Текст книги "Неизменная любовь (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Яна!

Это был не Березов. Это был Кузьмин. Я остановилась, чтобы дождаться отца. Ему ведь нельзя бежать. Будет одышка.

– Пап, со мной все хорошо. Я просто хочу пройтись. Голова болит.

– У меня тоже.

Мы пошли нога в ногу. Мои, правда, заплетались.

– Славка упрямый. Но и ты не лучше. Вы так ни к чему не придете.

– Мы ни к чему и не идем. Он мне только вчера сообщил это пренеприятнейшее известие. Я даже не начала еще убеждать его, что это глупость. Не переживай. И маму успокой. Мы справимся.

Господи, как мне хотелось в это верить. Березов, где твои мозги?!

Глава 14 «А был ли… мальчик…»

Все оказалось намного серьезнее, чем я думала. Березов повел настоящую мозговую атаку – собрал целую подборку фотографий девочки. Он знал все ее оценки, интересы в учебе и досуге. Навел даже справки про питерских репетиторов, школы и кружки.

– Яна, у нее со здоровьем все хорошо, если это тебя волнует. Она до пяти лет в семье жила. Пока… Пока папаша не убил по пьяни ее мать. Не на глазах у ребенка. И она не знает, что произошло. Папаше еще сидеть и сидеть. У нас будут на нее полные права. И Яна…

Он сунул мне под нос листок.

– Смотри.

Я посмотрела.

– У вас день рождения в один день. Это знак.

– Да, это знак.

Я встала из-за стола и отошла к окну, чтобы не смотреть мужу в глаза.

– Это знак того, что нам с тобой надо сходить к семейному психологу. Если ты не можешь со мной просто поговорить и сказать, почему тебе со мной вдруг стало скучно.

– Мне с тобой не скучно!

Слава вскочил, встал у меня за спиной, но не протянул ко мне рук. Слава Богу! Сейчас я бы по ним ударила. И очень сильно!

– Я не искал ее. Она нашла меня. Если Свердловы к нам обратились, значит, они думают, что мы справимся. Ты ведь такая хорошая мама, – теперь он обнял меня, сцепив пальцы на моем пульсирующем от нервов животе. – Ты можешь подарить счастье еще одному ребенку. Яна, это всего на пять лет. Ну, может, на десять. Она вырастет в самодостаточную женщину. Ты ее вырастишь. Ты нужна ей.

Я развернулась в кольце его рук, чтобы видеть глаза.

– Она меня не знает.

– Она о тебе мечтает.

– Слава, ты пьян! Думай по-трезвому. Детей возвращают, но мы лично не сможем вернуть ребенка, просто не сможем. А шанс, что мы не уживемся с этой Леной, велик. Это человек. Уже человек со своими привычками.

– Какие привычки… Что она видела в жизни? А мы можем показать ей жизнь. Мы можем. Главное, что мы можем. Вон, люди берут детей, не имея ничего за душой, кроме желания подарить им тепло. А у нас… Неужели у нас есть только деньги?

– Слава, я не могу. Я не готова. Называй меня черствой, но я не хочу ребенка. Ни конкретно этого. А вообще никакого!

Он убрал руки. Взял ключи и позвал собаку.

– Ты гулял с ней час назад.

Он обернулся.

– Я уезжаю. Захочешь, купишь билет на поезд. Я тебя встречу. Не захочешь, так не захочешь.

Я тряхнула головой.

– Слава, ты офонарел?

– Наверное. Я просто вдруг понял, что живу с незнакомой женщиной. Я был уверен, что ты согласишься взять Лену. Давай. Пока.

Встать? Я как-то села на стул и даже не заметила этого. Ноги, наверное, подкосились. Схватить его за руку и, развернув, надавать оплеух, чтобы он наконец очнулся. Как же его обработали! Точно в секте! Ах, Настя, ах, Николай, ну спасибо! И, Костя, тебе тоже спасибо! От всей души!

Дверь хлопнула. А я так и не встала. Двадцать четыре года счастливой семейной жизни разбила какая-то четырнадцатилетняя дура! Я не подошла к окну. Не выглянула проверить машину. Сказал – уедет. Значит, уедет. Это Березов.

Я пошла к бару, открыла его, достала бутылку амаретто и вылила остатки любовного зелья в раковину на кухне и бросила пустую тару в помойное ведро.

Опустилась на пол. И заплакала. Но порыдать мне не дали. Зазвонил телефон. Звонила Маша с почты.

