Текст книги "Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
– Что случилось с орками? – подавшись вперед и ловя каждый мой жест, переспросила Йолла.
– Не знаю, – честно призналась я. – Говорят, разнесло магической волной. Может, это и не моя магия была, а Нэймара. Я не знаю. Теперь ведь не выяснить.
Ведары снова переглянулись, Беро заметно побледнел. Воцарилось напряженное молчание.
– Ты правильно себя укорял. Правильно. Но мало, – заговорила, наконец, Йолла. – Такое ты должен был разглядеть.
Беро только кивнул в ответ.
– Это была твоя магия, Мирэль, – повернувшись ко мне, сказала принцесса. Заметив мой испуг, она ободряюще улыбнулась. – Мы постараемся обуздать и это.
Йолла помолчала и продолжила:
– Теперь же вернемся к твоему вопросу. Силен ли твой дар? Силен, равен дару Нэймара. Значительно уступает дару Беро, например, и дару лорда Кадруима. Но им уступают многие дары, что совсем неплохо. И твой дар, и дар Нэймара такие же сильные, как у лорда Келиара, например. Или как у лорда Леньора.
Такой вердикт меня взбодрил.
– Что ж, это очень хорошо, – обрадовалась я. – Это же замечательно!
Келиар – легенда, Седой Эльф тоже. Если удастся быстро обучить Нэймара и меня… Ему нужно будет тренироваться не со мной, с отцом, чтобы знал, как использовать магию в бою…
– Не думаю, что обучение Нэймара потребует много времени. Но с твоей магией все не так просто, – вклинился в мои мысли голос Йоллы. – Она неустойчива и непредсказуема. И, боюсь, это мы не сможем изменить некоторое время.
– Почему? Я буду очень стараться! – пообещала я.
Ведара усмехнулась:
– Не сомневаюсь. Но все дело в том, что сейчас у тебя два дара.
Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы осознать сказанное.
– Я тебя правильно поняла? Ты говоришь о ребенке? – вглядываясь в глаза принцессы, уточнила я.
– Да, – просто ответила ведара. – Да.
Странная смесь чувств. Радость, которую не передать словами, наслоилась на тревогу, страх, которые давно стали моими постоянными спутниками. И в этот момент они были сильней радости. Если бы над нами не нависала угроза войны, я была бы сама не своя от счастья. Наверное, то, что особой радости я не выказывала и не побежала к мужу в тот же миг с известием, выглядело со стороны странно. Но это мало меня трогало.
– Давно?
– Дней пять, – последовал ответ.
– Так мало? – удивилась я.
– Не бойся, этот ребенок родится, раз проявился его дар.
Я робко улыбнулась, ведара ободряюще кивнула. Нужно было задать еще один вопрос, но правильные слова не находились.
– Ты можешь сказать, сколько ему… предначертано? – наконец, решилась я.
– Могу, – спокойно сказала Йолла. Кажется, моя реакция на новость ее не удивила.
– Я, пожалуй, проверю, как дела у сэра Киргама, – сказал, вставая Беро. Я была благодарна ему за тактичность. Я с готовностью доверяла ведару войну, политику, судьбу своего дара, но обсуждать семейные дела мне было легче с Йоллой.
– Я все думала, – что-то разыскивая в инкрустированном сундуке, говорила принцесса, рассуждая вслух. – Почему ты не истощаешься? Ты чуть мимоходом, не концентрируясь, занимаясь другим делом, не совершила Запретное. Случайно! Расход волшебства был огромным! Но твой запас магии остался практически нетронутым! Разгадка оказалась простой, – ты черпала силу ребенка.
От этих слов меня сковало ужасом.
– Я ему не повредила?
– Нет, – ведара ответила так убежденно, что сомнений в ее правоте не возникло. Я облегченно выдохнула.
– Хвала Великой.
Йолла выпрямилась и посмотрела на меня с удивлением.
– Ты что, испугалась?
Я кивнула. Принцесса с минуту рассматривала меня, потом покачала головой.
