Текст книги "Дар. Золото. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 23.

1

Хорошо, что в столице стояла невыносимая жара. Просто пекло. Казалось, стукни кресало и воздух загорится от одной искры. Городовые, если и бдили неутомимо за общественным порядком, то так ненавязчиво и скромно, что за весь проделанный нами путь по выжаренным улицам, ни разу не встретились. Чему мы были рады, не сказать как. Я даже попробовал создать вокруг нас небольшой ветерок, но вместо освежающего дуновения получился вихрь, подхвативший наши шляпы, за которыми возмущенному Пончику пришлось лезть на дерево. Так что затея была бездарно провалена.

Снулыми рыбами мы подъехали к обещанной Саней лавке, спешились, и, привязав в тенечке лошадей, оставили их на попечение «вольного стража».

С надеждой на прохладу, я распахнул дверь и, задев хрипло мявкнувший колокольчик, проковылял внутрь.

Резкий трупный запах заставил меня моментально зажать нос и остановиться.

Не понимая, в чем дело, я машинально осмотрелся, и просмотр стеллажей с «товаром» заставил попятиться, зажать ладонью рот, и стремглав вылететь наружу. Хорошо, рядом мусорная корзина стояла. Туда и вытошнило. Наверно она не зря там стоит, были прецеденты, не иначе.

Ханур обеспокоенно завертелся возле меня, но я замахал на него рукой, отсылая на дерево. Не хватало еще, если кто-то его заметит.

А надо было всего лишь внимательно прочитать вывеску над дверью. Правда, у меня оправдание есть: буковки на вывеске были маленькие, покоцанные и еле различимые.

«Анатомическая лавка».

Встревоженный Саня выскочил следом.

– Это от жары, – квалифицированно определил он и заботливо предложил, – Идём, я тебя в прозекторскую отведу, там прохладнее.

Стоит ли говорить, что блеванул я еще раз.

2

В прозекторской было прохладно. И чисто. И, всему крысиному ливеру слава, пусто. И что интересно, я не «слышал» от кирпичных стен ни жалоб, ни просьб. Нет, они не «посылали» мне никаких образов, они не были пусты или мертвы. Они просто были «равнодушны». Как равнодушен мясник, который каждый день разделывает мясо. Некоторый озноб вызывал длинный узкий стол из белого мрамора с выдвижными ящичками по сторонам, и этажерки на колесиках, разместившиеся вдоль стен. Часть полок на этажерках была заставлена разнокалиберными бутылями из прозрачного стекла, что говорило о серьезном достатке владельца этого места. В рукомойнике, зажатом в углу, я умылся и даже увидел себя в зеркало, прикрепленное рядом. Н-да, побриться бы не мешало.

Вскоре у дверей раздались шоркающие шаги, и в прозекторскую вошел… карлик.

Мало того, он еще и горбился, сильно подволакивал правую ногу, прижимал к себе скрюченные маленькие ручки и смотрел исподлобья, видимо, не в состоянии поднять голову на странно свернутой набок шее.

Но одет он был в панталоны из дорогущего бархата и такой же бархатный камзол с золотой нитью. На ногах красовались щегольские, оббитые красной медью узконосые штиблеты.

Он доковылял к Сане и с чувством обнял его, прижавшись щекой к впалому лекарскому животу. Отстранился, кое-как поднял голову, силясь снизу вверх заглянуть в Санино лицо , и неожиданно высоким фальцетом объявил:

– А ты вырос, малыш! – захихикал он над собственной шуткой и повернулся ко мне, – Представь мне своего спутника, Саша. Если уж ты пришел сюда не один, значит, этот молодой человек достоин того, чтобы видеть мои пенаты.

Вот теперь мое воспитание, наконец, тюкнуло меня по голове. Я поклонился.

От этого маленького человечка, духовной силой не то, что веяло. С ног сшибало! Куда там мэтрам Академии! Даже у Кадаша Балора, я не ощущал такой мощи.

Передо мной стоял не магистр. Архимаг! Я никогда раньше не встречал ни одного из них. Выходит, сподобился.

