что эти монстры убили мою семью. Моих родителей. И братьев. Во снах я помню это, помню, что у меня было два старших брата, вижу жуткие картинки, какую-то битву, резню даже, пожар. Всё это такое… фантастическое, будто из другого времени, или мира, словно экшн из какого-то фэнтези-фильма, только реальное, жуткое. Порой, когда я просыпаюсь, мне кажется, что я в параллельной вселенной побывала. Это так тяжело… И страшно. Страшно, что это может оказаться правдой, что мою семью действительно вот так… И страшно, что это всё игра моего воображения, и я просто схожу с ума.
Нина молчит, внимательно слушая меня, гладит ласково по голове. Вздохнув, я закусываю губу. Размышляя, говорить ли остальное. Это грызёт меня изнутри. Давно. Неотступно. Заставляет мучиться пугающими вопросами и предположениями. Но признаваться так боязно. Боязно, что самый близкий человек отвернётся от меня.
– Есть ещё кое-что, – всё же произношу я. – Иногда… ко мне приходят видения, и когда я не сплю. И происходят странные вещи.
– Что ты имеешь в виду? – отстраняется немного, чтобы заглянуть мне в глаза.
– Мне иногда кажется, будто я слышу… землю, – выдаю, невольно морщась. Представляю, как дико это звучит.
– Землю? – непонимающе вскидывает брови Нина.
– Да. Я слышу, как она поёт для меня. Знаю, это кажется бредом, но я, правда, слышу. И это потрясающе. Я чувствую воду, почву, вибрации гор. Ощущаю всё живое, что есть в земле и на ней.
Смутившись под потрясённым взглядом моей собеседницы, я умолкаю, понимая, что слегка увлеклась в своих признаниях, и не зная теперь чего ждать.
– Это… необычно, – наконец выдаёт она. – Очень необычно. И сложно вот так с ходу утрясти в голове.
– Ты мне не веришь? – произношу как можно более ровно. – Считаешь меня теперь сумасшедшей?
Наверное с минуту Нина молчит, явно подбирая слова.
– Врать не буду. Мне сложно в это поверить. Но я не отвергаю возможность таких вещей. В мире порой много чего странного происходит, чему научных объяснений не найти. Я тебе не говорила, но у меня прапрадед был мольфаром, и о нём такие рассказы в нашем роду передаются, что впору сказки писать. Да и у Сашки покойная бабка непростая была. Её в наших краях за ведьму и знахарку почитали. Это она уже на старости немного умом двинулась, когда дочка померла. Сашку потому и забрали соцслужбы, ты же знаешь. Поэтому нет, сумасшедшей я тебя не считаю. Я помню, как ты упрямо доказывала Коле, что скважину нужно бить за домом в саду, а не во дворе, – хмыкает она. – А он тебя не послушался.
– За домом глубина была бы вполовину меньше, – ворчу я, вспомнив тот наш спор с Николаем. – И не пришлось бы к воде через камень пробиваться.
– Вот тут я тебе верю. Но порой мужчине нужно дать время прийти к правильному решению самому, – подмигивает мне моя самая лучшая на свете приёмная мама. – А что касается твоих снов… – она задумчиво хмурится. – Знаешь, я много думала о том, как ты могла попасть на место той аварии. И слишком много странного было во всём этом. Ты словно ниоткуда там появилась. Никто тебя не помнит, никто не видел, не заметил. И твоя одежда…
– А что с ней не так? Я уже не помню в чём была тогда. Первые дни после аварии в моей памяти вообще очень смутно сохранились, – признаюсь, напряжённо смотря на Нину.
– Ты была в рубашке, штанах и жакете. И они не выглядели, как современная одежда. Я ещё подумала, что ты какую-то роль где-то играла. Даже твоё бельё отличалось от всего, что мне доводилось видеть. Я сохранила это где-то в сундуке для тебя. И волосы обрезаны неровно, словно одним махом отхватили косу. Я потом красиво подровняла…
– Он отрезал мою косу своим кинжалом, – похолодев, шепчу я.
