Текст книги "Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
– А Коннахт, думаешь, он замешан? – нахмурившись, спросила я.
– Нет, – Йолла убежденно покачала головой. – Как? Он не общался с ними. Скандал мешал ему, его мечте работать в посольстве. Он так хотел когда-нибудь стать перио. По сути, единственное, что у него осталось общее с семьей, – врожденная нелюбовь к эльфам.
Вспомнился Беро, спокойно и привычно говорящий те же слова. Память услужливо показала лорда Кадруима, рассказывавшего о часах, сделанных малленскими орками. Помню, как изменился взгляд Посланника во время рассказа, думаю, тогда лорд начал догадываться о роли орков в похищении Кхорила.
– Почему они пошли на это? Рискнули своим положением, судьбой общины…, – я задумалась и не сразу сообразила, что случайно задала этот вопрос вслух. Поэтому удивилась, когда Йолла ответила.
– Эта семья – шаманы, не открывшие дар из-за отсутствия книг. Они преуспели в создании вещей, блокирующих магию, потому что не могли использовать свою. И ими двигала ненависть. Ненависть – худшее проклятие небес. Сравнимо только неразделенное Чувство. Ненависть разрушает души, жизни, судьбы. Нельзя пускать ее в свои сердца, она уничтожит все. Именно на ней замешано проклятие Зуба.
– О каком проклятии речь? – насторожился Герион.
Ведара ответила не сразу, а когда заговорила, в ее голосе мне послышалась жалость.
– Вы мне, боюсь, не поверите. Решите, что я нарочно рассказываю истории, чтобы получить назад клинок.
– Мы знаем, что ведары не врут, – глухо откликнулся Илдирим. – Прошу, говори.
– Кинжал, Золотой Зуб, сделан из клыка дракона. Кинжал сводит с ума, заставляет жаждать власти, могущества. А ваш отец и без него с легкостью и без зазрения совести жертвовал судьбами своих близких… Зуб быстро истощит его и в скором времени убьет.
Принцесса говорила совершенно спокойно, бесстрастно. И от этого ужас неотвратимости пробирал до костей.
– Как ему помочь? – этот вопрос задали одновременно три голоса. Мы с братьями переглянулись. Остро почувствовала, что даже теперь, после подлостей и предательства, мы остались семьей. Странное смешение чувств. Я не могла больше доверять братьям, но все равно любила их. Я не могла больше называть лорда Адинана дядей даже в мыслях, но и назвать ненавистью то чувство, что к нему испытывала, не могла. Да, он манипулировал мной, распоряжался как вещью… Но несмотря на это, судьба лорда Адинана, когда-то родного эльфа, не была мне безразлична.
– Он должен отдать Золотой Зуб мне или Беро, – Йолла как бы ненароком положила свою руку на мою и ободряюще сжала. – Потому что мы умеем противостоять искушению.
– Добровольная передача обязательна? – уточнил Герион.
– Нет, – качнула головой Йолла.
– Это хорошо, – Илдирим горько усмехнулся. – С кинжалом он добровольно не расстанется.
– Знаю, – тихо сказала принцесса.
Мы надолго замолчали, думая каждый о своем. Йолла встала, сказала, что идет спать. Мы все понимали, что ведара просто хотела дать нам возможность поговорить наедине. И за это я была ей благодарна, у меня еще были вопросы, которые я не хотела обсуждать при ней.
– Вы не знаете, как мама? – я очень старалась, чтобы голос звучал ровно. Но не получилось.
Кузены обменялись короткими взглядами, и Илдирим ответил:
– У нее все хорошо. Она не знала о наших планах… Просила передать тебе, если вдруг встретимся, что очень скучает и расстроена тем, что ты ей не пишешь.
– Что? – я от удивления онемела, только и могла смотреть на брата распахнутыми глазами. Он пробормотал:
– Ты писала. Вижу, что писала… А твой муж…
Но Герион перебил его, выпалив:
– Это тоже ложь! Никто не мешал переписке! Думаю, отец просто перехватывал письма, – брат презрительно скривился. – Не удивлюсь, если ее писем ты тоже не получала.
