Текст книги "Дар. Золото. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3.

1

Если бы кто-нибудь раньше сказал, что мне уготовано сплавляться по грохочущей Арамзаре в качестве живого груза, я бы этому ясновидящему… как бы помягче… кое-чего оторвал. Язык в первую очередь. Чтобы не пророчествовал больше.

Когда лодка под моей спиной закачалась, а потом запрыгала, я раз и навсегда для себя решил, что конское седло, это самое удобное место для путешествий. Особенно, если связан ты таким хитрым способом, что развязаться не получится никак. Разве что попробовать перетереть ремни о что-нибудь острое.

К сожалению, ничего острого, кроме взглядов старика Жаена и близнеца по прозвищу Стам, в лодке не наблюдалось. Но и этим двоим, скоро стало не до нас, и коситься они перестали. Странными, узкими и не очень длинными, веслами они отмахивались от настырных бурунов, подбрасывавших нашу посудину, и ловко балансировали, стоя на носу и корме плоскодонки. Иногда отчетливо слышался возмущенный скрежет камня по деревянному днищу, но наши рулевые не обращали на него никакого внимания, как и на нас, прекрасно сознавая, что деваться нам теперь некуда и жить нам пока еще хочется.

Лодка неслась и подпрыгивала с такой скоростью, что поначалу захватывало дух. Сердце пыталось удрать в пятки, но хорошо подумав, решало задержаться на своем месте еще чуть-чуть. Берега проносились мимо, сливаясь в размытый силуэт из серых и рыжих скал, или вывалов глины вперемешку с травой, кустами и деревьями. Они оползнями срывались в реку или падали в нее из поросших лесом оврагов и мелких ручьев. Вода в таких местах становилась грязной, увлекала за собой корни и погибшие стволы, и тут же разбивала их в щепки, швыряя на прибрежные глыбы.

Примериться к непредсказуемому галопу нашего судна, особенно если не видишь, куда тебя несет, было трудно. Лодка уже не казалась мне такой большой и неповоротливой. Я еле сдерживался от непечатных выражений на особо веселых прыжках, и надеялся (почувствовать просто не мог!), что днище обито железом. Ну, хотя бы в самых ответственных местах.

Через полчаса, я мечтал, чтобы вся лодка была из железа. А лучше из зачарованной гномьей стали, которую никто не видел, но почему-то все знают, какой она должна быть. А еще через час мне окончательно надоело съеживаться от каждого толчка, и я начал следить за работой наших кормчих, стараясь заранее угадать, куда рванет лодка в очередной раз. Далеко впереди моталась от камня к камню первая плоскодонка, но и на ней двое с веслами вполне надежно правили по стремительной и непредсказуемой реке.

Стоит ли говорить, что связанных меня и Машку иногда мотало по плоскодонке как пустые корзины, от души прикладывало ко всему, что попадалось на пути и возило о мокрые доски, предварительно пересчитав ребра поперечинами. Но, как ни странно, мы были еще живы и относительно здоровы.

2

Зря я надеялся, что наши контрабандисты кроме реки ничего не замечают. Еще как замечают! Едва на стремнине выдалась более-менее спокойная волна, дедок положил у борта весло и подсел к кошаку.

– Плохо тебе, я гляжу?

Машкино лицо цветом напоминало нежный салатовый лист. Казалось бы, у всех кошачьих хорошо развит орган, который отвечает за положение тела в пространстве – не помню, как он называется – а вот, поди ж ты. Кто знал, что оборотня укачивает?!

Машка еле сдержал рвотный позыв, и дедок ласково улыбнулся.

– Этак я смотрю, ты мне всю лодку облюешь. Товар вонять будет. Блевотина, она хуже крови, честное слово.

Он задумчиво почесал затылок, глядя на полуобморочного парня.

– Слышь, болезный! У тебя есть редкая возможность растолковать мне, почему я не должен скидывать тебя за борт. Очень короткая возможность.

Машка дернулся на досках и просипел:

– Выкидывай! – и с такой яростной надеждой уставился в сомьи глазки Жаена, что тот недоверчиво мигнул и слегка отстранился.