– Кто? – настораживается мама.
– Мужчина из моего сна. Тот, что поймал меня. Он сказал, что это ему пригодится. И отрезал мою косу. Она длинная была, я под воротник прятала, потому что кепка не держала… – выдавливаю дрожащим голосом, как сейчас чувствуя прикосновение холодной стали к затылку.
Боже, неужели все мои сны – правда? Неужели тот жуткий мужчина где-то существует на самом деле? Неужели… всю мою настоящую семью действительно убили?
Сейчас, как никогда, мне хочется поверить, что всё это лишь игра моего подсознания.
– Кто же я такая? Откуда взялась на самом деле? – хриплю, зажмурившись.
– Я не знаю, кем ты была и откуда пришла, Ася. Но я знаю, кем ты стала для нас. Дочерью. Родной и любимой, – прижимает меня к себе Нина. – Возможно, ты вспомнишь своё прошлое. Возможно, даже вернёшь себе свой прежний дом. Но мы всё равно останемся твоей семьёй, а наш дом твоим. Помни об этом, милая.
Глава 3
– Ты собираешься к реке спускаться? – окликает меня Даня, подъезжая ближе.
– Да, мне нужно посмотреть, в каком состоянии мост, – киваю, не оборачиваясь. Его слишком пристальные взгляды сегодня уже успели меня основательно поднапрячь.
Всю дорогу пытался со мной разговоры разговаривать при малейшей возможности. В упор не замечая моего нежелания идти на контакт. Зачем Николай послал со мной именно этого человека? Почему не Мишку, например? Или дядю Руслана?
Вот и сейчас Даня опять на меня смотрит. Изучает. Словно ищет что-то. Так пристально, что я невольно всё же бросаю на молодого мужчину взгляд искоса.
Его можно назвать красивым. Русоволосый. Правильные, хоть и немного резковатые, черты лица. Голубые глаза. Высокий, широкоплечий, крепкий, накачанный, я бы даже сказала. И в седле он смотрится органично, не в пример многим. Словно с детства привык ездить верхом.
Но что-то неустанно царапает меня в его внешности, в повадках. Но больше всего в том навязчивом внимании, которое он мне уделяет.
Притом уделяет с того самого дня, как появился у папы на ферме. Сколько раз я замечала, как Даня открыто наблюдает за мной. Слышала даже, как расспрашивает обо мне. И каждый раз, когда наши взгляды встречались, что-то тревожно сжималось у меня в груди, и возникало смутное чувство узнавания. Не знаю почему.
Возможно, я просто излишне накручиваю себя.
Возможно, мои сны сделали из меня настолько параноика, что даже обычное мужское внимание мною воспринимается, как угроза. Вот я и ищу скрытые смыслы там, где их нет.
Возможно, я просто не в себе.
Николай вот доверяет ему, как оказалось. Иначе не послал бы со мной. А я привыкла считать, что мой приёмный отец неплохо разбирается в людях.
Даня в ответ на мой напряжённый взгляд обаятельно улыбается. Потом кивает на реку.
– Вода ещё не спала. За ремонт браться рано, – заявляет авторитетно, с умным видом обозревая открывшийся нам свысока вид.
С отвесного холма, на котором мы остановились, действительно отлично видно и мост, и заливающие его стремительно несущиеся водные потоки.
– Возможно, но определить, что нужно будет сделать, я могу уже сейчас, – буркаю с толикой раздражения. – Что и собираюсь сделать. А Николай уже сам решит, когда и что начинать.
И уже тяну поводья, чтобы повернуть свою Незабудку к находящейся в стороне грунтовой дороге, спускающейся к переправе, но меня останавливает новый неожиданный вопрос-утверждение.
– Я тебе неприятен, Ася? – снова поворачивается ко мне мой спутник.
– Нет. С чего ты взял? – хмыкаю нервно.
Голубые глаза хищно сужаются. А я внезапно понимаю, что обратился он ко мне на незнакомом языке. Точнее… откуда-то знакомом мне… но я не помню откуда…
– На каком языке ты только что говорил? – выдавливаю, впиваясь в него ошарашенным взглядом.