Я отрицательно покачала головой, говорить мешал комок в горле, подступившие к глазам слезы. Закусила губу, изо всех сил стараясь не расплакаться. Подлость в каждом его действии, низость, отравляющая жизни. Мамину, братьев, мою… Против воли вспомнила фальшивые письма. Эти подделки стали последней каплей в чашу моего терпения. За что он меня так ненавидит? За что?… Я не выдержала и, спрятав лицо в ладонях, дала волю слезам.
Герион сел рядом со мной, обнял за плечи, просто молча прижал к себе. Я вцепилась в брата, как в единственное утешение, и плакала у него на груди, а он гладил меня по голове и едва заметно покачивался взад-вперед, словно убаюкивал.
Вскоре мне удалось взять себя в руки, я успокоилась и выпустила Гериона.
– Простите, не стоило плакать, – теперь мне было неловко, я корила себя за то, что показывала свою слабость. Но в той ситуации, со всеми новыми знаниями не всегда получалось сохранять видимость спокойствия.
– Не извиняйся, – глухо ответил Илдирим. – У самого на душе… Впору выть в голос…
Герион, стиснув зубы, невидящим взглядом смотрел в огонь. Повисло похоронное молчание.
– Что вы теперь будете делать? – я сомневалась, что братья захотят вернуться к лорду Адинану, но, с другой стороны, куда им было податься? Для Мунира они беглые преступники, союзники-гоблины выдадут их Владыке, к людям братья не поедут, а орки их не трогают только пока кузены вместе с отцом.
– Не знаю, – вздохнул Илдирим. – Так далеко мы не думали. Нам важно было хоть как-то начать исправлять сделанное. Освободить тебя, ведару… О том, что делать потом, не задумывались, если честно, – он пожал плечами и невесело усмехнулся. В этом весь Илдирим. Просчитывать последствия он никогда не умел. Не то, что лорд Адинан, продумывавший все до вздоха, до жеста.
– Наверное, вернемся обратно в пещеры, – сказал Герион. – Конечно, скандала нам не избежать, но думаю, отец перенесет основное наказание на потом. Сейчас ему не до того… Мирэль, я боюсь, скоро будет война.
Я глянула на серьезного, задумчивого Илдирима. Судя по всему, он тоже так думал. Не стычки, не нападение, не налет… Брат сказал 'война'. Я вдруг поняла, что он прав. В сердце поселились тревога и страх.
– Почему вы так уверены, что будет война?
Герион нахмурился, глянул на меня исподлобья.
– В последние месяцы, почти год, очень многое происходило. Отец… не сидел без дела. Мы знаем немногое, только видим результаты. Орки давно устраивают набеги на людское королевство, изредка на наше, частенько нападают на гоблинские земли.
– Это не новости, к этому все привыкли. Но ты почему-то думаешь, что в этот раз все будет серьезней…
Он закусил губу, сложил руки на груди. Сердился… Ужасно, что я так хорошо знала жесты и мимику кузенов, но никогда не догадывалась о многих вещах, например, о любви Илдирима.
– С некоторых пор у орков появилась поддержка, – Герион говорил удивительно спокойно. Все-таки он сильно изменился. Научился держать себя в руках, раньше всегда был очень порывистым и нетерпеливым. – Ты же знаешь, они не могут открыть силу без книг. А без возможности открыть силу наделенные даром в племени просто не рождаются. Не знаю, как у них все это работает. Не представлял, что Великая создала для каждого народа подвластную лишь ему магию. Отец Кхорилом пользоваться не может, орки тоже… Но я не об этом, – он вздохнул. – У орков появился не только подстрекатель, натравливающий их на Келиара с семьей, но и поддержка. В том числе, магическая. У орков на весь народ четыре мага. С нами восемь. И будут еще.
– Кто? Возможно, Владыка успеет их остановить, – уже задавая вопрос, почувствовала, что хватаюсь за соломинку.
– Мы всех не знаем, – откликнулся Илдирим. – Он с нами дела обсуждает очень поверхностно. Но все маги, как и Филиор, из неблагородных. Им обещаны наделы. Оркам обещана большая часть Аверсоя и людские земли, сколько захватят.