– А молодой человек понял, кто перед ним! – удивленно и обрадованно пискнул архимаг, и снова повернулся к Сане. – Давно я тебя не видел. Ты изменился. И со здоровьем, кажется не очень. Не стыдно, Саша? Тебе же по силам было вытащить даже меня. Пойдем-ка. Чайку попьем, поболтаем.

Я дернулся сказать, что мы, как бы, ненадолго. Нам, как бы, по другому поводу, но карлик весело посмотрел мне прямо в глаза, хитро шмыгнул носом и шустро почапал в соседнюю дверь.

3

Мы сидели в шикарных креслах, пили аларский чай с таящими во рту эклерами, и Саня неспешно рассказывал о наших приключениях. Нет, я не был против. Он не говорил ничего лишнего, обходил скользкие углы, немного недоговаривал, а кое о чем промолчал совсем. Как оказалось, карлик прекрасно знал, что лекарь, практиковал в Тайной Страже, но для него это не имело ни малейшего значения.

Архимаг попросил называть его Муфалим. Вот так, без «лэров», «мэтров», «господинов» и «прочего вздора». И даже без имени. Муфалим, «этого вполне, вполне достаточно». Он был Санькиным учителем. Вторым. Тоже лекарем. И меня это озадачило. Но, я даже думать стеснялся, не то, что спросить – почему он сам себя не вылечит? А Муфалим все чаще и внимательней поглядывал на меня. Наконец, он остановил Саню, который, в сущности, уже всё рассказал, и спросил:

– Как я понял, вам нужно подпитать артефакты? Накопителей у вас нет, и если я правильно, опять-таки, понял, накопитель нужен хороший. Да, я восстанавливаю магические предметы, Саша прав. Кроме того, моя лавка, как вы наверняка уже определили, Райен, находиться над местом естественной генерации магических потоков. Не сказать, чтобы силы здесь было много, но подпитать различные вещицы хватает. И меня заодно. Я могу взглянуть на артефакты?

Странно, Саня же ничего про мои способности не говорил. Он больше про себя рассказывал. И да. В этом городе, в этом доме, оказался настоящий «источник». Одно из тех мест Дара, где течение магической силы похоже на родник. Но я не спешил показывать ему клинки.

– Вас почувствовали мои стены, уважаемый Райен, – объяснил мне карлик, запросто вычислив моё недоумение и опасение. – Они тоже служат накопителями. Для меня. Почему-то они начали перекачивать потоки вам. Для них вы оказались роднее. Вы не чувствуете?

Ещё как чувствую! Меня просто подмывало потрогать белёный ракушечник его кабинета. И сила от теплого камня удивляла чистотой и прозрачностью. Это меня в крепостном тоннеле жахнуло всесилием и всецветием. Здесь же магия текла скупо, тонкой струйкой.

Значит, жизнь мага зависит от этого крохотного ручейка? Мне стало стыдно.

А Муфалим захихикал.

– Какой вы интересный молодой человек! Вам меня стало жалко. Обычно, когда люди узнают кто я, маги особенно, им хочется меня придушить. И забрать всё, что у меня есть.

Архимагу по-настоящему было весело. В этом я не ошибаюсь.

– О! Так вы еще и… эмпат! Какой бездарь вас учил, молодой человек, если не увидел такой солянки из способностей?!

Карлик снова выдал правду-матку, смутив меня окончательно.

– Хотите я покажу вам, как ставить экран для… Да для всего, что касается магии! – он ломаным движением подскочил с кресла, – Это всего лишь защитная сфера: и к вам ничего лишнего не попадет, и от вас не уйдет. Она не постоянна, само-собой. Но если вы будете упорны, то наловчитесь. Вставайте!

4

Через полчаса, я уже умел отгораживаться от мира за невидимым и неосязаемым щитом. Не так быстро и не так надолго как хотелось бы, но у меня появилась уверенность, что теперь никакой маг, даже очень сильный, не сможет на меня давить. Я сумею отгородиться от ненужных мне образов и неживой памяти окружающих меня предметов. Сам.

– Так это получается, если использовать не только свободные потоки, но и свою собственную магию, да ещё добавить энергию какого-нибудь мощного артефакта, то сфера станет осязаемой и ее не возьмут даже стрелы? – спросил я, и в памяти вдруг всплыл Джар. Огневик, которого я убил, в том злосчастном тоннеле. – Подождите, но ведь это… запрещенная магия?!!

