Текст книги "Платит последний"

Автор книги: Ольга Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

СПЕЦИАЛИСТКА ПО ЖЕНСКОМУ ВОПРОСУ, ИЛИ ДАМСКИЙ ТУАЛЕТ БЫЛ НЕЖНО-СИРЕНЕВЫМ

Редакция «Голубого экспресса» помещалась в сталинском жилом доме, украшенном железобетонными рабочими и колхозницами. По коридору бывшей коммуналки навстречу ей несся мужчина в униформе начальников младшего звена: мятый костюм и галстук с пестрыми «огурчиками», наверняка один и тот же под рубашки разных цветов. По возрасту (за сорок; есть еще порох в пороховницах) и по росту (за метр восемьдесят; комплексовать перед ней не будет) он как раз подходил для того, чтобы скоренько его обаять и выведать, что за баба скрывается под псевдонимом П. Натальин. Лидия выпятила грудь (ага, обратил внимание!) и заступила ему дорогу.

– Господин…

(Конечно, не «товарищ», здесь не «Правда», а «Голубой экспресс». Почему, кстати, «голубой»? А вдруг и господин – того, с голубизной?)

Судя по тому, что господин остановился и сложил руки горстями, как будто уже схватил ее за грудь, сексуальная ориентация у него была в норме.

– Чем я могу быть полезен? – вопросил он в псевдогусарском стиле и щелкнул каблуками нечищеных ботинок.

– Господин, – повторила Лидия, стараясь, чтобы это прозвучало как «О, мой господин!», – это не вы П. Натальин?

Господин несолидно хихикнул и закашлялся, отворачиваясь от Лидии.

– Я что-то не то сказала?

– Да нет, все в порядке. Есть у нас такой П. Натальин, очень уважаемый журналист. А зачем он вам нужен?

Лидия пропустила вопрос мимо ушей. (Так я тебе и сказала, зачем он мне нужен. То есть она. Хочешь, поспорим, что П. Натальин – женщина?)

– Очень жалко, что не вы – Натальин. – Лидия продолжала строить дурочку. – Мне казалось, что он должен быть похож на вас.

– Это почему же?! – заинтригованно спросил господин.

– Стиль у него такой солидный, жесткий. Настоящий мужской стиль.

Господин издал утробный звук, как будто вантузом прочищали раковину, и сказал недрогнувшим голосом:

– Пожалуй, я вас познакомлю. Ему будет приятно поговорить с поклонницей.

– Нет, правда?!

– Правда, правда. – Господин взял ее за руку, словно боялся, что Лидия убежит. – Пойдемте. Только ничему не удивляйтесь: он мужчина со странностями, этот Натальин.

Прибавляя шагу, так что в конце концов Лидии пришлось за ним бежать, господин довел ее до двери с надписью: «Наталья Светланова, обозреватель».

– Вот вам и П. Натальин, – косясь масленым глазом, сообщил господин. Лидия, правда, торжество ему подпортила: вместо того, чтобы ахать и разводить руками, только кивнула. Но господин отыгрался на журналистке. Распахнул дверь и с плохо скрываемым ехидством сообщил: – Наталья, к тебе тут дамочка. Интересуется твоим жестким мужским стилем.

Ответ был дан именно что в жестком мужском стиле: в дверь полетела, судя по звуку, толстенная книжка. Лидия подумала, что «П. Натальин» и не собиралась попасть в господина. Захотела бы – попала бы.

Господин ушел, пританцовывая. Судя по всему, он уже предвкушал, как будет рассказывать сослуживцам байку о поклоннице, восхищенной мужским стилем «П. Натальина». Дверь осталась распахнутой, и Лидия вошла, сочтя, что глупо стучаться, раз не закрыто.

Наталья Светланова, она же П. Натальин, сидела в крохотной прокуренной комнатке, изящно склонив голову над рукописью. Тело ее было собрано комком, в группировочной позиции воднолыжника (Лидия потом заглянула под стол – журналистка ставила ноги на старую пишущую машинку). Лицо закрывала спадающая со лба ухоженная темная челка.

– Наталья?..