– Почему, почему именно Аверсой? – не выдержала я.
– Орки рвутся туда, потому что там Келиар и… лорд Нэймар, – Илдирим заставил себя произнести имя моего мужа. Впервые за очень-очень долгое время. Почему-то именно этот факт заставил меня поверить в то, что брат больше не попытается навредить Нэймару. – Отец внушил союзникам надежду завоевать книги. Но на самом деле, потому что Аверсой был самым уязвимым местом людского королевства.
– Был? – не скрывая надежды, уточнила я.
– Был, – коротко подтвердил Герион. – До заключения союзного договора с Владыкой. До попытки поднятия восстания. До того, как Владыка открыл портал в Вороне и перебросил в помощь твоему мужу более тысячи воинов. И это если не считать внушительных отрядов лорда Леньора, самого Келиара и некоторых других лордов, которые тоже в ближайшее время будут в герцогстве.
– Благодарю, Великая, благодарю, – прошептала я, сложив руки на груди и закрыв глаза, вознося молитву Эрее. Первые новости о делах Аверсоя за месяц. Эта земля, эти люди много значили для меня, для Нэймара. Это был наш новый дом, и я была счастлива, что нам, похоже, удастся его отстоять. Открыв глаза, встретилась взглядом с Илдиримом. Брат так поспешно отвернулся, словно ему было больно на меня смотреть.
– К сожалению, то, что вместо людских воинов границы Аверсоя охраняют эльфы, только больше подстегивает орков, – охладил мою радость Герион.
– Почему? С большими, хорошо организованными отрядами опытных воинов сложней сражаться…
– Именно поэтому. Такое сражение принесет оркам больше чести, – объяснил брат. – У них странное понимание ценностей жизни. А отец, хоть и осознает, насколько повысились ставки, не пытается образумить Бурока и других вождей, – Герион задумчиво добавил: – И теперь я понимаю, почему. Всему виной Зуб… Отец им бредит, проклятый кинжал властвует над ним.
Герион закусил губу и надолго замолчал.
Я смотрела на грустных, потерянных братьев и не могла не предложить:
– Может, вы не будете к нему возвращаться? Поживете в Вороне. Я попрошу за вас Владыку, Нэймар тоже.
Илдирим покачал головой и ничего не ответил, не сводя глаз с огня. Герион горько усмехнулся:
– Нет, Мирэль. Спасибо, конечно. Но нет.
Я знала, что они откажутся, но настаивала. Понимала, что под покровительство того, кого пытались убить, братья не стремятся, но так не хотела, чтобы они возвращались к лорду Адинану, к оркам, чтобы принимали участие в войне, ухудшая свое и без того незавидное положение…
– Пожалуйста. Я все сделаю, лишь бы вы не оказались в тюрьме. Все. Пожалуйста, поедем со мной в Ворон.
– Мы должны вернуться, Мирэль, – вздохнул Илдирим. – Каким бы он ни был, он остается нашим отцом. Мы должны попытаться спасти его, отобрать у него Зуб. Йолла сказала, это единственный шанс. И тогда, быть может, нам удастся повлиять на войну…
Я знала, что он прав, что им нужно вернуться. Но боялась за братьев и не хотела их потерять.
– Все будет хорошо, – Герион даже улыбнулся. Уверенно и жизнеутверждающе, и повторил: – Все будет хорошо, Мирэль.
В этом я очень сомневалась…
Отряд, черные точки на белом полотне заснеженной степи, мы увидели часа через два пути. Стоя на пригорке, с которого прекрасно видны были окрестности, я смотрела на постепенно приближающихся к нам далеких всадников и знала, что это отряд Нэймара. Кивнула в ответ на вопросительный взгляд Йоллы, ведара улыбнулась.
– Думаю, тут мы и расстанемся, – тихо сказал Герион.
Не могу сказать, что это было неожиданное предложение. Я ведь уже поняла, что братья не хотят встречаться и общаться с Нэймаром. Мы спешились, чтобы спокойно попрощаться. Кузены в который раз попросили прощения у Йоллы.
– Я не держу на вас зла, – грустно улыбнулась принцесса. – И желаю вам защиты Великой.