Карлик посмотрел на меня с жалостью, а Саня спрятал улыбку и опустил глаза.

– А не подскажете ли, молодой человек, запрещенная для кого?

Я растерялся

– Для нас… наверно.

– А что может быть опасного в защите? Это ведь по сути дела доспех. Для мага. Не без изъянов, разумеется. Так для кого? Подумайте над этим, Райен. А теперь давайте ваши игрушки.

Я снял с пояса оба кинжала и подал карлику. Он ухватил их скрюченными пальцами, вынул из ножен, а я был озадачен: в трактире они оба едва отливали серым. Сейчас, повисев у меня на поясе, они уже имели насыщенный антрацитовый оттенок и даже узорная вязь поблескивала на лезвиях.

Муфалим рассмотрел клинки со всех сторон и вдруг сказал:

– Если не ошибаюсь это Ключи. Два из десяти. Работающие. Значит есть тот, кто сумел их активировать. Похоже, мне не стоит спрашивать: чьи они, – он уставился на меня. – Но, может быть, вы разрешите мне задать вам другой вопрос, Райен? Вы только что упомянули о своей магии. Вы генерируете собственные магические потоки? Я правильно вас понял?

Я не знал, что делать. Сам же ляпнул! Даже Саня встрепенулся. Эх, опять у меня язык бежит впереди мозгов. Ну, раз сказал «а», надо говорить и «б».

– Что-то вроде того.

Карлик рассматривал меня как… с ходу и не определишь как. Уши крыси…

– Вы очень лакомый кусочек для ищущих могущества, Райен. Вы знаете об этом? Вы догадываетесь, чем вы располагаете?

– Смутно, – осторожно ответил я, всей душой надеясь на развернутый ответ.

Муфалим умудрился оценивающе склонить набок и так повернутую в сторону голову.

– Скажите, Райен, ваш учитель говорил вам, что любая энергия может быть трансформирована? То есть, может перейти в другую. Например, энергия ветра, попадая в паруса, переходит в движение корабля по воде. Если говорить о магической энергии, то возможен переход из зеленого цвета радуги в соседние: голубой и желтый. Затем, если подхватить, допустим, желтый, возможен переход в красный и обратно в зеленый. Но это только кажется, что цвета радуги располагаются в «фазаньем» порядке. Так происходит лишь на плоской поверхности. А на самом деле радуга объемна. Любой цвет может перейти в какой угодно. Сразу, без промежуточных цветов. Из желтого в синий, из красного в фиолетовый. Нет жестко закрепленного порядка. Что это значит?

Это он сейчас о чем? О том, что огневик может стать менталистом?

Я даже дышать перестал. Вздохнуть боялся, не то, что ответить. Но архимаг ждал. Настойчиво.

– Это значит… что все «цвета» рядом? – проблеял я, чувствуя себя как на экзамене, – Они сходятся в одной точке, как в центр круга? Как настоящая природная радуга, соединяясь, превращается в свет? И из этого центра можно попасть куда тебе надо? Место… перехода...

– Давайте, давайте, молодой человек. Рассуждайте дальше! Это только одна сторона медали.

О, да! Рассуждайте. У меня мозги скрипят.

– Это получается, что симбиоты просто могут использовать несколько цветов, потому что нашли место перехода?

– Какое жуткое слово. Сим-би-оты! Если хотите знать, Райен, оно неправильное... Все серьезные маги – «симбиоты». Но это одна и та же сторона медали. Переверните её.

Ему легко говорить, он давным-давно все знает.

– Э... Если у меня своя магия… определенного цвета, я…

– Да нет же! У магии нет никакого «определенного цвета»! В ней вся радуга. Одновременно! Как радуга соединяется в свет, так и магическая «радуга» соединяется в «поток». Маги берут единый поток из мира и как… плохая линза, пропускают или фокусируют внутри себя только часть «спектра». Обычный маг может использовать только тот «цвет», который пропускает его «линза». Так называемые симбиоты «пропускают» через свою линзу чуть-чуть больше.

Я тут же вспомнил вопрос, который мне задала знахарка: «какой цвет видишь с детства?» Мне это показалось странным, но тогда было не до размышлений.