– Яна Игоревна, не могли бы вы приехать? У нас тут… Завал.

– А где Анастасия Сергеевна?

– Она тоже тут. Нам на прием посылок человек нужен.

– Так вы же взяли кого-то?

– Он отказался в последний момент. Сказал, что нашел с лучшей зарплатой.

– Так позвоните другому, предложите ему. Что такого сложного-то? Ладно, я приеду. Разберемся на месте.

Хорошо, что я вылила амаретто в раковину, а не в себя. Быстро накрасилась, влезла в джинсы и кофту с цветочками, схватила ключи и… только в машине обнаружила, что на пальце нет кольца. Вчера, за очередной промывкой мозгов, я все крутила его и не могла никак снять. Березов помог и сказал, что не мешало бы его растянуть – я выросла. И так кольцо я и не надела утром. Ничего…

– Маша, не знаешь, есть ли тут поблизости ювелирная мастерская? Мне кольцо надо растянуть.

Настя подала голос первой. А лучше бы молчала. Хотелось ее удавить! Но я лишь любезно поблагодарила. И сказала, что поработаю неделю, пока они не найдут какого-нибудь мальчика. Березов, типа, все равно свалил в Финку с собакой, а я могу поделить время между студией и почтой. Студия работала сама. Вернее, с удвоенным усердием. Отпуск у моей Анюты закончился расставанием. Да что за мужики-то такие у нас! Что стар, что млад!

Вечером, после работы, я притащилась домой без ног. Может, и хорошо. Лягу и отрублюсь. Сразу. Березов не позвонил. Боялся разбудить или даже не посчитал нужным сообщить, что добрался без приключений? Типа, я не переживаю. Да, не переживаю! С ним ничего не случится. Он первоклассный водитель. Утром тоже не позвонил. Зато позвонила мама.

– Твой муж поумнел или как?

– Или как, – улыбнулась я. – Смирился. Я отправила его с собакой в Финку. Ему надоело торчать в городе, а мне надо на почте помочь.

Мать съела мою ложь. Я – тоже. Будем считать, что я отправила его на озеро подумать, а не он уехал и оставил меня в городе – тоже подумать. О чем? Я не беру чужого ребенка и точка!

– Адресат получит вашу посылку через три дня.

Я улыбалась посетителям и начинала улыбаться в душе. Все будет хорошо. Хвойный воздух и чистая вода полезны для психического здоровья Березова. А для меня полезна тяжелая физическая работа.

– Девушка, извините.

Это было ко мне? Я обернулась и улыбнулась.

– Я ищу Анастасию Сергеевну.

– Идите прямо и налево.

Я отвернулась к двери. Пустой. И повернулась обратно, к подсобке, где располагался директорский кабинет. Тряхнула головой. Как же он похож на… Паясо! Точно. Только сутулится и… С бородкой. Что-то молодежь всем скопом решила не поддерживать производителей бритв и пены для бритья.

– Маша, подмени меня!

Я не знала, услышала ли она меня, но все равно выскочила на шумную улицу, увидев на телефоне номер мужа.

– Все в порядке? – спросила я вместо приветствия.

Три дня ни ответа, ни привета.

– У меня – да. А у тебя?

– Я на почте работаю. Ты тоже не умеешь выбирать молодых людей. Твой избранник не вышел на работу. Ищем другого.

– Что ж, выбирай теперь ты… – Березов замолчал. – Не передумала?

– Нет, – ответила я, уставившись в толпу. Бесцветную. Безымянную.

– Жаль. Ну пока.

И он сбросил звонок. Решил взять измором? Не поможет.

Я сунула телефон в карман и пошла по улице к ларьку купить кофе. Ресницы дрожали. Я боялась разреветься. У Березова съехала крыша. И он упорно добивается того, чтобы она поехала и у меня. Я даже похлопала себя по голове, проверяя, на месте ли она – голова оказалась на месте, только держала она теперь одни лишь волосы.

– Девушка, – я обернулась.

Снова этот парень. Нет, не похож на Адама. Показалось. Этот старше. И глаза голубые. Как у Березова.

– Вы на почте работаете, так ведь?

Я кивнула.

– Давно?

Что за допрос, в натуре?

– А что?

– Не знаю, идти или нет. Мне хозяин не очень понравился. Или я ему…

Я вскинула голову.

– Он не бывает здесь. И вообще не интересуется происходящим. Остальное вас устраивает?