Братья одновременно поклонились Йолле. Она подняла руки и ласковыми движениями погладила кузенов по щекам, заставляя поднять головы, а потом неожиданно обняла обоих. Ошеломленные братья запоздало обняли женщину в ответ. Эти трое почему-то казались единым целым, словно было что-то объединяющее их, что-то неизвестное и недоступное мне. Когда Йолла выпустила братьев и отошла в сторону, я заметила, как она вытирала слезы.
Илдирим подошел ко мне первым. От кузена веяло безнадежностью и болью. Я только сейчас поняла, что сказала мне несколько дней назад Йолла. 'Он истинно тебя любит'… Бедный, его Чувство такое же сильное и нерушимое, как и любовь Нэймара, но только неразделенное. Ведь Илдирим для меня лишь брат и никогда не станет большим. Горько, что такое прекрасное чувство стало его проклятием.
– Береги себя, Мирэль, – его голос звучал глухо.
– И ты себя, Илдирим. Да хранит тебя Эрея.
– Пусть защищает тебя Великая, – откликнулся он, глядя на меня так, словно пытался запомнить каждую черточку моего лица. Сделав над собой усилие, кузен добавил: – И его.
Брат коротко кивнул и отошел к своей лошади.
Герион подошел ко мне, стиснул в объятиях и прошептал:
– Береги себя.
– И ты себя и брата. Я буду молить Великую о вас.
– Он желает тебе счастья, – Герион отстранился, заглянул мне в глаза. – Он очень тебя любит. Всегда любил. Просто не понимал, что нелюбим тобой. Если можешь, прости его, прости нас, Мирэль.
Я порывисто обняла брата:
– Я не виню вас, я виню вашего отца. Пожалуйста, будьте осторожны. Не хочу вас потерять.
– Я верю, что все образуется, – заявил вечный оптимист Герион, выпуская меня из объятий. – Верю и все. И ты верь.
– Буду, – пообещала я, улыбаясь через силу.
Братья помогли нам с Йоллой сесть на лошадей и, еще раз пожелав нам удачи, попрощались.
Отъехав на такое расстояние, чтобы кузены не могли нас слышать, я спросила у ведары, почему она плакала. Йолла вздохнула и призналась:
– У них впереди очень тяжелые времена. У нас тоже. А Илдирима мне безмерно жаль…
Я обернулась. Братья остались на холме и смотрели нам вслед. Я поняла, что они никуда не уедут, пока не увидят, как мы встречаемся с отрядом Нэймара.
Мы торопились, но все равно сближались невыносимо медленно. Вскоре я уже различала фигуры не меньше четырех десятков воинов. Эльфы, полдесятка людей и гоблинов. Еще через несколько долгих минут смогла различить Нэймара и больше не видела никого, кроме него. Ближе, ближе… Вот уже нас разделяет десяток метров, я останавливаю лошадь, его конь оказывается рядом. В следующее мгновение Нэймар протягивает ко мне руки, и я, наконец, могу наяву коснуться любимого. Я в его объятиях, он в моих. Слов у меня нет, вцепившись в мужа, я плачу от счастья. Он прижимает меня к себе и тоже молчит, уткнувшись лбом в мое плечо. Я чувствую, что и его переполняют любовь, радость, счастье. Но у него тоже нет слов, да они нам и не нужны.
Нэймар отстранился, с нежностью и невыразимой любовью посмотрел на меня, прикоснулся к щеке, стер большим пальцем слезы. Он счастливо улыбался, глаза его сияли. Казалось бы, простое касание губ… А сколько волшебства, страсти…
Не знаю, сколько мы просидели, обнявшись, но, сколько бы ни было, все мало. Реальность позвала нас, короткое время, отведенное на встречу, закончилось. Я вдруг сообразила, что сидела на коне мужа, что рядом подпрыгивал и тявкал от восторга Тирей, что вокруг гомонили воины, что совсем близко перио Баркем, плача, обнимал не помнящую себя от счастья Йоллу. Нэймар, все так же нежно прижимая меня к себе, прошептал: 'Я люблю тебя, Мирэль'. Мое ответное признание, последовавший божественный поцелуй. И в эти мгновения для нас снова не существовал никто на свете.