– Поразительно, как мало ты знаешь о магии. Поразительно, – она усмехнулась и в шутку погрозила мне пальцем. – Знаешь, твое неведение осложняет мне жизнь. И очень. Я ведь думала, ты догадаешься о ребенке, когда увидишь изменения своего дара. А ты просто сделала Появления и все. Три. Полноценных. Появления. Подряд. И не удивилась ни изменению дара, ни отсутствию усталости! – Йолла пораженно развела руками. – Удивительно!
Йолла присела рядом с сундуком и вернулась к поискам.
– Я тогда с опозданием поняла, что ты свой дар почти не знаешь… О, нашла! – принцесса поставила на стол пузатый золотой кувшинчик с длинным узким горлышком. – Вода из Небесного озера.
– Зачем? – удивилась я.
– Предсказывать будущее, – усаживаясь за стол, ответила Йолла. Она снова стала серьезной. – Мирэль, ты знаешь, что ведары не лгут. Но мы сохраняем за собой право не говорить о некоторых вещах, просто не озвучивать увиденное. Я расскажу то, что посчитаю нужным, но может статься, на многие вопросы откажусь отвечать. Ты позволишь мне заглянуть в будущее на таких условиях?
– Да, конечно.
Выбор у меня был невелик. Либо жить в неведении, либо узнать ответы на самые важные вопросы.
– Ты не можешь сама сделать предсказание себе. Оно просто не откроется, хоть часами сиди рядом с бокалом. Поэтому просто запоминай, как это делается.
– Хорошо, – согласилась я. Тут было еще проще. Никакого выбора.
Йолла сосредоточилась, ее дыхание стало ровным, глубоким. Ведара подняла на меня глаза, вновь показавшиеся мне провалами в беззвездное зимнее небо.
– Мне нужно твое обручальное кольцо, – голос ее был величественным, чарующим. Ведара протянула мне открытую ладонь. Я как завороженная послушно сняла кольцо и отдала его принцессе. Йолла положила его в бокал, стекло звякнуло. Ведара словно поймала ноту, которую пропел бокал и на том же тоне начала тихо напевать слова заклинания, одновременно тонкой струйкой наливая сквозь кольцо иссиня-черную воду. Проходя сквозь кольцо, вода становилась бесцветной. Когда бокал был заполнен, Йолла замолчала, отставила опустевший кувшинчик и замерла, вглядываясь в одной ей видимые картины.
Молчала она долго. Хорошо, что лицо женщины не менялось, оставаясь бесстрастным. Потому что с каждой секундой напряженной тишины, я все больше волновалась.
– Это будет мальчик, – заговорила, наконец, Йолла. – Сильный дар, сильней твоего, почти такой же, как у лорда Кадруима. Огненный, как у Нэймара, но другой. Похож на огненный меч. Вижу без малого две тысячи лет… – она сощурилась, вглядываясь в бокал. – Назовите сына Лемарин.
– Как дядю Нэймара? – удивилась я.
– Да. Вижу сильное желание назвать его иначе, в знак памяти о чем-то сокрытом от меня, – она нахмурилась, склонив голову на бок. – Я не вижу, в память о чем…. Но ты должна дать ему имя Лемарин. Оно принесет ему счастье.
– Хорошо.
Две тысячи лет. Очень неплохо для сына полуэльфа, я боялась гораздо меньшего срока. Ведара напряженно всматривалась в бокал.
– А еще дети у нас будут? – осторожно спросила я.
– Сокрыто, – Йолла казалась удивленной и разочарованной. – Я не понимаю, почему. Но я ничего не вижу.
Она закрыла глаза, тряхнула головой.
– Странно, очень странно, – недовольно глядя на бокал, ведара покусывала губу. – Я прежде никогда не видела так мало.
– Может, посмотришь еще раз? – робко предложила я.
– Это ничего не даст, – невесело усмехнулась Йолла. – Она скрыла грядущее от меня, скроет от любого другого. Будущее изменчиво, разглядеть можно лишь отдельные картины, даты, образы. Вода из Небесного озера, заклинания помогают различить больше, но Она разрешает увидеть лишь твоего сына.
– Нэймара ты тоже не видела?
– Нет, – покачала головой принцесса. – Все, кроме этого ребенка, скрыто.