– Мечтай, – буркнул он. Видимо, что-то такое он в Машке увидел. – В воду рыгай. Вывалишься, туда тебе и дорога.

Он снова подхватил весло и, покачиваясь на полусогнутых ногах, пришел на помощь Стаму.

3

Далеко впереди я увидел бурлящую пену и услышал грозный гул, что даже для такого далекого от сплава человека как я, могло означать только одно, река приготовила нам подарочек. Пороги. Даже отсюда были видны острые камни, стоящие сплошной стеной и возможности обойти их посуху не было – в этом месте бушующий поток подпирали два утеса.

А первая лодка где?

Первой лодки не было. Либо она успела развалиться на порогах, либо… уже за камнями. Вытянув шею и стараясь рассмотреть, что там впереди, я не заметил в воде ни досок, ни даже щепок. И пока высматривал признаки предполагаемого лодкокрушения, каменные зубы, сплошь в белой пене, приблизились вдвое. Уже был отчетливо виден рисунок кварцевых жил в черном, полированном водой, граните, уже были заметны синие искры отдельных зёрен, и уши закладывало от грохота разбивающейся о камни воды.

Короче, пришла пора читать молитву.

А я так и не вспомнил ни одну!

А кому молиться-то?!!

А-а-а-а!!!

Неожиданно наши рулевые побросали весла на дно лодки, подсели к узкому носу, и дедок размашисто долбанул кулаком центральный брус.

Нас с Машкой с силой вдавило в днище.

Контрабандистов опрокинуло, они отлетели назад, покатились кубарем. Лодка на полном ходу задрав нос, птицей взлетела в воздух, противно шоркнула днищем о верхушки каменных глыб и, пролетев еще с десяток шагов, бухнулась вниз, уже за порогом. Мы все, с перекошенными лицами хряснулись на дно, наваливаясь друг на друга. Плоскодонку развернуло боком, но она продолжала стремительно двигаться вперед.

На еще одну, точно такую же, стену камней!

Жеан и Стам, преодолевая дикую пляску, пущенной в свободное плавание посудины, поскальзываясь и хрипя, похватали весла и кое-как выровняли ход. И опять присели. Лодка влетела в бушующую пену перед самым порогом. Снова удар по брусу, снова лодка взмыла вверх, перепрыгнула опасные камни и тяжело упала в бурлящий поток, подняв волну со всех сторон, обдавшую нас холодной водой.

Во второй раз промокшие и обессиленные, наши рулевые облегченно распластались на дне лодки рядом с нами, даже не пытаясь посмотреть, как и куда нас несет. Наверно, знали куда и, наверно чувствовали как. Да, в общем-то, нас никуда и не несло.

Мы оказались в одном из редких спокойных мест на Арамзаре, – широком и глубоком озере, где река устав от самой себя, почти останавливает свое течение, затихает, набираясь силы для следующих рывков по пути к соленым водам Срединного моря.

4

Озеро напоминало собой огромную соусницу из черного гранита, заполненную прозрачной водой. Низкие края «соусницы» время обгрызло со всех сторон, а дно терялось в опасной темнеющей глубине. Река, с восточного края, бурунами выплескивалась в озеро, сразу же затихала, застеснявшись собственной мощи, и исчезала в зеркальной глади, потихоньку двигаясь к узкому горлышку. Там она, при обильных дождях, выплескивалась из озера струей водопада.

Куда девалось огромное количество воды, приносимое рекой? Я почувствовал, что основное течение Арамзары уходило вниз, по длинной, узкой трещине в скале. Делая озеро глубокой воронкой, из которой вода фонтаном вырывалась на свободу из-под огромного каменного массива. С еще большей скоростью и размахом.

Над западным краем окружавших озеро низких скал, взгляду открывался весь речной дол. В синеющей туманной дали, среди серых пиков Хребта, маячило тонкой лазурной полосой Срединное море. Сине-белая лента Арамзары убегала, а затем и вовсе таяла в лесной зелени узкой долины, с обеих сторон подпираемой каменистыми сбросами. Справа, в ожерелье из белоснежных облаков, над северной оконечностью Хребта, царапал небо Танжагар.

Глава 4.