– Я слышал, что ты ничего не помнишь. Но, признаться, не верил. Думал, играешь, – склоняет Даня голову набок.
В душе всё обмирает. Он снова говорит на этом странном языке. И я его понимаю.
– Чего не помню? – срывается мой голос на крик.
– Того, что было до… аварии, – усмехается Даня.
Только Даня ли?
В его облике что-то неуловимо меняется. Черты заострятся. Тонкие губы изгибаются в зверином оскале. Обнажая… клыки. И я слышу утробное звериное рычание.
Визг застревает в горле колючим комком.
Это… не сон. Бежать. Бежать. Бежать…
Монстр клацает зубами, насмехаясь, пугая… Ударив пятками бока Незабудки, я пытаюсь пустить её в галоп. Но она, испуганная близким присутствием хищника, внезапно взвивается на дыбы, бросаясь в сторону. К обрыву.
Всё случается так быстро, что я едва успеваю осознать происходящее. Оно стоп-кадрами проносится передо мной. Край обрыва осыпается под нами… Моя лошадь срывается вниз с испуганным ржанием, беспорядочно молотя ногами, всё больше заваливаясь назад… и я вместе с ней… мелькает понимание, что мне не выжить… слишком высоко и камни… и Незабудка упадёт сверху. Но я не хочу умирать… Не хочу! Я должна жить! Это последние слова, которые мне сказала мама… Моя мама…
Взгляд родных лазурных глаз вспышкой врывается в мою память, и одновременно с этим грудь огнём обжигает в том месте, где болтается на цепочке массивный перстень. Время будто застывает. Словно в замедленной съёмке я вижу, как неотвратимо удаляется от меня край обрыва… вижу корни деревьев… ветки… и на чистых инстинктах всем существом тянусь к земле, к пульсирующей в ней силе, гулкой и монотонной. И она отзывается. Почва в буквальном смысле устремляется навстречу, тормозя наше падение. Меня оплетают невесть откуда взявшиеся узловатые корни, выдёргивая из седла, утаскивая в сторону. По ушам бьёт пронзительное ржание Незабудки, но в поднявшейся туче грязи и пыли, ослеплённая страхом я просто не вижу, что с ней.
Больно приложившись бедром о какой-то камень, цепляюсь руками за первый попавшийся куст, растущий на склоне, неожиданно ставшем слишком пологим. И тем самым наконец останавливаю своё падение. Чтобы уже просто съехать вниз на пятой точке, наплевав на её целостность. И, прихрамывая, устремляюсь к пытающейся подняться Незабудке.
Вроде цела бедняжка.
– Давай, моя хорошая. Нам надо срочно делать отсюда ноги, – помогаю я испуганной лошади встать. Глажу и обнимаю за шею, успокаивая. И оглядываюсь на вершину склона, пытаясь рассмотреть, куда подевался монстр, явившийся за мной.
Данилу нигде не видно. Но я не настолько наивна, чтобы поверить, будто он оставит меня в покое.
Я замечаю его, когда уже ставлю ногу в стремя. Оборотень прыгает вниз и по-звериному ловко принимается спускаться по склону. Приближаясь.
Чёрт. Он близко. Очень близко.
Едва не скуля от ужаса, вскакиваю в седло и сразу же пускаю бедную Незабудку в галоп, направляя к дороге. Понимаю, что ей тяжело и плохо. Но нам обеим не поздоровится, если это чудовище нас настигнет.
Позади раздаётся яростный звериный рык и волчий вой, подстёгивая меня и вгоняя в панику мою лошадку. Она тоже хочет жить. Но тем быстрее бежать будет. А мне главное удержаться.
На склон мы вылетаем в мгновение ока. Безумно хочется повернуть к ферме, но я давлю это желание на корню, направляя Незабудку в другую сторону.
Домой нельзя. Беду приведу за собой. Может, это и не самое умное решение, но… Одну мою семью уже вырезали монстры. Больше я такого не допущу.