– Кроме зарплаты.

Усмехнулся. Я тоже.

– Ищите что получше тогда. Удачи!

– Женщина, ваш кофе!

Вот так! Мальчики мне говорят – девушка, а девочки – женщина. Отлично!

– Куда прешь, дура?!

Кофе я не взяла. К счастью! Иначе бы окатила им малолетнюю дуру за рулем. Такой если и покупать, то только машину с камерой! Она нажала на тормоз. К счастью, не на газ.

– Ты в зеркала смотришь? – я стояла напротив водительского окна с опущенным стеклом. – Ты знаешь, где зеркало?

– Что ты орешь на меня? – ответило это нечто. – Вали отсюда!

– А что ты взрослым хамишь? Ты только что чуть не въехала в мою машину вообще-то.

– В твою?

Я вытащила из кармана ключи, и внедорожник подмигнул хозяйке.

– Вопросы есть? Вопросов нет. Вон там, – я ткнула указательным пальцем в дальний угол. – Вот туда ставь!

Я обернулась за кофе. Поблагодарила и пошла обратно на почту. Парень, о котором я и забыла, пошел следом.

– Вы уже познакомились? – вышла к нам Настя.

Как оказалось, к нам. Я обернулась к парню.

– Яна, – протянула я руку.

– Артем.

Я коснулась его пальцев лишь для приличия и направилась к стойке, где меня ждал новый сюрприз: девушка, чуть не снесшая бок моей машины, ввалилась к нам с коробками.

– Это еще не все, – сказала она, и я поняла, что Настя ее ждала.

Артем вызвался помочь. Я стояла в стороне.

– Это подарки в детский дом брату, – сказала Настя тихо и отошла.

Правильно сделала – я бы поддала ей хорошенько.

– Маша, оформи все, – сбагрила я с рук работу, потому что руки тряслись. И ресницы тоже. Я схватила чертов кофе и снова вышла на улицу.

– Яна!

Я повернулась к Артему. Он смотрел на стакан, который я держала рукой без обручального кольца. Ну? Он ничего не сказал. Сказала я:

– Поздравляю с работой. Она не пыльная.

Настя вышла на улицу, явно ища меня. К ней я тоже обратилась первой:

– Ну, я могу быть свободна? Ты Артему все сама покажешь-расскажешь?

– Могу рассказать…

Настя продолжала прятать глаза. Стыдно? Обязано быть стыдно.

– А я пошла дальше небо коптить, – выдала я зло, решив не сдерживаться.

Вернулась, схватила сумку. Бросила Маше короткое «пока» и пожелала Артему удачи. Только уехать не смогла. Меня заблокировали. Специально, да? Кто-то решил за девушку заступиться? В машине никого. Двойная парковка. Можно и гайцев вызвать.

– Яна, – это была Настя. Она шла ко мне бодрым шагом. – Глупо как все вышло. Я говорила Славе, что он должен сам тебе сказать.

Я кивнула. Нервно. Потом еще и еще. Как китайский болванчик.

– Мы с ним все обсудили. И он понял, что был не прав. И, – я подняла руку. – Не пытайся меня уговаривать. Я знаю, что девочка хорошая и желаю ей поскорее найти семью…

– Ты ведь знаешь, что у нее никаких шансов.

Я кивнула.

– Я ей подарок отправлю. Погоди паковать. Там есть где-то книжный. Я куплю парочку энциклопедий. Лично для нее.

И я пошла, шмыгая носом. Набрала килограмм на двадцать. Обернулась от кассы – Артем.

– Меня Анастасия Сергеевна послала помочь донести. Видимо, знала, что вы так много купите.

Я взяла верхнюю книгу. Остальное – он.

– Мне сказали, что вы хозяйка.

– Нас много здесь хозяев, – усмехнулась я. – Но я здесь тоже нечасто бываю. Только в аврал. Спасибо, что донес.

– Яна, – ко мне опять подступила Настя, но я остановила ее рукой:

– Настя, мир, дружба, жвачка. И больше ни слова про Елену Премудрую. Ни слова.

И тут же вышла на улицу – машина оставалась вне моего доступа.

– Короче, рабочий день не закончен, – решила я пошутить, но улыбнулся лишь Артем.

Нет, на Паясо он не похож.

– Подбросите до метро? – спросил Артем, когда я наконец смогла уйти.

– Прокатиться хочется?

– А как вы догадались?

