Текст книги "Дар. Золото. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

А первая лодка уже юркнула в быстро приближавшуюся расщелину между скалами и исчезла из вида.

– Держитесь! – обернулся Стам, – Если покатитесь, разобьемся к … матери!

Я тут же вцепился в донную рейку, а Машка в… ведро! Пришлось притиснуть его спиной к грузу и буквально навалиться на него плечом, чтобы хоть как-то удержать в одном положении.

И понеслась!

Если вы когда-нибудь катались зимой с горки, вы меня поймете.

Арамзара пробила себе дорогу по трещине в монолитной скале, стесала и сгладила острые углы, и теперь мчалась под уклон в каменном желобе, шипя и перекручиваясь как змея.

Плоскодонка щепкой летела по воде, пыталась встать поперек тесного рукава и лихо закладывала виражи на поворотах. Жаен и Стам еле успевали отталкиваться короткими тычками от желто-охристых скал, подправляя движение суденышка, ставшего слишком самостоятельным.

Узкий извилистый просвет над нами рассеивал яркие солнечные лучи, вода под лодкой окрашивалась бирюзовыми, голубыми и зелеными пятнами, и река королевским питоном неслась по расщелине.

Около полутора верст лодка порхала по тесному рукаву, пытаясь эффектно свести счеты с жизнью – и своей, и нашей – но, в конце-концов, зачерпнув забортной воды, она всё же вылетела из узкой протоки, и в последнем, самоубийственном прыжке, бросилась с низенького водопада.

Описав короткую дугу, посудина с гулким плюхом приводнилась на широкой заводи, и закрутилась в движении как юла. Даже меня замутило. А Машка тут же сунул голову в ведро, не обращая никакого внимания на насмешки наших рулевых.

Между-прочим они тоже свалились с ног, но не упустили случая позубоскалить над страдальцем.

Первая лодка уже чалила к берегу.

Глава 8.

1

Ханур дышал прерывисто, но дышал. Правда, Саня этого уже не видел. Он лежал без сознания. Так бывает, когда отдаешь кому-то все силы, для себя их уже не остается. Тем более что сил этих, как оказалось, совсем немного и сопротивляться боли, которая заполнила его без остатка, он уже не мог. Провалился в спасительное забытьё.

Теперь оба, и человек и зверь, лежали на куче веток и листьев в скальной нише. Внизу шумела река, небо закрыли тучи, и пошел мелкий, принесший прохладу, дождь. Под защиту каменного полога забрела лисица. Осторожно подошла к лежащим существам, обнюхала их, поводила мокрым носом, и рыжим комочком примостилась поодаль.

Почему она не стала добивать раненого зверька, наверно, только ей и известно. Может собрата почуяла, может, сыта была, а может… сама Хозяйка решила полюбопытствовать, а заодно немного передохнуть от назойливых просьб подопечных.

2

Заводь куда мы попали, была длинной. Она извилистой бухтой врезалась в хвойный лес, подпирающий склон, и плескалась прозрачной водой у пологого берега. Лучи закатного солнца веером расходились сквозь ветки елей и пихт и бросали на прибрежную траву причудливые тени.

Спрыгнув на мелководье и сапогами подняв с донной гальки легкую муть, мы развернули лодки и вытолкали их кормами на берег. Течение в оплеске было слабым, так что привязывать плоскодонки к прибрежным валунам не стали.

– Отвали от борта! – оттолкнул от лодки меня и Машку Стам. И, выпрямившись, крикнул Жаену, – Этих вязать что ли?!

Было заметно, что дедок устал. Еще бы! Целый день на ногах, да на прыгающих досках, да с веслом. Не только он – все шатались. Он открыл было рот, но тут упал Алабар.

Хорошо не в воду. Уже был на сухой земле, волочась за недоделанным менталистом.

Веник удивленно оглянулся.

– Эй! – подошел он к упавшему. – Вставай!

И для убедительности пнул в плечо.

Как паршиво не было Машке, он, поднимая сапогами тучу брызг, рванул к дракону. Меня тоже никто не держал. Мы, преодолев расстояние до берега за несколько прыжков, уже стояли рядом с Алабаром. Спиной друг к другу.

Близнецы, отреагировали мгновенно. Тут же побросали веревки и двинули за нами.

– Куда?! – заорал на них Жаен, – Арбалеты!