– Георгиевна, – подсказала Светланова. Она подняла голову и оказалась Лидиной ровесницей, с хорошо и со вкусом нарисованным лицом в стиле женщина-вамп. Ее изучающий взгляд гипнотизировал, хотелось подтянуть чулки, поправить лифчик и вообще не то понравиться ей, не то спрятаться. Лидия решила, что такой эффект за счет цвета глаз. Брюнетка с льдистыми голубыми глазами – это нечто.

– Я по поводу вашей статьи, – сказала Лидия. – «Коммерческий талант студента-недоучки».

– А вы откуда?

– Вообще-то я много откуда, – начала с ходу строить легенду Лидия, кладя перед журналисткой свою визитку.

– Фирма «Лидия»? Наверное, бутик или косметика? Муж для вас открыл, чтобы было чем от скуки заняться?

Вопросы были как легкие щипки. Светланова шарила взглядом по Лидиным рукам. Женские руки получше визитных карточек: количество и стоимость колец, браслетов, ухоженность кожи, длина и цвет ногтей рассказывают много интересного. У Лидии давно уже не было колец – ни обручального парамоновского, ни подаренного Вадимом перстенька с бриллиантовой пылью. А Колька не успел подарить кольца… Она чувствовала себя по-женски почти голой.

У самой же Светлановой на пальцах было несколько золотых перстней – и с крупными камнями, и с монограммами, и с узорами из золота в форме сердечек, веточек, а на одном даже в виде целующихся голубков. Руки крупные, жилистые, мышцы вокруг каждого сустава проработанные, ногти с ярким лиловатым лаком, но недлинные. Лидия догадалась, что эти пальцы разрабатывались на клавиатурах еще механических пишущих машинок. В руках журналистка вертела дорогой «Паркер» – китайский вишневый лак. Кофта на ней была черная с блеском, легинсы тугие кожаные. И нос длинный, с горбинкой. «Анидаг», окрестила ее про себя Лидия. Вылитая мать Вертинская из любимого в детстве «Королевства кривых зеркал».

– Курите? – с легкой хрипотцой спросила Анидаг, доставая из сумочки длинные тонкие сигарки и зажигалку в виде дамского пальчика. – Так что у вас по поводу моей статьи?

– Нет, я не курю. Честно говоря, мне рекомендовали к вам обратиться… – Дожидаясь, пока Анидаг закурит, Лидия соображала, что нельзя и близко упоминать ни Ивашникова, ни «Х-файл» и «Макрос», – лучше пока что вообще уйти от этой статьи. Так, а кто в таком случае «рекомендовал обратиться» к Анидаг? Такую змею не обманешь, лучше врать правдоподобно.

Анидаг закурила. У ее сигарки оказался сладкий дым, похожий ароматом одновременно и на мед, и на шоколад.

– Фирму для меня открыл отец, я ему помогаю – у него аналитический центр, он доктор наук, имиджмейкер, обслуживает выборы. На днях он уезжает в нефтяной район, и ему нужны здесь люди, которые могли бы в случае чего помочь – ну, вы понимаете?

– Пока не совсем. Почему, собственно, вы обратились ко мне? Я политикой не занимаюсь, я сейчас все больше о женском. – И Анидаг подвинула к Лидии по столу свежий номер журнала «Я сама».

– Да, но я прочитала «Коммерческий талант студента-недоучки»…

– Ну, это бизнес, совсем другая тема, и там ведь тоже о нашем, о девичьем: школьные компьютеры, дети – наше будущее, – с иронией сказала Анидаг и одарила Лидию взглядом, напомнившим ей о районном гинекологе. Казалось, что она вот-вот поставит диагноз, и не в твою пользу.

– Про детей не знаю, а стиль ваш мне очень понравился. Режущий, как ножик.

– Да-а? – сладко улыбнулась Анидаг. – Это хорошо вы сказали, точненько, я часто пишу с таким настроением. Особенно про мужиков. – И она хрипло хохотнула. Хохоток ее неожиданно напомнил Лидии звук трещотки гремучей змеи, который поставил Парамонов на саунд-карту в своем компьютере. Лидию этот звук, вырывающийся из колонок при каждой компьютерной операции, ужасно раздражал.

Порадовавшись про себя, что прозвище журналистке дано верно, Лидия решила ей подыграть и тоже засмеялась:

– Да-да, это уж точно: без жалости!