Келиар помог спешиться и заключил меня в объятия.
– Я счастлив, что ты цела, – пробормотал он. Обнимая лорда, заметила, что он впервые обратился ко мне на 'ты'.
Вслед за мной с коня соскользнул Нэймар и, словно и эта короткая разлука казалась ему невыносимой, взял меня за руку. Я улыбнулась мужу, приласкала норовящего опрокинуть меня на землю от избытка чувств Тирея, а перед нами появился лорд Леньор. Он склонился в легком поклоне и поздравил с освобождением. Следом подбежал Беро, ему было наплевать на вежливость и условности. Он стиснул меня в объятиях и стал сыпать вопросами.
– Беро, погодите немного, – с улыбкой остановил его Нэймар. – Мы все обсудим по порядку.
– О, конечно-конечно, – затараторил ведар и отступил.
Я прижалась к мужу. Он обнял меня одной рукой, поцеловал в висок, надолго задержавшись в этой позе. Я стояла, прикрыв глаза и наслаждаясь этими волшебными мгновениями. Рядом вдруг оказались перио Баркем и смеющаяся Йолла. Ее смех, перебор струн арфы, очень гармонично сливался и перекликался с низким приятным голосом Баркема, что-то говорящего возлюбленной. Их разговор звучал как музыкальный дуэт.
Оглянувшись на холм, я не увидела братьев. Проследив за моим взглядом, Нэймар шепотом спросил: 'Кто это были?'.
– Кузены, – тихо ответила я. Муж нахмурился, хотел что-то сказать, но я не дала: – Мы с Йоллой сейчас все расскажем.
Воины суетились, устраивая лагерь. Вскоре пылал магический костер, готовилась еда, грелся чай. Я оглядывала отряд. Среди людей узнала Винса, сына господина Вульфа, нашего управляющего, пару представителей гильдии кожевенников, Людо, старшего сына одного из судей. Другие были мне незнакомы. С гоблинами было еще проще, – Беро, перио и два телохранителя Баркема. Многих эльфов я знала еще по Лэнгорду, но только в лицо. Сказать, принадлежали они к воинам Келиара или Леньора, я не могла, но роли это не играло. Кажется, ни лорды, ни бойцы сами не видели разницы. Келиара и Леньора сопровождали личные охранники, которых я видела прежде, но не знала по именам. Илиор и Колесар, ставшие, видимо, телохранителями мужа, подошли засвидетельствовать свое почтение, но о судьбе Диллиора и Лайфира не спрашивали, словно знали.
Для нас с Йоллой Келиар наколдовал кресла у самого огня, все остальные довольствовались стульями попроще. Тайну из нашего повествования делать никто не собирался. Вначале я с сомнением поглядывала на людей, но Нэймар тихо шепнул, что каждому человеку можно доверять полностью, потому что они уже доказали свою преданность. Во время долгого и обстоятельного рассказа я несколько раз убедилась в том, что вспыльчивый Нэймар – образец терпеливости по сравнению, например, с Келиаром и с разве что чуть более сдержанным лордом Леньором. А в каком бешенстве был Беро, когда Йолла рассказывала о том, как лорд Адинан забирал ее магию… Но в конце нашего рассказа ведар казался очень довольным. Позже он мне признался, что, наконец, понял значение того странного расклада.
Об откровениях Илдирима умолчали, да и его любовь упомянули только потому, что ради нее затевался ритуал. Причину, по которой ведара отказалась ритуал провести, тоже озвучили.
– 'Истинно единые', – пробормотал Келиар, разглядывая нас с Нэймаром, чуть прищурившись. Я знала, что он просматривает ауры, так же, как и вглядывавшиеся в нас Беро и Леньор. Наконец, Келиар довольно улыбнулся и растеряно пробормотал: – Интересно, а он знал?
– Наверно, – тихо ответил Нэймар, сжимая в своих ладонях мою. Я догадалась, что речь о Владыке, приказавшем Келиару потребовать моей руки для Нэймара, только когда ведара почти закончила рассказывать о бое.