– Спасибо тебе, – я улыбнулась, пытаясь не поддаваться разочарованию ведары, хоть чувствовала его влияние, не свои эмоции. В глазах неприятно щипало, в душе росла обида. Дар подвел ее, Йолла действительно была очень расстроена. – Ты не будешь возражать против небольшой паузы? Расскажу Нэймару новости и вернусь, хорошо?
– Конечно, – согласилась принцесса. – Конечно. Продолжим позже, после обеда.
Мы проведали Киргама. Юноша все еще был без сознания, но Йолла сказала, что он будет жить. Поблагодарив ее за хорошую новость, я пошла в кабинет мужа. Никогда бы не подумала, что скажу такое. Но я была рада оказаться подальше от Йоллы. И только тогда поняла, почему ей пришлось прожить так долго в разлуке с Баркемом. Всему причиной была способность ведаров невольно навязывать сильные чувства. Теперь, ощутив силу ведаров на себе, я поверила в эту особенность их магии.
Нэймар сидел за столом, вчитываясь в какое-то письмо. Внимание привлек стоящий по правую руку от стола наш портрет, который слуги еще не успели унести обратно в библиотеку. Прекрасная картина, в который раз поразившая меня силой и глубиной изображенных на ней чувств.
– Не поверишь, война каким-то непостижимым образом в разы увеличила количество писем, – попробовал пошутить герцог, широким жестом указывая на кипы документов. Не увидев моей ответной улыбки, вмиг посерьезнел и поспешно спросил: – Как Киргам?
– Йолла говорит, что жить будет, – ответила я, пытаясь стряхнуть с себя сильное разочарование ведары, ее обиду, тревогу. Удивительно, как эти эмоции подавляли мои собственные чувства.
– Но ты пришла сюда сейчас не для того, чтобы рассказать об этом, – вглядываясь в меня, обеспокоенно сказал Нэймар, подходя ближе. – Случилось что-то еще?
Я через силу улыбнулась, обняла мужа и прошептала:
– Все хорошо, хорошо, лучше, чем ты можешь представить.
Он обнял меня, погладил по голове, успокаивая.
– Почему же ты такая расстроенная? – в голосе слышалась мягкая родная улыбка и недоумение. Нэймар… Единственный во всем мире, с кем мне хорошо, спокойно, что бы ни случалось. И это было сильней магии ведары, сильней моих собственных страхов. Пару минут я просто наслаждалась нашей умиротворяющей близостью, оберегающей любовью каждого его движения. И лишь снова почувствовав искрящееся легкое счастье, наполнившее меня после известия о сыне, я отстранилась, заглянула все еще удивленному мужу в глаза и призналась:
– Я не расстроенная. Все лучше, чем хорошо.
– Теперь верю, – в серых глазах Нэймара виднелось облегчение. Он ободряюще улыбнулся. – В чем же было дело?
– Давай, я расскажу все по порядку, а то сместятся акценты, и ты будешь зря волноваться.
Он кивнул и, подхватив меня на руки, устроился на диванчике у окна. Я сидела у мужа на коленях, прижималась к любимому и рассказывала о Запретном, о Появлениях, о том, как реагировали люди на мое волшебство. Нэймар был удивлен до крайности, испугался за меня, за нас. Но тому, что с людским королевством все так неожиданно удачно уладилось, разумеется, обрадовался.
– Нужно написать королю, – триумфально и немного мстительно улыбнулся герцог Аверский. – Сочинить для него аналог клятвы, под подпись. Думаю поручить это отцу и лорду Кадруиму. Посланник прекрасно справился с герцогской клятвой. Эта не должна быть такой мудреной, поэтому не создаст трудностей. Но гонца посылать не буду, хватит с Артемия и тоты, как думаешь?
Я кивнула, соглашаясь. Нэймар, крепче обняв меня, вслух задумался, сколько времени тоты понадобится на путь до Бербурга и обратно. Когда можно будет отозвать часть отрядов, куда перенаправить их. Муж замолчал, чуть нахмурился. Я видела, что он посчитал мою историю законченной и уже мысленно перераспределял силы на границах.
– Нэймар, это еще не все.
Он поднял на меня глаза. Было что-то волшебное в том, как в мгновение менялся его взгляд, когда Нэймар, отвлекаясь от своих мыслей, смотрел на меня. Нежность, тепло, любовь сменяли холодную расчетливость, сосредоточенность и жесткость.