Стам развернулся, с места перепрыгнул борт, залетел в лодку и дернул чехол на себя. Его близнец вспомнил, что стрелковое оружие только во второй лодке, и вытащил нож. Веник попытался изобразить удар кулаком в Машкину челюсть, но от Машкиного хука улетел в кусты. Дедок слегка присел, лихорадочно хватаясь за запястье.

– Эй! – привлек его внимание Машка, – ты не эту игрушку потерял?

Оборотень помотал перед собой полицейскими четками. Ну, котофей! Когда он успел их стырить? И как?!

– Стам! – взвизгнул Жаен, – Возишься!

А я со злорадным удовольствием наблюдал, как Стам беспомощно пялится на… запчасти. В правой руке – спусковой механизм, в левой – деревянное ложе. Жаль, не придумали еще моментального рисунка, я бы такой на стену повесил!

Непечатные выражения, громко понёсшиеся над прозрачной водной гладью, зазвучали для меня музыкой, преисполненной высокого торжества! Наконец-то мои способности оценили по достоинству, вслух и громко!

– Ну, что дед? – тут же ощерился Машка, – Поговорим?

Близнец Стама, обернувшись назад, споткнулся – наш рулевой, схватив весло, в бешенстве пёр к берегу, как ломающая лёд эльфийская шхера.

Да. Это было серьезно. Но недолго.

Стоило ему подскочить к нам, как оборотень, изящно развернувшись, одним тычком вырубил сурового бойца. Тот, плашмя хлопнулся в воду и остался плавать у берега в позе морской звезды. Весло Машка успел подхватить. На всякий случай.

Жаен дураком не был:

– Поговорим, – сразу согласился он.

Ха! Это он поговорит. А вот братишка Стама разговаривать не захотел. Он за брата обиделся. Но почему-то решил, что виноват во всех грехах я – ближе стоял, наверно – и пошел на меня с ножом и перекошенной мордой.

Драться я не люблю. Но умею. И в ножевом бою не растеряюсь. Кое-какие навыки в запасе у меня есть, и за-здорово-живешь я свою жизнь не отдам. Тем более железу. Тем более такому. Вот, что это за сталь? Нет, ну разве можно так издеваться над металлом?! Да мне только за его оружие стало обидно!

Я даже руками не захотел его трогать! Ударил в рукоять ножа голубой «стрелкой» – перестроил магическую нить. Точнее, не совсем «стрелкой». А еще точнее, совсем не «стрелкой» – что-то наподобие… э… дубинки. Так получилось. Первый раз, все-таки. Да-да, я знаю, это воздушное заклинание. Само вспомнилось. Наверно, я все же испугался, раз в голове просветлело. Почему я увидел не зеленый поток, а голубой? Понятия не имею! Не до этого сейчас.

В общем, нож из руки парня выбил я, а в нокаут его отправил кот. Веслом.

3

Жаен хмуро оглядел «поле боя» и повернулся к Тамилу:

– Ты остался. Не хочешь попробовать? – он кивнул головой в нашу сторону.

Тамил промолчал. А дед задал нам очень точный вопрос:

– Почему бугай упал?

Только кто бы ему правду сказал?

– Хорошего понемножку, – пожал плечами оборотень.

Дед разглядывал валявшегося без сознания дракона.

– Что поводырь, будешь ждать, когда он очнется?

Машка тоже разглядывал дракона, уткнувшегося носом в прибрежную гальку.

– Буду, старик. И если ты заметил, не я первый начал. Могли бы разойтись по-хорошему.

– А по-какому ты собрался разойтись теперь?

Машка усмехнулся:

– Повернись.

– Что связать удумал?

– Поворачивайся! – прикрикнул оборотень, ловко разворачивая Жеана спиной и заламывая руки. – Время тянешь! И ты тоже! – это он на Тамила рявкнул.

Тамил вздохнул. Машка, тем временем, снял с Жаеновских штанов подпояску, ею же затянул деду запястья, на всякий случай пошарил в его сапогах и толкнул вперед. К коряге валявшейся неподалеку.

– Отдыхай.

Та же участь постигла и Тамила.

Я не стал смотреть, как оборотень справиться с близнецами. Я пошел к Венику.

4

Парень лежал между двух симпатичных кустиков можжевельника, и усиленно делал бессознательный вид. Наверняка он меня и видел, и слышал. И боялся просто отчаянно. Меня еще никто так не боялся. Интересные ощущения. Так и хочется оправдать доверие.