Сам побег описали очень сжато. Так же мы с Йоллой условились при всех о готовящейся войне с орками не говорить, а обсудить это позже в узком кругу. По глазам мужа и внимательному взгляду Келиара я поняла, что замалчивания не остались незамеченными. Но ни один из них не стал задавать вопросов.
Потом говорил Нэймар. Он рассказывал о том, как после нашего прощания быстро и без происшествий добрался до Аверсоя, как получил тоты от незнакомых эльфов из деревни, находившейся неподалеку от того места, где на меня напали воины лорда Адинана. Оказывается, у нас очень умный пес. Раненый Тирей после схватки понял, что до Аверсоя не доберется, и побежал за подмогой в деревню. Приволок какого-то эльфа к месту сражения, а тот, увидев герб Нэймара, оповестил мужа и Владыку. Дальше новости разлетелись со скоростью лесного пожара. Келиар и Леньор направили отряды в Аверсой, а сами поспешили впереди основных войск на помощь Нэймару. Владыка открыл портал и спешно перебросил войска в Ворон. Велиор и Сальвен переехали в Лэнгорд, чтобы не оставлять его без защиты. Мейор, брат Велиора, со своим отрядом двинулся к Аверсою. В это время муж пытался подавить начинающийся бунт, утихомиривал население. Отправил мэра Верта, изображавшего защитника наших интересов, с сыном в Бербург с 'дипломатической почтой'. Чтобы не мешался под ногами. Как я и предполагала, без подстрекателя количество недовольных существенно сократилось. Многие представители разных гильдий встали на сторону герцога, и волнения прекратились, даже толком не начавшись. Когда появились воины Владыки, муж отправил их на границы герцогства, чтобы заменить эльфийскими отрядами королевские войска.
Вот тут в игру вступил Его Величество Артемий. Он начал подтягивать к границам герцогства армию. До серьезных стычек не дошло только потому, что лорд Кадруим и перио Баркем пригрозили разрывом дипломатических отношений и войной, если король не научится уважать союзные договоры. Монарх словам послов внял, но, видимо, надеясь, что посланники не успели сообщить новости Владыке и королю Сероху, устроил нападения на эльфийское и гоблинское посольства. Самым удивительным оказалось даже не это, такое развитие событий было вполне в характере монарха. А то, что король Артемий мог кое-что противопоставить магии лорда Кадруима и Беро. Точнее, кое-кого. Придворным магом оказался маркиз де Марсо. Он создал фантомов раненого Баркема для Посланника и окровавленного лорда Кадруима для перио, чтобы вынудить охрану посольств открыть ворота союзникам. Эльфы не поддались на провокацию, а вот гоблинские стражники, видя зарево в стороне эльфийского посольства, ворота открыли. Когда вместо одного раненого эльфа в ворота ворвались три десятка вооруженных людей, Беро был вынужден показать человеческому магу-самоучке, что такое боевое колдовство. В результате этой демонстрации силы было разрушено несколько зданий в центре Бербурга, убито множество из нападавших людей, в том числе и маркиз. Посольства отстояли. Но на следующий же день оба посла заявили о прекращении дипломатических отношений с людским государством и покинули Бербург, магически защитив здания посольств от поджогов, разрушения и разграбления. Потому и Беро, и Баркем, и лорд Кадруим оказались в Вороне, когда мне неожиданно удалось Появление.
Пока на границах герцогства и в столице разворачивались все эти события, Нэймар пытался отыскать меня. Лично побывав на месте боя, убедился в том, что все следы заметены искусным магом. Даже Тирей не мог ничего учуять. Нэймар, сжав мою руку, сказал только, что был в отчаянии, но я знала, он сходил с ума от горя, от неизвестности. Если бы не золото, не покровительство Великой, не мое Появление, не представляю, что бы с мужем было… Осознав, что следы похитителей Нэймар отыскать не может, он вернулся в Аверсой, ожидая увидеть в Вороне письмо с требованием выкупа, но никак не послов с сопровождающими.