Я взяла парня в машину. Разговорились. Никакой не студент. ПТУ, армия, попытка устроиться в жизни. Дурацкая попытка. Не местный. Из Ярославля.

– У брата живу.

– Молодец.

Больше и говорить не о чем с ним. А вот вспоминать есть что. Вернее – кого, Адама… Проревела полночи. Ждала звонка от Березова. Ждала! Но дождалась от матери.

– Яна, скажи мне правду.

– Мама, мы нашли на почту человека. Я купила билет и еду завтра к мужу. Какая правда тебе нужна?

– Это я и хотела узнать.

Билет я не купила. Но в сеть специально не выходила целых два дня. Шлялась по городу. Просто так. Потом схватила ключи от новой квартиры и пошла проводить ревизию. Вернее, я начала ее драить. Сама. По уши в пене и в мыле – зато без сил. На второй день притащила туда спальник и удрыхалась. Но проснулась среди ночи, чтобы выматериться. Мне приснился Артем. Сон на новом месте, сон в руку. Дождалась утра и позвонила Насте:

– Вы новым мальчиком довольны?

– Так себе. Еще он звОнит.

– Настя… А кофе вкусное теперь, забыла?

– Придешь на кофе?

– Приду.

Мы сидели в подсобке и говорили ни о чем. Главное, избегали темы детей. Даже внуков ее не обсуждали. До вечера просидели. А потом я сказала, что поеду в строительный за краской. Хочу перекрасить стены в новой квартире.

– Одна? Артема возьми. В качестве тягловой силы.

Он согласился. Тут же. Будто ждал приглашения.

– Ты в Питере. Мы все звонИм, понял? – начала я воспитательный процесс.

Он кивнул. Набрали красок, валиков и прочего барахла. В квартире он остолбенел. От размеров, планировки и цены – настоящей он, конечно, не знал. Я, кстати, тоже. Не подняла документы и вообще только сейчас взяла ключи. Березов квартиру так и не видел.

– А почему вы сами красите?

А что, нормальный вопрос.

– Мне нравится… – Ответ тоже ничего так. – … делать что-то в первый раз.

– У меня завтра выходной. Могу помочь.

Я согласилась. Зачем? Потому что мне было скучно. Одной. Березов так и не позвонил. Ничего, наши бабушки и дедушки девятьсот дней Блокады продержались. А я через девять, что ли, сдамся?

Глава 15 «Любовь в спальнике»

Никакой понедельник не был еще настолько тяжелым, как этот: я поняла, что старость не радость, когда оказалась не в силах подняться с пола даже после серии упражнений. Мантра моя была проста – я еще не старуха – без вдохов и выдохов, но ничего не помогало. Зато вся квартира сияла до рези в глазах. В дополнение к спине болела голова, от краски, которой я надышалась. В субботу я уехала, как стемнело, домой, оставив Артема ночевать в квартире одного, а в воскресенье осталась с ним, решив, что в моем состоянии лучше открыть окна и завернуться в спальник, чем рисковать своей и чужими жизнями, садясь за руль. Осталась спать. В прямом смысле.

Что скрывать… Я заглядывалась на Артема. Особенно, когда тот разделся по пояс, но всякий раз напоминала себе, что он не Паясо, что, несмотря на отсутствие на пальце кольца, я замужем и… что этот мальчик на меня работает и случись что, об этом тут же донесут мужу. Пусть я и безумно на него злюсь, но я не дура… Хотя бы в действиях. Мысли контролировать оказалось куда сложнее. Впрочем, Артем не делал никаких поползновений в мою сторону. Даже не бросал откровенных взглядов, как делал Паясо. Видимо, для него я была слишком стара. И все эти пляски вокруг меня были вызваны исключительно желанием удержаться на работе и получить прибавку к зарплате.

– У тебя есть дети?

Да, мы перешли на ты после третьей окрашенной стены.

– Сын. Но он вырос и живет один. Вернее, с девушкой.

Про мужа Артем тактично не спросил. Кольца нет. И баба в возрасте – моветон. А если бы спросил, ответила бы, что мужа нет. Не для того, чтобы дать Артему карт-бланш на отношения, а потому что злилась.

Мужа не было. Совсем. Не позвонил. Не написал. Мать тоже не звонила. Думала, я в Финке. Мыслями я была именно там, а телом здесь. И у Березова были все шансы потерять мое тело, прояви я чуть больше прыти. Неужели Артем отказался бы от меня? Неужели я могла предложить?