Я остановился и навис над трясущимся олухом. Лежит тихо, глаза жмурит сильно, руки дрожат, одним словом боится. Подбородок у него опух и покраснел, но, как я понял, Машка ударил легонечко. Если бы в полную силу, челюсть бы свернул однозначно.

Внимательно осмотрев этого кролика, я почувствовал, куда Тамил сунул медь. Во внутренний карман куртки. Скорее всего, Веник ее снял перед нашими водными догонялками, и надел уже в бухте, когда с лодки спрыгивал. А так как синий кусочек был маленький, дракон сразу не упал.

Мешать она мне будет. Но потом всё. Сейчас надо поднять это пугало, а то смотреть противно.

– Вставай.

Еще совсем недавно, я хотел набить ему морду. Морда у него набита. Следующим пунктом хотел напугать до икотки. Он напуган. Что там дальше по списку? Беседа. Но как беседовать, если собеседник пытается отползти подальше.

Пришлось пнуть. Несильно. Верите-нет, но он состроил такую физию, что я почувствовал себя последней сволочью, заставляющей младенца ложками пить рыбий жир. Даже извиниться захотелось! Да, что ж такое-то?! Что это на меня нашло? Не этот ли «младенец» полдня назад без всяких затей над человеком измывался. Ну, над драконом, какая разница?

– Встань, – сказал я тихо, с угрозой, начиная злиться по-настоящему. – Попробуешь еще раз на меня нажать, сверну нос. Будешь кровавые сопли глотать.

Он вскочил. Не дурак, как оказалось. Присмотреться бы надо. Что за способности у этой жердины, если я не чувствую ментальной магии, но она даже через синюю медяшку каким-то образом действует?

– Иди, – подтолкнул я.

5

На зеленой травке, спинами друг к другу, сидели результаты бурной Машкиной деятельности. Связанные и злые. У обоих под глазами наливались аккуратные кровоподтёки, причем, у одного слева, у другого справа. Зато, их теперь не перепутаешь. Неподалеку расслабленно привалился к стволу огромной пихты Тамил. Жаен сидел на сухой коряге и пристально следил за оборотнем.

Машка бесцеремонно перетряхивал груз.

Вскоре он выдернул из-под мешков наши баулы, отыскал вещмешок Сани, нацепил все это на себя и, прихватив Алабаровские мечи, направился к нам.

Я заметил, что Веник украдкой поглядывает в сторону дракона, а тот лежит лицом вниз – как упал – без движения. Хорошо хоть дышит.

Подойдя к нам, Машка, не останавливаясь, скинул мешки под ноги, с ходу врезал Венику в глаз, подправил ногой падение тщедушного тела, и, присев над ним, бесцеремонно ткнул носом в землю.

– С-сученок! – прокомментировал свои действия кот. Схватил Веника за шиворот, легко поднял на ноги и прошипел. – Пошли!

И, полусогнутым, повел в сторону леса.

Надо отдать должное старику. Он молчал. Но Машка просто привязал Веника к дереву, подальше от остальных. Наверно, за дракона боялся. Точнее, дракона.

Пока он возился с несостоявшимся менталистом, я достал из мешка Заразу.

Когда нацепил клинок на пояс... ох, что я услышал в свой адрес! Где он только набрался такого? Но даже претензии черного умника не испортили мне настроения. Пусть поворчит. Он тоже рад, и не маскируется, кстати.

Потом я проверил наличие всей моей собственности в бауле. Собственность в наличии была, но не вся. Собственно, наличности и не было. Я повернулся к Жаену:

– Где серебро?

Дедок усмехнулся:

– Раз уж ты затеял по чужим вещам шариться, то и продолжай.

– Чужим? Это мой баул! – возмутился я.

– Арбалеты кто покурочил? Они не твои.

Я выпрямился. Опять кто-то пытается определить меня в виноватые. Внешность у меня такая что ли? Кто ни попадя воспитывает. И каждый в свою пользу, разумеется.

– Слышь, дед, – надоело мне быть воспитанным, – в отличие от твоего сыночка, я маг настоящий. Ты это прекрасно видел. Почему ты решил, что я оставлю вам ваши цацки?

Ответ я слушать не стал. Хоть и говорил дедок что-то там про дворянство, про благородство. Я развернулся к лодкам. Шариться, так шариться. Сами попросили.