1

Причалив слегка побитую посудину к длинной и узкой ступени, будто вылизанной в черной скале шершавым языком, наши рулевые развязали нас и вытолкали из лодки. Бежать тут было некуда. Разве что кинуться на гранитную стенку, испещренную вертикальными трещинами, большими и маленькими, делавшими невысокую скалу похожей на ряд тесно прижавшихся друг к другу столбов.

На твердой неподвижной опоре меня все равно продолжало качать из стороны в сторону, и я облегченно повалился на теплый, нагретый полуденным солнцем камень.

Чуть поодаль, бортом к «ступени», претендующей на роль местного пляжа, уже стояла первая лодка. Тамил и близнец Стама снимали обвязку с груза, а недоделанный менталист валялся на камнях, показывая окружающему пейзажу насколько он – ну, просто смертельно! – устал. Алабар стоял рядом, покачиваясь на дрожащих ногах. Его физиономия была украшена кровоподтеками – судя по всему, он бездушным бревном катался в лодке, когда её мотало по реке.

– Еще день вот так, и дракон начнет слюни пускать , – тихо сказал Машка, опускаясь рядом.

Круги у него под глазами еще синели, но лицо уже перестало отливать желтизной.

– Тишан, надо поговорить.

Надо, значит надо.

Только о чем? О том, что на реке – вот странно-то – оказались контрабандисты? И именно нам повстречалась шайка бандюганов? И не двое-трое, а целых пять? Вместе с Тамилом, кстати. Или о том, что среди бандитов оказался маг? Менталист очередной. Какое-то подозрительно большое количество ментальных магов на одну квадратную версту, не находите? Не Южный рубеж Вессалии, а проходной двор! А может, надо поговорить о том, что хваленое Машкино мастерство, на деле ничего не стоит?

Да, я злился. Да, до сих пор. И дай мне Хозяйка Случая хоть один шанс, я за всё расплачусь. За Пончика, за дракона, за Харта, за Саню...Этот менталист за них за всех…

– Тишан, от тебя просто несет злостью. Остынь.

Оборотень на меня не смотрел. Он внимательно следил за суетой контрабандистов возле лодок.

– А чем должно нести? Ароматом жасмина? – огрызнулся я, – извини, сейчас отползу.

– Разборки потом, Тишан. Согласен, мы повели себя как самоуверенные идиоты. Ладно, я повел себя как идиот. Но никто не мог знать, где и на кого мы нарвемся. Я не предполагал, что «шиншиллы» возьмут с собой менталиста. Обычно они если и берут магов – то стихийников.

Машка говорил так тихо, что его слова я скорее угадывал, чем слышал. И пришла в голову ехидная мысль, что попал я, наверно, в какую-то другую страну. Для того, чтобы управлять стихиями – воздухом или огнем – нужно учиться. А кто бы учил простолюдина? Или дворяне тоже занимаются контрабандой?

– Я ничего не услышал и не… унюхал, – продолжал Машка, – Вода. Шум. Воздух над водой увлекается течением. И… да, понадеялся на свою ловкость. Да, я болван. И на дракона тоже понадеялся. И на ханура… – оборотень почти шептал, – Но раз так получилось, надо из этого дерьма извлечь пользу.

– Ты в своем уме? – я зашипел, – Какую пользу? Это же работорговцы! Ты не понял?

– Всё я понял! Да, они и людьми не брезгуют приторговывать. Но сейчас нам это на руку! Мы свалились им на голову можно сказать даром, и они пожадничали. Решили не упускать случая на нас навариться. А могли просто кончить. Так что, прости – я тебя слегка придушил на плёсе. Но если бы ты этого ментального придурка достал, дракон бы тебя… тоже не вспомнил. И лежал бы ты сейчас рядом с хвостатым. Только в отличие от ханура, выжить тебе не судьба.

От этих слов у меня… да, в зобу дыханье спёрло.

– Так Пончик…

– Тихо ты, – шикнул на меня оборотень, – Я надеюсь, что он очухается. Как-никак, а моя кровь его один раз в этот мир вернула. А вот у лекаря шансы сто к одному.

– Он по тропе может вернуться.