Вроде бы лед начал растапливаться, но Анидаг подвесила профессиональную паузу, обтирая тлеющий конец сигарки о край пепельницы. Сигарка шибала Лидии в нос медово-шоколадным запахом. С утра пустой желудок среагировал на это громким «ква!», и Лидия судорожно сглотнула слюну, переведя глоток в кашель.

– Знаете что, – вдруг сказала Анидаг, – а не пойти ли нам выпить кофе?

– С пирожными! – подхватила Лидия. У нее хватило воспитания, чтобы сразу не ляпнуть: «Угощаю!» Работа с Анидаг, ясно, предстояла долгая и кропотливая. Лидия стала вспоминать, чему такому психотехническому учил ее отец.

– Конечно же с пирожными. Я никогда не сижу на диетах, мне мозги кормить надо, орудие производства. – Анидаг встала, извиваясь затянутой в черное талией, бережно вытащила из-под стола длинные черные кожаные ноги в лаковых полусапожках. Она была повыше Лидии, такая крепкая и гибкая, что Лидия восхитилась:

– И никогда не поправляетесь?

– Шейпинг, бодибилдинг, массаж, – изобразила нечто вроде бодибилдингового па журналистка. – А вы не увлекаетесь?

– Что вы, я – нет, я все как-то по прыжкам в сторону.

– А зря, у вас подходящая фигура, можно было бы построить нечто шедевральное, – не глядя на Лидию, сказала Анидаг. Непонятно, как она смогла рассмотреть ее фигуру под плащом.

В шкафчике у Анидаг висел деловой костюм – жакет с юбкой – и палевый норковый жакет. Лидию обдало резким запахом «Опиума». Ей от этого запаха всегда плохело, а отец-астматик так вообще со слишком уж благоухающими дамочками в лифт не садился, называл их нервно-паралитическими.

– А вам в плаще не холодно? Это что у вас, настоящий Бергхаус? – поправляя завернувшуюся крылатку Лидиного плаща, спросила Анидаг. На Лидию она так и не взглянула – смотрела на свое отражение в зеркале.

– Я на машине, похолодания как-то не заметила, – заторопилась Лидия, понимая, что надо похвалить норковый жакет журналистки. – Это Греция?

– Канада. Кавалер один думский подарил, – сообщила Анидаг тоном профессионального манипулятора. Ударенная по голове «Опиумом», Лидия просто физически ощутила, как Анидаг, намекнув про интимное, будто на аркане затягивает ее в зону общения под названием «между нами, девочками». Надо было отвечать шагом навстречу.

– Думский? А говорили, политикой не занимаетесь, – подражая тону Анидаг, сказала Лидия.

– Не политикой, а политиками, особенно богатыми, – сверкнула глазами Анидаг, продемонстрировав улыбку довольной собою гюрзы. Зазвенела ключами и неожиданно холодным тоном скомандовала: – Выходим, я закрою дверь.

Да, это мощно, поняла Лидия (спасибо папе за уроки психотехники). Стало быть, на языке джунглей журналистка назвала свою немаленькую цену и дала понять, что она хоть и ласковая, но настроение менять умеет.

На звон ключей из-за соседней двери «Бухгалтерия» высунулась высокая костистая девица:

– Наташ, ты обедать? А как же мы? Ты же нам обещала!

– У меня клиентка, – по-деловому отрезала Анидаг.

Костистая разочарованно протянула:

– Ну хоть на файв-о-клок заходи, – и уставилась на Лидию. Из дверей бухгалтерии так пахнуло салатом из свежих огурцов, что Лидин желудок опять проснулся.

– Не обижайся, котик, я не забыла, скоро буду, – чмокнула костистую куда-то в ухо Анидаг и неожиданно взяла Лидию под руку. Надо отвечать, решила Лидия.

– Я думаю, что нам лучше бы не кофе, а как следует пообедать. Вы не против, Наталья Георгиевна?

– Пойдем в «Эль гаучо», это рядом, – скомандовала Анидаг.

По дороге она похвасталась рабочими и колхозницами на фасаде дома:

– Узнаете? Как снимают фильм о проклятом тоталитарном прошлом, так обязательно их покажут: вот какое убожество. А когда проклятое тоталитарное прошлое было радостным настоящим, их снимали как образец высокого искусства. И зритель верил, что это образец высокого искусства, а сейчас верит, что это убожество. Все дело в ракурсе.