6

Уже в сумерках, мы вдвоем с Машкой сидели у крохотного костерка и черпали ложками пахнущую наваристым бульоном похлебку. С салом. Котелок у нас был небольшим, что меня сначала огорчило, но через пару ложек, я успокоился. Здесь хватит не только нам с Машкой, но и Алабару, когда он очнется. Надеюсь, очнётся.

Часом ранее мы изо всех сил старались переложить его на одеяло и Машка отдуваясь выдал:

– Лось, блин! А с виду не скажешь.

Дракон оказался тяжелым. Алабар не был ни слишком большим, ни чересчур широким. Мощным, да. Но подтянутым, гибким. Почему же такой неподъёмный?

Словом, кое-как, волоком-перекатом мы определили его на теплое одеяло возле костра, укрыли сверху еще одним и принялись за ужин.

Кое-кто, конечно, может спросить, почему мы не стали предлагать отужинать бандюкам? Почему Машка рукоприкладством, понимаешь, занялся? Мы ведь положительные герои, правда? Аристократы! Нам не пристало отвечать обидой на обиду, оскорблением на оскорбление, это низко. Нам не приличествует быть злопамятными. Мелочно это. Благородство должно быть у нас в крови.

Я ему так отвечу. Не для истории, просто между нами. Не надо путать благородство с идиотизмом, ладно? Хватит того, что мы не стали забирать у них припасы.

Связанные близнецы спали, устало облокотившись друг о друга. Солидно похрапывал Тамил. Жаен, умаявшись комментировать наши действия, давно молчал и тоже клевал носом, а Веник тихо подвывал в перелеске. Почему тихо? Потому что Машка пообещал ему незабываемую встречу с местной фауной, в виде волков, медведей и рысей, если он будет вопить. Правда, каким образом они все вместе здесь окажутся, не знаю, но Машке виднее. Лично меня четвероногие хищники интересовали мало. Меня интересовали двуногие.

После сытного ужина, я подсел к насупленному старику.

Трудно долго сидеть на бревне со связанными руками, уставшему, и в его-то возрасте. Тем более, что с воды уже тянуло прохладой, из леса к костру крались темные тени, и с гор, со своими тайнами и угрозами, спускалась ночь. Но мы ведь добросовестно соблюдаем правила игры. Затеянной, кстати, не нами. Так что... ничего личного.

– И что тебе надо, малой? – совсем недружелюбно спросил старик.

– Поговорить.

– Вот уж не ожидал, – ехидно произнес он. – А что я за это получу?

Мне не нужны были выяснения отношений, словесная шелуха и занудство. Устал я. Поэтому сказал как можно убедительней:

– Веника получите. Живого, – и продолжил. – Предупреждаю сразу: сейчас взывать к моей совести, разуму, жалости, воспитанию и прочей лабуде бесполезно. Всё это у меня есть, но просыпается тогда, когда вышеперечисленное есть и у других. У вас этого нет.

Я почувствовал что-то похожее на замешательство.

– Как раньше назывался Лисс, и откуда вы об этом знаете? – если мне «моржи» не почудились, он должен ответить.

Жаен повернул ко мне лицо. Нет, вовсе не удивленное. Скорее усталое и напряженное. Неужели я угадал, и он знает куда больше, чем кажется? Но вместо ответа он задал вопрос:

– А сможешь? Убить сможешь? – насмешливо спросил он.

Я посмотрел на бледного дракона, вспомнил Пончика, Саню… Вспомнил Харта, Сина, короля. Располовиненное тело Джара. Увидел лица Кадаша Балора и лэра Лорана, словно они сейчас стояли передо мной… Отца…

– Доказать? – мне этот многозначительный треп надоел. И я бы убил. Да, взял бы Заразу, плюнул на всё, дал ему волю и убил. Да, привязанного. Может быть их всех, не знаю. Думайте, что хотите. Просто потому, что те, кого этот «сом» продавал, не смогли это сделать.

Жаен перестал улыбаться и отвернулся.

– Давайте так. Я задаю три вопроса вам. И отвечаю на три ваших. Идет?

Я думал, он снова начнет юлить или «воспитывать», но он ответил:

– Если ты спрашиваешь, как звался Лисс раньше, значит, знаешь, что не так. Лисс никак не обзывали. Раньше и Вессалии не было. Лиссар был. В нём правили эльфы. А на острове никто постоянно не жил – погода плохая. Я тебе ответил?