Я пересказала разговор с ведарами о наших дарах. Слова о силе дара мужу понравились, но по-настоящему он обрадовался тому, что Беро знает правильный подход.
– Замечательно! – просиял Нэймар. – Сегодня же попрошу Беро начать. У нас может быть очень мало времени, а хотелось бы уметь пользоваться своим преимуществом в бою. Попрошу отца и Леньора участвовать в обучении. Так точно научимся быстрей, – он подмигнул мне, предвкушая новые бои. – Наши тренировки станут разнообразней.
– Я не буду тренироваться с тобой, – сказала я. Странно и смешно, я не могла подобрать слова, чтобы сообщить о самом главном.
Нэймар нахмурился:
– Почему? Они не знают, как раскрыть твой дар?
– Нет, не в этом дело, – поспешно возразила я.
Муж склонил голову на бок и внимательно смотрел на меня, ожидая продолжения. Не представляю, как об этом правильно говорить. Тогда мне все слова казались глупыми и пустыми звуками, не отражающими даже просто факта. Но других слов у меня все равно не было.
– У нас будет ребенок, – глядя в серые глаза и вкладывая в свой взгляд, в слова всю свою любовь, сказала я.
– Правда? – выдохнул Нэймар.
– Конечно, – улыбнулась я.
Его глаза сияли, светились счастьем. Он с непередаваемой нежностью поцеловал меня. И этот божественный поцелуй стоил сотни, тысячи слов. В нем переплелись наши чувства, слилась воедино наша магия… В ту минуту существовали только мы, наша любовь и наше Чудо.
Мы долго сидели вдвоем. Нэймар обнимал меня, прижавшись лбом к моему плечу. Я, растворившись в одном на двоих счастье, не торопилась нарушать тишину. Через некоторое время почувствовала, как меняется настроение любимого, как на смену радости приходит тревога.
– Ты была очень расстроена, когда вошла. Почему? – спросил он, пытливо заглядывая мне в глаза.
– Это были эмоции Йоллы. Мне не сразу удалось от них освободиться, – честно призналась я.
– И что вызвало такие чувства? – настороженно уточнил Нэймар.
– Я попросила ее заглянуть в будущее. А она огорчилась, потому что увидела мало, меньше, чем обычно.
– Что она увидела? – по глазам мужа поняла, его терзал тот же вопрос, что и меня. К счастью, у меня был на него хороший ответ.
– Почти две тысячи лет.
Нэймар облегченно выдохнул. Я знала, что в этот момент, прикрывший глаза муж, возносит хвалу Великой. Да, жизнь сына полуэльфа могла быть гораздо короче. Нэймар снова открыл глаза и, поймав мой взгляд, немного виновато улыбнулся.
– Огненный дар, похожий на твой, но сильней. Как у лорда Кадруима.
– О, даже так, – восхищенно протянул муж.
Я кивнула. Только тогда, глядя в светящиеся радостью глаза мужа, до конца осознала сказанное ведарой. Во мне два дара. И дар еще не рожденного сына раза в два сильнее моего. Мне не удастся с ним совладать, а Йолла при всем желании не найдет правильный подход.
– И имя.
– Имя? – переспросил озадаченный Нэймар. – Ведары очень редко говорят имя. Какое же?
– Лемарин.
– Как дядю? – муж удивился еще больше. И я его понимала. Сама была поражена не меньше. Ведь на имя накладывался негласный запрет после гибели носившего его эльфа. И срок, три тысячи лет, еще не истек. Конечно, бывали исключения из правил, но крайне редко.
– Да, – подтвердила я.
– Странно. Она не сказала, почему именно это имя? – спросил Нэймар.
Я покачала головой:
– Нет. Именно поэтому она была расстроена. Слишком многое было от нее сокрыто.
Нэймар надолго задумался, но его тревога улеглась, уступая место счастью.