Лидия вполне искренне сказала:

– Вы очень подошли бы моему отцу на выборах.

Ничего не ответив, Анидаг крепче прижала к себе Лидину руку.

В аргентинском ресторане Анидаг явно знали – так непринужденно она бросила свой жакет на руки гардеробщику, помогая Лидии снять плащ. А наша парочка смотрится довольно интересно, подумала Лидия, причесываясь у зеркала. Она была в черной прямой юбке и черной водолазке, Анидаг вся в черном – в общем, «Я черная моль, я летучая мышь». Белогвардейщина.

Прошли в зал, почти пустой. Наводя порядок, по залу слонялись юноши-официанты, удивительно красивые, в белых рубашках, узких брюках, туго перетянутые в талии широкими шелковыми поясами. Лидии они показались чуть ли не родными – это из-за латиноамериканских сериалов.

Анидаг, кивнув одному из юношей, направилась к угловому столику, Лидия за ней. Пока они подходили, юноша мгновенно очутился у столика и уже выдвигал для них стулья.

– Альберто! – обратилась к нему Анидаг.

– Си, сеньора?

– Нам с подругой пообедать, мы стр-рашно голодные, – с киношным темпераментом скомандовала Анидаг. – А пока сигарет, шалунишка! – И она ущипнула юношу за туго натянутый шелк пониже спины.

– Си, сеньора, – лучезарно улыбнулся Альберто и удалился, одарив Лидию мягким взглядом темных, удивительно глубоких глаз.

– Альберто? Настоящий Луис Альберто? – изумилась Лидия.

– Не западай, – неожиданно перейдя на «ты», усмехнулась Анидаг. – Этот Луис Альберто – Алик с филологического, а вон тот Энрике – Андрюшка из ГИТИСа. – И она ткнула пальцем в противоположный угол зала. Там возле стола с тремя зрелыми дамами, похожими на банкирш из бывших научных работниц, вился такой же стройный красавец. – Видишь, как перед менатепшами стелется?!

Алик-Альберто гибко подлетел к столику, с поклоном подал Анидаг на подносике сигареты. «Gunsmoke» – прочитала Лидия. На сигаретной пачке была изображена похожая на Анидаг девушка в ковбойском наряде, с лассо в руках. Анидаг закурила, сигареты были уже не сладкими, а очень крепкими, и Лидия закашлялась.

– Так что же, здесь все наши работают, а как же Аргентина?

– Повара все оттуда. А если захочешь на аборигенов посмотреть, – продолжала на «ты» Анидаг, – так обедать они сюда почти не ходят. Основные аборигены вечером… И на ночь, – с нажимом добавила она. – Ну, эти, скажу тебе, и жеребята! Такие субтропики, гормоны так и брызжут! Сейчас отсыпаются. Свое честно отрабатывают: и темперамент, и сила. Так подзаряжают, на неделю гормонов хватает, – со спокойным бесстыдством произнесла Анидаг, выпуская сигаретный дым в потолок и косясь на Лидию. Ей удалось не покраснеть.

Альберто принес бутылку красного вина, разлил по бокалам, поставил на стол салаты из разноцветных колец сладкого перца – красного, желтого и почти черного, – блюдо с румяными кусочками мяса, обложенными колечками ананаса. К мясу полагалось несколько соусов в соусниках, от которых сразу потянулся дразнящий пряный запах.

– Говядина на углях. Ну, давай, не стесняйся, – сказала Анидаг, захрустывая вино колечком черного перца. Лидия не успела пригубить свой бокал – Альберто принес низкие плоские горшочки, замазанные сверху тестом. Ловко орудуя двумя ножами, он вскрыл тесто, как консервные банки. В горшочке было мясо кусочками и кусочки же овощей и фруктов.

– Мясо по-аргентински! – объявила знающая Анидаг.

Альберто поставил блюдо с дымящимися, нарезанными очень тонко кусками розового влажного мяса.

– А это бычок на вертеле!

– Не треснем? – испугалась Лидия.