Я слушала мужа как завороженная. Столько событий за какой-то месяц! Но, самое главное, – все удивительным образом было под контролем. Восстания нет, конфликтов на границах с герцогством король Артемий опасается, слишком свежо воспоминание о силе магов. Я представила, как Ледяной Лорд с легкой, немного саркастической полуулыбкой указывает монарху на то, что магически одаренных среди эльфов очень много и что такие, несомненно, будут в каждом приграничном отряде. Поймала себя на том, что сама улыбаюсь похожей улыбкой, и едва сдержала смех. Глянула на счастливого Нэймара, на веселого Келиара, радостного Леньора, прижавшихся друг к другу Йоллу и Баркема. Эти двое, казалось, вообще больше ничего не замечали вокруг.
– Нам нужно ехать в Маллен. Немедленно, не теряя и дня, – сказал Беро необычайно серьезно. – Ошейники нужно снимать срочно.
– Понятно, что чем быстрей, тем лучше, но почему такая спешка? – робко спросил Винс.
Ведар вздохнул:
– Молодой человек, думаю, Вы просто прослушали. Они могут убить, если носящий такой ошейник попробует использовать магию. А леди Мирэль не умеет полностью управлять даром, поэтому может начать колдовать неосознанно. Еще такие вещи могут начать работать, если превысить границу магии, на которую они рассчитаны. А дар принцессы, несомненно, превысит эту границу через три недели, когда полностью восстановит силу.
Винс еще раз с восторгом глянул на худенькую, по человеческим меркам даже миниатюрную, гоблинскую женщину. Нэймар бросил короткий взгляд на отца, Келиар кивнул. Муж улыбнулся и, пожав плечами, сказал:
– Значит, едем в Маллен.
Посовещавшись, решили, что первым делом нужно покинуть земли орков. Конечно, мы знали, что простой, даже многочисленный отряд орков не сможет противостоять Келиару, Беро и лорду Леньору. Но любой бой задерживал нас, а наше присутствие на чужой земле провоцировало нападение если не на сам отряд, то на Аверсой. Пока Келиар и лорд Леньор рассматривали карту и просчитывали кратчайший безопасный путь в гоблинскую столицу, а воины собирали лагерь, Нэймар отвел меня в сторону подальше от лишних ушей и попросил рассказать то, о чем я умолчала.
– Тебе это не понравится, – предупредила я и начала пересказывать слова Илдирима.
Закончила я нескоро. Муж, успевший за время моего монолога протоптать в снегу широкую канаву, остановился, сложив руки на груди. Серьезно посмотрел на меня, цепкий взгляд задержался на ошейнике, Нэймар нахмурился еще сильней.
– Ты права, это мне не нравится, – подытожил он. – Нам нужно как можно скорей оказаться в Маллене, избавить тебя от этой вещи, а потом торопиться в Аверсой. Твои кузены, боюсь, не ошибаются, будет война. Ведар намекал на подобное, видимо, несколько раз делал расклады на будущее.
– А твой отец не может открыть портал?
Что скрывать, мне не терпелось освободиться от ошейника, а перспектива провести еще не меньше недели в пути не вдохновляла. Нэймар улыбнулся и покачал головой:
– Нет, Мирэль. На создание такого заклинания лорд Эхдруим истратил почти весь свой запас магии, а у отца не такой сильный дар. И накопителей, подобных Зубу, у него нет. Думаю, Йолла не откажется помочь и, когда снимем ошейники, она откроет для нас портал в Ворон. Ее дара хватит, я уверен.
Я вздохнула и обняла мужа, он прижал меня к себе, поцеловал в лоб, с непередаваемой оберегающей нежностью погладил по голове.
– Мы теперь вместе, – прошептал Нэймар. – Все будет хорошо, я уверен. Все образуется.
– Надеюсь…
Дорога в Маллен была удивительно спокойной. Пока ехали по орочьей земле, видели на горизонте несколько поселений, но орков не встретили, и только теплящийся на груди кулон с эсмерилом напоминал, что эти заснеженные пустынные степи опасны. Дальнейший путь проходил вдоль границы, но уже по эльфийской земле. На привалы и на ночлег останавливались рядом со сторожевыми постами. По дороге встретили несколько довольно больших отрядов, которые, как мне казалось, двигались в сторону Аверсоя.