– Нет.

– А-а, откуда узнал… Мне эльфы рассказали. На севере Лисса охотников много. Они все там сказочники.

Ладно, подумал я, поверим. Но неужели каждый эльфийский охотник знает то, чего не знает большинство дворян Вессалии?

Поедем дальше.

– Вы везете селитру из Дарая. – я не спрашивал, я утверждал. Вопрос будет позже. Сейчас мне важно было увидеть, как реагирует на мои слова контрабандист. Я тоже хочу кое-чему у него научиться. – Везете её в Алар. Сама по себе она валяется в пустыне под ногами и очень дешево стоит. В Вессалии, да и в Аларе, селитру алхимики научились извлекать из навоза. Правда, для того чтобы получить гран вещества, навоза нужно много. Да и времени не мало.

Жаен слушал меня внимательно. Я бы даже сказал, старался запомнить, что я говорю.

– Ту селитру, о которой я знаю, нагревают и делят на… тяжелый воздух и щелок. Когда появляются пузырьки, их пускают через воду и этой водой проверяют золото. Настоящее оно или нет.

О золоте я сказал специально. Не ошибся – Жаеновские глазки загорелись. Но и только. Значит, не туда я копаю.

– Но для «королевского» вина, как называют эту воду алхимики, вещества нужно немного. Жаен, что делают из дарайской селитры, если вы так боитесь огневых магов? Только про удобрения мне втирать не надо, хорошо?

Ух, как его перекосило! Он изо всех сил пытался сдержать эмоции, но увы. Чего же он так испугался?

– Жаен, отвечайте, – я ждал.

Дедок постарался ответить безразлично:

– Тебе б, малой, сказки детям рассказывать. У тебя детки-то есть? У вас, дворян, их рано заводят. Денег у вас на это хватает.

– Это первый вопрос. У меня детей нет. Это ответ.

Жаен, дернулся, а потом хмыкнул:

– Далеко пойдешь.

– Вы на вопрос не ответили. Но я не собираюсь вас уговаривать. Проще проверить.

Встав с коряги, я направился к костру. Неторопливо. Специально давал время подумать.

Уже совсем стемнело. Над нами начали загораться звезды, лес казался черной загадочной стеной, где-то недалеко заухал филин. Лениво плеснула рыбина возле берега, и слабо вспыхнул язычок пламени в костерке, высвечивая худую фигуру Машки, сидевшую около дракона.

Я вытащил ветку из охапки хвороста, собранного для костра и сунул в мерцающие угли.

– Стой, – понял меня старик, и поднялся, – брось, парень! Не нужно жечь товар. За него все-таки золотом плачено.

А мне-то какое дело до его золота? И до золота вообще. Я это слово уже слышать не могу. Подождал, пока ветка займется сильнее.

– Стой, говорю! – голос у деда окреп.

Близнецы проснулись, не очень понимая, что происходит. Машка тоже с интересом навострил уши. Один Тамил продолжал дрыхнуть.

Я пошел к воде.

Жаен подскочил как ошпаренный. Бежать cо связанными руками неудобно, особенно если штаны при каждом шаге сползают. Но он меня все-таки нагнал у самого берега, поддерживая сзади портки.

– Погодь, малой, – он загородил меня от лодок, – Не дури. Ну, хочешь, я тебе мешок с песцовыми шкурами подарю, а? Два дам. Брось палку-то!

И дедок угрожающе пошел на меня. Со связанными руками!

Я вынул кинжал.

Увидев клинок, дед замер, уставился на фиолетовую вязь и сглотнул.

– Ты кто?

А вот это мне совсем не нравиться.

– Это второй вопрос, Жаен. Я тот, кто сейчас избавит твоих внуков от тяжелой ноши, опускающейся на плечи каждого, кто удостоился дворянского титула.

Надоело мне ребусы разгадывать. Целый день я наблюдаю за этими хмырями, и ничего хорошего, кроме мастерства управлять лодкой, не нахожу. Жадность, жестокость, хитрость. Наверно, для своих детей они самые добрые люди в мире. Только, знаете, шакалы тоже любят своих щенков, но не перестают быть шакалами. Я шагнул в воду. Значит, я всё правильно понял. Значит, обе лодки сейчас взлетят на воздух.