Когда мы спустились в большую столовую к обеду, возникло ощущение, что я попала в бурлящую горную реку. Когда мы с ведарой проведывали Киргама, Йолла спросила моего разрешения рассказать о Запретном и Появлениях. Я все равно не представляла, как говорить о таком, так что предложению обрадовалась. Поэтому не удивилась тому, что собравшиеся в зале лорды и льеры шумели, обсуждая последние новости. Завидев меня, Посланник поклонился и начал аплодировать. Почти сразу к нему присоединились и другие собравшиеся. Веселый Келиар, смеющийся Леньор, изумленные льеры, задумчивый Беро… Непередаваемое ощущение. Я была частью чего-то большого, светлого, великого. Думаю, только тогда, в большой столовой, я осознала, что войны на два фронта не будет. Облегчение, которое я испытывала, было смешанно с благодарностью и недоумением. Это был прекрасный, неожиданный и щедрый подарок богини. А восхищались мной, хоть моя роль была незначительной, я даже не знала, что делаю! Жгучей волной накатила какая-то инородная обида, когда один из льеров, подав другим пример, склонился передо мной в низком поклоне и попросил разрешения поцеловать мою руку. Почему-то это меня взбесило.
– Поймите, я не управляю своим даром. Я не знала, что делаю, – едва сдерживаясь, сказала я.
– Знаю, – ответил, словно не замечая моей нервозности, гоблин. – Но я благодарен Вам за то, что Вы были проводником Ее воли.
И напряжение спало, как подтаявший снег с крыши. Быстро и свежо, оставляя после себя ощущение весны, праздника и правильности происходящего. Даже дышать стало легче. Как часа полтора назад, когда одно присутствие любимого избавило меня от чужих эмоций.
В тот вечер устроили праздник в гоблинском лагере. Это место на поле рядом с Вороном прекрасно подходило для народных гуляний. Под слоем дерна скрывался камень, та самая скала, на которой стоял замок. Именно поэтому Весенний луг не использовали для посевов, зато там довольно часто проводили ярмарки. Мы с Нэймаром побывали на двух в начале осени. Ярмарки запомнились шумом, пестрыми шатрами, множеством приезжего люда, красочными выступлениями бродячих артистов. Ярко и празднично. Но таким красивым я Весенний луг не видела прежде и, думаю, никогда не увижу. Тем вечером даже воздух был насыщен гармонией и волшебством. Мы благодарили Эрею за помощь, за милость, за защиту от войны с людьми, за множество предотвращенных смертей. И я чувствовала, что Великой приятна наша благодарность, чувствовала благосклонность богини. Это было восхитительное ощущение, схожее с тем, что я испытывала в день своей свадьбы, только значительно сильнее.
Весть о моем волшебстве, распространилась быстро. Не только в Вороне, но и в Аверсое. Поэтому я не удивлялась людям из числа прислуги и горожан, присутствовавшим на празднике. Наоборот, это придавало уверенности, создавало ощущение завершенности, цельности.
Праздник, разумеется, начался с ритуала. Я думала, что мы проведем его в замковом святилище Великой, но присутствие гоблинов и ведаров внесло свои изменения. Меня многое удивляло в гоблинах, многое поражало. Так неожиданностью стало то, что у каждой сотни был свой Стержень, подобный Стрежням в поселениях. Оказывается, эти украшенные рунами обелиски были нужны не только для защиты от болезней и неприятностей, но и являлись одновременно святилищами. Любой гоблин мог придать своей молитве силу, просто касаясь кристалла, наполненного магией ведара. Теперь это кажется мне очень логичным и правильным, но в тот вечер, увидев на середине Весеннего луга пять Стержней, я очень удивилась. Даже подумала, что будем наполнять обелиски, как это делали Йолла с Беро в деревне. Но ошиблась.