С Адамом все было романтично, а здесь никакой романтикой не пахло… Только обидой с моей стороны и жаждой благоустройства в чужом городе – с другой. Артем, возможно, не знает, как начать наступление. Квартира есть, машина есть, мужа нет, сын далеко – самое оно, чтобы запрыгнуть на трамплинчик… Какая пошлятина, господи…

Лежа на полу – руки вверх, ноги вниз – и глядя в белый потолок, который мы не трогали, я понимала, что мне плохо: и физически, и морально, и я просто обязана выйти из комнаты и что-то сделать. Но я лежала. Уже, кажется, целый час. И за этот час могла хотя бы доползти до кухни.

Артем ушел вчера вечером. Переодеться перед работой. И потому что я не предложила ему остаться. Сейчас он мог бы принести мне хотя бы кофе. Пусть даже и среднего рода. Пусть и из ларька. Нельзя в моем возрасте и в моем состоянии работать по-стахановски. Я поднялась, умылась, влезла под горячие струи воды, кайфуя от цветочного аромата геля для душа. Сейчас куплю кофемашину и можно сказать – переехала.

– Яна, где Артем? – услышала я в телефон очень странный вопрос.

– Настя, откуда мне знать…

Пауза. Театральная. Потом тихий голос.

– Прости, Яна, но когда я звонила ему вчера, он сказал, что он у тебя… Не мое дело, просто…

– Он действительно был у меня, – заскрежетала я зубами. Плевать, что она там подумала. Перед ней мне незачем оправдываться. Да и не в чем, в конце-то концов. – Но сегодня, где он, я не знаю.

– Если он тебе позвонит…

– Он мне не позвонит и даже не позвОнит. У него нет моего телефона. Если не придет на работу в течение часа, увольняй. Пусть переквалифицируется в моляры. Способный парень.

– Яна, я не скажу ничего…

– Настя, твою мать! Сколько ему лет? Ты паспорт видела, я нет. Он мне квартиру красил. Где он сейчас, я не знаю и знать не хочу. Ты сериалов пересмотрела.

– Ян, я действительно рада, если это так…

– Настя, ты ку-ку точно! Я сейчас поеду за кофемашиной. Приходи на кофе, полюбуешься нашей работой. Я тоже красила.

Телефон чуть ли не полетел в стену. Придурок малолетний! Какое счастье, что я с ним не переспала! Об этом знал бы уже весь Питер! А может и Ярославль! Впрочем, Артем мог ответить без всякого подтекста – не мог ведь паренек подумать, что старая бабка вообразит себе подобное. Нет, некоторым после пятидесяти пяти зомбоящик противопоказан! Хорошо не сказал: мол, она еще спит. Да, я спала. Даже в одном с ним спальнике. Спальник двуспальный. И, ужас, морозоустойчивый – по моему телу не пробежало ни одной мурашки.

Полдня я провела в магазине тканей. Выбирала цвета для штор, а потом в итоге поехала в салон и купила готовые. Помощь Артема очень бы понадобилась, но телефона его не было. Да я бы и не позвонила. Встала на стремянку и все сделала сама – при помощи сожженных нервов, такой-то матери и двух чашечек эспрессо из нового агрегата.

Теперь все было в цвет, кроме спальника. Но покупать кровать я не буду – без понятия, какого размера брать матрас: полуторку или двуспальный. Березов не звонил уже который день. Мать думала, что я в Финке. Все было великолепно. Особенно в табачном дыму.

Артем забыл сигареты. В пачке нашлась зажигалка. Я сидела посреди пустой комнаты в позе йога и изображала паровоз. Была бы выпивка, я б пила, но в ликероводочном магазине я не была. Увы… Завтра исправлю этот недочет.

– Яна, ты где?

Это было часов восемь вечера. Где я? В Караганде, Березов. Проснулся!

– Я дома. Что тебе надо? – я ответила совершенно спокойно. Будто и не ждала все эти дни его звонка, как ненормальная.

– Чтобы ты не врала! – Я дернула головой, чтобы прочистить ухо. Чего же так орать, я не глухая! – Где ты?

– Я уже сказала тебе, что я дома.

Пауза. Ну, угомонился?

– Я дома. Где ты?

Мое сердце забилось сильнее. Серия – неожиданно возвращается муж…

– У вас слишком много домов, Вячеслав Юрьевич. Я у себя дома. Напрягите память или воображение.