– Не может. Он тропы не найдет. Там… как это… оптическая иллюзия. Мираж. Если по течению идти – тропу видно. Если назад – не видно. Старый козёл, знал что делал. Иначе прибил бы лекаря, да и дело с концом. Ему свидетели не нужны. Сане теперь только вдоль берега идти. А учитывая, что вещей у него нет и он не знает тропи…

– Эй, доходяги! Гасите базар! – Стам нас слышать не мог, но то что мы разговариваем, без внимания не оставил. – И пока только предупреждаю, рыпаться себе дороже. Сами вы из этого мешка не выберетесь.

– А попробовать?

Нет, блохастый неисправим. Но, на то он и… Машка.

Стам прищурился, презрительно оглядел поджарый экстерьер оборотня, и с усмешкой протянул:

– Ну, дава-ай!

Если вы поинтересуетесь невзначай, а какой «экстерьер» был у Стама, то я вас пойму. Потому как лично я, в кулачный бой, с ним бы не вступил. Хороший экстерьер, да. В принципе, я бы ни в какой кулачный бой не вступил. Разве что от безысходности. Но это ж… Машка!

Тем временем рулевой начал расшнуровывать свою куртку.

– Уж не кулаками ли ты померяться решил? – окликнул его старик. Он стоял за Стамом и держал в руках Алабаровскую перевязь, – Тебе лишь бы силушкой похвастать. Сколько со мной ходишь, а ума не набрал.

Мы с оборотнем сидели на отшлифованном водой каменном пляже и с наслаждением разминали запястья, растирали шеи… Попробуйте часа три проваляться в болтающейся из стороны в сторону посудине со связанными руками и ногами, как вы будете себя чувствовать?

– Ты, Стам, видишь его худобу, – Жаен внимательно разглядывал Машку. – А то, что он на землю ступил и сразу очухался, и что после ремней у него следов почти не осталось, не видишь. Вон у второго, глянь, пясти-то синие!

Стам тут же сделал шаг назад и потянулся к поясу за ножом. Но дедок его остановил:

– К брату иди. Поможешь верхние мешки перетряхнуть. Да стряпней займитесь.

Он снял с себя кожаную коротайку, разложил прямо на гладкий камень сушиться, и подошел к нам, кряхтя усаживаясь напротив. Алабаровская перевязь оказалась у него на коленях.

Но Жаен не спешил. Он снял с запястья четки.

– Знакомая вещица? – спросил он нас обоих, демонстрируя плоские бусы.

И если Машка нахмурился, то я чуть не рассмеялся. Еле сумел взять себя в руки и сделать испуганный вид. А я-то гадал, чего он так спокоен. За арбалет не хватается. Не боится нас, смотри. А он, оказывается предусмотрительный.

Жаен держал в руках известный на всю Империю артефакт. Полицейский артефакт. Действие у него было интересное – направленный звуковой удар. Для того, чтобы он произошел, достаточно было сильно сжать пальцами одну «четку». Вперед сразу же «летел» громкий хлопок, заставлявший всех, кто находился рядом, временно глохнуть, теряя ориентацию. Так городовые задерживали хулиганов и преступников с последующими приятными посиделками в полицейском участке.

Рассмешило меня то, что стоило этим «четкам» появиться у Службы Порядка, как в Академии тут же нашелся умник из адептов-артефакторов, придумавший простенькое и универсальное заклинание на два слова. Оно моментально покрывало все поверхности защитным слоем на расстояние в несколько шагов, и «четки» попросту невозможно было раздавить. Всего лишь пара другая мгновений, но этого хватало, чтобы сделать ноги от блюстителя порядка. А почему? Потому что маги народ бесцеремонный и хулиганистый, но сообразительный. И лишиться стипендии, из-за такого пустяка, как попадание в участок, никому из нас не хотелось.

Конечно, Жаен об этом не знал, и знать не мог. Вот пусть и дальше считает, что у него в руках супер-пупер убойный артефакт.

– А растолкуйте ка мне, детки, что это? – спросил работорговец и вынул один меч из ножен.

2

Машка замер. В восхищении.