Он за мной пришёл. За мной, а не за ними.
Оторвусь, тогда и подумаю, что делать.
Глава 4
Что оторваться не получится, я понимаю очень скоро. Несясь во весь опор по дороге, тянущейся вдоль опушки леса, не выдерживаю и оглядываюсь назад. И с ужасом вижу, что за нами огромными прыжками гонится громадный жуткий зверь. Волк. Оборотень. Данила, или кто он там на самом деле.
И расстояние между нами неумолимо сокращается.
– Давай же, милая, давай, – подгоняю я Незабудку.
К горлу снова подкатывает удушающий ком, паника кроет сознание мутной пеленой, но я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Чтобы выжить. Снова.
Вылетев на небольшой холм, впереди замечаю ветку, низко нависшую над дорогой. Недавним ураганом видимо сломало, раньше её тут не было. Прижимаюсь к лошадиной холке, избегая удара. Сворачивать некогда и некуда. Но как назло, цепляюсь плечом за какой-то сучок, и от резкого толчка, чуть не вылетаю из седла. А впереди ещё такие же ветви.
Чёрт. И в сторону не уйдёшь, там канавы.
Зато волку прыгнуть будет сложнее… Наверное.
Шипя от боли, бросаю взгляд через плечо.
Он совсем близко. Заходит справа.
Догонит ведь. Точно догонит.
Словно этого мало впереди из-под куста вспархивает какая-то птица. Прямо перед Незабудкой. И без того пуганая лошадь, пронзительно заржав, дёргается в другую сторону, полностью прекращая реагировать на поводья. А меня буквально выбрасывает из седла очередной веткой, попавшейся на нашем пути.
Не знаю, каким чудом я на этот раз не сломала себе шею. Влетев в густые ежевичные заросли, и ободрав до крови всё, что только можно, на адреналиновом запале пытаюсь сразу же подняться, бежать… но колючие ветки цепляются за одежду, волосы, кожу… Это ловушка.
И тут мой взгляд находит моего преследователя. Волчара заметив моё падение, притормозил и теперь неспешно, так уверенно и неотвратимо идёт ко мне, скалясь. Будто смеётся надо мной и моими жалкими попытками спастись. Издевается, мразь.
Тяжело дыша, неотрывно наблюдаю за монстром. А сама лихорадочно пытаюсь найти выход, прокручивая в мыслях даже самые бредовые варианты. Там у реки ведь получилось. Я понятия не имею, как это произошло, но… Земля послушалась меня… и растения, которые в ней растут. Может, и сейчас послушаются.
Всем своим существом тянусь к земле, всей душой взываю, на чистых инстинктах, на одной лишь вере и безумном желании жить. Я умоляю о помощи, прошу поддержки у своей… родной стихии. Кожу на груди снова обжигает перстень. И земля отзывается, гулкой песнью вибрируя подо мной. Заросли ежевики начинают шевелиться вокруг, расплетаясь и давая мне свободу. Ещё чуть-чуть, и можно будет выбраться.
Но всё это замечает оборотень. И, зарычав, мгновенно прыгает.
Взвизгнув, вскидываю руки в неосознанной попытке защититься. И внезапно вслед за ними в воздух взвиваются плетями колючие стебли ежевики. На лету оплетая и сбивая волка в сторону. Не позволяя ему до меня добраться.
Рухнув в паре метров от меня, он извивается всем телом, пытаясь выбраться из зарослей, рыча и яростно щёлкая клыкастой пастью, кромсая стебли острыми, как клинки, когтями.
Пару драгоценных секунд я теряю, в ошеломлении таращась на своего преследователя в колючей ловушке, на клочья шерсти, летящие во все стороны. Но, мгновенно очнувшись, хватаюсь за нависшую надо мною узловатую ветвь громадного дуба и поднимаюсь на ноги, почти не чувствуя новых глубоких царапин от острых шипов ежевики. Перешагнув послушно поникшие стебли, бегом бросаюсь в лес.