– Яна, ты на Звенигородской? – голос сделался тихим-тихим.

– Да. И если спросишь, что я там делаю, я тебе отвечу – ремонт. Хочешь, чтобы я приехала к тебе домой?

Да, я специально выделила голосом «к тебе». В груди поднималась неконтролируемая волна протеста. В трубке звенела тишина. Пауза. Недолгая.

– К себе домой, ты хотела сказать!

Снова орет? Замечательно.

– Я сказала то, что хотела сказать.

– И что ты сказала, прости за вопрос?

– Констатировала факт раздельного проживания, – голос мой дрожал. Губы сделались горько-солеными. – Непонятно, что ли?

– Яна, ты рехнулась?

Судя по шуму, он хлопнул дверью. Входной?

– Рехнулся у нас ты! – Я с трудом, но продолжала говорить. – Ты меня бросил, а не я тебя.

Или орать…

– Я тебя не бросал…

Голос его скакал, как баскетбольный мяч. Он сбежал по лестнице, да?

– Ты можешь называть бабушку дедушкой, но хрен у нее от этого не вырастет!

Я вскочила на ноги. Он явно сейчас хлопнул дверью машины.

– Ты думал, я буду ждать тебя, как Карлсона? Надеяться и верить? Не слишком ли ты самонадеянный, а, господин Березов?

– Ян, ты можешь… помолчать?

Он явно хотел сказать – заткнуться, но в последний момент передумал.

– Если ты не хочешь слышать мой голос, то какого хрена звонишь?

– Чего я делаю? Я звоню тебе…

А что я сказала – звОнишь? Переобщалась с лимитой?

– Следи за дорогой, идиот, а не за моими ударениями!

Я сбросила звонок и рухнула на пол. Ну вот какого хрена! Господи, ну ведь даже не позвонил! Сволочь! Я ударилась лбом о деревянный пол. Глаза, полные слез, перевесили голову. С трудом соскребя себя с пола, я прошла в ванную умыться. На марафет не было сил. Джинсы, футболка – все, как он не любит. И плевать я хотела на его вкусы!

Уже поздно. Дороги пустые. Он гонщик. Но все же не стоит гипнотизировать дверь. Но я стояла в коридоре и моргала от напряжения. Ключей у него нет. Позвонит в звонок. Подойду к двери и спрошу, кто там? Кто, кто? Конь в пальто. Козел и без пальто. Почти две недели…

Звонок ударил в барабанные перепонки и парализовал тело. Стук, настойчивый, вернул его в движение. Но язык остался нем. Я просто повернула замок. Дверь он толкнул сам. Букет бросил. Я ведь не могла не поймать. Руки сжались вокруг талии. Сильные руки. Подняли вверх. Прокружили, не знаю. Перед глазами все плыло. От слез. Что я хотела сказать, забыла и уже не вспомню.

– Ты знаешь, дура, что я тебя ненавижу? Ты знаешь?

Он будто не знал, что отвечать с полным ртом нельзя. А во рту у меня были его губы. Значит, я поцеловала его первой. Огромная прихожая сжалась вокруг нас – я отбила локтями все ее углы. Что мы искали? Дверь? Куда? Он не знал планировки квартиры, а я прекрасно знала, что искать здесь нечего.

– Слава, блин, я вся в синяках буду…

Его губы замерли на моей щеке, потом он отстранился.

– Да мне убить тебя хочется за этот час!

– А мне – тебя, за все две недели. Гад!

– Прикуси язык!

– Сейчас я тебе его прикушу!

Я продолжала висеть на моем законном гаде, не ощущая ни рук, ни ног – все болталось в воздухе, или вообще парило в безвоздушном пространстве. Поцелуй был слишком долгим, чтобы помнить, что такое дышать…

– Можешь, не искать, я сплю на полу.

– А я ничего и не ищу…

И он поставил мне подножку – я не удержалась и рухнула на спальник. Он его все-таки нашел.

– Девочка должна носить платья, сколько раз повторять…

Но он сумел справиться с молнией на моих джинсах. Я не помогала ему, все держала в ладонях лицо – побрился в дороге, гад! Думал, что я встречу его с поцелуями… Сволочь! И мне безумно захотелось его оттолкнуть, ударить – я даже вскинула ногу, но, оказалось, лишь для того, чтобы сбросить с пальцев повисшую на них штанину.