Встав по указанию принцессы в круг вместе с другими, обладающими даром, я с любопытством поглядывала то на ведаров, то на тускло сияющие каждый своим светом Стрежни. Поймав мой взгляд, Йолла подмигнула и велела всем взяться за руки. Когда круг замкнулся, ведара начала петь. С ее голосом сплелся голос Беро. Светлая легкая мелодия обнимала и словно покачивала в теплых ладонях. Уже на следующем куплете я поняла, что тоже пою, через время услышала такие похожие глубокие голоса Нэймара и Келиара. Потом мелодию подхватили и Леньор с Посланником. Одновременно с голосами, вливающимися в общую песню, в узор волшебства вплетались дары. Закрыв глаза, отдавшись на волю течения, я чувствовала каждый из них, ощущала пульсирующую силу Стержней, биение сердец всех, составляющих круг. Потом на соединение наших с Нэймаром рук легла чья-то ладонь. И не открывая глаз, я узнала Ллеса, одного из льеров. Его голос, его сердце так же стали частью благодарственной песни. Рядом с Йоллой в ткань волшебства влился Баркем, с другой стороны от меня появился еще один сотенный командир. Вскоре в нашем кругу было уже четырнадцать сердец. Потом больше двадцати, потом пять десятков, семь, девять… И ежеминутно круг разрастался, набирая силу с каждым бившимся в унисон сердцем. Искренняя, чистая благодарность. У каждого своя, но одна на всех. Стержни, насытившись окружавшей их магией, рассыпали вокруг разноцветные искры. Вскоре весь луг был усыпан мелкими сияющими бусинками волшебства.
Потом было много музыки, танцев, шуток. Ближе к концу вечера, слушая смешную историю, что нам с Нэймаром рассказывал подвыпивший глава гильдии часовщиков, я почувствовала чей-то взгляд. Обернувшись, увидела мелькнувшую в толпе женщину и блеск ее золотых волос. И хоть рассмотреть женщину не смогла, я знала, кого видела.
Следующее утро было богато хорошими новостями. Тоты принес подписанную королем Артемием клятву. Ее еще до праздника составили и отослали Келиар и лорд Кадруим. Признаюсь, я читала их творение с пристрастием, как и Нэймар. Но нужно отдать лордам должное. Клятва была составлена великолепно. Возможности навредить нам или иль Вардам, наиболее уязвимым в этой ситуации, были исключены.
Киргаму стало значительно лучше. Молодой человек очнулся и чувствовал себя вполне сносно. Новости лишили его дара речи, который он обрел, лишь прочитав подписанный Артемием документ. Восторгу и радости Киргама не было предела. Даже слова Йоллы о том, что ей вряд ли удастся срастить раздробленную ногу ровно, его не расстроили.
Беро четыре часа гонял Нэймара в тренировочном зале, не пустив на первое занятие любопытствующих Келиара и Леньора. Лорды, правда, быстро нашли себе занятие, решив потренировать людей Киргама. Во время небольших пауз, которые мы делали с Йоллой, я наблюдала за боями во дворе. Да, случись война людей с эльфами, первые недолго выстояли бы. Людской жизни не хватало, чтобы достичь такого уровня мастерства. Красочное подтверждение этому я увидела уже около полудня, когда, прогнав со двора всех воинов, в бою сошлись Келиар и Леньор. Лорды кружили в изящном танце, отклоняясь и парируя, изгибаясь и атакуя. Это не была дуэль, и дуэльный запрет использования магии не действовал. Я знала, что ни один из них не причинит другому боли, догадывалась, что в ход идут ослабленные заклинания. Но от страха стыло сердце, когда в последний момент Келиар ускользал от Плети молний Леньора, когда Седой эльф перекатывался по земле за секунду до того, как на то место, где он только что стоял, падала игольчатая глыба льда.
– Вот как, оказывается, действует эльфийская боевая магия, – услышала я рядом голос Йоллы, с научным интересом наблюдающей за разворачивающимся внизу действием. – Любопытно.
– А ваша не такая? – удивилась я. Как же Беро будет учить Нэймара, если боевые заклинания совсем другие? Он зря, наверное, не пустил лордов.
– Не беспокойся, – спокойно сказала ведара. – Техника разнится, но общий смысл остается всегда схожим. Беро сейчас важно расшевелить дар твоего Соединенного, научить его использовать магию. А потом он, конечно же, спросит Келиара или Леньора.
Я кивнула, не сводя глаз с Седого эльфа, укрывшегося за ледяным щитом от черных стрел Келиара. Йолла часто отвечала на незаданные вопросы, этому я уже почти не удивлялась. Сама ведара объяснила это особенностью своего дара и добавила, что проявляется это свойство исключительно редко. Только с теми, чья судьба переплетена с судьбой принцессы. 'Я услышала Баркема, прежде чем заговорила с ним', – призналась как-то Йолла.