– А ты что, постишься? Плюнь, что мы, монашки? Здесь мясо страшно вкусное. Ну-ка, попробуй! – И, зацепив своей вилкой и ножом, Анидаг положила в тарелку Лидии с блюда стопку ломтиков бычка.

– А это что? – Лидия рассмотрела на блюде с зеленью половинки чего-то похожего не то на огурец, не то на киви, но только в ярко-желтой кожуре с шипами.

– Это кивано, на вкус кисленько, едят с мясом, сейчас попробуешь. – Анидаг наковыряла зеленую мякоть кивано, завернула в почти прозрачный ломтик бычка, наколола на свою вилку и поднесла Лидии ко рту. – Ну-ка, ам! – скомандовала она.

Лидия не решилась принять стремительный фривольный стиль журналистки и быстренько подставила под рулетик тарелку.

– Ну нет, так нельзя! Давай уж «по-нашему, по-бразильски», – подделываясь под Калягина, пропела Анидаг.

Лидия, ничего не попишешь, послушно открыла рот, сняла губами рулетик с вилки.

– Н-ну? Как?

– Зам-мечательно, – промычала Лидия, глотая почти растаявший во рту рулетик. Как-то запоздало во рту вспыхнул перец. Она залила пожар целым бокалом вина и, перестав стесняться, накинулась на бычка и жаркое. Анидаг заглатывала мясо, почти не жуя.

– Так говоришь, отец твой имиджмейкер? А он работает не с Левашовым из Академии госслужбы?

– Нет, он сам по себе. Обычно в Сибирь ездит. Там, конечно, не Аргентина, но… Вот в прошлом году подарили «Форд», – выставила и свою цену Лидия.

– Да-а? – уважительно взглянула Анидаг. – И большая у него команда?

– Когда как. Для него главное, чтобы команда была мобильная, – жуя, сумничала Лидия.

– И журналисты московские?

– Да, конечно. – Кое про кого Лидия слышала от отца, но боялась ошибиться. – Сами понимаете, называть имена не принято. Солидные имена, не из «Ленинского знамени». Но… Ситуация сложная, и, возможно, будут нужны статьи такого плана… Я бы сказала, критического.

– Компроматного? – прямо спросила Анидаг. – А источники?

– Что? – не поняла Лидия.

– Информация чья?

– Информация будет наша. Задача журналиста чисто творческая. – Лидия скопировала ироничную манеру Анидаг, как бы беря последние слова в кавычки. – Вы ведь в своей статье очень тонко по всем прошлись. Сами сняли информацию или?..

– Есть источники, – отрезала Анидаг (Лидия и не надеялась, что эта змея сразу назовет заказчика). – А отца хорошо финансируют?

– Нефть, – не поднимая глаз от тарелки, дернула плечом Лидия.

Наглотавшаяся мяса Анидаг отвалилась на спинку стула и потянулась к сигаретам.

– А ты замужем? Или одна? – неожиданно спросила она.

– Развожусь, – выдохнула Лидия, – со своим негодяем.

– Правильно, мужик нужен, чтобы только деньги в форточку просовывать, – компьютерно хохотнула Анидаг, Лидия тоже рассмеялась. – Хоть зарабатывал?

– Своя фирма, противоугонные системы. – Лидия решила держать марку.

– А что ж он тебя не одевал? – полоснула по ее наряду змеиным взглядом Анидаг.

– Сбежала из дому неделю назад.

– В чем была?

– В чем была.

Анидаг подняла свой бокал, чокнула о Лидин.

– Ну, за свободу! А где же ты живешь?

– У подруги.

– У подруги? – Идеально выщипанные брови Анидаг поползли вверх. – У тебя есть подруга?

– Да, майор милиции.

– Майор?! Умереть, уснуть и видеть сны! Старше тебя? – оживилась Анидаг.

– Немного.

– Неделю живешь, и она тебя… ну-у, это… не одела?

– В каком смысле?

– В прямом, ты же совсем раздета. Хотя бы что-то из своего…

– Да она меня на десять размеров больше.

– Что ты говоришь?! – Анидаг оживилась еще сильнее и пересела со стула напротив на стул рядом с Лидией.

Бесшумно возникший Алик-Альберто забрал пустую бутылку, оставив на столе полную. Анидаг щелкнула окольцованными пальцами, как кастаньетами, и дрессированный псевдоаргентинец разлил вино в бокалы.