– Те девочки, у которых есть мальчики… – простонала я, вытягивая руки, чтобы лишиться футболки одновременно с лифчиком. – А мой дядечка непонятно где шлялся две недели!

– Все ждал, чтобы ты к нему приехала… Но это, сейчас вижу, не входило в твои планы!

Он стянул футболку, а слаксы упали с него сами по себе, хотя им было, на чем задержаться. Ни о какой раскачке не шло и речи. Это не было актом любви, это было продлением контракта на владение телом – с обеих сторон. Наши объятия давно не были такими крепкими, такими скользкими и такими нежными одновременно. Я не могла молчать, и даже сквозь поцелуи прорывались мои стоны, звучавшие в унисон с его хриплым дыханием. А потом все замерло, часы перестали отсчитывать секунды. Земля остановилась. Однако на этот раз мы решили не спрыгивать с нее, а дать нашей планете еще один шанс. Или все-таки прелюдия была? Длинною в две одинокие недели…

– Яна, ты куришь?

Я почистила зубы перед его приходом. Не помогло? Нет, он просто крутил в руках почти пустую пачку, найденную на полу. Даже до подоконника не донесла.

– Еще б через неделю приехал, не то бы нашел, – усмехнулась я. Даже не по-доброму, а зло.

Он перевернулся на живот, вернее на меня, и стиснул мой подбородок.

– Я ждал тебя, как влюбленный подросток. Все думал, ну почему она такая упрямая… В кого? В мать? Катя знает?

Я хотела мотнуть головой, но муж слишком сильно держал меня. Пришлось открыть рот.

– Не знает. Думает, я помогла на почте и уехала к тебе.

– И почему ты не уехала?

– Потому что ты не позвонил. И потому что я не передумала.

Муж сел и отвернулся к окну, но новые шторы его явно не интересовали. Я провела ладонью по сгорбленной спине. До самого низа. И он расправил плечи.

– Яна, нам будет хорошо втроем. Не считай это моей дурью, пожалуйста. Или взяткой Богу, как выразилась твоя мать. Это все только для нас. Для нас с тобой.

Я приподнялась и повисла у него на спине, на его же манер вдавливая в плечо подбородок.

– Слава, это не бизнес. Его нельзя закрыть или продать. Здесь нельзя брать риски. Особенно, когда я четко понимаю, что не хочу быть дважды матерью. Я бы родила тебе ребенка, нашего, если бы ты настоял. Но взять на себя ответственность полюбить чужого я не могу.

Слава прижал мою руку к своей груди, такой мягкой под ворсом серебристых волос, что я не удержалась – начала гладить, но он отдернул мою руку, сжимая пальцы мертвой хваткой.

– Может съездим и посмотрим на девочку? Ничего не будем говорить. Привезем подарки всем детям, поиграем с ними…

– Слава, прекрати! – Я вырвала руку и встала. – Я надеялась, что ты соскучился, а ты просто решил сменить тактику. Не теряйте время, Вячеслав Юрьевич.

– Яна, я не теряю времени, – Слава поднял на меня глаза. – Я спасаю нашу семью.

– Что ты делаешь? – Я откинула назад спутанные волосы. – С какой стати надо что-то спасать?

– Да потому что у нас проблемы! – он провел пятерней по коротким волосам, как тогда, когда было что откидывать со лба. Когда он носил волну. – И проблемы не только в постели. Ты пропадаешь в своей студии, потому что не хочешь идти домой. Ты не любишь Финку, потому что ты не хочешь быть со мной. Потому что тебе со мной скучно. Ты отворачиваешься, как только я открываю рот. Ты говорила со мной только о Мишке, а теперь и о нем ты не хочешь со мной говорить.

– А что о нем говорить?! Он вырос, у него своя жизнь. И это последнее, что я хочу делать – лезть в нее со своим неоспоримым мнением. Радуйся, что сын присылает тебе фотографии.

– Он присылает их тебе. Он звонит тебе. Меня вообще не существует. Даже собака жрет твои тапки, а не мои. Я не звонил тебе, потому что хотел понять, нужен ли тебе вообще. Те семь испанских дней я утешал себя тем лишь, что там Алла и ты не можешь говорить. А сейчас я понял, что ты просто не хочешь!