– Отец написал Владыке о готовящейся войне. Лорд Эхдруим подтягивает резервные войска нам на помощь, – ответил Нэймар, когда я поделилась с ним своими наблюдениями.
Тон, которым это было сказано, спокойствие, с которым Келиар и лорд Леньор провожали взглядами воинов, расширенные от восторга глаза людских юношей, еще не до конца понимавших, что готовит им и герцогству будущее. Все это сделало далекую, пока еще ненастоящую и не начавшуюся войну, реальной и неотвратимой. Стало страшно. Этот страх я вытесняла из сознания, повторяя себе, что все наладится.
Мы торопились в Маллен, но гонки не было, путешествие было вполне приятным. Мы с Нэймаром ехали рука об руку, все время переговаривались. И, не смотря ни на что, были счастливы.
Через неделю мы достигли гоблинской границы. За день до этого я почувствовала, что амулет нагревается. Нэймар тоже время от времени посматривал на свое кольцо с эсмерилом и переглядывался со встревоженным Келиаром. Вечером, когда жжение кулона стало очень сильным, мы заметили вдалеке огни большого лагеря, расположенного там, где должны были начинаться гоблинские земли. Посовещавшись, лорды решили с места в темноте не сдвигаться, выставили усиленную охрану, чтобы быть готовыми к нападению.
Ночью ничего не произошло, а позже в свете дня стало ясно, что лагерь все же гоблинский. Воины-гоблины на граничном посту встретили нас аплодисментами и восторженными выкриками. Мы были вынуждены ненадолго остановиться, потому что бойцы очень хотели поприветствовать спасенную принцессу. Заодно рассказали, что впереди нас ждет целая делегация из Маллена. Через час, когда мы въехали в огромный лагерь, выяснилось, что встречать нас приехал сам король Серох с супругой, Ее Величеством Айше. Их появлению я почти не удивилась, знала ведь, что Келиар отправил тоты в гоблинскую столицу, как только встретил нас. Правители были несказанно рады увидеть дочь, пропавшую месяца три назад, и несколько минут не выпускали ее из объятий. Король сбивчиво благодарил нас всех, а королева была на это не способна, только плакала от счастья, прижимая к себе Йоллу.
Неожиданностью стало присутствие в лагере четверых орков. Старейшины общины упали в ноги принцессе и молили о прощении и снисхождении. У них не было ключа от ошейников, но они клялись, что к тому моменту, когда мы вступим в Маллен, ключ будет. Йолла не сказала оркам ни слова. Только глянула на четверых распластавшихся в грязном талом снегу мужчин с жалостью и презрением и отошла, предоставив своему отцу самому разбираться с орками. Его Величество, бросив 'Поговорим, когда у вас будет ключ', больше на орков внимания не обращал, посвятив себя нам.
Вежливо раскланиваясь с королем Серохом, краем глаза наблюдала, как на старейшин накинулся Беро. Видно было, что ему с трудом удается держать свой дар под контролем. И не удивительно, я догадывалась, что он многое сделал для общины чужаков. По нашим прошлым разговорам видела, он привык защищать их. Наверняка не все гоблины Маллена одобряли решение давно покойной королевы, впустившей орков в столицу. Старейшины поначалу даже не отвечали, знали, что обвинения обоснованы. Когда Беро через некоторое время начал успокаиваться, орки попытались объясниться. Они казались подавленными и говорили о Киннате исключительно как о предателе. Совершенно справедливо.
Когда Беро устал распекать старейшин и, взмахнув рукой, отпустил их, они решили попросить прощения и у меня. Четверо как один поклонились мне, а их старший произнес заготовленную речь. Я ответила словами короля Сероха и увела мужа подальше от орков. Нэймар был подчеркнуто вежлив, хоть по его лицу я видела, что муж не верит ни единому слову старейшин. Как и Келиар, как и Леньор. Сказывалось ли предубеждение, история с угрозами, или у них были еще и другие основания не верить оркам, я не знала. Но лорды ни словом, ни жестом не показали своего истинного отношения. Дипломаты. Ни один раз за все четыре дня вынужденного общения никто из них не позволил себе резкость.