Еще бы! Я тоже ахнул. Про себя. Хоть и ожидал увидеть нечто подобное. Бандюки потому и не обратили внимания на оружие дракона, что на первый взгляд оно было обычным. Разве что, парные мечи не у каждого бойца имеются. Но на мощном драконе двойной наборчик смотрелся в самый раз.

По сравнению с лезвием, рукоять и ножны меча выглядели как…ну, как щенок возле матерого волкодава. Металл клинков отливал яркой синевой, сверкал серебристыми искрами и переливался тончайшими черными разводами по долу. Я смотрел на меч, и понимал, что вижу перед собой ту самую гномью сталь, о которой ходят легенды, и секрет которой вот уже двести лет пытаются повторить. Без толку, ясное дело.

Я тоскливо подумал о своем черном кинжале, так глупо оставленном в вещмешке. Машка, кажется, почувствовал то же самое и вздохнул.

Дедок оценил наши вздохи по-своему.

– Да, хороша игрушка. Тока, я гляжу, вы ни сном, ни духом, что при вас такая вещь имеется?

Мы молчали. Поди знай, что ответить. Дед оглянулся на дракона, стоявшего возле Веника, почесал затылок и снова заговорил:

– Ребятки, что-то мне перестает нравиться наше знакомство. Намедни я узнаю, что Тихая крепостица приказала долго жить, и возблагодарил Небо за случай. Это племянничек мой, с хорошей вестью пришел. И вот я, неторопясь, иду себе по Арамзаре, перегружаю хабар, как тут являетесь вы. Вроде люди как люди. Даже Веник пригодился – вашего бугая к рукам прибрал. А оно вон чё. У одного мечи булатные, второй не то лекарь, не то еще какой хмырь, третий малой совсем, а кованый металл порвал как цепной пёс тряпку. Неужто четвертый ваш, доходягой тоже прикидывался? Ребятки, вы кто такие, не поведаете старику? А то мне, грешным делом начало казаться, что это не я вас, а вы меня везете?

О, как повернул, жучара!

– Так это мы во всем виноваты, оказывается? – вылетело у меня, – Может ещё и извиниться?

– Что за молодежь нынче пошла? – посетовал Жаен, и запихнул меч в ножны. – Никакого уважения к старости! Я к ним со всем вниманием, а…

– Жаен!!

Визжал Веник. Он торопливо шел к нам, и Алабар плелся за ним.

– Ну, чего тебе? – Дедок скривился.

– Я не буду перетряхивать меха! Я устал! Ты же знаешь, что если я не…

Дедок его перебил:

– Ладно. Иди, вон в тенек, мы сами.

– А пожрать?!

– Как приготовим, разбудим.

Кто бы мне сейчас предложил полежать? Где-нибудь на мягкой перинке, после купальни. А потом предложил обед. Я бы не отказался. М-да размечтался. Интересно, чего это старикан с дураком возится. Судя по всему, магической силы в нем и на сотейник не наберется, а туда же – великий маг.

Веник, сбегав к первой лодке, достал откуда-то одеяло, и пристроил его в скудном теньке у каменных стен. На дракона он внимания не обращал, видимо уже привык к сопровождению. Взгляды, возившихся в лодках близнецов, кидаемых в сторону лодыря были далеки от любезных, но и они, и Тамил промолчали.

– Ну, так как? – продолжал гнуть свое Жаен, – Будем рассказывать или…

– Или. Хочешь продать нас подороже? – открыто улыбнулся оборотень, – А нам с того какая радость?

– Ну-у…

Дедок слегка растерялся. Может, не ожидал, что его намерения окажутся такими предсказуемыми, но тут же просиял:

– Так то ж продать, а не прикончить! Ты ж понимаешь, вы мне без надобности. У меня навара только за меха будет столько, что он все ваши шкуры перевесит.

– А за селитру? – дернуло меня за язык.

У меня так бывает. Я могу в самый неподходящий момент что-то вспомнить, и уже в следующий неподходящий момент задать м… «неподходящий» вопрос. Наверное, надо что-то с этим делать. И, да, как вы понимаете, я вспомнил название кристаллов в мешках. Селитра.