– Да, я не хочу! – кулаки мои сжались до выпуклых вен. – Не хочу соглашаться на твои условия, а именно этого ты добивался, свалив в Финку. Потому что когда тебе втемяшится что-то в голову, хоть кувалду бери – бесполезно! Нам не нужен ребенок, чтобы решить свои проблемы. Ребенок станет только еще одной проблемой. Той, которую ты даже вообразить себе не можешь. Ты не можешь даже собаку воспитать, какой к черту подросток!

– Значит, я плохой, да?

Он сжал губы, а я – снова кулаки.

– Нет, ты упрямый! И если я не хочу читать книги, то не надо меня заставлять. Если я не хочу жить в финской деревне, то не надо тащить меня туда. И потом обвинять, что я не хочу быть с тобой. Ты купил дом без спросу, ты взял собаку, когда я сказала свое твердое «нет». Потому что ты считал, что я смирюсь. Я всю жизнь мирюсь с твоими желаниями. Может, пора начать прислушиваться к моим? Хоть немного.

Он молчал. Просто смотрел на меня. В глаза. Я тоже не опускала взгляда ниже подбородка. Какой идиотизм – ругаться голыми, после любви, которая впервые за последние несколько лет была удачной!

– Думаешь, мне интересен твой дружок и его жена? Нет, но ты решил спасти их бизнес, и теперь я раскладываю посылки, припарковав напротив входа внедорожник. Не кажется ли тебе это немного смешным?

– Где я должен смеяться? – голос его сел. Или и был таким, да я не заметила. Простужен? Перекупался?

– Ты простыл?

– Нет, со мной все в порядке. Нет, со мной ничего не в порядке! – он снова хрипел. – Я загнал в шесть утра собаку в машину, поняв, что больше так не могу. Если я ей не нужен, то она мне нужна. Я не могу без тебя. Просто не могу!

Он снова сгреб меня, но обошлось без подножки. Я просто повисла на нем, уткнулась в плечо, но слез на глазах не почувствовала. Только тепло от его рук.

– Слава, пошли в душ и поедем домой. Там собака. И ты явно ее не покормил.

– Думаешь, я сам что-то ел? – его губы были на моей макушке. – Ждать под дверью, когда откроют. Потом открыть своим ключом и понять, что здесь никто не живет… Ну что ты за человек такой, Яна…

Я отстранилась. Но лишь на расстояние разогнутых локтей.

– Тебе нравится цвет стен и шторы?

Он не обернулся. Смотрел прямо мне в глаза.

– Мне плевать. Хоть серобуромалиновый в крапинку. Только бы тебе нравилось. Я уже двадцать пять лет ничего для себя не покупаю. Только для тебя. Даже собаку. Иначе бы она не любила тебя, так как любит. Только ты не видишь ее любви. И моей не видишь. Ничьей. Ты просто избалованная девчонка!

– Тобой избалованная.

– Я не спорю. Я во всем виноват, я это знаю.

– Ты приехал мне это сказать?

Я пыталась улыбнуться, но губы будто окаменели. А вот Березов улыбнулся.

– Я тебе много чего думал сказать, но сейчас понял, что хочу просто обнимать. Какая ты есть, такая ты есть. И ничего уже не поделаешь…

Я вырвалась.

– Сомнительный комплимент после всего сказанного! Ты в душ идешь?

– В холодный! С тобой только в спальнике на снегу спать. Купить кровать не подумала?

– Слав, я здесь только две ночи спала. Тебя дома отсутствие бардака удивило? Я не включала там ничего, кроме кофемашины. Вот сдалась мне ваша почта! Вот всю жизнь мечтала Печкиным быть. Вот всю жизнь…

– Яна! – он снова схватил меня за плечи, но уже ласково, без силы. – Это все твои жесты доброй воли, которые ты сначала делаешь, а потом обвиняешь весь мир, будто тебя заставили. Ты прекрасно знаешь, что мы не живет ни с почты, ни с твоей студии. Но есть вещи, которые мы делаем, потому что это надо, как и…

– Как надо помочь ребенку! Кто о чем, а Березов о своем! Иди в душ, если вообще хочешь, чтобы я поехала с тобой.

– Я очень хочу, чтобы ты со мной поехала. Я не могу без тебя, просто не могу. Хочешь на оперу, пошли на оперу… Хочешь напиться, напивайся… Делай что хочешь, только рядом со мной, поняла?

– В душ с тобой?

– Я уже стар для этого. Можно после меня?

– Иди, там все есть. А я тебе кофе сварю в новой машине. Надо было попросить тебя привезти из Финки, но я не знала, вернешься ли ты…