– Погодь! – вот теперь Жаен испугался по-настоящему. – Хорошо. Скажу всё, что знаю. Брось палку-то!

Э, нет. Лишний стимул не помешает − чтобы язык не заплетался.

Жаен, косясь на тлеющую ветку заторопился:

– Взрывается эта соль. А если добавить кое-чего взрывается быстро. Чего добавлять не знаю, честное слово. Перевозить её посуху нельзя, а водой можно. Она влаги набирает и притихает. Но от открытого огня полыхнет выше леса. Убери палку-то!

– Дальше!

– Соль в одном монастыре ждут. В каком, не мое дело. Там её испытывать будут. А может, они там готовое снадобье знают. Мое дело маленькое – доставить.

Он говорил правду. Не всю, конечно, но большего я из него не вытрясу.

– Последний вопрос. Почему контрабандой?

– Так дарайцы перестали продавать! Дознались, наверное. Уже две луны как.

Тлеющая ветка зашипела в воде.

Глава 9.

1

В скальной нише на подстилке из веток и жухлых листьев лежали двое. Человек и маленький зверь. Человек почти не дышал. Зверь спал. Тяжело, вздрагивая и дергая лапами.

Возле них стояла лиса. Рыжая летняя шуба была редкой, линялой, уши настороженно дергались, она вслушивалась в ночь. Она видела тех, кто находился перед ней, и чувствовала запах, исходивший от них. К вони немытого человеческого тела, примешивался странный дух силы, а маленький желто-серый шерстяной комок пах как огромный и опасный зверь – такого она никогда не встречала в этих горах. Страх гнал её прочь. Но голод останавливал, и она ждала. Оба должны были скоро издохнуть. Она это чувствовала. Но они почему-то еще жили.

Вскоре ей надоело ждать, и она, решилась. Мотнула хвостом, плюнув на осторожность, подкралась к маленькому существу, беспомощно лежащему под боком у человека.

Пончик проснулся.

2

Странно, но в этих горах почти не было комаров. Даже возле Вессалины эти мелкие кровопийцы не давали житья, хотя там постоянные ветра. А тут Венику повезло. Иначе бы вся его физиономия уже опухла. Вместе с руками, привязанными к тонкой березе, невесть как затесавшейся в хвойный лес.

Он был выше меня головы на полторы. Стоял, зло хлюпал носом и молчал. Глаз, подбитый Машкой, заплыл и покраснел, а скула, отмеченная тем же Машкой, уже подернулась синим. Возможно, он меня не очень хорошо видел. Зато очень хорошо слышал.

– Тебе сколько лет? – спросил я.

Он насупился.

– Твое право молчать и дальше. Но может, стоит разобраться с твоими способностями? Я смотрю, ты представления не имеешь, как ими управлять.

– Не твое дело! – вдруг выдал он. – Ты не мозговой маг!

Я рассмеялся. Это точно, не мозговой. А «мозговой» маг еще больше скуксился.

– И что же ты видишь, когда в мозги залезаешь? – решил я спросить этого умника. – Какого цвета ниточки? Или что ты там видишь, звездочки?

– Ты дурак, да? – это он мне. – Какие ниточки? Нет никаких ниточек.

Вот это поворот.

– Ты не видишь потоков? – вслух удивился я, – Как же ты управлял… человеком?

– Слабак он! – презрение к Алабару я ощутил даже ментально. – Хуже моей Тоськи, а она только и умеет, что гавкать.

– И многими… людьми ты управлял?

И опять Веник меня не подвел. В плане предсказуемости.

– Не твое дело!

– Ясно. Ничего ты не знаешь и не видишь.

Я повернулся уйти. Ме-едленно. Чтобы «мозговому» магу стало очень любопытно. Чтобы очень захотелось задарма узнать что-нибудь важное. Как Жаену. Надеюсь, у них это семейное. Капризные дети недалекого ума всегда попадаются на подобные уловки. А то, что Веник застрял в детском возрасте, даже в темноте заметно.

– Можно подумать ты видишь, – сказал он ехидно, – То же мне, волшебник.

– Конечно, – я снова повернулся, – Вижу. И могу управлять.

– Докажи!