Жаен потрогал кончик носа. Волнуется? Или думает, как соврать? А может, ему хочется мне в нос заехать? На всякий случай я отодвинулся.

– Вот смотрю я на тебя, малой, и вопрос себе задаю. А немного ли ты знаешь? Для своего-то возраста?

Из тенёчка, где лежал Веник, раздался незатейливый храп, а затем шорох упавшего на камни тела. Алабар кулем свалился рядом с дрыщем.

– Что с ним? – спросил дед.

Машка с ответом не спешил. Улыбался.

– Не знаешь?

Вкрадчивые интонации оборотня старика насторожили, и он вцепился взглядом в Машкино лицо.

– Закончилось ментальное действие, – соизволил объяснить кошак, тоже не отрывая глаз от старика, – Попросту, твой Веник спит, а значит и не держит… своего «раба».

– Почему он свалился?

– Потому что полное ментальное подчинение подразумевает полное вытеснение сознания. Попросту, человек превращается в куклу. И как только воздействие заканчивается, человек вырубается. Ты ж понимаешь: кукла не может двигаться сама.

– Он в себя придет?

– Это зависит от того…

– Когда?

– …сколько человек находился под воздействием. Может и не прийти вообще. Как правило, суток хватает, чтобы превратить здорового мужика в мычащую скотину. Правда, будет ли мычать этот, сильно сомневаюсь. У него и так-то крыша едет, не приведи Хозяйка.

Сомьи глазки Жаена забегали, и я почувствовал его досаду. Сожаление от потери. Он что, надеялся Алабара дорого продать? А тут такой облом?

Оборотень тоже понял контрабандиста.

– А ты попал, Жаен, – сочувствующе ухмыльнулся Машка.

– С чего бы? – дедок прищурился. – Мне сейчас кто-то помешает его к праотцам отправить? Уж не ты ли?

– Сомневаешься, что смогу?

Я не знал, что задумал Машка, и мне оставалось только наблюдать, внутренне холодея от напряжения.

Но дедок не спешил. Он пристально разглядывал кошака, который молчал, но наглел, казалось, всё больше.

– У тебя в рукаве козырь? – не выдержал дед.

– Джокер. Только я бы и сам его скинул, да не могу.

– Ты, эта… Если есть что показать, показывай. Кота за хвост не тяни!

– Лады. – Оборотень смотрел на Жаена в упор. – Про того, который сейчас в отключке валяется, я сам знаю мало. Но то, что знаю, даже мне не нравиться. Таких бойцов ты ни на одном черном ристалище не увидишь. Убеждать не буду – его мечи у тебя. Так вот, когда он очнется, он всё вспомнит. И от нас останется мелко нашинкованная капуста. От всех. И от меня в том числе. Почему? Потому что он гордый перец и мы все для него пыль. Меня наняли в провожатые те, кого и в страшном сне вспоминать не стоит, и мне нужно довести его к месту. Догадываешься, чем мне заплатят? Мне жизнь вернут. Но если он – избави Небеса! – по вашей милости помрет, то тогда ваши жизни станут пылью для меня. Не скажу, что я крут как пик Танжагара, но поверь на слово, таких как я, ты тоже не видел. И смотреть не советую.

– Хорошо поёшь, – остановил его дед. – Только кто тебе утром так петь мешал?

– Ты опять не понял. Да дебил твой! Если Веник амбала на нас натравит, мы, конечно, сдохнем. Но, видишь ли, я не стану с ним бодаться – я первым тебя завалю. Хотелось бы, конечно, сначала дурака твоего кончить, да амбал не даст.

– Так чего ждешь? Веник спит.

– Лодочки мне ваши понравились. Но вот незадача – я не «шиншила». Так что, давай договоримся: пока твой Веник амбала держит, и ты, и я занимаемся взаимной любовью. Раз уж подфартило прокатиться с ветерком в приятной компании. Но. Твой, ущербный на голову, менталист пользоваться силой не умеет. Что случится, когда мой ведомый очнется – я тебе обрисовал. А самое для тебя неприятное, старик, что ты своему кретину ничего объяснить не можешь. Ты отлично знаешь, что сейчас он не станет тебя слушать.