От Анидаг исходили теплые энергетические волны. Лидия начала плыть от сытости и спиртного; женщина-змея уже казалась не такой уж и змеей, в смысле, не гадиной. Держа в хмельной голове свою основную психотехническую задачу – выведать у Анидаг, кто заказал ей статью, – Лидия решительно перешла из зоны общения «между нами, девочками» в зону «только тебе, и под жутким секретом». Про Ивашникова надо было помалкивать, это она пока хорошо соображала. Самым подходящим для Анидаг оказался отработанный на Трехдюймовочке рассказ «Какая скотина Парамонов». И Лидия жертвенным тоном начала излагать, как муж ее готовил для того, чтобы подкладывать под нужных гостей.

Анидаг слушала с большим вниманием, механически ковыряясь длинными окольцованными пальцами в блюдах. На овощном блюде она заворачивала в листья салата кусочки помидоров и зелени, на мясном – в листики филе бычка ломтики ананаса. Поливала фунтики соусами и засовывала в рот поочередно то себе, то Лидии. Уже легче принимая такие знаки внимания, Лидия стала ей говорить «понимаешь», «ты», «Наташа». Анидаг подносила ей бокал запить кулечки, Лидия отхлебывала и доотхлебывалось до того, что у нее потекли слезы.

Достав из сумочки бумажные носовые платки, Анидаг промокала Лидины слезы, а потом этим же мокрым платком вытирала следы соуса и вина со своего рта. Губы у нее были крупные, красивые, точеные. Помада за обедом почти что вся съелась, и Лидия увидела четкий темно-розовый контур вокруг ее рта.

– Ой, что это у тебя? – Она коснулась губы Анидаг.

Та расцвела:

– Татуаж. И глаза тоже. – Она придвинулась к Лидии. Светлые змеиные глаза, обведенные темным контуром «под Клеопатру», показались более теплыми и вроде бы потемневшими. – Правда, здорово? Тебе-то, может быть, и не нужно, у тебя такие милые губки, особенно верхняя – как крылья бабочки, так и порхает, когда говоришь… – И полупьяная Лидия почувствовала, как Анидаг водит длинным золотым пальцем вокруг ее губ. – Хочешь, поведу тебя в салон и тебе сделают еще шикарнее? И вообще, надо заниматься собой. Хотя, конечно, у тебя отличная кожа. И волосы. У тебя натуральный пепельный цвет? Тебе сколько? Двадцать пять?

– Тридцать три, – выдохнула Лидия. – Весной стукнуло.

– Да ну? У тебя прекрасный потенциал! И не рожала, здоровье не портила.

– Почему ты думаешь, что не рожала?

– Потому что грудь тугая. – И Анидаг резко обняла Лидию, наклонившись и на секунду положив голову ей на грудь.

Это было уже чересчур.

– Что-то мне жарко, – простонала Лидия, слабо обмахиваясь рукой и отваливаясь на спинку стула, чтобы освободиться от объятий Анидаг, – и вообще мутит. Это, наверное, соус.

– В туалет! – скомандовала, поднимаясь, женщина-змея.

И, обняв Лидию за талию, повела ее по узкой винтовой лестнице куда-то вниз.

Дамский туалет был нежно-сиреневым.

Анидаг наклонила Лидию к сиреневой раковине. В стену над другой раковиной она, высоко задрав свою кожаную ногу, уперлась лаковым сапогом. Пустила холодную воду и, мягко наплескивая, начала Лидию умывать. Потом женщина-змея холодными мокрыми пальцами массировала ей уши и шею под подбородком. При этом она медленно качала из стороны в сторону бедрами в своей странной позе углом, с задранной на уровне груди ногой. Поплывшая Лидия нашла себе объяснение этой странности: наверно, так надо для бодибилдинга. Анидаг резко зажала ей нос двумя пальцами, а пальцы другой руки запустила Лидии в волосы и начала массировать, сразу найдя страшно болезненные точки на затылке. Восточная медицина, слабея, подумала Лидия. В глазах заплясали мушки, она ощутила, что летит, проваливается, хотела крикнуть, но не смогла: нос был зажат, это она еще чувствовала.