– Для того чтобы «пропустить» и сконцентрировать в себе какой-то другой цвет «спектра», или даже всю радугу, надо исправить «линзу». Отшлифовать, если хотите. Архимагами становятся те, кто сумел это сделать. Я, например. И то, моя «линза» преломляет очень немногое. У вас тоже есть внутренняя «линза», которой вы пользуетесь. Но зачем? Зачем вам что-то преломлять, Райен? У вас уже есть весь «спектр». Весь! Вы источник!

– Вы хотите сказать, – в горле у меня пересохло, – что мне не нужна даже… точка перехода? Я и есть… та самая «точка перехода»? Я могу просто использовать любой «цвет» магической радуги, а то и всю «радугу» сразу?!

– Фух, – выдохнул архимаг. – Ваш учитель этого не увидел? Или не захотел увидеть?

– И слава всем святым, – пробормотал я, лихорадочно прокручивая в голове полученное откровение.

5

Когда мы возвращались в трактир, я разве что не пищал от восторга.

Даже трехцветка, подо мной начала приплясывать, видимо почуяв настроение седока.

Муфалим спустился в подвал сам. Нас не позвал. Да и не надо, в принципе. Мне, лично, было над чем подумать. Саня, по настоянию архимага ковырялся в запасниках, выискивая для себя лекарства, а я, устав сидеть в мягком кресле, тихонько тренировался со щитом.

Денег архимаг с нас не взял. На мое удивление ответил так: «Молодой человек, то, что я сделал для вас, не идет ни в какое сравнение с тем, что вы дали мне. То, чего мне не рассказал мой ученик и спаситель – Саня при этих словах заалел, как красна девица, – я понял и без его слов. Так что, если вы еще будете в столице, вы мой гость. И меня не интересуют сложности ваших взаимоотношений с законом. Они мне неинтересны».

Ка-анешна, я не мог не прицепиться к Сане. А он поведал приблизительно следующее.

Муфалим из очень бедной семьи бывших дворян. По причине карликовости нелюбимый сын, а по причине гениальности, регулярно семейством битый. Но характер у человека стальной, и рано обнаружив в себе склонности к лекарскому делу, он учился сам, потом в Академии, потом в странноприимных домах, потом… Словом учился много, искал учителей, искал книги, покупал их, а если не мог купить, тырил. И рос. В смысле, как маг и хирург. Вытаскивал с того света людей буквально за пятку, и делал их полноценными и красивыми. Собирал здоровое тело из фарша, и Хозяйка Славы резво бежала впереди, обещая богатую жизнь, кучу поклонниц, дом, и всё, что к нему прилагается. Дошел до уровня архимага и попытался оспорить место под солнцем у… солнцеликого. То есть у бывшего ректора Академии. Ныне покойного, по причине буйного пьянства.

Муфалим не учел одного. Что на Совете Магов ему зададут только один вопрос. Какой он лекарь-архимаг, если не смог переделать себя?

Магистры отлично знали, что позвоночник можно поломать и сложить заново. Сосуды можно растянуть и мышцы порвать и перешить. Можно нарастить кости и заставить гормоны работать в полную силу. Но как всё это проделать с собой? Родить себя заново не удавалось еще никому. Да, магистры всё отлично знали. Ну и что? Вопрос задан. И тогда ветреная Хозяйка Славы произнесла на непонятном языке «адьёс амиго», и ее место занял Его высочество Случай. Гнилой. Муфалима избили по дороге из придорожного кабака, где он оплакивал еще не отдавшую концы жизнь. И жизнь обиделась, что он так рано её хоронит. Оставили его в канаве. Там он отдыхал двое суток, а на третьи его нашел Саня. Видимо, Его высочество Случай, решил повеселиться. Над обоими.

Дальше все как обычно: ломка рук, ног, тазовых костей, шейных позвонков, сборка заново, жестокая регенерация отбитых печени и почек, ювелирное восстановление зрения, лекарства с ложечки, судно под кроватью. Год. А потом Муфалим взял себя в руки сам. Теперь учит тех, кто хочет знать и уметь, а не прятать невежество за умной рожей. Иногда практикует, и из лавки почти никуда не выходит. А денег у него много. Куда тратить?