Лорды закончили бой и, поклонившись друг другу, ушли со двора. Мы с ведарой вернулись к нашим занятиям. Все утро я училась чувствовать, направлять свою магию, сдерживать ее, блокировать, закрывать.
– Не дать дару вольничать – самое трудное, – повторяла Йолла. – В тот раз, когда ты махом избавилась от всех орков, тебе несказанно повезло. Теперь твой дар растет. И он не один. Ты должна научиться подавлять его и блокировать влияние ребенка. Потому что если магия высвободится сама в сходной ситуации, может статься, что ты останешься одна среди выжженной мертвой пустыни.
От этих слов меня пробирало холодом, и я снова и снова пыталась выполнять все в точности, как говорила ведара. Получалось не всегда. Чувствовала, как огненный дар сопротивляется моим усилиям.
Судьба подарила нам месяц. Месяц затишья перед бурей. За это время Беро, Келиар и Леньор так натренировали Нэймара, что он выстоял даже в тренировочном бою с лордом Кадруимом. К сожалению, эти успехи не умаляли моего страха за жизнь любимого.
Мои достижения были, как и предупреждала Йолла, значительно менее впечатляющими. Я думала, что чем больше времени пройдет, тем лучше у меня будет получаться сдерживать магию, но растущий с каждым днем дар сына был другого мнения. Единственное, что действительно хорошо выходило, так это направление силы на лечение. Благодаря этому Киргам за четыре недели полностью оправился и мог даже ходить без клюки. Йолла и тут оказалась права, – хромоту исправить не удалось.
Приятной неожиданностью стало появление в Вороне Владыки. Лорд Эхдруим открыл портал и шагнул в замковый двор с тремя десятками сопровождающих. Я словно впервые увидела этого эльфа. Красивое спокойное лицо, властность в каждом движении, в повороте головы, во взгляде умных серых глаз. Золотой венец сменился практичным шлемом с вязью оберегающих рун на висках и скулах. На смену красивой, немного щегольской одежде пришел пластинчатый доспех с изображением дракона, так похожего на герб Келиара. Руки, оставившие все кольца, кроме обручального, в Мунире, покоились на рукояти меча. Перчаток Владыка не носил, они мешали волшебству. Казалось бы, не так много перемен, но изменение настроя Правителя чувствовалось кожей. В Лэнгорде я познакомилась с дядей Нэймара, лордом Эхдруимом. Улыбчивым и веселым, тихим и величественным, как полноводная река. В столице я познакомилась с мудрым и справедливым Светлым Владыкой, словно благодатное солнце оберегающим свой народ. А в Вороне я увидела умудренного опытом, закаленного в битвах воина. От этого эльфа веяло силой и опасностью, магической мощью и уверенностью. И этого эльфа я боялась.
Владыка появился в Вороне очень вовремя. Не думаю, что это совпадение. На следующий день прилетел тоты от Мейора. Лорд сообщал о гонцах орков, которые хотели бы получить разрешение на проезд в Аверсой, чтобы поговорить с герцогом Аверским.
– Пропустите их, лорд Нэймар, – сказал Повелитель. – Послушаем, что они могут нам сказать. Не стоит упускать шанс решить дело миром, если это возможно. Но местом встречи, конечно, не должен быть Аверсой. Думаю, будет разумно встретиться с делегацией недалеко от границы.
– Вы правы, Владыка, – с поклоном ответил Нэймар.
Так началась эта партия. Оставалось сделать ответный ход.
Я знала, что Нэймар не возьмет меня с собой. Ни за что и никогда. Он и так не стал бы подвергать меня опасности, а после того как Йолла ему честно рассказала о проблемах с моим даром, и подавно. Прощание было болезненным. Чрезвычайно. Я не пробовала уговорить любимого, но знала, чувствовала, что он неправ. Мое место рядом с ним, а не в полутора днях пути.
– Люблю тебя, – шепнул муж, нежно прижимая меня к себе, как хрупкую драгоценность.
– И я тебя люблю, – обвив руками его шею, ответила я. – Умоляю, будь осторожен.
Он усмехнулся, в голосе отчетливо послышалась горечь:
– Мирэль, это война.