Опомнилась в вертикальной позе, лицом к зеркалу. Анидаг из-за спины Лидии промокала ее мокрое лицо и шею бумажными полотенцами.

– Ну как, помогло? Или хочешь потравить?

Лидино отражение в зеркале сначала казалось размытым, потом стали проявляться глаза – мокрые, огромные и того редкого цвета морской волны, которым сменялся их обычный серо-зеленый после редких счастливых слез или желанных поцелуев. Последний раз она видела этот цвет, когда рыдали и целовались с Колькой в ванной, дома. У себя дома! Хочу домой! Где мой Колечка?

И у Лидии снова побежали слезы.

– Не прошло? Тошнит? А может, ты затарена? – Анидаг положила руку ей на живот. Она явно перебарщивала с интимностью. Лидия хотела стряхнуть змеиную руку, но чувствовала себя ватной, и язык не ворочался.

– М-м-м. – Она потянулась в сторону туалетных кабинок, но смогла только качнуться на слабых ногах. Анидаг, стоя у нее за спиной, подхватила Лидию под грудью, привалила на себя и, подбивая ей под колени своими кожаными, довела до кабинки. С ловкостью парикмахерши, моющей в день по десятку голов, она пригнула вниз Лидину шею, и Лидия чуть не ткнулась лицом в стерильный сиреневый унитаз с золотым ободком.

– Мне душно, – онемевшими губами пробормотала она и почувствовала, как Анидаг расстегнула ей сзади крючок и молнию и стащила юбку к коленям.

– Давай, два пальца в рот! Расслабь диафрагму, у тебя, наверно, тугой лифчик. – Холодные руки нырнули под Лидину водолазку и сковырнули застежку.

Дышать стало полегче, только из сиреневого унитаза шибало удушливым ароматом дезодоранта. Лидия закашлялась. Анидаг нежно постучала ей по спине и, снова запустив руки под водолазку, начала массировать больные точки на лопатках и позвоночнике.

Переломленная в талии, с головой на уровне своих колен, да еще в унитазе, Лидия смутно начала соображать, что происходит что-то из ряда вон. Что-то непохожее на товарищескую помощь перебравшей подруге. Но Лидина голова была такой тяжелой, а прикосновения Анидаг – такими расслабляющими, что не хотелось ее прерывать. Лидия поставила локти на унитаз. Массаж активных точек на спине раскрывал ей легкие, и она впервые глубоко, со сладким стоном вздохнула. От энергичных трудов Анидаг у нее стали загораться груди. Это был уже звоночек: еще не хватало реагировать на женщину!

– Пусти, я хочу писать!

– Хочет писать моя рыбка, – проворковала сзади Анидаг и, царапнув кожу перстнями, запустила пальцы за резинку ее колготок, потянула их вниз, захватила трусики…

Лидия, согнутая, со спущенной до колен юбкой, колготками и трусами, с расстегнутым лифчиком, осознала себя в той известной позиции, в которую любят ставить покорных женщин самостоятельные мужчины. И кто-то – Анидаг, а может, и не Анидаг, а Парамонов или Вадим – твердо берет ее за талию и начинает осторожно, сжимая ей бедра, опускать руки ниже. Ну, нет! Лидия резко обернулась и, перехваченная спереди Анидаг, мягко плюхнулась на унитаз, привалилась к сиреневой кафельной стенке. Анидаг не уходила.

– Дай пописать.

– Писай, я хочу посмотреть, – хриплым низким голосом сказала Анидаг.

Как всякую натуралку на ее месте, Лидию охватил ужас. Она не знала, как защититься, как сгладить эту ситуацию. Разве что попробовать себя в роли истерички?

– Уйди-и-и!! – Визг был отработан на любившем подглядывать за ней в туалете похабнике Парамонове.

Анидаг вылетела из кабинки. У Лидии стучало в голове, живот сжало спазмом, и пописать она так и не сумела. Вновь появилась Анидаг, раскуривая сигарку необычного зеленоватого цвета. Присев на корточки перед оцепеневшей на унитазе полуголой Лидией, она затянулась и выпустила дым ей в лицо. Профессиональное обоняние эксперта-токсиколога резанул запах свежескошенного сена. Мало того, что лесбиянка, еще и травка!