На этой радостной ноте, мы и… свернули не туда.

6

Как так у нас получилось, что тихо-тихо, за разговором, мы выехали прямо к саду, в смысле королевскому, я не понял. Увидели только тогда, когда кованая, в сажень высотой, ажурная ограда возникла перед глазами.

Подозреваю, что Саня рефлекторно правил лошадь к дворцу, так как каждый день приходил сюда на службу. Он резко дернул уздечку, вызвав недовольный лошадиный храп, и потянул повод, разворачивая животное.

Я тоже вздрогнул, опустил голову, но Пончик, прыгавший впереди нас по деревьям, даже не подумал волноваться, и я постарался не дергаться раньше времени. Будем надеяться, что двое всадников, неторопливо проезжающих мимо сада, не заинтересуют стражу. Особенно в такую жару.

Зато панику лекаря можно было потрогать. Но аристократ и в лаптях аристократ, он сумел взять себя в руки, и мы поехали к воротам, где я месяц назад почувствовал пустоту. Там я спешился и сделал вид, что потерял… очень ценную вещь, а главное очень маленькую, и потихоньку двигаясь, разглядывал стесанный столетиями булыжник.

Из двери будочки, скрытой в густой листве, вывалился охранник, одетый в кожаные доспехи. Отдуваясь, он еле доковылял к воротам и вежливо попросил нас проваливать. Саня слегка побледнел и повернулся к нему задом, в смысле лошадиным, а я постарался состроить жутко грустную физию и проплакал, что потерял «вот-тут-вот-где-то» ключ. «Он, знаете, совсем маленький такой. С мой мизинчик. Матушка ругаться будет. Вы не видели?»

Презрение на ряхе охранника отразилось от начищенного шлема солнечным зайцем, и я, «всхлипывая», поплелся по улице, смотря под ноги. Да. Под ногами была та самая пустота.

Саня ехал за мной молча, настороженно поглядывая по сторонам и вздрагивая от хлопнувших ставен, упавшего на мостовую огрызка и каркнувшей вороны, следящей за порядком на нижней ветке раскидистой ивы. Там и отыскался дом с нарисованной крысой.

Как я предполагал, в доме жили. Через ставни виднелись веселенькие желтенькие занавески, какой-то цветок в горшке, любопытная рожица конопатой девчонки, из хулиганских побуждений показавшей мне язык, пустая клетка на подоконнике…

Обойдя дом вокруг, я окончательно убедился, что ход заканчивается именно в нём. Ни подвальных выходов у стен, ни дверей в высоком фундаменте, ничего подобного не обнаружилось. А это значит, если попытаться туда проникнуть, переполох можно устроить нешуточный.

Словом, опять не вариант. Да и убираться отсюда уже пора. Нужно искать другой способ грабежа королевской сокровищницы.

7

Мы его нашли. Мы составили план. Мы достали Саню с подробным описанием помещений, и подходов к ним со всех сторон, и лекарь, до такой степени устал, что в запале потребовал заказать ему свежевыжатый сок из северной ягоды кулюквы.

Алабар тут же попросил заказать две порции. Попробовать.

Машка заявил, что закажет. Сейчас же пойдет к трактирщику, приставит нож к горлу, и закажет. И только ради этих двоих ненормальных, северная ягода поспеет сейчас, а не будет ждать первых заморозков; по воздуху доберется из болот в жаркую Лирию; и на прилавке у трактирщика, сами-собой, появятся две кружки кислющей красной жижи. Но если дракон не осилит эту дрянь, то… Дракон сказал, что осилит.

Что мы придумали? Лучше по-порядку.

Глава 24.

1

Первое с чего мы начали, это поужинали. Плотно. Война войной, дальше вы помните.

По плану, Саня и Алабар должны были остаться в номере со всеми собранными вещмешками. Машкин клинок пришлось отдать Алабару. С трактирщиком мы расплатились, а за лошадей договорились на завтра. Это если вернемся. Если нет, лошади останутся ему в качестве подарка. А что делать? Трехцветка мне понравилась, но море она не осилит. Через пару часов после нашего ухода лекарь и дракон должны будут выйти из трактира и пройти по заброшенной набережной к замаскированному пролому в стене, огораживающей так называемый «мелкий» грузовой порт. В западной части города. Пролом Машка описал, даже попытался нарисовать, и объяснил, что напротив пролома, между нищенских домиков растет старый дуб, с огромной кроной. Чтобы не светиться на мостовой, Алабар и Саня залезут на него – в него, точнее – и будут нас ждать. Если мы не приходим к утру… Да куда мы денемся?! План разработан простой и надежный: тихо ушли, тихо придем.