Машка вдруг подмигнул Жаену:

– Между нами: этот ушлёпок просто избалован до тошноты или и впрямь недоделанный? Веришь-нет, но сейчас я согласен с дворянским Кодексом: таких как он, надо давить в колыбели. Как опарышей. Чтобы расплодиться не успе…

Машка захрипел от удара. Жаен врезал ему в грудь рукоятью алабаровского меча. Было ясно как белый день, что оборотень мог запросто уклониться, но нарочно подставился.

– Этими понтами кого другого разводи!

Дедок тяжело поднялся, отвернулся от нас и пошел к возившимся на плоскодонках подельникам. Нас оставили в покое? И не связали? Очень интересно.

3

– Зачем ты его дразнил?

– Во-первых, – Машка, отдышавшись, расслабленно упал на спину, – я еще не придумал, что врать о тебе. Начну пургу нести, и он сразу поймет, кто тут самый ценный кадр. А сейчас он разозлился и дальше спрашивать не стал. Во-вторых, не убьет он нас.

– Почему?

– Потому что жадный. Я ему загадок накидал, будь здоров. Если он и попытается что-то сделать, то только связать нас. Убивать ему нет резона. Хороший боец на черном рынке стоит как любая из его лодок. Вместе с грузом. А у него, как оказалось, на руках сейчас не один, а целых два бойца!

– Так он же сказал…

– А ты ему поверил?

Вот скажите мне, как так получается? Учился я, сколько себя помню. И в детстве, бывало, нянюшка у меня из-под подушки книги вытаскивала. И отец выпорол однажды, когда я семейную реликвию утопил в… я в уборной читал. Согласен, больше негде. И учитель географии, помню, призывал Небо в спасители, когда я нашел в библиотеке старую карту. Я докопался до него как пьяный до указного столба, потому что на ней не хватало Скола. А в Академии преподаватели торопливо исчезали в смежных коридорах, если видели меня издалека. Не все, правда. Только мэтры-воздушники и артефакторы. Сначала на мои вопросы они хихикали, но отвечали, потом ругались, зачем я к ним лезу, если способностей у меня нет. В конечном итоге, стали молча сворачивать с дороги. Да, мне многое хотелось узнать, и я «глотал» книги как попрошайка свежие пирожки. Но вдруг выяснилось, что я слабо знаком с учебной дисциплиной, которую в народе без затей называют «жизнь». И каждый раз, меня удивляет прихоть Хозяйки Судьбы, посылающей мне битых этой жизнью «учителей». Одни помогают мне, защищают, учат и вытаскивают из дерьма, другие больно тыкают носом туда же. И каждый раз, я шлю ей «рахмат» и за тех, и за других. Мысленно, разумеется. Выскажи я свою признательность вслух, это вызовет в лучшем случае недоумение, а скорее всего издевательский хохот тех же «учителей». И правильно. Ведь Хозяйка не только посылает их мне. Но и меня им.

– Маш, а что значит «вернут жизнь»? – не в моих правилах оставлять невыясненные вопросы.

– Не бери в голову… – отмахнулся оборотень, – Есть такая фишка у наемных в сопровождении. Заказчик сразу платит шальные бабки, но проводник выпивает яд. Медленный, понятно. Когда заказ выполнен, ему дается противоядие.

Я пристроился рядом с Машкой, наслаждаясь теплом нагретого камня, и вытянулся во весь свой… э… нормальный рост.

– А ты?

– Что я?

– Яд пил?

– По мне так заметно, что я на всю голову отмороженный? Нет, конечно! С чего ты взял?

– Ну… романтика, то-сё… – я, закинув руки за голову, разглядывал небо.

– Какая, блин, романтика, Тишан! Некоторые в такие долги влезают, что им либо в петлю, либо на каторгу – до конца своих дней на барыг хребтину гнуть.

Черный гранит быстро становился горячим, нагреваясь от жаркого летнего солнышка. Даже голодный желудок помалкивал, не решаясь испортить такой замечательный момент.

Будем считать, что валяясь на разогретой поверхности, мы изобрели новый способ сушки мокрой одежды. А вот сапоги надо снять.