Интересно, кто кого тут пытается обхитрить? Но мне и самому хотелось проверить одну догадку. Я же воздушную магию только сегодня и почувствовал. Хотя, нет, вру, почувствовал не сегодня. А вот увидел только сегодня. Несколько часов назад, когда ножик у близнеца из руки выбивал. Интересно, у меня получиться еще раз?

Я собрался, настроился, раскрыл перед собой ладонь, и представил на ней маленький вихрь. Мне очень хотелось посмотреть обычным зрением, как это выглядит.

Над ладонью, сначала медленно, нехотя, еле заметно, появилась крохотная голубая точка. Она стала увеличиваться, меняться, голубой сгусток разделился на туманные сполохи, заметался внутри себя фиолетовыми и синими росчерками и засверкал так ярко, что осветил нас обоих холодным голубым светом. Такого разноцветного «огня» я даже в Академии ни у кого не видел. Руку начало жечь, и я испуганно оборвал магический поток. Понял, что от удивления не дышу. Так, быстро берем себя в руки.

– Видел? – спросил я Веника. И не давая ему опомниться, потребовал, – Давай рассказывай, что ты чувствуешь, когда пытаешься управлять кем-то.

Парень был ошарашен. Он стоял, раскрыв рот, забыв обо всем на свете.

А мне подумалось, странные мы, все-таки, люди. Мы не видим ничего необычного, когда простой кузнец из простого железа, с помощью самого простого огня, делает удивительные вещи. Такие, как меч или нож. Которые служат людям годами. Да что там меч! Лебедка, например. Обычные люди, не маги, своими руками творят настоящее чудо, но мы глазеем на какой-то сверкающий сгусток, который исчезает через миг, и теряем при этом самообладание.

Веник закашлялся, но все же ответил:

– Сопротивляются они. И я это… – он помялся, – только скотиной управлять могу. Животными, если по правильному. И то не всеми. Этот ваш… не знаю, почему так получилось.

– А чем на меня пытался давить?

– Это… почувствовал, что ты злой. Захотел, чтобы ты меня… пожалел. И эта… передал.

– Что передал?

– Ну, эту… жалость.

Так, это… тьфу! Что у нас получается? Он умеет передавать эмоции. И синяя медь не блокирует передачу? Очень интересно. Да потому и не блокирует, что Веник не пользуется магическими потоками! Он эмпат! Причем двусторонний. Принимает чужие эмоции, и передает свои. А как же тогда ментальная магия, управление другими людьми?

– Веник, давай честно, ты сопротивление от др… нашего человека чувствовал?

Веник помялся:

– Ну… только в начале. И я его … эта… прочитал.

Я напрягся. Но быстро взял себя в руки – эмпат же, крысиные уши! – и постарался спросить безразлично:

– Интересно?

– Конечно! – самодовольно улыбнулся Веник. – У Таськи только косточки на уме, да кобели, а у этого разное. Крылья, когти, огонь. Злость тоже была. Сильная. Красиво!

Я сглотнул. Ага, в горле что-то застряло. Хорошо, что парень был занят своими ощущениями.

– Еще какой-то черный кинжал, большое озеро. Только соленое…

Погодите-ка, так Веник все-же менталист, если это увидел?

– Так ты видел или чувствовал?

– И видел, и… того… чувствовал.

– А сейчас?

– Не вижу. Но... того… чувствую.

Ясно. Менталист и эмпат. Близкие способности. Симбиот, ешкин кот! Хорошо, что слабенький. Ментальные потоки блокируются медью, а остальное у него свое. Стоп. Так у меня то же самое! Кроме… ментальных потоков. Значит, я могу передавать эмоции? Просто никогда этого не делал. Однако.

– Развяжи меня, – вдруг попросил Веник. – Я… это… не буду больше. Я к Жаену пойду. Мне… боязно тут. Развяжи, а?

Н-да-а… Дитё.

– Веник, тебе лучше побыть здесь. Поверь.

Он тут же попытался давить на жалость, но опомнился и захлюпал носом. Не, ну как девчонка. А туда же – контрабандист! И зачем его Жаен с собой таскает?

– Так сколько тебе?

– Шестнадцать.

Ё-о… Я оглядел его с ног до головы.

– Не скажешь.

– Мне все больше дают, – сквозь слезы пробурчал Веник.

– Жаль, что не берешь, – я начал развязывать веревки. Ну, его к Хозяину Болот, с детьми связываться. Хотя, выпороть как следует не помешало бы.