– Я хочу домой! – обессиленно произнесла Лидия, отворачиваясь, чтобы не надышаться.

– Не торопись, сейчас поедем! – Анидаг принялась гладить Лидию по голым бедрам.

– Помоги мне встать, давай расплатимся с официантом!

– Не грузись, крошка. – Тон журналистки вроде помягчел с травки, но Лидия-то знала, что сейчас попрет агрессия. И точно, Анидаг вдруг рявкнула: – Тебя пусть это не е…т! Никто никому не должен, у меня здесь кредит. Безвозвратный. Станюкович открыл.

– Ага, Станюкович, «Морские рассказы»… – Лидию снова начинало мутить.

– Большие заказы! – срифмовала Анидаг и радостно захохотала, уронив голову Лидии в колени. Лидия поняла, что это у нее первые звоночки перед дурной истерикой. – Ты что, сосулька?! Борис Ефимыч – генеральный заказчик!

– Заказчик чего?

– Всего, – многозначительно произнесла Анидаг и обняла Лидины колени длинными руками, ухватив ее за ягодицы. Голову она устроила поближе к Лидиному животу и замерла с тлеющей сигаркой в татуированном рту.

Пауза была долгой, и Лидия, чтобы куда-то продвинуться, спросила:

– Он твой любовник?

Анидаг встрепенулась:

– Ты ревнуешь, котенька? Не грузись! Он старый. У него не стоит давно. Говорю тебе – генеральный заказчик! Отсосать у него, тьфу! – и она плюнула на пол зеленоватой слюной, – случается, но, клянусь тебе, только под заказ, это так, к заказу лакировка. Кормит всех! Вот, видела? – Она потянула ворот кофты, открылась толстая золотая цепочка. – Вот твой «студент-недоучка», презент за труды! За ушат помоев! От папы! – И Анидаг, захохотав, снова уткнулась Лидии в колени.

Сигарка докурилась. Анидаг, раздвинув Лидины колени, сплюнула ее в унитаз и крепким крупным языком начала продвигаться по Лидиному бедру выше, к животу.

Лидия отрезвела. Вот как. Вот и все секреты. Станюкович Борис Ефимович. «Папа». Генеральный заказчик.

Она нашла в себе силы освободиться от Анидаг, поднялась, одним движением натянула трусики с колготками, кое-как застегнула молнию на юбке – застегивать лифчик было некогда. Схватила с раковины свою сумку, попыталась открыть дверь, но не сумела справиться с хитрой золоченой защелкой.

Анидаг сидела на полу, мечтательно облокотившись на унитаз, и бурчала себе под нос «Еллоу сабмарин». Лидия кинулась ее поднимать:

– Пошли отсюда, Наташа!

– Лидок! Поехали ко мне, у меня классная коллекция «Битлз», лучшая в Москве!

– Да-да, пошли, хорошо, конечно…

Расслабленная Анидаг отковырнула хитрую защелку, пропустила вперед Лидию и громко крикнула вверх, в арку на вершине винтовой лесенки:

– Эй, там, халдеи, тачку!

Лидия стала подниматься по лесенке, Анидаг греблась сзади, подсаживая ее под попу и бормоча: «Ах, как я буду тебя облизывать!» А у Лидии на каждой ступеньке стукало по мозгам: «Станюкович! Борис! Ефимович! Генеральный! Заказчик!» Украл Кольку, подонок. Может быть, убил! Неожиданно для себя Лидия развернулась и изо всех сил пнула Анидаг ногой в живот:

– Гадина!

– Бля-а! – Анидаг взмахнула руками, пытаясь ухватиться за перильца, и загремела вниз по спиральной лестнице, путаясь в длинных кожаных ногах.

Лидия схватила у гардеробщика свой плащ и уже в дверях бросила ему через плечо:

– Там внизу женщине плохо!

Снизу доносился трехэтажный мат продажной мастерицы слова.

Вот так-то, про себя сказала ей Лидия. Я девушка честная, с женщинами, детьми и животными – ни-ни.

Она выбежала из ресторана, свернула за угол и кинулась к дому с рабочими и колхозницами, где в снятой на весь день черной «Волге»-такси почитывал газетку водитель.