– Может, я все-таки с вами? – тоскливо спросил дракон. – Клинок есть. Кто меня достанет?

– Ты свою рожу видел? – поморщился Машка. – И не только рожу. Первый же патруль заинтересуется: а чего это на ночной улице забыл пеший аристократ с двумя сомнительными кексами?

Тут уж и мне стало интересно.

– Я, по-твоему, тоже сомнительный?

– А то нет что ли? Кто тебе мешал нормальную одежду в лавке найти? Нет, ты на книги накинулся.

– Ты ж промолчал!

– Ну… – Машка вдруг хохотнул, – Я подумал, что для воровского дела в самый раз. За «звонка» сойдешь. Даже побрился вовремя – выглядишь совсем пацаном.

– А ты за кого сойдешь? – вдруг вклинился в разговор Саня. – За «щипача» или за «обнималу».

Машка широко заулыбался.

– Какой порядочный вор будет распространяться фраеру о своей специализации!

– «Обнимала» он, – я вспомнил потасовку на озере и спросил поднявшего брови кошака, – Четки, которые ты у Жаена стянул, с собой берешь? Могут пригодиться.

Машка кивнул и, оглядев нас, улыбаться перестал.

– Один лекарь. Другой книжник. Третий… иностранец. И я… такой же обалдуй, – грустно констатировал оборотень. Пончик возмущенно пискнул на моей кровати. – Забыл, прости. И ты с нами.

2

До королевской Резиденции, с восточной стороны которой находился сад, было далеко. Но что по сравнению с каменистой и узкой тропой какие-то выложенные ровненьким булыжником мостовые? Мы и не такими дорогами ходили.

Чёт меня на пафос пробило. Да-да, один раз по горам прошелся, а уже бывалый горный… лев.

По улицам Лирии мы шли пешком, изображая двух подвыпивших парней. Одного, то есть. Подвыпившего, в смысле. Опыта, как вы помните, у меня по части алкогольного опьянения не имеется и не предвидится, поэтому мы решили, что буду я «поддерживать старшего брата», если к нам прицепится какой-нибудь въедливый городской патруль.

Пончик сидел у меня на плече, Зараза висел на поясе, под курткой, а на лицо Машка наложил грим. Нам. Меня он, конечно, не очень разрисовал. Зато себя «украсил». Одолжил у трактирной горничной «марафет», как он выразился, и «расписал» нас обоих. Я так подозреваю, что сделал он это, из чистого энтузиазма. На воду дул, как говорится. И не то, чтобы здорово получилось «расписать», и не то, чтобы краски не было заметно, но в темных Лирийских переулках к нам никто особо присматриваться не будет. Я надеюсь. И теперь я походил на измученного недосыпом мелкого кабацкого разносчика, а Машка сиял красивым лиловым фонарем на всю скулу.

Сказать, что я боялся, было нельзя. Я трясся. Мелкой противной дрожью, как от холода, хотя на улице стояла теплынь. Городской воздух, нагретый за день, вовсе не собирался становиться прохладнее, но ночь не сверкала яркими красками, а затаилась в насыщенной тени домов, иногда подсвечивая нам дорогу редкими уличными фонарями.

Как заметил Грай, Лирия, в самом деле, с приходом ночи опустела. Еще месяц назад, можно было услышать чьи-то шаги, смех, стук копыт, дребезжание проезжающего мимо тарантаса. Звучала приглушенная музыка в ресторациях, и даже городовые чинно прохаживались вдоль освещенных улиц, делая вид, что всегда на страже.

Нам, конечно, было на руку безлюдье, но и риск быстрее привлечь к себе внимание тоже был.

Пытаясь унять дрожь, становящуюся всё сильнее, я всё чаще останавливался, и Машка, не рискуя разговаривать вообще, понимал, что со мной происходит, молчал и просто покачивался рядом.