– Знаю, – я сильней обняла любимого. Я боялась выпустить его из рук, боялась, что он растает миражом, утренним туманом, ускользнет навсегда. – Я без тебя не смогу.
Он неожиданно уверенно отстранился и посмотрел мне в глаза. Взгляд был жестким, пронизывающим. На несколько долгих мгновений Нэймар стал таким же властным и опасным, как Повелитель.
– Мирэль, со мной может случиться что угодно, все в Ее руках. Но ты сможешь без меня. Ты. Сможешь. Ради сына. Поклянись мне в этом.
По щекам побежали обжигающие слезы, а губы, повинуясь его приказу, прошептали:
– Клянусь.
Он коснулся ладонью щеки, стер большим пальцем слезу.
– Не плачь. Я буду осторожен, не стану рисковать понапрасну, не буду геройствовать, – муж снова усмехнулся. – Я всем сердцем хочу вернуться к тебе, когда все закончится.
Я не хотела плакать при нем, но остановить слезы не могла. Обнимала Нэймара, прижимаясь к теплому металлу его доспехов, пытаясь хоть немного успокоиться. Расставаться с мужем было нестерпимо больно, словно у меня из груди вынимали сердце. Нэймар поцеловал меня и, с трудом выпустив из рук, вышел из комнаты. Знаю, ему тоже было больно расставаться, он тоже ничего не мог сделать. И умом я понимала, что это логично и правильно, не брать меня с собой. Но все мое естество вопияло, кричало, что нам нельзя разлучаться. Нельзя! И я знала, что никто не станет слушать меня, эмоциональную влюбленную беременную женщину.
Во дворе мы еще раз попрощались. Он обнял меня, прижался лбом к моему лбу и, коротко поцеловав, шепнул:
– Люблю тебя.
– И я тебя. Да защитит тебя Эрея.
– И тебя, – выдохнул он, отстраняясь.
Я выпустила его из объятий. Чувство потери, горькое и едкое, как дым пожарища, заполнило меня, отравляя каждый вдох, застревая болезненным комом в горле. Нэймар одним движением вскочил на коня и пару мгновений спустя вместе с Владыкой, лордами и гоблинами покинул Ворон.
Забравшись на стену, я глядела вслед любимому, пока его не поглотил далекий лес. Лагерь гоблинов, кипевший с утра суматохой сборов, тоже исчез. Льеры увели своих воинов на границы. Тирей, тоже смотревший на опустевший луг, подбил мордой мою руку, чтобы ладонь легла ему на голову. Все время, пока Нэймар еще не уехал, пес недоуменно кружил вокруг меня и словно уговаривал меня ехать с мужем. А теперь Тирей жалобно поскуливал, будто и для него разлука с хозяином была острой болью.
Подошел Киргам, положил руку на плечо.
– Я верю, все будет в порядке, – он правда надеялся меня приободрить. Смешная и тщетная попытка. Я вцепилась в камень зубца и старалась не смотреть на человека. Боялась сказать резкость или расплакаться. Этого мне не хотелось, – ненавижу показывать свою слабость. Сделала глубокий вдох, закрыла глаза, выдох. И тут я увидела Ее… Золотоволосая женщина, явившаяся мне однажды, снова стояла передо мной и, склонив голову на бок, с любопытством глядела на меня. Улыбнулась, как улыбаются несмышленому ребенку, совершающему очевидную и трогательную в своей наивности глупость.
– И чего же ты ждешь?
Я только открыла рот, чтобы спросить: 'Мне ехать за ним?', как богиня, не дожидаясь моего вопроса, ответила:
– Конечно, – и, недоуменно покачав головой, исчезла.
Я шепнула: 'Спасибо'.
– Мирэль, ты в порядке? – окликнул меня обеспокоенный Киргам.
– Да, – голос прозвучал жестко и уверенно. – Я уезжаю. Мое место не здесь. Ты остаешься в Вороне. Возражения не принимаются, – отрезала я, заметив порыв иль Варда.
Но мой тон его не остановил.
– Ты с ума сошла? Никуда ты не поедешь! – громко заявил Киргам. – Нэймар велел мне тебя не отпускать, запереть, если придется.
Я спустилась по лестнице, подождала, пока следом спустится человек.