3

Я отвязал от березки несчастного «мозгового» мага, скрутил кожаные ремешки, которыми Машка его привязал – сгодятся на что-нибудь – и потопал через кусты на поляну, не обращая внимания на раздававшееся за спиной хныканье. Он теперь не отстанет. Натерпелся ночного страха и будет дышать в затылок, лишь бы не бросили.

Внезапно, над лесом, над бухтой, над нами – во всём окружающем нас покое – послышался тихий, еле ощутимый вздох. Испуганно замер воздух, подхватилось эхо, торопливо унеслось в скалы, в ущелья, и исчезло на дальних тропах. Настороженно замолчала ночь, ожидая. Чего?

Костерок на поляне вспыхнул заревом, осветив застывшие фигуры людей, и будто в отчаянии, выстрелил ввысь горящими угольками. Раздался стон. Пространство замерло и потянулось за ним. Набирая силу, стон перешел в протяжный крик и захлебнулся тяжелым глухим рыком. Никогда раньше я не слышал такого!

Дракон!

Все пережитое в этих горах показалось шалостью. Заставило попятиться и тут же подбросило вперед. Лишь бы успеть!

Припустив что есть силы, я выскочил на поляну.

Здесь, из полыхающего холодом черного тумана, перед охваченными страхом людьми, вставал невиданный, поражающий своей мощью, зверь. Переливаясь расплавленным серебром, распахивая огромные кожистые крылья, поднимало рогатую голову белое чудовище. Вытянутая морда, покрытая колючей, сверкающей сапфирами, чешуей; узкие рельефные ноздри; оскаленная в ярости пасть; игольчатые, отливающие металлом, клыки – всё словно вышло из-под резца искусного мастера. Сумасшедшего мастера. Потому как в страшном сне не привидится такой кошмар и такое… великолепие!

И ненависть! Чистая, неразбавленная! Кристаллическая!

В зелёных глазах дракона, заметались сполохи. Радужка засветилась языками изумрудного огня, вертикальные зрачки схлопнулись в нить. Зверь неистово потянулся вверх, с шумом втягивая в себя пространство. По серебристой туше, на груди, побежали трещины, замерцавшие изнутри слепящим голубым светом – он готовился… выдохнуть… пламя?!!

Сердце предательски громко стукнуло раза три и, кажется, остановилось.

Приплыли.

Жаен, близнецы, Тамил, с перекошенными лицами безуспешно пытались отползти куда подальше, Машка потрясенно стоял перед сияющим монстром, Веник без сознания валялся на краю поляны.

«Встань на колени», вдруг услышал я. От своего кинжала!

Не понял, что сделать?

«Ну, хотя бы на одно! Иначе, п….ц!»

Краем глаза я увидел, как Машка опускается на колено. Ему тоже клинок советует?

«Быстрее!»

Демоны крысячие! Не могу я! Меня ноги не слушаются!

«Опускайся!!!» – взвизгнул мой клинок, и вокруг меня засветилась перламутровая сфера. Как по команде, такая же сфера появилась вокруг Машки.

Я не мог! Я просто… не мог.

Но если сейчас ничего не сделать, нам всем крышка! Дракон проснулся и дракон зол. Да будь оно что будет! Слышь, Зараза, открывай сферу! Она на фиг сейчас не нужна.

И шагнул к белому ужасу.

– Алабар!!!

Я в жизни так не орал. И вряд ли еще раз так смогу.

Дракон замер.

Плавно, с немыслимой грацией опустил рогатую голову, мягко изогнув шею. Полыхающие зеленым светом, огромные, полные древней силы, глаза смотрели на меня в упор – холодные, нечеловеческие. Если кто-нибудь вам скажет, что нельзя заглянуть в глаза своей смерти, пошлите придурка подальше. Можно. Еще как.

– Остановись, брат, – тихо попросил я.

Дракон слегка наклонил голову. Он прислушивался. Не двигаясь. Как серебряное изваяние. Между трещин на груди мерцал синий огонь.

– Я перед тобой, Алабар. Вспомни клятву предков.

Показалось, что замерзло время. Как и сердце. Дракон приблизился, и пышущие жаром ноздри почти коснулись моей щеки. Затрепетали, выдохнули легким дымком.

Меня трясло. Не знаю отчего. Было холодно стоять возле огненного зверя. И… хотелось его потрогать. Несмотря ни на что.