Наконец, мы остановились напротив кованой ограды дворцового сада, в глубокой нише двухэтажного дома, под аркой, куда не попадал свет. Пончик спрыгнул с плеча на брусчатку и тут же по кошачьи потерся мордочкой об угол. Под моим чутким руководством, ему предстояло выяснить, где сейчас находится охрана и найти местечко возле дворца, чтобы на время затаиться. Правда, как выяснилось опытным путем, ханур может отойти от меня не больше, чем на сотню шагов, но если верить Саниной схеме, этого должно хватить.

Но собраться и «присоединиться» к сознанию зверька у меня никак не получалось.

– Перестань дрожать, – без капли насмешки сказал оборотень. – Мне тоже страшно. Тем более, я там уже был. Только в другом крыле.

Да, дрожать я перестал мгновенно.

А Машка фыркнул:

– Сбежал. Так что, и оттуда можно удрать. Не боись.

Успокоил.

Пончик сидел у моих ног, терпеливо ждал, когда же я, наконец, возьму себя в руки, но категорически меня не понимал. Для него все происходящее в его маленькой жизни называлось простым словом «балдеж». Страха он принципиально ни перед чем не испытывал, а получив полную свободу, гордился собой до безобразия. Но что меня удивило, так это отсутствие воспоминаний обо всех событиях, произошедших со зверьком до моего появления. Как ни пытался почувствовать или увидеть, не смог.

Ладно. Хватит изображать зайца. Сосредоточились. И…

Мы с хануром «побежали».

Вовремя меня Машка подхватил. А потом посадил у стеночки на брусчатку. Иначе, я бы свалился и этого даже не заметил.

3

Камни мостовой приятно холодят лапы. Мягкая земля уже надоела. Когти отросли и начали загибаться. Непорядок. Они всегда должны быть острыми и крепкими. Очень острыми и очень крепкими. Значит, надо подточить. Пошкрябаем. Возле ограды. Прутья металлические, на зуб пробовать не будем. Между прутьями даже собака проскочит, не то, что я. Так, шерстка приподнялась. Что говоришь хозяин? Магическая сигналка? Что такое «сигналка»? Охрана? Пфф! Нашли охрану. Мы эту «охрану» на себя соберем немного. Чуть-чуть. Что? Надо дальше? Хорошо, хорошо, побежали. Так, что у нас тут? Дорожка. Мужик с арбалетом. А вон второй с мечом прячется. Среди кустиков. Вот бы их обос… Всё-всё, хозяин, бегу дальше! Уж, и пошутить нельзя. Травка, правда, невысокая. Подстриженная. Ползти приходиться. Да, света здесь много. Не то, что в горах. Куда? Туда? А что это? Второй вход для черни? А что за слово такое «чернь»? Слуги? А. А что искать? Место, где нет света? Густые заросли? Так вот же, где я стою. Пойдет? Ну, мне-то пойдет, а как тебе хозяин – не знаю. Посмотреть вверх? Нормально? Бежать назад? А почему не внутрь, во дворец? Это же дворец? Там вкусно пахнет. Нам не туда? Жалко. Может все-таки туда, где вкусно? Ой, ну зачем сразу ругаться?! Бегу уже!

4

Возбужденный Пончик прискакал на удивление быстро. Для ханура, чей дом голые камни – лес, сад и, вообще, город не представляли никакой сложности по части маскировки. Мне стало даже любопытно, как он в помещениях дворца будет прятаться. Причем вместе с нами. В зубах.

Пончику предстояло нести нас в зубах. В браслетах, которые я сделал для оборотня, и в которые как оказалось можно поместиться вдвоем. Это мы с Машкой в гостинице выяснили. Он зашнуровал обручья на себе, взял меня за плечо и обернулся. Вместе со мной. Дракон оказался прав. Артефакт реагировал на массу. Всё, что было меньше чем… не знаю, как перевести название пуда с драконьего… Короче, оказалось, что мы с кошаком весили меньше, чем один взрослый дракон. В человеческом облике, ясное дело.

Внутри пространственного пузыря, было неприятно. Но терпимо. Свой вес не ощущался совсем, ты словно был невесомым, как и все предметы на тебе, и висел в воздухе. И предметы стремились летать вокруг тебя. Правда, пища почему-то просилась обратно. Но с этим пришлось мириться и всё время сглатывать.

Ещё одним минусом такого времяпровождения в «пузыре» был воздушный вихрь в тот момент, когда Машка выныривал обратно. Довольно сильный. Но, как оказалось, его сила зависела от настроения оборотня. Если он злился, или чего-то боялся, вихрь раскидывал всех по углам. Как только успокаивался – ограничивалось легким дуновением. Такой вот побочный эффект.

В общем, доставил нас Пончик в зубах к входу для прислуги, и мы благополучно вывалились на травку. Конечно, было непривычно, когда через тебя проскакивали стволы деревьев или ветки кустов. А если совсем откровенно, то жуть брала. Смотришь на приближающийся прыжками ствол и думаешь: ну всё, в лепешку! А он сквозь тебя! Пару раз я даже заорал от остроты ощущений. Но перетерпели.

Следующим действием ханур шел вместе с браслетами самостоятельно, без предварительной разведки. Без моего присутствия в его маленькой, но умной голове. Следуя Саниной схеме, которую я постарался очень подробно ему «объяснить», зверёк поднялся по мраморным ступенькам, прячась в тени таких же мраморных балясин, и остановился у резных двустворчатых дверей.

Как дальше? Оказалось, просто. Ханур пошкрябал дерево и ему открыли.

Стражника, дежурившего за дверью, Пончик попросил. Не удивляйтесь. Он почувствовал – не знаю, как – что у охранника есть домашняя кошка. Может быть унюхал. И «передал» её образ. Охранник был удивлен, услышал царапанье «своей» кошки, приоткрыл дверь, «никого» не увидел, пожал плечами и закрыл за собой. Нырнуть в приоткрытый проем, для Пончика не составило труда.

Дальше было еще проще. Он «шел по схеме», и перебежками добрался до дворцовых казематов в подвале. Повернул к тупиковому ответвлению спецапартаментов и остановился у обитой металлом высокой двери. С браслетами в зубах.

Теперь предстояло попасть внутрь. А внутри магия. Значит, Зараза по любому, должен подпитаться энергией ещё больше, и, если сильно приспичит, отмашемся. Ну, про Машку я молчу, тут без слов.

Как мы пойдем обратно, вы уже поняли. Так же. Тихо, никому не мешая, не отвлекая от работы или приятного досуга. Забираем своё и вы нас только и видели. Э… не видели.

5

Тупичок оказался затемнённым.

Только над дверью небольшой кристалл освещал потертые каменные плиты пола. Всё, как и рассказывал Саня, которого, не особо церемонясь, вызывали сюда даже по ночам. Теней, для того чтобы ханур спрятался, было достаточно, и мы приступили к обработке караульных, находящихся внутри. Вернее, трёпке их нервов.

Задача Пончика заключалась в своевременном оттаскивании браслетов в темный угол, а наша – в настырном стуке в дверь. Всё просто.

Вывалившись из «пузыря», Машка тут же постучал, пока негромко и деликатно, и снова исчез. Меня всё происходящее пока не касалось, я так и болтался в межпространстве.

Как подходил караульный к маленькому решетчатому оконцу в двери, мы не слышали, но голос уверенно сообщил:

– Караул на месте.

И тишина. И всё. И никаких щелчков. Ожидаемо.

Снова культурный стук в дверь.

– Караул на месте.

Еще раз.

– Караул на месте, – и продолжение, – Хватит прикалываться, Чифа!

Уже что-то. Оконце не открылось, ну, так у нас впереди целая ночь. Почти. Стучим.

– Блин, Чифа, сейчас в глаз получишь!

Я вдруг подумал: а что если караульные сообщат по артефакту связи о странном поведении какого-то Чифы. Саня мог просто не заметить «пирамидки», а вдруг она у охраны имеется? Кстати, а какие обязанности у невидимого Чифы? Уж не должен ли он регулярно проверять караул? А то и в самом деле притащится сюда с проверкой.

Машка постучал настойчивее и тут же нырнул в «пузырь». Окошечко громко щелкнуло замками и открылось.